Пока никак не называется

***
Любить иных – тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Борис Пастернак
       
       Студенческие годы невозможно забыть. Они навсегда остаются в памяти, как самое светлое, доброе время, наполненное всевозможными событиями, размышлениями и переживаниями. Здесь закладываются основы любви и дружбы, а жизнь после обучения дается человеку для того, чтобы развить, укоренить и проверить эти понятия. Но азы человекопонимания, фундамент личности закладывается все же там: на лекциях, лестничных площадках общежитий, за чашечкой пива в кафе за углом и даже на даче у друга в нас созревало «я», «мы» и «они»….
Как нам учителя в школе говорили: «Мы учим вас учиться». Помните, да? Пришли в университет и оказалось, что это не продолжение начатого нами на школьной скамье, это «совсем другая история». Вот тут то мы и стали жить поживать да добра наживать. Именно добра, душевного тепла, молодого озорства и удали. Молодость – это такой период в жизни, когда мы дышим полной грудью, когда смотрим во все глаза, когда чувствуем, надеемся, а главное верим. Верим себе, в себя, в людей, в дружбу, любовь. Молодость – это самый насыщенный этап, это миллион дорог, крутые виражи, взлеты и падения….Это то, что внутри, что снаружи, у других, у тебя, у всех нас.
Сколько длится молодость? Ровно столько сколько мы чувствуем себя молодыми? А может она длится до тех пор, пока мы не почувствовали себя старыми? И есть ли грань между этими понятиями? Наверное, есть.
 <…………………………..>

       - Может, не пойдем на первую пару завтра, а Крысь? – подбивала подругу Карина, попивая чаек, удобно устроившись в кресле.
Но Крыся, а точнее Кристина, казалось, не слышала того, что ей говорят. Она сидела на подоконнике, болтая ногами, устремив взгляд куда-то вглубь комнаты.
       - Может, Вы мне ответите, девушка, - не унималась Карина.
 Кристина улыбнулась и перевела взгляд на этого агитатора. И снова ни слова. «Какие яркие волосы… Яркие, как и она сама.… А глазки её – они же самые красивые на свете, только из–за них можно любить тебя всю жизнь… это глаза ребенка: любознательные, живые, взгляд так и скачет с предмета на предмет. Шалунья…» - думала Кристина, рассматривая эту слегка угловатую коротко стриженую барышню, которая прямо в кроссовках взгромоздилась в её кресло и уже гримасничала во всю, дабы вывести подругу из этого оцепенения.
 «Чудачка», - подумала Крыся (так Карина её называла).
 - Так что ты спросила, дорогая моя? – уже вслух произнесла она.
 - Неужели в самом деле… - начала было паясничать Карина, но Кристина быстро её оборвала.
       - Душа моя, либо Вы повторяете свой вопрос немедленно ( хотя я уверенна, ничего толкового Вы спросит не можете), либо я вернусь в свои мысли и прошу больше меня не беспокоить. А Вы, допив чай, потелёпаете к себе в комнату.
- Бессовестная! Ты же знаешь, что я поругалась с соседками и хотела остаться у тебя, - насупившись, сказала Карина, рассматривая своё отражение в кружке с чаем, словно в зеркале, - Я просто предлагаю не пойти на первую пару, чтобы…
- Божечки! И зачем я спросила! – гневно восприняла это предложение Кристина. – И чем же мы займемся?
- Катя с Машкой предлагают собрать всю команду и потренироваться.
- Карин, ты же знаешь, что одной парой это не обойдется, а на втором часе у нас контрольная на остаточные знания.
- Какие, какие знания? – захохотала Карина.
- Остаточные, это когда… - начала было объяснять Кристина, как вдруг раздался дикий вопль.
- Что ты наделала, дура! Надо быть аккуратней с кипятком, - с такими словами Крыся подбежала к хнычущей Карине, которая, смеясь, перелила на себя кружку с чаем.
- Больно! Что делать!
- Снимай одежду. Давай.
И Кристина кинулась раздевать пострадавшую.
 - Больно мне, дура!
       - Терпи, моя хорошая, - пыталась её успокоить Кристина, снимая свитер с этого хрупкого тельца. Она отводила глаза, стараясь не смотреть на… никуда не смотрела. Вот.
Не хотела она видеть то, чем никогда не сможет обладать. А Кристина, уже обнаженная по пояс, бегала перед Кристей и орала:
       - Что делать! Что делать!
Кристина усадила её на кресло и принялась дуть на обожженное место. В голове был сумбур.
       - Прекрати ныть! Нет ничего страшного, ты уже эту кружку полчаса в руках мусолила, ожог не сильный. Волдырей не будет, - успокаивала Кристина рыдающую подругу.
       - И шрама не будет? – с надеждой в голосе спросила Карина.
       - Дура, какой шрам! На языке у тебя будет шрам!
       - Откуда ты знаешь? Ты что врач что ли?
«Какая ж она маленькая. Совсем ребенок. Сидит, плачет, да еще вопросы такие задает….»
       - Прекращай ныть, - уже вслух произнесла Кристина, - вот тебе футболка, она хлопковая, не будет натирать. И ложись-ка ты спать, а я в Интернете посижу.
       - Вот слушаю я тебя и удивляюсь, - немного успокоившись, сказала Карина, натягивая на себя одеяло. – Мы с тобой одногодки, учимся в одной группе, а мне кажется, что ты намного старше меня. Не обижайся, просто такое ощущение, что ты уже все знаешь и умеешь. Серьезная такая…
« Ну не ребенок ли?»
       - Сколько мы уже знакомы? Год и …
       - … и два месяца, - закончила фразу Кристина, пялясь в монитор,
       - Помню-помню, нас тогда вселяли в общежитие, и ты в кабинете у коменданта собрала целый митинг, чтобы у вас в секции сделали ремонт. Ты еще стояла вся в побелке, на тебя потолок обвалился, - уже заливалась смехом «пострадавшая».
       - Солнце моё, если б на меня обвалился потолок, я бы здесь не сидела, - все так же пялясь в монитор, поддерживала беседу Кристина.
       - Не знаю, что там на тебя обрушилось, но видок у тебя был, конечно…
       - Спи уже, не отвлекай, - оборвала насмешки Кристина.
Карина выползла из-под одеяла и подошла к Крысе. Та судорожно начала закрывать окошки, маячащие на мониторе.
       - Чего ты подскочила, - нервозность чувствовалась в её голосе.
       - Не кричи, - отпрянула от неё Карина, - мне показалось, что ты обиделась, и я хотела извиниться. Мне вообще-то непонятно, почему это ты постоянно так злостно реагируешь, если я подхожу к тебе, когда ты в нете? Прямо-таки Джеймс Бонд.
 - Прекрати, - уже более спокойным голосом обратилась Кристина к ней. – Просто не люблю, когда так подкрадываются. Прости меня.
Карина же стояла, насупившись, и по её виду было понятно, что это «прости» её ничуть не успокоило.
«Девочка моя, если б ты только знала. Нет, лишь бы ты только не узнала меня. Скрываюсь. Прячусь от тебя».
- Ну, пойдем спать, - сказала она Карине, поднялась, обняла её и они улеглись. Кристина взобралась на верхнюю полку двухъярусной кровати. Долго потом ворочалась, не могла уснуть, все думала, думала….
       
       ***

       - Крыся, вставай, - взволнованная Карина теребила мирно сопящую соседку.
       - Что случилось? – сквозь сон спросила Кристина.
       - Кто-то стучит в окно. Что делать? Я боюсь!
       - Господи, - встрепенулась Кристя и, спрыгнув с кровати, подскочила к окну.
«Вот ненормальная, ничего не боится!»
       - Что ты там делаешь? – говорила кому-то Кристина, по пояс, высунувшись из окна.
       - Девчонки, помогите, - это звучало почти умоляюще.
       - Ты что, дебил? Влезай скорей, а то рухнешь сейчас на землю. И тут в окне показалось лицо неизвестного молодого человека, который был явно напуган. Крыся подала ему руку, и вот он уже стоял на подоконнике.
       - Миша, - смущенно произнес он.
       - Прыгай на пол, Миша, - саркастично обратилась к нему Кристина. Тут из-за шкафа показалась голова Карины. Крыся оглянулась.
       - А, это вот твоя спасительница. Поблагодари её, если б не она, сидеть бы тебе на карнизе до утра – я бы ни в жизнь не услышала, - зевая, произнесла Кристина, направляясь в секцию с чайником в руке. Вышла Карина закутанная в одеяло, представилась и протянула руку.
       - Михаил, - ответил молодой человек.
       - Миша, ты так напугал меня, если б не Кристина, я б никогда не осмелилась подойти к окну, - щебетала Карина, откровенно глазея на незнакомца. Если учесть, что там действительно было на что посмотреть, то Каринке можно простить этот неприкрытый взгляд. ….
       - В общем, хорошо, что вы тут вместе оказались, а то я смотрю, так и свалился бы с окна четвертого этажа.
 Крыся вернулась с чайником, нарезала бутербродов, и веселая троица до утра, уплетая хлеб с колбасой, вела беседы о жизни. Миша оказался очень интересным молодым человеком. Он учился на курс старше от девчонок, на тот момент у него уже было много публикаций, и, как оказалось, девочки были о нем наслышаны. Легендарная личность посетила их в эту ночь. Карину распирала гордость! Миша тоже увлекался волейболом, и его команда тренировалась после женской сборной, где и числились наши девушки. Карина проявляла неподдельный интерес к человеку, столь неожиданным образом, вошедшему к ним в комнату. А вместе с тем и в их жизнь. Кристине же жутко хотелось спать, но оставлять их вдвоем она не желала, поэтому улыбалась из последних сил, но спать не шла. Уж очень её задевало то внимание, которое оказывала Карина этому нежданному гостю. Ревность, вот как это называется!
       - Знаете, не сочтите за хамство, но можно я у вас переночую, а то назад мне не вариант возвращаться, там Толян с девчонкой, я ж чего и полез, думал домой поеду, а они там, ну…
       - Короче, джигит, твое место на верху, если ты, конечно высоты не боишься, - указала на двухъярусную кровать Кристя. – Всем споки ноки.
       Мишу разместили на втором этаже, а девчонки легли внизу. «Все-таки хорошо, что он постучал, - с такими мыслями засыпала Кристина, обнимая подругу, - а то когда б я так полежала с ней…» А та уже представляла себя в объятьях кавалера, спящего «этажом выше». «Какой же он классный…» - с такими мыслями засыпала Карина, буквально врастая в Кристино тело.
       Естественно, утром никто никуда не пошел. Ни на первую пару, и даже на контрольную по выявлению «остаточных» знаний они не попали. Проснувшись уже в первом часу, ребята обговорили время вечерней тренировки, после чего Миша покинул общежитие. Не через окно, нормально так. Только Крыся закрыла за ним дверь, как подружка накинулась на неё, стала обнимать, целовать. Глаза сияли, она прыгала, махала руками, топала ногами по полу. Была взволнованна.
       - Крыся! Это судьба!!! Я так и представляла себе встречу с любовью! Он такой…. Он такой…. Ой, Крыська! Ой… - щебетала и щебетала Карина.
 «Любовь? А ты что от неё хотела?» - уколола сама себя Кристинка. И каждое притопывание и прихлопывание Карины отзывалось болью в её сердце, сейчас оно больше походило на подушечку для иголок, нежели на человеческий орган.
       - Ну же, скажи, какой он, а то я не могу придумать и слов-то таких.
       - Да не знаю я, какой он. По-моему, самый обычный.
       - Обычный? Ты что, он самый-самый!!!
       - Наверное….
       - Ну… ну… что «наверное», Крысь? говори!
       - Наверное, так оно и есть. Я пойду в душ.
«Наверное, он и ей понравился, - думала Карина, - она так и хотела сказать, что, наверное, он и для меня самый-самый. Да, ситуация непростая. Если Миша выберет её, то я уступлю. Никогда не видела Крыську с парнем, мне кажется, что она и не влюблялась никогда. Не расстроюсь, если выберет её. Может, чуть-чуть… »
Кристина вышла из душа, они позавтракала тире пообедали, все в одном. Собрались на тренировку. Все молча. Без единого словечка. Каждый был погружен в свои мысли.

***
Но все будет не так, как оно быть должно,
Все будет именно так – другого не дано,
И все же, как бы я хотел,
Что бы ты была здесь.
Константин Кинчев, «Старые раны»

Когда девчонки добрели до спортзала, их встретили две команды, дожидающиеся прихода этих двух особ.
 - Наконец-то, объявились! – раздался знакомый голос Катьки, Каринкиной подружки: выскочки и задаваки. Она, расфуфыренная фуфырка, даже на тренировки приходила вся размалеванная и одета соответствующе. Нет, соответствующе макияжу, но никак не тренировке. Кристинку жутко раздражал вид данной особы, при встрече она делала так: «Брррр…» Её передергивало и, пожав плечами, она отходила в сторону и старалась больше на неё не смотреть.
 - Не голоси, мы и так торопились, у нас сегодня такой инцидент произошел, - наигранно громко говорила Карина, поглядывая направо, где стояла команда парней. Она специально себя так вела, чтобы он (Миша) заметил её приход. Было уже достаточно темно, и Карина боялась остаться незамеченной.
       - Здравствуйте, - раздался голос за спиной у девушек.
       - Здрасте, - буркнула Кристина и, смешавшись с толпой парней и девчонок, направилась к входу в спортзал. Карина же улыбалась во все тридцать два.
 Игра прошла «на ура». Девчонки выиграли со счетом 3:1. Все восхищались игрой Кристины. Она покорила всех, забив добрую часть мячей. Но только Кристя знала причину столь мощных и точных ударов. Она одна знала, что это раздражение и ревность сделали свое дело. Именно они направляли её удар, наделяя её руки неведомой силой. Но и разыгравшаяся фантазия тоже внесла вклад в победу над противником, который олицетворялся в голове Кристины лишь с одним именем – Миша. «Миша такой…. Миша растакой…. А вот Миша…. А ты видела, как Миша…», - периодически нашептывала Карина Крысе на ухо во время игры, так что под действием этих слов вместо мяча девушка представляла лицо этого самого Чудо – Миши и была еще резче и точнее. Результат: «Кристина, ты лучшая, ты просто супер… и т.д. и т.п.». Хрен поймешь этих людей, человеку ***во, а они и не заметили. Ох уж эти люди ( в смысле все мы, а не они): одержимые, слепые, тупые.
- Крыська, я с вами не пойду пиццу есть. Меня Мишка пригласил в кино, - с такими словами обратилась Карина к подруге, которая жадно хватала воду ртом, льющуюся из-под душа.
Кристина жутко не любила эти совместные походы в душевую после игры. Приходилось в кабинку заходить по двое, и, конечно, её «напарницей» была Карина. А ну, представьте, каково ей было: отвернется к стенке, быстро намылится, ополоснется и марш из душа. В этот раз пришлось задержаться.
- В кино? – как можно более непринужденно пыталась произнести Кристина. Но голос её дрожал и, сделав четыре запинки в слове «кино», т.е. на каждой букве по одной (попробуйте, ни в жизнь не получится), она буквально влипла в стенку кабинки. Хотелось исчезнуть, просочиться через кафель и оказаться в мужской душевой, чтоб хорошенько двинуть этого «приглашателя».
- Да, да, в кино! Мы пойдем в кино!
 «Дура!» - мелькнуло в голове у Кристины.
- И на какой фильм? – опомнилась она.
- Не знаю, Крысь, не знаю, - с какими-то вздохами, охами, - произнесла Карина.
- Не знаешь? Как так можно? Не понимаю, - не унималась Кристина, - А вдруг это какая-нибудь тупая американская комедия. Ты же их терпеть не можешь.
- Крысь, это же неважно. Не-ВАЖ-НО! Понимаешь?
Кристина глубоко вздохнула и на выдохе произнесла: « Сама ты ничего не по-ни-ма-ешь», - и отодвинув подругу к стенке, она вышла из душа.
Картинки тех событий, которые могли последовать после посещения кинотеатра, мелькали перед глазами Кристины и заставляли их слезиться. Одиноко и противно – хуже состояния не придумаешь. Решила навестить «своих».







***


 Мы рассекаем друг друга мгновенно.
 Нас миллионы, и нам по колено.
 Мы курим при встрече, при встрече жмем руки,
 Мы сушим тела, чтобы были упруги,
 Мы только штанами метем по асфальту,
 Нам юбки - измена, а платья - как спальник.
       Яшка Казанова.

«Своих» в городе можно найти в нескольких местах, как то: «Московский», «Казачок» и всегда есть третье, но оно постоянно меняет свое название и расположение: «69», «Версаль», «Эгоист», к примеру. В теплые времена года сюда добавляются «Книга», «Консерва» и «Яйца», все под открытым небом – площадка возле «Дома книги», консерватории и здания обл. администрации, где стоит памятник – Буденный на коне, а у коня яйца, которые и дали название данному местечку. Постарался скульптор Вучетич над достоинством жеребца. Вроде как, сначала он «усадил» Буденного на кобылу, но ему сказали, что казак никогда на кобыле не сидел, вот и «прилепил» Вучетич ей такое достоинство, что стало оно практически достоянием всего города. Вот и получается, что как возвели памятник в 72-ом, так и пошло: «Встретимся «под яйцами».
Кристина направилась в «Московский», там собирались в основном девушки, геев было немного, да и вели они себя там поскромнее. Располагалось данное заведение в самом центре города. Раньше оно пустовало, клиентов практически не было, вот и потянулись в поисках уединения сюда всякие неформалы, геи и лесбиянки, выжив отсюда «остатки» натуралов. Бар как бар – стремненький, пошарпаный, со скудным убранством и дешевой выпивкой. Следует отметить, что эти черты присущи всем перечисленным заведениям. Никто из владельцев не стремится сделать их чище, уютнее и … приятнее, но оно и правильно, знают же, что все равно придем сюда, а куда же же ж.
 Так вот на сегодня Кристя выбрала себе именно «Московский» - просто посидеть, выпить, покурить. Здесь этого добра пожалуйста! Она поздоровалась со своей любимой Каштанкой, так за глаза называли одну из официанток. Просто когда в зале поднималось «бучево» какое или мелкий скубеж, так она из-за стойки подтявкивала: «Девочки! Девочки! Прекратите! Милицию позову!». А сама и нос не кажет, как та собачонка. А так она была очень и очень даже ничего.
- Давно не было тебя в наших краях, - начала разговор Каштанка, пока готовила «100 на 100» для Кристи.
- И еще б столько не появлялась бы, - вяло ответила ей Кристинка.
- Настроение смотрю не фонтан. С грейпфрутом? – перебиваясь с личного разговора на «профессиональный» продолжала барменша.
- Да, как обычно… я о коктейле, а не о настроении, - улыбнулась Кристина.
- Поняла, поняла….
- А настроение и правда херовое…
- Влюбилась?
- Ну уж не кошелек потеряла.
- Да от тебя всего можно ожидать, - ухмыльнулась Каштанка, протягивая стакан с разведенной соком водкой. – Кстати, а пиджачок не твой? Уже недели две лежит, никто не забирает.
- Ой, и правда мой, а я и не заметила.
- Эх ты, растеряша! Иди уже.
Вот так поговорили, вроде и ни о чем, а на целых пять минут Кристе удалось отвлечься от мелькающих перед глазами картинок. «Да плюс пока со всеми поздороваешься, еще полчаса пройдет», - ловила себя на мысли Кристина. После данной процедуры она приземлилась за столик, где сидели две её старые знакомые.

***


Я не играю в ваши козни
Я не вращаюсь в колесе
Я там где рано или поздно
Однажды будете вы все

Ольга Арефьева, «Тело бритвы».

