Повесть о... Разд. 36... Мулатка Наниро

(Начало Повести о любви: http://proza.ru/2008/01/27/182)

Пришвартовавшись темной ночью шхуной к борту военного корабля под флагом флота Страны Советов, мы принимали груз. Я снова был на этом корабле и, улыбаясь, представился встречавшему меня командиру:
       - Полковник Народной армии Ковач.
       - Командир корабля капитан третьего ранга Задуйветер… Как Вы себя чувствуете, полковник?

Да. Это был опять он, хохол Мыкола, Коля Задуйветер - собственной персоной. Но мы и виду не подали, что были давно знакомы… Только крепкое рукопожатие. Он пригласил меня в кают-компанию на чашечку кофе. Проходя мимо одного из помещений, через приоткрытую дверь,  вдруг услышал конец фразы на английском. Это был голос Отова и я понял, что там был пост радиоразведки…

За чашечкой кофе с коньяком, разговаривая на английском (мы ж были с Николаем "незнакомы"…) только выражая глазами радость, искренне улыбались друг другу. С нами там находились замполит корабля и "особняк" - офицер особого отдела КГБ. Назавтра они собирались с группой матросов сойти на берег. Поэтому интересовались событиями в стране.

Прощаясь у трапа, вручая мне довольно увесистый пакет, где, как оказалось потом, было несколько буханок ржаного хлеба, кусок сала и бутылка "Столичной", мой друг тихо сказал:
       - Старшина второй статьи просили передать, что кожаный чемодан выслан обычным каналом, кто-то собирается в командировку…
Конечно, он не мог знать смысла этой фразы, но я понял предупреждение Гурина - Рикки собирается сопровождать чемодан с долларами.

Обнимаясь на прощанье у трапа,  прошептал ему на ухо частоту своей портативной радиостанции и мой позывной. Он хлопнул меня по правому плечу, четко произнес:
       - Fare you well! (Всего хорошего!)
И мы расстались.

Утром  рассказал об этой информации Алексею Петровичу. Поразмыслив немного, он сказал:
       - Ты мне об этом не говорил…
       - Понял, - ответил я, - но мне нужна его фотография… цветная…
       -Понимаю тебя… Попробую… Сейчас едем по делам с Отова в наше представительство, к вечеру вернемся.
       - Нитото просила показать ей столицу. Мы, пожалуй, тоже проедемся туда…

Было жарко. Принцесса то и дело поглощала мороженое и заставляла меня ходить по магазинам. Особенно любила оружейные, где рассматривала все виды оружия: от холодного до огнестрельного. В одном из магазинов  купил ей самораскрывающийся нож, что привело её в неописуемый восторг. Время было обеденное, и мы вместе с двумя телохранителями направились в ресторан. У дверей его стояли исполненные высокого достоинства двое полицейских.

Первым зашел телохранитель, за которым шла Нитото, играя и любуясь ножом. Понимая, что она идет со мной, белым человеком, полицейский, схватил её за грудь:
       - А ты, куда так спешишь, синьора? - ухмыляясь, спросил он, приняв её за девушку улицы.
       - Убери лапы, - громко сказал я, - она со мной…
       - А ты кто такой? - рыкнул на меня и сильно толкнул в раненое плечо.

У меня потемнело в глазах, затошнило от сильной боли, я застонал и на несколько секунд почти потерял сознание. Все остальное произошло, как в хорошем боевике: у горла полицейского сверкнуло лезвие ножа в тонкой руке. Он как-то странно всхлипнул и свалился к моим ногам, захлёбываясь кровью. Другой служака попытался вытащить пистолет, но был застрелен телохранителем, следовавшим за мной.

Я посмотрел вокруг. Несколько прохожих поспешно удалялись "подальше от греха…". В ближайших магазинчиках закрывались окна и двери. Нитото, раздувая ноздри, спокойно стояла, разглядывая с интересом зарезанного. Прикрываемые телохранителями с пистолетами в руках мы поспешили к машине.

Вечером за ужином в кабинете министра обороны генерала Отова, присутствовавший там президент страны, отозвав меня в сторону, сказал:
       - Уважаемый господин полковник! У меня для Вас две тайные новости: одна хорошая, другая не очень. Какую Вы желаете услышать первой?
       - Господин президент! Вас должен разочаровать - обработав, имеющиеся у меня, разведанные ваши "тайные" новости уже не представляют для меня секрета…

       - Н-у-у-у, полковник,… - протянул он, - Вы мне нравитесь все больше и больше…
Я, улыбаясь, развел руками.
       - Так как Вы, полковник смотрите на это?
       - Знаете, господин президент,  не имею права возражать правительству страны. Что касается хорошей тайны, то номер моего банковского счета в одном из заграничных банков известен генералу Отова.

