По велению сердца последняя книга трилогии

По велению сердца
(роман-эпопея)
В жизни есть одно несомненное счастье – жить для другого.
Л. Н. Толстой
Глава I. Судный день.

Зима 18… г. выдалась на редкость суровой. Мороз сковывал буквально все, что попадалось ему на пути: скрючившиеся деревья, заснеженные дома, русло широкой реки, отделявшей город от королевского парка и даже оказавшихся на улице случайных прохожих, походивших более на замерзшие статуи. Проехать по городу можно было не иначе как на санях, не говоря уже о том, что все дороги, ведущие к столице, были занесены, а движение и связь парализованы. На борьбу со стихией по приказу короля были брошены войска, расчищавшие дороги, собиравшие топливо и разводившие на улицах костры, а заодно и следившие за порядком, ибо недовольство населения росло с каждым днем. Впрочем, присутствие солдат и офицеров лишь подливало масла в огонь, поскольку в домах большинства горожан царили холод и голод, кормить такую свору было нечем, а потому останавливавшиеся на постой войска порою прибегали к откровенному грабежу.
Эпоха правления Льва XVII, короля Полении, началась восемь лет тому назад. Однако и за это короткое время самовлюбленный монарх смог загубить все, или почти все, что с таким трудом создавал его покойный отец. Окружив себя камарильей одиозных дворян-консерваторов, он потерял доверие не только в народе, но и в среде прогрессивной буржуазии и дворянства. При Льве XVII международный авторитет Полении падал прямо на глазах, а ее государственный долг возрос в десятки раз. «Ничего, Поления – страна богатая, на наш век хватит» – любил говаривать монарх своему окружению. Безусловно, попытки спасти отечество от надвигавшегося краха предпринимались многими, но несколько неудачных покушений на короля лишь подтолкнули последнего в объятия военной элиты, которая теперь всем и заправляла.
В одно из морозных февральских воскресений государь решил устроить премьеру спектакля в Королевском театре, чтобы продемонстрировать свое единство со столичной аристократией и интеллигенцией. По всему городу были расклеены афиши о новой трагедии, одно название которой – «Судный день» – вызывало иронию в устах просвещенных граждан. Монарх лично составлял репертуар Королевского театра, считая себя непревзойденным знатоком искусств, а потому никакие увещевания придворных на него не подействовали. Было объявлено, что все средства, собранные от этого спектакля, пойдут на нужды бедствующих горожан. Однако мало кто сомневался в том, что и на этот раз деньги осядут в карманах изрядно поиздержавшегося короля, ведь куда делись средства от предыдущих подобных акций, не было известно никому.
К семи часам вечера в театр стали съезжаться зрители, в большинстве своем столичное дворянство, крупная буржуазия, городская интеллигенция и офицерство. Толпы недовольного народа, желавшего получить причитающиеся им деньги, окружили здание Королевского театра, пытались сорвать спектакль, но министр внутренних дел, фаворит короля герцог де Орланд успел вывести на Театральную площадь войска. Отрядам пехоты и кавалерии с трудом удавалось сдерживать натиск горожан.
Громкие возгласы и ропот в толпе известили о прибытии монарха. Королевские сани, едва протиснувшись сквозь толпу, остановились у парадного подъезда. Красная бархатная дорожка вела прямо к дверям. Государь в синем военном мундире, украшенным алой перевязью и множеством орденов, с накинутой на плечи шубой, под руку со своей супругой торжественно поднялся по ступенькам в окружении бравых офицеров охраны. Вслед королю из толпы раздались недовольные возгласы. Но Лев XVII с сияющей улыбкой на лице, казалось, их не замечал. Его жизнь, действительно, была далека от жизни остальных граждан, но в этот момент монарх походил более на игрока, пытавшегося сохранить хорошую мину при плохой игре.
Тем временем, в зале все места уже были заняты публикой. По традиции партер принадлежал столичной интеллигенции, молодежи и младшим офицерам, в амфитеатре расположились буржуазия и городские власти, а в ложах сидело исключительно дворянство. В зале стоял невообразимый шум, пока, наконец, в главной ложе второго яруса не появилась королевская чета. Шумя сиденьями кресел, публика встала, чтобы поприветствовать своего монарха, однако большая часть молодежи и интеллигенции делали это демонстративно медленно. Но было ли это приветствием, когда в зале воцарилась гробовая тишина и лишь робкие возгласы «Браво! Да здравствует король!» и жидкие аплодисменты пытались ее нарушить? Скорее это походило на минуту молчания по тому времени, которое безвозвратно ушло.
 Монарх вошел в ложу под руку со своей супругой, одевшей по такому случаю великолепное алое платье с серебристыми разводами. Королева была необычайно бледна, при этом лицо ее на фоне такого наряда и в блеске драгоценных камней казалось еще бледнее, она старалась не смотреть в глаза окружающим, точно чувствовала свою вину перед обществом. Следом за монаршей четой вошел некогда могущественный фаворит прежнего, и лишь дальний родственник нынешнего короля, престарелый принц де Тигер с густыми бровями и бакенбардами в строгом черном костюме. Это был уже не тот искатель приключений, что двадцать с лишним лет тому назад бороздил просторы океанов в поисках Золотого Льва, но в его кошачьих глазах по-прежнему читалось благородное величие и целеустремленность. Под руку с ним шла старая королева-мать, которая после смерти своего мужа, казалось, прибавила добрый десяток лет. На ней было пышное синее платье и черная вуаль, закрывавшая худощавое женское лицо. Последним вошел в ложу любимец короля, министр внутренних дел герцог де Орланд в парадном военном мундире белого цвета, украшенном множеством наград. Во многом походивший на своего отца (не только внешним видом, но и вплоть до должностей и титулов, так что многие поражались такой схожести) этот господин был птицей высокого полета, самой заметной фигурой в окружении короля, сделавшей головокружительную карьеру. Ему удавалось быть не только фаворитом короля, но и любовником его супруги. Роман, о котором в столице знали все, не волновал разве что государя, упорно не желавшего верить вздорным слухам. И даже когда однажды ночью по наущению своей матери король застал в спальне жены де Орланда, он продолжал твердо верить в невиновность своего фаворита. «Герцог сказал, что он не спал с моей женой, а всего лишь зашел в спальню пожелать ее величеству спокойной ночи. И у меня нет оснований не верить ему» – так объяснял позже случившееся Лев XVII своей матери. Безусловно, что вся эта история совсем не укрепляла престиж королевской семьи.
Государь со своим окружением, а вслед за ним и публика, сели, и спектакль начался. На сцене появились какие-то актеры в белых одеждах, женщины со свечами, мужчины с крестами и тому подобное. От всего этого веяло мистикой и религией, что очень любил государь. Длинные монологи и неестественные движения актеров нагоняли на многих тоску, и если б не неожиданно зазвучавшая музыка в исполнении талантливого Серхио де Мидведа, спектакль можно было бы считать пустой тратой времени. Маэстро же в тот вечер был просто в ударе.
Но в то время, когда на сцене шла одна трагедия, в королевской ложе разворачивалась совершенно другая.
– Матушка, перестаньте так крепко держаться за г-на де Тигера, а не то он так побледнел, что вот-вот испустит дух, – пошутил король.
– Простите меня, сын мой, – опомнилась раскрасневшаяся королева-мать, спешно убирая свою руку от руки принца. – Я сегодня ужасно рассеяна… Все эти волнения народа в городе меня сильно беспокоят…
– Вы не обязаны оправдываться передо мной и вольны поступать так, как вам только заблагорассудится, – витиевато произнес Лев XVII и обратился к де Тигеру. – Скажите, дядя, а где сейчас ваша супруга? Я слышал, будто она отправилась на север.
Вдовствующая королева Софи покраснела еще больше, понимая, в чей огород ее сын бросает камешки.
– Г-жа де Тигер сейчас находится в Мидведийске, ваше величество. Она выехала туда неделю назад и собирается вернуться во Львов лишь в начале марта, – учтиво ответил принц.
– Но почему тогда вы не поехали сопровождать ее, а остались здесь, в городе, где по вашим словам, вас не любят? – не унимался король.
– Государь, я не понимаю, чего вы добиваетесь вашими расспросами? – не выдержала Софи. – Вы же сами просили принца де Тигера остаться в столице на случай возможных беспорядков…
– По-моему, такой случай уже наступил, а между тем результатов этой работы я что-то не вижу.
– Прошу прощения, ваше величество, но я уже имел честь докладывать вам, что без вашего особого приказа в столице мне не подчиняются не только городские власти, но даже дворники, не говоря уже о военных, – спокойно ответил де Тигер. – Впрочем, если ваше величество считает, что я недостаточно…
– Ах, оставьте, дядя. Я всего-навсего шучу, – засмеялся король.
– Ваши шутки, сын мой, переходят всяческие границы, – недовольно произнесла Софи.
– Не понимаю, матушка, почему вы так рьяно защищаете дядю, когда он и сам в состоянии это сделать?
– Я не намерена объяснять это в присутствии посторонних, – сказала королева, повернув голову в сторону де Орланда.
– Где вы видите здесь посторонних? – удивился король. – Герцог де Орланд такой же член нашей семьи, как и г-н де Тигер, и потому имеет полное право обо всем знать.
– Интересно, с каких это пор? С того дня, как впервые перес… – продолжила в запале королева-мать, но тут же осеклась на полуслове.
– Сударыня! – возмутился монарх. – Я прошу вас не оскорблять мою жену. Вы прекрасно знаете, что все, о чем трезвонят в городе – наглая ложь, не имеющая ничего общего с истинным положением дел.
– Неужели ваше величество верит этому? – со слезами на глазах произнесла молодая королева, обращаясь к свекрови.
– Я верю тому, что есть на самом деле, дорогая. Вы можете сколько угодно обманывать моего сына, но не меня и не народ.
Заплаканная невестка встала с места и попыталась было уйти, но король довольно грубо остановил ее.
– Вы жестокая бессердечная женщина, – сказал Лев XVII матери. – После смерти моего отца я думал, что вы будете помогать мне в правлении, но все, на что вы только способны – это плести интриги против порядочных и невиновных людей. Не сомневаюсь, что вас подстрекает к этому мой дядя, г-н де Тигер, который никак не может смириться со своим нынешним положением при дворе. Но вы рано радуетесь, господа, ибо правда все равно будет на нашей стороне.
– В таком случае, государь, нам остается только откланяться вам, – сухо произнесла Софи и вместе с де Тигером покинула ложу.
Разговор, имевший место в королевской ложе, не слышал никто из публики, однако по выражению лиц членов королевской семьи и внезапному уходу королевы-матери и де Тигера можно было догадаться о том, что не все ладно в «датском королевстве». Король сидел, как на иголках, чувствуя на себе сотни пытливых взглядов, видя вокруг лишь перешептывающиеся лица, а потому с трудом досидев до конца первого действия, тут же покинул ложу и вместе со своей супругой и свитой отправился во дворец. Отъезжая, королевские сани крепко увязли в толпе негодующих граждан.
– Дорогу его королевскому величеству! – кричал сопровождавший на вороном коне монарха герцог де Орланд.
– Мы хотим есть! Дайте нам денег! Уберите ваших солдат! – галдели со всех сторон. – Защитите нас!
– Уступите дорогу! – шумел герцог, но народ от этого напирал только сильнее.
– Сделайте же что-нибудь, г-н де Орланд! – начинал нервничать король, которому встреча с народом не сулила ничего хорошего.
– Слушаюсь, ваше величество! – ответил министр и тут же повернулся к сопровождающим его кавалеристам. – Кавалерия!.. Готовсь к бою!.. Огонь!!!
Солдаты дружно выстрелили в толпу. Перепуганные не на шутку горожане пустились врассыпную, и королевские сани без труда смогли продолжить путь. Первая кровь, пролитая у здания Королевского театра, позволила монарху лишь вырваться из окружения, но не в силах была остановить надвигавшуюся бурю.
* * *
Голубой зал королевского дворца блистал во всей своей красе. Две огромные хрустальные люстры освещали богато сервированный стол на три десятка персон, повсюду блестели серебро и позолота. На торжественный ужин, устроенный королем в честь юного Серхио де Мидведа, смогла приехать лишь половина из приглашенных господ. Невообразимое скопление народа и солдат в центре города парализовали все движение. Король, севший во главе стола вместе со своей супругой, надевшей пышное желтое платье, был крайне недоволен тем, что пришли не все приглашенные, считая это личным оскорблением. Никак не выходила из головы недавняя ссора с матерью, однако, в обществе придворных дам и господ государь вскоре обо всем забыл, благо перепады в его настроении были сродни детским.
По правую руку от короля сидел белокурый маэстро де Мидвед, герцог де Орланд со своей супругой, супруги Лизы с дочерью и несколько других именитых гостей. Со стороны королевы сидели герцог Викторио де Тигер – сын принца де Тигера, с супругой, его брат Михал и два гвардейских офицера. Часть мест, в том числе королевы-матери, пустовала. Не долго думая, король велел начинать ужин, не дожидаясь остальных, и проворная прислуга засуетилась вокруг стола.
– Что-то я не вижу здесь своей дорогой матушки, – поморщившись, сказал король.
– Ее величество просили передать свои извинения за то, что не смогут присутствовать на этом ужине, – ответила какая-то дама из свиты королевы-матери.
– Вот как? – язвительно произнес государь. – И что же за причина позволила ей не выйти к столу?
– Ее величеству не здоровится…
– А почему я не вижу здесь нашего дорогого дядю, принца де Тигера? Ему тоже не здоровится? – не унимался король.
– Его высочество сейчас в городе… Пытается успокоить народ, – ответил Викторио де Тигер.
– Что ж, это вполне уважительная причина для отсутствия. Но думаю, что все ваши опасения, господа, по поводу возможного бунта совершенно беспочвенны. Народ предан мне и никогда не выступит против законного государя…
Присутствующие ничего не ответили на это королю, прекрасно понимая, что государь настолько далек от жизни, что не может трезво смотреть на вещи, однако высказать это вслух никто никогда не решался.
– Скажите, маэстро, давно ли вы занимаетесь музыкой? – неожиданно переменил тему король, обращаясь к Серхио.
– С самого детства, ваше величество, – отвечал музыкант, поведав собравшимся о своем становлении в качестве музыканта.
Поздний вечер летел незаметно, плавно перейдя в ночь. За столом уже прошло пять перемен блюд, так что присутствующие наелись досыта. Общаясь между собой, господа неплохо проводили время, тем более что Серхио де Мидвед оказался таким великолепным собеседником, что смог очаровать всех. Он не только поражал господ своим тонким искрометным юмором, но и тут же сыграл на рояле одно из своих лучших произведений. Присутствующие, и, прежде всего сам король, разогретые изысканными винами, не скупились на выражение восторга. Один только Михал де Тигер, не спускавший глаз с молодой графини Лизы, немного выпадал из картины всеобщего веселья. Мысли юноши были далеко от этого места.
Но время неумолимо двигалось к полуночи, и вскоре до слуха господ донесся какой-то непонятный шум с улицы. Не сразу до всех дошло, что это были десятки, если не тысячи людских голосов. Из-за зашторенных белым шелком окон можно было разглядеть лишь горстку офицеров, торопливо снующих по двору с зажженными факелами.
– Что бы все это могло означать? – первой выразила общее беспокойство королева.
– Понятия не имею, – ответил король. – Герцог де Орланд, немедленно выясните, что происходит!
– Слушаюсь, ваше величество! – произнес генерал и тотчас покинул зал.
Господа продолжили сидеть за столом, над которым на смену бодрости и веселья воцарилось нервное напряжение. Все посматривали друг на друга вопросительными взглядами, но никто не решался прервать общее молчание. Первым не выдержал король, который встал из-за стола и принялся расхаживать по залу.
– Ну, где же этот де Орланд? – бормотал он. – Почему не торопится?.. Ничего не понимаю… Что происходит? Весь день сегодня просто под откос. То эти нелепые обвинения матушки, то… Нет, не может быть, чтобы народ восстал против своего государя, – лепетал Лев XVII, сам, очевидно, мало веривший в только что сказанное. – Этого не может быть, ведь я не такой уж и плохой монарх… Ведь так, господа? – король остановился, испуганно посмотрев на собравшихся.
Ответом ему стало внезапное появление де Орланда.
– Ваше величество, горстка бунтовщиков попыталась захватить мост, ведущий к королевскому дворцу, – отрапортовал герцог.
– И что? – замер король.
– Все в порядке, мой государь. Они были рассеяны кавалерией…
– Но чего они требуют?
– Похоже, что… вашей смерти, мой король.
Господа ужаснулись от услышанного. Королеве даже стало дурно, и она упала в обморок. На помощь ей подоспели Викторио де Тигер и граф Лиз.
– Не беспокойтесь, ваше величество, охрана дворца надежно… – начал было де Орланд, но словно опровергая его слова, за окном раздались выстрелы и звон битого стекла.
– Я вижу, как надежно! – закричал король. – Я не могу быть в безопасности даже в собственном дворце!.. А как же моя непобедимая армия? Ведь у нас в столице расквартировано шесть полков! Где генерал Слонюшко?
– За ним уже послали…
– К черту ваших послов! – зашумел монарх, направляясь к стоявшему у стены телефону. – Я переговорю с ним лично.
Лев XVII взял трубку, собираясь набрать нужный номер, но расслышал лишь прерывистые гудки.
– Связь не работает, ваше величество, – сухо сказал де Орланд.
– Не может быть… Это заговор, – пролепетал король.
В эту минуту дверь зала распахнулась, и в нее пулей влетел адъютант короля, держась за руку, из которой сочилась кровь.
– О, боже! – изумились присутствующие, вставая из-за стола.
– Ваше величество! Новая толпа мятежников смяла кордон гвардейцев на мосту и движется ко дворцу! – доложил офицер.
– Бездельники! Идиоты! – закричал на него де Орланд. – Не в состоянии защитить собственного короля!.. Генерал де Тигер!
– Слушаюсь, ваше превосходительство! – ответил герцог, находившийся в подчинении министра.
– Поручаю вам охрану королевского дворца… А вы, господа, – де Орланд обратился к присутствовавшим офицерам, – позаботьтесь о безопасности находящихся здесь лиц, – и, повернувшись к королю, герцог вполголоса пробормотал. – Государь! Умоляю вас, бежим, пока у нас есть время. Мы отправимся на север, в порт, где стоит верный вам флот.
И, не дожидаясь ответа, он подхватил за пояс короля и спешно покинул Голубой зал. Викторио де Тигер отправился выполнять приказ министра, в то время как прочие господа в сопровождении офицеров отправились вслед за королем. Сперва они бежали все вместе, сталкиваясь на пути с перепуганной дворцовой обслугой, ранеными гвардейцами и прочими господами, но раздавшиеся на главной лестнице оружейные выстрелы заставили их разбежаться врассыпную.
Во дворце тем временем царил настоящий хаос: военные и гражданские бегали по этажам, спешно создавая на своем пути баррикады из столов, стульев и прочей мебели. Бесконечная пальба, пороховой дым и душераздирающие крики были повсюду. Никому и в голову прийти не могло, что толпы разгневанных горожан, пробравшись по покрывшейся льдом реке, ринутся сквозь парк к королевскому дворцу на расправу с ненавистным им монархом. Возгласы «Смерть тирану!», «Долой короля!» были слышны везде. В парк попыталась бежать и часть господ, но, видя, что бунтовщики повсюду, поспешила ретироваться. Пушки, которые стреляли по восставшим с моста, вскоре перешли в руки горожан и были повернуты в сторону дворца. Кольцо вокруг защитников государя сужалось с каждой минутой.
Разбуженная стрельбой и криками толпы вдовствующая королева Софи, так и не вышедшая к ужину под предлогом недомогания, тут же вскочила с кровати, накинула поверх ночной рубашки лежавшую в кресле шубу и торопливо вышла из спальни. Она прекрасно понимала, к чему идет дело, и потому первой ее мыслью было спасти наследника престола.
«Только бы не тронули внука, только бы с ним ничего не сделали. Ведь он совсем ребенок!» – испуганно думала Софи, врываясь в покои внука, которые были совсем рядом.
Здесь уже сидела заплаканная молодая королева, прижимая к груди своего тринадцатилетнего сына.
– Вот вы где! – раздраженно сказала Софи. – Нам нужно немедленно бежать!
– Отстаньте от меня! – закричала на нее невестка. – Я знаю, что все это из-за вас. Это вы организовали мятеж. Но я не отдам вам своего единственного сына! Слышите, не…
– Замолчи, дура! – прикрикнула на нее королева-мать. – Бежим, пока не поздно!
И Софи, подталкивая Розель и ее сына, поспешила к выходу. Но тут в соседней комнате раздались шаги, за ними – выстрел, затем – вновь шаги, и в раскрывшихся настежь дверях появился бледный как мел король.
– Сын мой! – изумилась Софи. – Скорее уходим! Я уже подумала было, что в вас стреляли, ведь мы отчетливо слышали выстрел.
Королева-мать хотела было взять Льва XVII за руку, но король пошатнулся и, точно подкошенный, грузно рухнул на пол. В спине его темнело большое кровавое пятно.
– О, Господи! – отпрянула от неожиданности мать, а ее невестка тут же потеряла сознание.
Наследник бросился к упавшему отцу, но для Софи уже было ясно, что король мертв. Спустя мгновенье в дверях показались подоспевшие на шум принц де Тигер с сыном Викторио.
– О, боже! – изумился старик. – Неужели его величество убит?!
– Как видите, принц, – ответила никогда не терявшая хладнокровия Софи, несмотря на то, что только что у нее на глазах убили единственного сына. – Скорее отсюда! Надо спасти наследника!
– Нового государя, а не наследника, – поправил ее принц, оттаскивая от тела покойного рыдающего паренька.
Не мешкая ни секунды, господа двинулись в путь. Впереди всех семенила королева-мать, за ней едва поспевали принц де Тигер с плачущим наследником и его сын Викторио с потерявшей сознание молодой королевой на руках. Старая Софи знала во дворце каждый уголок, а потому беглецам довольно легко удалось миновать занимавших этаж за этажом повстанцев. На одном из поворотов они, правда, напоролись на двух небритых мужиков с саблями, но всегда имевший под рукой пистолет принц де Тигер тут же пулей сразил наповал одного, второй же, не долго думая, убежал прочь.
– О, вы спасаете нам жизнь, – произнесла, отойдя от охватившего ее испуга Софи.
– Не к чему благодарности, ваше величество, – ответил принц. – Вы говорили нам о потайном ходе. Где он?
– Здесь, – указала королева-мать на ровную стену.
Спустя мгновенье господа скрылись в одном из множества потайных ходов дворца, плотно закрыв за собой дверь. По темным глухим коридорам они спустились вниз, слыша, как за стенами отстреливаются гвардейцы и дико кричат вооруженные, чем попало бунтовщики. К тому времени часть рядовых солдат, защищавших дворец, из-за сочувствия горожанам если и не перешла на их сторону, то, по крайней мере, прекратила всякое сопротивление. Кое-где восставшим уже удалось совершить поджоги, так что вскоре пламя перекинулось и на другие помещения.
В те роковые минуты пожилые супруги Лизы со своей дочерью и Михалом де Тигером, успевшие выскочить из дворца, сели в первые попавшиеся под руку сани и помчались прочь от мятежного дворца. Михал управлял экипажем, а старый граф отстреливался от попадавшихся то и дело на дороге бунтовщиков. Беглецы выбрали путь прямо противоположный направлению к столице, на восток, туда, где за королевским парком начинался густой лес. Графиня с дочерью все еще не могли оправиться от того ужаса, что им пришлось пережить, но в обществе надежных спутников они чувствовали себя в безопасности. Мало кто задумывался о том, почему юный Михал де Тигер бежал не своей семьей, а с Лизами. Молодая графиня, глядя на сидевшего перед ней юношу, резво погоняющего лошадей, могла только догадываться о причинах такого поступка.
Тем временем королева Софи вместе со своими спутниками вышла по подземному ходу на конюшню, расположенную в стороне от дворца, где стояло двое-трое саней, запряженных лошадьми. Охранявший их сержант королевской гвардии опешил от неожиданного появления членов королевской семьи.
– Солдат, помогите нам! – обратился к нему де Тигер-старший.
– Слушаюсь, ваше высочество! – ответил тот.
Господа бережно положили все еще не приходившую в сознание молодую королеву в сани, укутав ее шубой, помогли сесть в них наследнику, Софи и принцу де Тигеру. Приказав сержанту управлять экипажем, королева-мать обратилась к Викторио.
– Герцог, почему вы не садитесь в сани? Едемте скорей, нам дорога каждая минута.
– Простите, ваше величество, но мне было приказано охранять дворец… – ответил тот.
– От кого? Он же уже в лапах мятежников!
– Да, ваше величество, но во дворце осталась моя супруга.
– Что вы, герцог! Она, наверняка, уже бежала вместе с Лизами. Я сама видела вашего брата и ее вместе с графом. Садитесь, скорее… Я вам приказываю, как королева, сопровождать нас.
– Простите, ваше величество, но спасти Элизию – мой долг, – ответил Викторио, метнувшись в сторону королевского дворца.
– Бог с тобой, сын мой! – сказал ему на прощание отец и, обращаясь к кучеру, крикнул. – Трогай!
Скрипя полозьями по свежевыпавшему снегу, сани стремительно помчались прочь, мимо сновавших всюду горожан. Заметив бегство очередного экипажа с господами, опьяненные победой повстанцы принялись седлать лошадей, чтобы пуститься в погоню, однако прискакавший из столицы на подмогу королю большой кавалерийский отряд, помешал им это сделать. В ночной мгле сложно было что-либо различить, поэтому королевским саням удалось легко миновать несколько заснеженных аллей парка, выехать на лед реки и направиться на север, в сторону спасительной гавани военно-морского флота. Сани казались темным пятном в отблеске лунного света на фоне замерзшей речной глади.
* * *
Королевский дворец, первый этаж которого был уже частично охвачен пламенем, казалось, находился в руках восставших. Никакого сопротивления дворцовая охрана оказать уже не могла. В этом беспорядке начали пропадать драгоценности, картины и все то, чем еще можно было поживиться в резиденции Льва XVII. Несмотря на это, из города продолжали съезжаться кавалерийские части для подавления возникшего мятежа.
Прямо напротив главного входа во дворец лежало выброшенное неизвестно кем тело убитого короля, над которым принялись надругаться самые разгоряченные граждане.
– Вот тебе! На, получи, мерзавец! – кричали они, пиная ногами неподвижное тело.
И лишь подоспевшие гвардейцы сумели разогнать разбушевавшуюся не на шутку толпу.
Герцог де Тигер, успев заскочить в воспламеняющийся дворец, тщетно бегал по этажам в поисках своей супруги. Искать на первом этаже, где вовсю хозяйничал огонь, не было смысла, а потому Викторио направился в сторону апартаментов короля, крича по пути «Элизия! Элизия! Где ты?». Но никто не откликался на его голос. По дороге герцог заметил часового, стоявшего у дверей комнат де Орланда. Викторио хотел было пройти мимо, но ему перегородили дорогу.
– Ваше сиятельство, туда нельзя! – произнес часовой.
– Что значит нельзя?! – изумился де Тигер. – Я командую обороной дворца по личному приказу министра внутренних дел.
– Но г-н де Орланд… – продолжил было охранник, но Викторио, не слушая его, все-таки прошел мимо, и, миновав несколько комнат, оказался в зале, где за небольшим круглым столом стояли герцог де Орланд и группа офицеров.
Министр, видимо, давал какие-то поручения своему штабу, поэтому последними его словами были «Выполняйте, господа!». При появлении де Тигера министр слегка побледнел.
– Вы? – изумился де Орланд. – Что вы здесь делаете?
– Я выполняю ваше поручение по охране дворца, – спокойно ответил Викторио.
– Ах, да, да… Но… это уже ни к чему. Отправляйтесь во Львов. Я вам поручаю, – задумался де Орланд, – найти генерала Слонюшко.
– Слушаюсь, ваше превосходительство! – ответил де Тигер и следом за остальными офицерами покинул покои министра.
«Либо это настоящий заговор против короля, либо я круглый дурак, – уходя, подумал Викторио. – В то время, как все бегут из горящего дворца, наш министр устраивает здесь штаб».
Де Тигер остановился возле одиноко стоявшего на выходе часового.
– Герцог де Орланд приказал вам немедленно подготовить ему сани. Действуйте! – скомандовал Викторио.
– Слушаюсь, ваше сиятельство! – ответил охранник, отправляясь выполнять приказ.
Сам же де Тигер отправился назад в зал, из которого он только что вышел. Приоткрыв дверь, Викторио услышал, как де Орланд с кем-то разговаривает по телефону. До него донеслись лишь обрывки фраз, но и от них по коже пробежал холодок.
– …Арестуйте генерала де Тигера… Найдите старуху с сосунком… Живыми или мертвыми…
– Подлец! Мерзкий предатель! – кричал Викторио, врываясь в комнату.
Де Орланд выронил от неожиданности трубку и испуганно попятился назад.
– Так это ты убил короля? – продолжал Викторио, выхватывая из-за пояса пистолет.
Но реакция де Орланда оказалась быстрее, и министр, успев схватить лежавший на столике пистолет, выстрелил первым. Выстрел же сраженного наповал де Тигер лишь задел плечо де Орланда. С простреленной грудью Викторио рухнул на пол. Точно хищник, кружащий над своей добычей, де Орланд принялся ходить вокруг тела де Тигера.
– Я слишком долго ждал того часа, когда смогу отомстить вашему проклятому семейству за гибель моего отца, – злорадно шипел герцог. – Глупый король убит, Ля-Порди мертв… Остался в живых лишь твой подлый отец, главный вдохновитель…
Монолог де Орланда был прерван громким возгласом герцогини Элизии де Тигер, жены Викторио, шедшей на зов своего мужа и заставшей ужасную картину.
Герцог поспешил перезарядить пистолет, с тем, чтобы выстрелить в случайную свидетельницу его злодеяния, в то время как Элизия в страхе отпрянула назад. Но в этот момент сознание неожиданно вернулось к Викторио, и он, вцепившись из последних сил в ногу де Орланда, смог повалить последнего на пол. Выстрел из пистолета попал в потолок, из которого посыпались крошки штукатурки. Успевшая совладать с собой Элизия схватила со столика позолоченный канделябр и, стремительно подбежав к упавшему де Орланду, со всех сил ударила им по голове министра. Тот вздрогнул и упал навзничь, едва шевеля пальцами рук. Ручейки крови заструились по его замершему лицу на блестящий паркет.
– О, боже мой, Викторио! Что он с тобой сделал? – заплакала герцогиня, бросаясь к мужу.
Она приподняла голову де Тигеру, положив ее к себе на колени.
– Дорогая… Ты жива… – с трудом шевеля губами, произнес истекающий кровью Викторио. – А я… я… умираю.
– Не говори так, Викторио! – сквозь слезы шептала Элизия, расстегивая ворот мундира умирающего мужа. – Ты обязательно будешь жить…
– Нет… Я лучше знаю… Беги отсюда… Оставь меня…Но помни… что я всегда любил тебя… Ты единственное, что у меня есть…
– Нет! Не умирай! Я прошу тебя! – взмолилась Элизия, обнимая и горячо целуя голову своего супруга.
– Прощай, любимая… – прошептал герцог, и кровавые струйки потекли у него из уголков рта.
– Нет!!! Не умирай! Ты должен жить! О, боже! – закричала герцогиня, пытаясь привести в чувство Викторио.
Но было уже поздно. Бездыханное, но еще теплое тело с открытыми стеклянными глазами недвижимо лежало на коленях у несчастной женщины.
– Господи! За что ты так немилосерден к нам?! Почему ты лишаешь меня единственного счастья в жизни? – стонала Элизия, схватившись за голову руками.
Оставшаяся наедине с двумя трупами герцогиня была настолько убита горем, что не могла даже встать с колен. Тем временем языки пламени стали пробираться и на второй этаж, и в комнате, где находилась Элизия, от гари и удушливого газа стало тяжело дышать. Наконец, герцогиня медленно встала и, пошатываясь из стороны в сторону, направилась к окну. Трясущимися руками она открыла массивные рамы, и лавина свежего морозного воздуха устремилась в комнату. За окном все так же бегали вооруженные люди, стреляли друг в друга, что-то кричали, но это уже совсем не волновало Элизию.
«Бог несправедлив ко мне, – думала она. – Он разлучил меня с любимым человеком. Ах, что же теперь делать?.. Что делать?.. Нет, жить без Викторио я не смогу… Я не вынесу этого».
С такими мыслями герцогиня, все еще пребывая в полубреду, перевесилась через подоконник и выбросилась из окна, упав на каменные ступеньки крыльца…
Сани обеих королев уже миновали черту города и начали увязать в толстых снежных сугробах. Этой дорогой пользовались редко, а потому падавший без конца снег успел замести все пути. Королева Розель в пути пришла в сознание и все время рыдала по погибшему мужу, которого она, очевидно, любила не меньше, чем герцога де Орланда, ибо горе вдовы выглядело отнюдь неподдельным. Может быть, она страдала и оттого, что с этого дня переставала быть правящей королевой, и ее будущее, как, впрочем, и будущее самой монархии, было под вопросом. Розель никто не успокаивал, дав ей хорошенько выплакаться. На морозе ее слезы быстро превратились в застывшие льдинки.
Дорога же час от часу становилась все хуже и хуже, снег валил не переставая, так что правивший лошадьми сержант вынужден был обратиться к королеве-матери.
– Ваше величество, скоро мы совсем увязнем в снегу, – поворачиваясь, сказал он.
– Что будем делать, г-н де Тигер? – обратилась в свою очередь Софи к принцу.
– Поворачивайте к берегу! – приказал тот в свою очередь вознице. – Будем искать дорогу там.
Сани плавно повернули к берегу, заметить который было нетрудно по спускавшемуся склону. Однако при самом выезде на берег, там, где лед оказался слабо припаян к краю, и виднелась речная гладь, упряжка лошадей неожиданно порвалась, и сани стали уходить под воду. Беглецы едва успели выпрыгнуть из экипажа, как тот тут же ушел на дно. Промокшие в воде дамы с ребенком с помощью сержанта и принца де Тигера выбрались на сушу. Но пока путники возились у берега, случилось еще одно несчастье – отвязавшиеся лошади убежали в лес.
– Что нам теперь делать? – спросила у своих спутников Софи. – Ведь на десятки верст вокруг нет ни одного села. Всюду лес.
– Простите, ваше величество, – сказал сержант. – Но я хорошо знаю эту местность. И если мы пройдем на запад миль восемь-десять, то выйдем к железнодорожной станции.
– Десять миль по таким сугробам? – изумилась Розель. – Мыслимо ли это?
– Ах, ведите же нас, скорее, солдат, а не то мы непременно замерзнем и умрем, – взмолилась Софи. – Кстати. Вот уже более двух часов, как вы сопровождаете нас, а между тем мы даже не знаем вашего имени.
– Действительно.
– Сержант гвардии его королевского величества Фелип де Мидвед к вашим услугам, – бодро произнес военный.
– Де Мидвед? – удивилась молодая королева. – Уж не родственник ли вы маэстро Серхио де Мидведа?
– Я его сводный брат.
– И сын Михала де Мидведа? – осведомился принц.
– Совершенно верно, ваше высочество.
– Очень приятно… Но не будем мешкать, господа. Мы не должны стоять на месте.
И путники, накинув на себя все оставшиеся у них шубы, двинулись сквозь толщи сугробов в сторону леса. Впереди всех шел наследный принц в накинутом на плечи военном кителе сержанта, следом за ними – Фелип де Мидвед, поддерживавший молодую королеву и Софи под руку с де Тигером. Господа, раздвигая ветви деревьев, проваливались по колено в снег, но продолжали идти сквозь густой темный лес, ярко освещенный белой луной, что висела высоко в небе.

Глава II. Лед и пламень.