- Сказочница? – раздался голос за спиной у Кристины.
«Это же мой ник», - первое, что пришло в голову, первая реакция на услышанное.
За столом все попритихли. Кристина заметила, что сидящие устремили свои взгляды на стоящего или стоящую за спиной (по голосу было не разобрать, он или она). Кристина пребывала в каком-то приторможенном состоянии и некоторое время не поворачивала головы, пока не почувствовала прикосновение чьих-то сильных рук. Человек, стоявший за спиной, положил руки на плечи Крысе, что и вывело её из оцепенения и заставило обернуться.
- Мы знакомы? – самое банальное, что можно было спросить, самое простое, что только могло прийти в голову.
- На сайте общались. Верона я. Помнишь?
Кристина приподнялась со своего места, чтобы должным образом поздороваться с человеком, с которым долгое время вела переписку. Перед ней стоял практически мужчина, но знала и общалась она с ним как с женщиной. Он был худощавый, невысокого роста. Лицо было каким-то серым, болезненного такого вида, волосы черные, давно немытые, собраны в хвост на затылке.
«Женщина, мужчина, женщина, мужчина, мужчина, женщина – ничего не могу понять », - думала Кристина. Она оглянулась по сторонам и заметила, что многие косятся в их сторону. Одна из девушек, сидящих за столиком, схватила Кристину за руку. Надо было как-то разрядить обстановку.
- Верона, Вы присядете к нам? – начала Кристина.
Верона засмущалась. Ей было не к лицу это смущение, выглядела она до такой степени глупо, что стало даже жаль её. Что-то такое доброе, наивное отпечаталось на её лице. Было видно, что чувствовала она себя здесь неловко.
- Может лучше пройдемся? - почти заикаясь произнесла Верона. Опустила глаза и указала своей огромной мужской рукой на дверь. Ладонь была настолько большой, что, казалось, её владельцем должен быть человек под два метра ростом и никак не женщина. Люди продолжали глазеть на них. Кристине тоже стало не по себе.
- Пожалуй, пройдемся, - улыбнулась она знакомой незнакомке и почувствовала, как Юлька с ещё большей силой сжала её ладонь.
- Ай, ты чего, - взвизгнула Кристина и выдернула свою руку.
- Не уходи, - промолвила Юлька.
- Юль, ты чего? – и Кристина перевела взгляд на Верону. – Мы очень долго с человеком общаемся, а тут на тебе, встретились.
Кристина заметила, как Верона посмотрела на Юльку. Злой, жесткий такой взгляд этот был.
- Пойдем отсюда.
Верона буквально схватила Крысю за руку. Кристина ошалела от такой настойчивости, послала всем воздушный поцелуй, и они покинули помещение. Не успели они выйти на улицу, как тут же у Крыси зазвонил телефон
- О! Юлька! Чего она прицепилась?
- Да выключи ты его. Не дадут поговорить.
- Извини, я отвечу, что-то тут не так. Алё! Долбаная связь, - выругалась Кристина в ответ на оборвавшийся сигнал. Верона жутко разнервничалась из-за всей этой ситуэйшн. Начала курить. Тут раздался звук принятого SMS: «Он извращенец. Текай от него». От Юльки.
- Наверное, пишут тебе, чтоб ты держалась от меня подальше, что я ненормальная, да? – смотря прямо перед собой, практически не моргая, произнесла Верона. Её голос звучал приглушенно, отрешенно и очень-очень печально. – Ты можешь идти…. Я не обижусь. Я привыкла, что люди сторонятся меня. Даже в этом сраном «Московском», обитатели которого – это видавшие виды особы, и те смотрят на меня с презрением. Нет, я не обижусь. Мы, может, и не должны были встречаться, может и надо было продолжать переписку, наслаждаясь общением. Ну не создана я, видимо, для встреч в «реале», как вы говорите. Что ж, так было, так есть и так…
-Так больше не будет, - оборвала эти пессимистические размышления Кристина. – Ты должна знакомиться с людьми, должна общаться, заводить друзей и знакомых. Это нужно всем нормальным людям. Мы не животные, да и животные, в принципе, тоже сбиваются в стаи, господи, что я мелю…. Я к тому, что нельзя жить обособлено, наверняка, найдется человек, люди, много людей, которые поймут, полюбят тебя и поймут.
-Да, ты хорошо все сказала – «стадо», «стая»…. В том то и дело, что вы – это стадо. В вас развито это стадное чувство сильнее любого инстинкта. Если кто-то из вас «унюхал», что-то не то. Что-то, что он и сам не понимает, он сразу же делится своими впечатлениями с другими. Это не язык слов, жестов…. Это телепатия какая-то. Вы навешиваете ярлыки, живете под придуманными никами, воспринимаете друг друга, как чью-то девушку или чью-то бывшую. Погрязаете, увязаете,… барахтаетесь, ищете. Выходит, что сама или сам по себе ты никто. Человек, в том то и дело, дорогая,- это «дорогая» резануло слух, - не стадное животное, человек - животное, но разумное. Уж он как раз и может все обдумать и продумать, как прожить жизнь свою, и вот и получается, что вечно ищет, кого бы в этом житие-бытие извалять, кому показать свою индивидуальность, кому продемонстрировать себя во всей красе. И когда находится, как это принято называть, эта самая «вторая половина», которая боготворит тебя, которой ты в ответ сыплешь ласки и комплименты, и которая отчасти является твоим отражением, вот тут в вас и разыгрывается любовь.
При слове «любовь» Верона рассмеялась.
 - А любите, вы дорогая себя и опять же, все так живут и стыд и срам тебе, члену стаи, если ты один. «Значит что-то во мне не так» - закрадется к тебе однажды, и ты с большим остервенением начнешь искать кого-то, чтобы отпечататься в нем самому.
- Страшные вещи ты говоришь, Верона, жуткие, я бы сказала…. – Кристина призадумалась. В это время они все брели и брели по ночным улицам города.
- Страшные дела творятся вокруг, Сказочница. Люди творят, а я стараюсь разгрести все это, хоть часть этого. Я призываю людей одуматься, поверить в себя, рассмотреть в себе своё Я, взрастить его и потом пожинать плоды.
- По-моему, самым сочным плодом на этом древе будет – одиночество, но вкусив его, ты обрекаешь себя на смерть. Ядовитыми плодами пичкаешь ты людей.
- Нет, дорогая, если бы все вдруг взяли и признали своё всесокрушимое Я, вот это и был бы прорыв, это бы был апогей искренности и чистоты. Люди бы пусть даже и искали друг друга, но все были б честны. На Западе люди уже близки к этому, а мы – русские, все в кошки-мышки играем. Взять, к примеру, хотя бы то, что они уже выходя замуж или женясь на ком-то, заключают брачные контракты, чем тебе не забота о себе, а мы боимся задеть любимого человека, расстроить его, не дай бог, показать свою продуманность, а то ж и не любовь получается вовсе. А как же без любви….
- Почему, о целях все знают. Кто серьезных отношений ищет, кто пофлиртовать – кому что…
- Неее, дорогая, - протяжно так, вальяжно протянула Верона, - нет, ты опять интернетовскими словечками изъясняешься, это в чате : «Отсосу», «Ищу спонсора», «Дам троим»… Не, я о другом, о глубинном….
- Ладно, землекоп, мой, расскажи подробней о себе, - улыбаясь произнесла Кристина, - что с тобой было, что ты так долго отсиживалась дома? Что за болезнь?
-Хм, «не вынесла душа поэта» ? – оголенный сарказм, желчь, яд…, - что о себе. Я как я. Сидел дома, засел точнее, после того, как такие пигалицы, как ты насрали мне в душу и бросили. Давно это было, молод я был, впечатлителен, теперь бы не позволил, а тогда, пожалуйста – рвите, плюйте, бросайте, топчите своими каблуками… любимые женщины. Она сказала, что влюбилась, в бабу взяла…, пардон, девушку, - очень зло говорила Верона, становилось не по себе от этих слов, - в девушку влюбилась, а тогда ж вообще этого было «низя» делать, не было моды такой, да и вас поменьше было вокруг, это ж сейчас вас развелось, как собак нерезаных…
- Э, ты по аккуратней, мне неприятно это слышать.
- Ладно, дорогая, - опять, как скрип бумаги о стекло, - правда, все скромней было в наши времена, но их запретный плод разрушил всю мою жизнь. Я не молчал, на работе, в институте сказал кому надо, заели, суки…. Сдал с потрохами: осветил их житуху. Ох, и строго же все было – поперли ото всюду. Бежали, хвосты поджав. Не, я предупреждал, или возвращайся, или ****ец, я за ценой не постою…. Она же в ответ: «Хоть режь – люблю», - и Верона залилась раскатистым смехом, жутким, пронизывающим, до дрожи в руках.
- Я, в шоке, как ты мог, ты же сама, ты же сам…. Черт возьми, кто ты? Мужик или баба?
Он словно не слышал и продолжал свой рассказ:
- Когда они уехали, я как раз универ закончил, работать не пошел, деньги были. Не спрашивай откуда, не скажу, - типа пошутил, улыбнулся. Кристина уже испугалась не на шутку, - вот и стал я копаться в себе и в вас, таких как Вы, мадмуазель, - и он повернулся к Крысе: глазки бегают, губы слюнявые какие-то, лицо блестит, кожа пористая, жирная. Так вот задумался я не на шутку, думаю, а как это они так могут? Тут-то и пришла мне мысль, двадцать лет назад она пришла и с тех пор не покидала, и не покинет, укоренилась она, я развил её в целую теорию выстроил. Основы я тебе изложил: Я, любовь- бред, все ищут отражение себя. Вот и вышли вы – лесбияночки у меня самым низшим и лживым звеном.
Я пытался Олесе доказать, что использует её любимая. Ведь вы, как никто другой обманываете свою любовь, вы, как никто другой ищете зеркало себе, но пряча сои истинные желания: пол у вас одинаковый, стрижетесь вы все, как один, голоса, порой, хер отличишь, вот и получается, что растворяете себя в другом. Не, тут и другое, - говорил он уже сбивчиво, жестикулировал, точно мужик, уже сомнений не было, - вы все такие равные, все у вас типа слажено, даже муж и жена называетесь…. Гормоны, операции…. И вот я с вами, благо сейчас не проблема. Я изучил вас, как азбуку в школе, как таблица умножения вы просты, примитивны… Низшее звено…
- Все, я пошла, извини, - Кристина развернулась уходить, но поняла, что забрели они неизвестно куда. Верона дернула её за плечо и повалила на землю. Кристина начала кричать. Но Верона буквально пригвоздила её к земле.
- Ты просто дослушай и съёбуй отсюда. Я тут возиться с тобой не собираюсь. Нет, я хочу тебя убить, потому что ты самая лгунья из всех них. «Душа, любовь, взаимопонимание» - как ты мне вещала. А ты же тоже бросишь её потом, все вы самовыразитесь, а потом бросаете, - Верона рыдала, - Она пришла ко мне через пять лет! Она вернулась…. А Я уже был никем, я уже сидел на этих долбаных таблетках, уже проделал добрую часть операций! Откуда я знал, что она вернётся? Ты знала? – он тормошил Крысю за плечи. Кристина орала в исступлении: «Нет! Нет! Отпусти меня!». Он достал нож и полосонул Крысю по плечу. Вид крови заставил его замешкаться, Крыся воспользовалась этим и принялась бежать. Она кричала, звала на помощь, но никто не откликался, вокруг ни души…. Вероне удалось догнать Крысю, она снова завалила девушку на землю и продолжала орать:
- Вы сучки паршивые, полуёбки, строящие из себя неизвестно что! Вы лжете все, вы бросаете! Используете людей!
- Отпусти, ублюдок! – уже из последних сил кричала Кристина осипшим голосом, силы покидали её.
- Вся ваша жизнь у меня как на ладони, я знаю, чем вы дышите, чем живете! Я из-за вас потерял своё Я, её потерял, - очередная волна истерики нахлынула на этого монстра. Он сел на асфальт, поджал ноги и, уткнувшись в колени, плакал, как ребенок. Кристина медленно поднялась и принялась бежать, что было сил. Изредка она оглядывалась назад, чтобы убедиться, что за ней никто не бежит. Но Верона сидела неподвижно.
Кристина поймала машину, приехала в общагу, в которую после полуночи приходилось пробираться с боем, плести вахтерше про проводы тети на вокзал или аварию на дороге, что более всего подходило для данного случая, потому что кровь на одежде было не скрыть. Так вот, миновав данную преграду, ценою в полтинник, Кристя оказалась в своей комнатенке, где по обыкновению, она прибывала одна. Так получилось, что даже при катастрофической нехватке мест Крыся жила одна. Она промыла рану водой, обработала её йодом, кое-как забинтовала и увалилась спать. Всю ночь провела она в бреду, лицо несчастного монстра мелькало перед глазами, не давало покоя. Милиция, врачи, судья, допрос. Какая-то женщина с линейкой, мерящая длину пореза – сменялись картинками, одна за одной. Кристина просыпалась, снова погружалась в сон, вставала, курила,… думала. «Заявить в милицию? Самой разобраться? Жалко? Противно? Ненависть? Раскаяние?» - этим были заняты её мысли. В последнюю очередь она думала о себе. «Если я проигнорирую этот факт, то этот урод может и на других напасть?» Кристина боялась огласки, если начнется разбирательство, то многим станут известны подробности её жизни. Она боялась, что Карина…. Она боялась, что мама…. Она жутко переживала, что самые дорогие ей люди расстроятся и отвернуться от неё. «Кому доверить? Кому рассказать? Как поступить?» Сон одолел измотанное тело и измученную душу Кристины, она, что называется, отрубилась. Стресс сделал сое дело.
Утром Кристина с трудом восстановила в памяти события вчерашнего дня, раскалывалась башка, не на шутку разболелась рука. Она сразу направилась в больницу, сказала, что забыла дома ключи и пришлось разбить окно, чтобы попасть внутрь, вот и порезалась. Медсестра, которая заменяла врача во время затянувшегося обеденного перерыва (такое бывает) и внимания не обратила на эту изощренную выдумку, а молча перевязала рану, обработав её антисептиком каким-то, сказала, что поболит и перестанет. Весь день Кристя провалялась дома, под вечер спохватилась о своем сотовом, который так и не смогла найти, видно выронила его где-то.
Непроходящее чувство тревоги забирало все силы, Кристины спала, просыпалась. Кто-то стучал, ни один раз, несколько…. Никому не открывала, никого не хотела видеть. На следующее утро она побрела на радио рынок, купила БУшную «моторолку», восстановила симку и уже более ли менее пришла в себя. Скупила вчерашние и сегодняшние выпуски газет, повествующие о жизни города, прочитала их «от корки до корки» и наткнулась на крошечную заметку о том, что вчера утром было найдено тело неизвестной женщины в привокзальном районе, при ней не было никаких документов, личность её не установлена. Женщина покончила с собой, вскрыв вены. Кристина вспомнила, как она перебегала через какие-то пути железнодорожные, а по описанию, приведенному в газете, она узнала в этой женщине Верону.


***
Припадок кончен.
Грусть в опале.
       Сергей Есенин

       Прошло около недели, а мысли о произошедшем не покидали Кристину. Она никому не могла рассказать о случившемся – однозначно никому. Про руку отбрехалась, а всех пристававших с вопросами о плохом настроении посылала «на хер», да так умело, что никто и не обижался. Так получилось, что все уже привыкли к Крыськиной грубоватости и сердиться не было смысла. Карина, честно говоря, не сразу и врубилась, что к чему, что вообще с подругой что-то не так – вся была погружена в мысли о «драгоценном» Мише.
- А Миша собирается в горы, после зимней сессии, - как-то в очередной раз завела разговор о своем кавалере Карина.
- Еще до зимней сессии, как пешком до Таллинна хромой кобыле – телепать и телепать, - подколола Крыся.
- Ой, ну прямо-таки! С тобой вообще стало невозможно разговаривать. Все в штыки воспринимаешь. Ладно, я пошла, - и Карина покинула площадку возле факультета, где они и сидели.
Последние лучики припозднившегося осеннего солнца озаряли это уютное местечко, где всегда было полно молодежи, где можно было покурить, поздороваться со всеми, перекинуться парой-тройкой слов, да и просто отсидеться между парами. Кристина очень любила эту площадку и сегодня почувствовала себя в своей тарелке именно здесь, как-то успокоилась, но это было временное явление, покуда они не касались разговора о Мише. С Каринкиным уходом все как-то потускнело, и Кристя с тяжелым сердцем побрела в общагу.
Дни шли за днями, с Кариной был полный разлад, общения никакого. Кристина потеряла интерес ко всему, что раньше занимало её: учеба, Интернет, походы в зал – на все она забила. Всех сторонилась. Все чаще и чаще она возвращалась в мыслях к тем «азам теории», в которые посвятила её Верона. «Неужели и правда всякая связь основывается на желании поведать о себе другому человеку, поселиться в нем и потом собой же жить? Вечное одиночество. Говорить с самим собой, думать о себе, себя любить, но не быть собой, ведь ты уже не ты, а ты - тот человек, который рядом с тобой».
 Кристина находила примеры из своей жизни, которые служили подтверждением этому: когда муж и жена становятся похожими друг на друга со временем, т.е. они перемешиваются и он не он, и она не она. Вспомнился фильм какого-то русского режиссера, там сцена была, когда главная героиня жалилась своему мужу, что его слишком много стало в её жизни, что она задыхалась от его присутствия в себе…. Выходит, что страсть с этой позиции можно объяснить, как бешеную скорость, с которой стремятся разместиться друг в друге «влюбленные». А заняв свое место скорость сбавляется, и дело сделано. Уже само слово «влюбленные» вызывало ухмылку на устах Кристины, она стала понимать состояние Вероны, она словно почувствовала себя на его месте, не в нем, а вместо него. Тут стоит различать понятия. Все вдруг стало сложным и непонятным.
Родители любят своего ребенка, пытаются передать ему часть своего опыта, поучают его, а с другой стороны так же отпечатываются в нем, а ребенок самое, что ни на есть, податливейшее существо, вот и вырастает он «вылитый папа» или «ну, мама номер два».
Но что-то не состыковывалось в этой теории, что Кристина не могла понять, а голова разболелась не на шутку и копаться в этих тонкостях уже не было сил. Время было позднее, а жутко захотелось на воздух, по балконам она спустилась на задний двор и почувствовала себя в тысячу раз лучше. В это время на заднем дворе собиралось много всяких парочек, кто не успел проникнуть в общагу до двенадцати, просто компаний с гитарами, горланящих песни, под окнами у желающих уснуть, общежительцев. Кто-то высовывался из окон и подпевал, кто ругался, кто по веревочке поднимал полторашки с пивом в свою обитель и благодарил собравшихся за «помощь». Одна девочка кричала: «Сколько вам бутербродов спускать?» Естественно, отвечали: «Все, что есть». Она же в ответ: «Проглоты, а я что буду есть?» Потом сверточек спускался на веревке вниз, где его ловил молодой человек и благодарил «любимую». И никакой тебе теории, и никакой надуманности… «Спасибо, любимая!» - и все, просто и ясно.
Кристине полегчало, она пообщалась с некоторыми из собравшихся и почувствовала себя несказанно лучше. Решила гнать от себя всякие мысли, постараться все забыть и взяться за дело. Когда уже многие стали карабкаться в свои комнатенки и народу поубавилось, Кристина рассмотрела парочку, стоявшую поодаль ото всей основной массы, в них она узнала Мишу с Кариной. Те слились в поцелуе и, казалось, не замечали ничего вокруг. Снова нахлынула на Кристину волна ревности и негодования, захотелось кинуть в них камень, какой-нибудь невесомый, и в то же время удар от которого заставил бы их отвлечься друг от друга. Ничего подобного она, конечно, не сделала, а просто влезла по балконам к себе и усиленно старалась уснуть.
Странный сон она видела всю оставшуюся ночь: и сон и нет. Кристина стоит в свадебном платье в каком-то неизвестном месте. Все вокруг из дерева: деревянные стены, потолки, как избушка какая-то, только абсолютно пустая, лишь деревянный стульчик посреди комнаты, на котором лежала фата. Причем, платье на Кристине было белого цвета, а фата была розовая, словно от наряда другой невесты. Кристина взяла фату, приложила её к своему платью и отличия были очевидны. Она осмотрелась по сторонам, но никого в комнате кроме неё не было. В окно избушки смотрела её мама. Кристина показывала ей жестами, что это не её фата, а мама одобрительна кивала, и говорила: «Надень!» Потом появилось лицо какой-то женщины, она со злостью смотрела на мечущуюся Кристину и спорила с её мамой. Кристина не слышала о чем спорят женщины, только потом увидела, что мама плачет и просит надеть фату, она словно умоляла. Но Кристину останавливало это отличие в цвете, она опять прислонила эту фату и повернулась к окну, показывая, что, мол, не могу, посмотрите на это безобразие.
Женщина ехидно улыбалась, а мама заливалась слезами. Кристине было больно смотреть, как плачет её мама, и она надела на голову розовую фату. Женщина засмеялась, а мама куда-то исчезла. Потом в комнате оказалась Карина. Она поправляла на невесте платье, а за окном уже пили, гуляли, только изредка кто-нибудь подходил к окну и тыкал в стекло пальцем. Потом Карина окинула взглядом наряд невесты, подошла близко-близко и поцеловала её, как должен был целовать жених, но никто из глазеющих в окно будто и не замечал, что это не жених вовсе. Потом Кристина вышла к гостям, стол был накрыт под открытым небом прямо в поле. Но она заметила, что платье её стало черным, а фата превратилась в черную повязку на её голове. Она искала маму среди гостей, но не могла найти, все были пьяные и веселые, даже та женщина, что с мамой спорила, отплясывала, словно в забытье.
Кристина проснулась. Было очень холодно, страшно, её всю трясло. Она сразу же села писать маме письмо. Звонить туда не было возможности, сотового у нее не было, да и городского то же. Они, в принципе, так и общались – посредством писем.
Кроме мамы у Кристины никого не было, она одна воспитывала дочь с семи лет, отец бросил их. Он ездил на заработки в Москву, вахтовым методом работал. Он уезжал на три месяца, потом две недели был дома, так в течение трех лет. Работы в поселке не было, а семью кормить надо было, вот и пошли они на этот шаг. Да, он привозил деньги, планировал забрать маму – это сначала, а потом нашел себе другую женщину. Приезжать перестал, деньги перечислял все реже и реже, а потом и вообще прекратил «спонсирование». Адреса он не оставил, связь с ним была потеряна, а вместе с тем была потеряна мамина молодость и красота. Она стала обзаводиться хозяйством, что б как-то прокормиться им с дочкой, работала то на почте, то в общежитии ПТУ вахтершей была – в общем крутилась, как могла. Быт, разрастающееся хозяйство требовали много сил и здоровья. Мама быстро сдала, старела не по дням, а по часам и из цветущей женщины превращалась в старушку. Когда пришло время прощаться, когда Кристина уезжала учиться, к этому времени она уже была больной женщиной, но не сдавалась ни на минуту. На все Кристинины просьбы оставить это хозяйство и работать тихо, мирно, мать отшучивалась и говорила: «Вот выучу тебя, а там и на покой».
Сначала Кристина писала часто, потом все реже и реже, а после этого сна так заныло сердце, что только об одном молила: «Господи, лишь бы ничего не случилось! Буду писать каждую неделю!»
Еле дождалась восьми утра, чтоб бросить письмо, потом прозвонила в школу, там работала мамина двоюродная сестра, директором была, расспросила, все ли в порядке с мамой и, убедившись, что все хорошо, Кристина решила завязывать с этой «депрессухой» и … помириться с Кариной.