За нашей беседой внимательно наблюдала моя невеста, в её глазах таилась грусть и тревога. Я был уверен, что она ничего не знала, но был убежден, что она инстинктивно чувствовала нашу близкую разлуку. Это была "нехорошая тайная новость": по решению правительства принцесса племени бывших (якобы…) каннибалов должна вскорости уехать на учебу в одну дружественную страну.

Мы подошли к столу. По знаку Отова, подали главные блюда - ньяма чома (жареная козлятина) и…. шашлык по-карски под пиво. Президент вскорости уехал, а Отова попросили рассказать поподробнее о происшедшем. Выслушав меня, сказал на английском:
       - А ты попроси принцессу полечить твое плечо при помощи диретло…- и довольный своей шуткой громко рассмеялся.
       - Ну, и шуточки у тебя…- ответил , поморщившись.

"Диретло" или "дитло" приготавливалось из сердца или плоти срезанной с живого человека, которого выбирал знахарь (омуроди) из числа своих соплеменников, разглядев в нем нужные магические качества. Потом в глубокой тайне жертву убивали.

К тому времени я знал, что почти "откровенный " каннибализм существует в бассейнах реки Конго и Великих африканских озер. Не так давно стало известно, что один из правителей соседней страны съел свыше пятидесяти своих соплеменников. Среди них были и его политические противники.

       - Ой! Да я и забыл,… - продолжая изгаляться, рассуждал Отова, - ты ведь и сам можешь, как омуроди племени, изготовить лекарство…
       - …а сырьё для него  срежу из тебя, - перебил  его.

Фотографии Рикки я роздал "своей агентуре" в разных точках страны. Кроме того,  подумал, что неплохо бы встретиться с Наниро - вдруг он воспользуется этой цепочкой.
Но её нужно было, прежде всего, найти. У меня теперь были усы и шхиперская бородка, в висках пробивалась седина, томная бледность после ранения. И, конечно, темные очки, как в лучших детективах… Мы с Банджи, приехали в тот же городок и сняли номера – я в другой гостинице, он - в той же, где были мы с Гуриным. Но поиски ни к чему не привели. Время уходило. Что делать?
 
Отчаявшись, решил возвращаться в порт. Я лежал у себя в номере на кровати и грустно смотрел в потолок. Телефонный звонок подбросил меня как сигнал тревоги - в трубке голос моего помощника:
       - Я за углом в баре…Машина здесь.

Через минут пять я зашел, нетвердой походкой завсегдатая питейных заведений, в полутемный зал и сразу заметил её в дальнем углу. Пошатываясь в дверях, столкнулся с мужчиной европейского типа. При этом отчетливо ощутил что-то твердое под курткой с левой стороны груди. "Пистолет", - машинально подумал , и сказав: "Pardonnez-moi!" (Простите!), направился к стойке бара.

Наниро сидела за столиком для двоих, спиной к входу, напротив сидел седоватый мужчина с усталым грустным лицом, которое показалось мне знакомым. Где я его видел?… где?… Стоп!


Стоп! Это была моя практика на корабле во время учебы в училище. Мы пришли с дружеским визитом в один из портов Франции. Корабль посещала местная публика, многие разговаривали на русском, некоторым я служил за переводчика. Для них на верхней палубе вечерами мы давали концерт художественной самодеятельности. Однажды среди прибывшей партии гостей  обратил внимание на мужчину в годах в форме царского офицера. На выцветшей гимнастерке с потертыми золотыми погонами три офицерских георгиевских креста.
 
Концерт вел я. Сначала боцман Зачепило исполнил "Марсельезу", потом объединенный хор корабля исполнил "Вставай страна огромная, вставай на смертный бой". Я прочел своё стихотворение "Неизвестному солдату":
. А я не сын тебе, не внук …
Я сын, солдат, того солдата,
домой пришедшего без рук,,
что стал отцом. Не виновата
и мать моя, что зачала…

От счастья отрыдавши встречу,
с отцом моим в постель легла
и зацеловала обезрученные плечи.

И мой отец тогда же был бойцом.
Вернулся весь седой, усталый.
А ведь и ты, солдат, стать мог отцом.

Но ты, вернувшись, стал на пьедестале…

А когда хор лихо исполнил "Калинку", аплодисменты долго не стихали… После этого под аккомпанемент двух баянов вышел Слава Шульгинов. Это не был степ… это было "яблочко", флотское с плавным выходом, а потом такое залихватское, что стоявшие зрители, непроизвольно начали притопывать и прихлопывать в такт. Слава "бил" под такой темп, что у некоторых пожилых дам, из гостей, кружилась голова.

