Глупцы или подлецы переводчики сонета 26 В. Шекспи

А не замахнуться ли нам на Вильяма нашего, Шекспира?

       Цитата из кинофильма «Добро пожаловать или
       Посторонним вход воспрещен»



Сонет 26 написан В.Шекспиром так:

       Lord of my love, to whom in vassalage
       Thy merit hath my duty strongly knit,
       To thee I send this written embassage,
       To witness duty, not to show my wit:
       Duty so great, which wit so poor as mine
       May make seem bare, in wanting words to show it,
       But that I hope some good conceit of thine
       In thy soul's thought, all naked, will bestow it;
       Till whatsoever star that guides my moving
       Points on me graciously with fair aspect
       And puts apparel on my tatter'd loving,
       To show me worthy of thy sweet respect:
       Then may I dare to boast how I do love thee;
       Till then not show my head where thou mayst prove me.

Самое главное в этом сонете заключено в строках 7 и 8:

       But that I hope some good conceit of thine
       In thy soul's thought, all naked, will bestow it;

Обозначенная в заголовке тема этой заметки позволяет особенно не углубляться в филологические нюансы перевода слова «conceit». Читатели вольны сами выбрать то из его значений, которое их более устраивает.
Главное, любой добросовестный человек может обе эти строки перевести только примерно так:

Но я надеюсь на то, что хороший (правильный) образ тебя (твое хорошее-правильное мнение о себе)
В мысль твоей души, совершенно ясным, явным, будет помещен (вложен).

Наверное, поскольку все известные автору «переводы» этого сонета выполнены в одном ключе, можно ограничиться примерами только двух самых известных из них.

       Покорный данник, верный королю,
       Я, движимый почтительной любовью,
       К тебе посольство письменное шлю,
       Лишенное красот и острословья.
       Я не нашел тебя достойных слов.
       Но, если чувства верные оценишь,
       Ты этих бедных и нагих послов
       Своим воображением оденешь.
       А может быть, созвездья, что ведут
       Меня вперед неведомой дорогой,
       Нежданный блеск и славу придадут
       Моей судьбе, безвестной и убогой.
       Тогда любовь я покажу свою,
       А до поры во тьме ее таю.

       С.Маршак



       Любви моей властитель. Твой вассал
       С почтительной покорностью во взгляде
       Тебе посланье это написал
       Не остроумья, преданности ради.
       Так преданность сильна, что разум мой
       Облечь ее в слова не в состоянье.
       Но ты, своей известный добротой,
       Найдешь приют для скудного посланья.
       Пока свой лик ко мне не обратят
       Созвездья, управляющие мною,
       И выткут для любви такой наряд,
       Чтоб мог я быть замеченным тобою.
       Тогда скажу, как я тебя люблю,
       А до того себя не объявлю.

       А.Финкель

Несостоятельность этих переводов представляется очевидной, а поэтому можно сразу перейти к выяснению причин, этой несостоятельности. И вот тут-то, поскольку иных «переводчиков» этого сонета «уж нет, а те далече», приходится основываться только на фактах реальной действительности.
Первой и главной причиной банкротства всех «переводчиков» этого сонета является, безусловно, всех их невежество, по сравнению даже с другими поэтами же.
 Ведь именно поэт, причем соотечественник Шекспира, Ч.Уэллсс указывал: «Мир можно изменить, только изменяя людей». Поэтом был и Ф.Шеллинг, пришедший к выводу: «Дайте человеку сознание того, что он есть, и он быстро станет таким, каким он должен быть; внушите ему в теории уважение к самому себе, и оно быстро осуществится на практике». Поскольку, как отмечал, правда, бывший всего-навсего писателем, Г.Торо: «Определяет судьбу человека то, как он понимает себя».
И оригинал сонета 26 В.Шекспира показывает, что задолго до всех этих авторов В.Шекспир не только понимал то, о чем они говорили, но и знал, решение задачи, о которой эти авторы только говорили, то есть то, какое «сознание, что он есть» и какое «уважение к самому себе» надо вложить в основу мыслей человека.
При этом, естественно, не понимая этого, эти «переводчики» не могли понять и отразить и смысла слов «duty» и «merit» и высказанного в последней строке сонета желания Шекспира, чтобы читатели доискались того, что он прячет в голове, в других его сонетах. А об их непонимании значения, важности, величия этого самого «duty» даже писать противно.
То есть, все «замахивавшиеся» и «замахивающиеся» на переводы сонетов Шекспира люди, не доросшие даже до уровня понимания жизни поэтов девятнадцатого века, по сравнению с Шекспиром, в умственном отношении вообще просто пигмеи. И, замахнувшись на Шекспира, ничего другого они и не могли не продемонстрировать.
Но дело тут еще и в том, что своими «переводами» этого сонета эти пигмеи до своего уровня опустили в глазах читателей самого В.Шекспира. Ведь простодушные читатели их переводов, не имеющие возможности или не способные сверить их переводы с оригиналом, приписывали и даже сейчас приписывают наполняющие эти переводы благоглупости и пустословие не «переводчикам», а самому В.Шекспиру.
То есть, в отношении В.Шекспира, и во время прошлое и тем более в наше-то просвещенное время, когда сказанное в этой заметке должно быть понятно любому образованному человеку, потому что задача, которую решил В.Шекспир, уже встала перед человечеством на практике, совершалась и совершается самая настоящая и откровенная подлость. И не только в отношении В.Шекспира, но и человечества в целом.
Таким образом, при ответе на вынесенный в заголовок вопрос приходится учитывать фактор времени. Соответственно, ответ на этот вопрос будет зависеть от понимания отвечающими на него степени зрелости задачи, о своем решении которой В.Шекспир заявил не только в этом сонете, и о значении решения которой он написал на своем гербе.
И свое такое понимание автор этой заметки уже выразил.