***
       
       Время –
       ты ценитель всех миров,
       смотришь в нас
       с высоты седых веков.
       С. Сурганова

Время бежит, ускользает, рассыпается на осколки дней, часов, минут. Людям никогда не успеть за ним, а календари и часы служат нам прямым тому доказательством. Когда, очухавшись к концу недели, ты вдруг спохватишься и спросишь у рядом сидящего: «А какое сегодня число?» Он озадаченно посмотрит, извлечет мобилу из кармана и, например: «Ого, двадцатое…». И тут козырное: «Совсем счет времени потерял! Только ж первое было». «Да, брат, подзавис ты». Забываем, забываем, товарищи, и день недели порой, и число…. Но Стражи Времени, его, так сказать телохранители, всегда с «радостью» нам напомнят о чьем-то дне рождения, о грядущем празднике или о наступающей на пятки сессии.
- Сессия, - вздыхала заваленная конспектами Каринка, удобно разместившись на кровати у Крыси.
- Ты уже десятый раз за последние пару минут это произносишь, учи, давай!
- Ну, Крысь, пойдем, покурим! – хныкала Крина.
- Не, давай-ка ты пойдешь к себе, отвлекаешь, просто жуть.
- Ладно…. И все же я не пойму, зачем журналисту логика? Тем более, что бытует мнение, что женская логика это миф…. Но если нет женской логики, пусть и сдают её мужчины, - размышляла Карина о предстоящем экзамене.
- Вот завтра и посмотрим, у кого она есть, а у кого она is absent.
- Если я не сдам, это не значит, что она отсутствует, или как ты говоришь – «is absent», просто я не учила….
- Ну, конечно же нет, моя дорогая, логичная моя, последовательная в мыслях и действиях, - Кристина уже покатывалась со смеху.
- Прекрати!!! – завиризжала Карина, и в Крысю полетели подушки, карандаши, книги и все, что попадалось под руку.
Девчонки смеялись, прыгали по комнате, шпуляя друг в друга всякую мелочевку. Словно дети забавлялись они. Остановил это безудержное веселье настойчивый стук в дверь. Девочки притихли, переглянулись.
- Да! – заорали они в один голос и снова рассмеялись.
- Весело у вас тут, я посмотрю, - Кристина сразу узнала Катькин голос, ну, та, что вечно «на мармулях».
 – Можно?
Кристина рванула к двери, от которой они с Каринкой были огорожены шкафом.
- Чего тебе?
- Чего мы такие злые, я что помешала, - и ехидная улыбка нарисовалась на Катькином размалеванном лице, оголив её лошадиные зубы.
- Говори, что хотела, - сдержанно, с намеком на грубость, отчеканила Крыся. Тут вырисовалась Карина и повисла на Крысю.
- Катька, что случилось? – включилась она в разговор.
- Да у вас тут прямо-таки страсти-мордасти, - улыбнулась она и потянулась поцеловать Карину. - Может правда, что говорят о вас.
- Что говорят? – недоумевала Карина.
Катька с ухмылкой посмотрела на Кристину:
- Ну, что вы, типа, сестренки, - закатилась она истерическим смехом.
- Вот дура,- словно оплеуху отвесила, сказала Кристина, и пошла на кровать. – Говори, зачем пришла и проваливай.
- Я вообще не к тебе пришла, о чем мне разговаривать с такими как ты.
- Карин, выведи сою подружайку отсюда, пока я не разукрасила её лицо на свой манер.
Каринке было неловко, она нацепила тапки и указала на дверь.
- Кать, ну зачем ты так. Пришла к ней в комнату, еще грубишь, - разговаривали они уже в секции.
- Да я тебя искала. Зашла к тебе - сказали, что ты тут, я звонила - телефон выключен. Так бы я ни в жизнь не зашла, да и маман уже звонила, надо домой ехать.
- Так, а что случилось?
- У нас же сегодня собрание в деканате было… Ой, давай выйдем в коридор, тут запах такой отвратительный, - с откровенной брезгливостью произнесла Катя.
- Пойдем в коридор.
- Так вот, там конкурс намечается, наша Симоняниха все пронюхала, нужно типа сценки что-то написать, на английском, по ролям расписанную, знаков тысячи на четыре – шесть. Дело в том, что это все надо сделать к концу недели, в понедельник их отправляют в Москву, там какое-то жюри. Они оцениваю работы и второй тур, ну или какой там, проводится у них в МГУ. На три дня разбит конкурс: первый – надо провести экскурсию по городу, не по Москве, конечно, а по придуманному…
- Это что, еще и город надо придумать?
- Так в этом и фишка. Второй – имитация семейной жизни, одного дня из жизни семьи. Составляют семьи, моделируют: мама, папа, дети и вы разыгрываете ситуацию, все на английском, разумеется.
- Ясно….
- Что-то ты не воодушевилась, да?
- Да сессия, потом мы же в Домбай едем с Мишкой.
- Дура, да Мишка первый, кто ухватился за эту идею. Он же тоже там был, глаза загорелись, как одержимый. Это же такой шанс заявить о себе, как-то проявиться. Даже пусть и места не займешь первого, так Симоняниха оценит, может, вспомнит потом.
- Ага, припомнит.
- Не знаю, смотри сама. И подружайке скажи. Просто нам сказали передать всем по возможности, объявление то повесят, но в сессию кто ж на них смотрит на эти объявления. Ладно, я побежала.
- Спасибо. Пока, - они расцеловались и Катька семенящей походкой удалилась из общаги.
Каринка поведала обо всем этом Крысе, та очень скептически отнеслась ко всему услышанному. Ей на каникулах надо ехать к маме, тут бы сессию поскорей сдать, какая уж поездка, да и вообще.
- Крысь, да кроме тебя с этим заданием мало кто справится. Ты должна. Английский же твой «конек», - подначивала Карина подругу.
- Да ну, бред, давай учиться.
- Давай….

***
Кто может сказать, когда умолкает плоть и начинает говорить душа? Как поверхностны и произвольны авторитетные утверждения психологов! И при всем при этом – как трудно решить, которая из школ ближе к истине! Действительно ли душа человека – лишь тень, заключенная в греховную оболочку? Или, как полагал Джордано Бруно, тело заключено в духе? Расставание души с телом – такая же непостижимая загадка как их слияние.
Оскар Уальд, «Портрет Дориана Грея».

Экзамен девчонки сдавали в разное время. Удалось увидеться только вечером. За чашкой чая они обсуждали события прошедшего дня.
- Почему «три»? – интересовалась Кристина отметкой Карины.
- Да он мудак, завалил меня….
- А, обычная история, ты все написала, а он и слушать не захотел, да?
- Ой, не веришь, не надо, - обиделась на издевку Карина.
- Рассказывай, я слушаю, - уплетая булку с маслом, не отступала Кристина.
- Тебе легко говорить – отличнице, комсомолке и просто красавице, - пробормотала Каринка, отодвигая чашку с чаем. – А Мишка мой уселся за написание долбаного сценария, или как там его…. Весь в делах, карьерист херов. «Горы, горы…. Мы с тобой», - перекривляла любимого обиженная невеста.
- Все правильно, это шанс, потерпи чуток, - неожиданно для себя начала оправдывать своего врага номер один Кристина.
- Ага, а я как, дура буду сидеть дома. Родители сваливают в Швейцарию на лыжах кататься, сестра у парня в Москве будет, а я…
- Да ладно тебе, я тоже поеду домой и ничего?
Карина прикусила язык, она знала, как тяжело Кристине, что не находись её мама там одна, она обязательно бы приняла участие в конкурсе и уж сто процентов победила бы в нем.
- Что-нибудь придумаем, да? – с явной долей неуверенности проговорила «троечница», как теперь называла её Кристина.
- Ладненько, я спать, - зевая произнесла Карина.
- Останешься?
- А можно?
«Даже нужно».
- Конечно, можно. Но только сегодня.
 Вся неделя прошла в зубрежке конспектов, сборах денег на «могар» преподу и поисках смысла жизни, ну, в сессию всегда так бывает. «Горе от ума», что называется: думаешь над каким-нибудь автором, чьим-то изречением, ломаешь голову примеряешь к своей ситуации, копаешься, ищешь какие-то сходства или наоборот, доказывая нелепость чьей-нибудь гипотезы, опять-таки ворошишь события своего прошлого. Вот и намечается «кризис личности».
- Завтра суббота? – спросила ни с того ни с сего Карина.
- Да, экзамен в воскресенье.
- Что экзамен, завтра эти мудаки свои эссе сдавать будут. Блин, а я так ничего и не родила, когда тут успеешь. Придумали, в сессию конкурс устраивать, - негодовала Карина.
Кристина полезла в ящик стола и извлекла оттуда дискету.
- На, прочтешь у себя.
- Что это?
- Дискета, дура.
- Вижу, что не коробка конфет, хотя было бы классно – шоколадненьких. Ммм…
- Думаю, это тебе понравится больше. Здесь, типа, сценка.
- Ты что? Сдурела? Я не возьму.
- Возьми, что ты артачишься. Ты почитай сначала, а потом решай, брать или не брать. Оке?
- Крысь, это плагиат!
- Нет, милая, плагиат – это несколько иное, а это подарок. Ты почитай, может бредом покажется. Еще относить не захочешь, держи, дурашка!
- Крысь, спасибо, - кинулась на шею к подруге Карина. – А как же ты?
- Да что я. Мне не светит, ну, это шутка, а на самом деле, придумка настолько хреновая, что мне самой стыдно с ней выставляться, - Кристина треснула Каринку дискетой по башке и пошла купаться.
Находясь в душе, пред глазами Кристины стоял образ этой милой барышни только что висевшей у нее на шее. Все внутри сжималось от одного воспоминания о ней. До сих пор она чувствовала как своим носиком она уткнулась ей в плечо, как дышала, как её черные коротенькие волосенки коснулись шеи. Взгляд её карих глаз заставлял отворачиваться, иначе все содержимое души поднималось, рвалось наружу и готово было выплеснуться единым словом – «люблю». А нельзя. Вот и смотришь в пол, бежишь купаться….
Кристина застала Карину уткнувшейся в монитор, встала за спиной и тоже начала читать:

« Тс-с-с…
 (Голос за кадром: « В то время, как мы едим, спим, работаем, отдыхаем, говорим по телефону или молча смотрим сквозь запотевшее окно маршрутки, они постоянно спорят. Им трудно…. Им невозможно ужиться вместе. Когда же они расстаются – наступает смерть». Двое сидят на сцене спиной к спине. На глазах повязки. Свет попеременно направляется на говорящего, в то время, как второй сидит в тени.
Д: Я страдаю…
П: Что ты можешь знать о страдании. Всю жизнь живешь в оболочке, которую я тебе предоставляю. А вот я принимаю все удары судьбы на себя.
Д: Что за вздор! Всякая рана на тебе, Плоть, затягивается куда быстрее нежели любое моё душевное переживание!
П: Душа! Ты слепа! Ты глуха! Ты лишена возможности прикосновения! Это мои глаза дают тебе возможность видеть окружающий мир и радоваться ему. Именно мои уши позволяют слышать пение птиц, шелест листьев, журчание рек… Благодаря МОИМ рукам ты имеешь представление о том, что тебя окружает: твердый это предмет, мягкий, горячий он или холодный….
Д: Это так, ты правильно все говоришь. Но благодаря мне ты радуешься увиденному или услышанному тобой. Да и подумай, как часто ты смотришь на закат солнца, даже если и смотришь, то не видишь…. Когда ты в последний раз прислушивалась к детским голосам или занимала свои руки полезной работой? Зачастую, ты пялишься в экран монитора или телевизор, барабанные перепонки напрягаются до предела от городского шума, а пальцы твои постоянно сжимают сигарету или чью-то грудь. Вот это ты называешь оболочкой? Это защита по-твоему?
П: Но я могу любить!
Д: Ты наслаждаешься. Это плотские утехи ты путаешь с любовью. Вот я люблю! Искренне, чисто, нежно! Я дарю тебе крылья, я просветляю твой ум. Во мне зарождается это доброе чувство. Во мне оно развивается и живет.
П: Да уж… Пресвятая Дева Мария! (С ухмылкой. Ехидно.) Любовь в тебе может прожить сколь угодно долго, и если я не дотронусь, если не поцелую, не проведу рукой по волосам…. То… То ты со своей любовью сожрете меня! (Переходя на крик.)
Д: Низменные вещи тебя занимают. (Обреченно)
П: Не хочу больше страдать от твоих высоких чувств! (Дерзко)
Д: Так что, живем порознь?
П: Ты сама по себе, я сама по себе….
Типа кровати, кушетка, чуть приподнятая, под углом установленная. Лежат двое. В белых п. Руки на груди. Глаза завязаны. Та же игра света.
П: Я умираю.
Д: Что скажешь на прощанье?
П: Я сожалею, что между нами произошел разлад. С тех пор я имела в своей жизни лишь голый секс, много пустых глаз, неласковых рук, ненужных тел.
Д: Я тоже сожалею, боль и страдания сопровождали меня с того момента. Я жаждала, я стремилась к ней одной…. Помнишь, ту добрую, милую, озорную девчонку из соседнего подъезда?
П: Ту с которой нас отец застукал, когда мы целовались?
Д: Точно, точно она. Думала я, что получится любить без этих твоих «штучек», но нет. Мучительно. Больно и не до конца. Всю жизнь её одну любила. Каждый раз, ложась с тобой в чужую постель, я летела назад, в детство, юность, к ней…. Единственной, первой, настоящей!
П: Все-то ты помнишь, конечно, мы не только целовались. (С ухмылкой и сожалением)
Д: Искренне, робко, наивно….
П: Страстно, тепло, ласково….
(Пауза.)
Д: Прожили мы с тобой долгую жизнь.
П: В ссоре прожили.
Д: Не чувствуя.
П: Не понимая.
Д: А я ведь ни разу тебя не видела.
П: Так посмотри.
Д: Боюсь.
П: Я выдыхаю тебя, смотри.
Душа встает, подходит сзади снимает с себя повязку, с Плоти снимает, чьи глаза уже закрыты.
Д: Назад пути нет. Аминь.
(Уходит)».
- Это, в принципе тебе не нужно, в другой папке на английском.
- Я не могу это отнести, - сказала Карина, поднявшись со своего места.
- Не поняла?
- Не то, что бы мне не понравилось, нет. Но это как-то слишком откровенно что ли, не знаю. Так искренне. Думаю не оценят.
- Значит не понравилось, - вздохнула Кристя.
- Нет, дурочка, я о тебе забочусь. Это твое, а я как будто чужое нижнее белье надеваю. Понимаешь?
- Не-а. Сделай это ради меня, пожалуйста. У меня нет возможности поучаствовать в конкурсе, а было бы просто интересно узнать свои силы. Ну, соглашайся, - теребила несговорчивую подругу Кристя.
Всю ночь девчонки учились, пили кофе и курили. Утром Карина мотнулась на факультет, отдать «свое» творение. Кристина дрыхла непробудным сном все это время.

***

Вечером девушки встретились и отправились в универсам за продуктами, по дороге Кристина буквально пытала Каринку о судьбе произведения. Та неохотно кололась.
- Симоняниха сразу поняла, что это не мое. Она подозвала меня и сказала: «Передайте Прямициной, что за такие штучки можно и с факультета вылететь».
- Да ты, что? Так и сказала, вот Маргарита Сергеевна, во дает! – заливалась смехом Кристина. – Ты не принимай близко к сердцу, она просто таким образом заявила: «Вы меня не обманете, я же вас, паршивки, насквозь вижу!» Вот и все, что она хотела сказать.
- Ну, знаешь ли, все равно неприятно, я как голая перед ней стояла.
- Это она умеет. Кто еще что сказал?
- Мишка почитал, ему понравилось …. Катьке так себе, она прикольно написала, типа исторического очерка, там все перемешено, правители трех держав из разных времен, что-то такое. Классно получилось.
- Будь уверена, отвалила кому деньжат, вот и получилось.
- Зря ты так, она хоть и цыпочка на цырлах, но не глупая.
- Ладно, извини.
- Так вот, отправляли всего десять работ из сорока двух.
- Что-то мало написали….
- Да сессия ж, все забили.
- Ну-ну, и что?
- Короче, некоторые зачитывали свои творения.
- А ты?
- Бог с тобой, я слинять поскорей хотела. И слова вымолвить не могла, тем более, что Симоняниха сразу накинулась: «Прямицыну сюда! Где эта девчонка? Где эта нахалка?» Когда я сказала, что тебя не будет, она выхватила листы и дискету у меня из рук и пробежала глазами по тексту. «Так вот же она…», - это она мне на ухо говорит. Потом отвела в сторону и началось. Я старалась объяснить все, не знаю, поняла или нет.
- Ладно, это ерунда, скажи, взяли?
- Да, взяли, но она сказала, что о написанном серьезно с тобой поговорит. И оформление она подправила, что-то не так было.
- Очень интересно! Ну, что, поздравляю, ждем ответа! А ты и не рада вовсе, я смотрю.
- Ты знаешь почему. И Мишкино взяли, и Катькино творения, потом, эту, соседку твою, Кузнецову, отметили, а так не знаю остальных.
- Ладно, будем ждать. Пойдем быстрее, а то я уже окочурилась.
- Сегодня ночью можно гадать, давай попробуем? – предложила Карина.
- Ерунда, побежали!
Девчонки взялись за руки и побежали, скользя подошвами по льду. Веселые, беззаботные, счастливые.
К полуночи Кристинина комната походила на убежище ведьм. Карина уставила её свечками и всякими ароматическими палочками, благовоний был такой переизбыток, что нечем было дышать. В вареники, купленные в универсаме, она запихала всякие записочки и всех предупреждала, быть предельно осторожными. Все – это Миша, Катя, Карина, Кузнецова и, естественно, Кристя. В честь праздника она не подняла бунт против Катьки и Мих-Миха (так с издевкой называла Кристина Михаила Михайловича).
- Ну приступим, девочки и мальчики, - командовала Карина, ставя на стол тарелку с варениками. На Каринке в этот день были черненькие штанишки, свитерок, а-ля глубокое декольте, пуховый, как сеточкой связан, розовенький такой. Шейка её длинненькая, тоненькая изящно выныривала из этого откровенного выреза. На голове был беспорядок, но она знала, что ей это к лицу, поэтому никогда не стремилась как-то прилизать, пригладить волосы, наоборот, могла по полчаса вздыбливать их, лакировать, и этакий сорванец получался, но очень милый и утонченный. На длинных, прямых пальцах, как у пианистки, всегда красовались различные колечки – тоненькие и чаще всего серебряные. Сегодня же Кристина заметила кольцо, которого раньше не видела:
- Что, новенькое? – поинтересовалась Кристина у подруги, пока они варили кофе на кухне.
- Мишка подарил. Мне не нравится, честно говоря, но обидится же, если не буду носить.
- Так это прям помолвка какая-то получается.
- Ой, Крысь, подарил и подарил!
- О чем вы тут сплетничаете? – появилась в дверях Катька. Размалеванная, юбка по самые не хочу, кофтенка еле прикрывающая пупок и тонюсенькие капроновые колготочки на ногах, и все это при морозе в минус 20. Она вынула тонюсенькую сигарету и испачкав её наполовину в губной помаде принялась курить, ну светская львица (или желающая таковой слыть).
- Кристинка кольцо увидела, что Мишка подарил.
- А ну, покеж! – чуть не проглотила сигарету Катька. – Бля! Да оно же кучу денег стоит! С брюликом, вау.
Каринка засмеялась.
- А я и не заметила, кольцо и кольцо. Что правда бриллиант?
- Дура, здесь сразу видно!
- Крысь, ты заметила? – обратилась Каринка к уставившейся в окно подруге.
- Не-а, - отрешенно ответила та.
- И я….
- Не, девчонки, ну вы даёте, брюлик не отличить это ж вообще.
- Ладно, бриллиантовые мои, пойдемте на кофе гадать да вареники лопать. Уже почти двенадцать.
В честь праздника учебники были отложены в ящик стола, правда не самый дальний, потому что завтра предстояла новая «схватка» с конспектами, теориями и всевозможными научными и не очень воззрениями. А сегодня – гуляй студент! Миша принес бутылку вина и, разлив содержимое по кружкам, произнес тост:
- Сегодня у нас двойной праздник – Старый новый год и начало конкурса, так сказать наша первая возможность проявить себя. Все мы, ну почти все, - многозначительно посмотрел он на Кристину, - сдали свои, так сказать, творения и теперь ждем результатов. Так вот, всем желаю победы.
- Это ты загнул, победит сильнейший, - встряла Катька.
- Загнул или не загнул, а искренне желаю, что бы все извлекли из этого мероприятия пользу. За вас, за нас, за слово!
- Выпьем, - поддержала Карина, которая во время всего тоста сидела потупив взгляд, очень мучалась она оттого, что столь обманным путем попала в число «избранных».
- Все, давайте пить кофе, есть вареники, начнем, так сказать, испытывать судьбу, - заговорила Светка Кузнецова. Светка девушка колоритная, такая взбитенькая девица, очень простая, веселая, немного болтливая, но Кристя очень любила её за непосредственность и искренность. Светкина прямота также была одним из её достоинств, с Катькой они цапались часто, но сегодня все проходило гладко. Все мило беседовали, разглядывали узоры на стенках кружек, использовав все свое воображение.
- Ой, посмотрите! У меня сердце нарисовалось и знак доллара, - завиризжала Катька, тыкая под нос Карине свою кружку.
- О, Катюха, отхватишь себе богатого кавалера, - подшучивала Светка.
- Да, я была бы не прочь. Я считаю, что мужчина должен быть богат. Что здесь такого.
- «Такого» - ничего, продуманная ты у нас – это да, - язвила Кузнецова.
- А у меня два человека соприкоснулись лбами, видишь? – обратилась Карина к Мише, - смотри, они и носами примкнули друг к другу, в профиль, видишь?
- Ага, это мы с тобой, смотрим друг на друга, вот так, - и Мишка повернулся лицом к Карине и воспроизвел увиденное.
Светка же взяла Каринкину чашку и засмеялась.
- Только вы патлатые какие-то, смотри Крысь. Видишь волосы будто длинные.
- Точно. А у меня деревья какие-то, ничего интересного, - пялилась уже в свою кружку Кристина.
- А ну-ка, дай мне, - протянула свои ручонки с наращенными ногтями Катька.
Глазела, глазела и что-то усмотрела.
- Может это человек с указкой. Не? Не похоже? – показывала она на пересекающиеся линии.
- В принципе похоже, но что это значит? – спросила Кристина.
- Да кто его знает, потом прояснится. Свет, а у тебя чего?
- Бред какой-то, каракули, да завитушки какие-то.
- Может дорога в Москву? – поинтересовался Миша.
- А у тебя, карьерист, одни мысли в голове. Ты вон обнимаешь Карину и обнимай себе дальше, - прикалывалась Светка.
Вареники «гадалки» слопали за пять минут, Мишка даже умудрился пару записок проглотить.
- Ничего, скорее сбудется, - подшутила Катька.
До утра они пускали кораблик в тазике, по стенкам которого были развешаны бумажки с надписями: радость, счастье, горе и все такое. Жгли бумагу на блюдце и по тени определяли свое будущее, лили воск в воду, в общем, забавлялись, как могли. На утро никто уже и не помнил особо, что кому привиделось, но главное, что они все хорошо провели время.