Ближе к рассвету огонь, овладевший ночью королевским дворцом, стал угасать. В величественном оплоте монархии из белого камня сгорело все, что только могло. Бесценные картины и драгоценности, мебель и дорогие ткани превратились в груду пепла, покрывшего не несколько миль в округе снега. Сам же дворец походил больше на черный сгоревший уголек. Множество закоченевших трупов валялось повсюду. С гибелью короля и потерей многих военачальников верные государю войска отступили в центр столицы, к зданию Северного дворца – резиденции парламента, куда уже ночью стали стекаться сенаторы и депутаты Государственного Собрания.
Площадь перед Северным дворцом была оцеплена кавалерией и артиллерией, однако народные массы, казалось, и не думали вовсе идти сюда, считая, что, покончив с королем, они покончили со всей прежней властью. На смену ночной эйфории от победы пришло неопределенное утро.
В Зеркальном зале Северного дворца за столом, на котором стояли канделябры с оплывшими свечами, заседала горстка господ, спасшихся от жестокой народной расправы. Всю ночь они решали, что делать дальше, но так ни к чему и не пришли. Итог встречи подвел королевский прокурор Николо Кабанини.
– Итак, господа, очевидно следующее: король убит, наследник престола пропал. Нет сведений о судьбе обеих королев, принца де Тигера и герцога де Орланда. В эту трудную для всех нас минуту судьбу Полении вправе решить только парламент…
Ранним зимним утром, когда еще было совершенно темно, пятеро продрогших до мозга костей путников вышли на заснеженную провинциальную станцию. Это был небольшой каменный домик, в стороне от старинного городка, с рядом полукруглых окон напротив перрона. Из трубы валил густой дым от топившейся печки, растворявшийся в пелене падавшего сверху снега. Господа, стуча зубами, вошли на станцию, немало удивив своим появлением провинциальных служащих.
В это время зал был пуст и лишь сидевший за стеклянным окошечком старый дед Крод подозрительно посмотрел сквозь очки на ранних посетителей. Причудливые наряды богатых с виду особ вызвали у служащего удивление. И в самом деле, на Софи была шуба, из под полы которой торчала ночная рубашка, а на растрепанном юноше был волочившийся по полу военный китель.
– У вас есть поблизости лошади? – обратился к служащему де Тигер.
– Нет, – недоверчиво ответил тот.
– В таком случае дайте мне телефон.
– Но у нас со вчерашнего вечера не работает связь, г-н… Могу ли я узнать, как вас зовут, сударь?
– Принц де Тигер.
– Конечно, я так и думал. А эта дама, наверное, королева Полении, – усмехнулся старик, никогда не видевший членов королевской семьи.
– Послушай, негодяй, если ты сейчас же не перестанешь смеяться, я вышибу тебе мозги, – сказал де Тигер, достав из-за пояса пистолет.
– Хорошо, хорошо, – испугался работник станции.
– Когда пойдет ближайший поезд?
– Через полчаса должен пройти экспресс из Мидведийска на Львов, но он здесь не останавливается.
– Мне плевать на это. Ты его остановишь. И более того, отправишь в обратную сторону, если, конечно, хочешь жить… Фелип, помогите мне!
Сержант подбежал к принцу, и они беспрепятственно пробрались в каморку к служащему. Помимо старика-кассира здесь сидел сонный начальник станции и один его подчиненный. Проверив, что связь действительно отсутствует, де Тигер вместе с дамами и наследником остался в теплом помещении, а Фелип пошел вместе с помощником-железнодорожником переводить стрелки и зажигать красный свет. Недовольный действиями де Тигера начальник станции тем не менее напоил женщин и ребенка горячим чаем, не задавая лишних вопросов. Служащие были настолько перепуганы визитом вооруженных гостей, что о сопротивлении и не думали. Безусловно, появись перед ними Лев XVII, они его тотчас бы узнали, ведь портреты короля были повсюду, но членов его семьи в этой глуши никто не знал.
В назначенный час скорый поезд Мидведийск-Львов приближался к станции. Заметив красный свет, удивленный машинист вынужден был сперва сбавить ход, а затем и остановиться. Встречать поезд на перрон вышли господа и начальник станции. Паровоз остановился прямо напротив них, выпуская из под колес густые клубы пара.
– В чем дело, начальник? Ты что, из ума выжил? – крикнул из окна старший машинист.
– Немедленно отцепляйте паровоз, переходите на второй путь и поворачивайте в обратную сторону, – сухо сказал начальник станции.
– Да ты что, совсем рехнулся? Через час мне нужно быть в столице… Да ты хоть знаешь, кого я везу?
– Делайте, что вам говорят, – вмешался в разговор герцог. – Вам приказывает принц де Тигер.
– Вам приказывает королева Полении, – добавила Софи.
Машинист был удивлен тому, что услышал, не зная, верить этому или нет. Его раздумья прервал вскочивший на подножку паровоза Фелип де Мидвед с пистолетом в руке.
– Учтите, господа, что я подчиняюсь насилию, ибо вы вооружены, – сказал машинист и велел отцеплять состав.
В это время на станции освободившийся от дел железнодорожник настойчиво рылся в ящиках своего рабочего стола.
– Что ты там ищешь? – спросил его Крод.
– Да где-то у нас была картина с изображением членов королевской семьи.
– Посмотри на полке… Если тебе делать больше нечего.
Служащий стал рыться на полке и, наконец, найдя там старую забытую репродукцию, достал ее, взглянул, да так и ахнул.
– Бог мой! Да ведь это же был… сам наследник престола со своей матерью… и королевой Софи… и принцем де Тигером.
– Не может быть! – воскликнул Крод, и, взглянув на картину, едва не вскрикнул.
– Мы пропали, – прошептал он с ужасом, грузно падая на стул.
Из остановившегося поезда начали выходить недоумевающие пассажиры.
– Что случилось? Почему мы стоим? Ведь здесь нет остановки! – загалдели они.
Из ближайшего к локомотиву вагона первого класса выскочил молодой морской лейтенант, служивший далеко на севере и также никогда не видевший в глаза высоких особ.
– Что это за самоуправство? – закричал он. – Кто позволил останавливать поезд?
– Королева Полении, офицер, – раздраженно ответила Софи.
Она все более приходила в ярость от того, что в этой глуши ее никто не узнает.
– Прошу прощения, сударыня, но королева Полении не станет останавливать поезда темной ночью, среди лесов, в десятках миль от столицы.
Возмущенная королева хотела было ответить на слова лейтенанта какой-нибудь грубостью, но тут из вагона неторопливо вышел пузатый господин в дорогой шубе в сопровождении двух офицеров. Это был не кто иной, как сенатор Таксони, ехавший из Мидведии на заседание парламента. Успевшие уже высыпать на перрон пассажиры почтительно расступились перед ним. Державший во рту дорогую сигару сенатор выронил ее, как только увидел королеву Софи и ее спутников.
– О, бог мой! Ваше величество?! Но что вы здесь делаете?
– Наконец-то, хоть одно живое существо узнало меня в этих дебрях! – сказала Софи, направляясь к сенатору. – Я все объясню вам позже, г-н Таксони, а сейчас помогите нам отправить поезд в сторону, прямо противоположную этой проклятой столице.
– Конечно, конечно, ваше величество, – просиял сенатор и закричал остальным. – Вы что, остолопы, не слышали, что сказала вам королева Полении?
Собравшиеся на перроне пассажиры были немало удивлены услышанному, а работники станции и машинисты бросились исполнять приказания.
– Садимся в поезд, господа, – устало сказала Софи своим спутникам.
– Прошу вас, ваше величество, – засуетился вокруг них Таксони. – О, ваше королевское высочество, осторожно, не упадите. Пожалуйста, проходите…
Недоумевающим пассажирам не оставалось ничего иного, как сесть обратно в поезд и отправиться в противоположном направлении, хотя до столицы оставалось каких-то тридцать миль.
* * *
– Послушайте, принц, – сказала королева Софи де Тигеру, как только они остались наедине в одном из освободившихся специально для них купе. – Сначала я хотела, чтобы мы отправились в порт. Но подумайте сами, река замерзла и корабли не смогут войти в столицу. Мы не знаем, что сейчас творится в столице, кто из наших сторонников остался в живых. Несомненно, парламент постарается прибрать власть к своим рукам. Я прошу, я умоляю вас сойти на ближайшей станции и отправиться во Львов. Вы имеете репутацию противника бездарной политики моего сына и влиятельного в парламенте человека. Сделайте все, что только в ваших силах, чтобы спасти королевство… А если ничего не получится, то возвращайтесь к нам, в Мидведийск, где мы вас с нетерпением будем ждать. Нельзя рисковать наследником престола, а Мидведия, как вы прекрасно понимаете, на границе с Северным королевством, с которым мы теперь, Слава богу!, в мире… А теперь пойдемте в вагон-ресторан, где нас ждут дворяне, и скажем им, что произошло в столице.
– Вы скажете? – спросил де Тигер.
– Нет. Лучше, если это сделаете вы.
На этом Софи и принц закончили свой разговор и поспешили в вагон-ресторан, где их уже поджидали недоуменные сенатор Таксони, три морских офицера, два промышленника и прочие господа.
– Господа! – сказал де Тигер. – С прискорбием я вынужден сообщить вам о том, что этой ночью в столице был совершен государственный переворот. Вооруженные толпы горожан, подстрекаемые теми, чьи имена нам еще предстоит выяснить, захватили королевский дворец… и убили нашего государя Льва XVII.
– Как?! Этого не может быть! – зашумели собравшиеся.
– Да, да, господа. Ужасная трагедия разыгралась этой ночью во дворце… Сейчас мятежники торжествуют, но это Пиррова победа. К столице стягиваются войска и не сегодня – завтра порядок в городе будет восстановлен… Те из вас, кто несмотря ни на что, хочет попасть в столицу как можно скорее, могут это сделать вместе со мной, ибо я выхожу в Новом Львийске и следую во Львов. Поезд же с их величествами идет обратно в Мидведию… Прошу меня извинить, господа, я слишком устал, – завершил свою речь де Тигер и вместе с королевой покинул присутствующих.
Долго еще господа обсуждали скупые слова, сказанные принцем, решая, что им делать дальше…
Вечером, когда темнота окутала собой провинциальную столицу Мидведии, в двухэтажном особняке де Тигеров, затерявшемся среди узких улочек города, горел свет. Этот дом принадлежал некогда последней герцогине Мидведийской – матери принца де Тигера и после ее смерти продолжал оставаться излюбленным местом земельного общества. Здесь часто устраивали балы, литературные вечера и концерты, а именитые особы, ехавшие из Северного королевства во Львов или обратно, считали своим долгом нанести визит обитателям этого дома. В последнее время особняк редко посещали хозяева, а потому недавний приезд принцессы де Тигер вызвал оживление в городской жизни.
Вот и в этот холодный февральский вечер пожилая, но все еще сохранившая прежнюю красоту и привлекательность принцесса в скромном голубом платье, друг семьи Михал де Мидвед, сопровождавший ее в Мидведию, и мэр города советник Барсони сидели за столом и пили чай.
– Похоже, что зима уже начинает отступать, – задумчиво сказала принцесса, помешивая ложкой чай. – Сегодня, по крайней мере, не так морозно, как вчера. Не правда ли, г-н советник?
– Дай-то бог! – ответил мэр. – А не то эти морозы вконец погубят нашу страну. Представьте себе, ваше высочество, телеграф не работает, все дороги заметены, а тут еще на прошлой недели снегом с гор занесло целых три города!
– Хорошо хоть кавалерийский полк выступил к столице, а не то бы голода не миновать, – добавил де Мидвед.
– Да-а-а, – в раздумье протянула де Тигер. – Интересно, как там сейчас в столице?
Разговор господ прервала вошедшая в столовую молодая служанка в белом переднике.
– Ваше высочество, там какой-то военный с двумя дамами и ребенком хотят видеть вас.
– Кто они и что им от меня нужно? – спросила принцесса.
– Скорее всего, сироты и просят милостыню. Но при чем тут военный? – произнес советник.
– Лиц дам я не разглядела, но офицер выглядит как вполне внушающий доверие господин. Он сказал, что у него есть вести от вашего мужа, – продолжила служанка.
– От моего мужа? – удивилась принцесса. – Пойдемте со мной, господа! – и она вместе со своими гостями поспешила в холл.
Служанка отворила входную дверь, и на пороге оказались Фелип де Мидвед, наследный принц и две королевы.
– Ваше величество! – в один голос воскликнули хозяйка дома и ее гости. – Ваше королевское высочество!
– Да, дорогая моя, это мы, – ответила Софи и, несмотря на всю свою неприязнь к принцессе, обнялась с нею. – Скорее дайте нам во что-нибудь переодеться, а мы расскажем вам о том, что стряслось этой ночью во дворце.
– Да, да, конечно, – ответила де Тигер и, отпустив советника Барсони, проводила обеих королев с наследником в комнаты для гостей.
Михал де Мидвед остался в холле беседовать со своим сыном. Радость от встречи была неописуемая, ведь они не виделись уже больше года.
– …И вот, когда нам все-таки удалось остановить поезд, – продолжала свой рассказ Софи, примеряя очередное платье принцессы де Тигер, – оказывается, что и там нас никто не может узнать. Слава богу, нашелся среди пассажиров сенатор Таксони, который нас признал и сделал все так, как мы велели. Затем мы повернули на Мидведийск. Ваш муж вышел в Новом Львийске, с тем, чтобы вернуться в столицу, а мы поехали дальше… Вот, собственно, и все, – закончила свою речь королева.
– Как это все ужасно! Боже мой! – лепетала принцесса. – Ведь в столице остались мои дети…
– К сожалению, дорогая, о судьбе ваших детей мне мало чего известно. Михал, кажется, бежал с Лизами, о Викторио – ничего не знаю… Но будем надеяться, что с ними ничего не случилось, и им удалось бежать.
– Будем надеяться. Бог не оставит нас, – воздев к небу руки прошептала де Тигер.
На следующий день по городу поползли слухи о приезде вчера вечером в Мидведийск обеих королев и наследника престола. Никакой связи со столицей не было, а потому в Мидведии еще никто толком не знал о том, что же произошло во Львове. Сами королевы никуда из дома не выходили и никого не принимали. Они предпочитали хранить глубокое молчание до приезда принца, несмотря на то, что взгляды к окнам останавливавшихся то и дело у дома любопытных прохожих раздражали их.
А тем временем во Львове вторые сутки подряд заседал парламент, призванный решить будущее государственного устройства Полении. И если Государственное Собрание уже успело провозгласить Полению федеративной республикой и разрабатывало десятки всевозможных законов, то Сенат медлил с решением, не отказывая в правах на престол бежавшему наследному принцу, но в то же время не исключая и возможность созыва Учредительного Собрания в случае изменения действующей Конституции. Возник в городе и третий орган власти, стихийно созданный революцией – Революционный совет, куда вошли городские низы и часть солдат. Совет не доверял парламенту, требуя незамедлительных мер для решения проблем с теплом и продовольствием. Создавалось впечатление, что реальной власти в стране нет.
Выступая в Сенате, принц де Тигер нашел там горячую поддержку своим предложениям.
– Нам необходимо установление конституционной монархии с ограниченной властью короля при решающей роли парламента, – говорил принц, и его слова умолкали в громе аплодисментов. – Только действуя в согласии с Государственным Собранием, мы сможем преодолеть возникший кризис.
Не долго думая, сенаторы отправили де Тигера для переговоров в нижнюю палату, однако там его ожидало лишь разочарование. Речь принца постоянно прерывали, звучали оскорбления в его адрес, обвинения в предательстве и тому подобное. Апогеем всего стало «захлопывание» депутатами де Тигера и лишение его слова. Последовавшие за этим попытки принца добиться согласия в парламенте ни к чему не привели, и он, передав полномочия в руки сенаторов, временно отошел от миротворческой деятельности.
После долгих и безуспешных споров в парламенте де Тигер отправился на поиски своих детей. Однако никто из тех, с кем встречался принц, их не видел. Объехав всех своих друзей и знакомых, но так ничего и не добившись, принц решил отправиться к королевскому дворцу, представлявшему собой ужасное зрелище. Полностью выгоревшее здание продолжали грабить нищие и бродяги, поэтому Сенат вынужден был оцепить дворец верными ему войсками. Де Тигер неторопливо подошел к группе офицеров, которые тотчас узнали его и пропустили внутрь. С тяжелым сердцем принц ходил по обугленным этажам здания, ища хоть что-нибудь, что могло напомнить ему о детях. Обойдя весь дворец, принц решил, что раз его детей здесь нет, то им, наверняка, удалось спастись, и потому с чувством затаенной надежды пошел прочь. Выходя из здания, он заметил, как одна знатная дама в отчаянии рыдала над телом своего убитого мужа. Рядом лежало еще несколько сложенных в ряд трупов. Принц сразу же узнал маркизу Лисони и подошел, чтобы утешить ее.
– Г-жа Лисони, право, не знаю, что и сказать… – начал было принц, но внезапно остановился и замер.
Прямо перед ним лежало обезображенное тело его старшего сына Викторио.
– О, боже! Сынок! – только и успел произнести де Тигер, опускаясь на колени перед покойником, но тут у него прихватило сердце, и принц упал лицом в снег.
Стоявшие невдалеке офицеры тотчас поспешили ему на помощь.
* * *
На календаре было 16 февраля. Третий день бежавшие в Мидведийск королевы не получали никаких вестей от принца. Их терпение начало лопаться, и они были готовы вернуться в столицу. Вместе с ними собралась ехать и принцесса де Тигер, которая все это время не находила себе места в доме.
К вечеру, упаковав свои чемоданы, они вместе с наследным принцем собрались в холле первого этажа, где их провожал Михал де Мидвед. Дамы сознательно решили ехать в темное время суток, дабы не привлекать к себе внимание. Двое саней уже ожидало их у подъезда.
– Ваше высочество, может быть вы все-таки позволите мне сопровождать вас? – спросил Михал де Мидвед у спускавшейся по лестнице со второго этажа принцессы де Тигер.
– Благодарю вас, г-н де Мидвед за любезность, но лучше вам остаться здесь, – отвечала та. – Вдруг, вернется мой муж или кто-нибудь из детей… А сопровождать нас будет ваш сын Фелип. Он уже доказал нам, что обладает и храбростью и преданностью… Если не ошибаюсь, ее величество уже присвоило ему звание лейтенанта.
– Ошибаетесь, дорогая моя, – произнесла Софи. – Ужу капитана. Патент подписан.
– Вот как? Ваш сын, советник, растет буквально на глазах, – улыбнулась принцесса.
– Ну, что, можно отправляться?
– Думаю, что да. Прощайте, г-н де Мидвед!
Дамы попрощались с Михалом и собрались уж было уходить, как неожиданно раздался звонок в дверь. Все замерли на месте, затаив дыхание. И лишь стоявшая поблизости служанка поспешила открыть дверь. Спустя мгновенье на пороге показался мрачный принц де Тигер.
– Дорогой мой! – обрадовалась принцесса, бросаясь ему на шею. – Скорее расскажи нам, что в столице? Как наши дети?
– Мужайся, любимая… – печально ответил ей муж.
Принцесса тотчас побледнела.
– Что произошло? – еле выдавила из себя она.
– Наш сын Викторио… погиб. Сегодня утром я похоронил его.
– О, нет! Этого не может быть! Ты обманываешь меня! – заплакала женщина.
– К сожалению, это так.
– Нет! Нет! Нет! – забилась в истерике принцесса.
Де Тигер хотел было успокоить ее, но та вырвалась из его объятий. Сколько боли и ненависти было в ее глазах!
– Не трогай меня, отстань! Это все из-за тебя… и Софи. Вам было наплевать на остальных, вы думали только о себе!.. – голосила принцесса.
– Дорогая, не надо так, – вмешался муж, стараясь успокоить женщину.
– Отстань! Я все знаю про вас с Софи! Это вы лишили меня любимого сына! Видеть вас не могу! Оставьте меня одну! – крикнула она, убегая из холла в свою комнату.
В нерешительности господа продолжали стоять.
– Я прощаю ее лишь потому, что эти слова сказаны в порыве безумного горя, тяжелой утраты, – сухо сказала королева-мать.
– Мы очень сочувствуем вам, принц, – произнесла королева Розель. – Ее величество также потеряли собственного сына, а я – своего мужа. Поэтому мы, как никто другой, прекрасно понимаем ваше состояние… Но скажите нам, что происходит сейчас в столице?
– В столице… Ах, в столице? – растерянно пролепетал принц. – Вчера вечером после долгих споров парламент провозгласил республику…
– Как? И Сенат тоже? – удивилась Софи.
– Сенат отложил этот вопрос на рассмотрение Учредительного Собрания, которое собираются созвать в апреле… Все титулы отменены… Имения и доходы бежавших изо Львова дворян конфискуются…
– Не может быть! Эти мерзавцы в Сенате снова предали нас… Скажите, кому подчиняются войска?
– Сенату.
– Все понятно… Но тогда нам незачем ехать во Львов. У нас осталась единственная надежда – это Леопольд IV, король Северного королевства. Мы отправимся к нему немедленно… Принц, я хочу, чтобы вы сопровождали нас.
– Но ваше величество…
– Никаких но.
– Прошу вас освободить меня от этой любезности, – с долей иронии в голосе ответил де Тигер.
– Я настаиваю. И даже приказываю.
– Ах, оставьте меня в покое, ваше величество! – раздраженно произнес принц и поспешил вслед за своей супругой.
– Может, нам не следует ехать на север? – робко предположила молодая королева.
– В любом случае, дорогая моя, мы больше ни секунды не будем задерживаться в том доме, откуда нас гонят, словно нищих, где слово монарха давно превратилось в пустой звук, – обиженно сказала Софи, уводя с собой наследника престола.
Дамы сели в сани и, не мешкая, оправились прочь из Мидведийска, исчезая в густой пелене падавшего снега…
После того погрома, что состоялся в королевском дворце, в клиники города попало довольно много раненых. Тех, кто был побогаче, тут же доставляли в военный госпиталь или клинику его величества, прочие же вынуждены были прозябать в переполненной клинике Св. Леопольда, содержавшейся на средства меценатов. Это заведение влачило довольно жалкое существование, особенно теперь, когда здесь оказалось множество бунтовщиков и рядовых граждан. В условиях, когда в стране царили полный застой и неразбериха, денег не хватало ни на что, поэтому больные здесь умирали очень часто.
В одной из палат лежала молодая тигрица с обожженным лицом и множественными переломами рук и черепа. Она хотя и пришла в сознание, тем не менее, ничего не могла вспомнить, даже собственного имени. Врачи считали, что она не протянет и нескольких дней. Пациентку то и дело бросало то в жар, то в холод, ее лихорадило, и она была готова вот-вот отправиться в мир иной, если б не один армейский капитан, зашедший в клинику посмотреть на своих подчиненных, не сжалился над ней и не дал врачам денег на лечение. С того самого дня здоровье женщины пошло на поправку, и доктора вскоре отправили ее в клинику для душевнобольных в уездный городок Зайцелии, ибо разум пациентки был явно не в порядке…
А принцесса де Тигер на следующее же утро, собрав свои чемоданы и одевшись в траурное черное платье, решилась отправиться на могилу своего сына во Львов. С принцем, решившим ее сопровождать, она почти не разговаривала, всецело уйдя куда-то в себя. В доме де Тигеров остались лишь прислуга, да Михал де Мидвед, которого оставили дожидаться, если сюда прибудет без вести пропавшая жена Викторио ли младший сын принца Михал. Де Мидвед сочувственно проводил севшую в сани чету, оставшись один в большом доме де Тигеров.
В двадцатых числах февраля обе королевы и наследный принц прибыли в красивую столицу Северного королевства город Ольск, раскинувшийся на берегу огромного замерзшего озера. Гордые шпили церквей и королевского дворца были устремлены высоко в небо, и путники заметили их задолго до въезда в город. Что ожидало их здесь, в этой чужой, неведомой стране, никто не знал. Королевские сани миновали строгие заснеженные улочки города и въехали в каменные ворота заснеженного дворца. Часы на главной башни здания пробили ровно полдень.
Спустя полчаса овдовевшие королевы с наследником престола уже ступали по мраморному полу дворца. Сопровождаемые высоким кавалерийским офицером в зеленом мундире, с золотыми эполетами и алой перевязью, они вошли в просторный Малиновый зал, где их уже ждал король. Это был тучный лысый господин, выглядевший довольно старым, хотя ему и было всего тридцать шесть лет. Одетый в черный дипломатический костюм, он встал с кресла и последовал навстречу королевам. Леопольд IV был дальним родственником монархов Полении, являясь троюродным братом убитого Льва XVII. В то же время его родной брат, герцог Гю-Порди был женат на единственной дочери принца де Тигера.
– Какой сюрприз, видеть вас в нашем дворце, ваше величество королева Софи, ваше величество королева Розель и вас, ваше высочество, – улыбаясь, сказал монарх. – Я и представить себе не могу те причины, по которым вы так неожиданно посетили меня, ибо, как вы знаете, телеграф вследствие сильных морозов не работает, всякое сообщение затруднено. Мой посол в Полении молчит уже не первый день. И лишь вздорные слухи свидетельствуют о положении дел у вас, в которые, впрочем, я не верю.
– Мы прибыли к вам, ваше величество, просить у вас защиты и помощи, – ответила за всех Софи.
– Защиты? Но от кого? – удивился король.
– От нашего народа.
И королева живо поведала Леопольду IV о том, что произошло недавно в Полении, сопровождая свой рассказ красноречивыми вздохами и всхлипываниями. Невестка изредка дополняла ее, не скупясь на то, чтобы преувеличить реалии. Внимательно выслушав речь женщин до конца, король сказал.
– Значит, все эти слухи оказались правдой?.. Но почему тогда молчит мой посол?
– Не удивлюсь, если мятежники арестовали и его и всю вашу миссию, – произнесла Софи.
– Очень может быть… Очень может быть, – пробормотал монарх, нервно постукивая по столу. – Да… Я, безусловно, не останусь в стороне от вашего горя и немедленно направлю в Полению войска… Но вы сами должны понимать, что для этого необходимо время, для того, чтобы собрать их. К тому же сейчас, зимой, мы просто не в состоянии вести войну, поэтому…придется подождать до апреля.
– Но ведь в апреле созовут Учредительное Собрание! Мы должны опередить их.
– Ничего, успеем. А пока мы постараемся сосредоточить все верные вам силы на севере Полении: В Мидведии, Алении и Кобании, чтобы оттуда начать мощное наступление на республику. А для этого необходимо срочно короновать наследника престола и направить в Полению верных вам и мне лиц…
– Но по закону коронация может состояться только во Львове, – робко вставила словечко молодая королева.
– По закону? – удивился Леопольд IV. – Но не парламент ли и горожане первыми нарушили этот закон? Так неужели вы после всего этого будете плясать под их дудку?
– Вы абсолютно правы, ваше величество, – сказала Софи. – Мы сделаем все так, как посоветуете нам вы.
– В таком случае коронуем наследника немедля. В Полению же в качестве его главнокомандующего мы отправим моего брата герцога Гю-Порди. Вы же сможете пребывать здесь столько, сколько сочтете нужным. Мы раздавим эту революционную гадину, не будь я королем Северного королевства!

Глава III. Бегство продолжается.

