Птица

От автора: осторожно, упоминание слэша.
Романтика. С определением жанра затрудняюсь. Привязано к стихотворению Хлоэ Таэль.

       Помост. Множество глаз, устремленных на меня. Микрофон у самых губ. Я могу и без него, но видимость нужно соблюдать...

Я умею любить – я как птица!
Которой покой только снится,
Которая в диком ветре
Найдет, за что ухватиться.

Двое. Один на первом ряду, среди тех, кто оценивает мастерство чтецов. Он слушает с закрытыми глазами – ему всегда легче воспринимать все на слух. Полуулыбка на губах – кто знает, какие поцелуи они могут дарить? Не я, увы. Или не увы, я даже не знаю. Нет, наверное, все-таки к счастью. Он – птица свободная, свободолюбивая. И красивая. Журавль. Если я назову его так, то меня ждет строгий выговор, возможно – физический. Он мягкий, и кажется податливым, но горе тому, кто попытается давить на него. В лучшем случае, этого потенциального самоубийцу соскребут со стены возле его кабинета...

Уйду на Восток я пятой,
И брошу у солнца якорь –
И стану жить и трудиться,
И ветер запахнет мятой.

Второй – в специальной ложе его клана. Ложа чуть дальше главной, где расположился тот, на кого устремлен его взгляд. Это замечают все, и все знают, что за отношения связывают этих двоих. Все знают, но никто так и не может разобраться в их отношениях. Да что там говорить, я и сама с огромным трудом могу что-то в этом понять, хотя достаточно близко знаю одного и как облупленного – другого. Насколько вообще можно знать существо, наделенное великой властью.

«Куда ты несешь меня, ветер?» -
«Попробовать все на свете!
Где рожью запахнет сжатой!..»
«Ну, если так, поедем...»

Он, этот второй, напоминает мне беркута. Яростный и временами жестокий, но в то же время он завораживающе-красивый, а каким нежным он может бывать – боюсь, мне этого не узнать. Он любит одного-единственного, и этот единственный сейчас слушает мои стихи. А он... Он тоже слушает. Ветер ерошит отросшие волосы, бросает их на лицо сидящему, и он откидывает их строптивыми движениями, от которых у женской части аудитории перехватывает дыхание, а мужская просто... Ну, здесь применимо слово «в экстазе», хотя именно это стадия ими была пройдена, когда он пытался оторваться от возлюбленного в дверях. Возлюбленный еще долго приводил себя в порядок и мечтал о холодном душе.

Катаюсь верхом на тучах,
Туда, куда кинет случай,
Где путь нам луна осветит,
И вместе нам будет лучше.

Солнце выглянуло из-за тучки, блеснуло на серебряных заклепках на одежде Журавля. Когда он не слышит, я называю его так. Он носит серебро, хотя по всем приметам одно прикосновение этого металла должно его убивать. Но никто из моих приятелей их расы не боится креста, серебра и святой воды, да и меня саму серебро едва ли беспокоит... Хотя пуля в живот в любом случае не лучший вариант, но свинец это будет или серебро – абсолютно наплевать.

Летим мы с тобой по свету, -
Две птицы, несомые ветром, -
И солнца сияющий лучик
Сверкнул за спиной у нас где-то.

Журавль обернулся, нашел взглядом Беркута, улыбнулся. Как будто снова солнечный луч прорезал тучи, засияли огни в черных глазах юного Малкавиан. А Журавль снова повернулся к сцене. Хотя называть сценой этот ужас – это делать большое одолжение строителям, но не всем же быть великими, в какой-либо области. Здесь и так переизбыток странных в своей мощи существ. Да хотя бы эти двое...

И там уже сотни метров,
И там уже верхи кедров,
И там же осталось лето;
Покоя вот только нету.

Снимаю амулет, бросаю его в толпу, не прекращая говорить. Дэмиан ловит, благодарно кивает. Ему известно, для чего я открыла себя для эмоций других и дала защиту ему. Он тоже эмпат, а массовое совокупление из-за возбуждения одного парня нам здесь не нужно. Как-никак, поэтический конкурс.
А строки сами собой складываются в паутину стиха. Не тот стих я выбрала, не тот... Но и этот нравится публике. Я это ощущаю как никогда.
 
А на что нам покой, друже?
Суровы охотников ружья,
И мажут они редко...
Так что полет нам нужен.

Джей снова смотрит на меня. Сомневаюсь, что сейчас он, председатель жюри, что-то слышит их моих слов: глаза затуманены желанием, пальцы рук нервно сжимаются на подлокотниках кресла. К счастью, он управляет своим телом куда лучше, чем кто-то может представить. И сейчас он мечтает поскорее закончить это все и оказаться рядом с любимым, рядом с тем, кто для него дороже всего на свете, дороже жизни – если можно существование вампира назвать жизнью...

Парить в облаках на крыльях,
И чувствовать ветер стылый,
Лететь!.. Заложило уши,
И сказка вдруг стала былью...

Последние слова звучат в оглушительной тишине. Даже неугомонные Малкавиан замолкают. Только тогда я замечаю, что этот несносный мальчишка все-таки снял амулет, а значит, его чувствую не только я, но и все жители города.
Что ж... Это ваше желание, мой Принц и не-мой малыш. Я даже не мечтаю, чтобы когда-то ты стал моим. Ты сын моего друга и ты – возлюбленный Принца. Значит – неприкосновенен.
- Джей... – продолжаю, как стихотворение, но Принц вскидывает голову. – Счастья вам.
       Он улыбается. А кто-то начинает аплодировать. Странно. Это не самое лучшее стихотворение. Да и... Если быть совсем честной, то стихотворение прозвучало для двоих. Для Журавля и Беркута. Для Джейсона ЛаКруа и Дэмиана Эммиарш.
       Счастья вам, ребята...