***
Я думаю, в жизни есть три фактора: талант, удача, труд. Можно добиться успеха, обладая двумя из них. Труда и удачи может быть достаточно, если нет таланта. Талант плюс удача позволяют обойтись без труда. Но в идеале лучше иметь все три.
Бернард Вебер, «Империя ангелов», стр. 259


Сессия подходила к концу. Последний экзамен был не за горами, все возлагали на него большие надежды: кто в надежде на пятерку – для отличной зачетки, кому и четверочки достаточно, лишь бы «стипуху» платили, а некоторым и тройки захудалой хватит – «уже бы закрыть её, проклятую, и не мучатся». Всему суждено сбыться. К тому же в преддверии этого экзамена должны были прийти результаты из Москвы, поэтому все ждали начала недели с нетерпением. День, другой и вот он понедельник настал, предстал во всей красе.
- Что же мои дорогие, - начала собрание Маргарита Сергеевна Симонян, зам. декана по учебной части, да и по всем остальным, честно говоря тоже. Очень активная женщина, пробивная, честная и очень умная и в жизненном плане и так. – Сейчас мне предстоит объявить три имени: два победителя и одно… и одно от себя, - грозно она посмотрела на Кристину, которая по просьбе Карины присутствовала сегодня на собрании.
- Попрошу выйти Самойленко Карину Вячеславовну и.
Карина побледнела, глаза наполнились слезами. Она посмотрела на Кристину, та тоже была озадачена.
- Мы встряли. Это позор, - шептала Карина.
- Дура, успокойся, - так же тихо говорила Кристина, беря Каринку за руку, и буквально потащила её на кафедру. Все оглядывались на них, Симоняниха подгоняла – скорей, скорей.
Пока они шли к кафедре Кристина буквально впилась взглядом в глаза профессора, будто говоря ей: «Вы не посмеете!»
- Хочу начать с того, что хочу наказать одну из этих студенток, - Карина вздрогнула при этих словах, - чтоб другим не повадно было.
Все буквально ошалели. Не было такого человека, кто не знал бы о том, как хорошо Симонян относится к Кристине. Она приметила её еще на первом курсе и всячески продвигала. Кристина была известной личностью. Весь факультет был наслышан о её достижениях и дело тут не в том, что у неё была такая «крыша», нет, многие из преподавателей пророчили ей карьеру журналистки, видели в ней талант. Студенты уважали Кристинку, она много делала для факультета.
- Позвольте мне оправдаться, - начала Кристина, опережая нападение куратора.
- Нет, мне, - вступилась Карина.
- Успокойтесь, девочки. Вы, смотрю, как львицы готовы биться друг за друга. – Но это вы оставьте для других ситуаций.
Кристина хорошо знала Маргариту Сергеевну, сейчас она играла, в этом Кристина не сомневалась. Но Кристя боялась, что реакцией на такой обман, на липовое произведение Карины, могла быть всякая разная. Очень честной была эта женщина, но было непонятно, если она уже тогда знала, что написала это Кристина, то почему сразу не зарубила? Было не разобрать, к чему она клонит, что за игру затеяла, оставалось лишь подыгрывать.
- Так вот, не буду вас томить, - обратилась Маргарита Сергеевна к аудитории, - у второкурсников и у студентов четвертого курса, если я не ошибаюсь, сегодня еще экзамен, поэтому все скажу быстро.
Кристина уже заливалась слезами, искала в толпе Мишку, который, как и все остальные не понимал что происходит, а лишь сидел и слушал, наблюдал за происходящим. Встретившись глазами со взглядом Карины, он показал сомкнутые ладони, типа, держись!
- В общем, к Самойленко претензий нет, она стопроцентный победитель конкурса, поздравляю, - и она пожала руку Карине, в аудитории раздались аплодисменты. Карина опешила, не могла ничего сказать, Кристина кинулась её обнимать, сама чуть не ревела. Но было не понять, что задумала Симоняниха, как пошла она на эту авантюру и что же последует за этим поздравлением.
Когда аплодисменты успокоились Маргарита Сергеевна продолжила.
- Но я не могу отдать победу этой студентке, - волна негодования пробежала по рядам.
- Вы не имеете права, - начала переходить на крик Кристина, Карина сдерживала её, постоянно одергивала, а та уже вплотную подошла к преподавателю, словно была с ней на равных.
- Так, успокойтесь, студентка Прямицына, - в упор смотрела на неё Маргарита Сергеевна. Что-то было в её взгляде такое, что Кристина расшифровала, как «я вам покажу, бессовестные», но в то же время…. Кристина заткнулась и собралась уходить.
- Куда Вы. Останьтесь. Я же именно вас и собиралась наказать. Так! Успокойтесь! Прекратите шуметь! – пыталась перекричать взбунтовавшийся народ женщина. – Я продолжу собрание! Победу не могу отдать Самойленко по той простой причине, что победителя у нас должно быть два, понимаете? – она улыбнулась, посмотрела на девочек, те пока не реагировали.
- Маргарита Сергеевна, к чему это цирк! Давайте имя второго! – раздался голос из аудитории.
- Не перебивайте. В письме была фамилия Самойленко, как я сказала стопроцентной победительницы, неоспоримой, - по слогам произнесла она и буквально впилась взглядом в Кристину. И фамилии Макаровой и Филатова. Так вот, в наказание за то, что студентка Прямицына проигнорировала сиё мероприятие, - снова по слогам и снова с подколкой, - и не приняла участие в конкурсе, не предоставила ни одного произведения, хотя могла снабдить парочкой, как минимум, каждого из здесь сидящих. Правда, Кристина? Господа, я не оскорбляю вас, а несколько утрирую.
Та пожала плечами и не могла вымолвить ни слова.
- Что ты молчишь? Ладно, это мы лично с тобой обсудим. А наказание мое таково, что Вы, студентка Прямицына, - наигранно официально обратилась она к Кристине, – должны выбрать победителя. Вот произведения для ознакомления, ими и оперируйте в выборе победителя, все-таки постарайтесь убрать свои личные воззрения и судите по написанному.
В зале все шумели.
- Провокация!
- Несправедливо!
Кристина была в растерянности, она попросила время до завтра. Ей не отказали. Дело в том что под фамилиями конкурсантов скрываются известные читателю Катька и Мишка, это осложняло ситуацию.
- После собрания ко мне, поганка, - прошептала Маргарита Сергеевна и, хлопнув по заднице свою любимицу, направилась к выходу.
- Подождите! Не расходитесь! Я хочу кое-что сказать! – судорожно говорила Кристина. – Я сейчас сделаю ксерокопии этих миниатюрок и положу у выхода, вы все, когда будете уходить возьмете по экземпляру, а завтра в это же время мы проведем голосование. Думаю так будет правильнее.
Маргарита Сергеевна все это слушала, а потом как закричит: «Прямицына! В деканат!» Перекричала толпу из ста человек эта «женщина в возрасте».
Разговор был очень долгим, душевным, можно сказать, и ревели, и смеялись, даже покрикивали изредка друг на друга: Кристина осторожно, а та не стесняясь.
- Это медвежья услуга, Кристиночка. Теперь ей ехать, три дня конкурса. Я не знаю…. Каринка девчонка толковая, но все же. Я, честно говоря, не думала что этот твой «разговор со счастьем»…
- Какой разговор?
- Это я для себя диалог так обозвала. Не думала, что это пройдет. Ты способна на большее, а это так, фитюлька, - кинула она перед Кристиной листы со сценкой.
- Я бы все равно никуда не поехала, а так хоть знаю, на что способна, - почти обиженно говорила Кристина.
- Сегодня ты увидела, на что способна я. Испугались, бессовестные. Вы кого думали провести. Кто ж так делает. Я же тебя, как говорится, наизусть выучила, хотя понимаю сейчас, что ошиблась в тебе.
Кристина разревелась, она потеряла доверие человека, которого уважала, который уважал её.
- Это ошибка. Я не думала, что вас так это заденет. Не серьезно отнеслась ко всему этому.
- Очень несерьезно. И что это за порнографию вы стали писать, девушка? Почитай вот Катерина, что написала, Миша замечательно обставил все, а ты …. Черт знает что….
- Зато я победила, а они нет.
- Что правда, то правда. Ой, горе мне горе. Каринка не справится. Знаешь, я же могу все исправить. Там мой старый знакомый заправляет, могу устроить, что б ты поехала. Ты как?
- Отрицательно.
- Проваливай, глаза б мои тебя не видели, - было видно, что Маргарита Сергеевна очень переживает. – Садись, куда пошла.
- Вы же…
- Вы же, вы же…, - минут пять они молча сидели, отпивая по глоточку горячий чай.
- Ты хорошо выкрутилась с этим голосованием. Уж и не наказание вышло.
- Да зря вы так. Я и с Мишкой общаюсь и с Катькой, и обоих не люблю, недолюбливаю в смысле.
- Ты не читала еще?
- Да когда там, я только в себя начала приходить. Думаю, поедет Мишка. Я бы очень хотела, - и Кристина опустила глаза.
- О! Да тут замешаны чувства? – протянула Маргарита Сергеевна, - что не поделите Михаила никак?
 - Причем тут Михаил?
- Ну не Самойленко же? – засмеялась Симонян.
- Я не об этом. Просто Карина и он же встречаются. И было бы классно, если бы они поехали вместе.
- Было бы классно, как вы говорите Прямицына, если бы поехали Вы вместо всех их вместе взятых….
- Ну хватит, я уже не могу, думаете мне легко.
- Ладно, все. Решайте. Разбирайтесь. Мне завтра результат.
- Спасибо Вам огромное! До свидания.
- Подожди, а почему ты сегодня сразу не назвала его фамилию? Ты же могла еще разок помочь подруге, - по-доброму ехидно произнесла профессор.
- Так не честно как-то получается.
- Ой, поседею я с тобой раньше времени. Все иди, а то терпения у меня не хватает, честная моя. О Себе надо думать, о с е б е. Поняла? Тебе свою жизнь надо устраивать, а не другим прокладывать дорожку. Нельзя так, раньше можно было, а сейчас нельзя. Вот в наше время….
И Маргарита Сергеевна завела старые песни о главном, которые Крыся терпеть не могла, но из уважения слушала и даже делала вид, что с интересом
На следующий день провели голосование. Мишка победил и им с Кариной предстояли замечательные каникулы в столице: новые знакомства, ощущения, прогулки и все такое.

       ***

Мишка с Кариной поехали провожать Крысю на вокзал, девчонки ревели, предстояло расстаться на целых две недели. Было нелегко. Карина все время благодарила подругу за все, что она сделала, а та все время ревела и никуда не хотела ехать, не хотела расставаться с любимой. Мишка обещал привезти подарков всяких разных, был очень мил, но Кристине хотелось его куда-нибудь деть, хотя бы на пару минут, чтоб просто постоять с Каринкой, но он ни на шаг не отходил. Объявили посадку на поезд, ребята закинули сумки в вагон и потом, еще минут пять постояв на перроне, распрощались. Что эти четырнадцать дней? Туда сюда и все, закончились, но не для влюбленного сердца, которому предстояло прожить эти недели, разбив их на дни, часы, минуты, секунды одиночества и пустоты.
Миша и Карина должны уезжать завтра, билеты были на руках. Впереди интересный отдых.
- Я хочу познакомить тебя со своими родителями, - начал Миша, как только они покинули пределы вокзала.
- Зачем?
Миша опешил, как-то глупо прозвучало это «зачем».
И еще более глупо прозвучало:
- Ну как, мне хочется…
- Сегодня?
- Да, мама очень хочет с тобой познакомиться, да и вообще, нас уже столько связывает, а все же как-то далеки мы с тобой друг от друга.
- Не говори так. Я люблю тебя!
- Я тоже люблю тебя, малыш.
Он сказал «малыш», а у Карины это прозвучало в голове голосом Кристи, она часто так её называла: «малыш, ты дуришь», с ударением на «и», как-то игриво произносила она.
- Так пойдем сейчас, чего ждать?
- Правда? Я очень рад, только позвоню ей.
Пока Миша разговаривал с мамой Каринка получила SMS от Кристинки: « Я тебя люблю! Связи не будет, поговорим обо всем, когда встретимся». «Я тоже тебя люблю – очень-очень. Уже соскучилась».
- Пойдем на маршрутку, нас ждут.
Вечер прошел очень хорошо. Мама была очень приветлива, папа слегка угрюм, но это скорее черта характера, как объяснила мама, нежели настроение. Маме было лет сорок пять, очень красивая женщина, ухоженная и обаятельная. Она была помешана на классике, что в музыке, что в литературе, даже квартира их огромная преогромная была обставлена как-то классически, хотя было видно что средства позволяют здесь все так устроить, что аж! Папа отставной военный, все расспрашивал об их факультете, перспективах в будущем. Миша старался его остановить, все-таки второй и третий курс – это еще не время задумываться, но папа не унимался.
- Не время, сынок, говоришь? Смотри, что б потом поздно не было.
- Ой, пап, не будет.
- Кстати о времени, - вмешалась Карина, - мне пора ехать, - уже поздно.
Мама улыбнулась, она отметила про себя, тактичность девушки, а то мысли о том, что вдруг она останется не давали ей покоя. Она хоть и догадывалась о том, что они уже не только за ручку держатся, но все же.
- Я провожу тебя.
- Спасибо за угощение, за радушный прием. Было приятно познакомиться, – откланивалась «невеста».
- Мы тоже рады что у нашего сына такая замечательная девушка.
- Всегда рады вам, двери нашего дома открыты всегда для вас.
- До свидания.
- Всего доброго. Сынок, ключи возьми.
- Хорошо, мам. Я скоро.
 Морозный воздух освежил и взбодрил. В голове прояснилось.
- Ну как тебе, - начал Миша.
- У тебя очень хорошие родители, я обязательно познакомлю тебя со своими. Они тебе понравятся. Что, завтра отчаливаем?
- Ага, так волнительно.
- Тебе то что волноваться, вот я должна попереживать.
- Да ладно тебе, прекрати. Я тебя люблю.
Родители Мишины отвезли их утром на вокзал, мама наготовила всякой вкуснятины в дорогу, которой хватило бы на поездку до Камчатки. В поезде все прошло без приключений, Каринка все думала о своей Крыське: как она там, что с ней происходит. Давно они не расставались, с самого лета.
 Кристина проводила свои каникулы с мамой и, честно говоря, была этому несказанно рада. Это позволило ей отвлечься от всего произошедшего за последнее время, лично убедиться, что с мамой все в порядке, что она жива – здорова. Помогала ей по дому, всячески заботилась о ней. Разговаривали они мало. Как-то не шел разговор, так было всегда, уж мало что из своей жизни можно поведать маме: так, о том, о сем.
Дни пролетали один за одним, пришла пора возвращаться!


       ***
Не бойся руку мне подать
Сегодня я нежней и тише
Сегодня можно отдыхать
В моих невидимых крылах
Рада Анчевская

Карина после поездки в Москву отмораживалась в общаге, так как родители её отдыхали в Турции, и ехать ей было не к кому, Миша уехал к бабушке с родителями. Было тоскливо и одиноко. Ждала четырнадцатого февраля с нетерпением: должна была приехать Крыся. А там числа пятнадцатого – шестнадцатого и Мишка подтянется. Скучала за обоими, порой и сама не могла понять, за кем же больше.
- Привет! – раздался с порога дикий вопль только что вошедшей Кристины.
- Аааа! – заорала Карина, - мой малышочек приехал!
- Привет! Красавица моя!
Девчонки обнялись, расцеловались – счастью не было предела. Они бегали по комнате, хохотали, кружились, взявшись за руки. Не могли насмотреться друг на друга.
- Ну как вы съездили в Москву, рассказывай давай! Где медали, ордена?
- Не очень съездили, честно тебе скажу. Холод собачий, никуда не попали, конкурсами мутузили по целым дням, организация хреновая и, что самое обидное, все места были подкуплены, и мы там были для массовки.
- Да уж, приятного мало. Симонян ездила?
- Нет, она заболела, а может и не захотела позориться с нами.
- Да ну тебя. Проехали. Как Миша?
- Миша хорошо. Сейчас у бабушки, будет завтра.
- Кайфово, значит до завтра ты моя, - улыбнулась Кристя.
- Целиком и полностью, любимая! – гримасничала Карина.
- А у меня есть бутылочка домашнего винца. Может по рюмочке? За День влюбленных? А?
Девчонки расселись за быстро сформированным столом: шоколад, вино, сырок, колбаска и наперебой рассказывали друг другу обо всем произошедшем в жизни за время их разлуки. Бокальчик, другой…. В теле ощущалась приятная слабость. Стулья вдруг стали тесными и неудобными, девушки переместились на пол. Было достаточно холодно в комнате, Кристина стащила плед с кровати и накрыла им Каринку и себя. Разговор постепенно сходил на нет. В воздухе повисло сладостное молчание, ненапрягавшее ни одну из них. Все вокруг казалось аморфным, расплывчатым, улыбались друг другу, смотрели в глаза.
Кристина и сама не заметила, как вдруг стало происходить то, о чем она так долго мечтала: вот так сидеть рядышком, прижавшись к телу любимой, смотреть на неё тем самым взглядом, который чаще всего приходится скрывать от окружающих. Кристина потянулась за бутылкой, но никак не удавалось ухватить её, а подниматься совсем не хотелось. Карина, видя «мучения» подруги, поднырнула под неё. Кристина стояла на четвереньках, и Каринкина голова вырисовалась как раз из её подмышки. Прямо перед глазами промелькнула щека, шея. Кристина села, поджав ноги. Все тот же розовенький свитерок с откровенным декольте скрывал под собой прекрасное тельце Карины. Она изящно потянулась за бокалами, так что нижняя часть спины её оголилась. Кристина не могла удержаться и провела рукой по обнаженному месту. Карина вздрогнула, но головы не повернула, как бы застыла на месте, но руки её уже не блуждали в поисках бокала, она просто облокотилась ими о пол. Кристина приподнялась и все так же со спины продолжала гладить нежную кожу любимой, отодвигая свитерок все выше и выше к шее.
Робко, несмело стала целовать она каждый позвоночек, каждый крохотный участочек спины Карины, которая уже практически лежала на полу, её руки были вытянуты вдоль головы. Совсем недолго это продолжалось, Карина резко перевернулась на спину, на секунду их взгляды встретились, и Кристина поняла, что ей можно все. Как-то сумбурно все стало происходить, как в первый раз: сомкнувшись губами в страстном поцелуе, ты пытаешься расстегнуть непослушную ширинку, а другой рукой справляешься с застежкой лифчика, стремглав летя к заветной цели. И эта дрожь во всем теле и нестерпимое желание, наполняющее тебя до краев, и эта жажда вкусить заветный плод – все это страсть – итог любви.
И вот уж нет преград, разбросаны вещи, все сорваны замки и ты видя всю эту красоту, желанную, любимую, вдруг в ступоре каком-то. Нет, не надолго, на чуть-чуть…. Лаская языком, губами шею, грудь и ниже, ниже…. Каждый вздох, каждый всхлип любимой отмечала про себя Кристина, упиваясь любовью. Ощущением нежных рук на спине, дыханием, милейшими звуками трения тел – всем этим пропитывались они. Карина не могла ни сказать чего-то, ни как-то воспротивиться происходящему – она хотела, чувства захлестнули и душу и тело, взяв в плен разум с его логикой и моралью.
***
Карина проснулась от яркого солнечного света, пробивавшегося сквозь сомкнутые веки. За спиной мирно посапывала Кристина, прижавшись к телу любимой. Карина осторожно высвободилась из её объятий и подошла к окну, даже не взглянув на Кристю. Было холодно (многим доподлинно известно, как отапливаются студенческие общежития в зимний период, ну да не об этом сейчас), и Карина скрестив руки на груди, прижалась к отопительной трубе, устремив взгляд на заснеженный ларечик за окном. Продавщица курила у входа, разговаривая по мобильному, какой-то парнишка прошмыгнул магазинчик, и она последовала за ним, вскоре парень вышел с булкой хлеба и направился в общагу. «Вот она разозлилась, наверное, купил булку хлеба, а она ради этого бычковала сигарету и прерывала разговор…». И Карина представляла себя стоящей за прилавком, закутанной в телогреечку и опоясанной пуховым платком поверх ватных штанов. Как будто она перенабрала номер и продолжила разговор, сетуя на бедных студентов, отвлекающих по всяким пустякам. Потом Каринин взгляд упал на подъехавший к входу в общежитие автомобиль, из него вышли двое парней, в руках у одного из них был букет цветов, а другой доставал из машины огромного плюшевого зверюшку: кот, собака, медвежонок – было не разобрать. «Хорошо, если б это была панда», - подумала Карина. В общем, она готова была думать о чем угодно, рисовать какие угодно картины в своем воображении, лишь бы не думать о том, что произошло. Она уносилась в своих фантазиях все дальше и дальше от этого места, она покидала это пространство, ощущала себя вне его, вне времени, как будто душа расставалась с телом.
- Боже, ты вся дрожишь, - отрезвил Карину Крысин голос. – Вот, накинь.
И Кристина набросила ей на плечи плед. Карина не обернулась, лишь краем глаза она взглянула на эту «накидку» и сразу же вспомнилась прошедшая ночь. То как они кутались в это покрывало, как потом Кристина завладела ею на нем. Карина вздрогнула. Кристя поспешно оделась, схватила чайник и выскочила из комнаты. Вернулась она минут через десять, шмыгая носом и с глазами полными слез.
- Ты ненавидишь меня, да? Тебе противно? Скажи! – сквозь слезы говорила она. Кристина была так возбуждена, что не сразу и заметила, что Карины здесь не было. За секунду она обежала взглядом комнату и обнаружила, что она пуста. Отчаяние овладело ею. Обида и даже злость… на саму себя. С Кристей случилась истерика.