Революция, свершившаяся во Львове, в скором времени раскатистым эхом прокатилась по всем уголкам Полении. Ландтаги земель поспешили выразить свое отношение к произошедшим в стране переменам. В южных и центральных землях, где были сосредоточены основные предприятия промышленности, а сельское хозяйство развивалось преимущественно на мелких частных фермах, встретили революцию с распростертыми объятиями. Многие наиболее консервативные представители королевской администрации вынуждены были покинуть свои резиденции и, продав за бесценок свое имущество, спешно отправиться на север. Чтобы успокоить народные массы, местные власти были вынуждены пойти на уступки рабочим и крестьянам, ненамного сократив рабочий день и снизив налоги. Деньги на это шли из средств бежавших на север чиновников и аристократов.
В северных же землях, наоборот, вся власть сохранилась в руках прежней администрации. Борьба с недовольными здесь шла в основном с помощью силы. Местные ландтаги отказывались признавать революцию, избирать делегатов в Учредительное Собрание, но продолжали поддерживать связи со столицей в лице Сената – оплота дворянства, чиновничества и буржуазии, которому все еще продолжали починяться войска. Сам же Сенат, раздираемый внутренними противоречиями, продолжал лавировать между бежавшим наследником престола, Государственным Собранием и Революционным Советом. Тем временем разделенная на противоборствующие лагеря страна встала на грань гражданской войны.
Все эти дни граф Лиз и его семья вместе с сопровождавшим их Михалом де Тигером находились в Лисовии, где у старого графа было несколько крупных поместий. Обстановка в Лисовии была неспокойной, ибо ландтаг этой земли поддержал революцию, и отношение народных масс к господам ухудшалось на глазах. В самих имениях графа росло недовольство крестьян, так что граф со своей семьей и Михалом поспешил покинуть их и временно переселиться в провинциальную столицу Лисовии. О немедленной продаже имений не могло идти и речи. Но как только до графа Лиза и его спутников дошли слухи о чудесном спасении и бегстве наследника престола на север, они поспешили отправиться в Мидведию. Зная о том, что вокруг столицы орудуют банды вооруженных грабителей, обирающих до нитки всех дворян, они решили отправиться на север пароходом. Однако все суда шли лишь в Северное королевство, поэтому путникам, с трудом доставшим желанные билеты, пришлось дать огромный крюк, прежде чем попасть в Южную Мидведию, принадлежавшую Полении. Да и само путешествие было настолько долгим и утомительным, что господа даже пожалели о том, что не рискнули поехать более короткой дорогой. Целую неделю они добирались до Мидведийска, простояв в порту прибытия около суток и на одной только границе потеряв три дня. И если бы не взятка пограничникам, господа вообще неизвестно бы когда доехали до конечного пункта.
В полдень, 24 февраля, ровно через неделю после того, как чета де Тигеров покинула Мидведийск и отправилась в столицу, господские сани остановились у уже знакомого нам особняка. Михал де Тигер помог молодой графине, а также ее родителям выйти из саней и проворно поднялся к входным дверям дома. На пороге его встретила обрадованная служанка.
– Ах, г-н де Тигер, мы вас так ждали, так ждали, – затараторила она. – Ваши родители так переживали за вас, да они, наверное, до сих пор только о вас и думают…
– Как видишь, Эльзэ, я цел и невредим, – весело ответил Михал. – Позови-ка наших слуг, пусть занесут вещи их сиятельств в дом. Да не забудь приготовить им самые лучшие комнаты!
С этими словами Михал, пропуская впереди себя чету Лизов и их дочь, вошел в дом. Служанка побежала исполнять приказание молодого хозяина, забыв предупредить о приезде Михала остальных. Однако, следующим, кто повстречался прибывшим господам, был де Мидвед, спускавшийся с лестницы в длинном домашнем халате с книгой в руке.
– О, мой дорогой тезка! Ваши сиятельства! – обрадовался он, бросаясь в объятия де Тигера. – А мы уже боялись, что… ты погиб.
– Слава богу, я жив! – отвечал тот. – Но почему я не вижу здесь своих родителей, ведь они непременно должны быть тут? Мы узнали об этом еще в порту. Эльзэ, зови скорее маму и отца!
– Но ведь они еще неделю назад выехали во Львов. Разве вы не встретились там?
– Нет. Мы не были во Львове с того самого момента, как там свершилась эта ужасная революция… Но зачем они отправились в столицу?
– Ее высочество хотела сама побывать на могиле…
– На чьей могиле? – испугался де Тигер.
– Неужели ты ничего не знаешь?.. Твой брат Викторио погиб.
– Не может быть! – воскликнули в один голос все.
– Я понимаю, господа, в это сложно поверить, но это так. Герцог Викторио де Тигер погиб в ту роковую ночь в королевском дворце, спасая свою супругу, тело которой не найдено до сих пор… Убийца неизвестен также…
В холле воцарилась гробовая тишина, во время которой каждый думал о своем. Молчание прервал звонкий голос де Тигера.
– Я немедленно еду во Львов, – сказал он, спешно направляясь к двери.
– Я с вами, – робко произнесла молодая графиня.
– Но вы можете разминуться со своими родителями. Они вот-вот должны вернуться сюда… Может быть, лучше подождать их? – предположил де Мидвед.
– Нет, я уже все решил… Я из под земли достану убийцу моего брата, чего бы мне это не стоило, – не слушая де Мидведа, сказал де Тигер. – Но вам, Севилла, не зачем ехать со мной. Это очень рискованное путешествие. Я поеду один.
– Михал прав, дорогая. Нам следует остаться в Мидведийске, – произнесла графиня-мать.
– Да, да, господа. Оставайтесь здесь, в доме моих родителей, и ждите нашего приезда.
– Но не будет ли это злоупотреблением вашим гостеприимством… – начал было граф.
– Что вы, г-н Лиз! – воскликнул де Тигер. – Наши семьи не раз доказывали свою любовь и преданность друг другу, поэтому я просто настаиваю на том, чтобы вы остановились в нашем доме и жили здесь ровно столько, сколько потребуется. К тому же, Михал, если я не ошибаюсь, все свободные дома уже скуплены дворянами юга. Не так ли?
– Да, да. Именно так, – подтвердил де Мидвед. – Найти пустующий дом в Мидведийске сегодня просто невозможно.
– В таком случае позаботьтесь о наших гостях.
– Непременно.
– Что ж, тогда до встречи, господа! – сказал на прощание де Тигер, направляясь к двери.
– До свидания, Михал! – ответили все, и лишь одна молодая графиня под влиянием охвативших ее чувств отправилась провожать его до самых саней.
– Михал, берегите себя и… обязательно возвращайтесь, – со слезами на глазах взволнованно произнесла графиня, едва они остались наедине.
– Да, конечно, – отвечал де Тигер, садясь в сани. – Но… почему вы плачете, Севилла?
– Потому что… потому что я люблю вас, Михал, и боюсь потерять.
– И я люблю вас, Севилла. Больше всего на свете, – сказал покрасневший от смущения де Тигер, обнимая графиню. – До встречи! – и он сел в сани и отправился в путь, растерянно оглядываясь назад.
Долго еще юная графиня провожала его взглядом, пока сани не скрылись за поворотом…
На следующий день в Мидведийск в числе прочих господ прибыл маэстро Серхио де Мидвед. Он, как и многие другие художники и музыканты, не мог дольше оставаться в охваченной смутой столице и потому держал путь на север. Серхио знал, что в доме де Тигеров в это время жил его отец и потому поспешил навестить его. Небольшие черные сани маэстро остановились у подъезда заснеженного дома. Кутаясь в теплое зимнее пальто, де Мидвед выбрался из саней и проворно поднялся по ступенькам. Дверь открыла служанка, которая тут же узнала молодого музыканта.
– Добрый день, г-н де Мидвед! – произнесла она.
– Здравствуй, Эльзэ! – ответил Серхио. – Мой отец здесь?
– Да, он дома… Прошу вас, – и служанка провела юношу в столовую, где уже сидели Михал де Мидвед и Севилла, пившие утренний кофе.
Супруги Лизы тем временем уже наносили визиты остановившимся в Мидведийске особам и местному начальству.
– Серхио! Сын мой! – обрадовался Михал, едва не соскочив со стула. – Как я рад, что с тобой ничего не случилось!.. Ну, садись же скорее за стол и рассказывай, что происходит в столице.
Поздоровавшись с отцом и Севиллой, Серхио сел за стол и поделился последними новостями из Львова. Казалось, что Севилла пропускала мимо ушей все подробности страшной февральской ночи, рассказ о распрях в парламенте, но едва речь заходила о семействе де Тигеров, девушка тут же активно включалась в разговор.
– Значит, вы виделись с принцем де Тигером и его супругой? – спросила Севилла у Серхио.
– Да, я видел его высочество еще на похоронах его сына Викторио. Очень печальное зрелище, – ответил тот. – Представить себе не могу, как случилось такое.
– А… вы не встретили по дороге… Михала де Тигера? – робко спросила девушка.
– Ну, что вы, Севилла, – ответил за Серхио отец. – Михал выехал только вчера вечером… К тому же он поехал совсем дорогой, через Зайчью Гавань, а не через Королин. Они просто не могли встретиться.
Двумя днями раньше приезда Серхио в Мидведийск, в город прибыла старая герцогиня де Орланд со своей невесткой, вдовой убитого в королевском дворце министра. Обгоревшее тело герцога удалось распознать лишь по золотой цепочке, которую он носил на шее и жалким остаткам военного мундира. Нашедшие труп ненавистного министра горожане, ни за что не хотели предавать его земле, так же как и тело убитого короля. На глазах у публики и родственников де Орланда тела, привязав к лошадям, сначала таскали по городу, а затем то, что от них осталось, разрубили на части и бросили в прорубь реки. Старуха де Орланд, муж которой умер в застенках Лисийского замка, а сын – прямо в королевском дворце, поклялась на могиле супруга отомстить за это злодеяние, кем бы не оказался виновник. Вместе со своей овдовевшей невесткой герцогиня отправлялась в Северное королевство, чтобы любыми правдами и неправдами узнать от обеих королев, что же произошло в театре и во дворце в ту роковую ночь. Она чувствовала сердцем, что во всем этом виноват принц де Тигер, ибо из-за него ее муж попал в Лисийский замок и там скончался от разрыва сердца, да и сын всегда ненавидел принца. Проезжая Мидведийск, герцогиня де Орланд, словно чуму, объехала дом де Тигеров и отправилась дальше, на север, оставив свою невестку в городе, в который ее должна была привести месть.
Так чувство мести порою охватывает людей, что они идут на любые поступки, лишь бы оправдать свои дела высокими идеалами справедливости.
* * *
Тем временем в Северном королевстве спешно готовились к коронации юного наследника поленийского престола. Центральные улицы столицы были нарядно украшены разноцветными гирляндами и флагами. В просторном зале главного собора Ольска собралось множество народа. Большинство из присутствующих было бежавшими из Полении дворянами, чиновниками, буржуазией. Среди них затерялись и местные знатные особы. От обилия платьев, мундиров, цветов и лент буквально рябило в глазах. Каждый хотел засвидетельствовать свое почтение новому монарху, а потому задние ряды постоянно напирали на передние.
Коронация государя другой страны в нарушение древних законов вызывало здесь самую различную реакцию. Одни считали это хорошим знаком в отношении двух народов, другие же твердили о незаконности и бессмысленности такого обряда. Нашлись и такие, кто, глядя на события, разворачивающиеся в Полении, начал поговаривать и о возможности повторения этого в Северном королевстве. Но, как бы то ни было, большей части народа было безразлично то, что происходит за стенами собора, а потому мероприятия по случаю коронации проводились в довольно узком кругу, не привлекая особого внимания.
У алтаря, где лежали священные регалии королевской власти, стоял нарядно одетый будущий король Полении, тринадцатилетний паренек с ясными, как голубое небо, глазами. На нем была длинная алая мантия, в которой мальчик утопал, и блестящий золотой костюм. Казалось, что наследнику вся эта церемония доставляет лишь одни неприятности и неудобства. Он машинально, словно робот, делал то, что говорили ему бабка, мать и король Северного королевства. Последние стояли поодаль и глядели на то, как архиепископ совершает торжественный обряд. По лицам господ можно было подумать, что вся эта церемония больше всего была нужна Леопольду IV, так упоенно он следил за всем происходящим, то и дело, подходя к наследнику или архиепископу с какими-то просьбами и советами. Среди господ стояла и старуха де Орланд, только что прибывшая в город и едва успевшая попасть на торжественную церемонию.
– Посмотрите, какой красавец ваш новый король, – шепнул на ухо Софи Леопольд IV, весело улыбаясь.
– Вы правы, ваше величество, – ответила та, – ведь в нем течет кровь Льва XIII… так же как и в вас.
На это король лишь неопределенно покачал головой.
– Во имя триединого господа нашего возлагается корона сия на раба божьего Льва, – утробным голосом произнес архиепископ, одевая на голову наследника царственный венец, – который по праву, данному ему свыше, объявляется государем Полении Львом XVIII.
В тот самый момент, когда юный принц получил из рук архиерея корону, и радостные возгласы собравшихся прокатились по всему собору, вдруг неизвестно откуда раздался выстрел, и только что коронованный монарх упал сраженный им на руки архиепископа. Кровь хлынула из груди юноши.
– О, боже! Короля убили! На помощь! – кричали в толпе.
– Немедленно перекройте все выходы из собора! – приказал Леопольд IV, но в воцарившейся суматохе сделать что-либо было уже невозможно.
Приближенные северного короля сами едва смогли оттеснить своего монарха от напиравшей толпы и вместе с истекающим кровью Львом XVIII и его родственниками покинуть церковь. Подоспевшие на шум полицейские бросились наверх, к органу, откуда, как им показалось, и был совершен выстрел, однако найти убийцу там они не смогли. Тем временем юного монарха уложили в сани, укутав его шубами, и спешно повезли в лучшую больницу столицы. Обе королевы отправились следом, прекрасно понимая, что судьба страны во многом теперь зависит от того, выживет ли Лев XVIII или нет. Герцогиня де Орланд поехала за ними, едва избавившись от давки, в которой ее чуть не задавили. Едва герцогиня проникла в клинику, как за ней выставили полицейских, так что попасть в здание посторонним не представлялось возможным. Надежную охрану выставили и у дверей операционной, где врачи боролись за жизнь молодого монарха.
– Если с государем что-либо случится, вы ответите за это головой, – сказал Леопольд IV своему министру внутренних дел, спускаясь по коридорам клиники. – Идиоты! Как можно было просмотреть убийцу?!..
Обе королевы, которых не пустили в операционную, остались в холле дожидаться разрешения участи их любимого сына и внука. Едва королева Софи отлучилась, чтобы сходить за водой, как к молодой королеве подошла старуха де Орланд.
– Ваше величество, я очень сожалею о том, что произошло только что в соборе, – начала герцогиня, скорчив скорбную гримасу. – Но бог не оставит нас, и Лев XVIII обязательно поправится и обязательно накажет всех, кто преследует его семью.
– Ах, лучше бы его и не избирали королем, – отвечала заплаканная Розель. – Тогда бы не случилось никакого несчастья… Ну почему королем должен был стать мой сын, а не принц де Тигер?
– Де Тигер?! – передернуло герцогиню. – Этот убийца и интриган?.. Упаси бог! Да и можно ли вперед законного наследника престола?
– Но почему, герцогиня, вы считаете принца де Тигера убийцей?
– Потому что, ваше величество, на его совести по меньшей мере три убийства и одно покушение.
– О чем вы говорите? – испугалась королева.
– Да, да, ваше величество. Когда еще правил покойный государь Лев XVI, царство ему небесное, коварный де Тигер добился того, чтобы мой муж, герцог де Орланд, был заточен в Лисийский замок. Изнывая от холода, голода и множества болезней, он не смог выдержать и двух лет в тюрьме, а потому скончался. Он, кто верой и правдой служил монарху, стал жертвой низкой прихоти принца… Я подозреваю, что де Тигер виновен также в убийствах вашего мужа, Льва XVII и моего сына, герцога де Орланда.
– Как? – изумилась Розель. – Но ведь моего мужа убили ворвавшиеся во дворец горожане! Неужели вы полагаете, что де Тигер организовал все это?.. Впрочем, я и сама начинаю так думать.
– Не знаю, как сильно замешан принц во всей этой революции, но то, что Лев XVII был убит своими – это точно. Я сама провела небольшое расследование и выяснила, что в те минуты, когда восставшие еще только занимали первый этаж, король уже был мертв, значит, монарха убили свои. Вы, ваше величество, последними видели государя вместе с королевой Софи, более того, слышали выстрел. Может вам известно, кто первым прибежал на него?
– Не знаю… Я тогда сразу же упала в обморок. Очнулась же, когда меня уже везли прочь от дворца… Ах, нет, подождите! Свекровь, кажется говорила мне, что на помощь тут же подоспели… принц де Тигер и его сын Викторио, – королева побледнела.
– Я так и думала! – воскликнула герцогиня. – В то время, как все защищали дворец от мятежников, они что-то делали в королевских покоях… Осталось только выяснить, что произошло в тот роковой вечер в театре, когда королева Софи и де Тигер неожиданно покинули ложу, а вслед за ними ушли и вы.
– Зачем вам это знать? – насторожилась королева. – И какое это имеет значение?
– Наиважнейшее, – заговорщицки произнесла де Орланд. – Ведь если де Тигер поссорился с королем, а скорее всего так и было, то это только подтверждает наше мнение о том, что он устроил заговор.
– Да, он действительно поругался с королем, как, впрочем, и моя свекровь, но из-за пустяка. Ужели из-за этого следует убивать?
– Для того, чтобы завладеть короной Полении этот зверь не остановится ни перед чем.
– Но если он действительно хотел стать королем, то зачем тогда он так отчаянно спасал меня и наследного принца в ту ночь?
– Это было бы подозрительно: смерть всей королевской семьи и спасение одного де Тигера. Тогда бы каждый понял что к чему. А так он выглядит героем… Теперь-то вы понимаете, ваше величество, чьих рук было сегодняшнее злодеяние, и что произойдет, если (не приведи бог!) ваш сын скончается?
– О нет! Только не это! – закричала Розель.
– Успокойтесь, ваше величество! – продолжала герцогиня. – Несмотря на то, что шпионы де Тигера снуют повсюду…
– Оставьте меня! Меня тошнит от ваших рассказов! – не унималась королева, энергично направившись в сторону операционной, где лучшие врачи склонялись над телом ее умирающего сына…
В самом начале марта, когда белые снега все еще покрывали все Северное королевство и большую часть Полении, а зима, казалось, вовсе и не думала уходить, герцог Гю-Порди, назначенный верховным главнокомандующим войск Полении, вместе со своей супругой и сопровождавшим их юным Энтони Лизом, сыном старого графа, прибыли в Мидведийск. Герцог Гю-Порди был немногим моложе своего царственного брата, хотя и выглядел значительно старше своих лет. Жена же его была довольно заметной светской дамой, любительницей музыкальных концертов и театральных постановок. Большую часть времени она проводила в поездках по стране и за границу, выполняя одновременно дипломатические поручения. С ней постоянно следовал восемнадцатилетний граф Лиз, только что получивший образование в лучшем университете Северного королевства и теперь набиравшийся опыта экономиста и дипломата за границей. Герцогиню Гю-Порди, старше его на добрых пятнадцать лет, он любил больше, чем мать.
* * *
Начало марта в Зайцелии выдалось на редкость холодным. В уездном городке Белолапске денег на еду не хватало даже горожанам, не то, что клинике для душевнобольных, переживавшей свои худшие времена. Старое двухэтажное здание пообветшало, докторам урезали жалованье. После февральской революции деньги сюда вообще перестали поступать, и вся надежда оставалась лишь на расквартированный невдалеке полк, который и помогал клинике.
Как-то в клинику приехал сам командир полка, одноглазый полковник Грифос, тот, что во время знаменитого путешествия принца де Тигера за Золотым Львом был шпионом герцога де Орланда. Теперь он стоял со своим полком невдалеке от Зайцелона, решая к кому же ему выгоднее примкнуть – к революционному лагерю или контрреволюции, ведь смерть его нового покровителя – герцога де Орланда-младшего совершенно дезориентировала Грифоса. Главврач клиники в разговоре с полковником как-то упомянул о новой пациентке – молодой тигрице, выдававшей себя за знатную даму и помешанной на каком-то страшном убийстве в королевском дворце.
– Я хочу на нее взглянуть, – сказал Грифос, и главврач, пожав плечами, отвел полковника в небольшую комнатку, где жила женщина.
Долго разглядывая тигрицу, Грифос, вдруг, ужаснулся и отпрянул назад, с трудом узнав в пациентке клиники Элизию де Тигер, невестку старого принца.
– Элизия! – воскликнул Грифос.
– Вы ее знаете? – удивился врач.
– Нет, мне показалось, что… – после недолгой паузы произнес полковник. – Я ошибся. Эта женщина очень похожа на одну мою знакомую, но… я, конечно же, ошибся.
– Ах, помогите мне! – бросилась на полковника Элизия. – Помогите мне отомстить за смерть моего мужа, которого убил этот негодяй… не помню его имени… но это он, он убил его в ту ночь в королевском дворце!
– Вы видите, что эта женщина не в своем уме, – пробормотал врач.
– Да, да, пойдемте скорее отсюда, – ответил Грифос, поспешив выйти из комнаты.
В первое воскресенье марта в Мидведийском дворце – самом высоком и красивом здании города – был дан бал по случаю приезда в Полению герцога Гю-Порди. Мидведийский дворец, где проходили все торжества и собрания, был также и местом, где останавливались коронованные особы. Построенный в XVIII веке роскошный дом с колоннами, окрашенный в желтый цвет, выглядел словно одиноко стоящее в поле дерево на фоне низких городских построек.
В это время суток темнело довольно рано, а потому к шести часам вечера, когда многочисленные гости съехались на бал, высокие окна дворца уже излучали мягкий лунный свет. За тот неполный месяц, что прошел со дня февральской революции, в Мидведию успели съехаться все те, кто связывал свое будущее лишь с прежним монархическим строем. Колеблющиеся же остались в столице. Помимо супругов Гю-Порди на балу можно было заметить чету де Тигеров, недавно вернувшихся в Мидведийск и все еще хранивших траур по убитому сыну, господ Лизов, герцога Михала де Тигера, получившего этот титул после смерти старшего брата, и многих других именитых особ. Давно Мидведийск не видел такого роскошного бала. Дамы стремились поразить кавалеров блеском своих нарядов, однако сравниться с принцессой де Тигер, пожилой, но все еще сохранившей красоту женщиной в голубом платье, никому было не под силу. Среди приглашенных был и Серхио де Мидвед, поразивший всех своей великолепной игрой на рояле. Все внимание слушателей было приковано к этому талантливому музыканту, причем герцогиня Гю-Порди просто не могла отвести от него глаз.
– Маэстро, – сказал она ему, когда они остались наедине, – где вы научились так великолепно играть?
– Меня этому научили мои учителя, которым я обязан всем. К сожалению, они не смогли дожить до того дня, когда бы смогли увидеть результаты своих трудов.
– Да, все это очень прискорбно… Я слышала, будто вы являетесь сыном Михала де Мидведа, друга нашей семьи?
– Совершенно верно, ваше высочество.
– Он очень многое сделал для нас. Надеюсь, вам известна история, приключившаяся почти тридцать лет тому назад, когда Михал де Мидвед совершил невозможное – отыскал статую Золотого Льва. К сожалению, его услуги оказались незамеченными Львом XVI, однако мы всегда помним о его добрых делах.
– Надеюсь, что я тоже не останусь в долгу и смогу доказать вашему высочеству свою преданность вашей семье.
– Вот как? В таком случае окажите мне любезность и пригласите на танец после того, как мой муж произнесет речь.
– Я, право, не знаю… Могу ли я…
– В этом ведь нет ничего предосудительного. К тому же я настаиваю на этом.
В это время возникающие то тут, то там разговоры прекратились. Все внимание было обращено на герцога Гю-Порди, обратившегося к присутствующим в зале с патетической речью.
– Господа! Как вам известно, в Полении свершилась революция. Кучка мерзавцев захватила Львов, наивно полагая, что народ поддержит ее. Но это не так… Я прибыл сюда по воле вашего нового государя Льва XVIII с тем, чтобы раздавит эту революцию в зародыше и не дать заразе распространиться на всю страну, а тот и весь мир. Не далее, чем завтра я сажусь на коня и отправляюсь во Львов для переговоров с теми, кто еще не потерял остатки разума: и либо они сдадутся добровольно, либо мы их разобьем силой… А пока давайте веселиться: петь, плясать и подымать бокалы за успех нашего мероприятия. За нами правда! За нами победа!
Собравшиеся дружно зааплодировали словам герцога, и спустя мгновенье множество пар закружилось в вихре модного в ту пору вальса. Герцогиня Гю-Порди, приглашенная на танец маэстро де Мидведом, танцевала в центре зала, ощущая на себе пытливые взгляды отовсюду. Однако ей было не того. Герцогиня была всецело поглощена своим напарником, державшим руку на ее талии. Такого волнения от прикосновения мужской руки она не испытывала давно. Ей даже показалось, что она слегка покраснела, хотя этого никто не заметил.
Принцесса де Тигер, для которой вальс был слишком быстрым танцем, стояла в стороне вместе со своим мужем. Отягощенная долгим весельем, она собралась отправиться домой под предлогом головной боли.
– Я поеду тебя провожать, – сказал ей принц.
– Не стоит, дорогой. Кто-то из нас непременно должен остаться здесь. Михал де Мидвед проводит меня.
– Как скажешь, дорогая.
Спустя мгновенье принцесса де Тигер в сопровождении Михала де Мидведа покинула зал. В последнее время Михал де Мидвед стал постоянным спутником принцессы. Без него она редко куда выезжала. Однако принц не обращал никакого внимания на сей факт, поскольку считал Михала членом своей семьи и верил ему. Де Тигеру и в голову бы не пришло в чем-то упрекнуть де Мидведа, хотя недовольные замечания в свой адрес по отношению к Софи ему доводилось слышать.
Оставшись распоряжаться на балу, принц целый час не мог найти себе места в зале. Он слонялся из угла в угол, пока, наконец, это ему не надоело, и де Тигер, передав обязанности хозяина бала своему сыну Михалу, отправился следом за супругой домой. Уходя, он заметил, как весело и непринужденно его единственная дочь кружилась по залу в паре с Серхио де Мидведом.
«Сдается мне, что добром все это не кончится», – подумал принц, спускаясь по лестнице к выходу.
Тем временем господа продолжали танцевать и веселиться до самого позднего вечера. Герцогиня Гю-Порди старалась не пропустить ни одного танца, насколько это было возможно, трижды протанцевав с белокурым маэстро и лишь по одному разу со своим супругом, советником Барсони и каким-то стройным генералом. Наконец, танцы окончились, и господа стали расходиться по небольшим кружкам для бесед, игровым столам, а то и вовсе отъезжали домой.
Маэстро де Мидвед собирался уже было отправиться на квартиру, в которой он на время остановился в городе, но извозчик что-то запаздывал. Серхио, стоя на ступеньках крыльца, даже не заметил, как к нему неожиданно подошел молодой граф Лиз с каменным выражением лица.
– Не кажется ли вам, сударь, что, танцуя три раза за один вечер с замужней женщиной, вы тем самым оскорбляете ее честь? – нервничая, спросил Лиз.
– Вы имеете ввиду герцогиню Гю-Порди? – уточнил Серхио.
– Вы прекрасно знаете, кого я имею ввиду.
– Как раз не знаю, сударь. Ведь ровно столько же раз я протанцевал и с маркизой Катовской…
– Ах, оставьте, сударь! Вам прекрасно известно, что честь г-жи Гю-Порди для меня…
– Вот как? Теперь мне становится все понятно. Вас подослал сюда ее муж?
– Нет.
– Значит, вы действуете по собственному разумению, считая себя вправе распоряжаться за герцогиню Гю-Порди?
– Сударь, я требую от вас удовлетворения…
– Что ж, я вижу, что вы очень настойчивы, и готов к вашим услугам.
– В таком случае не соблаговолите ли вы, не мешкая ни минуты, отправится к церкви Св. Льва?
– Без секундантов?
– Почему же? С секундантами. Я вас буду ждать там.
С этими словами молодой Лиз поспешил прочь от Мидведийского дворца. В это время подоспели сани де Мидведа.
– Жди меня у церкви Св. Льва! – сказал Серхио извозчику и отправился обратно во дворец на поиски секундантов.
Спустя полчаса в темном пустынном месте у церкви Св. Льва встретились шестеро господ: Серхио де Мидвед, граф Лиз и их секунданты – молодые люди лет двадцати.
Тем временем в одной из тихих полумрачных комнат Мидведийского дворца группа серьезных кавалеров и веселых дам играла в бридж. Среди сидевших за покрытым сукном столом сидели герцогиня Гю-Порди, ее брат Михал и еще несколько молодых господ и дам.
– Господа! Как вам понравилась сегодняшняя игра маэстро де Мидведа? – спросила между прочим какая-то особа в темном бардовом платье.
– Неплохо, но боюсь, как бы это была не последняя игра начинающего музыканта.
У герцогини Гю-Порди оборвалось сердце.
– Что вы хотите этим сказать, Эрнест? – едва шевеля губами, пролепетала она.
– Я?.. Да так, ничего, – опомнился молодой человек, раскаиваясь за собственную болтливость. – Я имел ввиду то, что г-н де Мидвед вполне может утратить интерес к собственной музыке…
– Не лгите, Эрнест, – взмолилась герцогиня. – Я прошу вас, скажите мне всю правду. Рано или поздно я сама обо всем узнаю, но тогда, поверьте мне, мое отношение к вам совершенно изменится.
– Дело в том, что… – медлил Эрнест. – …г-н Энтони Лиз вызвал сегодня вечером маэстро на дуэль….
– Где? – вскочила с места герцогиня. – Скажите мне, где?!
– В эти минуты все уже, возможно, решилось.
– Я спрашиваю где?!
– У церкви Св. Льва.
Герцогиня стремглав выскочила из комнаты, направляясь к выходу. У подъезда она вскочила в первый попавшийся экипаж какой-то юной баронессы и приказала что есть сил мчаться к церкви Св. Льва. Приблизившись к церкви, герцогиня заметила силуэты двух господ, направивших друг на друга пистолеты.
– Нет! – закричала женщина. – Серхио! Энтони! Не делайте этого!
– Чего же мы ждем? Начинайте! – забеспокоился юный Лиз, и секунданты поспешили начать дуэль.
Выстрел раздался в тот самый момент, когда герцогиня Гю-Порди была меньше, чем в метре от Серхио. Пуля угодила в плечо де Мидведу, задев при этом шубу герцогини.
– Серхио! Что с вами? – заплакала женщина над схватившимся за руку де Мидведом.
– Ваше высочество, что вы здесь делаете? – превозмогая боль, спросил маэстро. – Вы не ранены?
– Нет. Зато ранены вы.
В этот момент к раненому подоспели секунданты и сам Энтони Лиз.
– Ваше высочество? Что вы здесь делали? Я же мог попасть в вас! – изумился юноша.
– Как вы могли так поступить? – злилась на него женщина. – И это ваша благодарность за все то, что я сделала для вас?
– Простите, но…
– Оставьте нас, сударь, мне не о чем больше с вами говорить.
– Разрешите хотя бы помочь…
– Мы справимся и без вас. Езжайте лучше к себе домой.
Секунданты Серхио бережно уложили раненого де Мидведа на подоспевшие к месту дуэли его собственные сани и в сопровождении герцогини Гю-Порди повезли его домой. И лишь снежная метель по-прежнему свистела на узких улочках провинциального города.
Поздней ночью подавленный Энтони Лиз отправился в гордом одиночестве в какой-то кабак. Ему совсем не хотелось идти в дом де Тигеров, где еще жили его родители и герцогиня Гю-Порди., так как не желал объясняться из-за своего поступка. В кабаке юноша опустошил не одну бутылку вина, прежде чем его не пробило на слезы. Наконец, он напился до такой степени, что упал лицом на стол и проспал так до самого утра.

Глава IV. Коварство и любовь.

Спустя несколько дней полковник Грифос вновь заглянул в клинику для душевнобольных, пожелав еще раз увидеть странную пациентку. Доктор оставил их один на один.
– Здравствуй, дорогая! – мило улыбнулся офицер женщине.
– Кто вы? – с непонимающим взглядом спросила она.
– Я ваш друг, я друг вашего мужа.
– Моего мужа? В таком случае вы должны мне помочь отомстить за его смерть… за это злодейское убийство.
– Безусловно. Но для этого я должен узнать о нем все подробности. Когда? Как это произошло?
– Но я ничего не помню.
– Постарайтесь вспомнить, дорогая. Это очень важно.
Напрягая свою память, Элизия постаралась рассказать Грифосу обо всем, что помнила, о том, как она стала свидетелем убийства собственного мужа, как был убит герцог де Орланд, но не называла при этом имена, лишь описывая их. Впрочем, Грифос и сам обо всем догадался. Он пообещал Элизии помочь ей, и как только вышел из палаты, тут же подозвал к себе главврача.
– Эта женщина явно не в своем уме. Следите за ней как можно строже, – приказал Грифос. – Вероятно, она будет выдавать себя за одну знатную даму, если, конечно, к ней вернется память, но… вы сами понимаете, что верить этому нельзя. Держите ее одну и не пускайте к ней никого, кроме меня, кем бы эти посетители не представлялись… Прощайте!
Тем временем Северное королевство продолжало жить в опасении за судьбу юного монарха Полении. Несмотря на то, что Льва XVIII удалось спасти от смерти, вероятность покушения на него все еще была высока. Впрочем, по указу северного короля постоянную охрану в больнице несла целая рота гвардейцев.
Молодая королева, мать Льва XVIII, очень часто посещала своего сына. Вот и на этот раз она, как ни в чем не бывало, пришла на свидание со своим сыном, однако в палату ее не пустили.
– Какое право вы имеете указывать мне? – возмутилась Розель, стоя перед каким-то капитаном. – Почему мне запрещают видеться с собственным сыном?
– Прошу прощения, ваше величество, но я имею на сей счет очень строгие предписания, – спокойно отвечал офицер. – С сегодняшнего дня по указу его величества Леопольда IV вам разрешено навещать сына не более одного раза в день, а вы уже приходите во второй раз. Его величеству нельзя утомляться, ему необходим отдых.
Розель прекрасно понимала, что все это были козни ее свекрови, стремившейся любыми путями оттеснить невестку от влияния на короля. Все важнейшие решения королева Софи принимала вкупе с Леопольдом IV, не допуская посторонних к государственному управлению. Она даже подписала от имени своего внука секретный документ об аннексии Южной Мидведии в случае, если Северное королевство поможет подавить революцию.
Медсестра с белой повязкой на лице вошла в палату к юному монарху и вскоре вышла оттуда с большим тюком белья на каталке.
– Что это? – лениво спросил дежурный капитан.
– Смена белья, – ответила медсестра и покатила каталку дальше.
Спустя десять минут почуявший что-то неладное дежурный офицер заглянул в палату и – о боже! – обнаружил совершенно пустую кроватью Юный король исчез!
В эти самые минуты Леопольд IV обедал в одном из залов своего великолепного дворца вместе со своей супругой, своей старшей сестрой герцогиней Ля-Порди и напросившейся на обед старой герцогиней де Орланд. Зная, что старуха де Орланд обязательно начнет строить козни против принца де Тигера, король согласился ее принять, но лишь в присутствии своей сестры, бывшей всецело на стороне принца. Коварная герцогиня все время твердила о возможной причастности де Тигера к убийству Льва XVII и покушению на Льва XVIII, словом все то, что она говорила королеве Розель, но в более мягких тонах, так и не притронувшись к пище. В конце концов, герцогиня Ля-Порди не выдержала и воскликнула.
– Да вы просто больны, раз не можете думать ни о чем другом, кроме мести.
В этот момент в зал вошел адъютант короля и с волнением доложил.
– Ваше величество! Только что Лев XVIII был похищен из больницы… Мы делаем все, чтобы найти похитителей. Они не смогут далеко уйти.
– Как?! – изумился Леопольд IV. – Моя гвардия не способна ни на что! За что только я плачу вам деньги?.. Немедленно найдите короля Полении!
– Свой долг предупредить вас, ваше величество, я выполнила, – вставая, произнесла де Орланд. – Если вы по-прежнему считаете, что во всех этих событиях принц де Тигер совершенно не заинтересован, то мне остается только сожалеть об этом.
А в это время сани, запряженные тройкой гнедых лошадей, что есть сил, неслись по дороге из столицы Северного королевства. Укутанные в теплые меха в санях сидели двое: мать и сын, чье пребывание в этой стране принесло обоим одни лишь несчастья.
Вскоре Леопольду IV и королеве Софи стало известно, что из столицы исчезла и мать Льва XVIII. Посланные за ней курьеры сообщили о внезапном отъезде Розель из города. Только теперь все стало совершенно понятно. Приказ о поимке беглецов тотчас был подписан и отправлен с курьерами во все уголки Северного королевства и, прежде всего на его границы…
Ночь после бала в Мидведийске для многих выдалась не такой, беспокойной, как для герцогини Гю-Порди. В числе последних Мидведийский дворец покинул Михал де Тигер. Город уже спал, когда Михал вместе с Севиллой Лиз отправился домой. Весь вечер они провели вместе, танцуя вальс и играя за карточным столом. Даже когда стали разъезжаться последние гости, Севилла нарочно задержалась во дворце с тем, чтобы Михал проводил ее домой. Де Тигер проводил ее до самых дверей комнаты, в которой жила Севилла в доме старого принца. Они долго стояли молча, прежде чем проститься, держась за руки.
– Надеюсь, вам понравился сегодняшний вечер, Севилла?
– Это был самый замечательный вечер в моей жизни, – ответила девушка.
– Что ж, я очень рад… Мне остается только пожелать вам спокойной ночи.
– Михал, постойте! Не уходите, – произнесла Севилла, видя, что герцог собирается идти к себе. – Я не хочу оставаться одна… Помните тот вечер, когда вы отправились во Львов на могилу своего брата?
– Разве можно забыть те слова, что мы сказали тогда друг другу? – спросил Михал, обнимая Севиллу.
Спустя мгновенье их губы соединились в долгом страстном поцелуе.
На утро принц де Тигер собрал свои вещи и решил отправиться в свое родовое имение – Кобанийский замок – место, где он когда-то провел всю свою юность вместе с наследником престола, ставшим затем Львом XVI. Это был один из немногих небольших замков, уцелевших после длительных войн. Когда-то он принадлежал королям Полении, но был отдан отцу де Тигера за его боевые заслуги. События последних недель окончательно выбили его из колеи, и он решил бросить все свои дела и отдохнуть. Хотя и время было выбрано не совсем подходящим, остановить принца не могло ничто.
В холле дома де Тигеров главу семейства провожали его жена и сын. Слуги загружали сани, пока принц прощался с домочадцами.
– Когда ты вернешься назад? – спросила принцесса.
– Еще не знаю. Думаю, что через месяц я уже буду дома.
– Папа, возвращайся поскорей! Нам так будет не хватать тебя, – произнес Михал, обнявшись с отцом.
Он был единственным, кто пытался отговорить отца от поездки, но, зная характер принца, ничего поделать не мог.
– Я знаю, сынок, знаю, – ответил принц.
В дверь позвонили, и на пороге появилась герцогиня Гю-Порди с невыспавшимися глазами и в помятом бальном платье.
– Натани, где ты провела эту ночь? Что с тобой? – строго спросила мать. – Тебя всю ночь искал муж.
– Это не имеет никакого значения, мама… – начала было оправдываться дочь.
– Что?! Как это не имеет?! И это замужняя женщина позволяет себе такие высказывания?
– Мама! Мне не пятнадцать лет, чтобы вы делали мне подобные замечания.
– Действительно, дорогая, – вмешался в разговор принц. – Наша дочь уже довольно взрослая, чтобы отвечать за свои поступки.
– Наша дочь позорит нас, проводя ночь не рядом со своим мужем, а в доме совершенно постороннего человека!
– Вам уже все донесли? – обиделась герцогиня, покосившись на своего брата, который видел, как она бросилась бежать из Мидведийского дворца вслед за Серхио де Мидведом. – Да, это так. Я провела ночь не у себя дома, а у постели раненого человека, которого подстрелили на дуэли из-за меня. К тому же он совсем не посторонний, как изволили сказать, а сын нашего близкого друга, Михала де Мидведа. Неужели вы считаете, что я поступила низко?
– Ты сделала это из дружбы и чувства своей вины?
– Исключительно.
– Дорогая, – просияла мать. – Но стоило ли доводить до этого? Что могут подумать в обществе?
– Я не виновата, мама… А где мой муж?
– Он должно быть уже поехал во Львов, как и обещал.
– Да, он говорил мне, что поедет туда без меня… А куда вы собираетесь, папа?
– Я еду в Кобанию. Мне необходимо развеяться… Прощайте, дорогие мои! – произнес принц и, обнявшись со всеми, отправился к выходу.
За обедом в доме де Тигеров случайно речь зашла о Серхио де Мидведе.
– Я так признателен вам, дорогая Натани, за все то, что вы сделали для моего сына вчера вечером, что не знаю даже, смогу ли я вас когда-нибудь отблагодарить за это, – сказал Михал де Мидвед герцогине.
– Не стоит благодарностей, – смущаясь, ответила Гю-Порди. – Мы же с вами друзья… Кстати, а почему ваш сын не живет вместе с вами?
При этих словах принцесса де Тигер пристально посмотрела на дочь.
– Не понимаю, – продолжила герцогиня. – Почему вы, матушка, почему вы до сих пор не предложили сыну нашего дорогого друга пожить у нас…
– Дочь моя, – вмешалась мать. – Мы будем рады, если маэстро де Мидвед поживет у нас, только зачем так категорично ставить вопросы?
– В таком случае мы непременно настаиваем на том, чтобы ваш сын жил вместе с нами. Не так ли, мама?
– Да, дочь моя, – сухо согласилась принцесса.
* * *
Герцог Гю-Порди, направляясь во Львов, по дороге был застигнут бандой вооруженных грабителей. И хотя свита герцога смогла спасти своего патрона от смерти, тем не менее, он был ранен в ногу и не мог продолжить свое дальнейшее путешествие. Герцога немедленно отвезли в небольшую клинику близлежащего города с тем, чтобы как можно скорее отправить его назад в Северное королевство. Так скорому осуществлению планов монархистов помешал нелепый случай.
А Серхио де Мидвед, получив приглашение от своего отца пожить в доме де Тигеров, долго отказывался, пока, наконец, к нему на квартиру не явилась герцогиня Гю-Порди.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она, едва переступив порог.
– Спасибо, ваше высочество, уже лучше.
– Мне передали, что вы не хотите переезжать в дом моих родителей к своему отцу. Отчего?
– Простите, ваше высочество, но я не совсем понимаю, зачем я вам нужен там?
– Мне? Вы нужны своему отцу.
– Но почему на этом настаиваете именно вы?
– Потому что ваш отец сделать этого не сможет.
– Значит, все это для него? Что ж, я поговорю с ним и думаю, что он изменит свое решение…
– Ах, простите меня, Серхио, но… вы нужны и мне.
– Вам, ваше высочество? Зачем? Ведь я же приношу вам одни страдания.
– Не говорите так, Серхио. Большие страдания вы принесете мне, если не переедете к нам жить… Я прошу вас, Серхио. Не заставляйте же меня становиться для этого на колени…
– Что вы, ваше высочество! – изумился де Мидвед. – Если вы так настаиваете, то я сегодня же перееду в ваш дом.
– Вот и прекрасно. Значит, мы договорились? – обрадовалась герцогиня, направляясь к выходу.
Десятого марта резвые сани молодой королевы были остановлены на границе Полении и Северного королевства.
– Ваши документы, мадам? – вежливо обратился к ней дежурный офицер.
– К чему? Разве не видно итак, что я королева Полении?
– Простите меня, ваше величество, но вам следует пройти со мной… Нам нужно уточнить некоторые детали.
– В чем дело?
– Поверьте мне, это простая формальность.
Взволнованная Розель нехотя оставила своего сына и пошла в караульную, где с ней долго и витиевато разговаривал какой-то полковник, заявивший в итоге, что согласно полученному приказу он вынужден ее арестовать.
– Этого не может быть! Я ничего дурного не совершала! – кричала она.
– Вы похитили короля Полении.
– Но он мой сын!
– Это не имеет никакого значения.
– Вы не имеете права на арест подданных другого государства!
– Прошу прощения, ваше…
– Вам это просто так с рук не сойдет!
Несмотря на отчаянные протесты, офицеры арестовали мать и тотчас отправили ее сына в сопровождении отряда кавалеристов обратно в Ольск. Так Лев XVIII, не доехав какую-то сотню метров до той страны, которой он был призван повелевать, повернул назад. Он расстался с собственной матерью, которую все по тому же приказу отправили в глухой монастырь в западной части Северного королевства.
Тем временем к старой герцогине де Орланд, жившей в одном из домов в центре северной столицы, пришло прелюбопытное письмо от полковника Грифоса, заставившее женщину изумиться.
Уважаемая герцогиня де Орланд!
Зная Ваше отношение к семейству де Тигеров и помня годы, проведенные под начальством вашего покойного супруга, спешу сообщить Вам, что мне стало известно о некоторых деталях гибели Вашего сына в феврале этого года во Львове и причастности к этому одной известной особы. Надеюсь на нашу скорейшую встречу.
С уважением к Вам,
полковник Грифос,
5 марта 18… года Белолапский гарнизон.
– Не может быть! – воскликнула герцогиня, прочитав письмо. – Неужели, наконец, этот злодей ответит за все совершенные им преступления?
Не долго думая, старуха собрала все свои вещи и спешно направилась прочь из северной столицы в уездный городок Белолапск, что находился в шестидесяти верстах от Зайцелона.
Город Мидведийск тем временем все больше превращался в новую столицу Полении. Сюда съехался едва ли не весь цвет аристократии, так что жилье в городе стало цениться едва ли не на вес золота. Связь со столицей у севера оборвалась: не работала почта, телеграф, железная дорога, а в самой Левовии вовсю орудовали отряды Революционного совета, конфисковывавшие имущество бежавших граждан. К середине марта вся Левовия, Лисовия, Гусения и Козелия были под властью парламента и Революционного совета. Спешно создавались местные органы власти, шли жестокие погромы и расправы с противниками. Весть о коронации Льва XVIII во Львове восприняли с негодованием. Сенат заявил, что Лев XVIII не является законным правителем Полении только на том основании, что он, вопреки древним законам, коронован не во Львове, а в соседнем государстве. Государственное Собрание, провозгласившее федеративную республику, заявило, что о восстановлении монархии не может быть и речи, а будущее устройство страны решит только Учредительное Собрание. Революционный совет вообще призвал начать охоту за тем, претендовал на роль государя, обещая за его голову кругленькую сумму.
Семейству Лизов, первое время живших в доме де Тигеров, удалось приобрести в центре Мидведийска небольшой двухэтажный особняк. Несмотря на то, что большинство их имений осталось в мятежной Лисовии, часть хозяйств в Полении у Лизов все-таки осталась. Не удивительно, что семья графа всецело была на стороне монархии. Особняк Лизов находился всего в двух кварталах от дома де Тигеров, так что господа частенько виделись друг с другом. Они любили обедать и ужинать вместе, проводя таким образом долгие холодные дни, тянувшиеся в этом новом для них месте обитания. Со дня на день в город ожидали приезда раненого герцога Гю-Порди, так что его жена очень волновалась и опасалась своего возможного отъезда на север. Что же касается пребывания здесь юного Серхио де Мидведа, то, как мы помним, он согласился переехать жить к своему отцу, в дом де Тигеров.
Меньше недели пробыл Серхио де Мидвед в доме де Тигеров, однако, уже успел пожалеть о том, что согласился на просьбу герцогини Гю-Порди. Весь город уже судачил о том, какое внимание столь знатная замужняя особа уделяет ему, и Серхио было неловко чувствовать себя рядом с Натани. В гостиной, как назло, нашелся старый рояль, и маэстро приходилось каждый вечер развлекать публику своей игрой. На одном из ужинов, на котором присутствовали принцесса де Тигер, ее сын Михал, все семейство Лизов, Михал де Мидвед и герцогиня Гю-Порди, Серхио сообщил о том, что он собирается отправиться во Львов.
– Как?! – изумилась старая графиня. – Вы, верно, шутите? Этот город во власти мятежников.
– Но ведь там остались многие мои друзья, – оправдывался маэстро.
– Я надеюсь, ваши друзья не мятежники, свергнувшие нашего государя? – спросила принцесса де Тигер, разделывая в тарелке осетрину.
– Нет… Но они не настолько богаты, чтобы покинуть столицу.
– Признайтесь, Серхио, что вам наскучило здешнее общество, – вставила словечко герцогиня.
– Что вы, ваше высочество… Просто мое призвание – музыка, а мне так хотелось бы, чтобы ее слышали все.
– Действительно, г-н де Мидвед, – произнес с усмешкой Энтони Лиз. – Почему бы вам не отправиться на гастроли по стране? Вы случайно, еще не были в Кабании?
– Энтони, вы бессердечны, – шепнула на ухо молодому графу Натани.
В дом позвонили, и спустя минуту в гостиной показался молодой красивый офицер в синем мундире.
– Прошу прощения, господа, что отвлекаю вас, – произнес он. – Но только что герцог Гю-Порди прибыл в Мидведийск. Он желает видеть свою супругу.
– Доложите герцогу, что я буду у него через час, – сказала Натани.
– Но его высочество желает видеть вас немедленно, так как через час он уже будет на пути в Северное королевство.
– Как?! – изумились все. – Герцог едет обратно?
– Да, господа. Рана его высочества настолько серьезна, что он не может более продолжать командование силами Льва XVIII.
– Значит, мы возвращаемся назад в Северное королевство? – обрадовался Энтони.
– Да, мой друг. Можете собираться в дорогу, – убитым голосом сказала герцогиня, вставая из-за стола. – Прошу извинить меня, господа.
Спустя четверть часа герцогиня Гю-Порди предстала перед своим мужем в одном из просторных залов Мидведийского дворца. Герцог лежал на кровати с забинтованной ногой, косо глядя на свою супругу.
– Ты хотел меня видеть? – спросила Натани.
– Вот именно, что хотел, – сурово ответил герцог. – Не хочешь ли ты мне объяснить свое поведение?
– Ты это о чем? – побледнела герцогиня.
– Ты прекрасно знаешь сама.
– Нет, не знаю.
– Я говорю о Серхио де Мидведе… Мне все известно. И то, как ты за ним ухаживала, и то, что он бок о бок целую неделю живет с тобой, в то время как твой муж проливает кровь за эту проклятую страну. Я не потерплю измены в своем доме!
– За что ты так несправедлив ко мне, – заплакала герцогиня. – И в какой измене обвиняешь меня? Ты сам был на том балу и разрешил мне танцевать с г-ном де Мидведом. Разве я виновата в том, что этот юнец Энтони вызвал его на дуэль? И разве не мой долг был предотвратить это?.. Увидев истекающего кровью г-на де Мидведа, я не могла поступить иначе, кроме как помочь ему. Что же касается того, что я живу с ним бок о бок, как ты изволил выразиться, то это моя матушка предложила маэстро пожить вместе со своим отцом в ее доме. И лишь в силу своей природной скромности и вежливости этот человек не хоте принять предложение моей матери, так что мне пришлось на этом настоять… Так в чем же я по-твоему виновата?
– Признайся, Натани, ты меня все еще любишь? – более мягким голосом спросил герцог.
– Конечно, Лесандро.
– Тогда обними меня.
Натани подошла к мужу, и он обнял ее.
– Мы уезжаем домой немедленно, – сказал герцог. – Я больше ни дня не могу оставаться в этой проклятой стране.
– Позволь мне хотя бы попрощаться с моими родными.
– Нет, мы уезжаем немедленно, сию же минуту… Капитан! Помогите мне встать! – крикнул он стоявшему за дверями офицеру.
Герцогиня не спеша, вышла из спальни и едва отошла от комнаты мужа несколько метров, как тут же впала в истерику. Слезы ручьями текли из глаз женщины, которая вынуждена была обманывать собственного мужа. Добежав до своей комнаты, она упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Что будет дальше, ее уже интересовало мало.
* * *
Спустя неделю с начала своего путешествия принц де Тигер прибыл в Кобанийский замок. На календаре было 13 марта, день его рождения, о котором сам принц вспомнил с трудом. Кобания совершенно не была охвачена революционным брожением, и о событиях месячной давности в столице здесь почти ничего не знали. Принца встретила пожилая служанка-гусыня, которая сразу же узнала старого хозяина.
– Ваше высочество! – воскликнула она. – Неужели это вы?
– Да, Мрия, это я, – ответил принц, обнимая служанку.
– Не может быть… С того самого дня, когда вы были у нас в последний раз, прошло уже двенадцать лет!
– Да… А ты ничуть не изменилась.
– Спасибо, ваше высочество… Вы также остались таким же молодым, как и раньше.
– Приготовь-ка мне комнату, где я давным-давно жил и резвился с покойным государем Львом XVI.
– Да, да, конечно, – ответила служанка.
И де Тигер в сопровождении своего слуги с чемоданами прошел сквозь старинные дубовые ворота замка. Ожидая, когда его комнаты будут готовы, принц отправился в парк, примыкавший к разрушенной временем стене замка. Отсюда было видно, как в низине протянулась полоска замерзшей речки. Зимой парк выглядел совсем не так, как летом, более пустым и неприветливым. Прищурившись, де Тигер заметил на горизонте и крохотную церквушку, куда он бегал смотреть на орган вместе с наследником престола. Воспоминания юности разом нахлынули на старца.
А тем временем герцогиня де Орланд спешно приехала в Белолапск и повстречалась с полковником Грифосом, который и рассказал ей все, что услышал от больной Элизии в клинике.
– Господи! – воскликнула старуха. – Это как раз то, что мне надо!.. Теперь-то я знаю, кто убил моего сына. О, де Тигеры сполна ответят мне за это убийство. Смерть Викторио – это только начало. Сперва я разорю их, а потом уничтожу каждого по отдельности… Чем я могу отблагодарить вас, полковник, за ту неоценимую услугу, что вы оказали мне?
– Лучшая награда – смерть твоих врагов, – злорадно произнес Грифос. – А уж принц де Тигер, поверьте, сударыня, досадил мне не меньше вашего.
– Вы мне нравитесь, полковник, – улыбнулась герцогиня.
Поздним вечером, когда принц де Тигер уже ложился спать в постель, окно неожиданно распахнулось, и в комнату ворвался холодный порыв ветра.
«Что за чертовщина!» – подумал принц, встав с кровати и закрыв окно.
Только он лег в кровать, как где-то в камине послышался странный шум. Казалось, что кто-то скребет камни.
«Неужели я схожу с ума?» – подумал де Тигер.
Принц постарался заснуть, но разные мысли ему не давали покоя. В тот момент, когда он уже почти заснул, в комнате раздался странный скрип половиц. Де Тигер открыл глаза и… обомлел. Прямо перед ним, возле стены, стоял призрак умершего восемь лет назад Льва XVI.
– О, боже! – прошептал принц, перекрестившись. – Что это?
– Я призрак короля Полении Льва XVI, раздался утробный голос.
– Что тебе от меня нужно? – едва шевеля губами, пролепетал де Тигер.
– Я пришел, чтобы рассказать тебе о злодейском убийстве твоего сына…
– Его убили… Но кто?
– Твой самый заклятый враг. Ты думаешь, что он мертв, но он жив и плетет сеть интриг против тебя. Торопись, принц, ты и твои близкие в опасности. Вам угрожает старая ведьма, которая жаждет вашей крови. Немедля возвращайся домой, иначе потом будет уже поздно…
– Как зовут моего врага? Кто он?! – крикнул принц.
За дверью послышались шаги.
– Прощай… Больше мы с тобой не увидимся… – прозвучал голос, и призрак исчез.
– Постой! Но ты не назвал мне его имя! – продолжал кричать де Тигер.
В дверь постучали, и на пороге показалась старая служанка Мрия.
– С кем это вы разговариваете, ваше высочество? – удивилась она.
– Я?.. Ни с кем. Просто… мне приснился очень страшный сон, – оправдывался принц. – Мрия, велите немедленно запрягать лошадей и разбудите моих слуг. Я еду домой.
– Как?! –удивилась женщина. – Но ведь на дворе ночь! К тому же вы только сегодня приехали…
– Ничего страшного. Делайте, что я говорю.
Сани герцога Гю-Порди и его свиты прибыли в столицу Северного королевства на пятые сутки своего путешествия по горным заснеженным районам. В этих местах март по праву все еще считался зимним месяцем.
Здоровье герцога шло на поправку и, несмотря на длительный переезд, он уже мог вставать и понемногу ходить. Сразу же по приезде чета Гю-Порди в сопровождении их бессменного спутника Энтони Лиза отправилась прямо на обед к королю в Малиновый зал дворца. Раненого герцога поддерживали двое офицеров. В таком состоянии вид у него был довольно жалким. За широким, богато сервированным столом уже сидели Леопольд IV в нарядном зеленом камзоле, его супруга, герцогиня Ля-Порди и королева Софи в бледно-зеленом платье. Прибытие визитеров из Полении очень обрадовало сидевших.
– Брат, мой! Какое счастье видеть вас живым и невредимым! – произнес король. – Прошу вас, присоединяйтесь к нам.
– Большое спасибо, государь! – ответил герцог и после необходимых поклонов и реверансов он вместе со своей супругой и молодым графом Лизом сел за стол.
– Сообщение с Поленией настолько затруднено, что мы только три дня тому назад узнали о вашем ранении подо Львовым, а уже сегодня имеем честь созерцать вас, – продолжил король. – Кто посмел напасть на вас?
– Не знаю наверняка, ваше величество, но по-моему это был передовой отряд мятежников, – герцогу совсем не хотелось признаваться в том, что на него напали обыкновенные грабители.
– Какие новости вы привезли нам из Полении? – нетерпеливо поинтересовалась Софи.
– Парламент по-прежнему настроен против монархии, – отвечал герцог. – Сенат не признает Льва XVIII законным монархом, поскольку он коронован вопреки древним законам. Государственное Собрание всеми руками и ногами держится за республику, а Революционный совет вообще обещает один миллион золотых за голову юного государя…
– Миллион золотых? – испугалась Софи. – О, боже…
– …Все по-прежнему ждут созыва Учредительного Собрания, которое намечено на середину апреля, – продолжал герцог. – Левовия, Лисовия, Гусения и Козелия в руках мятежников. В Зайцелии и Волковии – брожение. Север же все еще на нашей стороне.
– Это так ужасно… Но разве нельзя повлиять на выборы в Учредительное Собрание?
– Это практически невозможно. Все решения уже заранее подготовлены. К тому же сама система выборов не позволит пройти кому-либо из наших…
– В таком случае мы должны не допустить созыва этого проклятого собрания!
– Не беспокойтесь, сударыня, – сказал Леопольд IV. – Обещаю вам, что, как только сойдет снег, мы двинем в Полению войска и уже в этом году разобьем повстанцев.
– Может быть, стоит обратиться за помощью к Югонии? А то, как бы нам не опоздать.
– Вы же знаете, что мы в плохих отношениях с Югонией, где, кстати, правит ваш брат, Рашид V, – поморщился король. – Если хотите, то можете отправиться за помощью к нему, но боюсь, что тогда мы не сможем вас поддержать.
– Что вы, ваше величество, я всецело полагаюсь на вашу мудрость и дальнозоркость.
– Спасибо вам, моя дорогая Софи, – просиял Леопольд IV, поцеловав ручку старой королеве.
– А где ваша невестка, ваше величество? Почему я не вижу ее рядом с вами? – спросил герцог у Софи.
– Она совершенно выжила из ума, – нехотя ответила Софи. – И мы вынуждены были поместить ее в монастырь.
– В монастырь? Как это жестоко! – вмешалась герцогиня Гю-Порди.
– Но ведь она пыталась похитить больного Льва XVIII и оставить Полению без государя, – ответил Леопольд IV.
– К тому же она окончательно сошла с ума после смерти своего бестолкового мужа, – добавила Софи.
– И вашего сына тоже, – поправила герцогиня Ля-Порди.
– Да. И моего дорогого сына.
Тем временем коварная герцогиня уже прибыла в Мидведийск и поспешила в дом де Тигеров. Она раньше и представить себе не могла, что окажется в логове своих врагов, однако обстоятельства сложились иначе. Старая служанка Эльзэ встретила посетительницу подчеркнуто холодно, но, тем не менее, позвала свою госпожу.
– Что вам будет угодно, герцогиня? – спросила вошедшую принцесса, спускаясь с лестницы.
– Я к вам по очень серьезному делу, ваше высочество, – ответила герцогиня.
– В таком случае пройдемте в кабинет… Хотя я и не представляю, какие у нас с вами могут быть дела.
Дамы прошли в просторный рабочий кабинет на первом этаже, стены которого были сплошь заставлены высокими книжными полками, а по центру стоял массивный стол с черными мягкими креслами.
– Я прибыла сюда для того, чтобы сообщить вам очень приятную новость, – медленно произнесла де Орланд. – Ваша невестка Элизия, которую вы считаете погибшей… на самом деле… жива.
– Не может быть! – воскликнула принцесса. – Скажите мне скорее, где она? Что с ней?
– О, за все надо платить, дорогая моя.
– Сколько вам нужно?
– Сто тысяч золотых!
– Сто тысяч?! Но ведь это же целое состояние! Откуда мне взять такие деньги?
– О, не сомневаюсь, что у вас они есть…
– Но я не могу одна, без мужа распоряжаться его деньгами. Может быть, стоит подождать, пока…
– Ни в коем случае! Медлить нельзя… Не будьте такой скупой, ваше высочество. Что может быть дороже жизни?.. А ведь ваша невестка, ой как в ней нуждается.
– Вы бессердечная, жестокая женщина!
– В таком случае, может быть, мне стоит уйти?..
– Забирайте свои сто тысяч, – едва процедила сквозь зубы принцесса, доставая из сейфа последние деньги – все, что у ее семьи осталось.
Старуха жадно загребла деньги к себе в сумку.
– Теперь скажите мне, где находится моя невестка, – продолжила принцесса.
– О, мы отправимся за ней вместе с вами.
– Хорошо, тогда сейчас я позову своего сына, Михала, – принцесса собралась было уйти.
– О, нет! – прошипела герцогиня. – Мы отправимся к ней вместе с вами одни: только вы и я.
Принцесса колебалась.
– И никому об этом не слова… Иначе наш уговор не состоится.
– Я согласна. Поехали, – ответила де Тигер, и дамы покинули кабинет.
К обеду принцесса де Тигер дома так и не появилась. За накрытым в столовой столом сидели Михал де Мидвед, Михал де Тигер и приглашенная им Севилла Лиза. Беспокойство за внезапно пропажу хозяйки дома постепенно начало передаваться всем.
– Не понимаю, куда могла отправиться мама, никому об этом не сказав? – удивлялся де Тигер.
– Не волнуйтесь так, Михал, – пыталась успокоить его Севилла. – Ничего с г-жой де Тигер не случилось. Может быть, она отправилась к моим родителям или во дворец?
– Надо непременно послать туда кого-нибудь из слуг.
– Я уже все сделал, – ответил де Мидвед. – С минуты на минуту Осилио должен вернуться. Тогда-то все и прояснится… Непонятно только одно. Что за странная женщина приходила сюда сегодня утром? На герцогиню де Орланд это совсем непохоже… Надо будет еще раз спросить у слуг.