Следующий номер было две песни на французском, которые исполнил наша вокальная группа. После них я должен был объявить об окончании концерта, но вдруг с переднего ряда поднялся тот георгиевский кавалер и подошел ко мне.
       - Вы позволите несколько слов… в знак благодарности?- спросил он меня.
Я в растерянности посмотрел в сторону замполита. Он благосклонно кивнул головой.
       - Je vous prie… (прошу Вас…),- ответил ему и добавил по-русски,- господин штабс-капитан…

Он, взяв гитару, подошел к микрофону. Мажорный аккорд… и вибрирующая высокая, тоскливая нота…потом красивый бархатный баритон:

.Мы долом угрюмым ведем эскадроны…
Пылают станицы, пылает земля.
Раздайте патроны, поручик Голицын,
Корнет Оболенский огонь за царя…

Я, опешив, испугался. Что делать?... А он продолжал, все притихли. Эту трагическую песню мы знали, иногда тайком напевали под гитару в кубрике… И даже писали на эту тему свои варианты. Что делать теперь?

. Давайте вернемся, поручик Голицын,
. зачем нам, поручик, чужая земля? – грустно прозвучал баритон и умолк.

По его щеке покатилась слеза. Он, поставив гитару, пошел на свое место. Меня от волнения и страха пробрала дрожь. И подхваченный каким-то непонятным порывом, я взял гитару… Такой же щемящий аккорд и тоскливая нота…Я запел свой вариант:

. Пишу за границу, где вы остаётесь.
Ведь вас, господа, здесь, на Родине, нет…
Поручик Голицын, быть может, вернётесь
и Вы, Оболенский – неюный корнет?

Перехватило в горле, и я взял для паузы насколько тихих аккордов… потом:

Скрипит портупея негромко на сгибах,
патронов в нагане не стало совсем.
Давайте забудем о прошлых обидах,
Россия – страна ведь нам дорога всем.

Забудем все дни, что темны или серы,
а ночи уходят в тревожные сны.
Не надо обид, господа офицеры, -
державы великой, России сыны.

       Голос окреп, выровнялся… Кто-то из ребят, добавил усиление аппаратуры. На причале собралась толпа…

Ведь были и те, кто так искренне верил
в свободу и братство. Война лишь пока…
Одних порубили господа офицеры,
другие исчезли в подвалах ЧеКа.

Над морем расплескался алый закат, легкий бриз разлил по палубе грустную нежность. Я хотел объявить об окончании концерта, но вдруг рядом со мной появился Зачепило. Он снял микрофон со стойки, и… требовательно:

 Люди мира, на минуту встаньте…
 Слушайте, слушайте… Звучит со всех сторон-

Все встали. Выстроившийся за моей спиной хор, подхватил:
.
. Это раздается в Бухенвальде
. Колокольный звон, колокольный звон…

Песня закончилась. Все стояли, многие из гостей плакали, не скрывая слез. Ко мне подошел штабс-капитан и, обняв меня, по-русски трижды поцеловал. Гостей провожали под звуки "Марсельезы". Толпа на причале кричала и громко аплодировала.


Банджи был у стойки бара и беседовал с какой-то девицей, он уже был "довольно пьян". Заметив меня, он что-то сказал ей, она встала и, пошатываясь, подошла к мулатке и они пошли коридорчиком в туалет. Раньше мы с Гуриным исследовал все окружающие бары, гостиницы, дворы. Поэтому я знал, что здесь из туалета есть выход на улицу, и  понял своего помощника.

Мы пошли за ними. Догнав Наниро,я взял её под руку и тихо сказал:
       - Может потом потанцуем? - и назвал, про всякий случай, старый пароль.
Она, вздрогнув, глянула на меня. С другой стороны её взял под руку Банджи.
       - Что вы хотите?
       - Сейчас пойдешь с нами...

В номере Банджи мы сели, и он налил всем виски, потом закрыл номер и ключ бросил себе в карман. Я положил на столик перед мулаткой две пачки долларов и сказал:
       - Это тебе за прошлые заслуги. 
Мой помощник закивал головой и подтвердил:
       - Йебо, йебо! Он платит что надо…

Она ничего не понимала, но доллары перед ней не давали ей возможности сосредоточиться и попытаться что-либо понять. Я продолжал:
       - Нам нужен Рикки, мы потеряли с ним связь…
Конечно, по всем правилам конспирации она не должна была выдавать какую-либо информацию о своем "хозяине". Но вместе с тем, она знала, что мы с ним из одной "системы" и потом… доллары, доллары… И еще она знала, что в этой ситуации она в случае отказа сотрудничать с нами из этого номера уже не выйдет живой. Я взял её сумочку и положил туда, кроме тех двух, еще одну пачку денег.

Всё это было непонятно, но и заманчиво. Это было выше её сил, и она сказала:
       - Я, правда, ничего не знаю…
Банджи положил на другой конец столика, где он сидел, свой пистолет. Она продолжила:
       - … но мне передали по телефону, что груз уже на месте и его надо срочно забрать,… я должна ждать Рикки здесь в баре.
       - Кто тот мужчина, что сидел с тобой за столиком?
       - Он появился вчера… По-моему он русский из иностранного легиона…
       - Время встречи с Рикки? - спросил её.
       - С шести до десяти часов вечера.
Посмотрел на часы, было десять тридцать.

Продолжение:
http://proza.ru/2008/03/02/432