***
 Та женщина в саду говорила мне: «Мастурбируй. Узнай, как далеко ты сумеешь зайти». Неужели я смогу зайти дальше, чем до сих пор?
Паоло Коэльо, «Вероника решает умереть», стр. 165

Целый день она провела в одиночестве, в постоянном ожидании звонка, смс от Карины, сама же не писала и не звонила, так как…. И сама не знала, почему она не делала этого. И если Карина в своих мыслях пыталась абстрагироваться от всего произошедшего, то Кристина же наоборот, концентрировалась на этом.
Ей хотелось заглотнуть весь воздух, который наполнял комнату, ведь он пах Ею. Ей хотелось закутаться, зарыться в те простыни и покрывала, на которых они занимались любовью, ведь они хранили Её запах и тепло. Только любящий человек в двадцатиградусный мороз может ощущать тепло от предметов, к которым прикасался любимый. Любви тепло не охладят никакие морозы. Кристина металась по комнате, беспомощно хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Она прижималась к полу, елозя руками по ковру, словно пыталась собрать осколки чего-то очень ценного, того, что разбилось на множество частей и настолько мелких, что все они проскакивали меж пальцев.
Кристина дала волю чувствам, что называется, и не собиралась брать себя в руки. Она по натуре была таким человеком, который по долгу мог скрывать от окружающих то, что творилось у неё на душе, а наедине с самой собой переживала все бурно и эмоционально. Это не значит, что у Кристины не было таких людей, которым бы она могла довериться. У неё было достаточно много знакомых, приятелей, был определенный круг друзей, и каждый знал Кристину с разных сторон. Она бала как бы поделена на части между всеми ними, со всеми была откровенна, но это не значит, что кто-то её мог знать от и до, как говорится. Каждому были доступны лишь отдельные уголки её души. Она оголяла их перед тем или иным человеком, а он умилялся: «Какой искренний человек! Такой открытый! Непосредственный! Многогранный…». Но сколько всего было сокрыто от глаз людских. И это не обман, наоборот – это и есть самая что ни на есть настоящая правда.
Те люди, среди которых вращалась Кристина, как раз и способствовали раскрытию её разносторонней натуры, вдохновляли её, равно как и она их.
Как-то раз по «Нашему радио» передавали интервью Земфиры Рамазановой, где она сказала, не помню, к сожалению, дословно, но суть такова, что она, т.е. Земфира, проявляет свои лучшие качества по отношению к тем людям, которые чем-то ей интересны и которые привлекают её внимание. С ними она добра и весела, но как только она разочаровывается в человеке, так сразу наружу вылезают не самые лучшие из черт её характера и начинает вести себя Зёма совсем иначе. Необъяснимо, но факт. Нет притворства, имеет место быть такое развитие отношений. Вот такую черту я приписываю и своей героине. Она такая.
Но не сочтите жестокостью, все люди вокруг ей были «нужны», всех, практически всех любила она, не было «лишних» среди её друзей и знакомых. Кристина просто не могла общаться с одним человеком, игнорируя остальных, поэтому периодически она сближалась то с одними, то с другими. И те, кто знал её хорошо, не обижались по этому поводу, и если она исчезала из жизни, они не злились, а переходили в «ждущий режим». Знали, что скоро она объявится цветущая, смеющаяся, полная жизненной энергии и подарит им много счастливых моментов. Сама же Кристина прерывала общение не искусственно, а оно само собой так получалось: на данном этапе ни она этому человеку ничего дать не могла, ни взять от него она тоже уже ничего не могла. Пока…. А потом все сначала – круговерть. Нет, конечно, люди обижались на неё, потому что многим хотелось обладать ею постоянно, чтобы Кристина всегда была с ними рядом, и не понимали они, что это противоречит её естеству. Объяснить такое свое поведение Кристя никак не могла. И в очередной раз выслушивая: «Ты останешься одна, если так будешь разбрасываться людьми!» Она смотрела, потупив взор, говорила: «Извини, не понимаю». Шла домой, обдумывая по дороге услышанное и приходила к выводу, что в чем-то они и правы, но ничего поделать с собой она не могла. Главное, что она четко для себя уяснила, так это то, что никем и никогда она не разбрасывалась и разбрасываться не будет, и всегда найдутся понимающие её люди, а это самое главное.
Кристина представляла собой не просто многогранник, а многомногомного – миллион раз много – гранник, который отражал, поглощал, преломлял окружающую её действительность. Она была потоком, словно лавина в горах, крушащая все на своем пути, губкой, впитывающей все вокруг, рукой дающей; она была вопросом и ответом, ярким светом и непроглядной тьмой, цветущей лилией и былинкой в поле. Она могла быть лианой, оплетающей могучее сильное дерево, лишая его свободно дышать и в то же время она могла являть собой неисчерпаемый источник кислорода, которым стремилась напоить весь мир. Она все и ничего, и да и нет…. Как видите, она такая же, как и все мы.
Так вот и сейчас, оставшись на едине с собой, она выворачивала себя на изнанку, испытывая при этом неимоверную боль. И если с другими она была кем-то, то оставшись одна, она лишь становилась одной из этих «кем-то». Так вот и получается, что отражаемся мы не только в ком-то, а и в себе находим отражение себя и всех с кем мы когда-то…. Снова отголоски теории Вероны. Прочь!
С пола Кристина переместилась на кровать, зажав руку между ног, она свернулась калачиком и отвернулась к стенке. Глаза её были широко раскрыты, зрачки расширены, она пребывала в полном бездействии. Так лежала она и рассматривала замысловатые узоры на коврике над кроватью. Рука, зажатая между ног, становилась все теплее и теплее, Кристина расстегнула ширинку и просунула руку в штаны, все же пальцы были достаточно холодны, и Кристина вздрогнула. Зажала руку между бедер и та мгновенно согрелась. Снова пальцы шмыгнули уже во влажное лоно, Кристина закрыла глаза, легла на спину и сначала медленными, неторопливыми движениями одних лишь пальчиков, она помогла своему телу расслабиться. Поначалу нежных, еле ощутимых прикосновений теперь становилось недостаточно, движения руки становились все интенсивнее и интенсивнее, в плену тесных брюк ей было мало места.
Кристина остановилась на мгновенье, разделась, и снова её тоненькие пальчики устремились внутрь, уже без стеснения они могли перемещаться и скользить по влажным, чувственным дорожкам, ведущим к вершине наслаждения. Кристина достаточно хорошо знала свое тело, она знала каким образом она может достичь оргазма, но никому она не позволяла до себя дотрагиваться. Она была, как говорят в лесбийских кругах, бучом.
В сексе она любила обладать, слышать сладостный стон своих любовниц, ощущать на своих пальцах их запах и вкус вместе с вязким, тягучим соком, источаемым их телом. Когда доведенная до предела девочка начинала извиваться, ускользать от нежных ласк, как бы боясь того, что последует за этим возбуждением, Кристина сильными руками удерживала бедра любимой и заводила её все дальше и выше. В итоге всегда была вознаграждена отрешенным стоном, громким криком, а часто и множеством слов, типа, «я раньше такого никогда не испытывала» или «ммм… как такое может быть, я боялась, не смогу дожить до конца».
Но не верьте, если вам скажут, что бучи не мастурбируют, это не так. Ведь жаждущие обладать кем-то, они не лишены желания завладеть собою. Не поймите меня превратно, а то может сложиться образ буча-завоевателя, бесчувственной машины, трахающей всех и вся и себя в том числе. Я пока не могу объяснить яснее, но может быть все иначе, чем может показаться при прочтении, потом постараюсь объяснить, что имелось в виду.
Так вот Кристина попадала под категорию «буч». «Внешне бучи – это мужеподобные женщины с дурными привычками, которые они переняли у мужчин, да и вообще, они являются пародией на мужиков, только не очень удачной», - так отзывается моя тетка обо всех лесбиянках и бучах в частности. На самом же деле это не совсем так или правильнее сказать – совсем не так.
Кристина – девочка спортивного телосложения. Она с детства любила заниматься спортом не только на уроках физкультуры и не из-под палки, как некоторые, а от души, что называется. Большую часть времени она проводила в спортзале. Нельзя сказать, что спорт – это её жизнь, иначе она достигла бы определенных успехов в каком-то из его видов. Кристина занималась всем понемногу и была достаточно успешна в беге, стрельбе, волейболе, плаванье. Так вот спортивная фигура придавала ей вид «не совсем женственный», опять же, как выразилась бы моя тетушка, а я бы сказала, вид мужественной крепкой женщины: сильные руки, плоский живот, упругие бедра, ну слегка широковатые плечи - и пусть бросит в меня камень тот, кто назовет эти черты атрибутами мужского тела. Она представляла собой высокую статную девушку с хорошей осанкой и быть может некой угловатостью, которая сопутствовала ей с подросткового возраста.
Лицо её очень милое и открытое было ничуть не грубым и не «мужиковатым». Её карие глаза завораживали глядящего в них, но чаще, конечно, глядящую. Кристина смотрела всегда из-под лобья, но взгляд этот не был суровым, никогда он не был злым. Взгляд этот сродни тому, как смотрит на вас близорукий человек, как будто насквозь видит, и трудно определить, куда же именно направлен этот взгляд.
 Губы были самым настоящим достоинством Кристины, словно распускающийся бутон алой розы красовались они на бледном овале лица: четко очерченный контур не делал их ехидными, жесткими, наоборот, он приковывал взгляды окружающих. Сочный цвет не нуждался ни в каких подчеркиваниях и подкрашиваниях, еще в детстве бывало, бегали по поселку с друзьями по улице, играя в казака-разбойника, или просто дурачась, так непременно какая-нибудь из бабулек останавливала её и причитала: «Такая маленькая, а уже губы красит, все матери расскажу». И когда Кристина проводила рукой по губам, «доказывая», что нет никакой краски, те разводили руками и говорили: «Как нарисованные, ты посмотри». А Кристина мчалась уже во всю прыть, догоняя, своих «противников» и не слышала восхищенных откликов. И непослушные волосики развевались на ветру. Никогда у Кристи не было длинных волос, мама всегда стригла её «под мальчика»: нежный сорванец эдакий получался. То ли с бантами возиться ей не хотелось, то ли таким образом она пыталась вырастить сразу двух деток: и девочку, и мальчика, которого всегда хотела, но роды были очень тяжелыми и после Кристины она уже не могла иметь детей. А мальчика она хотела по той простой причине, что…. Как бы это правильнее сказать…. По молодости так, наверное, думаешь, что девочке сложнее в жизни. Неспроста же возникли понятия: «тяжелая женская доля», «женская участь», эфемерное «женское счастье» и прочие выражения.
Так вот, Вера Ивановна, будучи семнадцатилетней девушкой, с пульсирующем комочком под сердцем, мечтала о сыне: «По крайней мере мальчик никогда не забеременеет, а с девочкой сложнее». Так рассуждала она возвращаясь из поликлиники, где только что ей рассказали почему прекратились месячные и поставили странный диагноз – «беременность», который звучал, как приговор. Дома был тяжелый разговор с родителями, в ходе которого звучало много бранных слов и попросту говоря мата, что опять вернуло Веру Ивановну, тогда девочку Верочку, к мысли о том, что пусть родится мальчик, уж ему такое не доведется слышать. Потом свадьба была, и семь лет почти счастливого брака, самого обычного брака. А потом отец потерял работу, уехал в Москву и бросил их.
Конечно, Вера Ивановна никогда не жалела о том, что у неё есть такая дочь, как Кристина, но все же….. «Парнем бы ей было легче! Женщине все тяжело в жизни дается», - мелькало в голове у Веры Ивановны. И видя, что и в непоседливой малышке, и задиристой девчонке, и угловатом подростке всегда была некая сила во взгляде, в словах, и в жестах её, Вера Ивановна расстраивалась мыслями о будущем дочери: «Такие всю жизнь горбатиться будут, все на себе тащить и счастья в жизни не видеть, а мармазетки всякие размалеванные быстро цепляют себе кого побогаче и живут, горя не знают». Ну вот такие были представления у Кристиной мамы о непростой женской судьбе.
Но все эти размышления были далеки от Кристины, ведь все-таки на тот момент они жили с мамой в разных измерениях. Одна там, где самое вкусное мороженое, румяные пирожки и самый звонкий смех, стесанные локти, залитые зелёнкой, «велики», «посудки» и «Дочки-матери»…. Другая у плиты утром, в огороде днем, в пустой постели ночью…. Гораздо позже Кристина сможет настроиться на лад маминых мыслей, гораздо позже она поймет смысл слов, сказанных ей однажды матерью: «Доченька, умей притворяться…. Притворяться слабой. И если не можешь таковой быть, а ты и не сможешь, я знаю, то ты должна такой казаться, хоть иногда. Пусть изредка и на чуть-чуть, но давай себе слабинку и плачь, и кричи, моли о помощи Всевышнего. Бог там, или какой Разум существует, но кто бы не восседал над нами, он не должен знать о наших внутренних силах, о том, что скрыто у нас там, - и мать стучала себя по груди. - Он словно проверяет нас на прочность, пытается выяснить сколько и чего в нас заложено. А испытания на нашу голову это отличный способ как-то измерить содержимое.
 Понимаешь ли, мы (Люди) с Ним (Богом, Разумом, Всевышним) или с Ней (Судьбой) в этом плане как две воюющие стороны. У нас есть патроны (Сила), которые мы растрачиваем в ходе жизни (Боя) и нужно беречь их и прятать поглубже, иногда выпускать белый флаг. Ведь Бог (…) милосердный, увидев что ты безоружен, нападать не будет (испытывать). Ты, оставшись без сил (патронов), как бы выходишь из игры и Он (Она) переключается на другого. А ты плывешь по течению Жизни, и она уже не играет теми красками и нет в ней огонька, но это своего рода плата за спокойствие и свободу в некотором смысле. Конечно, можно доказывать, что нет у Него в запасе таких Бойцов, которых бы не поразили Пули твои, но поверь, это сложный путь, он подвластен лишь избранным.
 Девочка моя, надо уметь играть по Его правилам и помнить, что чем сильней ты будешь, тем больше испытаний выпадет на долю твою, а чем больше испытаний вынесешь, тем сильнее будешь – и это замкнутый круг. Всегда оставляй что-то про запас, держи Его в напряжении и, в то же время, не испытывай ( Их) ».
И вот сейчас Кристина была слаба, истощена, но Патроны еще были, и даже целый арсенал, а то что с ней происходило сейчас – это лишь передышка, если её так можно назвать. Она редко позволяла себе сходить с дистанции и «плыть по течению», в том понимании, котором говорила мама тогда. Выбрала себе путь Кристина не из легких. Она провозгласила себя Человеком, и заставила Его обратить на себя внимание. С того самого момента она ввязалась в бой не на жизнь, а на смерть. Кристина потому и не подпускала к себе в постели никого, что чувствовала эту мучительную слабость от ощущения того, что ты «под». А быть слабой она не могла, помогать слабым - это да, а сама - нет. Но это все на уровне подсознания даже, она уже может и не помнила тех маминых слов, но понимала: не помнила, но понимала. Да!

***
Карина, поспешно покинув комнату Кристины, направилась к себе. Она вставила ключ в замочную скважину и обнаружила, что дверь не заперта. «Приехали…», с досадой проговорила Карина. Перешагнув порог комнаты, она отрешенно поздоровалась со своими соседками, которые во время её отсутствия вернулись из дома на учебу и в настоящий момент пили свой утренний чай. Она направилась к своей кровати, не обращая внимания на них.
Все комнаты в общежитии устроены одинаковым образом: шкаф делит комнату на две части – как бы кухню и как бы спальню. На кухне обычно стоит стол, стулья, которые, как правило, приставлены к стенке, потому что ножки их давно не держат, и заботливые хозяева всегда предупреждают своих гостей, если те пытаются отодвинуть стул от стены и поставить его поудобнее, что не стоит этого делать, иначе на нем не удержаться и можно попросту свалиться прямо на пол.
Так же на кухне есть холодильник, с поделенными полками: каждый ставит продукты на свои полки, ну это если вы не в ладах с соседками, как это в случае с Кариной, а так обычно просто холодильник, порой даже с общими полками и продуктами, в тех случаях, когда вы с соседями забубенные друзья. На стене висит какой-нибудь шкафчик, привезенный кем-то когда-то однажды из дома и оставленный в дар молодому поколению в общее пользование.
Шкаф, перегораживающий комнату, обычно направлен дверьми на эту самую мини-кухню, а к другой его стороне, которая служит «пятой» (хотела сказать ногой) стеной в сиих хоромах, и которую часто оклеивают обоями, постерами и даже кашпо с цветами подвешивают, приставляется кровать. Так вот в шкафу у каждого своя полочка для вещей. Кто в кулечках вещички хранит, и вызывает неистовый гнев соседей, копошась по утру в каком-то из них в поисках нужной шмотки, опаздывая на первую пару, а соседи ж спят, им то ко второй, а то и к третьей идти, а ты тут шебуршишь и будишь их. Верх шкафа служит местом складирования всякой мелочевки, которая порой и не используется вовсе. Ревизию там делают дважды за время проживания: въезжая и …. Не один раз – въехал, выкинул весь хлам от предыдущих жильцов, заставил своим и забыл. Ну иногда залезешь туда в поисках молотка или ржавого гвоздя, так это ж раз в пятилетку.
В сымитированной спальне стоит две – три кровати, в зависимости от того, «двушка» это или «трёшка». Некоторые сваривают двухъярусные койки, чтобы сэкономить место на этих «пятнадцати метрах квадратных», которые будут служить им кровом в течение пяти лет. Это еще повезет, что «пяти», а то не дай бог, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить и по дереву постучу, вдруг выселят из общаги за плохое поведение или при отчислении, так это ж трагедия: квартира то дорого-ого.
       На стенках коврики висят с «живописными» узорами, плакатики, календарики, несколько полок для книг и косметики. Тумбочки есть, вот в них то и хранят обычно косметику, а то получается, что пользуешься своими любимыми духами лишь по праздникам или каким-либо другим знаменательным дням, вдруг замечаешь, что флакончик опустошается с такой скоростью, будто ты обливаешься им каждое утро с головы до ног, а соседка нагло говорит: «Я не брала», и благоухает твоим любимым ароматом. А вот в тумбочку редко кто полезет, это уже практически воровство, хотя бывают и такие хамки, считающие, что в ОБЩЕжитии все ОБЩЕе, кроме их драгоценных вещичек, конечно.
Письменный стол у окна – неотъемлемый атрибут жилища студента. Он нужен, ну это в последнее время, для того, чтоб …. Нет, не к лабораторным работам готовиться или выполнять д.з. по «вышке», или сочинения писать, и даже для подготовки к сессии он не годится, - всем этим обычно занимаются на кровати, подложив, под вошедшие в обиход листы формата «а-четыре», что-нибудь твердое. Стол нужен, чтоб компьютер на него поставить, а то и два – у каждого должно быть свое «счастье».
Пол спальни, да и кухни иногда застелен каким-нибудь «стародовоенным» паласом. Бабушка, отдавая коврик, порванный в трех местах и залатанный в двадцати, приговаривала скрипучим голосом: «Ничего, в общагу пойдет». Конечно, пойдет, а чего ж не пойдет!
Вот так выглядели наши ненавистные комнаты, тогда ненавистные, и с такой любовью вспоминаемые теперь. Мы создавали уют из подручных средств, что называется, и выглядели наши тесные комнатушки порой очень мило. Господи, да что нам было нужно: где поесть, поспать, и иногда, послав всех к чертовой матери, остаться наедине с самим собой. Что удавалось крайне редко.
Зачастую, все свои трудные периоды жизни приходится переживать в чьем-нибудь обществе и не всегда же вы живете с друзьями, порой рядом совсем чужие вам люди, а так хочется их деть всех куда-нибудь, чтоб все свалили, провалились, исчезли. Это еще хорошо, если соседки понятливые и не лезут с расспросами, а то как начнут душу терзать, что не дай бог.
- Карина! Карина! – раздавался крик из кухни. – Ты что, глухая! – орала как потерпевшая одна из Каринкиных соседок.
- Чего тебе. Что орешь, дура! – недовольно ответила Карина.
- Сама дура, у тебя телефон звонил полночи, любимый твой названивал, - с этими словами из-за шкафа нарисовалась высоченная девица, под два метра ростом, с рыжей копной кудрявых волос и, надо сказать, очень милым личиком.
Это Наташка, одна из Каринкиных соседок, конфликт между ними уходил своими корнями еще, наверное, в древнейшие времена, в крайнем случае в средневековье, когда этих трех девиц и в помине не было, но ненависть между ними зародилась за долго до их появления на белый свет.
Если бы им когда-нибудь пришло в голову пожать друг другу руку, то мог бы возникнуть неимоверный по своей силище электрический разряд, вызванный тем негативом, который, мягко говоря, витал между ними. Но благо, они не то что не прикасались друг к другу, а и общались то изредка, подкалывая друг друга и язвя.
Барабаня своими длинненькими живописно разрисованными ноготочками, по кружке с чаем Наташка продолжила:
- Мы отключили телефон, он нас жутко раздражал. А ты по ходу и не вспоминала о любимом сегодня, - с этими слова она удалилась за шкаф, где подхихикивала третья девица этой обители – Настасья.
Этакая маленькая, полненькая пипеточка – верная Наташкина спутница. Она во всем всегда поддерживала подругу и видела в этом самое настоящее проявление своей дружбы. На факультете все привыкли видеть гордо выступающую Наташку, и семенящую сзади Настьку, как ту собачонку. Но она была не какой-то мелкой шавкой, Настька - она как настоящая овчарка. Если кто-то задевал интересы её подруги она рвала на части всех недоброжелателей: когда словом, а кода и в прямом смысле этого слова. Она часами могла слушать фантастические рассказы о любовных похождениях своей подруги. С неподдельным интересом она впитывала каждое сказанное ею слово. Сама Настасья никогда не ходила с Наташкой гулять, у той была своя компания. Она же модель, училась в каком-то модельном агентстве параллельно, была всегда с иголочки одета, посещала дорогие клубы, ну какая там Настька, Настька была неуместна в этой обстановке. С ней Наташка общалась исключительно в общаге и на факультете, больше ей то и не с кем было. Ей нравился этот преданный взгляд, он возносил её к небесам – королева красоты.
- Какого черта, - только что и могла сказать Карина, прекрасно понимая, что отчасти, Куколка права, так за глаза называли Наташку.
Карина дождалась, пока надоевшие ей барышни свалят куда они там собирались и принялась за поиски сотового. Память категорически отказывалась выдавать его место нахождения. «Куда же я его задевала», - мучалась вопросом Карина, лазая по всем возможным его «пристанищам». Сама же она и хотела его найти и в то же время боялась. Она не была готова разговаривать с Мишкой. Ей надо было ему что-то говорить. Карина была готова проглотить собственный язык, стать немой, впасть в беспамятство и вовсе не оттого, что ей хотелось забыть события сегодняшней ночи, а больше для того, чтоб не признаться себе в том, что она этого хотела и тем более, что…. «Я хочу этого снова…». Найдя, наконец-таки телефон, она уселась на краешек кровати, как сиротинушка. У Карины была такая особенность – она, когда что-то серьезное рассказывала, думала о чем или плакала когда, почему-то чаще всего оказывалась именно в таком положении – сидит на самом, самом краешке кровати, коленки вместе, руки положит ладошками вверх и не шелохнется. Вот и сейчас она сидела так и думала, сокрушалась: « Как я могла такое допустить? Как ей удалось меня убедить, совратить. Это же извращение. И как же мне все это могло доставить такое наслаждение? Если вспомнить наши с ней отношения, то она никогда не подавала виду, что я ей нравлюсь. По дружески, конечно, она проявляла заботу, любила по дружески…. А если нет, если не по дружески? Кошмар! Это правда, что о ней говорят – лесбиянка. Боже мой, как это ужасно. Если она влюбилась в меня. Над нами все будут смеяться. Вдруг она кому-нибудь расскажет, и тогда все - тушите свет. Мне надо с ней поговорить, объяснить, что я не такая. Мы больше не должны общаться. Я не могу её любить. Так и скажу: «Извини, Кристина, все, что было – ошибка. Это не должно больше повториться». Как из мыльной оперы заученная фраза. Я много раз произносила это парням, с которыми у меня был случайный секс, что бы они ничего не планировали на мой счет. А как здесь? Наверное, так же. Скажу так мол и так…. Что она подумает обо мне, может у нее это тоже был первый раз…. Хотя я бы так не сказала…. Может она не лесбиянка, какое ужасное слово. Может она с девушками тоже не была и думает сейчас, как мне все объяснить и сказать, что не хочет повторения. Сделать вид, что ничего не было! Так будет лучше. Ситуация сама прояснится. Лишь бы она в меня не влюбилась, что тогда делать».
Потом Карина словно очнулась после сна, в голове прояснилось, ей показалось, что она нашла выход. Ей это только показалось…. Она не могла и представить, что значила для Кристины эта ночь, что значил для неё её побег из комнаты, и это молчание. Она не знала, как бешено бьется сердце любящей её девушки и мысли в голове разлетаются вдребезги, разбиваются о мощный поток чувств: грусти, радости, ненависти, ликования, отчаяния…. Одним словом, это чувство - любовь. Карина не понимала, потому что её сердце молчало, или же она заставила его молчать. Мысли и рассуждении – кляп в сердце.
Разговор с Мишей был коротким, Карина сказала, что была у Кристины, а телефон валялся дома (в принципе правда), договорились увидеться на факультете. Начинался новый семестр. Пусто.