Глава V. Цена свободы.

Принц де Тигер приехал домой поздно вечером того же дня. Он так торопился назад, что менял лошадей как можно чаще. На пороге хозяина встретила бессменная служанка дома Эльзэ.
– Вы уже вернулись, ваше высочество? Так скоро? – удивилась она.
– Да, Эльзэ. Где все?
– В столовой, ваше высочество.
Принц поспешил в столовую, где встретил взволнованно расхаживающего по комнате сына и задумчиво сидевших за столом Михала и Серхио де Мидведов. Было очевидно, что их собрал здесь не только ужин.
– Добрый вечер, господа! – произнес принц.
– Как? Вы уже вернулись? – удивились все.
– Что произошло? И где моя жена?
– Этого мы как раз и не знаем, – ответил Михал де Тигер.
– ???
– Сегодня утром к ней зашла какая-то особа, видимо герцогиня де Орланд, после чего мама уехала с ней в неизвестном направлении, так ничего нам и не сказав.
– Мы уже посылали узнать в Мидведийский дворец, к Лизам, но ее никто сегодня не видел, – добавил Михал де Мидвед.
– Боже мой! – прошептал принц. – Неужели все это правда? Неужели я опоздал?
– О чем ты, папа? – спросил Михал.
В ответ на это принц лишь плюхнулся на стул и схватился за голову обеими руками.
Перед тем, как лечь спать, в комнату к хозяину дома зашел его сын. Отец уже собирался отходить ко сну, когда Михал неожиданно спросил у него.
– Папа, ты знаешь, я очень люблю Севиллу Лиз… и собираюсь на ней жениться. Как ты к этому относишься?
– Я?.. А… она тебя любит? – промямлил удивленный отец.
– Да, конечно… Мне нужно твое согласие, прежде чем я буду просить руки Севиллы у ее родителей.
– В таком случае… я одобряю ваш брак. Надеюсь, что и старик Лиз будет не против. Удачи тебе, сынок! – сказал принц, обнимая Михала. – А… с мамой ты уже говорил?
– Да. И она полностью согласна с тобой.
– Значит, вы все уже решили без меня? – попытался изобразить недовольство на своем лице отец.
– Нет. Ты же знаешь, что последнее слово всегда остается за тобой.
На следующее утро принц де Тигер отправился на поиски своей жены. Узнав, что в городе находится невестка старой герцогини де Орланд, он тотчас направился к ней для того, чтобы узнать, куда подевалась его супруга. Молодая герцогиня пила утренний кофе, когда ей доложили, что ее желает видеть принц де Тигер.
– Как?! – изумилась женщина. – Тот, кто повинен в гибели моего мужа, еще и осмелился явиться сюда? Гоните его прочь.
– Но он очень настойчив, – ответила служанка.
Не дожидаясь, когда его пригласят, принц сам вошел в комнату герцогини де Орланд.
– Сударь, как вы посмели явиться в этот дом после всего того… – начала было женщина, но де Тигер прервал ее.
– Позвольте узнать у вас, сударыня, – сказал он, – где находится моя супруга?
– Откуда мне знать? Можно подумать, что я ее прячу или стерегу.
– Вчера утром она вместе с вашей свекровью покинула дом и направилась в неизвестном направлении. Я хочу знать: где она?
– Понятия не имею, при чем здесь я.
Принц схватил герцогиню за плечи, так что той стало больно.
– Если с ней хоть что-нибудь случится, вы ответите за это головой, – прошептал де Тигер и, отбросив от себя герцогиню, спешно покинул дом.
Целую неделю молодая королева добиралась до того места, где ей уготовано было провести всю оставшуюся жизнь. В сером потрепанном платьице, напоминавшем власяницу, ее доставили в глухой заброшенный монастырь, расположившийся среди бескрайних северных снегов. Золоченые маковки монастыря блестели в лучах весеннего солнца.
– Отпустите меня! Я хочу к своему сыну! – плакала женщина, но никто не мог ее утешить. – Верните мне моего мальчика.
– Успокойся, дочь моя, – только и смогла ответить ей пожилая настоятельница. – Все в руках божьих, а нам лишь остается, как и господу нашему, терпеть за все грехи людские…
Принцесса де Тигер в сопровождении герцогини де Орланд прибыла в клинику для душевнобольных лишь поздно вечером следующего дня. Принцесса сильно волновалась, ожидая встречи со своей невесткой, но на все ее расспросы проводница отвечала уклончиво. Обе женщины проникли в клинику незаметно, и лишь какой-то бородатый лейтенант сопровождал их до самых дверей палаты. Тяжелая дубовая дверь отворилась, и перед ними предстала измученная забитая женщина в сером грубом платье до пят.
– Элизия! – прослезилась принцесса и бросилась на шею своей невестке.
Та поначалу испугалась необычной посетительницы, но, увидев, что ей не причиняют ничего плохого, с опаской поддалась объятиям.
– Что они с тобой сделали? Где ты была все это время? – продолжила принцесса.
– Кто вы? Я вас не знаю… И почему вы тоже зовете меня Элизией – отвечала пациентка.
Обе женщины не заметили, как за ними неслышно закрыли массивную дверь на стальной засов.
– Элизия, я же твоя свекровь. Неужели ты не узнаешь меня?.. Я же мать Викторио!
– Викторио? – воскликнула молодая женщина, казалось, что память к ней стала возвращаться. – Они убили Викторио! Они убили его!!!
Элизия забилась в истерике, и принцесса стала ее успокаивать.
– Не плачь, дорогая, – приговаривала свекровь. – Мы обязательно найдем убийц моего сына, но сейчас нам нужно как можно скорее выбраться отсюда.
И только теперь принцесса поняла, что она попалась в западню.
– Немедленно откройте! – кричала она, барабаня кулаками в дверь, но ответом ей было лишь гробовое молчание.
– Вы не можете держать в клинике принцессу де Тигер! – вопила она. – Герцогиня де Орланд! Вы меня слышите? Вам это просто так с рук не сойдет!
В это время предприимчивая старуха уже беседовала с полковником Грифосом в его кабинете. Оба были рады тому, как осуществляется их план, однако по-прежнему мало доверяли друг другу.
– Вот и попалась птичка в клетку, – потирая руки, произнесла герцогиня. – Теперь вся надежда на вас, чтобы она не выпорхнула отсюда, а уж с остальными я разберусь как-нибудь сама.
– Не волнуйтесь, моя охрана надежна, – отвечал Грифос. – Скажите, вам удалось вытрясти из де Тигеров деньги?
– Да, но не столько, сколько мы ожидали, – помрачнела де Орланд. – Она дала всего лишь сорок тысяч.
– Сорок тысяч?
– Да. Поэтому, как мы и договаривались, вот ваша доля: двадцать тысяч золотых.
С этими словами старуха выложила полковнику на стол несколько пачек с ассигнациями.
«Чует мое сердце, что ты меня пытаешься надуть, старая ведьма», – подумал Грифос, но ничем не выдал своих мыслей.
В доме де Тигеров тем временем не знали, что и подумать. Никто не находил себе места. Принцесса де Тигер, как и герцогиня де Орланд, словно сквозь землю провалились. Несчастья преследовали семейство одно за другим: сперва гибель Викторио и, как все полагали, Элизии, затем пропажа принцессы… Наконец, когда пришло время расплачиваться с кредиторами, принц обнаружил и пропажу из его сейфа ста тысяч золотых, о чем он немедля сообщил в полицию, однако помочь следствию это смогло едва. Подумать же о том, что принцесса де Тигер сбежала из дома, прихватив с собой целое состояние, никому и в голову не приходило, хотя все указывало на то, что именно так и было.
Несмотря на проблемы в семье, Михал де Тигер решил во что бы то ни стало жениться на Севилле. Он отправился домой к Лизам, чтобы просить руки их дочери. Севилла намекнула отцу с матерью, что Михал собирается сказать им нечто важное. Собравшиеся в гостиной Лизы с нетерпением ожидали приезда молодого де Тигера. Наконец, Михал в строгом черном костюме появился в дверях и, после недолгого вступительного слова, перешел к главному.
– Ваше сиятельство, – волнуясь, обратился он к старому графу. – Мы с Севиллой давно любим друг друга… Мы хотим навсегда связать свою судьбу, поэтому… я прошу у вас руки вашей дочери.
Немного подумав, удивленный неожиданным предложением граф сказал.
– Что ж, если вы действительно любите друг друга, то так тому и быть… Я давно хотел породниться со стариком де Тигером, но сделать этого не мог. Теперь такой случай представился… Впрочем, дело вовсе не в родстве. Просто я желаю счастья своей дочери и буду рад, если она выйдет замуж за того, кого полюбит всем своим сердцем. Поздравляю вас!
– Вот и прекрасно, – заключила сияющая графиня Лиза-старшая. – А сейчас прошу всех к столу…
В конце марта, когда снег на большей части Полении уже начал таять, и кое-где появилась первая зеленая травка, во Львове полным ходом шла подготовка к созыву Учредительного Собрания. Делегаты из многих уголков Полении съезжались во Львов. Часть их, особенно из северных районов, сторонникам монархии удалось отловить и бросить в тюрьмы. Одним словом, в стране разгорелась настоящая гражданская война, разделившая всех на два непримиримых лагеря: монархический, который поддерживали Северное королевство и некоторые другие страны, и конституционный или народно-революционный, где сплотились все, кто был недоволен бездарным правлением Льва XVII. В стране развернулось настоящее противостояние, на фоне которого пропажа принцессы де Тигер выглядела делом обыкновенным, ибо десятки крупных господ Полении уже поплатились своими жизнями за приверженность монархии.
Фелип де Мидвед, постоянно находившийся в Ольске при королеве Софи, был по уши влюблен в молодую королеву Розель с того самого дня, как познакомился с ней во время их чудесного спасения из дворца. Вот и сейчас, едва узнав о ее бегстве вместе с сыном и последующем исчезновении своей возлюбленной, Фелип решил во что бы то ни стало отыскать ее. Однако на все его расспросы отвечали либо молчанием, либо улыбкой. Многие, впрочем, и сами не знали, куда подевалась молодая королева, поскольку двор северного короля предпочитал хранить глубокое молчание.
Как-то Фелип должен был сопровождать из театра королеву Софи и герцогиню Гю-Порди. Обе дамы, как и весь двор, приехали посмотреть на премьеру, посвященную Льву XVIII. Стоя во время спектакля позади обеих дам в одной из лож, самый молодой гвардейский капитан стал невольным свидетелем их разговора.
– Дорогая моя, посмотрите скорее на нашего ненаглядного государя, сидящего рядом с королем в ложе, куда нас с вами сегодня не пригласили, – сказала Софи своей соседке, указывая едва заметным жестом головы на бледного Льва XVIII, сидевшего в окружении семьи северного короля. – Они так и хотят прибрать его к своим рукам, всецело завладев Поленией… Я просто поражаюсь тому, как демонстративно надменно, по-господски, ведет себя с ним Леопольд.
– Может быть, не стоило все же отправлять его мать в монастырь? – спросила герцогиня. – Это было так жестоко… Да и мать горазда ближе к сыну, чем бабка к внуку.
– Что вы, дорогая? – изумилась Софи. – Эта дурочка только и думает о своих материнских чувствах. А кто, кроме меня, подумает об интересах Полении?.. Нет, она получила то, что заслуживает.
Сразу после спектакля королева Софи отправилась на ужин к Леопольду IV в сопровождении престарелого фельдмаршала Слоневича, а герцогиня Гю-Порди, сославшись на головную боль, поехала домой. Большую часть времени она проживала во дворце, однако имела купленный мужем небольшой особняк в центре города, куда и отправилась, чтобы не мозолить глаза придворным. Ее-то как раз и сопровождал Фелип де Мидвед.
У самого подъезда темного, казавшегося пустынным, здания карета остановилась. Герцогиня вышла из нее и отправилась в дом. Фелип, отослав лошадей, направился следом за ней. Найти герцогиню в доме, где было не больше пяти слуг и охранников, было несложно. Женщина сидела в своей комнате за туалетным столиком, снимая с себя драгоценные серьги.
– Что вам угодно, г-н капитан? – спросила она, увидев на пороге Фелипа.
– Ваше сиятельство! – сказал он, краснея. – Прошу простить меня за бестактность, но сегодня в театре я стал невольным свидетелем вашего разговора с ее величеством… и услышал, что г-жа Розель, мать нашего нового государя, находится в монастыре…
– Вы очень любопытны, сударь, – ответила герцогиня.
– Прошу вас, ваше высочество, умоляю, скажите мне, в каком монастыре находится она, – пролепетал Фелип, падая перед герцогиней на колени и обнимая ее за платье.
Натани встала.
– Вы безумец, молодой человек, – сказала она. – Зачем вам это знать?
– Я… люблю ее, люблю больше всех на свете и готов отдать за нее все, что у меня есть, включая жизнь, – страстно продолжил де Мидвед.
– Я ничуть не сомневаюсь в вашей храбрости, юноша, и чувствах… но ведь она королева!
– Для меня это не имеет никакого значения. Королева может любить не хуже простого смертного, ведь настоящая любовь не знает преград.
– Хорошо. Я открою вам эту тайну, – сказала после недолгого раздумья герцогиня. – Но поклянитесь, что вы не станете делать глупостей и никогда не выдадите моего имени.
– О! Всеми святыми, всем на свете клянусь вам, ваше высочество, что я сделаю все так, как скажете мне вы, – ответил Фелип, горячо целуя руки герцогини.
– Вы не должны будете допустить того, чтобы Розель покинула этот монастырь до того, как ситуация здесь изменится, и король (даст бог!) примет решение о ее возвращении… Я очень сочувствую ее величеству и приложу все усилия для ее освобождения…
Фелип умоляюще посмотрел на Натани.
– Для начала встаньте. Негоже, чтобы офицер гвардии его величества стоял на коленях.
Юноша повиновался.
– Ее содержат в Чернолапском монастыре, что находится южнее Писицка… Отправляйтесь к ней, но не забудьте то, что я вам сказала. Надеюсь, что Розель любит вас так же, как и вы ее.
– О, благодарю вас, ваше высочество! – произнес Фелип и, еще раз поцеловав руку герцогини, бросился прочь из комнаты.
– Постойте, – опомнилась Натани, когда де Мидвед был уже в дверях. – Я часто видела вас во дворце, но так и не знаю вашего имени.
– Фелип де Мидвед, – ответил юноша.
– Де Мидвед?! – изумилась герцогиня.
– Да, ваше высочество… Мой отец хорошо знаком с вашей семьей, может быть поэтому вам известна наша фамилия?
– Но если вы сын Михала де Мидведа, значит, вы брат Серхио?
– Да, ваше высочество. По отцу – мы братья.
По тому, как герцогиня отреагировала на его слова и как она произнесла имя Серхио, Фелип понял, как много значит его брат для самой герцогини.
– Возможно, я скоро увижусь с ним, – сказал Фелип. – Может быть, мне что-нибудь передать ему?
– Да, передайте ему, что я все также… – с жаром произнесла Натани, но тут же осеклась, – все также… тепло отношусь к нему и с нетерпением жду его гастролей здесь, в Ольске… А теперь ступайте, Фелип.
– До свидания, ваше высочество! – искренне улыбнулся юноша, покидая дом герцогини.
* * *
К началу апреля снега постепенно стали сходить на севере Полении, и двадцатитысячная армия Леопольда IV начала свое выступление в Мидведию и Алению. Во главе армии был поставлен престарелый фельдмаршал Слоневич, получивший четкие инструкции от своего государя как можно скорее подойти ко Львову и восстановить в нем законную власть. Вместе с тем, Слоневич получал указания и от пользовавшегося большим влиянием в войсках герцога Гю-Порди, ненавидевшего Полению и не желавшего реставрации в ней прежней власти, тем более за счет солдат его государства. Герцог советовал фельдмаршалу и не тратить понапрасну силы, не торопиться, что тот и делал несмотря на все указания короля «двигаться как можно поспешнее». Королева Софи, видя какое сопротивление оказывается ей при дворе Леопольда IV, с разрешения последнего отправилась к своему брату Рашиду V за помощью.
– Будьте спокойны, ваше величество, – сказала на прощание Софи. – Рашид помирится с вами во что бы то ни стало и заодно поможет нам. Отстаивая в Югонобаде свои собственные интересы, я не на миг не забуду об интересах вашего величества.
– Дай-то, бог, – ответил ей король.
 А в Мидведийске тем временем продолжали теряться в догадках относительно таинственного исчезновения принцессы де Тигер, о которой, как впрочем и о герцогине де Орланд ничего не было слышно. Впрочем, прежние связи между землями Полении были прерваны разгоревшейся гражданской войной.
Герцог Михал де Тигер почти все дни напролет проводил вместе со своей возлюбленной Севиллой Лиз, готовясь к предстоящей свадьбе. Родители брачующихся назначили уже и дату, решив, что церемония должна будет пройти в Мидведийске. Несмотря на финансовые трудности, принц де Тигер смог найти деньги, чтобы свадьба состоялась, как подобает его семейству. Ему, правда, пришлось, влезть в долги, но с помощью Лизов все удалось уладить.
Наконец, настал долгожданный для молодых день. Это было воскресение, 2 апреля 18… года. Торжество должно было начаться в кафедральном соборе Мидведийска, куда съехалось множество народу. Весь цвет аристократии был здесь. В первых рядах стояли нарядные принц де Тигер, супруги Лизы, Михал де Мидвед, мэр города советник Барсони и многие другие господа. Серхио де Мидвед по такому случаю встал за стойку старинного органа. Единственное, что омрачало торжество, это отсутствие на них принцессы де Тигер.
Первой к церкви подошла карета жениха. Михал был одет в дорогой черный костюм с синим галстуком. В руках он держал пышный букет из алых роз. Наконец, подошла карета невесты, и из нее вышла нарядная Севилла в пышном белом платье. Михал подошел к ней, подарил ей букет цветов, после чего молодые под восторженные возгласы собравшихся прошли в церковь.
– Наши дети – просто чудо, – умилялась графиня Лиза.
– Они просто созданы друг для друга, – вторил ей граф.
– Надеюсь, что они будут счастливы, – вставил словечко принц.
В этот момент молодые торжественно прошествовали к алтарю.
– Жаль, что сегодня с нами нет моей мамы, ведь это самый важный день в моей жизни, – говорил своей невесте Михал. – Она была бы просто счастлива… Если б ты только знала, как я люблю тебя, Севилла.
– Не больше, чем я тебя, – шутливо ответила графиня.
Им так хотелось поцеловать друг друга, но сделать это раньше времени они не имели права. Наконец, раздались звуки органа, и священник начал торжественный обряд. После того, как он зачитал молитву и напутственные слова, раздался долгожданный вопрос.
– Согласны ли вы, Михал де Тигер, взять в жены Севиллу Лизу, стоящую подле вас?
– Да, – взволнованно ответил юноша.
– Согласны ли вы, Севилла Лиза, взять в мужья Михала де Тигера, что стоит рядом с вами?
– Да, – ответила девушка, едва дыша.
– Если кто-нибудь из присутствующих здесь может назвать причины, по которым эти двое не могут сочетаться браком, то пусть выскажет это сейчас… В таком случае властью, данной мне богом, объявляю вас мужем и женой.
В соборе послышались громкие аплодисменты, возгласы, и влюбленные соединили свои уста в горячем поцелуе.
Каким-то образом в церковь проникла и герцогиня де Орланд-младшая, но вскоре не выдержала радости своих врагов и поспешила покинуть это место. При выходе из собора ее вдруг схватила за руку какая-то старуха в черном капюшоне и оттащила в сторону.
– Что вам от меня нужно? – возмутилась герцогиня. – Оставьте же меня, наконец!
– Не узнаешь меня? – старуха приоткрыла капюшон.
– Г-жа де Орланд! – воскликнула невестка.
– Тише ты! Не ори…
– Но ведь вас уже две недели подряд везде ищут… Где вы были?
– Пойдем домой. Там я тебе все расскажу.
И обе женщины поспешили прочь от церкви.
Тем временем Фелип де Мидвед, взяв у своего начальника отпуск, отправился на поиски Чернолапского монастыря. И лишь спустя неделю с начала своих длительных поисков он смог обнаружить эту забытую богом обитель на краю Северного королевства. Это был женский монастырь с высокими непреодолимыми стенами, путь мужчинам в который был строго-настрого закрыт. Не долго думая, Фелип переоделся в женщину, благо его молодое лицо и фигура соответствовали этому, и под видом страждущей странницы проник в монастырь.
– Проходите, дочь моя! – встретила его настоятельница. – Это теперь для вас будет новым домом.
После того, как Фелипа официально постригли в монахини, он ночью тайно прокрался в келью молодой королевы, которая жила отдельно от других, и открылся в том, кто он есть на самом деле.
– Фелип! – изумилась Розель. – Зачем вы здесь? Кто послал вас сюда?
– Я здесь потому, что люблю вас… и хочу спасти из лап тех, кто вас сюда заточил. Я приехал по собственной воле.
– Ах, Фелип, – ответила монашка. – Вы разбиваете мне сердце. Вы тоже очень дороги мне, ведь именно вы спасли мне жизнь тогда, когда мы бежали из охваченного пламенем дворца. Поверьте, я никогда не забуду то, что вы сделали для меня… Но я не знаю, смогу ли полюбить вас так, как любила… – тут королева осеклась.
– Вы хотели сказать… как герцога де Орланда? – покраснев, спросил де Мидвед.
– Да, вы правы. Я никогда не любила своего мужа, но очень любила герцога. Впрочем, сейчас это уже совсем не важно, ведь ни того, ни другого нет в живых.
– Я пришел, чтобы спасти вас. Умоляю, бежим отсюда куда-нибудь далеко на юг, где нас никто не найдет… – горячо продолжил Фелип.
– Ах, Фелип… Отсюда бежать невозможно. Меня стерегут, как зеницу ока. Свободна я буду лишь тогда, когда будут низвергнуты мои враги.
– У вас есть враги?
– У кого же их нет, мой дорогой друг? У вас, наверняка, они тоже есть?
– Боюсь, что нет, ваше величество.
– Вот поэтому-то, Фелип, я и нахожусь здесь, а вы вольны поступать так, как вам заблагорассудится.
– Но скажите мне, кто ваши враги? Я найду и уничтожу их!
– О, Фелип, они слишком могущественны для того, чтобы кто-нибудь смог справиться с ними. Это не удалось сделать ни герцогу де Орланду, ни его отцу… Но если вы меня действительно любите, то отомстите им за мою погубленную жизнь, и тогда я буду любить вас не меньше, чем герцога.
– Назовите мне имена тех подлецов, что губят вашу жизнь и я сделаю все, что смогу и даже больше этого, – взмолился Фелип, падая к ногам возлюбленной.
– Так и быть… Но помните, что они очень жестоки и могущественны, и могут погубить вас.
– Я этого не боюсь!
– Тогда слушайте… Главный мой враг – это принц де Тигер.
– Принц де Тигер?!
– Да, да, не удивляйтесь. Это он упрятал в тюрьму герцога де Орланда-старшего, где тот, мучаясь от боли, изнемогая от холода и голода, вскоре и умер. Он убил в тот роковой день моего мужа, Льва XVII, когда государь спешил на помощь мне и моему сыну. Наконец, на его совести убийство во дворце герцога де Орланда-младшего и покушение в соборе на моего сына! В стремлении к власти он не остановится ни перед чем.
– Как много злодеяний совершил тот, кого я считал образцом порядочности!
– Пособником же его была и есть его любовница, моя свекровь Софи, также мечтающая о короне Полении. Господи! Если бы ты покарал их, я была бы счастлива!
– Обещаю вам, я найду принца и убью его, а Софи будет у вас на коленях вымаливать себе прощение!
– О! Торопитесь, друг мой, иначе потом будет уже поздно.
Розель обняла юношу и после недолгих объятий и поцелуев выпроводила его из своей кельи.
Старуха де Орланд, едва оказавшись на квартире своей невестки, поведала последней о том, где она была все это время и какой коварный план созрел у нее в голове. Скромность жилища, в котором поселилась вдова всесильного министра, слегка удивила свекровь, но не шокировала.
– Они почти что разорены! – радовалась старуха. – Со дня на день они вынуждены будут продать свой дом и тогда мы с тобой будем жить припеваючи, не то что сейчас… Я надеялась, что они умрут от тоски по своей ненаглядной принцессе, но этого не произошло. Более того, у них хватило наглости устраивать свадьбу! Что ж, тогда самое время приступать ко второму этапу: сегодня ночью Михалу де Тигеру будет явно не до сна. Хотела бы я посмотреть на лицо его папаши, когда под утро он найдет мертвое тело своего сына… Ха-ха-ха!!!
– Неужели вы пойдете на убийство? – удивилась невестка.
– А как еще по-твоему мы должны поступить с теми, кто повинен в смерти моего супруга и, наконец, на чьей совести убийство Льва XVII и покушение на жизнь ни в чем не повинного мальчика, наследника Полении?
– Но при чем здесь Михал? Убейте тогда его отца.
– Не-е-ет… Виновато все семейство де Тигеров, которое и получит по заслугам. Но прежде, чем умрет принц, я хочу увидеть его страдания из-за смерти второго сына… Принцесса де Тигер и Элизия сполна ответили за свои злодеяния, и теперь до самой смерти они будут прозябать в клинике для душевнобольных… Ха-ха-ха!!!
Фелип де Мидвед едва успел покинуть келью Розель, как надевая на свою голову женский парик, лицом к лицу столкнулся с настоятельницей монастыря.
– О, боже! Пресвятая богородица! – закрестилась она. – Да ведь это мужчина!
– Тише! Не кричите так громко. Я вам сейчас объясню, – пытался успокоить женщину Фелип, но та заголосила так, что на ее крик стали сбегаться служительницы монастыря.
Не долго думая, де Мидвед бросился бежать из монастыря. Он ворвался в светелку, где хранились ключи от ворот, и, выхватив их у насмерть перепуганной монашки, помчался во двор. В монастыре стали зажигать окна, а перепуганные монахини высыпали на улицу.
– Держите его! Мужчина! Негодяй! Богохульник! – кричали ему вслед.
С трудом Фелипу удалось вырваться из толпы разгневанных монахинь и, покинув темной ночью божью обитель, устремится в монашеском одеянии прямо к близлежащему лесу, где его вряд ли бы смогли найти. Лишь серебристая луна, изредка выглядывавшая из черных облаков, освещала ему путь. Фелип бежал до тех пор, пока не убедился, что за ним нет погони. Наконец, он остановился, чтобы передохнуть и собраться с мыслями, прежде чем продолжить свой путь.
* * *
В те минуты, когда в доме де Тигеров весело праздновали свадьбу Михала и Севиллы, герцогиня де Орланд-младшая, улучив момент, когда ее свекровь выйдет из дома, тут же направилась к молодым с единственной целью – рассказать о готовящемся против них злодеянии.
Дверь герцогини открыла пожилая служанка Эльзэ.
– Что вам нужно? – недовольно спросила ее служанка. – Убирайтесь лучше отсюда. Ваше семейство приносит этому дому одни лишь несчастья.
– Я хочу видеть Михала де Тигера, – не обращая внимания на слова Эльзэ, сказала де Орланд.
– Боюсь, что после всего того, что вы сделали для этой семьи, он не захочет вас видеть…
В это время в холле появился принц де Тигер, заметив, что служанка беседует с молодой герцогиней.
– Что вам угодно? – холодно спросил посетительницу принц. – Вам стало что-нибудь известно об исчезновении моей супруги?
– Нет, – соврала герцогиня.
– В таком случае не понимаю, что вам нужно в нашем доме?
– Я хочу видеть вашего сына.
– Он сейчас слишком занят, чтобы общаться с вами.
– Но я должна сообщить ему нечто важное, что может…
– Он не станет с вами разговаривать, – прервал ее принц.
– Но это крайне важно!
– Прошу вас, оставьте этот дом раз и навсегда!
– Что ж, ваше высочество, – подумав, ответила герцогиня. – Если вы так этого хотите, то я уйду, только потом вы будете жестоко жалеть о том, что не послушали меня. Прощайте!
И де Орланд торопливо покинула дом де Тигеров.
Вот уже больше двух недель прошло с того дня, как принцесса де Тигер вынуждена была томиться в заточении в одной из палат клиники для душевнобольных в Белолапске вместе со своей невесткой. К женщинам так ни разу и не приходил кто-нибудь из врачей, их никогда не выпускали из палаты, подавая пищу строго через окошко в двери. Это была не палата, а самая настоящая тюрьма, покинуть которую не представлялось возможным. За время общения с Элизией принцесса де Тигер узнала подробности смерти своего сына и то, как был убит герцог де Орланд. Она поняла, какую злую шутку сыграла с ними старая герцогиня, опасаясь за жизнь своей семьи. Мысль о побеге, созревшая было в голове принцессы, вскоре испарилась, поскольку это было невозможно, с ней никто из персонала не общался, да и годы уже были не те.
– О, боже! – говорила она. – Что только думают обо мне мой муж и сын? Ведь я убежала, никому ничего не сказав, и прихватила с собой столько денег!.. Какая же я дура!
– Не стоит так убиваться, матушка! – успокаивала ее невестка. – Впрочем, в одном вы действительно правы: не стоило из-за меня идти на такие жертвы.
– Прости меня, Элизия, я совсем не то хотела сказать, – оправдывалась принцесса. – Думаю, что каждый из нас поступил бы точно также, окажись он на моем месте.
В тот день в клинику по поручению парламента прибыл тот самый армейский капитан, что когда-то спас жизнь Элизии, оставив в больнице деньги на ее лечение. Капитан осматривал состояние клиники и уже под конец своего рабочего дня был немало удивлен, когда какой-то молодой сержант запретил ему осмотр одной из палат. Офицер не слишком то и хотел осматривать эту палату, но, видя сопротивление, оказанное ему, изменил решение.
– Прошу прощения, г-н капитан, – сказал охранник. – Но я имею очень строгие указания от г-на полковника никого не впускать сюда, кроме его самого.
– Это еще почему?
– Здесь содержатся очень опасные, буйные пациентки.
– Очень любопытно. Я хочу на них посмотреть. Это моя обязанность.
– Но я не имею права… У меня приказ, который я обязан выполнять. Вам, г-н капитан, должно быть известно, что такое приказ…
– Полковник Грифос подчиняется парламенту, а вот документ, по которому я уполномочен проверять все в этой клинике, вплоть до раковин!
– Но я не имею права.
Раздраженный офицер выхватил из-за пояса пистолет, и сержант вынужден был подчиниться силе и открыть дверь.
Перед вошедшим на порог офицером сидели две уставшие и измученные женщины, в одной из которых капитан узнал ту молодую особу, которой он когда-то помог.
– Вы? – удивился офицер. – Простите, что не знаю вашего имени, но что вы делаете здесь, в этом ужасном заведении? Вы же были в клинике Св. Леопольда?
Герцогиня де Тигер с трудом узнала этого молодого капитана. К счастью, в последние дни память стала к ней приходить постепенно, не без помощи свекрови.
– А, вы тот самый капитан, что спас мне жизнь? – вспомнила Элизия. – О, прошу вас, помогите нам!
– Это моя невестка, Элизия де Тигер, – вмешалась в разговор свекровь. – А я принцесса де Тигер. Нас обманом заманили сюда и заперли по приказу герцогини де Орланд, и вот уже две недели, как к нам никого не пускают. Г-н капитан! Если вы действительно хотите помочь нам, то уведите нас поскорее отсюда! Вы же видите, что мы совершено здоровы!
– Я постараюсь что-нибудь сделать для вас.
– О! Я умоляю вас! Сообщите хотя бы о нашем присутствии здесь моему мужу, принцу де Тигеру!
За дверью послышался шум.
– Идемте со мной! – решительно сказал капитан, и они покинули палату.
Прямо к ним по коридору направлялась группа солдат, вызванная дежурным сержантом.
– Немедленно остановитесь, иначе мы вынуждены будем открыть огонь! – кричал сержант. – Починитесь приказу!
Капитан с двумя пациентками бросился бежать, и сержант, не долго думая, выстрелил из своего пистолета, попав Элизии прямо в руку. Кровь засочилась у него по одежде.
– О! Я ранена, – простонала она.
– Ах, это всего лишь царапина. Бежим скорее, дочь моя! – подбадривала ее принцесса.
Капитан же в ответ на это достал свой пистолет и метким выстрелом сбил сержанта с ног, прострелив ему грудь. Бежавшие за своим начальником солдаты принялись стрелять по беглецам, но те уже скрылись за углом. Они помчались по коридору, где им встретился какой-то санитар, которого капитану удалось сбить с ног. Выбежав на улицу, офицер с дамой бросился к поджидавшей его карете.
– Задержите их! – крикнул капитан двум своим сопровождающим, а сам протолкнул женщин в экипаж.
В это время на улицу выбежали другие солдаты. Завязалась настоящая перестрелка, под которую попали и случайно находившиеся рядом врачи и посетители. Карета же с капитаном на козлах пронеслась по двору и выскочила из открытых настежь ворот клиники. В самой больнице поднялся переполох. Вдогонку бежавшим пациенткам были брошены солдаты расквартированного в окрестностях полка. Вслед покинувшим клинику засвистели пули, одна из которых ранила в руку самого капитана. Карета уже неслась по пыльной проселочной дороге, когда ее настигла погоня.
– Как только мы проедем поворот, – крикнул дамам капитан, сидевший на козлах, – тут же прыгайте и прячьтесь в роще. Слышите?
– Да. Но как же вы? – спросила Элизия.
– Я отвлеку их! А вы прыгайте, иначе мы просто не сможем уйти!
Едва карета повернула за какую-то насыпь, как обе дамы, как им и сказали, выпрыгнули из кареты. Принцесса де Тигер, несмотря на свои шестьдесят с лишним лет, помогая раненой в руку Элизии, оказалась довольно проворной и предусмотрительной, а потому отбежала с невесткой от дороги и скрылась за густыми придорожными кустами. Только лишь они скрылись в кустах, как из-за поворота показались контуры скакавших в погоню солдат. В сумраке позднего вечера женщины четко различали силуэты скакавших.
– Огонь! – скомандовал один из них, и солдаты дружно направили свои ружья в сторону капитана.
Сразу несколько пуль попало в спину раненого офицера, и тот упал прямо под колеса мчавшейся изо всех сил кареты. Женщины едва не вскрикнули, увидев сраженное тело офицера.
– О, боже! Они убили его, – прошептала Элизия.
– Да, дорогая. Но мы должны немедленно бежать отсюда, пока нас не нашли, – ответила ей принцесса.
Обе женщины, страшно перепуганные всем происходящим, все же нашли в себе силы отправиться вглубь темного леса, в то время как солдаты спешили за совершенно пустой каретой.
Полковник Грифос был в не себя от ярости, когда ему доложили, что принцесса де Тигер и ее невестка бежали из клиники.
– Этого не может быть! – кричал он. – Как какие-то две беззащитные женщины смогли убежать из хорошо охраняемой клиники?
– Но им помогал капитан, прибывший сюда с проверкой. Он убил вместе со своими людьми пятерых наших солдат и восьмерых ранил. К счастью, и его, и тех, кто приехал вместе с ним также настигла смерть… Но нам удалось ранить и одну из беглянок, так что они не смогут далеко уйти.
– Немедленно выведите из казарм весь полк! И чтоб к завтрашнему утру обе они были здесь живыми или мертвыми. Вы меня слышите?! Живыми или мертвыми.
– Слушаюсь, г-н полковник! – ответил адъютант, собираясь уходить, но тут же остановился. – Но… что прикажете сообщить о смерти г-на капитана в столицу?
– Я сам разберусь с этим делом, а вы выполняйте свое!