***

Мне все нипочем –
я сделала выбор –
осталась на воле.
Оксана Мусина.

Утро первого дня занятий походит на кошмар. Лень, апатия, тем более зима – авитаминоз, холод собачий, не выпускающий из-под одеяла – ну кому это понравится. Но надо вставать, сопротивление бесполезно - хотя ты и знаешь, что будет нелегко - как будто все понедельники разом случились в один день. Ведь преподаватели и вздохнуть не дадут, как завалят по полной программе – лекции, практики, семинары, но все же идешь, ведь лучше сразу впрячься, а то потом лень вырастет до неимоверных размеров и с ней будет не совладать!
Каринка стояла в фойе на первом этаже, держась с Мишкой за руку, он разговаривал, с каким-то парнем о конкурсе в Москве, Карина же стреляла глазами по залу, пытаясь найти средь мелькающих лиц ЕЁ. Но, казалось, Кристина сегодня забила на занятия. Оставалось пять минут до начала пары, а среди столпившихся одногруппников искомого лица не было.
- Ну, я пошел, У меня в 306-ой занятия, пока поднимусь, - сказал Мишка Карине и поцеловал её в щеку. Карина кивнула в знак согласия и выпустила его руку.
- Ой, я с тобой, - крикнула Карина в след уходящему Мише, - я на второй в туалет, - уже тихо сказала она и улыбнулась.
В пролете между этажами они поцеловались и её возлюбленный побежал наверх, а Карина направилась по длинному коридору в сторону туалета.
Она стояла и мыла руки, волосы почему-то очень аккуратно уложены, старательно-небрежно, но ей идет до безумия. «Не так как обычно». Контур лица её привлекает взгляд четким очертанием. Вот он лоб – крутой, достаточно широкий, с ниспадающей на него русой с золотистым отливом челкой. «Она не такая раньше была». Нос прямой, чуть вздернутый. «Какой-то он сегодня красивый этот нос». А ниже губы, тонкие, сомкнутые, какие-то серьезные, бледноватые. Глаза моргают часто. «Так притягивает»….
 Кристина мыла руки с полминуты, не более того, но Карина, успела оценить сегодняшний вид её. И сотня «почему» промелькнули в голове: «Почему она так красива сегодня? Почему ей так идет эта вишневая водолазка, виденная мною тысячу раз ранее, а сегодня она в ней выглядит совсем иначе? Почему она так интересно стряхивает с рук воду и вытирает руки о джинсы? Красивые жесты…. Красивые руки…», но самым главным «почему», было все-таки: «Господи, почему же я на все это обращаю внимание, почему я смотрю на это другими глазами, и почему я сейчас делаю это…».
Карина спешно подошла к Крысе, и чуть не свалила её с ног, она буквально оттащила её от раковины, развернула к себе и, заглянув в её глаза, прикоснулась к губам. Очень быстрый поцелуй, но память о нем на всю жизнь останется у обеих. Кристина отстранилась от Каринки:
- С ума сошла, - говорила она счастливым голосом, - а вдруг кто войдет!
- Не подумала, - смутилась Карина, - ты была такой…. Такой….
Слов она не находила, стояла потупив взгляд, как двоечник на родительском собрании, которого отчитывают досужие родители.
- Девочка моя, - проговорила Кристя и обняла подругу за плечи.
Первый день занятий был пропущен. Девушки уединились в Крыськиной комнате, спрятавшись от лишних глаз, они смогли насладиться друг другом наедине, никого не боясь и ничего не скрывая. Теперь они были единым целым, близким и родным, но все же много чего им нужно было выяснить, многое понять и осознать применительно к себе и друг к другу. Причем обе боялись разговоров о происходящем, да что там разговоров, даже мысли гнали прочь, не сговариваясь, синхронно.
Карина лежала на кровати, укрывшись одеялом и смотрела на Кристю, ныряющую в свой безразмерный свитер. Какая-то грусть овладела ею, мыслей конкретных не было, все было как-то в общем, но грустно.
- А ты что, лесбиянка?
Оглушительно прозвучал этот вопрос. Кристина застыла на мгновение, она словно не решалась высунуться из своего панцыря-свитера, только через какое-то время её голова показалась наружу. Она устремила вопросительный взгляд на Каринку. Как загнанный зверек Кристинка выглядела, даже не как зверек, а как родитель – мама, папа, у которого малолетний ребенок спрашивает: «А откуда дети берутся?». Но он еще настолько мал ваш малыш, что вы ему пока не можете поведать об ЭТОМ, но и разговор про пестики-тычинки заводить не хочется.
- Ну да, а что? – как-то коряво ответила вопросом на вопрос Кристина и уставилась в окно.
- Значит и я лесбиянка? – приподнявшись на кровати продолжала допрос Карина.
- Нет, не значит. Я стараюсь не думать, что вообще значит все происходящее между нами. Пока нам хорошо вместе, мы будем вместе, пока мы не будем копаться в наших отношениях, нам будет хорошо. Я боюсь, что чем больше ты начнешь понимать, узнавать, тем быстрее все это прекратиться. Сейчас ты не думаешь, а чувствуешь. Ты спишь и видишь сон, но будет пробуждение и тогда конец. Я не хочу об этом думать.
- Неправильно ты все говоришь. Что значит «не хочу об этом думать». Мы должны думать и разговаривать о своих мыслях, иначе все может запутаться и тогда мы уже не сможем справиться со всеми проблемами сразу. Наоборот, я хочу говорить, обсуждать с тобой все, хочу, что бы и ты не пряталась от меня. Кристиночка, мне трудно описать, то что со мной происходит, мои чувства к тебе стали другими, и никакой это не сон, как сон, я согласна, но это самая настоящая правда. Все, что происходит между нами – это правда. Ты понимаешь? И повернись ко мне лицом, я не хочу разговаривать с твоей спиной. Слышишь?
- С Мишей тоже правда?
Эти слова заставили Карину замолчать. Она глубоко вздохнула и поднявшись с кровати начала одеваться. Уже в дверях она спросила:
- Что я должна сделать?
- Ответить. Тоже правда?
- Да. Правда. Я пошла, пока.
- Проваливай.
Усевшись в холодный автобус Карина пыталась понять, что ей делать. Она ворошила в памяти события последних дней и понимала, что обдумать это все просто невозможно, только сердце могло подсказать выход из этой ситуации.
- Але, Мишка, ты можешь подъехать на центральный рынок? Да, сейчас. Я буду у памятника тебя ждать. Все, давай.
Мишка жил в центре, как раз неподалеку от назначенного места встречи, и так получилось, что ему пришлось ждать Карину, а не ей его. Когда он увидел Карину выходящую из автобуса, сердце его бешено забилось. Оно всегда выскакивало из груди при одной только мысли о любимой. Мишка влюбился в Карину с первого взгляда, с того самого момента, как он пересек порог их комнаты (ну, не совсем порог, а так, подоконник) в его жизни никаким другим девушкам не было места. Он всегда пользовался успехом у девчонок, но надо отметить это не разбаловало его, и не стал он хамом или каким-нибудь заносчивым придурком, а наоборот, Мишка всегда был вежлив и галантен в обращении с девушками. По манере говорить, по его жестам и поведению его можно было причислить к какому-нибудь заблудившемуся во времени рыцарю, но рыцарю на новый лад: предприимчивый, энергичный и, как казалось, все умеющий и все знающий.
- Привет. Что случилось? – обратился Мишка к подошедшей Карине и хотел было поцеловать её, но та отвернулась.
- Ты что? А ну-ка посмотри на меня, - он взял её за подбородок и попытался рассмотреть её лицо.
Все те же глазки с прищуром, только слегка поблескивающие слезинки в уголках выдавали тревогу и страх. Все те же полненькие губки, не нуждающиеся ни в каких татуажах и силиконах, налитые самой природой, слегка потрескались от мороза. Как бы все тоже: и розовая шапочка с бубоном, пуховичок, смешные варежки с оленями, которые они купили в Москве на каникулах – всё то же и в то же время всё совсем не то.
- Миша, дорогой, я не хочу тебя обманывать, но…. Я не знаю как сказать…..
- Ты хочешь, чтобы мы расстались?
- Да, - и Карина опустила глаза. По щеке потекла слеза.
- Не надо плакать, - почти шепотом произнес Мишка и, сняв перчатку, вытер слезы, которые одна за другой катились из её глаз.
- Слышишь, прекрати. Хочешь, пойдем, посидим где-нибудь, поговорим. Только не реви на морозе. Нельзя.
- Я только это хотела сказать. И все.
- Что «это», по-моему, я сам произнес «это». У тебя кто-то появился?
- Нет. Просто, я поняла, что не люблю тебя. Нам хорошо вместе, но это по-другому. Мы можем быть друзьями, если хочешь….
- Пойдем, я посажу тебя в маршрутку.
- Я сама. Иди. Извини.
Карина хотела поцеловать его, обнять, пожать руку, каким-то прикосновением завершить этот разговор, но Мишка увернулся от её объятий и просто шел рядом, провожая на остановку свою любовь, не возлюбленную.
Карине после этого разговора стало легче, если это, конечно, можно назвать разговором, но на душе полегчало. Она не знала что и думать, правильно она поступила, или нет, но в последнее время, она вообще мало думала, большую роль играли чувства, им повиновалось все её существо.
Вернувшись в общежитие, Карина прямиком направилась к Кристине. Дверь была не заперта и попасть к ней в комнату не составило ей никакого труда. Кристина лежала на кровати, свет был выключен. Карина подошла к кровати, села на краешек и положила свою голову на грудь Кристине.
- Зачем ты вернулась?
- Дурочка, я к тебе навсегда пришла.
Кристина привстала, взяла в свои руки эту очаровательную головку и прижалась к Каринке, слезы потекли из её глаз.
- А я тебе подарок принесла, - освободившись из крепких объятий подруги произнесла Карина.
- Надо же?
Карина достала из кармана два серебряных колечка «Спаси и Сохрани».
- Я где-то читала, что девушки…. Ну, такие как мы, носят кольца на больших пальцах. Я хочу, чтоб и у нас такие колечки были.
Кристина рассмеялась, встала и включила свет. Очень трогательно выглядела Каринка в своей шапочке набекрень, расстегнутых ботах и двумя колечками в ладошке.
- Чего ты смеёшься, я сейчас купила.
- Да нет, все в порядке, просто это не обязательно. И на каком же пальце их носят такие девушки, как мы? – Кристя снова засмеялась.
- Я не помню, помню, что на большом…. А на каком?
- Я то же не помню, - улыбалась Кристина, беря кольца из руки Карины.
Она надела ей на правый палец колечко, себе на тот же и приложив руки ладошками друг к другу сказала:
- Ну что, получается, мы теперь как две руки? Левая и правая, да?
- Ага! – засмеялась Каринка, и они завалились на кровать, щекотя друг друга за бока.
«Левая и правая рука, зеркальное отражение…. Верона…. Началось…». Потом Кристина вдруг словно опомнилась.
- А как же Мишкино кольцо? Ты что будешь два носить?
- Нет, почему. Я сегодня рассталась с Мишкой. Завтра отдам кольцо, сегодня забыла.
- Ты все ему рассказала?
- Нет. Я просто сказала, что не люблю его. Я же тебя люблю. Я тебя люблю!
С этого момента Кристина уже не могла ни говорить, ни смеяться, ни что-либо делать. Она смотрела, как завороженная. Какое это счастье когда…. Когда два сердца, две души, две пары рук, две пары глаз, когда тебя уже так много, а её все так же мало, мало и её хочется все больше и больше. А внутри пожар, не уничтожающее пламя, а живородящие искры. Салют! Нет, не тот салют, что на день города устраивает администрация, а салют 9 мая 1945 года! Победа! Любовь! Мир! Гармония!

***


Вы никогда не думали, что жизнь – это наш партнер в танце? Когда она нас ведет, мы говорим: «Это судьба и тут не попишешь». Фаталисты. О тех людях, которые выступают ведущими в танце говорят, что они творцы своей судьбы, а сами эти люди не верят ни в какую судьбу, а уверенны в том, что «есть я, мои цели, которых я добиваюсь, мои желания, которые я воплощаю в жизнь, и я имею то, что я могу». Но к кому бы мы себя не причисляли, мы все же танцуем с ней – раз, два, три, раз, два, три…. Чувствуете? Она подбрасывает нас к небесам, роняет, протягивает руку, когда мы падаем, задает темп, если вдруг сбиваемся…. Смотрит в глаза, отворачивается. Мы танцуем быстрые, медленные танцы, кружимся, а иногда выделываем такие па, что мало не покажется. Жизнь – это самый лучший партнер. Она сочная, яркая, страстная! Жизнь – это не день за днем, это не на работу с работы, это не муж на диване, не жена у плиты, это не больно и не страшно. Жизнь – она живая, она танцует и поет. Прислушайся…. Вальс, мазурка, блюз, джаз, R’N’B, хороводы, первобытные пляски, а вот она уже цыганкой обернулась и вы трясете плечами, распластав свои пышные юбки на земле. Звенят кольца и браслеты, вокруг поле, цветы, ручьи, солнце над головой и радость в сердце!
- Крысь, завтра последний экзамен, мы разъедемся. И целое лето не будем видеться? – говорила дрожащим голоском Каринка.
- Да, только зима была, сдавали логику. Помнишь? А вот уже и лето…. А давай ко мне мотнемся домой, я тебя с мамой своей познакомлю. У нас там речка, лес. Воздух чистейший, накупаемся…. Давай!
- В принципе можно, я предупрежу маму и …. И все, когда поедем?
- Завтра же!
- Ой, я побежала шмотки собирать,- радостная Каринка выскочила из комнаты, чмокнув Крысю в губы.
Карина, словно вихрь влетела в свою комнату, хоть она там уже практически и не жила, но по праву, она до сих пор была её. Там Карина обнаружила расфуфыренную Куколку, которая металась по комнате в поисках какой-то недостающей её туалету фентиклюшки, и Мишку, сидящего на её кровати, судя по всему ждавшего завершения этих бесконечных сборов.
- О, Мишка! Привет!
Карина не была удивлена его присутствию в их комнате. С того момента, как они расстались, Мишка стал частым гостем в 315-ой. Поначалу он заходил, только когда Каринка была дома и покидал комнату вместе с ней, потом он мог оставаться с девочками, если Карина, куда-то убегала. Ну, куда, нам известно! Так вот, а потом Каринино общество и вовсе ему стало не нужно, он прекрасно проводил время с распрекрасной Наташей, так давно желавшей заполучить его в свои лапы. Их расставание с Кариной, было только на руку Куколке, и она умело воспользовалась ситуацией. Настоящая женщина всегда сумеет взять все, что как ей кажется, принадлежит ей или должно принадлежать: кто это, что это, зачем ей это нужно – она будет разбираться потом, а сейчас надо БРАТЬ!
- Привет. Карин, - потянулся поцеловать её в щеку Михаил. – Как ты?
- Нормально, вот вещи пришла взять кое-какие, мы уезжаем с Крысей к её родителям, в смысле к маме.
- В эту хурхуяновку? – встряла Куколка в их разговор. – А мы с Мишей едем в Сочи. Миша уже купил путевки.
Куколка демонстративно обвила его руками за шею, так делаю, когда хотят сказать: «Это моё». Мишка опустил глаза.
- Дурак ты Мишка. – Улыбнувшись сказала Карина и вышла в секцию мыть обувь.
Карину не то, что бы задело это известие об их поездке, её покоробило то, как ей это было преподнесено. «Когда же они успели так сблизиться?» - крутилось у неё в голове.
- Пока, Карин, - услышала она Мишкины слова, заглушаемые цоканьем каблуков ненавистной кобылицы.
Карине хотелось догнать Мишку и отговорить от этой поездки. Она не понимала, что он нашел в этой пигалице, что у них общего, зачем им ехать вместе. «Блин, да успокойся ты. На твое собачье дело». Каринка быстро отвлеклась от этих мыслей и принялась за сборы вещей. Рюкзак она набила до такой степени, что чуть не проломилась под ним. «Но ведь все самое нужное» - успокаивала она себя, поднимаясь с этим непосильным грузом к Кристине.
- Крысюнчик! Я готова, - еле дышащая Карина стояла в дверях 420-ой.
- Божечки, что это? Ты решила взять с собой весь хлам из своей комнатушки? – указывала Кристина на гигантский рюкзак, стоящий в ногах у Каринки. – Да еще и любимых соседок собой прихватила, наверное?
- Дура, тут только самое необходимое.
- Милая, самое необходимое – это шорты, футболка, купальник, ну и может быть спортивный костюмчик, если вдруг будет прохладно. А ты чего напихала в него? Мы не в Канны едем.
- Так, не возмущайся, не тебе его тащить.
- Ну вот в этом-то я как раз и сомневаюсь, - улыбалась Кристя. – Все, поехали, а то опоздаем, потом только завтра автобус.
- Точно, хурхуяновка, - брякнула Каринка себе под нос.
- Что ты сказала?- Кристина не расслышала.
- Ничего, любимая, просто в комнате я наткнулась на Мишку с Куколкой….
- О! У них уже роман?
- Какой роман? А, поняла, что ты имеешь в виду, - как-то рассеяно произнесла Карина, казалась она и не задумывалась над этим никогда. – Не знаю, роман или не роман, но вот в Сочи они точно едут. Куколка вся прямо-таки светилась от счастья и гордости, когда говорила мне это.
- А ты что такая обиженная? Что не ты на её месте? – отчужденно проговорила Кристина, запихивая последние шмотки в сумку.
- Ой, да прям. Глупости. Мне за Мишку обидно, что он с такой дурой связался. Она ж его обберет как липку. Поимеет с головы до ног. А он парень галантный, не сможет ей отказать. А она, гадина, будет его использовать, да хвастаться всем направо и налево, какого жениха себе отхватила. Мерзотина противная.
- Да вы ревнуете, девушка, - качала головой Кристина. – Все пошли.
- И никого я не ревную, просто, говорю ж тебе – противно.
- Ревнуешь, ревнуешь, - дразнила подругу Кристя, замыкая дверь.
Никто из девушек не заморочился на этой шуточной перепалке, ведь впереди у них была целая неделя на двоих: лето, солнце, счастье.


***

Вы замечали, наверное, что отдых начинается как только вы садитесь в автобус, поезд, самолет, (или какое там средство передвижения вы выбираете обычно). Потом вы приезжаете в пункт назначения, расслабляетесь, наслаждаетесь каникулами, отпуском (или какую там часть жизни вы проводите вне дома обычно, вне своей маленькой родины), но все имеет свойство заканчиваться и вот вы замечаете, что пора ехать домой. Пришла пора возвращаться. Вы садитесь в автобус, поезд и т.д. (см. выше ;) и вдруг понимаете, что отдыху конец. И хотя снова дорога, вы снова в транспорте, который выбираете обычно, но уже то все по-другому. Вот и получается, что отдых не включает в себя дорогу назад. Это всегда до, во время, но никогда после.
Девчонки разместились в удобных креслах автобуса, им предстоял долгий путь. Пока объявили об отправке автобуса, Карина успела вывести водителя из себя своими бесконечными просьбами открыть багажное отделение, потому что она, видите ли, то одно забыла взять с собой в салон, то другое. Поначалу водитель очень дружелюбно отнесся к просьбе юной прекрасной барышни достать её сто пудовый рюкзак, что бы та могла взять из него плейер.
 - Понимаете, я засунула его в рюкзак, а сейчас села и поняла, что не поеду ж я без него. Будьте добры! – лупала своими глазенками Карина и жалобно канючила.
Потом ей понадобилась косметичка, бейсболка и еще какая-то хренотень. В конце концов водитель уже не выдержал, принес рюкзак в салон и поставил его в проходе возле Карины, так, что та задолбалась его поднимать, когда кто-то хотел пройти. Такова жизнь.
Всю дорогу девчонки развлекали себя как могли. И если Кристя могла всю дорогу читать книгу, периодически засыпая и просыпаясь, то непоседа Карина обложилась кроссвордами, картами, книжками, даже учебник английского языка она прихватила с собой.
 - ?
- Да, я буду учить английский.
- Ну-ну.
То в слова ей хотелось играть, то в морской бой, и все не до конца, все наполовину – там чуть-чуть, сям чуть-чуть. Сидеть у окошка договорились по очереди. Уж тут никто никому не мог уступить. Когда Карина умудрилась высунуть свою башку в окно, а назад она залезать не хотела, то водителю пришлось остановить автобус и помочь бедалажке.
- Будешь так себя вести – высажу! – старался говорить он серьезно, хотя улыбка поблескивала в уголках его губ. – На дочку мою смахиваешь, только ей десять, а тебе уж поболя, вроде.
- Может она и постарше, но вот мозгов у вашей дочери, наверняка, больше, - съехидничала Кристя. – Больно голове? - Обратилась она к Карине, когда та испуганная уселась в свое кресло.
- Да ну, чему уж там болеть.
Переезд, приходящийся на ночное время, более утомителен, толком и уснуть не можешь, и заняться уже особо не чем. Как-то ломотно и не очень приятно в это время. Вот и девчонки с наступлением темноты испытывали некий дискомфорт. Каринка, не церемонясь, разулась и взобралась с ногами в кресло, она прижалась к дремавшей Кристине, поцеловала в угловатое плечико и постаралась уснуть. Это удавалось ей с трудом, какие-то тревожные мысли витали у неё в голове.
- Карин, прекрати ёрзать. Что ты меня теребишь! – слегка разгневалась Кристя на эту непоседу.
- Крись, я что-то боюсь….
- Господи, да чего ты боишься? Успокойся и постарайся вздремнуть.
И Кристина чмокнула Каринку в щеку.
- Нет, ты не понимаешь, - не унималась та. – Я за нас боюсь. Я только начала понимать, что мы неправильно все делаем. У нас же нет будущего. Это пока мы молодые, нам весело интересно вместе, нас тянет друг к другу, а вот когда мы состаримся нам же уже не то что дотрагиваться, нам смотреть друг на друга не захочется. Мы состаримся и станем беспомощными старухами, которые в глазах окружающих будут выглядеть, как две старые девы или еще хуже – прожженные лесбухи.
- Фу, прекрати, что значит – «прожженные лесбухи»? Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?
- Понимаю!
- Не ори.
- Конечно, понимаю, - снова шепотом заговорила Карина. – Вот в натуральных семьях есть муж, который заботится о своей жене….
- И много таких мужей ты знаешь? – перебила её Кристина.
- Подожди. Муж, который заботится о своей жене. Он – сила. Она – красота, уют и покой. Это гармония: сильный пол охраняет и оберегает прекрасный слабый. Потом появляются дети, они привносят в отношения мужчины и женщины новые краски и эмоции. Это новый этап. Потом дети вырастают, родители отпускают их из дома и те начинают строить свою жизнь. И так все крутиться, вертится.
- Люди встречаются, люди влюбляются, женятся… Да? Ты идеалистка.
- Ну почти.
- Кариш, понимаешь ли, тут нет привилегий. Не всякая пара «мэ - жэ», лучше пары «жэ - жэ». Везде есть свои минусы и плюсы. Я не считаю себя привилегированной, равно как и ущербной я не являюсь. Лесбиянки воспитывают детей, и ничего в этом такого нет. Натуралы порой отдают своих детей в дет. дома, и ни о каких новых витках тут и речи не идет. Все относительно. И важно знать, чего ты хочешь от этой жизни. Глупо говорить, что вот, когда мы состаримся и нам будет не до близости уже, то будем выглядеть жалко и беспомощно. Это крайности, Карин. Ты думаешь муж с женой прожив по 30, 40, 50 лет испытывают приступы страсти? Они так же стареют, их тело покрывается морщинами и дело тут не в том лесбиянка ты, натуралка, тут мы уже старики и старухи. И перед лицом старости все мы беспомощны и жалки.
Обещаю, когда ты состаришься, я буду варить тебе манную кашку и кормить с ложечки, - попыталась пошутить Кристина.
Но Карину эти слова мало успокоили, все равно были какие-то нестыковки в голове. Продолжать же этот разговор ей больше не хотелось, и она еще крепче обняла Кристинку и задремала. Все-таки успокоилась.


***
Воздух в деревне – это не воздух, это вкуснятина. Не, ну правда. Вот я вспоминаю, например, сегодняшний день, который прошел в городской суете, среди бесчисленного множества автобусов, маршруток, чьих-то личных и не очень авто, и эти воспоминания заставляют меня поморщиться. «Боже! И чем мы дышим?», - вдруг думаю я. Нет, это не значит, что я постоянно об этом думаю, а просто, иногда мелькнет в голове, и аж мурашки по коже. Вот воду питьевую стали же продавать, скоро и баллончики с воздухом появятся. А что, если мы живем под девизом: «Свежее дыхание облегчает понимание!», то наши потомки запросто провозгласят своим лозунгом фразу типа: «Свежее Вдыхание облегчает понимание!» Я уже представляю…. Эту фразу произносит обворожительная блондинка, с размером губ, сопоставимым с размером её груди – 2-3, 3-4 или как-то так, на фоне задымленного городского пейзажа. Где заводские трубы торчат прямо из земли, и из них валит черный дым, расползающийся по небу. А героиню рекламы это ничуть не касается, она надевает кислородную маску, но не в нашем обыденном представлении, а это будет какая-нибудь модерновая масочка, вдыхает, улыбается и вдруг видит на земле лежит мужчина. И не просто мужчина, а мачо из всех мачо: эдакий жгучий брюнет, с щетиночкой на лице. Он лежит, не шелохнется, она дает ему вдохнуть воздуха и …. О, чудо! Он оживает! Открыв свои прекрасные глаза, он смотрит на свою спасительницу и говорит: « Мисс! Вы спасли мне жизнь!» А она: «О, нет, сер, это компания Тра-та-та позаботилась о вашем здоровье! Теперь при покупке баллона с воздухом Тра-та-та, второй баллон вы получаете бесплатно!» и она протягивает ему резервуарчик с воздухом. Он счастлив. Они берутся за руки и уходят, точнее скачут, они счастливы. И играет песня Бутусова «и кислорода, не хватит на двоих…». Ррррромаантика! Не судите строго, просто стеб!
А в деревне правда воздух чистый, волшебный, хоть ложкой ешь!
Приехав на автовокзал, девчонки выгрузили шмотки из автобуса, Карина мило поулыбалась водителю в надежде, что он поможет ей вытащить рюкзак, но тот улыбнулся в ответ и принялся помогать какой-то пожилой женщине, оставив Карину со своим горем на едине, т.к. Кристина уже была в здании автовокзала и читала расписание.
- Знаешь, дорогая, печальные новостяки у меня, - обратилась к Карине Крыся. – Автобус до деревни идет только в час, нам пять часов придется здесь отмораживаться.
Карина изменилась в лице.
- Как! Я хочу есть, спать, искупаться, переодеться, - голосила она.
- Ты мне так нравишься, когда гневаешься, - перебила её Кристина. – Я хочу тебя поцеловать.
Карина сменила гнев на милость и, закрыв свои глаза, вытянула губочки, мол, давай, на что Кристина надвинула ей на глаза бейсболку, что привело Карину в чувство. Карина вообще была очень нежной, её прикосновения, голос были легкими, невесомыми практически. Она была словно ребенок, играла со всеми подряд, с преподавателями, друзьями, даже в отношения они привносила элемент игры. Кристина же нередко принимала это её поведение за неискреннее, называла её актрисой, но при этом не обижалась, потому что все было по-доброму, и Каринка говорила, что это самая искренняя игра. Невозможно было сердиться.
- Крысик, придумай что-нибудь!
- Можем выйти на дорогу, может быть поймаем тачку.
- Это маловероятно, да?
- Пойдем.
       Девчонки стали у обочины, расположившись в тени растущего дерева. Утреннее солнце раскачигаривалось с каждой минутой и воздух быстро нагревался. Как назло ни одна из проезжавших машин не останавливалась. Ни одна из десяти-пятнадцати штук за полчаса, а это много по тамошним меркам. Но буквально минут через пятнадцать «страданиям» девушек пришел конец.
- О, дядя Сережа, здравствуйте! Как хорошо, что вы здесь проезжали, мы уже целый час стоим, никак не уедем, все мимо проезжают, - причитала Кристина, впихивая Каринкину котомку в багажник старенькой «семерочки».
- Как хорошо, что ты наконец-то домой едешь, там мать уже истосковалась, совсем, - отвечал водитель – мужчина лет сорока-сорока пяти, держа крышку багажника. – Ну все, упаковались? Можем ехать дальше?
- Да, - взвизгнула Карина, удобно разместившаяся на заднем сидении.
- Познакомьтесь, это дядя Сережа – наш сосед, - кивнула на водительское место Кристина, - а это Карина, моя подруга по университету.
- Очень приятно, - кокетничала Карина. Перед ней ведь сидел взрослый мужчина, статный, крепкий. Несмотря на обилие глубоких морщин на лице, он выглядел очень даже моложавенько. Эдакого Илья Муромца или еще какого богатыря усмотрела Карина в его облике: черные густые волосы, широкие плечи, руки сильные загорелые, ну как тут не пококетничать.
- Прибавится хлопот у Веры Ивановны, - подмигнул он улыбающейся девушке и тронулся с места. Я срежу путь, через лес поеду.
- Здорово! – обрадовалась Карина, - как в сказках прям!
Кристина засмеялась, дядя Сережа тоже улыбнулся.
- Это ж в каких таких сказках описывается путь трех путников на старой семерке через лес то, а?
- Да, просто представила, как мы будем пробираться через заросли….
- Ага отбиваясь от лесных чудищ, бабок Ёжек и прочей нечисти, - заливалась смехом Кристина.
- Ну что ты так, над девочкой смеёшься, она своими чувствами поделилась, а ты…, - встал на сторону Карины дядя Сережа.
- Дядь Сереж, а вы не обращайте внимания, она всегда смеётся надо мной. Я вот уже и не обращаю внимания на её насмешки, надула свои губочки Карина.
- Да разве ж это насмешки, это так, шутка, - переметнулся он уже на сторону Кристины, которая открыла было рот дабы оправдаться в глазах соседа, которого было видно забавляла вся эта перепалка.
- Шутки, дядя Сережа, когда они повторяются из раза в раз уже не шутками являются, а именно в насмешки превращаются.
Кристину насторожили эти слова.
- Карин, я не хотела тебя обидеть, я ж не со зла, ты же знаешь.
- Знаю.
Оставшуюся часть дороги все ехали молча, любуясь пейзажами, мелькавшими за окном.


***
Мать. Мама. Мамулечка. Матушка. Мама. Мама. Мать. Мать. Мама!!! Родная! Милая! Любимая! Какой же силой надо обладать женщине, чтоб выносить, вскормить своего ребенка и сколько этих сил надо чтоб воспитать его. «Дать жизнь» - это не значит родить ребенка, с ним еще надо это жизнь прожить. Не за него прожить, а с ним прожить. Это материнское искусство. К сожаленью, на определенном этапе мать покидает нас, уходит из жизни. Уходит в нас и там начинается её вторая жизнь – в наших мыслях, сердцах. В душах своих сыновей и дочерей им отмерен еще один срок. Пребывание их в нас – это период наивысшей справедливости и понимания. Ведь только когда они оказываются здесь (я прикладываю руку к груди), мы уже не осудим их за что-то, не вспылим по поводу излишней нежности или наоборот невнимания. Мы уже не способны раздражаться на их замечания, на то, что они «ЛЕЗУТ» в нашу жизнь и хочется все исправить и попросить прощения. Подарить ей самый нежный поцелуй тоже хочется. Сказать самое нежное слово: «Мама!» Наш долг! Не удивляйтесь, ДОЛГ. Да, у нас, детей, есть не только права, есть не только наши заботы и хлопоты и повседневная суета. У нас есть она – ответственность!
Когда Кристина увидела свою маму, она глазам не поверила, та словно помолодела лет на пять – семь, какой-то незнакомый блеск в глазах, шуточки и легкость в словах и жестах.
- Мам, ты у меня самая лучшая! – кинулась Крыся ей на шею и слезы потекли из глаз.
Карина видя всю эту картину сама так растрогалась, что чуть не расплакалась.
- Мам, ты очень изменилась после зимы. Что случилось? Дядя Сережа, вы не знаете, что с ней такое?
Вера Ивановна лишь опустила глаза и улыбнулась. Дядя Сережа подошел к ней, обнял за плечи и что-то начал говорить про весну, про витамины, пытался шутить, но Крыся уже этого не слышала, то как он обнял ей мать, о многом говорило. После этого жеста ей стало все понятно. Внутри стало как-то тепло, ощущение сродни тому, когда у вас что-то болит, зуб, например, вот вы живете с этой болью день, другой, а потом, когда вылечите его, вдруг такое облегчение наступает, сразу так хорошо становится. Так и здесь, Кристина очень переживала по поводу того, что мамулечка её живет одна, и все домашние дела лежат на ней, да что там дела, просто потому что одинокий человек – это всегда грустно, а тем более, когда этот человек твоя МАТЬ.
- Так, пойдемте есть! Все остыло уже! – скомандовала Вера Ивановна.
- Пойдемте, я очень голодна, - моментально отреагировала Карина.
- Да, это хорошее предложение, - поддержал дядя Сережа. – Тем более у нас было очень опасное путешествие через лес. Да, Карин, - он потрепал Каринку за щеку и подмигнул Крысе.
- Ну, дядя Сережа, хватит…
- А что там приключилось с вами в лесу? – испугано спросила Вера Ивановна.
- Да все хорошо, мам, просто…..
- Так, хватит, я обижусь, - надула свои губочки Карина.
- Ладно, все, идемте есть, - вступился дядя Сережа, пытаясь отвлечься от этой шутки, которая НЕ НА ШУТКУ задевала Карину.
За ужином все дружно обсуждали, что где происходит, старшее поколение интересовалось городской жизнью молодых, молодёжь (большей частью Карина) выспрашивала секреты сельской жизни. Уже на завтра она наметилась идти доить коров. Ни одну коровку, и не то что попробовать, а было сказано так: «Все, тетя Вера, завтра мы с вами идем доить коров!» Кристина чуть не подавилась от смеха. Дядя Сережа обещал сводить их на конюшню, покатать на лошадях, мама сказала, что научит печь хлеб…. И чем больше они говорили, тем больше Карина хотела всем этим заняться, тем больше она загоралась и в мыслях она уже сидела в тракторе, косила сено, поила лошадей. Кристина в эти минуты чувствовала себя самой счастливой на свете!
- Мам, мы будем ночевать у меня, - сказала Кристина.
- Где это у тебя? – поинтересовалась Каринка.
- О, это ты сейчас увидишь! Сейчас ты увидишь мою обитель, - с гордостью произнесла Кристина.
- Доча, может переночуете здесь? Я комнату вам приготовила, чего вы пойдете в этот шалаш.
- Ну, мам…
- Вера, пусть идут, дай им постельное бельё, да пусть ночуют, а то мы им и поспать не дадим своими расспросами, а день завтра тя-а-желый предстоит – будут нам по хозяйству помогать. Правильно я говорю, Карин?
- Ага, - зевая произнесла Карина.
Вера Ивановна выдала им комплект постельного белья и девчонки удалились.
- Мне дядя Сережа лет семь назад переделал старую кухню, и я там летом жила всегда, - рассказывала Кристина Каринке историю своего жилища. – Заходи, только не ударься, смотри, - предупредила она её, когда они перешагивали порог этой маленькой лачужки.
- Как прикольно у тебя здесь! – воскликнула Карина, когда комнатушка озарилась светом загоревшейся под потолком лампочки.
Комнатка была небольшая, скорее крохотная. Из мебели там был раскидной диванчик, тумбочка, обклеенная вырезками из журналов, на стенах висели плакаты с изображением Арбениной, Сургановой, Сплин и неизвестно каким образом затесавшейся Умы Турман. В углу стоял маленький письменный столик, а на нем телевизор «еще тех времен».
- О, а она тебе что, тоже нравится? – указала Карина пальцем на голливудскую звезду.
- Ага, раньше нравилась, сейчас, уже не очень, - ответила Кристина, заправляя постель.
- А мне и сейчас она нравится.
- А для тебя, Крысь, это неожиданностью было, да?
- Что ты имеешь в виду, любимая?
- Кись, ну ты понимаешь, то что они вместе – твоя мама и он.
- А, ты об этом… Ну да, зимой, когда я приезжала, я заметила, что они как-то теснее стали общаться, хотя и раньше они были достаточно близки. У дяди Сережи лет десять назад жена с сыном сгорели, у них пожар случился в доме, их не удалось спасти. Мы с его сыном одногодки были, дружили очень, это было потрясение для всех. Вся деревня была в шоке еще долгое время, а дядя Сережа думали не очухается, подкосило его горе….
- Страшно это, пожар, - с грустью и пониманием произнесла Карина.
- Но я рада, что они вместе. Мама ему в молодости нравилась очень, когда папа её бросил, он стал к ней нахаживать, но она ни в какую, и жена его еще жива была, да и вообще….
- Давай спать, Крисик мой любимый, а то ты разволновалась совсем.
- Давай, кось….
- Я люблю тебя.
- А я тебя.
Под одеялом они крепко-крепко обнялись и заснули в одно мгновенье, в одно прекрасное мгновенье.
Никакого шума машин снующих туда сюда. Никаких гайгуев у соседей за стенкой. Только свежий воздух, шелест листьев и отдаленный лай собак, совсем ненапряжный. Красота!
Утром Кристина не обнаружила Карины рядом, она собрала постель и направилась в дом.
- Доброе утро, соня, - встретил её приятный голос Карины, когда она переступила порог кухни, - а мы уже по хозяйству хлопочем, да, теть Вер? – озорно протараторила Карина.
- Кристина, ты маме писала, что хочешь отправиться с Кариной на Лебединое озеро? Как, еще не передумала? – поинтересовался дядя Сережа, который появился в дверном проеме с веслом в руках.
- Доброе утро, дядь Сереж, нет, не передумала. А лодка на ходу?
- Обижаешь, начальник, - посмеялся он в ответ и потряс веслом перед собой.
Карина, уже предвкушающая увлекательное приключение, отложила в сторону нож и отодвинула кастрюльку с начищенной картошкой, уже в мыслях летела к волшебному озеру…. Почему волшебному? Почему её потянуло туда? Она ведь ничего раньше о нем не слышала, но одно название – Лебединое озеро - возбудило в ней жгучее желание оказаться немедленно там, утонуть в сочной зелени трав и в тени деревьев насладиться любовью с … со своей любовью….
- Сереж, а девочкам там не опасно будет одним? – испуганно вопрошала мама.
- Мам, ну что ты придумала? Помнишь мы в детстве с Колькой и Ленкой там по нескольку ночей проводили? Колька тогда обещал сторожить нас всю ночь, а мы наутро с Ленкой Еле добудились его…
Кристина осеклась, Коля был сыном дяди Сережи, при упоминании его имени в уголках глаз этого крепкого закаленного мужчины собрались капельки слез, и видно было, что в эту минуту он был далек в своих мыслях от этого дома, находился вне этого времени. Лет пятнадцать назад он сажал ребятишек в лодку и увозил их на островок, где оставляя их на ночь, давал кучу наставлений и указаний.
- Да… Сейчас бы Колька мог вас переправить на тот берег, - задумчиво произнес он.
Но в ту же секунду расправился, улыбнулся и весело проговорил:
- Но сойду и я на худой конец, правда девчонки?
- Вы самый лучший, дядя Сережа, - типа бодро ответила Кристина. Было видно, что она сконфужена.
***
Мы остаемся одни в этом мире….
С. Васильев