Глава VI. Спасение.

Возвращаясь поздно вечером из Мидведийского дворца домой, герцогиня де Орланд проезжала мимо дома де Тигеров, заметив у крыльца, рядом со стоявшей каретой, двух влюбленных, страстно целовавших друг друга. В том беззаботном смехе, который издавали они, едва приблизившись к своему дому, чувствовались молодость и искренность. Парочка влюбленных, только сегодня соединивших свои сердца святыми узами брака, по праву могла надеяться на счастливое будущее, если бы жестокий рок не перечеркнул все их надежды. Неизвестно, что произошло в этот момент в голове герцогини де Орланд, какая неведомая никому пружина сработала там, но она крикнула своему кучеру «Останови!».
Герцогиня вышла из кареты и поспешила к дому, оказавшись у дверей в тот самый момент, когда Михал и Севилла готовы были закрыть за собой дверь.
– Михал! Подождите! – сказала де Орланд.
Де Тигер остановился.
– У меня для вас есть очень важное сообщение. Ваш отец не захотел меня выслушать, но, может быть, вы все-таки послушаете меня? Это касается вас.
– Хорошо, – поразмыслив ответил юноша и обратился к своей невесте. – Дорогая, подожди меня дома. Я сейчас приду.
Молодые поцеловались, и Михал, наконец, остался с герцогиней наедине.
– Михал, я знаю, как вы относитесь к нашей семье, – продолжала женщина. – Но поверьте мне, я не желаю вам несчастья. Если вам дорога ваша жизнь, то умоляю вас, не ложитесь сегодня спать в собственной комнате…
– Меня хотят убить? Но кто?
– Ах, прошу вас. Я итак говорю слишком многое, рискуя собственной жизнью. Но поверьте на слово, я совсем не хочу вашей смерти. Поэтому ни в коем случае не ложитесь сегодня спать у себя, тем более с такой очаровательной невестой, как Севилла. И главное, не говорите о нашем разговоре никому, иначе не избежать новых неприятностей… Прощайте!
И герцогиня как неожиданно она появилась, так же и удалилась от подъезда дома де Тигеров, оставив юного Михала пребывать в нерешительности.
Принцесса де Тигер со своей невесткой всю ночь скиталась по темному сырому лесу. В начале апреля было еще холодно, так что беглянки продрогли насквозь. Они боялись остановиться, поскольку их повсюду искали, и постоянно шли и шли, разгребая руками колючие еловые ветви. Наконец, уставшие и обессиленные, они под утро выбрели на затерянный в лесу дом лесника. Обрадовавшись, что здесь их может ожидать временный приют, дамы отчаянно забарабанили в дверь.
– Ну, кого там еще нелегкая принесла? – послышался недовольный голос.
– Пустите нас, пожалуйста, в дом! – тонким голосом попросила Элизия. – Мы заблудились в лесу и не можем найти дороги домой…
– И чего только людям не спится, – пробурчал лесник, недовольно открывая дверь.
На пороге перед заросшим обитателем домика стояли две женщины, по виду которых сказать ничего было нельзя. Обыкновенные серые балахоны, которые носят многие в округе.
– Мы вышли из дома… и заблудились, – соврала принцесса. – Нельзя ли у вас здесь немножко согреться?
– Ну, проходите, проходите, – промямлил лесник.
Той же ночью Михал де Тигер, решив послушаться совета, данного ему герцогиней де Орланд, вместе со своей невестой отправился спать не в специально подготовленную комнату для молодых, а в комнату своей матери в другом крыле дома.
– Эльзэ, – сказал он служанке. – О том, что мы спим в другой комнате, не должен знать никто, кроме меня, вас и моей жены.
– Хорошо, мой г-н, – ответила та, удивленная тем, что Михал решился на то, чтобы не проводить свою первую брачную ночь в специально приготовленной постели.
До поздней ночи в доме де Тигеров горел свет, поскольку гости и хозяева дома праздновали свадьбу. Наконец, все настолько устали, что постепенно стали расходиться и разъезжаться. Первым уехал советник Барсони, спешивший по неотложным делам, последними же проводили чету Лизов. Их долго уговаривали остаться на ночь, но пожилые супруги не хотели никого стеснять, тем более, что дом, приобретенный ими в Мидведийске, им нравился даже лучше того, что был во Львове, несмотря на то, что был меньше и скромнее.
– До свидания, мама! – говорил Михал своей теще, целуясь с ней на прощание в холле. – Будем ждать вас завтра к обеду.
– Спокойной ночи, сынок! Спокойной ночи, моя дорогая! – прощалась с детьми графиня. – Смотри, не обижай ее, – она шутливо погрозила зятю пальчиком.
– Что ты, мама, Михал такой добрый и нежный, – вступилась за мужа Севилла, прижимаясь к его груди.
Наконец, гости разъехались, и все отправились спать. Последними легли спать Михал с Севиллой, чтобы их никто не заметил. Впрочем, не спали еще слуги, которым предстояло убирать за всеми в гостиной. Но вот работа в доме окончилась, и уставшая Эльзэ отправилась в комнату для молодоженов с тем, чтобы осмотреть, все ли там в порядке. Осмотревшись по сторонам, она погасила свет и собралась уж было выходить из комнаты, как кто-то неожиданно схватил ее за талию.
– О, господи! – испугалась она. – Кто это?
– Не бойся, дорогая. Это не дьявол, а всего-навсего я, – весело ответил ей мажордом.
– Осилио! Что ты здесь делаешь? – продолжала служанка, уклоняясь от объятий своего ухажера.
– Чего ты боишься, Эльзэ? Мы же здесь совершенно одни. Я видел, как молодые хозяева на цыпочках прокрались в комнату принцессы. Они не будут здесь ночевать?
– Да. Так захотел Михал.
– В таком случае, чего же мы ждем? Эта ночь запомнится нам с тобой на всю жизнь, – сказал мажордом и повалил не очень-то и сопротивлявшуюся служанку на белоснежную кровать.
Посреди ночи на втором этаже вдруг раздалось несколько выстрелов, послышался звон разбитого стекла и пронзительный женский крик, переросший в хрип. Хозяева и слуги тут же проснулись и, вооружившись первым, что попадется под руку, поспешили к комнате молодоженов, откуда послышались эти странные звуки. Первым в комнату вбежал принц де Тигер в халате и с пистолетом в руке, спавший в соседнем помещении. Сразу же за ним подоспели Михал де Мидвед с канделябром в руке и его сын Серхио, а затем уже и все остальные. Взорам прибежавших на шум открылась страшная картина: на забрызганной кровью постели лежали два полуобнаженных трупа: мажордома, простреленного двумя выстрелами, и служанки Эльзэ с перерезанным горлом.
– О, боже! – простонал принц. – Что они здесь делали?
Михал де Мидвед бросился к открытому настежь окну, из которого донесся стук копыт скачущей галопом лошади.
– Немедленно вызовите полицию! – крикнул де Тигер слугам.
– О, господи! Что это? Какой ужас! Убийство… – шумели сбежавшиеся господа.
Михал и Севилла позже всех появились на месте преступления.
– О, господи! – изумился Михал. – Нас действительно хотели убить?
– Так ты знал об этом? – строго спросил принц у своего сына. – И поэтому решил спать в другой комнате?
– Герцогиня де Орланд предупредила меня сегодня вечером, чтобы я ни в коем случае не ложился этой ночью спать в своей комнате… Но я и подумать не мог, что наши слуги будут здесь заниматься любовью.
– А ведь она пыталась сегодня встретиться с тобой, – в раздумье произнес принц. – А я прогнал ее из дому…
– В любом случае, герцогиня де Орланд знает убийц, – сказал Михал де Мидвед. Поэтому мы должны как можно скорее задержать ее.
– Жить здесь становится небезопасно, – произнес принц. – Ведь если убийцы не сделали свое грязное дело сегодня, то они попытаются сделать это завтра.
– О, господи! Я так боюсь! – заплакала Севилла, прижимаясь к груди Михала.
– Не плачь, дорогая. Я всегда буду рядом с тобой и смогу защитить тебя, – успокаивал ее муж.
После всего случившегося никому в доме было не до сна. Прибывший на место происшествия комиссар полиции подтвердил версию о том, что покушались на Михала и Севиллу, что, впрочем, было понятно и без него. Посланный им в дом герцогини де Орланд, офицер, доложил, что та несколько часов тому назад покинула дом и отправилась в неизвестном направлении. Ее тут же объявили в розыск. А полиция, убрав трупы и проведя все необходимые мероприятия, выставила в доме де Тигеров усиленную охрану, поскольку большего пока она ничего сделать не могла. Все понимали, что таинственное исчезновение принцессы де Тигер и ночное убийство, а также внезапная пропажа обеих герцогинь де Орланд были тесно связаны, но как именно – никто еще не знал. Вести дело поручили опытнейшему сыщику – Марио Лисени.
Принцессе де Тигер и ее невестке ничего не оставалось делать, как довериться пожилому леснику и рассказать, кто они есть на самом деле. Ведь Элизия была ранена в руку и ей требовалось лечение, да и солдаты Грифоса бродили по лесу и рыскали в поисках бежавших пациенток. Лесник, несмотря на свой суровый вид, оказался добрым малым и согласился помочь женщинам. Он был далеко не в восторге от защитников монархии, а потому высказал дамам все, что он об этом думает, не стесняясь в выражениях, но вместе с тем ничто человеческое ему не было чуждо. Отправиться домой сразу женщины не могли, а потому вынуждены были переждать грозу.
Спустя неделю после всего случившегося в Мидведийск прибыл Фелип де Мидвед, который снял себе небольшую комнату на чердаке в одном из старых домов в трех кварталах от дома де Тигеров. Узнав о сумме, которую просят у него за жилье, Фелип едва не подавился вином, которое он в тот момент пил.
– Да вы что, издеваетесь?! – закричал он. – На эти же деньги можно купить целый дом подо Львовым!
– Прошу вас не гневаться, г-н капитан, – хитро отвечал хозяин. – Может быть, подо Львовым на эти деньги и можно купить дом, но только не в Мидведийске… Вы же знаете, что после всего того, что произошло…
Делать было нечего, и Фелип согласился. Он не мог рассчитывать на жилье в доме де Тигеров, да, в общем-то, не слишком этого и желал. Вместе с тем он решил во что бы то ни стало отомстить принцу за все зло, что он совершил по отношению к его возлюбленной. Но прежде всего Фелип отправился навестить своих отца и брата.
В дом к де Тигерам Фелипа не пустили двое полицейских, потребовавших у него документы.
– Но я же сын Михала де Мидведа и брат Серхио! – отвечал он.
– Ваши документы…
– Они же живут здесь и могут подтвердить это.
– Ничего не знаем. Покажите свои документы или уходите, а не то мы живо отправим вас куда следует.
Фелип покружился вокруг дома, наводя на себя подозрение полицейских, пока, наконец, не заметил подъехавшую к подъезду карету принца де Тигера. Величавый старец в сопровождении молодого офицера вышел из экипажа и направился к дому, когда к нему неожиданно подбежал Фелип.
– Ваше высочество! – сказал он, хватаясь за руку принца. – Может быть, вы меня помните? Мы вместе с вами, с их королевскими величествами и его высочеством, наследником престола, в ночь, когда свершилась революция, вместе бежали из дворца…
– А, кажется, начинаю припоминать вас, храбрый юноша, – ответил де Тигер. – Вы тот молодой сержант…
– Уже капитан, ваше высочество, – с гордостью ответил Фелип.
– Вот как? Что ж, поздравляю… И что вам угодно от меня?
– Меня зовут Фелип, я сын Михала де Мидведа, хочу повидаться со своим отцом, но эти господа меня не пускают.
– Впустите его, – приказал принц.
Так Фелип с трудом проник в дом де Тигеров, где и встретился после долгой разлуки со своими отцом и братом. Те объяснили ему, зачем были предприняты такие меры предосторожности, и что произошло за последние месяц-полтора, пока они не виделись, здесь, в Мидведийске. Фелип же поделился новостями из Северного королевства. Наконец, де Мидведу-старшему срочно потребовалось ехать во дворец, и дети остались одни.
– Герцогиня Гю-Порди просила передать тебе, что все также любит тебя и ждет не дождется твоих гастролей в Ольске, – сказал Фелип, желая увидеть реакцию брата на эти слова.
– Она… так и сказала, что любит? – не изменившись в лице, спросил Серхио.
– Нет, но именно это имела ввиду. Ты бы только видел, как побледнела она, произнося эти слова… А что касается твоих гастролей, то прямо так и сказала.
– Как ты думаешь, стоит мне ехать в Ольск или нет?
– Конечно же, стоит! И думать здесь нечего. Я удивляюсь тому, как спокойно ты можешь говорить обо всем этом.
– Может, ты и прав. Я давно уже собирался побывать на севере. Завтра же туда и поеду.
– На твоем месте я поехал бы прямо сейчас.
* * *
Через несколько дней в Мидведийск прибыл фельдмаршал Слоневич вместе со своей свитой и кавалерийским арьергардом. Основная же часть его армии только вступала в Мидведию. Такими темпами фельдмаршалу ни за что было не преодолеть сопротивления мятежников, которые в эти дни открывали уже свое Учредительное Собрание. Впрочем, Слоневичу было не до того. Его армия, встречаемая на улицах города цветами, песнями и радостными возгласами, выполняла миссию освободителя.
– Мы непременно двинемся против мятежников и разобьем их, – сказал фельдмаршал встретившему его мэру Мидведийска, советнику Барсони. – Но пока подойдут главные силы, нужно устроить вечером сего дня бал во дворце по случаю моего приезда. Вы же знаете сами, что значит поднятие морального духа воинов…
Тем временем принцесса де Тигер и Элизия продолжали жить в доме лесника. Рана невестки постепенно затягивалась и женщины уже начали подумывать об отъезде домой, как в жилище, где они скрывались, неожиданно нагрянул отряд солдат полковника Грифоса. Перепуганные до полусмерти женщины едва успели спрятаться в бочки из под огурцов в погребе, когда солдаты принялись обыскивать дом.
– Отвечай, мерзавец! Где ты спрятал двух беглянок? – кричал сержант, схватив лесника за грудки.
– Не знаю, ваше благородие, – отвечал перепуганный лесник. – Впервые слышу об этом…
– Врешь, мерзавец! – завопил сержант. – Им больше негде было спрятаться!.. А ну, живо собирайся и идем с нами к офицеру. Там ты быстро сознаешься во всем.
Так ничего и не найдя в доме, солдаты схватили лесника и поволокли его с собой.
– О, господи! – сказала Элизия, когда военные ушли. – А что, если он сознается во всем? Нам нужно немедленно бежать отсюда!
– Ты права, – ответила принцесса, и женщины, одевшись в серые крестьянские балахоны, поспешили покинуть дом приютившего их лесника.
Сразу же после бала, данного в честь фельдмаршала Слоневича в Мидведийск, Михал де Тигер и его молодая жена решили отправиться в свое свадебное путешествие на запад, в Кобанию, куда революционная волна еще не докатилась. Здесь де Тигеры имели прекрасный Кобанийский замок, доставший им за заслуги пред отечеством. Это было излюбленное место отдыха самого принца, когда он когда-то провел незабываемые детские годы со своим царственным кузеном. Сначала молодые планировали совершить кругосветное путешествие, но разразившаяся война и финансовые проблемы семьи не позволили сделать этого. После праздничного ужина с Лизами они принялись прощаться.
– Желаю вам провести незабываемый медовый месяц! – напутствовал при отъезде молодых принц де Тигер. – Надеюсь, вы будете чувствовать себя там такими же счастливыми, как когда-то мы с твоей матерью, сынок…
При этих словах принц погрустнел.
– Не печалься, папа, – сказал ему Михал. – Я верю, что наша мама обязательно вернется… Она бы ни за что не бросила нас, не сказав при этом ни единого слова.
– Дай-то бог, дай-то бог.
Попрощавшись с отцом, а затем и супругами Лизами, молодожены сели в нарядно украшенную карету и с радостными лицами отправились прочь из города. Еще одна причина, по которой они покинули Мидведийск, была в том, чтобы на время спрятаться от тех, кто пытался их убить.
– Да… Кто бы мог подумать, что когда-нибудь мы с тобой станем родственниками? – произнес в раздумье граф Лиз.
– Это верно, – ответил ему принц. – Хорошо, что наши дети поскорее уехали отсюда. Кто знает, что еще затеяли мои враги? Я чувствую, что все это их лап дело…
– Господа! – вмешалась в разговор графиня Лиза. – По-моему, мы опаздываем на ужин к фельдмаршалу. Давайте поторопимся!
И сваты поспешили к поджидавшей их у подъезда карете.
Тем временем во Львове начало свою работу Учредительное Собрание. Сюда съехались представители почти изо всех уголков Полении, исключая Алению, Мидведию и Кобанию, причем от одной только Левовии и столицы была половина депутатов. Разношерстная толпа числом около двух тысяч человек заняла все места в большом зале Северного дворца, где до этого заседал парламент. В считанные дни Учредительное Собрание провозгласило Полению федеративной республикой, Государственное Собрание – единственным однопалатным парламентом, а Совет Министров – временным революционным правительством, во главе которого был поставлен лидер Революционного совета, умеренный социалист Свинони. Лев XVIII был объявлен низложенным, все титулы отменялись, а на месте старой армии создавалась новая Народная армия. В тот же вечер разочаровавшиеся в Учредительном Собрании сенаторы попытались покинуть столицу, однако большинство из них было арестовано и брошено в тюрьму, а их имущество конфисковывалось. Вместе с тем, новая власть не трогала имущество мелких и средних буржуа, стараясь привлечь их на свою сторону.
– Граждане! – заявил наутро в Учредительном Собрании временный президент республики Свинони. – Сегодня ночью контрреволюционные силы пытались вывезти из столицы достояние республик! Так дадим же решительный отпор врагам нового строя! Те восемь казненных и сто пять арестованных сенатора – далеко не все. Нам нужно найти и обезвредить всех, кто противится нашему делу, кто призывает уничтожить нас… Так раздавим же гидру-монархию нашим мощным народным кулаком!
– Соотечественники! Братья и сестры! – выступил вслед за Свинони один из лидеров республики генерал Олени. – Антинародный режим тирана и плутократа Льва XVII свергнут. Но в нарушении всех законов государства приспешники его губительного курса короновали на поленийский престол в столице Северного королевства нового государя, бежавшего от своего народа под покровом ночи, тогда как подобная процедура должна была совершиться только во Львове. Имеем ли мы после этого право называть их нашими правителями, патриотами своего отечества? Ответ, думаю, очевиден: нет, нет и еще раз нет. Но наши враги пошли гораздо дальше: они пошли на сговор с Леопольдом IV, Рысией и Югонией с тем, чтобы в обмен на часть территорий уничтожить нашу с вами власть. Монархи продали нас, и уже в эти минуты сапоги иноземных солдат стучат по земле наших с вами предков. Только единым народным фронтом мы сможем отстоять честь и независимость земли наших пращуров. Так поднимемся же на жестокую и кровопролитную борьбу за нашу свободу! Спасем республику – спасем независимость, а если погибнем, так за правое дело! За нами правда! За нами победа!
В день, когда Фелип решил совершить убийство принца де Тигера, в Мидведийске произошло очень важное событие. Уже с самого воскресного утра в город стали пребывать те немногие, кто уцелел после расправы над сенаторами и прочими оставшимися в столице богачами, которые надеялись, что компромисс с Учредительным Собранием возможен. Теперь их надежды лопнули, как мыльный пузырь. Среди всей этой пестрой кавалькады приезжавших никто и не заметил двух женщин-селянок, высадившихся из старой разбитой повозки как раз напротив дома де Тигеров. Женщины потолкались в толпе проходивших мимо горожан и, словно испугавшись троих полицейских, охранявших двери дома, поспешили отсюда прочь к центру города.
В дверь особняка Лизов постучались, и на пороге перед молодой служанкой появились две женщины в запыленной серой одежде.
– Что вам нужно? – брезгливо спросила служанка. – Мы не подаем сегодня нищим.
– Я хочу видеть графиню Лизу, – ответила старшая из женщин.
– Ха… Но захочет ли госпожа видеть вас?
– Немедленно доложи ей о нашем визите, – настойчиво произнесла одна из дам властным голосом.
Подозрительно посмотрев на странных посетительниц, служанка закрыла дверь. Женщины уже начали думать, что о них забыли, но спустя пять минут на пороге появилась сама графиня Лиза с несколькими монетами в руке, готовая отдать их настойчивым посетительницам.
– Возьмите. Это все, что я могу вам дать, – произнесла Лиза, но тут же узнала обеих дам, выронив от неожиданности монеты. – Оливия! Элизия!
– Да, дорогая, это мы, – ответила принцесса де Тигер. – Впустите нас скорее в свой дом, пока нас не заметили и не узнали другие.
Женщины вошли в дом. Дверь за ними накрепко закрылась.
– О, боже! – едва шевелила губами графиня. – Но мы же считали Элизию погибшей, а ты, Оливия, так внезапно пропала месяц тому назад…
– Мы все расскажем тебе, что с нами за это время приключилось, дорогая моя, но ответь мне сначала на один вопрос: почему у нашего дома стоят трое полицейских? Не нас ли они разыскивают?
– Нет, что ты. Они поставлены здесь после того, как на твоего сына Михала совершили покушение…
– Покушение?! Что с ним? Где он?
– Не беспокойся. Сейчас они с Севиллой проводят свой медовый месяц в Кобанийском замке…
– Как?! – изумилась де Тигер.
– Да, да, дорогая моя. Теперь мы с тобой стали сватами. Две недели тому назад Михал и Севилла женились, причем твой сын очень сожалел о том, что тебя не было на свадьбе.
– О! Как я рада! – прослезилась принцесса, обнимая графиню.
– Я тоже очень счастлива за своего деверя, – вставила словечко Элизия.
– Дорогая моя, – сказала графине принцесса. – Дай нам во что-нибудь переодеться, а мы пока расскажем тебе о том, что приключилось с нами за все эти дни. Ты просто не поверишь.
* * *
Воскресный концерт Серхио де Мидведа в Королевском театре Ольска проходил при большом стечении народа. Многим хотелось послышать игру этого маэстро, о котором столько много говорили. В большинстве своем публика состояла из аристократов севера и эмигрантов из Полении, давно не слышавших подобную музыку в исполнении молодого талантливого пианиста.
В королевской ложе сидели Леопольд IV со своей супругой в дорогих нарядах, герцог Гю-Порди с женой, одетой в пышное голубое платье, и герцогиня Ля-Порди – вся семья северного правителя. Юного Льва XVIII оставили на этот раз во дворце, поскольку он был болен. Королевское семейство было наслышано об искусстве Серхио де Мидведа, а потому захотело лично убедиться в этом.
– Эта музыка божественна… великолепна, – говорил король сидевшим с ним в ложе. – Кто бы мог подумать, что этот юноша сможет исполнять подобные партии?
– Полностью согласна с вами, брат мой, – ответила герцогиня Ля-Порди и обратилась к своей невестке. – Не так ли, Натани?
Герцогиня Гю-Порди, казалось, была всецело поглощена маэстро де Мидведом и не расслышала вопрос.
– Натани, что ты думаешь о музыке г-на де Мидведа? – переспросила Ля-Порди.
– Что? – очнулась Гю-Порди. – Простите, я сегодня такая растерянная…
– И всем нам хорошо известна причина этой растерянности, – пробормотал муж.
– Кстати, брат мой, – вмешался в разговор король. – Мне совершенно не нравится медлительность фельдмаршала Слоневича, а потому я принял решение вновь доверить командование нашими войсками в Полении вам. Вы уже поправились и вполне сможете встать во главе нашей славной непобедимой армии…
– Но, ваше величество…
– Поймите, брат мой, я с удовольствием отправился бы воевать и сам, но международное право не позволяет сделать этого. Я не хочу выглядеть завоевателем, но вот роль освободителя… В любом случае, ваше участие в походе на Львов будет и моим участием тоже…
Тем временем в доме принца де Тигера в Мидведийске хозяин принимал у себя в кабинете своих кредиторов. Два почтенных толстых банкира пространно намекали принцу на то, что пришло время погашать долги. Однако, где взять денег, принц не знал. Он, сложив руки за спину, мерно расхаживал по кабинету, собираясь с мыслями.
– Я понимаю вашу обеспокоенность, господа, – говорил де Тигер. – Но прошу вас отсрочить платеж на неделю.
– Ваше высочество, мы были бы рады сделать это для вас, но поймите нас правильно… – начали было банкиры.
– Неужели вы не можете подождать одну неделю? Обещаю вам, что через неделю я расплачусь с вами сполна.
– Хорошо, ваше высочество, – ответили кредиторы, понимая, что сегодня денег от принца они не дождутся. – Мы придем к вам в следующее воскресенье...
Де Тигер проводил банкиров до дверей. Простившись с ними, он отправился обратно в кабинет.
«Если бы не эта проклятая революция, – думал он, – у меня бы никогда не было таких проблем. Что у меня осталось? Этот дом, да замок в Кобании. Ни то, ни другое, продать я не могу… Неужели придется продавать ожерелье моей матери?»
В этот момент в дверь позвонили. Новой служанки, которую наняли после убийства Эльзэ, не оказалось рядом, и принц сам отправился открывать.
– Добрый день, графиня! Проходите… – начал было де Тигер, едва заметив Лизу, но как только увидел ее спутниц, тут же потерял дар речи.
С минуту он глядел на двух дам, которых никто уже не чаял увидеть.
– Оливия? Элизия? – пробормотал, наконец, старик.
– Да, мой дорогой, это мы, – ответила принцесса и вместе с невесткой бросилась на шею мужа.
– Но… где вы были?
– Если бы только знал, что с нами произошло, – сказала де Тигер-старшая. – Все эти дни, проведенные вдали от дома, были для нас настоящим ужасом. Слава богу, что все это закончилось!..
И обе женщины, взволнованные от долгожданного возвращения домой, принялись наперебой рассказывать подробности своего заключения в психиатрической клинике и то, какую роль во всем этом сыграла старуха де Орланд. Принц же с графиней Лизой принялись их слушать, хотя им тоже было что рассказать.
Вечером после концерта Серхио де Мидведа в доме Гю-Порди состоялся торжественный ужин в честь маэстро, на котором помимо хозяев присутствовали гость и герцогиня Ля-Порди, постоянная спутница и близкая подруга Натани. Энтони Лиз не был приглашен к ужину, оставшись в королевском дворце, поскольку Натани не хотела омрачать вечер неприятными воспоминаниями о дуэли в Мидведийске.
– Какие новости, г-н де Мидвед, вы привезли с собой из Полении? – спросил гостя хозяин дома, собственноручно разливая в бокалы пенящееся шампанское.
– К сожалению, ваше высочество, ничего утешительного сообщить вам не могу, – отвечал тот. – Народ по-прежнему бунтует, громит господские дома и во всем винит монархию…
– Да, непросто будет подавить этот мятеж.
– Если, конечно, его вообще можно будет подавить, – усомнилась Ля-Порди.
– А что происходит в доме моих родителей? – спросила Натани. – До нас дошли какие-то нелепые слухи о том, что моя мать… ушла из дома. Скажите, что это не так.
– К сожалению, ваше высочество, принцесса де Тигер действительно покинула дом при весьма странных обстоятельствах, и на тот момент, когда я покидал Мидведийск, о ней ничего не было слышно.
– О чем вы говорите? Моя мать никогда не покинула бы отца…
– В тот день, когда его высочество внезапно вернулся из Кобании домой, ваша матушка долго беседовала с пришедшей к ней герцогиней де Орланд-старшей, а затем… исчезла из города. Мы сразу тогда заподозрили что-то неладное. Впрочем, кажется, я пугаю вас. Не сомневаюсь, что ее высочество скоро объявится.
– Надеюсь… А нет ли у вас новостей повеселее?
– Мне очень жаль, ваше высочество, что я вынужден сообщать вам такие известия, но даже не знаю, что хорошего произошло в последнее время в Мидведийске… Ах, да! Как же можно забыть такое? Две недели тому назад ваш брат Михал женился на дочери почтенного графа Лиза Севилле. Теперь они проводят свой медовый месяц в Кобании…
– Вот как! Почему же я до сих пор ничего не знала?
– Дорогая моя, вы же знаете, что сообщение с Поленией прервано, а почта сейчас осуществляется только по линии военного министерства или непосредственно короля, – сказала Ля-Порди.
– Той же ночью, когда состоялось венчание, на Михала совершили покушение, – продолжал де Мидвед. – Но к счастью, его вовремя предупредила герцогиня де Орланд-младшая, и Михал остался жив. Впрочем, нападавшие убили двух слуг…
– Как все это ужасно! – воскликнула Натани. – Лесандро, мы должны как можно скорее отправиться в Мидведийск… Ох, уж эти де Орланды. Чует мое сердце, что они строят нам опасности…
– Мы поедем туда завтра, как того и хотел государь, – ответил муж.
– В таком случае я поеду с вами, – добавила Ля-Порди. – Вот уже десять лет, как я не была в Полении… А вы, маэстро, когда собираетесь отправиться домой?
– Боюсь, что нескоро. Неделю я пробуду здесь, а затем отправлюсь на запад Северного королевства в его древнюю столицу Писицк. Говорят, это очень красивый город.
– Жаль. Мы надеялись, что вы отправитесь вместе с нами.
В тот же вечер в доме де Тигеров праздновали возвращение принцессы и Элизии. Принц уже успел распорядиться насчет того, чтобы немедленно задержали обеих герцогинь де Орланд. Что же касается полковника Грифоса, то его войска уже перешли на сторону республики, а потому арестовать его не представлялось возможным.
– Надеюсь, что когда-нибудь эти плутовки будут найдены, – говорила за столом принцесса о герцогинях де Орланд. – Если и не земное правосудие, то господь бог должны их покарать…
– Надеюсь на это, – вздохнула Элизия.
– Я просто поражаюсь тому мужеству, с которым вы выстояли в эти трудные дни, – искренне удивлялся советник Барсони. – Любая другая женщина на вашем месте просто испугалась бы…
– Вы нам льстите, советник, – сказала принцесса.
– По правде сказать, мы сами были так напуганы, что едва не умерли от разрыва сердца, – произнесла Элизия.
– Ну, дорогая моя, к чему выдавать наши секреты? – пошутила принцесса.
– Предлагаю тост за наших смелых, решительных и бесподобных женщин – Оливию и Элизию де Тигер, – громко произнес граф Лиз.
Его тут же шумно поддержали остальные, и господа выпили.
Торжественный ужин в доме де Тигеров затянулся до самой ночи. Сразу после него гости принялись расходиться. В холле слуги подавали пальто и шубы, а хозяева целовались на прощание с гостями, желая им спокойной ночи. В этой пестрой и шумной толпе можно было заметить чету де Тигеров, супругов Лиз, Элизию, Михала и Фелипа де Мидведов, советника Барсони, шефа полиции Хрюкони и еще несколько известных в городе господ. Неожиданно в холле погас свет, а затем раздался выстрел из пистолета. В доме началась паника.
– Полиция! – кричал Хрюкони. – Немедленно перекройте все ходы и выходы!
– О, боже! Что это? Помогите!
Когда в зале вновь появился свет, все увидели лежащее посередине тело принца де Тигера, залитое кровью. На выходе показались трое перепуганных полицейских, стороживших дверь.
– Скорее помогите ему! Мой муж умирает! – закричала принцесса, склонившись над истекавшим кровью супругом.
К ней подоспели Элизия и графиня Лиза, а за ними и слуги.
– Вызовите доктора! Скорее! – кричал граф Лиз.
– Оцепите весь дом! Никому не расходиться! – орал в свою очередь шеф полиции.
– Смотрите, да ведь это пистолет, – сказал один из полицейских, увидев валявшееся на ковре оружие.
При взгляде на пистолет Михал де Мидвед побледнел.
– Кто стоял возле принца в тот момент, когда в него выстрелили? – начал свое расследование шеф полиции. – Тот, кто стрелял, должен был стоять лицом к его высочеству, значит…
– Ах, оставьте! – взбесилась принцесса де Тигер. – Разве не видно, что вот-вот мой муж умрет?!.. Лучше помогите ему.
– Я знаю, что делаю, ваше высочество…
– Прекратите, господа, – вмешался в разговор граф Лиз. – Мы все выясним и непременно найдем убийц. На этот раз они не уйдут. Но сейчас важнее всего жизнь его высочества.
– Вы головой отвечаете за жизнь принца, г-н Хрюкони, и если он умрет… – начала было Элизия.
– Не угрожайте мне, – ответил шеф полиции.
– Перестаньте говорить о смерти! – завопила принцесса. – Пока мой муж жив, я не позволю распоряжаться в его доме!
Пока господа спорили друг с другом, точнее большинство из них обвиняло шефа полиции в том, что он допустил все это, подъехали доктора и полицейские. К тому времени часть господ уже успела разъехаться, включая советника Барсони, спешившего по важным делам, а потому первоначальная идея Хрюкони установить убийц сразу по горячим следам не увенчалась успехом.
Михал де Мидвед поднялся тем временем в свою комнату на второй этаж. Он весь дрожал от того ужаса, который испытывал в эти минуты. Увидев пистолет, из которого стреляли в принца, Михал едва не вскрикнул, ведь точно такое же оружие было у его сына Фелипа. Мысль о том, что убийство совершил собственный сын, не давала отцу покоя. В комнате Михал застал своего сына, нервно собиравшего свои вещи.
– Сынок!.. Признайся мне, неужели ты сделал это подлое дело? – негромко спросил отец.
– Что именно, папа?
– Я говорю об убийстве принца де Тигера.
– Но ведь он еще не умер…
– Еще?! Да я молю бога, чтобы этого не случилось!.. Признайся, что стрелял ты.
– С чего ты взял?
– Там, внизу, лежит точно такой же пистолет, как у тебя.
– Такой пистолет в нашей армии выдают каждому офицеру, – продолжил Фелип, закрывая чемодан.
– Куда ты собрался в такой час?
– Назад в Ольск. Мне пора возвращаться на службу.
– Не лги! Ты специально приехал сюда, чтобы убить принца. Неужели ты думал, что твой отец настолько глуп, что поверит всему? Неужели я не вижу, как ты изменился в последнее время?.. В этом доме у тебя одного может быть такой пистолет. К тому же я видел его у тебя сегодня утром. Ты лжешь! Я расскажу обо всем полиции.
– Пожалуйста, рассказывай! Засадить за решетку собственного сына! не зная даже причин, которые толкнули его на это преступление.
– О чем ты говоришь?
– О том, что именно принц де Тигер виновен в смерти нашего государя Льва XVII, а заодно и обоих герцогов де Орландов. Таким не место на земле. Он погубил жизнь не только им…
– Кто сказал тебе такую чушь?
– Все это мне сказало сердце, которое любит; сердце, которое не может лгать.
– Ты немедленно должен во всем сознаться!
– Ни за что!
– Я приказываю тебе как отец!
– Я не игрушка, чтобы мной понукали, и сам могу принимать решения! Я не собираюсь выполнять твои приказы.
– В таком случае у меня больше нет сына Фелипа, – после недолгой паузы произнес Михал.
– А у меня нет больше отца, – ответил сын и вышел из комнаты.

Глава VII . Воскрешение.

Прежде, чем проститься с Серхио, герцогиня Гю-Порди решила переговорить с ним наедине. Как только они остались вдвоем в комнате герцогини, Натани без колебания взяла Серхио за руки и страстно произнесла.
– Простите меня, Серхио, за все страдания, которые я причинила вам, но поверьте мне, я готова на все, чтобы мы с вами больше никогда не разлучались. Я давно хотела вам сказать, что… я люблю вас, Серхио. С того самого дня, как впервые увидела вас на балу в Мидведийске. Я была премного наслышана о вас, но увиденное поразило меня гораздо больше… Вы можете подумать, что я легкомысленная и ветряная женщина, раз не дорожу своим браком, но вы должны знать и то, что замуж за герцога Гю-Порди я вышла не по своей воле. Скольких бессонных ночей и горьких слез стоило мне это! Но я вынуждена была сделать это в интересах двух наших держав, на этом настаивали мои родители. Ведь я совершенно не люблю Лесандро! Я несчастна с ним… но была бы счастлива лишь с вами. Ах, Серхио, вы один владеете моим сердцем и способны решить мою дальнейшую судьбу...
– Поймите, Натани, дело даже не в том, что вы замужем… – начал было де Мидвед.
– Тогда в чем? Я вам не нравлюсь?
– Нравитесь, даже очень… Но для того, чтобы между нами возникла настоящая любовь, необходимо время. Я не могу сейчас ответить на ваше смелое признание…
– Могу ли я надеяться хотя бы на то, что мы с вами по-прежнему останемся друзьями?
– Конечно. Ведь вы столько сделали для меня.
– Тогда поцелуйте меня на прощание… как друг, как брат.
Серхио осторожно поцеловал герцогиню в тот самый момент, когда в дверь неожиданно вошел хозяин дома.
– Дорогая, ты не знаешь… – начал было он, но увидев целовавшихся, которые при его появлении резко отпрянули друг от друга, продолжил. – Да… Не думал я, что дело дойдет до того, чтобы в моем собственном доме…
– Лесандро, ты не так все понял, – оправдывалась герцогиня.
– О, нет! Я понял все как раз так, как надо… Прошу вас, сударь, немедленно покинуть этот дом. Надеюсь, что я вижу вас в последний раз.
– Позвольте, ваше высочество, объяснить… – пролепетал смущенный Серхио.
– Вон из моего дома! Вон из страны! – заорал герцог. – Слуги! Ко мне!
– Простите… – тихо произнес де Мидвед и, откланявшись, поспешил удалиться.
На зов хозяина к дверям подоспело несколько слуг.
– Пошли вон! – крикнул он и повернулся к жене. – Обманщица! Как ты могла? Ты говорила, что любишь меня… Вот уже двенадцать лет я живу с женщиной, которая постоянно обманывает меня! А ты подумала о нашей дочери? Ведь ей уже двенадцать лет!
– Лесандро, позволь мне…
– Не позволю! Здесь распоряжаюсь я! Чтобы к моему возвращению из Полении ноги твоей в этом доме не было! Ты меня поняла?
– Лесандро, как можно?.. А наша дочь?
– Она останется со мной.
– Но я же ее мать!
– Шлюха ты, а не мать! Да если бы я захотел, ты бы вместе со своим любовником тут же была брошена в тюрьму. Но я милосерден… Убирайся из моего дома! Убирайся из моей жизни!
И грозно хлопнув дверью, герцог вышел из комнаты. Натани едва смогла дойти до кровати, на которую она тут же упала, заливаясь горькими слезами.
Той же ночью в главной клинике Мидведийска врачи упорно боролись за жизнь принца де Тигера. В холле клиники сидели его жена, пребывавшая в полной прострации, Элизия, супруги Лизы и Михал де Мидвед.
– Дорогая, может тебе лучше поехать домой? Ты выглядишь просто убитой, – уговаривала графиня принцессу. – Мы тебе сразу сообщим, если что-то прояснится.
– Нет… Нет. Я буду здесь постоянно… постоянно, – твердила Оливия, едва шевеля губами.
Наконец, из операционной показался главврач клиники в светло-зеленом халате.
– Доктор, скажите, он будет жить? – вскочила с места принцесса, едва увидев вышедшего врача.
– Ничего определенного сказать не могу, – отвечал тот. – Мы боремся за жизнь его высочества, хотя его состояние сейчас крайне тяжелое… Он потерял много крови.
– О, Господи! Сжалься над нами! – зарыдала принцесса, прижимаясь к груди Элизии.
Тем временем вдали от Мидведийска Михал и Севилла наслаждались обществом друг друга, отдыхая в средневековом Кобанийском замке. За окнами уже вовсю благоухала молодая зелень, наполняя воздух разными ароматами. Михал с Севиллой легли спать в одной из тех старинных комнат, оббитых бардовым бархатом, где некогда любили бывать коронованные особы Полении.
– Ах, Михал, если бы ты только знал, как я люблю тебя, – ласково произнесла Севилла, обнимая обнаженную грудь мужа.
– Знаю, дорогая, не меньше, чем я тебя, – отвечал тот, целуя свою невесту.
– Как я счастлива!
– То ли еще будет, когда у нас с тобой появятся дети…
– Так чего же мы ждем? – игриво спросила Севилла, и влюбленная пара, громко смеясь, скрылась под одеялом.
Наутро они спустились в столовую Кобанийского замка, чтобы позавтракать. Все уже было готово, а накрытый стол ждал прибытия хозяев. Молодожены сели за высокие дубовые кресла напротив друг друга.
– Мрия, нет ли каких-нибудь вестей из дома? – спросил появившуюся служанку Михал.
– Нет, ваше сиятельство. И боюсь, что нескоро будут. Вы же только вчера приехали сюда.
– Ты права… Эх, где же сейчас моя матушка? Что с ней?
– Не беспокойся, Михал, – сказала Севилла. – Я уверена, что она скоро даст о себе знать, и мы обязательно увидимся с ней. Надеюсь, принцесса де Тигер будет рада нашему браку…
– Конечно, ведь она нас любит.
Двадцать первого апреля герцог Гю-Порди вместе с основными силами объединенной армии прибыл в Мидведийск. В городе его ждали толпы народа, встречавшего герцога с цветами, точно победителя. От этого настроение полководца настолько поднялось, что даже былая ненависть ко всему поленийскому отступила на второй план.
– Друзья мои! Через неделю я буду во Львове! – хвастливо заявил герцог. – И мятежники вынуждены будут сложить оружие перед нашей непобедимой армией… Да здравствует король! Да здравствует монархия!
Одобрительные возгласы, раздававшиеся повсюду, были ответом на слова герцога.
В тот же день Гю-Порди вместе с фельдмаршалом Слоневичем выступил из города и направился на юг двумя колоннами, откуда ему навстречу вышла армия генерала Олени. Передовые полки северян уже стояли под Белоградом, когда поступил приказ совершить стремительный марш-бросок на юг.
– Почему моя дочь до сих пор не приехала? – нервничала принцесса де Тигер, расхаживая по холлу клиники, где все еще боролись за жизнь престарелого принца. – Неужели она не знает, что с ее отцом?
– Но ее нет в городе, – отвечал Михал де Мидвед.
– Как? Но ведь герцог Гю-Порди в Мидведийске.
– Но без своей супруги.
– Странно… Мне нужно будет поговорить с ним. А к моему сыну Михалу вы отправили гонца?
– Да, ваше высочество, еще вчера.
– Мне так не хотелось бы прерывать их медовый месяц, но мой муж… Они непременно должны все знать…
В этот момент в холле показался главврач.
– Доктор, скажите, что с моим мужем? – бросилась к нему принцесса.
– Боюсь вас слишком обнадеживать, но мне кажется, что ему стало лучше… Его высочество будет жить.
– О, Господи! Ты все же услышал мои молитвы! – обрадовалась Оливия, обнимая Михала.
– Слава богу! – пробормотал тот.
После того, как врач вышел из холла, де Мидвед нерешительно произнес.
– Ваше высочество… Мне очень жаль, но я должен покинуть вас…
– Что ж, я вас не держу, Михал, – не поняла его принцесса. – Отправляйтесь домой, сообщите всем нашим новость, которую мы только что услышали и отдохните…
– Вы не совсем верно меня поняли.
– Почему? Что-то произошло?
– Ничего особенного… Просто я хочу съездить на могилу своего отца…
– Во Львов?
– Да.
– Но там же сейчас идет настоящая война.
– Ничего, я как-нибудь справлюсь и с этим.
– Когда вы вернетесь?
– Не знаю, – ответил Михал, уводя взгляд от глаз принцессы. – Прощайте!
– Прощайте! – растерянно произнесла женщина, и Михал поспешил покинуть ее.
Принцесса де Тигер, узнав, что ее мужу стало лучше, отправилась, наконец, домой, где за все эти дни, проведенные в клинике, она была только два раза. За обедом у нее дома были Элизия, супруги Лизы и советник Барсони.
– Какое счастье, что его высочеству стало лучше! – воскликнул мэр города. – Надеюсь, что и злоумышленники, совершившие это гнусное преступление, скоро будут найдены, по крайней мере, об этом говорит шеф полиции.
– А как идут дела с поиском герцогинь де Орланд? – спросила принцесса. – Наверняка, покушение на моего мужа – их рук дело.
– Ничего не могу вам сказать насчет этого дела. Но полиция ищет… Кстати, сегодня утром городской суд Мидведийска уже присудил их к конфискации всего имущества. Так что дом де Орландов в Мидведийске со всем имуществом, а стоит это порядка пяти тысяч золотых, по праву принадлежит вам. Конечно, это не сто тысяч, которые обманщицы украли у вас, но надеюсь, на первое время он вам послужит…
– Спасибо, советник… Амали! От герцога Гю-Порди еще не было известий? Мы ждем его вот уже целый час.
– Прошу прощения, ваше высочество, – ответила стоявшая невдалеке служанка. – Но его высочество велели передать…
– Что?.. Ну же, говори…
– …что они, простите, не желают вас видеть.
Господа переглянулись.
– Вот как! – сказала с обидой принцесса после недолгого молчания. – Тем самым герцог Гю-Порди оскорбляет не только меня и моего мужа, но и весь народ Полении.
– Это возмутительно! – поддакивал Барсони. – В последний раз, когда герцог был в Мидведийске, он также не удосужился посетить вас.
– Все это выглядит очень странным, – произнес граф.
В дверь позвонили, и вскоре на пороге столовой появился шеф полиции в офицерском мундире и саблей на боку.
– Приятного вам аппетита! – сказал он. – У меня для вас неплохие новости, ваше высочество.
– Вот как?
– Да. Наш сыщик Марио Лисени напал на след того, кто покушался на вашего сына второго апреля этого года, совершив при этом убийство двух ваших слуг. Он долго выслеживал того, кого нам удалось поймать. Это один из известных разбойников Мидведии, которого мы искали вот уже три года…
– Ну и что дальше? Рассказывайте скорее, не томите нас, – умоляла графиня.
– После допроса этот тип признался, что его наняли на это подлое дело и пообещали дорого заплатить, около десяти тысяч золотых, но не дали даже и половины…
– Кто его нанял? – медленно спросила принцесса.
– Герцогиня де Орланд-старшая.
* * *
О покушении на своего отца, равно как и о внезапном возвращении принцессы де Тигер и Элизии, герцогиня Гю-Порди, как и все в Северном королевстве, узнала на шестой день из столичных газет.
– О, боже! Мой отец на грани жизни и смерти! – воскликнула герцогиня. – Я немедленно еду домой…
Приказав собирать все ее вещи, которые только были в доме Гю-Порди, Натани решила навсегда покинуть Северное королевство.
«Кто знает? – думала она. – Может, это и к лучшему. Может быть, теперь я, наконец, добьюсь счастья…»
Раздумья герцогини прервал вошедший молодой капитан, доложивший, что ее срочно желает видеть король. Карета уже ждала у подъезда дома.
Герцогиня с нехорошим предчувствием отправилась в королевский дворец, где в Малиновом зале ее встретил сам Леопольд IV в сиреневом камзоле.
– Мне все известно, сударыня, – неопределенно, но довольно хитро сказал король.
– Что именно, ваше величество? – краснея, спросила Натани.
– Все!.. О покушении на вашего отца, о внезапном отъезде Серхио де Мидведа и… о ваших отношениях с мужем. Что вы намерены предпринять?
– Поехать в Мидведию.
– Очень предусмотрительно… Но не забывайте, что вы все еще жена моего брата, принца крови Северного королевства. А я не позволю разрушать этот брак, который как вам известно, является политическим союзом из-за вашей глупой прихоти! Вас просто никто не разведет… Надеюсь, вы меня понимаете?.. Конечно, я бы мог отправить вас в монастырь, как сделал это с бедняжкой Розель, но не отправлю, и знаете почему? Потому, что она вдова, а ваш муж жив… Именно поэтому вы немедленно отправитесь в Полению и будете на коленях вымаливать прощение у своего мужа. Вы меня поняли?
– Да, ваше величество.
– Тогда ступайте!.. Да, и не вздумайте прихватить с собой дочь. Вы же знаете, чем подобная попытка закончилась для нашей дорогой Розель. А теперь идите!
Элизия де Тигер решила, во что бы то ни стало, отправиться на юг, в Волковию, к своим родителям. Прямо в больнице у изголовья лежавшего без сознания принцам де Тигера она попрощалась со своей свекровью.
– Мои родители, наверное, до сих пор считают меня погибшей, – сказала Элизия. – Я обязана повидаться с ними.
– Все меня покидают, – в раздумье произнесла Оливия. – Сначала уехал Михал, теперь ты…
– Что вы, матушка! Не сегодня–завтра к вам должны приехать Михал с Севиллой и Натани. Они непременно поддержат вас в трудную минуту.
– Да, конечно. Я понимаю, что переживают сейчас твои родители… Езжай, дорогая моя!
Женщины поцеловались, и Элизия направилась к выходу. Но не успела она выйти из палаты, как острая боль схватила ее живот.
– Помогите мне! Мне плохо! – простонала Элизия.
– Что с тобой? Что случилось? – забеспокоилась Оливия, подоспев на помощь.
Тут же в палату прибежало несколько сестер, которые, взяв Элизию под руки, повели ее к врачу.
– Что с моей невесткой? Она больна? – спросила принцесса у доктора после осмотра. – Очевидно, это проявление той травмы, которую она получила при пожаре во дворце?
– Нет, ваше высочество, – ответил врач. – Просто ваша невестка… беременна.
– Не может быть! – изумилась Оливия.
В тот же день войска Северного королевства подошли к Зайчьей Гавани, крупному портовому городу, находившемуся в руках повстанцев. Собственно, основные силы северян были еще в пути, и лишь несколько полков успели поездом перебросить в Зайцелию. Однако здесь уже чувствовалась совсем другая атмосфера. Никаких встречающих с цветами и музыкой, лишь подозрительные взгляды местных жителей.
Разведка доложила, что под Зайчьей Гаванью стояла армия генерала Олени, военного лидера восставших, которая также была измотана долгим утомительным путешествием. По численности силы герцога Гю-Порди в два раза превосходили противника, артиллерии же у северян было в полтора раза больше. Однако за спиной Олени стоял город, в котором была хорошая оборона, и куда в любой момент могло прибыть подкрепление.
– Мы должны немедленно атаковать противника, – заявил герцог офицерам своего штаба, разместившегося в просторном белом шатре с флагом Северного королевства.
– Но ведь основные силы нашей армии еще не подошли, – возразил один из генералов.
– Зато время работает на нас. Не сегодня – завтра к неприятелю подойдет подкрепление, тогда как наши войска застряли на этих чертовых поленийских дорогах. Атаковать надо немедленно!
– Но наши солдаты устали с дороги, – заметил фельдмаршал Слоневич, которому совсем не хотелось воевать.
– Не больше, чем враг, – ответил герцог. – Итак, все решено. Наш план таков. Вы, фельдмаршал, будете стоять на правом фланге и вступите в бой лишь в последний момент, ударив во фланг неприятеля и тесня его к морю. Я же буду действовать по центру…
Сражение началось в полдень 22 апреля и продолжалось до самого позднего вечера, когда обе армии отошли на исходные позиции. В течение боя победа витала то над одним лагерем, то над другим, так и не решившись, чью сторону принять. Запоздавшие на помощь основным силам войска фельдмаршала Слоневича, не позволили северянам добиться успеха. Телами убитых и раненых бойцов было завалено все поле. Однако от этого боя все ожидали многого, ведь именно здесь решалась судьба Полении.
В то время, пока Михал с Севиллой весело гуляли по аллеям тенистого парка Кобанийского замка, во двор на загнанной черной лошади въехал не менее уставший от длинной дороги всадник. Это был курьер из Мидведийска, который быстро нашел влюбленную пару, беззаботно прогуливающуюся среди цветущих деревьев.
– Ваше сиятельство! – сказал он, подойдя к де Тигеру. – Вам срочное письмо из Мидведийска!
– Что-нибудь случилось? – спросил Михал, разворачивая конверт.
– Ваш отец… при смерти.
– О, боже! – в один голос воскликнули Михал и Севилла.
– Неделю назад на принца де Тигера было совершено покушение в его собственном доме. Ее высочество очень опасается…
– Как? Матушка вернулась? – удивился юноша.
– Совершенно верно. В тот день, когда произошло это ужасное событие, она внезапно появилась в Мидведийске, благополучно вернувшись из плена… Она просит вас как можно скорее ехать домой.
– Да, да, конечно… Прости, дорогая, но нам нужно ехать.
– Конечно, милый. Я все понимаю, – произнесла Севилла, обнимая мужа.
Тем временем поздним вечером бой под Зайчьей Гаванью возобновился. После долгого и упорного сопротивления армия Гю-Порди смогла сломить оборону противника, прорваться с правого фланга в тыл и разбить неприятеля. Генералу Олени удалось бежать с остатками своих сил в город, откуда тотчас отплыть в Левовию. Разгром повстанцев настолько ошеломил защитников города, что они практически без боя сдали его неприятелю. В бою был ранен фельдмаршал Слоневич, который вообще не участвовал в сражении, находясь при своем штабе, но случайно угодил под взрыв артиллерийского снаряда. Раненого фельдмаршала тут же отправили в Мидведийск. Зато в бою отличились гвардейцы Полении, воевавшие на стороне северян. Благодаря смелости и решительности капитана де Мидведа его отряд смог прорваться в тыл к неприятелю, создав там самый настоящий переполох.
Наутро на площади покоренного города состоялся парад победителей. Наиболее отличившимся бойцам сам герцог Гю-Порди вручал боевые награды. Среди награжденных был и Фелип де Мидвед, которому герцог вручил серебряный крест за храбрость и отвагу.
– Молодец! – сказал ему Гю-Порди и, поцеловав в обе щеки, добавил. – На таких надо равняться! Именно они поведут нас прямо на Львов!
Тем временем с юга на республику надвигалась новая угроза – войска Югонии, решившие, во что бы то ни стало, первыми войти во Львов. Уступить лавры победителя северянам южный сосед Полении ни за что не хотел. Кольцо вокруг мятежников сжималось с каждым днем.
       Что же касается Элизии де Тигер, то она довольно скоро освободилась от клиники, договорившись со своей свекровью, что о ее беременности та никому не скажет. К счастью для Элизии, поезда в Волковии ходили на удивление исправно, а потому она, не мешкая, отправилась на юг. Уже на третий день своего путешествия Элизия оказалась в небольшом южном селении, где жили ее родители – урожденные бароны Тигретт. Приехав к родителям под вечер, дочь едва не лишила их рассудка.
– Доченька! Ты ли это? – изумился отец.
– Да, папа, я, – ответила Элизия и обнялась с ним.
– Как мы рады тому, что ты жива! Это просто невероятно!.. Но Викторио…
– К сожалению, мой муж погиб в ту роковую ночь, когда пытался меня спасти из дворца. Он погиб из-за меня…
Воспоминания нахлынули на женщину, и она расплакалась. Отец лишь пытался ее успокоить. Вскоре появилась и мать – старая седая особа с родинкой на щеке – и едва не лишилась чувств, увидев свою дочь. Элизия рассказала родителям невероятную историю своего исчезновения и то, что приключилось с ней в последние дни. Этот разговор продолжился за ужином и затянулся до самой ночи.
Ночью Элизия легла спать в специальном флигеле для гостей. Всю ночь ей мерещился какой-то отдаленный шум, напоминавший крики, ржание лошадей и треск горевших костров. Залил дождь, барабаня по крышам домов.
«Должно быть, это те самые войска из Югонии, которые расквартированы здесь, – подумала Элизия. – Папа говорил о них».
Неожиданно в дверь постучали.
– Кто там? – спросила женщина.
– Откройте! Я слуга вашего отца, – послышался хриплый голос.
– Подождите, мне надо одеться…
– Но это очень срочно!
Элизия открыла дверь и… обомлела. Она подумала, что сошла с ума, или же это какой-то страшный сон. Прямо пред ней в черном промокшем плаще стоял мужчина с небритым лицом и шрамом на щеке, в ком с большим трудом можно было узнать герцога де Орланда, того самого, которого Элизия в ночь революции убила во дворце канделябром.
– Нет… – прошептала герцогиня, пятясь назад.
– Да, – ответил ей ночной посетитель. – Ты думала, что я мертв? Ошибаешься, дорогая…
– О, господи! Этого не может быть… Твое тело нашли среди…
– Значит, я привидение! Ха-ха-ха! – усмехнулся герцог. – Вы нашли золотую цепочку на каком-то трупе?! Ха-ха-ха!.. А я, как птица Феникс, сгорел и воскрес… Больно ты меня тогда огрела. Я уж думал и сам, что умер… Прощай, моя убийца! Мне пора. Но помни: моя месть еще не окончена. Я еще вернусь!
С этими словами непрошеный гость захлопнул за собой дверь. Элизия же, жадно глотая воздух, вдруг схватилась за голову и упала в обморок.
Герцогиня Гю-Порди прибыла в Мидведийск на карете поздно вечером и первым делом направилась в главную клинику города. Там она без труда смогла разыскать палату своего отца, в которой, как и предполагалось, неустанно дежурила Оливия.
– Здравствуй, мама! – произнесла Натани, обнявшись с принцессой. – Что с отцом? Что говорят врачи?
– Слава Богу, но его здоровье идет на поправку. Со вчерашнего дня он пришел в сознание и открывает глаза, но пока ничего не говорит…
– Как же все это могло произойти?
– Я и сама не знаю толком. Все случилось так стремительно: погас свет, затем выстрел, а когда свет включили – он уже лежал в крови на полу.
– О, боже!
– Да, это было ужасно. Мы так перепугались…
– Мама, скажи мне, где ты пропадала все это время?
– О, это слишком долгая история. Как-нибудь я тебе обязательно ее расскажу. А пока, скажи мне, почему ты не приехала в Мидведийск вместе с мужем?
– Ах, все так сложно… Я даже не знаю, что и сказать.
– Говори все, как есть. Я же твоя мать, и все пойму.
– Лесандро бросил меня.
– Как бросил? – изумилась мать. – Да что ты такое говоришь?
– Он увидел, как я поцеловала Серхио, чисто по-дружески, и возомнил себе бог знает что! Он потребовал, чтобы я убралась до его возвращения из дома! Ну разве это жизнь, мама? – заплакала герцогиня. – Он оскорбил меня…
– Опять этот музыкант. Он приносит тебе одни лишь несчастья.
– Не говори так. Просто мой муж очень ревнив. Но почему он не ревнует меня к Энтони?
– Ну… Разве Энтони дает для этого повод?
– Но ведь он же любит меня!
– Кто тебе это сказал?
– Я знаю итак. Для этого не надо никаких слов.
– Все это лишь твои домыслы, дорогая… А с мужем ты должна помириться.
– Ты говоришь прямо как Леопольд!
– И он уже в курсе твоего раздора?
– Конечно… И он приказал мне то же самое, намекая при этом на монастырь. Это ужасно!
– Ты должна…
– Нет! Я не хочу поступать так, как велите мне вы! Я уже совершила однажды ошибку, когда по вашей воле вступила в этот брак! – закричала герцогиня.
– Мать права… – раздался вдруг хриплый голос принца.
– Как! Ты говоришь?! – изумились в один голос женщины.
– Тише… Не кричите… Я очень слаб… но хорошо помню все, что со мной произошло.
– Ты знаешь, кто в тебя стрелял? Это де Орланды? – спросила Оливия.
– Не знаю кто… стрелял… Но точно знаю… кто об этом знает… Спросите у Михала де Мидведа…
– Как?! Он замешан?
– Слушайте… меня внимательно… Михал в тот день… был очень взволнован… а во время выстрела… стоял за мной… Нет, он ни за что не пошел бы на это… но убийцу он должен знать… Я предчувствую это…
– Действительно, Михал так внезапно уехал от нас, – произнесла Оливия. – И был так неспокоен.
– Но… умоляю вас… Никому об этом ни слова… Найдите Михала… И только не давите на него… прошу… Он ни в чем не виноват…
– Конечно, папа. Мы тебя понимаем, – сказала дочь, взявши отца за руку.
* * *
На следующий же день в Мидведийск приехали Михал и Севилла, не спавшие вот уже двое суток. Не застав никого из родных дома, они по совету прислуги тут же отправились в городскую клинику, где и нашли в постели одной из палат своего отца. Принц лежал в больничном одеянии, тупо уставившись в потолок.
– Папа! – обрадовался сын. – Как я рад, что ты жив!
– Да… Я жив, – прохрипел отец. – И очень жалею… о том, что по моей вине был прерван ваш медовый месяц.
– Что ты говоришь?! Ты для нас гораздо важнее этого. Ведь так, дорогая?
– Конечно, Михал, – искренне ответила Севилла.
– Дайте… я вас обниму, дети мои, – произнес принц, и они поочередно прижались к груди старика.
– А где мама, Элизия? – спросил Михал.
– Оливия с твоей сестрой поехали к Михалу де Мидведу, а Элизия – к своим родителям, навестить их… Так что… чувствуй себя полноправным хозяином… в нашем доме.
– Спасибо, папа. Но ты поправляйся! Мы очень надеемся на тебя.
В те дни войска герцога Гю-Порди оттеснили мятежников в Левовию, к древнейшему городу Королину. Дальнейшее продвижение северян было затруднено действиями партизан, ведь именно в этих местах власть республики была необычайно сильна. Местные жители нападали на военные обозы, ловили курьеров, но от этого злоба герцога Гю-Порди, также как и его желание разбить сопротивлявшихся, лишь возрастала. Пока раненые бойцы лечились в лазаретах, из тылов подходили свежие силы.
В одном из городов Кобании полиции удалось обнаружить молодую знатную даму, которая оказалась герцогиней де Орланд, объявленной в розыск в связи с покушением на Михала де Тигера, пропажей его матери и некоторыми другими преступлениями. Вскоре, правда, ее пришлось отпустить, так как о местопребывании своей свекрови она ничего не знала, сама в преступлениях не участвовала, и была виновата лишь в том, что не сообщила обо всем этом в полицию. Взяв с молодой особы подписку о невыезде из того заштатного городка, где она проживала, полиция вновь приступила к активным поискам старухи де Орланд, провалившейся как сквозь землю.
А Элизия де Тигер, очнувшись наутро после ночного кошмара, побежала к родителям и, заливаясь слезами, принялась рассказывать им обо всем случившемся этой ночью. При этом она так переволновалась, что в ее рассказе трудно было уловить главное.
– Ну, успокойся, дочка… Откуда же этот герцог мог взяться? – говорил отец. – Тебе просто показалось.
– Нет… Это был он… Но как? Я же убила его тогда… А он… он вновь ожил.
Едва Элизия оставила родителей, отправившись в столовую завтракать, как те принялись обсуждать произошедшее ночью.
– Боюсь, что все это последствия ее травмы, – говорил отец. – Дай-то бог, чтобы она скорее поправилась.
– А вдруг это правда? – усомнилась баронесса. – Ведь мы же тоже с тобою считали свою дочь погибшей…
– Бог с тобой! Никакого герцога в помине не было. Ей просто показалось.
Весь день Элизия не находила себе места в доме, теряясь в догадках, что произошло с ней этой ночью. Ей постоянно казалось, что призрак де Орланда вот-вот появится вновь, а потому ни о каком спокойном отдыхе не могло быть и речи. На следующую ночь Элизия легла спать вместе со своей матерью, однако, ночные шумы и страхи не дали ей покоя. Наутро она решила, во что бы то ни стало, вернуться в Мидведийск.
Попрощавшись со своими родителями, у которых дочь прогостила меньше двух дней, Элизия отправилась в Волкоград, пригласив отца с матерью на лето к себе, в Мидведийск, если, конечно, счастливые обстоятельства не позволят всем перебраться во Львов. В Волкограде же в те дни временно обосновалась королева Софи, не посетить которую было нельзя. Встретившись со своим братом, Рашидом V, старая королева убедила последнего в необходимости помочь ей и вмешаться в дела Полении. Тот и сам был не прочь поучаствовать в наведении порядка, щедрые же обещания сестры довершили все дело. Софи хотела первой попасть во Львов, не важно на чьих штыках – Леопольда IV или Рашида V, а потому ставила сразу на обоих.
В одном из богатых домов Волкограда Элизии удалось встретить весь цвет бежавшего на юг дворянства, среди которого, точно цветок, благоухала королева Софи в пышном нежно-зеленом платье.
– Элизия! – сказала королева. – До меня дошли слухи, что вы спаслись, но я не верила в них. Теперь я вижу, что это действительно так… Вы откуда?
– От своих родителей. Они живут невдалеке от Волкограда.
– А давно ли вы были в Мидведийске?
– Пять дней тому назад я покинула этот город.
– Я слышала, будто бы в принца де Тигера стреляли. Что с ним?
– Ему уже стало лучше, но он все еще лежит в постели…
– Позвольте, герцогиня, представить вам главнокомандующего моей южной армией, генерала Беркуччи.
Из-за спины Софи вышел тот самый господин, которого Элизия приняла за герцога де Орланда. Теперь он, одетый в военный зеленый мундир, еще меньше напоминал собой ночного посетителя, но герцогиня узнала его сразу.
– О, нет! Нет! – закричала она и тут же упала в обморок.
Когда Элизия очнулась, вокруг нее уже сидели дамы, махавшие веерами, и стояли кавалеры.
– Что с вами, дорогая? Что вас так испугало? Неужели мой генерал? – спросила королева.
– Нет, ваше величество, просто я… я очень устала с дороги… и плохо себя чувствую, – пролепетала Элизия.
– Дорогая моя, вы очень бледны. Не позвать ли врача?
– Нет, спасибо. Пусть лучше подадут мне мою карету. Прошу прощения, ваше величество, но я очень тороплюсь в Мидведийск, поэтому вынуждена покинуть вас.
– Что ж, в таком случае до встречи! Передавайте всем нашим родственникам мои наилучшие пожелания и заверения в верности и любви… и особенно принцу де Тигеру. Пускай он поскорее поправляется…
А герцогиня Гю-Порди со своей матерью отправилась на поиски Михала де Мидведа. Они даже толком не знали, где нужно его искать, так как могилу его отца, куда он поехал, никто никогда не видел. И лишь предположения были о том, что это находится где-то подо Львовым. Однако, там сейчас шла настоящая война, и сомнения в том, что Михал отправился туда, были велики.
Прибыв в Зайцелон, обе дамы совершенно случайно узнали, что де Мидвед только что отправился в Зайчью Гавань, где к тому времени уже размещались тылы армии северян. Отсюда большинство кораблей шло в Свинопу, так что предположить то, что Михал собирается покинуть страну, было несложно. Догадки подтвердились, когда стало ясно, что в Зайцелоне де Мидвед купил два билета на пароход, шедший на восточный континент.
– О, боже! Мы непременно должны остановить его! – сказала принцесса.
Сев в одну из курьерских карет, дамы приказали, чтобы их как можно скорее доставили в Зайчью Гавань.
Во Львове тем временем шла полным ходом подготовка к обороне города. Через неделю-другую сюда должны были подойти войска неприятеля. С юга против них уже надвигалась армия Рашида V. На западе Рысийская империя под шумок оккупировала часть Кобании и Турии. И лишь за восточные границы пока можно было не волноваться. Побережье, как нельзя более, способствовало укреплению республиканцев. Они начали активную торговлю с восточным континентом, продавая там значительные ценности из столичных дворцов и покупая на вырученные деньги оружие. К счастью для республики, именно на юге в прошлый год созрел довольно большой урожай, и то зерно, что должно было поступить в северные районы, щедро раздавали голодным и нуждающимся. Казалось, север был обречен на вымирание, не завладей он южными районами. Впрочем, и на других территориях армии интервентов начали встречать прохладно. Революционное правительство во Львове активно внедряло в сознание народа идею освобождения Полении от иноземных захватчиков и губительности монархии, что наглядно показали восемь лет бездарного и опасного правления Льва XVII.

Глава VIII. Продолжение жизни.

Генерал Беркуччи был в действительности никем иным, как чудом спасшимся герцогом де Орландом. После того, как он пришел в сознание от удара по голове в ночь революции, герцог успел укрыться в одном из потайных ходов дворца, нацепив при этом свою золотую цепь на труп какой-то полусожженной птицы. Затем он, пострадав от полученных во время пожара ожогов, бежал из дворца по каким-то лабиринтам в лес, откуда, переодевшись в одной из деревень, по поддельному паспорту покинул Полению и отправился в Югонию. Желая стать во главе государства, де Орланд составил заговор с целью убить короля. Это именно он убил Льва XVII выстрелом в спину незадолго до того, как тот появился перед королевой-матерью. Однако революция смела и всех сподвижников де Орланда, так что он просто не смог стать во главе государства, осуществив переворот. Да и в народе, так же как и в элите общества, герцог не имел никакого доверия. Убежав в Югонию, де Орланд сильно изменил внешность и продолжил свое черное дело, начатое еще его отцом. Пока что его не интересовали де Тигеры, он метил гораздо выше – на трон Полении. Агенты де Орланда организовали покушение в соборе Ольска на молодого наследника престола, но их едва не схватила полиция. Поняв, что всех законных наследников престола не устранить, герцог решил добиваться победы надо Львовым и стал во главе войск Рашида V, представившись незадолго до этого генералом Беркуччи и втеревшись в доверие как к самому султану, так и к его сестре, королеве Софи, которую он ненавидел.
Герцог де Орланд сидел в своем рабочем кабинете в одном из дворцов Волкограда. Он разбирался с многочисленными депешами, поступавшими ему со всех участков фронта, когда вошедший адъютант доложил.
– Ваше превосходительство! К вам просится какая-то пожилая женщина, говорит, что пришла по очень важному делу.
– Что ей нужно? Кто она?
– Не могу знать… Но она очень настойчива.
– Вы же видите, что я занят.
– Именно это я и сказал ей, ваше превосходительство, но она поклялась ждать вас столько, сколько это потребуется.
– Что ж, тогда впустите.
Спустя минуту перед герцогом появилась старая женщина в черном платье с капюшоном. Откинув капюшон, она показала генералу свое морщинистое лицо.
– Матушка! – прошептал он.
– Сынок… Значит, я не ошиблась, – ответила посетительница.
– Но… Как вы нашли меня?
– Это было очень непросто… Все считала тебя погибшим, но только не я. Я не верила в то, что такой человек может просто так погибнуть, не отомстив всем своим врагам. Почему ты не сообщил мне, что жив? Я же едва не сошла с ума, разыскивая тебя.
– Это было необходимо для конспирации. К тому же в мою смерть верят все. Герцога де Орланда больше нет…
– Конечно, теперь есть генерал Беркуччи.
– Что вы от меня хотите?
– Я?.. Мести. Мести всем нашим врагам до единого. Сознайся, сын мой, ведь убийство Льва XVII и покушение на наследника – твоих рук дело?
– Вы правы, матушка. Зато таинственное исчезновение принцессы де Тигер, покушение на ее сына и самого принца – ваша работа? Я узнаю ваш почерк.
– Что касается принцессы и Михала – это сделала я. Но с принцем поработал кто-то другой. И если не вы, то кто?
– В любом случае он на нашей стороне… Кстати, я был немало удивлен тем, что Элизия жива. Она владеет оружием не хуже моего… Впрочем, похоже, и она была немало удивлена моим воскрешением.
– Ты виделся с ней?
– Да. Прошлой ночью она была здесь и сегодня…
– Но почему ты не убил ее?
– Зачем? Хватит с нее пока и того, что она пережила в клинике. Смерть Викторио, думаю, ей запомнится надолго…
– Ты слишком милосерден, сын мой.
– Не расстраивайтесь, матушка, как только падет Львов, мы с вами будем самыми счастливыми людьми в мире.
– О! Я надеюсь на это.
– Вам нужно непременно укрыться, ведь вас везде разыскивают… А пока давайте поговорим, как вам все-таки удалось совершить такое большое дело.
И они принялись обсуждать то, что их объединяло: коварные замыслы и интриги. Как оказалось, в ту роковую ночь во дворце, когда произошла революция, герцог де Орланд, спасая короля от мятежников, отвел его в монаршие покои и требовал отречься от престола. Король не согласился и отправился в апартаменты своего сына, наследника престола. Герцогу ничего не оставалось делать, как пойти за монархом и выстрелить ему в спину. С трудом де Орланду удалось бежать с места преступления, когда следом за ними появились принц де Тигер и генерал Викторио. Отныне все подозрения в убийстве Льва XVII пали на них. Возникшая после этого суматоха во дворце, в которой погибли многие знатные особы, окончательно запутала след убийцы. Впрочем, чудесное спасение принца с обеими королевами волей-неволей вызывало слухи о причастности де Тигера к убийству.
Наутро следующего дня герцогиня Гю-Порди со своей матерью прибыли в Зайчью Гавань – город, хотя и не оказавший особого сопротивления осаждавшим его войскам, тем не менее, сильно пострадавший. Горожане покидали его, спешно забирая с собой все, что можно увезти. То же, что представляло собой ценность для неприятеля, было подорвано и сожжено. Теперь здесь размещались обозы и лазарет армии северян.
Обе дамы, не мешкая, отправились в порт, где без труда нашли нужную гавань. Однако они прибыли слишком поздно, несмотря на то, очень спешили. Красивый белый пароход на Свинопу уже отплыл от пристани.
– Немедленно остановите пароход! – приказала принцесса де Тигер, подбегая к начальнику порта.
– Я не имею на это права, – ответил тот.
– Но я принцесса де Тигер!
– Прошу прощения, ваше высочество, но я имею очень строгие указания от главнокомандующего армией герцога Гю-Порди…
– Но я его супруга! – вмешалась Натани. – И прошу у вас того же самого.
– Мне очень жаль огорчать вас, ваше высочество, но я, к сожалению, ничего не могу поделать. Я лишь выполняю приказы своего командования…
– Мы должны что-то сделать, – кусая от досады губы, говорила принцесса. – Ведь если Михал уплывет в Свинопу, мы больше никогда не сможем его увидеть.
Не долго думая, герцогиня Гю-Порди бросилась к группе офицеров, стоявших невдалеке.
– Господа, прошу вас, сделайте что-нибудь для того, чтобы остановить вот это пароход, – взмолилась Натани.
– О, ваше высочество, – ответил один из офицеров, узнав ее. – Но ведь это гражданское судно…
– Вот именно! А начальник порта не желает слушать меня… К тому же на этом пароходе отплыл один весьма важный господин, представляющий опасность для нашей страны. Его необходимо задержать, – соврала герцогиня. – Но… это должно остаться в тайне.
– Г-м… Сейчас я все выясню.
Какой-то полковник отправился к капитану порта, и спустя час отплывавший пароход вынужден был причалить обратно к пирсу. Пассажиры судна, также как и его экипаж, были в недоумении.
Тем временем в Мидведийск с частным визитом прибыла герцогиня Ля-Порди в сопровождении юного Энтони Лиза. Первым делом они отправились в дом де Тигеров, но не застав там никого из господ и получив от слуг сведения о нахождении хозяев, отправились в городскую клинику. Там они без труда отыскали нужную палату, в которой был больной принц с навестившими его Михалом и Севиллой. Господа поздоровались друг с другом.
– Надеюсь, вашему высочеству уже лучше? – спросила Ля-Порди.
– Да… Я уже поправляюсь, и со дня на день меня должны отпустить домой.
– Это радует, ведь мы в Ольске очень беспокоимся за вас. Леопольд IV и Лев XVIII, также как и их семьи, передают вам привет и надеются на ваше скорейшее выздоровление.
– Я очень тронут заботой их величеств обо мне. Передайте и вы им мои самые искренние слова благодарности.
– Непременно… Простите, но… могу я с вами поговорить с глазу на глаз?
– Да, конечно. Прошу прощения, господа.
И Михал с Севиллой и Энтони, негромко переговариваясь друг с другом, тактично покинули палату. Они уже столько времени не виделись, что им было о чем поговорить.
– Ваше высочество, ваша дочь… еще не помирилась со своим мужем? – спросила герцогиня.
– Нет… Но я надеюсь, что скоро помирится.
– Дело в том, что мы с Натани очень близкие подруги, и я очень беспокоюсь за нее... Она мне все рассказала о своей ссоре с мужем и выглядела такой несчастной… Мне кажется, что она действительно любит Серхио де Мидведа, но тот не отвечает ей взаимностью.
– Можно ли считать это любовью? По-моему, это мимолетное увлечение.
– Не знаю, но, похоже, что она очень несчастна в браке с моим братом… Однако поймите меня правильно: я хочу, чтобы этот брак сохранился, но не потому, что желаю несчастья своей лучшей подруге, а как раз наоборот. Ведь Серхио так молод и неопытен, не сегодня – завтра он может бросить ее, но что это даст самой Натани? Гораздо большие разочарования. Что станет с ее репутацией? Что это даст их дочери?
– Вы совершенно правы, дорогая. Порою мне кажется, что моя дочь живет какими-то мечтами, а не тем, что ее окружает… Мы не должны допустить того, чтобы какая-то нелепая страсть разрушила ей жизнь… Я умоляю вас, как только Натани появится здесь, сделайте все возможное для того, чтобы она помирилась со своим мужем! Знайте, что я ваш самый верный союзник.
– Я постараюсь, – ответила Ля-Порди и, обняв принца, попрощалась с ним. – Прощайте! Я рада, что мы с вами понимаем друг друга.
Принцесса де Тигер со своей дочерью в сопровождении двух гвардейцев недолго искали Михала де Мидведа на пароходе. Он сам вышел из каюты им навстречу, смутно догадываясь о причинах остановки корабля.
– Михал, нам нужно с вами поговорить, – сказала принцесса твердым голосом.
– Да, я сейчас, – растерянно ответил тот и, дав приказание сопровождавшему его слуге забрать вещи, отправился вместе с двумя дамами вдоль по набережной.
– Вы можете быть свободны, – сказала герцогиня сопровождавшим их гвардейцам.
– Но вы же сказали, что… – начал было один из них.
– Если вы нам потребуетесь, мы вас позовем, – непреклонным тоном произнесла Натани. – А пока позаботьтесь о том, чтобы судно отправилось в путь.
Наконец, обе дамы и Михал остались одни. Они прогуливались по мощеной булыжником набережной, не решаясь нарушить молчание. Первым решил начать разговор де Мидвед, несмотря на то, что с ним желали поговорить как раз женщины.
– Как здоровье его высочества? Ему уже лучше? – спросил он.
– Да. Он поправляется потихоньку, – ответила Гю-Порди.
– Нам понятно ваше беспокойство за жизнь моего мужа, – сказала принцесса, – но… мы искали вас совершенно по другой причине. Михал, нам стало известно, что вы знаете того, кто стрелял в моего супруга.
– Кто вам это сказал? – удивился тот.
– Мой муж.
– Ваш муж?!.. Видимо… он ошибается. Я не знаю этого.
– Не понимаю, Михал, почему вы скрываете от нас имя убийцы? Неужели столько лет, прожитых нами бок о бок, оказались напрасными? Не забывайте, что наверняка это сделал один из тех, кто был в тот вечер у нас на ужине… Поймите, что тень падает на каждого из нас.
– Сударыня, я не могу вам назвать имя того злодея, который осмелился на это.
– Почему?
– Потому, что… это выше моих сил. Я просто не имею на это права.
– Значит, вы признаете, что знаете того, кто все это сделал?
– Ах, к чему этот допрос, сударыня? Вы толкаете меня на совершение еще более страшного поступка, чем покушение на вашего мужа.
– Что может быть страшнее?
– Михал, чего вы боитесь? – спросила Гю-Порди. – Того, что мы учиним расправу над этим злодеем, имя которого вы нам не хотите открыть?
– Вы правы.
– Но… ведь мой муж остался жив, – продолжала принцесса, – и клянусь вам, мы даже не сообщим полиции имя этого человека. Это нужно нам самим для того, чтобы мы не подозревали друг друга в этом злодеянии.
– Поклянитесь, что вы не будете преследовать ни его, ни меня за все это.
– Клянусь вам.
– Я тоже клянусь вам в этом, – сказала герцогиня. – Ну же, Михал, что вам стоит назвать имя того человека, что стрелял в моего отца?
– О, Господи! – взмолился де Мидвед. – Мне остается только одно… назвать собственного сына.
– Сына? – изумились женщины.
– Да. В принца стрелял мой сын Фелип. Он специально приехал в Мидведийск, чтобы убить вашего мужа и моего дорогого друга. Кто-то убедил его в том, что принц повинен в гибели Льва XVII и обоих герцогов де Орландов. И он решился на этот шаг… К сожалению, я не смог его остановить, так как узнал об этом слишком поздно. Мы расстались с ним, и боюсь, что навсегда. Я сказал ему, что он больше не мой сын, он же ответил, что у него нет отца.
– Вы поступили очень мужественно, но… почему не сказали обо всем сразу? – спросила принцесса.
– О, боже! Кажется, теперь я начинаю понимать, какую глупость я совершила, – заплакала Натани. – Ведь это я сказала Фелипу, где находится его возлюбленная Розель. Только она могла настроить его на это! Какая же я дура! Если бы не я…
– Не убивайся так, дорогая, – успокаивала ее мать. – Кто знал, что все так обернется?.. А вы, Михал, возвращайтесь с нами в Мидведийск.
– Но смогу ли после всего того… – начал было он.
– О, не беспокойтесь. Никто не таит на вас зла. Наоборот, мы счастливы, что вы согласились довериться нам. Не будем мы преследовать и вашего сына, ведь мы поклялись.
Узнав о поведении своей супруги в Зайчьей Гавани, герцог Гю-Порди обрушил свой гнев на адъютантов.
– Кто позволил этой взбалмошной даме распоряжаться в тылу моей армии?! – негодовал он.
– Но ведь она ваша супруга, – отвечал офицер, который уже и сам был не рад, что сообщил обо всем своему начальнику.
Герцог хотел произнести что-то грубое, но потом передумал и сказал.
– Не хватало еще бабам командовать моими офицерами… Может, вы начнете выполнять приказы моей двенадцатилетней дочери, советуясь с ней по военным вопросам? А?
* * *
Вернувшись в Мидведийск, принцесса с дочерью и Михал де Мидвед обо всем рассказали своим родным. Никто из них не держал зла на Михала, понимая его поступок, и даже не думал о том, что его сын мог быть причастен к другим преступлениям против де Тигеров. Оставалось лишь ждать и надеяться, что когда-нибудь семейство де Орландов получит по заслугам.
Севилла де Тигер сидела на уютном мягком диване в холле и что-то вышивала, когда с лестницы спустилась герцогиня Гю-Порди. Увидев свою золовку, Натани подошла к ней, чтобы поболтать. Несмотря на то, что они были знакомы не так давно, женщины успели подружиться.
– Что это за цветы? – присаживаясь, спросила Натани, указав на пышный букет алых роз, стоявший на столике. – Наверное, отцу?
– Нет, это Михал сегодня утром подарил мне, – ответила сияющая Севилла. – Просто я еще не успела отнести их к себе в комнату. Послушай, ты хотела вчера, чтобы я рассказала тебе о нашей с Михалом свадьбе.
– Да, хотела, – спокойно ответила Гю-Порди.
– Так вот. Это было просто прекрасно. Представь себе огромный средневековый собор, украшенный разноцветными лентами и цветами, десятки нарядных дам и кавалеров…
И Севилла принялась описывать свое незабываемое венчание, а затем и свадебное путешествие. Натани молча слушала ее, поглощенная совсем другими мыслями. Рассказ золовки, казалось, наводил ее на грустные думы.
– Что это ты делаешь? – спросила, наконец, Гю-Порди.
– Вышиваю.
– Не думала, что ты умеешь это делать…
– Меня научила моя мама еще в детстве.
– Можно взглянуть?
– Конечно, – ответила Севилла, передавая вышивку своей золовке. – Только не говори об этом Михалу. Я хочу сделать для него сюрприз.
В руках Натани оказался еще незаконченный великолепный портрет ее брата. От увиденного Гю-Порди так разволновалась, что едва не заплакала. Она встала и поспешила в свою комнату, хватаясь за лоб.
– Что-нибудь случилось? – недоумевала Севилла.
– Нет… Просто мне стало плохо, извини меня, – ответила Натани, подымаясь по лестнице.
Она никогда не была так счастлива, как Севилла с Михалом, и ей показалось даже, что судьба навсегда отвернулась от нее.
В первых числах мая войска герцога Гю-Порди, имея численное превосходство, тем не менее, накрепко увязли в лесах Левовии всего в двухстах километрах от столицы. Бесчинствующие партизаны подрывали надежду герцога на успех. В разбитом под Королином лагере северяне стали ждать нового подкрепления из своей страны. Однако на все призывы герцога о помощи Леопольд IV реагировал вяло, говоря, что итак отправил в Полению едва ли не всех своих солдат.
На юго-западном направлении в то же самое время успехи монархистов были куда более заметными. Всего за одну неделю войска генерала Беркуччи преодолели путь от Волкограда до Красного Поля в триста километров и дали, наконец, решительный бой армии республиканцев, которой командовал все тот же Олени. В XV веке на этом месте уже состоялась кровопролитная битва, решившая судьбу королевства Волковии, которое навсегда вошло в состав Поленийского государства. Теперь же здесь разворачивались не менее судьбоносные события.
Перед началом боя в штабе генерала Олени собрались все высшие офицеры. Они внимательно слушали своего военачальника, понимая какую важность это сражение представляет.
– Мы не должны допустить ошибок битвы под Зайчьей Гаванью, – сказал в заключении Олени. – Сегодня наши силы равны, и мы, как никогда, можем надеяться на успех. Если мы выиграем этот бой – столица спасена, если нет… то всем нам не место на этой земле.
В те же минуты в шатре генерала Беркуччи заседал штаб южан. Каждый из командиров получил свой план боевых действий. Особую надежду возлагали на кавалерийский полк, составленный из дворян южной Полении, который должен был прорваться в тыл противника и захватить его штаб.
– С богом, господа! – сказал Беркуччи своим офицерам, и те разошлись по подразделениям.
Бой начался утром второго мая, когда противники в предрассветном тумане вышли на исходные позиции. Из-за тумана обе армии не могли вести активных боевых действий, вяло атакуя друг друга. В первые часы преимущественно работала артиллерия. Когда же стало очевидно, что полки слились, началась рукопашная. Республиканцы, хотя и были обучены хуже южан, тем не менее, дрались, не щадя сил. Не отставал от них и противник.
Наконец, настала минута, когда специальный кавалерийский отряд армии Беркуччи двинулся в тыл противника. Однако на подходе к редутам неприятеля, командира полка и несколько его офицеров вышибло из седла. Обескураженные кавалеристы решили повернуть назад, ставя под угрозу весь план своего командования.
– Что происходит?! Этого не может быть! – кричал Беркуччи, наблюдая за отступавшим отрядом.
– Ваше превосходительство! – доложил подоспевший адъютант. – Командир полка убит, часть офицеров его штаба тяжело ранена…
– Коня мне! Коня! – закричал генерал.
Ему подали черного лихого скакуна, стучавшего копытами по земле. Вскочив на коня, Беркуччи сам помчался в бой, поведя за собой повернувший кавалерийский отряд. Моральный дух южан тут же окреп, и они с удвоенной энергией принялись сражаться.
– Это безумие… Мы останемся без главнокомандующего, – шептались офицеры штаба.
Тем временем Беркуччи молнией ворвался в ряды республиканцев, стремительно продвигаясь к штабу Олени. Когда все немыслимые преграды им были преодолены, на пути генерала встали солдаты полковника Грифоса. Они принялись палить по прорвавшемуся противнику. Сам Грифос так изловчился, что попал прямо в сердце вражескому главнокомандующему, который тут же упал с коня. Но похоже, что «отряд не заметил потери бойца», и кавалеристы ураганом пронеслись к штабу Олени, который был совсем рядом.
Что же касается перепуганного до смерти Грифоса, то он бросился к телу упавшего Беркуччи и ужаснулся.
– О, боже! – воскликнул он. – Этого не может быть!.. Вы?
– Грифос?.. Как ты мог? – прохрипел де Орланд, закрывая глаза.
– Не умирайте, мой г-н! Не умирайте! Я же думал, что вы погибли тогда во дворце!
– Все кончено… Это судьба… – произнес свои последние слова герцог.
– Нет! Вы только прикажите… Одно ваше слово, и я двину свои войска против этих проклятых мятежников! О, что я наделал!!!
От содеянного Грифос прослезился, хотя у него и был всего один глаз.
В те минуты кавалеристы уже хозяйничали в штабе генерала Олени. Сам полководец был ранен в ногу и руку и готов был уже проститься с жизнью, если бы не подоспевшее вовремя подкрепление. С трудом кавалеристов удалось разогнать, хотя многие командиры и адъютанты поплатились за это жизнью.
Убитый горем Грифос долго плакал над трупом в окружении своих недоумевающих солдат. Подчиненные боялись спросить своего начальника, что все это значит, и лишь непонимающе смотрели то на труп, то на своего полковника.
Весть о потере главнокомандующего вскоре дошла до армии южан. Никто из офицеров не решался принять на себя обязанности предводителя, так что несогласованность в действиях полков армии Беркуччи обернулась трагедией. В отрядах прокатился слух, что часть высших офицеров ужу покинула поле боя. С этого мгновенья моральный дух южан настолько упал, что поражение стало неминуемым. Медленное отступление отрядов вскоре переросло в массовое бегство. Все это лишь вдохновляло республиканцев, которые преследовали врага не меньше десяти километров, нещадно убивая живых и раненых. Это была первая крупная победа республики, стоившая ей многого.
А полковник Грифос, закопав вместе с двумя солдатами тело генерала Беркуччи, с погребальным видом отправился в штаб получать награду, которую он вовсе не хотел иметь. О подвиге Грифоса мгновенно раструбили по всей армии, так что он сразу стал известен всем.
Не зная еще о событиях под Красным Полем, герцог Гю-Порди отправился в Мидведийск, где должен был встретиться со свежими силами из Северного королевства, а заодно узнать о здоровье своего фельдмаршала. Проведав в больнице Слоневича, герцог отправился во дворец, где его ожидали дела. В один из многочисленных кабинетов дворца вошла герцогиня Ля-Порди в тот самый момент, когда ее брат изучал военные карты.
– Здравствуй, брат мой! – сказала Ля-Порди.
– Здравствуй, сестра! – ответил герцог. – Но что ты делаешь здесь, в Мидведийске?
– Я здесь по поручению нашего царственного брата… и по своей личной воле также.
– Что ты хочешь этим сказать?
– То, что тебя желает видеть твоя жена.
– Зато я не хочу ее видеть… Я приказал ей убираться вон из моего дома, а она вместо этого…
– Опомнись, брат мой! Наша семья прекрасно знает, что ты поссорился с Натани, но Леопольд не хочет, чтобы этот брак был разрушен, ведь это политический союз! Тем более сейчас, когда в Полении идет гражданская война, нам как воздух нужны добрые отношения с де Тигерами и с новым королем.
– И что ты предлагаешь?
– Помириться с Натани.
– Помириться?! Но ведь она мне изменила! Она обманывала меня! Она меня не любит!
– Во-первых, она тебе не изменяла, потому что у нее с Серхио ровным счетом ничего не было и быть не могло… Все это твоя ревность. Ты ревнуешь потому, что любишь Натани. Подумай сам. Вот уже пять лет, как бок о бок с вами живет молодой привлекательный юноша Энтони Лиз, который даже признавался ей в любви, и ты об этом хорошо знаешь.
– Предположим.
– И что? Она хоть раз была близка с ним? Она отвечала взаимностью ему и ему подобным, что кружат вокруг вашего дома в Ольске?
– Нет.
– Вот именно, хотя могла сделать это не раз… Почему же какой-то несчастный поцелуй какому-то музыканту, с которым она виделась пару раз и перед которым чувствует свою вину за то, что из-за нее его вызвал на дуэль этот ревнивец Энтони Лиз, ты вменяешь ей в вину? Побойся бога! Какой обман, когда ты даже не захотел выслушать ее?.. Да, она не любит тебя, в этом ты прав. Но разве можно ее в этом упрекать? Все мы хорошо знаем, что ваш брак является лишь политическим союзом, но, несмотря на это, она имеет от тебя дочь. Она не желала этого брака, но она и не оскверняла его, а, наоборот, сделала его святым. Ты должен извинится перед ней и простить ее.
– Возможно, ты права.
– Тогда я сейчас же позову ее.
– Как? Она здесь? – удивился герцог.
Ля-Порди поспешно вышла из комнаты и, незаметно от брата, успела шепнуть стоявшей за дверьми Натани.
– Тебе не придется ни извиняться, не унижаться. Он сделает это за тебя сам.
Бледная, как смерть, Натани вошла в кабинет и встала напротив своего мужа.
– Прости меня, дорогая. Я был не прав, – смущенно произнес герцог. – Я прошу тебя вернуться в наш дом… Но только никогда больше не доставляй мне таких неприятностей, я тебя умоляю…
Весть о поражении монархистов при Красном Поле застала герцога Гю-Порди в тот самый момент, когда он вместе со своей супругой и сестрой, Энтони Лизом и его родителями, а также хозяевами обедал в доме де Тигеров, где он появился впервые за все время своего пребывания в городе. Сидевшие за столом выглядели вполне веселыми и довольными, словно никакого разрыва в семействе Гю-Порди не было и в помине. Принц де Тигер, хотя и был выписан из клиники, тем не менее, был еще слаб и пока лежал в постели.
Вошедший в гостиную адъютант, доложил.
– Ваше высочество! Только что нам стало известно о поражении армии генерала Беркуччи под Красным Полем, которое произошло вчера. Курьер доложил, что сам генерал убит, а его армия рассеяна…
– Прошу меня извинить, господа! – вставая из-за стола, сказал герцог. – Но я вынужден срочно выехать в штаб. Смерть генерала Беркуччи и поражение южан кардинально меняют ситуацию.
Откланявшись, герцог вышел из гостиной.
При упоминании имени Беркуччи Элизии де Тигер, только на днях вернувшейся из Волковии, стало плохо, и она следом за герцогом вышла из-за стола. Заметив это, принцесса де Тигер также вскоре удалилась и поспешила в комнату к Элизии, где застала свою невестку заплаканной.
– Что с тобой, дочь моя? – заботливо спросила Оливия.
– Я не верю в это… Он жив, все еще жив… Он будет преследовать меня до самой смерти…
– Ну, успокойся! Тебе же нельзя волноваться. Ты же знаешь сама, что ждешь ребенка… Расскажи лучше мне, что тебя так беспокоит.
И Элизия поведала своей свекрови то, с чем она столкнулась во время своего путешествия к родителям.
«Бедняжка! – подумала Оливия. – Видно, совсем помешалась на этом убийстве… Когда же все это пройдет?»
* * *
Узнав о гибели своего сына, герцогиня де Орланд первоначально не поверила.
– Очень хитрый трюк, – прошептала она. – Очевидно, генерал Беркуччи, также как и герцог де Орланд, уже выполнил свою миссию. Интересно, что на этот раз затеял мой сын? Каким будет его следующее имя?
Однако герцогиня сочла разумным встретиться со своим старым знакомым Грифосом, чтобы узнать все детали. Не мешкая, она направилась к Красному Полю, где все еще стоял полк Грифоса. С большим трудом ей удалось добраться до штаба полка и поздней ночью незаметно проникнуть в палатку интересовавшего ее офицера.
– Что вы здесь делаете? – изумился Грифос. – Вас же везде ищут!
– Это все благодаря вам я вынуждена скрываться, точно беглая каторжанка, – парировала вошедшая. – Ведь это вы упустили наших пленниц из клиники?
– Но я не виноват в том, что…
– Не беспокойтесь, сударь. Я к вам пришла совсем по другому делу. Я хочу знать, что за аферу вы затеяли с моим сыном?
– Ах, если бы это была афера! – прослезился полковник, и рассказал старухе историю о том, как он, сам того не ведая, убил ее единственного сына.
По мере того, как рассказ приближался к концу, герцогиня все более грустнела, начиная верить в то, что все сказанное – правда.
– Я хочу видеть его труп! – наконец, произнесла она.
– Сейчас? Да вы с ума сошли! – изумился Грифос, но герцогиня вела себя так настойчиво, что он вынужден был уступить.
Поздней ночью без всякого сопровождения, лишь с факелом и лопатой в руках, они по широкому полю стали пробираться на могилу герцога де Орланда, благо до нее было не так далеко, поскольку полк был расквартирован как раз на месте недавнего боя. По дороге язык у герцогини неожиданно развязался, и она принялась рассказывать Грифосу о чудесном спасении де Орланда, не забыв при этом упомянуть все его злодеяния, точно хотела показать, каким неординарным человеком был ее сын.
– Это все он… мой любимый сыночек, – говорила плутавшая между кочек герцогиня. – Пускай его заговор провалился, но зато как ловко он бежал из дворца, став в Югонии генералом Беркуччи! Только он мог додуматься совершить убийство Льва XVII в его собственном дворце и организовать покушение на наследника… Я, правда, как и всякая порядочная мать, помогала ему. Жаль, что мне не удалось убить Михала, но ничего – у меня все еще спереди…
Наконец, они добрались до невысокого холмика с крестом, под которым покоились бренные останки де Орланда.
– Копайте! – сказала старуха, и Грифос, движимый какими-то непонятными чувствами, взялся за лопату.
Земля на поле была рыхлой и потому легко поддавалась инструменту. Пока полковник усердно копал, герцогиня, сидя на камне, освещала ему яму. Наконец, тело было вынуто из могилы, и де Орланд начала пристально вглядываться в труп. Она рассматривала его так, словно хотела найти какую-то неприметную глазу мелочь. Наконец, убедившись в том, что перед ней действительно ее сын, женщина встала и, взяв у полковника факел, неожиданно ткнула им офицеру в лицо.
– Что вы делаете? – вскрикнул он, оттолкнув от себя факел и хватаясь за обгоревшее лицо.
– Получи, мерзавец! – прошипела старуха и, выхватив у Грифоса пистолет, выстрелила ему прямо в грудь. – Это тебе за моего сына!
Грифос, испуская дух, упал на землю рядом с выкопанной им же самим могилой. Невдалеке послышались крики спешащих на выстрел солдат. Не долго думая, старуха де Орланд бросилась бежать и, спустя мгновенье, исчезла в темной лесной чаще. Солдаты подбежали к своему командиру и застали того еще живым.
– Скорее… Помогите мне… Задержите эту проклятую старуху… Это герцогиня де Орланд, – шептал Грифос.
Солдаты схватили его и понесли скорее в палатку, зовя на помощь доктора.
Ночью Грифос, чувствуя, что смерть его близка, подозвал к себе своего верного адъютанта и продиктовал ему письмо.
– Это письмо… должно быть немедленно доставлено лично принцу де Тигеру, – прохрипел полковник. – Я знаю… он наш враг… но он человек… очень хороший человек… Я прошу тебя… выполни мою последнюю просьбу… Доставь это письмо… ему…
– Я все сделаю так, как вы сказали! – отрапортовал молоденький лейтенант.
– Ступай… Ступай…
Адъютант вышел из палатки, последний раз посмотрев на своего командира, увидеть которого ему больше было не суждено.
Наутро герцогиня де Орланд выбралась из леса и спустя пару дней уже была в столичном порту. В самом сердце республики она могла не бояться происков монархистов, однако оставаться во Львове тоже не имело смысла. Это был уже совсем не тот город, что полгода назад. Герцогиня села на один из кораблей, уходящих в Свинопу.
– Наконец-то, я покину это проклятое место, – сказала она сама себе. – Но я еще вернусь сюда… И отомщу этим подлым де Тигерам. Они дважды отняли у меня сына, отняли и мужа. Не ждите пощады!
А тем временем в палатку Грифоса зашел сам генерал Олени. Он скорбно взглянул на умирающего полковника и сказал.
– Республика никогда не забудет ваших заслуг перед ней, мой дорогой полковник. Только что я получил донесение из Львова. Совет Министров присвоил вам генеральское звание, а президент Республики Свинони по представлению Государственного Собрания вручает вам высший орден страны – Орден Свободной Полении. Поздравляю вас за храбрый и решительный поступок!
– Спасибо… – прохрипел Грифос.
– Мне все понятно, полковник, то есть, я хотел сказать г-н генерал, но… ответьте мне на один вопрос. Почему вы так бурно отреагировали на смерть генерала Беркуччи, называя его своим господином?
– Потому, что это… был действительно мой г-н… а не генерал Беркуччи…
– Но кто он?
– Герцог… де Орланд, – прошептал Грифос и умер.
– Не может быть!
Спустя несколько дней после описанных выше событий в дом де Тигеров позвонил молодой человек и спросил принца де Тигера.
– Но мой г-н болен и не может ходить, – сказала служанка.
– У меня есть очень важное письмо, которое я должен передать ему лично, – ответил посетитель.
Служанка скрылась за дверью и спустя минуту в холле появилась хозяйка дома.
– Я Оливия де Тигер, супруга его высочества, – сказала она посетителю. – Вы можете передать это письмо мне.
– Прошу прощения, сударыня, но я имею очень четкие указания.
Принцесса де Тигер поднялась наверх, в комнату, где полулежал в кровати ее муж, и сказала.
– Там какой-то молодой человек говорит, что у него для тебя есть важное письмо, которое он должен передать лично в руки.
– Тогда зови его.
– Но разве ты не боишься, что на тебя вновь могут совершить покушение?
– О, от этого я не в силах укрыться даже в собственном доме. Зови скорее нашего гостя!
– Хорошо… Но я позову также нашего сына с г-ном де Мидведом.
Через несколько минут таинственный посетитель был уже в комнате принца, где находились также Михал де Мидвед, Михал де Тигер и принцесса. Гость вручил хозяину дома письмо, который тут же и прочитал его про себя. Во время этого все присутствовавшие поглядывали то на таинственного незнакомца, то на выражение лица принца. Всем так хотелось узнать, что содержится в этом странном письме.
– Вы, должно быть, из армии республики? Адъютант полковника Грифоса? – спросил, наконец, принц.
– Да, но… – пробормотал смущенный посетитель.
– Как? Офицер республики в нашем доме? – изумилась принцесса.
– Подожди, дорогая, – успокоил ее муж. – Это не только офицер, но и человек, который, несмотря ни на что, выполнил свой долг до конца и смог доставить нам очень важное письмо. Кстати, не стоит ли мне написать ответ?
– Боюсь, что полковник Грифос уже мертв. Когда я уезжал, он уже был смертельно ранен…
– Что ж, в таком случае благодарю вас за письмо. Можете идти. Не смею вас больше задерживать.
– Честь имею! – ответил офицер и вышел из комнаты.
– Как?! – изумилась принцесса. – Ты позволишь этому республиканцу уйти?
– Да. И не чуть не жалею об этом, – ответил принц.
– Простите, ваше высочество, но разве это не адъютант того самого Грифоса, что был шпионом герцога де Орланда во время нашего с вами путешествия за Золотым Львом, выкравшим у нас карту? – спросил де Мидвед.
– Именно он.
– Папа, скажи нам, что содержится в этом письме, раз оно было способно толкнуть тебя на такой безрассудный шаг? – задал вопрос Михал де Тигер.
– Слушайте внимательно! Читаю. «Я полковник армии республики Грифос, находясь на смертном одре, веруя в единого и всемогущего господа нашего, хочу сообщить вам, кого я некогда считал своим заклятым врагом, нижеследующее…»
И дальше принц зачитал целую исповедь Грифоса о том, какие пакости он за всю свою жизнь творил де Тигерам, как нашел в клинике Элизию де Тигер, а затем вместе со старухой де Тигер обманом завлек туда Оливию, как в бою он убил герцога де Орланда, считая его генералом Беркуччи и, наконец, как сам поплатился за это жизнью от рук старой герцогини. Рассказал Грифос и о том, о чем успела проболтаться ему его убийца. Теперь всем стало окончательно ясно, как спасся де Орланд, кто убил Льва XVII и готовил покушение на наследника престола. Во время чтения в комнату вошла Элизия и едва не со слезами на глазах выслушала все это.
– Я же говорила, что он жив, а мен никто не верил… – говорила, всхлипывая Элизия. – Кажется, только теперь я начинаю понимать, за что этот мерзавец убил моего мужа. Викторио, наверняка, подслушал, как этот мерзавец предал своего короля и за это поплатился жизнью. Ах, почему тогда я не умерла вместе с ним?
– Пока жива эта старая ведьма, мы еще долго будем терпеть страдания, – сказал Михал де Тигер.
– Дорогая моя, успокойся! – утешала свою невестку Оливия. – Ты же знаешь, что волноваться в твоем положении… – тут она осеклась.
– Что ты сказала? – спросил принц, а вместе с ним удивились и все присутствующие. – Элизия… беременна?
– Прости меня, – пролепетала принцесса, обращаясь к своей невестке, которая, слегка покраснев, поспешно вышла из комнаты.

Глава IX. Время любви.

На следующий день герцогини Гю-Порди и Ля-Порди прибыли в Ольск. В это время года столица Северного королевства была вся в цвету: на улочках красовались стройные зеленые деревья, в парках и садах вовсю благоухали цветы. После долгой и суровой зимы и апрельского половодья наступил долгожданный май, когда все сообщение в стране было восстановлено.
– Во дворец! – крикнула герцогиня Гю-Порди поджидавшему их у вокзала кучеру с каретой, и обе дамы помчались по стройным городским улочкам.
– Мы непременно должны сообщить королю о вашем удачном примирении, – говорила Ля-Порди. – Думаю, что Леопольд уже заждался…
– Послушай, дорогая, – ответила ей Натани. – В последний раз, когда я виделась с твоим царственным братом, он был слишком резок со мной… Я бы не хотела спешить на встречу с ним.
– Но ведь тебе все равно придется с ним встречаться!
– Да, но лучше позже, чем раньше. Как только я вернусь из поездки, так и встречусь с ним.
– Куда ты на этот раз собралась?
– В Чернолапский монастырь.
– Как?!
– Не беспокойся. Я вовсе не собираюсь стать монахиней. Просто мне нужно узнать, почему Розель так ненавидит моего отца, что сделала все, чтобы его убили. К тому же надо выяснить у настоятельницы, как это молодой человек смог проникнуть в женский монастырь.
– Я поеду с тобой… Давай, сделаем так. Я встречусь с моим братом, а затем заеду к тебе, и мы вместе с Энтони Лизом отправимся в Чернолапский монастырь.
– Но зачем нам Энтони?
– Чтобы не было глупых разговоров и домыслов.
– Хорошо.
– В дом герцогини Гю-Порди! – крикнула Ля-Порди, и карета на одной из оживленных городских улиц свернула направо.
Встреча с королем, который в это время гулял по саду, у герцогини Ля-Порди не заняла более пяти минут. Она едва успела сообщить Леопольду IV о том, что происходит в Полении, как тут же скрылась в неизвестном направлении. Монарх так и не узнал, состоялось ли примирение его невестки с герцогом или нет. Чтобы узнать это, он направил курьера сперва в дом своей сестры, но узнав, что та отправилась к невестке, послал за герцогиней Гю-Порди. Дважды гонцы короля возвращались ни с чем и лишь на третий раз доложили, что прислуга в доме герцога явно что-то скрывает. Удалось лишь узнать, что обе женщины отправились в какой-то монастырь.
– Монастырь?! – изумился Леопольд IV. – О, Господи! Значит, она так и не помирилась со своим мужем… Какое горе! Какой позор! Неужели она решила стать монашкой? Ничего не понимаю…
Тем временем обе дамы в сопровождении юного Энтони Лиза и нескольких слуг прибыли на главный столичный вокзал, где сели в поезд, направлявшийся на запад королевства, заняв два специально забронированных для них купе. Уже к вечеру они прибыли в провинциальный городок Чернолапск, где остановились в самой лучшей и едва ли не единственной гостинице, решив наутро отправиться в монастырь.
– Позаботьтесь о том, чтобы к утру у нас была карета, – сказала Гю-Порди служанке, скрываясь вслед за своей свояченицей в гостиной.
На следующее утро обе герцогини без какого-либо сопровождения, исключая кучера кареты, направились в Чернолапский монастырь. После скитания по полям, они, наконец, увидели мощные каменные стены монастыря. Кучер подвез экипаж к самым воротам. Выйдя из кареты, герцогиня Гю-Порди постучала в тяжелую железную дверь ворот.
– Кто там? – спросила какая-то монашка, выглядывая в прорезь окошка.
– Откройте! Это герцогиня Гю-Порди.
– Не может быть, – недоверчиво произнесла монахиня. – Такой известной особе нечего делать в монастыре.
– Послушайте, сударыня. Нам хорошо известно, что за стенами этого монастыря находится королева Полении, поэтому нет ничего удивительного, что сюда прибыли невестка и родная сестра нашего государя, Леопольда IV…
– Вы хотите сказать, что вы… герцогиня Ля-Порди? – изумилась монашка.
– Безусловно. И надеюсь, что меня не заставят доказывать это.
– Неужели вы так и не впустите двух женщин в пределы этого женского монастыря? – начиная терять терпение, произнесла Натани. – Сообщите, по крайней мере, вашей настоятельнице о нашем приезде.
Лицо монашки скрылось за окошком, и спустя десять минут обе женщины вошли в пределы монастыря через специально открытую для них калитку, оказавшись лицом к лицу с настоятельницей.
– Что вам угодно, дети мои? – сухо спросила их хозяйка обители.
– Что-то не слишком любезно здесь встречают родственников короля, – посетовала Ля-Порди.
– Простите, ваше высочество, но мы живем в монастыре, поэтому редко общаемся с внешним миром. К тому же после того случая, что произошел здесь месяц назад, мы очень внимательно смотрим на всех посетителей…
– Вы имеете в виду проникновение в монастырь мужчины? – спросила Натани.
– Да… Но откуда вам известно это? – побледнела настоятельница.
– Это не имеет никакого значения, – заявила Ля-Порди. – Поэтому прошу вас рассказывать нам без утайки все, что вам известно…
Тем временем в Мидведийске начался суд, главными обвиняемыми на котором были члены семейства де Орландов. Старая герцогиня уже успела благополучно перебраться в Свинопу, где она поселилась в одном из провинциальных городков Хрюссии под именем графини Орловой, благо денег у нее для этого было достаточно. Зато ее невестка, две недели находившаяся в Кобании под подпиской о невыезде, была немедленно арестована и спешно доставлена в Мидведийск. Именно ей и предстояло отвечать за злодеяния свекрови и мужа.
В просторном зале городского суда, где теперь размещался и Верховный суд Полении, проходило закрытое заседание. В зале сидели все еще слабый после покушения на него принц де Тигер с супругой, Михал с Севиллой, Элизия, Михала де Мидвед и многие другие свидетели и участники событий. На скамье подсудимых сидела герцогиня де Орланд-младшая, выглядевшая усталой и беспомощной. Обвинения, выдвинутые против нее, были настолько сильны, что на помощь общественного защитника – адвоката Крысиньо – рассчитывать не приходилось.
– Сегодня здесь начинается слушание по очень важному государственному делу. Речь идет о целом ряде преступлений, связанных между собой: это убийство его величества Льва XVII, покушение на жизнь его величества Льва XVIII, двойное убийство в доме де Тигеров, покушение на принца де Тигера, а также вымогательство денег у его семьи, похищение принцессы де Тигер и незаконное удерживание ее и герцогини де Тигер и убийство герцога Викторио де Тигера… Слово имеет государственный обвинитель, королевский прокурор г-н Николо Кабанини, – произнес председатель суда.
– Господа! – сказал королевский прокурор, выйдя на трибуну. – Сегодня мы обвиняем преступников, совершивших тягчайшие государственные преступления. Более того, именно они виноваты в том, что сейчас творится в нашем государстве, ведь именно вследствие их злодеяний в Полении развернулась настоящая гражданская война. Брат пошел на брата… Итак, мы обвиняем: а) герцогиню де Орланд-старшую – в убийстве полковника Грифоса, организации двойного убийства в доме де Тигеров, вымогательстве денег у этой семьи, похищении принцессы де Тигер, а также незаконном содержании ее с невесткой в психиатрической клинике, б) герцогиню де Орланд-младшую – в соучастии в двойном убийстве в доме де Тигеров, в) полковника Грифоса – в соучастии в вымогательстве денег у де Тигеров и незаконном содержании ее с невесткой в психиатрической клинике, и, наконец, г) герцога де Орланда – в убийстве Льва XVII и герцога Викторио де Тигера, а также в организации покушения на его величество Льва XVIII. Понимаю, что последние двое обвиняемых уже отошли в мир иной, и тем самым понесли заслуженную кару за свои злодеяния, обвинение, тем не менее, надеется, что они официально будут признаны виновными, и эта виновность отразится на их имуществе и правах родственников. Что касается герцогини де Орланд-старшей, то она на данный момент находится в розыске, что не препятствует, согласно закону, возбуждению в отношении ее уголовного дела. Надеюсь, что карающая рука правосудия настигнет всех перечисленных преступников… Спасибо.
– Признает ли подсудимая герцогиня де Орланд обвинение в соучастии в двойном убийстве в доме де Тигеров? – спросил, глядя из-под очков, судья.
– Частично, ваша честь, – встав с места, ответила женщина.
– В таком случае перейдем к допросу обвиняемой. Возражения есть?
– Нет, ваша честь, – ответил прокурор.
– Да, ваша честь, – заявил адвокат. – Поскольку я защищаю интересы всех своих клиентов, то у меня возник вопрос: почему в обвинении отсутствуют слова о покушении на принца де Тигера? Насколько мне известно, первоначально они были, но потом странным образом исчезли из дела.
– Действительно, – сказал судья.
– Дело в том… – неуверенно произнес Кабанини, – что… материалы по покушению на его высочество выделены в отдельное делопроизводство… и все подсудимые по нему не проходят…
– Ответ принимается. Итак, прошу выступить г-жу де Орланд.
Герцогиня поднялась на трибуну и откровенно поведала все, о чем знала. Она говорила так понятно и правдиво, что никаких вопросов к ней не нашлось.
– Слово за свидетелями обвинения, – произнес судья.
– Наш первый свидетель – письмо покойного Грифоса, составленное им незадолго до смерти, которая настигла его от лап герцогини де Орланд-старшей.
И прокурор зачитал письмо Грифоса, вызвавшее немалое удивление в зале.
– Но письмо не может быть доказательством!
– Его могли подделать!
– Требуем более веских доказательств!
Призвав всех к порядку, судья попросил у прокурора представить живых свидетелей случившегося, и на трибуну, прихрамывая, поднялся принц де Тигер.
– Господа! – произнес он. – Если вы желаете подтверждения слов того, кто действительно написал это письмо, то они будут вам представлены.
И принц рассказал присутствующим в зале обо всех подробностях того, свидетелем чего ему суждено было быть. Начал де Тигер издалека, поведав о причинах ненависти между его семейством и де Орландами, прейдя затем к главному. Он в деталях описал тот роковой вечер во дворце, так что ни у кого не осталось сомнений в виновности бывшего министра внутренних дел.
После рассказа принца адвокат спросил его.
– Кого ваше высочество считает виновным в покушении на вашу жизнь? Странно, что против его заклятых врагов он в данном случае не выступает.
– Протестую! Это не относится к делу, – заявил прокурор.
– Протест принят, – сообщил судья.
Следующими на трибуну поочередно поднимались принцесса де Тигер, ее невестка Элизия и сын Михал. Выступили также и несколько других свидетелей обвинения, присутствовавших при рассматриваемых событиях. После их страстных выступлений, сопровождавшихся ссылками на многочисленных свидетелей, часть которых в зале отсутствовала, мало у кого осталось сомнений в виновности обвиняемых. Заслушав всех главных свидетелей, суд объявил перерыв до следующего дня.
Тем временем герцогиня Гю-Порди, пока ее спутница разговаривала с настоятельницей монастыря, прошла в сопровождении одной из монахинь в келью Розель. Обитательница этой комнатушки, одетая в черные монашеские одеяния, в тот момент, когда Натани вошла к ней, вышивала и была немало удивлена неожиданным визитом.
– Вы?.. Вы? – изумилась Розель, вся побледнев.
– Да, это я, – ответила Натани, когда дверь за ней закрылась. – И надеюсь, что вы догадываетесь, почему я вынуждена была покинуть столицу и приехать сюда.
– Я понятия не имею… Что-нибудь случилось?
– Дело в том, что мой отец, принц де Тигер… – сделала паузу герцогиня.
– Что с ним? Он… умер? – еле выговорила монахиня.
– Слава богу, нет! С чего вы взяли?.. Хотя вам, как я вижу, очень бы этого хотелось.
– Что вы! Я вовсе не это хотела сказать…
– Не лгите! – повысила голос Гю-Порди. – Нам все прекрасно известно. Это вы подтолкнули юного Фелипа де Мидведа на то, чтобы он совершил такое гнусное злодеяние, как убийство моего отца. Но слава всевышнему, что он остался жить!.. Вам нечего сказать в свое оправдание?
– Это ложь! Я даже не знаю того молодого человека, которого вы только что упомянули, не говоря уже о таком злодеянии, как убийство, о котором я даже помыслить и не могла.
– Не отпирайтесь! Фелип сознался во всем…
– Неправда! Он любит меня и никогда бы не сделал этого!
– Вот как?! Но вы же сами сказали, что не знаете его!.. Ваша ложь, г-жа Розель, видна невооруженным глазом… А ведь я так верила в вас, умоляя короля вернуть вам свободу, но, видно, что все это было напрасно, ведь…
– Ах, оставьте меня в покое! – зарыдала монахиня. – Я ненавижу вас всех, все ваше семейство! Это вы убили моего мужа! Вы погубили герцога де Орланда и преследуете его мать! Вы пытались убить моего сына! Вы все заслуживаете смерти! Убирайтесь вон!!!
– Что ж, иного услышать от вас я и не ожидала. Прощайте, Розель! – сказала герцогиня, покидая келью.
Разгневанная монахиня бросила в дверь пяльцы с вышивкой и грузно упала на постель, заливаясь горькими слезами.
* * *
В начале мая войскам герцога Гю-Порди удалось преодолеть сильное сопротивление повстанцев и совершить прорыв. Уже к девятому числу армия северян была в нескольких милях от столицы. Из подзорных труб командиры разглядывали окрестности города. Сам же Львов спешно готовился к осаде. На улицах возникали баррикады, вокруг города рылись окопы и возводились укрепления. Несмотря на неминуемую опасность, большинство горожан сдаваться не собиралось. Они в поте лица от зари до зари выполняли бесплатную работу, надеясь отстоять свою республику.
В этот день с утра в зале городского суда Мидведийска продолжился исторический процесс. Обвинение представляло все новых и новых свидетелей. На трибуну, сменяя друг друга, поднимались супруги Лизы, Михал де Мидвед, Севилла де Тигер и многие другие именитые особы.
В тот момент, когда на трибуне страстно выступал советник Барсони, королевскому прокурору принесли какое-то важное донесение. Г-н Кабанини тут же попросил слова.
– Прошу прощения, дамы и господа, что вынужден прервать вас, – взволнованно произнес королевский прокурор, – но только что принесли очень важное сообщение… Армия герцога Гю-Порди уже вступает в столицу!
– Ура! Да здравствует король! – раздалось в зале.
– …В связи с этим его величество Лев XVIII покинул Северное королевство и направился во Львов. Он также намерен лично принять участие в нашем судебном процессе, а потому… просит продолжить судебное заседание в самые ближайшие дни, но… уже во Львове.
– Ура! Слава королю! Да здравствует монарх! – зашумели в зале, так что речь прокурора утонула в голосах собравшихся.
– Господа! В связи с непредвиденными обстоятельствами в нашем заседании объявляется перерыв на два дня. Мы продолжим рассмотрение дела в четверг, 11 мая во Дворце Правосудия во Львове, – объявил председатель суда, закрывая заседание, но его уже почти никто не слышал, так как каждый был поглощен только одной мыслью – как можно скорее вернуться в освобожденную от мятежников столицу.
В доме де Тигеров, как и во всех других богатых домах Мидведийска, царил переполох. Слуги спешно паковали чемоданы, а господа выбирали наряды, в которых они будут въезжать во Львов. Час возвращения к прежней жизни был, как никогда, близок.
– Не забудьте положить все мои платья, Амали, – говорила принцесса де Тигер, перебирая украшения. – Вы положили то розовое платье, что я купила две недели назад?
– Да, ваше высочество.
– А голубое?
– Тоже, ваше высочество.
В эту минуту в комнату неторопливо вошел принц де Тигер.
– Дорогой! Почему ты опять ходишь? – заботливо спросила его Оливия. – Врачи предписали тебе почаще бывать в постели, ведь ты еще не окреп после того покушения…
– Я знаю, знаю… Но мне было необходимо дать указания, чтобы купили билеты во Львов.
– И что? Нам взяли, как того и требуется, три купе?
– В том то и дело, что нет. На двухчасовой поезд мне досталось только одно купе первого класса. Ты же знаешь, что за нами всегда есть бронь… Второй класс я брать не стал, ведь ты сама понимаешь, что мы не можем ехать в общем вагоне. Впрочем, те места тоже быстро расхватали.
– Как? Но ведь мы… семейство де Тигеров! Это же просто неуважение к нашей фамилии! Мы ни за что не поместимся в одном купе!
– Да, времена нынче уже не те, что были раньше… Но у нас есть еще два купе на завтрашнее утро. Может быть, мы поедем завтра?.. К тому же, где гарантии того, что Львов сегодня падет?
– Не смеши меня, дорогой, – улыбнулась Оливия. – Город наверняка уже в руках герцога Гю-Порди, ведь что сможет противопоставить эта чернь пятидесятитысячной армии Северного королевства?.. Нет, мы должны в числе первых въехать во Львов, а потому сегодня туда отправимся я, Элизия, Михал и Севилла, а завтра прибудешь ты с остальными.
– Хорошо. Пусть будет так.
К полудню следующего дня блестящий скорый поезд Мидведийск-Львов, до отказа заполненный пассажирами, приближался к столице Полении. Это был первый состав за все время войны, что направлялся до Львова. Он шел без остановок, поскольку все места были давно проданы.
За окном мелькали места недавних боев, военные эшелоны армии Гю-Порди, шедшие на столицу, и обозы с ранеными, возвращавшиеся назад. И несмотря на то, что железная дорога была занята преимущественно военными составами, тогда как пассажирские могли простаивать на каком-нибудь полустанке по несколько суток, этот поезд пропускали вне очереди, и не случайно, ведь среди его пассажиров были королевский прокурор, несколько министров и сенаторов, банкиры, родственники короля, иностранные послы и прочая знать. Пассажиры вагонов первого класса были очень взволнованны, ведь кто знал, что ожидало их впереди.
Между тем штурм города шел неравномерно. Если на некоторых направлениях войскам северян удалось развить стремительный успех и даже прорваться к центру, то кое-где бои затянулись. Более того, часть отрядов северян, проникая во Львов, оказалась в окружении. Нервозность обстановки чувствовалась при подъезде к городу. Все чаще раздавались пушечные и оружейные выстрелы, появлялись раненые бойцы.
Мчавшийся до этого на всех парах поезд, медленно стал сбавлять темп. За окнами появились раненые солдаты армии Гю-Порди, бегущие прочь от столицы. Пули засвистели где-то совсем рядом. Послышались крики людей.
– О, боже! Что это?! – испугалась принцесса де Тигер, прильнув вместе со своими невестками к окну. – Неужели столица все еще в руках повстанцев? Тогда куда же мы едем?
– Надо непременно остановить поезд! – воскликнул Михал, бросившись прочь из купе.
В коридоре он столкнулся с королевским прокурором.
– Г-н Кабанини! – произнес Михал. – Вы разве не видите, что армия герцога отступает?
– О, боже! – изумился тот. – О чем только думает машинист?! Немедленно к нему!
И они, в сопровождении повыходивших из других купе господ, спешно направились к паровозу. Поезд уже заметно сбавил ход, но сделать это быстро он не мог. В это время по окнам стали стрелять из пушек невесть откуда взявшиеся повстанцы. Несколько стекол разбилось, послышались женские крики и плач детей. В вагоне-ресторане возник пожар.
– О, Господи! – воскликнул Михал, когда у него на глазах был выстрелом сражен какой-то сенатор. – Что же это такое?
Не мене испуганы были и другие господа. Кто-то из них упал на пол, чтобы не быть сраженным шальной пулей, кто-то в отчаянии выбрасывался из окон. В тот самый момент, когда господа приблизились к паровозу, случилось невероятное: одна из пушек повстанцев перебила рельсу, и паровоз, а следом за ним и вагоны, пошли под откос со страшным грохотом. Десятки раненых и убитых людей захватили с собой все восемь вагонов поезда. Особенно пострадали те, кто ехал в переполненных вагонах второго класса. Там в живых не осталось никого.
Чудом уцелевший Михал де Тигер, истекая кровью, выкарабкался из разбитого вагонного окна наружу. Тут же к нему подоспели на помощь двое пробегавших солдат армии северян.
– Помогите лучше им, – сказал Михал, указывая на тела лежавших рядом с ним господ. – Но что произошло? Почему поезд сошел с рельс? Почему вы отступаете?
– Неприятель ударил по нам с тыла. Он захватил наши пушки и угодил в ваш поезд. Герцог Гю-Порди ранен и дал приказ отступать.
– Так значит, столица в лапах мятежников?
– По большей части да, г-н.
Не долго думая, Михал побежал к тому месту, где было его купе. Ему с трудом удалось уклоняться от свистящих над головой пуль. Выжившие в катастрофе господа вместе с горсткой бежавших солдат пытались отстреливаться, но силы были явно неравные. Сквозь разбитое окно вагона Михал увидел окровавленные тела своей матери, жены и невестки.
– Мама! Севилла! Элизия! Вы живы? Ответьте мне! – чуть не плача, говорил Михал.
– Похоже, что живы, сынок… – едва шевеля губами, пролепетала Оливия.
– А Севилла? Элизия? – не унимался он.
– Мы все живы, дорогой, – произнесла его супруга.
Михал помог всем трем женщинам выбраться из поезда. Больше всех пострадала Севилла, которая вывихнула себе ногу и не могла идти. Что касается ран и ссадин, то их на телах спасшихся было предостаточно.
Пока с десяток солдат, подоспевших на помощь пассажирам потерпевшего крушение поезда, помогали оставшимся в живых выйти на свободу, к месту трагедии стали приближаться кавалерийские отряды повстанцев. Заметив издалека произошедшее, они спешили на выручку защитникам города.
– Нам надо немедленно бежать отсюда! Скорее, в лес! – крикнул Михал.
– Но я не могу идти, дорогой, – простонала Севилла.
– Я знаю, любимая, знаю, я тебя понесу, – сказал Михал, беря на руки свою жену. – Мама, Элизия, вы можете идти?
– Да, Михал.
– Тогда скорее уходим отсюда.
И они, не долго думая, поспешили в сторону росшего невдалеке от дороги елового леса. Увидев, что приближается кавалерия неприятеля, все, кто мог передвигаться, бросились врассыпную. И лишь несколько самых преданных делу солдат продолжали отстреливаться.
– Братцы, куда же вы! Вернитесь! Бейте мятежников! – кричал придавленный поездом, но все еще живой королевский прокурор.
Ответом на его слова был меткий выстрел в голову какого-то кавалериста, прервавший г-ну Кабанини жизнь.
– Получи, гад! – крикнул скакавший и, вместе со своими товарищами, бросился добивать остальных.
Тем временем Михал с Севиллой на руках, Элизия и Оливия пробирались сквозь густые заросли елового леса. Быстро идти они не могли, поскольку полученные раны давали о себе знать, но тем не менее, делали все, чтобы поскорее покинуть это проклятое место. Наконец, выстрелы стали слышны все реже и реже, и беглецы, убедившись, что за ними никто не гонится, решили ненадолго остановиться, чтобы отдышаться и перевязать себе раны.
– О, боже! Кто бы мог подумать, что все так обернется? – стонала Оливия. – Это я во всем виновата, не послушалась своего мужа, желая как можно скорее въехать во Львов.
– Не казните себя, матушка, – сказала Элизия, разрывая низ своего платья для того, чтобы сделать бинты. – Никто не знал, что все так обернется. К тому же мы с вами уже пережили подобное бегство, переживем и это.
– Ты права, дорогая… Давай лучше посмотрим, что стало с ногой Севиллы…
Весть о железнодорожной катастрофе подо Львовым застала принца де Тигера в дороге. Поздней ночью он подъезжал к Королину, где в поезд должна была сесть королева Софи, направлявшаяся из Волкограда во Львов. Для королевы был зарезервирован целый вагон. Однако поезд принца уже больше часа стоял на вокзале, и де Тигер отправил Михала де Мидведа узнать в чем дело. Едва Михал вышел, как в купе вошла королева Софи. На ней было яркое рыжеватое платье с красными разводами. Лицо женщины было все таким же красивым и гордым, как и раньше.
– Здравствуйте… ваше высочество! – мягко сказала она.
– О, ваше величество! Здравствуйте! Как давно мы с вами не виделись?
– С того самого дня, как я покинула ваш дом в Мидведийске, – с горечью произнесла она.
– Простите, ваше величество, что я был с вами резок тогда…
– Не стоит извинений, Валенсио. Вы же знаете, что я все готова простить вам, потому что… безумно люблю вас…
– Я вас тоже, ваше величество, – покраснел принц, – как свою королеву… Это благодаря вам наш поезд стоит здесь уже целый час? Нам нужно поспешить во Львов, чтобы к утру…
– Как?! Вы еще не знаете этой страшной новости? – изумилась Софи.
– Какой новости? – испугался принц.
– Герцог Гю-Порди был разбит подо Львовым и медленно, но отступает.
– О, боже! А как же… моя жена, дети?
– Мужайтесь, Валенсио, но их поезд… сошел с рельс и разбился. Всех, кто после катастрофы остался в живых, расстреляли повстанцы. Спастись не удалось никому…
– О нет! – выдохнул принц, схватившись за сердце.
– Что с вами, Валенсио? – испугалась Софи, бросившись к нему на помощь. – Кто-нибудь! Помогите же скорее! Принцу де Тигеру плохо!
На зов Софи тут же прибежал Михал де Мидвед и стоявший за дверью адъютант королевы.
* * *
Рано утром Михал де Тигер и его спутницы выбрели к какому-то селу. Жители встретили их недоверчиво и, дав лишь воды и хлеба, посоветовали побыстрее убираться из села, потому что к господам, а по внешнему виду беглецов можно было принять их за господ, они доверия не имели.
– Что же нам делать дальше? – спросила принцесса. – Мы даже не можем выбраться отсюда.
– Но ведь нас, наверное, будут искать? – спросила Севилла.
– Боюсь, что нет. Ведь теперь мы находимся на территории мятежников.
– Все равно мы должны как можно скорее выбраться из этого места, – сказал Михал. – Подумать только, каково сейчас нашему отцу?
– О, бедный Валенсио! – простонала Оливия. – Он снова теряет нас…
В Северное королевство новость о событиях подо Львовым телеграфом долетела в тот же день. Леопольд IV вместе со своей сестрой и невесткой обедал в Мраморном зале дворца, когда вошедший адъютант доложил ему, что произошло минувшим днем. Узнав о том, что в поезде ехали ее мать и брат, герцогиня Гю-Порди упала в обморок.
– Сделайте же что-нибудь с ней! – сказал, вставая из-за стола, король.
Подоспевшая на помощь герцогиня Ля-Порди уже давала Натани нюхательную соль.
– О, боже! – простонала упавшая в обморок, приходя в сознание. – Я этого не переживу…
А Михал де Тигер вместе со своими ранеными спутницами вышел на какой-то забытый богом тракт, где лишь после нескольких часов ожиданий смог заметить пылившую вдалеке коляску.
– Дорогие мои, – сказал Михал дамам. – Вы должны притвориться, что сильно ранены и не можете идти.
– Что ты задумал, сын мой? – спросила Оливия.
– Не беспокойся, мама. Нам ведь нужна коляска?! Поэтому делайте, что я говорю.
Подъехавший в коляске мужичок заметил впереди себя три бездыханных женских тела и молодого господина, суетившегося возле них.
– Помогите нам! – крикнул ему Михал. – Эти дамы ранены! Им нужна помощь!
– Ну, нет! – приглядываясь, ответил ездок, намереваясь проехать мимо. – Я издалека почуял, что вы – богатенькие дворяне или буржуи, а таким наша республика не помогает!
Коляска на полном ходу уже проносилась мимо беглецов, как Михал смог изловчиться и зацепиться за нее. Сначала он волочился ногами по земле, но потом смог влезть наверх. Ездок попытался было скинуть непрошеного гостя, но де Тигер, хотя и был ранен, все же оказался проворнее и после недолгой схватки смог выбить кучера из седла и завладеть коляской. Взяв в руки вожжи, Михал повернул экипаж и подъехал к перепуганным женщинам.
– Что вы сделали, сын мой? – изумилась Оливия. – Это же грабеж! Разве я тебя учила этому?
– Неужели, мама, ты не хочешь поскорее покинуть эту проклятую землю, где царят анархия и произвол черни?
– Конечно, хочу, но…
– Садитесь скорее в коляску, пока кучер не догнал нас.
И действительно, кучер, страшно ругаясь, бросился вдогонку беглецам, но те, усевшись в экипаж, вскоре скрылись в придорожной пыли.
На следующий день герцогиня Гю-Порди в траурном черном платье прибыла в Мидведийск, отправившись в дом к своим родителям. Ее, как обычно, сопровождал Энтони Лиз, который, несмотря на все свои усилия, не мог утешить опечаленную женщину.
– Папа! Как же это могло произойти? – заливаясь слезами, произнесла Натани, бросившись в объятия отца.
– Не знаю, дорогая моя, не знаю… Я просто не могу и не хочу в это верить. Ты же помнишь, как однажды мы считали твою мать погибшей, но она оказалась жива. Может быть, и на этот раз все случится именно так?
– Ах, если бы ты оказался прав! – рыдала дочь, слабо веря в то, что чудо может свершиться. – Ведь тогда был совсем другой случай… Не то, что сейчас…
В это мгновенье в холле показалась королева Софи.
– Как, и вы, ваше величество, здесь? – удивилась Натани.
– Да, дорогая моя. Я тоже глубоко сочувствую вашему горю, и приехала сюда, чтобы выразить свои самые искренние соболезнования…
Натани, знавшая о том, Софи неравнодушна к ее отцу, недолюбливала королеву-бабку, и эта прохлада не могла укрыться от старой женщины.
«Не прошло и нескольких дней после гибели моей матери, как эта старая ведьма пытается занять ее место», – думала Гю-Порди, косо поглядывая на королеву.
– Я отправляюсь во дворец, к своему внуку, – после недолгой паузы сказала Софи. – Надеюсь, Натани, вы прибудете к его величеству засвидетельствовать свое почтение?
– Да, конечно, но не сейчас… Я слишком устала с дороги.
Пожав плечами, королева Софи в сопровождении слуг вышла из дома.
Поздно ночью произошло то, во что мало кто верил. Принц де Тигер проснулся от громкого и радостного шума прислуги в холле.
«Они что, с ума сошли? – подумал, одевая халат, принц. – В доме траур, а им взбрело в голову веселиться по ночам».
Де Тигер вышел из своей спальни и встретил в коридоре проснувшуюся дочь.
– Что произошло, папа? – протирая глаза, спросила Натани.
– Не знаю, дорогая, не знаю. Сейчас все и выясним.
Терзаемые смутными сомнениями, они отправились к лестнице, ведущей со второго этажа прямо в холл, и обомлели… увидев пред собой раненых и уставших от утомительной дороги Оливию, Севиллу, Элизию и Михала в оборванных одеждах. Радостная прислуга суетилась вокруг них. Это был не сон.
– Дорогие мои! Вы живы! – изумился принц.
– Мама! Михал! Севилла! Элизия! – обрадовалась Натани.
Радости в доме де Тигеров в ту ночь не было предела.
– Ты задушишь меня в своих объятиях, дочь! – говорила Оливия Натани. – Помоги лучше Севилле, по-моему, она вывихнула ногу.
– Немедленно пошлите за доктором! – приказал принц.
– Мы уже послали, ваше высочество, – ответила Амали.
На следующий день было назначено очередное заседание Верховного суда, в котором должны были принять участие король и королева Софи. Несмотря на трагическую гибель королевского прокурора, заседание было решено продолжить без изменений. Память Николо Кабанини присутствующие почтили минутой молчания.
В переполненном зале вошествие коронованных особ было встречено овациями и радостными возгласами. Еще больше хлопали внезапно появившемуся Михалу де Тигеру, Оливии и Элизии, которых считали погибшими в железнодорожной катастрофе. Подобный почет раздосадовал королеву Софи, которая нервно кусала губы. Воскрешение Оливии совсем не входило в ее планы. Вслед за ними в зал вошли принц де Тигер, его дочь и Михал де Мидвед. Севиллу же пришлось поздно ночью отвезти в городскую клинику, так как ее нога вызывала опасение у докторов. Едва войдя в зал, герцогиня Гю-Порди встретила Серхио де Мидведа.
– Могу я с вами поговорить? – негромко спросила она маэстро.
– Да, конечно, – ответил тот, продолжая стоять на месте.
– Давайте выйдем, – произнесла Натани, но, видя нерешительность Серхио, тут же добавила. – Клянусь вам, я больше не стану делать тех глупостей, из-за которых вы столько раз страдали.
И в то время, пока на трибуну величаво поднимался юный Лев XVIII для того, чтобы дать свои показания, Натани и Серхио вышли на многолюдную городскую улицу, а затем свернули в парк, где можно было спокойно поговорить.
– Серхио, я рада тому, что в тот самый день, когда мы с вами последний раз виделись, вы не поддались на мои соблазны и остались верны себе. Впрочем, я не отказываюсь ни от одного слова, сказанного мной тогда… Герцогиня Ля-Порди сумела помирить меня с мужем, хотя вы сами знаете, что его ревность была совершенно напрасной. Да, я его жена и должна блюсти супружескую верность. Безусловно, я останусь верна ему как жена, но… мое сердце все равно будет биться только для вас. В прошлый раз вы говорили, что нужно будет время, для того, чтобы вы смогли полюбить меня. Что ж, я стала более терпеливой, и принимаю ваш вызов времени… Я не стану у вас требовать никаких обещаний, Серхио, но знайте, что в любое время дня и ночи до самого моего последнего вздоха я буду ждать вас… И не слушайте, что будут говорить обо мне другие, просто верьте мне, если, конечно, можете… – говорила Натани.
– Вы очень добры, ваше высочество, – отвечал ей де Мидвед. – И поверьте, что не безразличны мне. Но если вы добровольно согласны ждать, то не торопитесь, и я смогу ответить вам взаимностью…
– Что ж, я рада, что мы поняли друг друга, – улыбнулась Натани. – А сейчас, давайте, вернемся в зал суда, послушаем, чем закончилось это ристалище…
А в зале суда уже успели выступить Лев XVIII и королева Софи, окончательно склонивших чашу весов против обвиняемых и развеявших последние сомнения. Обвинения в убийстве Льва XVII, выдвинутые против герцога де Орланда, были самыми уязвимыми, однако у суда уже сформировалось определенное мнение. Натани и Серхио вошли в зал в тот самый момент, когда председатель суда начал зачитывать приговор.
– На основании законов Полении, и действуя от имени его величества Льва XVIII, Верховный суд Полении постановляет: 1. Признать герцогиню де Орланд –старшую виновной в убийстве полковника Грифоса, организации двойного убийства в доме де Тигеров, вымогательстве денег у этой семьи, похищении принцессы де Тигер, а также незаконном содержании ее с невесткой в психиатрической клинике; герцогиню де Орланд-младшую – в соучастии в двойном убийстве в доме де Тигеров; полковника Грифоса – виновным в соучастии в вымогательстве денег у де Тигеров и незаконном содержании ее с невесткой в психиатрической клинике; герцога де Орланда – виновным в убийстве его величества Льва XVII и герцога Викторио де Тигера, а также организации покушения на его величество Льва XVIII. 2. На основании вышеизложенного лишить семейство де Орландов дворянства и наследного титула герцогов, а все их движимое и недвижимое имущество конфисковать и продать, а деньги, вырученные от этого разделить в равных долях между государством и семейством де Тигеров. Кроме того, вынести герцогине де Орланд-старшей наказание в виде смертной казни через отсечение головы заочно, а ее невестке, ввиду смягчающих вину обстоятельств, предоставить полную свободу действий… Решение суда вступает в силу немедленно и обжалованию не подлежит. Судебное заседание прошу считать закрытым.
Гром аплодисментов в зале заглушил последние слова председательствующего.

Эпилог.

Гражданская война в Полении продолжалась еще долгих двенадцать лет, унеся с собой жизни тысяч ни в чем не повинных людей. Война разрушила всю государственную систему, экономику, культуру, на многие годы отбросив назад развитие королевства.
Спустя несколько месяцев после описанных выше событий Элизия де Тигер родила мальчика, как две капли воды похожего на его покойного отца. При рождении малышу было дано имя графа де Тюгри, однако никто в то время подумать и не мог, что спустя каких-то двадцать с лишним лет этот юнец взойдет на трон Полении. Династия королей пресечется на бездетном Льве XVIII, и ближайшим законным наследником престола будет старый больной принц де Тигер, который откажется от такой чести, передав свои права внуку, за что до самой своей смерти будет сносить обиду своей супруги.
Наступит прибавление и у Михала с Севиллой. Их дети вместе с сыном Элизии будут сотрясать своим веселым беззаботным смехом стены старинного особняка в Мидведийске.
Спустя четыре года смерть настигла пожилую королеву Софи, которая до конца своих дней не оставляла надежды вернуться во Львов. Тогда же скончалась и герцогиня де Орланд-старшая, эмигрировавшая в Свинопу. Как не хотела она отомстить своим заклятым врагам, ничего у нее не вышло. Всеми забытая, скрываясь от полиции, под чужим именем ей суждено было провести остаток своих дней в страхе и ненависти.
Еще через два года после этого состоялась свадьба Энтони Лиза с подросшей к тому времени дочерью герцогини Гю-Порди. Никто и не обратил внимания на то, юноша, видя холодность своей покровительницы, заинтересовался ее дочерью. Несмотря на разногласия в семье (а герцог Гю-Порди был против этого брака, тогда как его супруга «за»), свадьба все же состоялась, как того и хотели молодые. Сам же герцог Гю-Порди был убит при штурме Львова в последние дни гражданской войны, когда республика доживала свои последние минуты.
Все возвращалось на круги своя.





1998 (I редакция),
январь-апрель 2000
(II редакция),
г. Калининград