Восторг! Восторг – это чувство? Это мысль? Может это состояние души? Но что-то подсказывает мне, что это маленькое счастье…. Удовольствие, полученное от увиденного, услышанного, попробованного. Душевный оргазм? Да. Маленькое счастье, маленький оргазм – огромный такой восторг!!! Нутро равнодушного человека никогда не сможет наполниться восторгом, ведь сущность этого человека сожрана безразличием и апатией. И если пустой стакан превращается в наполненный, плесни ты в него воды, то опустошенная душа, что ты в неё не кидай, никогда ничем не заполнится. Ничего не занимает большего места, чем пустота.
Что общего у жестокого человека, наблюдающего за чужим горем и у невежды, глазеющей на экспонаты в музее, у человека лишенного слуха и голоса, мучающего фортепиано, дабы окультуриться в глазах окружающих и у клубной дивы, которая шарахалась из ночи в ночь по клубным тусовкам и вдруг оказалась в девственном лесу? Что их объединяет? Душевная рвота! Блюет душа у этих опустошенных людей при встрече с прекрасным. Извергает наружу их примитивный организм все то возвышенное, что так чуждо им, что никогда ими так и не будет понято и принято….
После того, как дядя Сережа высадил девчонок на острове и они остались одни, Карина дала волю чувствам. Она плюхнулась на землю и её маленькое тельце буквально утонуло в бездне зелени трав и пестроте цветов. Она схватила Кристину за колени и повалила её на землю, и они уже вместе, как перекати-поле, кувыркались в этом разнотравье. Их кидало из стороны в сторону, они кувыркались, смеялись, крича:
- Любовь!
- Счастье!
- Свобода!
- Счастье!
- Красота!
- Гармония!
Кристина схватила Каринку за руку и потащила за собой.
- Сейчас я тебе что-то покажу. Пойдем.
Карина с трудом смогла взять себя в руки и последовать за любимой. Её душа билась в бешеном экстазе, от этого тело становилось непослушным. Со стороны они выглядели как пьяные, шли шатаясь и громко смеясь. Сквозь заросли деревьев они пробрались к освещенной солнцем поляне, но при ближайшем рассмотрении это оказалась вовсе не поляна, а самое настоящее озеро. Самое настоящее озеро самыми настоящими кувшинками, а ряска, замостившая всю его поверхность, словно огромное блюдо, и делало похожим это озеро на зеленую лужайку.
- Божечки, Крыся! Это чудо! – бешеный Каринкин восторг сменился спокойствием и умиротворением, - это сказка! У меня нет слов!
Она подошла близко, близко к воде и, наклонившись, разогнала руками маленькие зелененькие листочки на поверхности воды. Этакое маленькое зеркальце получилось, в котором отражались два прекрасных личика.
- Смотри. Это мы, - шепотом проговорила Кристина.
Карина нарисовала пальцем сердце на воде, в которое заключила их собственные отражения.
- И мы любим друг друга! – восторженно произнесла она.
Потом резко повернулась и завалила Кристину на землю. Бешеная страсть завладела обоими. Они с молниеносной скоростью срывали друг с друга одежду, что та трещала по швам. Кристина сама не заметила, как оказалась в сильных Каринкиных руках. Сидя на её коленях и прижимаясь к упругим грудям своей спиной, она стонала в исступлении. Одной рукой Карина сжимала её грудь, а пальцы другой руки блуждали во влажном лоне Кристины.
       И если раньше у входа в пещеру стояла железная дверь на амбарном замке, которая скрывала за собой клад из удовольствия и наслаждения, то теперь эта дверь летела ко всем чертям. Карина была хранителем того самого ключа, более того она была проводником, который знал, где зарыто сокровище и ей ничего не стоило привести их обоих к вершине счастья и наслаждения.
«Ку-ку, ку-ку», - раздавалось где-то в лесу.
- Ку-ку, ку-ку.
Последний выдох.
- Ку-ку .
И тишина.
Распластаны руки на зеленом ковре из примятой травы.
И тишина.
- Оргазм – это маленькая смерть, - слипшимися губами, еле ворочая язык произнесла Карина. – Теперь я точно это знаю.
- Это почему? – шепотом спросила Кристина.
- Считается же, что кукушка отвечает на вопрос, сколько жить осталось?
- Ну да: «Кукушка, кукушка, а сколько мне жить осталось?»
- Так вот, мы только что с тобою умерли. Заметила?
- Да, умерли, чтобы…
- Ку-ку, ку-ку, - снова вещала птица-судьба.
- …чтобы воскреснуть вновь, - улыбка нарисовалась на лице Карины.
Кристина прижалась к телу любимой, оно пахло землей, травой и чем-то еще…. Да самой Кристиной пахло это тело. Свой запах на теле своей любимой. Снова экстаз, темно, глубоко, внутри.
Твой запах на её теле? То есть часть тебя уже на ней? А потом в ней… Отпечаток? Отражение? Зеркало-любовь. Верона! Нет.
- Слушай, мы же шмотки с берега не забрали! – опомнилась Кристина.
- Точно, побежали!
Девчонки перетащили вещи к озеру и принялись устанавливать палатку, собирать дрова с запасом на ночь, но ничего толком не могли сделать: их с неистовой силой тянуло друг к другу, им нужно было прикасаться друг к дружке, ласкать, целоваться.
После незамысловатых приготовлений, они перекусили и отправились гулять по островку. Никаких диковинных зверей или птиц на острове не было, но лесок был очень уютным и очень живым. Башню срывало от осознания того, что ты дышишь тем же воздухом, что и эти вековые деревья, касаешься ступнями ног земли, куда они уходят своими корнями, и ты чувствуешь себя частью природы, ты чувствуешь себя человеком. Нет, не так – Человеком! Ты не хам, ты не моральный урод, ты не антропогенный разрушительный фактор, ты дитя этого леса, этой травы, этой воды.
- А почему Лебединое озеро? – поинтересовалась Карина и у Кристи, когда они уже почти расправились с последней порцией шашлыка.
Уже было темно и пламя костра освещало лишь не большой участочек земли, на которой уютно расположились Крыся с Каринкой и облачко комаров над ними.
- Когда-то очень давно здесь и правда были лебеди. Настоящие белые лебеди. Люди из деревни часто приходили сюда, точнее приплывали на лодках, чтобы полюбоваться на них. Несмотря на тяжелый физический труд, который является неотъемлемой жизнью селян, они приплывали сюда и любовались этими прекрасными птицами. Это еще до войны было. Потом война. Немцы захватили деревню, они грабили дома, убивали людей. Однажды ночью одна женщина посадила в лодку своих маленьких детей и пыталась бежать на остров. Но фрицы просекли это и открыли огонь по лодке, когда она была уже практически у противоположного берега, у острова. Мать была тяжело ранена, но нашла в себе силы и её удалось причалить к берегу и вытащить из лодки навзрыд плачущих детей, напуганных до смерти. Она дотащила их до самого озера и умерла здесь. Немцы вскоре тоже оказались на острове и расстреляли детишек. Лебеди были немыми свидетелями всего этого кошмара, они было поднялись в небо, но эти изверги открыли по ним огонь. Часть из них падали на землю, в воду, кто-то улетел и больше никогда не возвращался. Нет здесь больше лебедей, а озеро так прозвали Лебединым озером.
- Какая страшная история, - съежилась Карина и прижалась к Кристине.
- А видишь те три ивы?
- Ту, что повыше и две пониже? – переспросила Карина.
- Да, их. Кто говорит, что эти деревья выросли на том месте, где как раз и случилась трагедия. Так вот, высокая ивушка и есть мать. А те маленькие, они всегда остаются маленькими, не растут, это её детишки. А кто говорит, что большое дерево – это голова лебедя, а маленькие по бокам – его крылья. Дядя Сережа рассказывал, что эти деревья посадил муж этой женщины, отец детей, когда вернулся с фронта, чтобы увековечить память о погибшей семье. Вот так, – закончила Кристина.
- Ой, пойдем в палатку, а то, мне жутко как-то стало….
- Пойдем.
Еще с полчасика они поговорили о том, как хорошо, что сейчас нет войны, о том, как бы сейчас повел себя русский народ, случись такая война в наши дни. О чем-то еще говорили они. А потом уснули….
***
       
 Почему, понедельник, вторник, среда, четверг, пятница? Или первое, второе, третье? Почему зима, весна, лето, осень, зима? Почему все так? Кто все это придумал? Ну почему, я не понимаю! Мы просто не задумываемся, как это все серьезно, как влияет на нас эта, казалось бы, простая последовательность чисел, дней недели, времен года. Матрица что ли? Как там у Зёмы поётся: «если верить киношникам, мы загружены в матрицу». Да что им верить, что нам какие-то киношники, когда в своей настоящей жизни мы являемся частичками сложнейшей системы. Наверняка здесь есть какой-нибудь системный администратор, а мы все юзеры чатимся, коннектимся, и прозябаем в глобальной сети. Не Интернет, прошу не путать. Это сеть иная, она может называться ЖИЗНИнет или что-то в этом роде. Сеть есть, а жизни нет. Я представляю, как армия оптимистов обрушиться на меня лавиной упреков и злословия. «Как? Как ты можешь так говорить! Что значит жизни нет! Как можно жить с такой философией? Такие как ты разлагают наше общество и вносят хаос и неразбериху», - провопят они. Стоп, товарищи, умерьте пыл, я не забираю у вас вашего главного права, права на жизнь, я просто протираю ваши заляпанные очки и говорю, что мы ограничены в своей жизни. Вся эта придуманная свобода и наша креа-бее-тивность трещит по швам и разлетается вдребезги, когда нам приходится прогибаться под силами природы, биоритмами и выдумками политиков, масонов и просто дураков у руля. «О, да это же регуляторы нашего жизненного движения!» - опять за свое оптимисты. Ребята, да ни хера подобного, самого возникновения человеческого общества нас целенаправленно доводят до такого состояния, когда кроме своей жизни мы ни о чем другом и думать не будем. По точнее? Пожалуйста.
Я имею в виду, что мы из столетия в столетие все больше и больше зацикливаемся на себе, наш кругозор становится все более и более ограничен. Не, мы конечно, учимся в университетах, защищаем докторские, знаем, где купить фирменную шмотку, как отличить паленую водку от акцизной, мы очень много знаем, но ничего толком не понимаем. Глобальные проблемы и жизнь в настоящем её понимании неведомы нам. Нас зомбируют, воруют жизнь. Эволюция, ха! Деградация, бля. Богатеем, жиреем, вкалываем и радуемся этому. О! У этого машина крутая, тот яхту купил, кто-то там свадьбу в замке устроил, о, зарплату повысили, на море съездили. Вот это достижение, вот это жизнь, да? И все ж тянемся за ними и чувствуем себя несчастными, если не дотягиваем до планки. А это все слуги этого кого-то, кому выгодно разрушить нашу цивилизацию, и мы введемся и тоже жрем, срем и жиреем. Ой, не знаю. Я тоже радуюсь, если кайфово провела выходные или купила классную маечку на распродаже, но когда подумаю о том, что все это фитюлька в масштабе глобального потепления, осушения рек и морей, загрязнения воздуха, то как-то не по себе становится. Но ничего наши дети скажут нам такое «спасибо», что мы будем переворачиваться в своих гробах по сто раз на дню, когда они будут пить синтетическую воду, покупать воздух, а правом дышать будут обладать привилегированные особы. Но это будет потом, а пока мы будем до последней капли давить нефть из недр Земли, рубить деревья до последнего листочка и разбрасывать стеклянные бутылки из-под выжратого пива и выкладывать их десятиэтажными рядами.
Ладно, в матрице, так в матрице….
Июнь.
Июль.
Август.
Сентябрь.

Уже шла вторая неделя сентября, а девчонкам все не удавалось никак побыть наедине и насладиться друг другом вдоволь. Кристина приступила к работе в городской газете, в редакцию которой убегала сразу после занятий. После работы забегала в «Московский», потрещать с девчонками, а Каринку взяла в оборот истеричная Катька, что-то там у неё в семье не лады какие-то были, и она вырвала Карину из общаги, и та буквально жила у неё.
- Але, Карин, привет, - набрала номер любимой Кристина, заходя в автобус, - ты где? А, понятно. Карин, у Светки Кузнецовой послезавтра днюха…. А она уже пригласила тебя? Ну отлично. Да, подарок я куплю. Ты вечером будешь в общаге? Отлично. Увидимся! Целую, котенок.
Весь день Кристина носилась в поисках подарка, человеку двадцать лет, планировалась грандиозная гулянка, Светка кафешку сняла, кучу народу пригласила, с первого сентября к празднеству готовилась, надо было что-то серьезное прикупить. Ух, голова шла кругом.
«Любимая, теряюсь. Что купить?» - отправила Крыся СМС своей возлюбленной.
«Попугая покупай, Катька слышала, ей хочется. МУР… Скуча-аю!»
«Целую, отличная идея».
В общагу Кристина пробиралась, как вор, все боялась встретить на пути Светку, живущую в соседней комнате, что бы та не увидела подарок раньше времени. Проскочив незамеченной, Кристина ввалилась к себе в комнату и, разместив клетку на столе, сняла с неё занавесочку и принялась разглядывать попугайчика. Оказавшись в незнакомом месте, попугайчик притих, перья были взъерошены, сам он скуксился весь и, вцепившись коготками в жердочку, сидел не шевелясь. Кристина попыталась провести пальцем по решетке, на что птичка моментально отреагировала и цапнула её клювиком.
- Что ты делаешь, дурацкая птица, - заорала Крыся, - скорей бы тебя отдать уже, глупое создание.
Попугайчик, точнее попугайчиха… кстати, а как же будет попугай женского рода? Ну, не попугайчиха точно, короче, девочка попугай, выглядела довольной и посла этого «нападения» начала приходить в себя: металась по жердочке из стороны в сторону, чирикала, прям заливалась. «Чем-то на Каринку мою похожа», - подумала Крыся и улыбнулась. Она налила птичке воды, насыпала корм и принялась убирать в комнате. Периодически она посматривала на птицу со стороны, и с каждой минутой та нравилась ей все больше и больше. В конце концов, Кристина решила, что этого попугайчика она подарить не сможет, было решено купить еще одного, до закрытия магазина оставалось мало времени и Кристина бегом побежала за новым подарком.
По дороге она получила СМС от Каринки, где та сообщала о том, что будет поздно, они с Катькой идут в клуб. Крыся расстроилась, но тут же парировала: «Можешь не спешить, у меня теперь Кринка живет;»
Тут же раздался звонок:
- Какая Кринка? Ты чего?
- Что, испугалась?
- Крысь, я серьезно. Говори! – нервничала Карина.
- А, боишься! Приходи, увидишь.
- Так, прекрати! Говори, а то я обижусь.
Карина знала как надавить на Кристю, «говори, а то я обижусь» - действовало безотказно.
- Попугайчика так зовут, вот.
- Ладно, приеду, объяснишь, деньги заканчиваются.
- Все, пока, жду тебя.
- Я приеду поздно, давай, целую.
После слова целую следовало длительное перечмокивание в трубку, пока кто-то не набирался сил и не отбивал звонок.
«Буду поздно» - могло значить только одно – они с Катькой пойдут в клубешник стресс снимать… Катькин.
Чтобы как-то скоротать время в Каринкино отсутствие, Крыся залезла в сеть.
В левом верхнем углу монитора замигало привычное: «Сказочница,20. У Вас 8 непрочитанных сообщений». Без особого энтузиазма Крыся начала просматривать свою почту, а чего воодушевляться? У неё была Карина, самая прекрасная, самая желанная, самая любимая девочка на свете, и с тех пор как обозначился их союз, Крыся потеряла интерес к всякого рода лесби-знакомствам. В сети бывала редко, по большей части для продолжения старых отношений, исключительно виртуальных. С Юлькой, что из Московского, она единственная, кто был посвящен в историю с Вероной. Это первая девушка, с которой Крыся познакомилась в интернете, любовь между ними не «задалась», а вот подругами они стали отменными. Юлька разместила на сайте фотки своего летнего отдыха: студенческий лагерь – её размалеванная мордашка высовывается из палатки. Почему говорю «мордашка»? Просто внешне Юлька была очень похожа на кошку: что-то в разрезе её зеленых глаз, само очертание лица выдавали в ней кошачью природу, грация, а точнее повадки – тоже были какими-то кошачьими. Вследствие этого за ней и закрепился ник Коша.
На следующей фотке, все в том же лагере, Юлька в составе какой-то компании с гитарой в руках распевает песни, по лицам окружающих её людей было заметно, что они целиком и полностью сосредоточены на Юлькином исполнении. У неё действительно был волшебный голос – женская проникновенность и мужская основательность сочетались в нем. Многие просто теряли голову, слыша как она поет: на неё западали как мужчины, так и женщины, но Юлька позиционировала себя «врожденной лесбиянкой». Никогда не скрывала она этого, никогда не лгала ни родителям, ни друзьям. И как-то ей так удавалось расположить к себе людей, что никто и слова плохого не мог ей сказать: её уважали, её любили. Она же была как ветер в поле – душа компании, лучшая студентка консерватории, со всеми приветлива, со всеми дружна, но одна, одна, одна. Опять-таки, это не то одиночество, которое несчастное, дикое, противное. Это какая-то другая его разновидность: Юлька была словно рассыпана между всеми. И по жизни её несла волна всеобщей любви и дружбы.
В этом они были похожи с Крысей. Обе личности, два авторитета, одиночки в душе, но в то же время любимцы «публики». Если они оказывались вместе в компании, то все, тушите свет. скуку прочь, давайте веселиться. Они придумывали кучу всяких развлечений, и друзья их за это обожали. Многие удивлялись, почему они не вместе. В глазах окружающих Крыся с Юлькой были идеальной парой, но девчонки отшучивались: «Жизнь длинная, еще успеем набыться вместе!» Тем более Юлька знала, что Крыся влюблена в другую девушку – соседку по общежитию, однокурсницу. Поэтому как-то сразу отмела от себя мысли о близких отношениях с Крысей, а та была так поглощена любовью к Карине (еще до того, как между ними завязался роман), что не замечала, как в кошачьих глазах Юльки нет-нет да промелькнет что-то такое теплое, такое откровенное, при взгляде на Кристину. Не замечала, как, укрощая очередную Крыськину истерику, бешено билось Юлькино сердце, и сигареты одна за одной молниеносно оказывались зажатыми в её губах.
Так вот, после фотографий, с запечатленными на них мгновениями отдыха в лагере, следовал фотоотчет о поездке в Питер, куда Юлька прокатилась «стпом», потом Барселона, снова палатки, люди, люди – в общем отдохнула на славу.
После просмотра Крыся сразу кликнула на папку с сообщениями. Кто просто подмигну, кто предлагал трахнуться втроем, кто просто познакомиться. «Ничего интересного», - подумала Крыся. И перешла к папке «Избранные», куда помещала она анкеты своих старых знакомых. Пара сообщений от Юльки. Первое с предложением погонять на «мотцыках» как-нибудь после её возвращения с какого-то конкурса, где как и когда это можно сделать она подробно описала. Во втором она рассказывала о какой-то барышне, которая «ну просто с ума тронулась» после общения с Крысей, Лариска какая-то… «Что за Лариска?» Никак не могла вспомнить Кристина, потом что-то промелькнуло в памяти: они сидели в Московском с Кариной, Юлькой, еще пара девчонок – Юлькины подруги. Это еще в конце семестра было. Это были какие-то модели, они не очень понравились Крысе: «Клавы, вешалки какие-то» - перешептывались они с Каринкой. И кажется одна из них была Лариса, да, да точно Лариса. Фу.
«Коша, что за бред, встретимся, поговорим».
ОПРАВИТЬ
Пребывание в интернете утомило Кристину, и она обратила свой взор к клетке, а точнее клеткам с попугайчиками. Клетки стояли друг напротив друга, и попугайчики, «мило переговаривались» между собой. Тот попугай, которого Крыся собиралась подарить Светке, был самец, а её Кринка – самка. Самец бегал по перекладине и, казалось, всячески старался охмурить напыженную самочку. А та была неприступна и смотрела на него «с недоумением». Эта сцена очень позабавила Кристину.
От наблюдения за этими двумя чудо-птичками, Крыся отвлекло появление на пороге её комнаты пьяной Карины.
- О, у меня что двоиться в глазах? – еле-еле связывая между собой слова проговорила та при взгляде на две одинаковые клетки на столе.
- Да вы в угаре, мадам! – воскликнула Кристина при виде своей любимой.
- Не называй меня «мадам», я тебе что… и вообще, мы с Катькой очень хорошо оттянулись сегодня. С тобой мы никуда не ходим, а там парни были такие классные, мы так зажигали, - мямлила Карина, проглатывая не только некоторые буквы, но и целые слова. Но как бы неразборчиво она говорила, Кристине этого хватило, чтобы пронаблюдать, как камень был запущен Каринкиной рукой, как он летел, этот камень, Кристина то же видела и сполна ощутила она, падение этого булыжника в свой «огород».
- Успокойся, чего орешь, - осадила её вопли Кристина.
- Кто эти птицы? – также, еле ворочая языком, вопрошала Карина, расположившись обутая на кровати.
- Одна, а точнее один – это подарок Светке… - нехотя отвечала Кристина. Обидно же.
- Точно, завтра ж идем на днюху, - опомнилась Каринка.
- А второго, точнее вторую, я решила оставить себе. Это Кринка, она будет жить у меня. Прошу любить и жаловать.
- Прикольно, - только и могла выдавить из себя Карина, - Крысь, раздень меня, я спать хочу.
Кристина раздела уже посапывающую Каринку, уложила её на кровать и сама легла рядом. Сна не было ни в одном глазу. Решила позвонить Юльке.
- Кош, привет. Не спишь?
- Не, сей час на сайт полезу.
- Я только оттуда, посмотрела фотки, классные, ты когда в городе будешь?
- Недели через две, а что? – не смогла замаскировать свое любопытство Юлька.
- Просто, хотела встретиться. Что там с мотоциклами? Это реально? – шепотом говорила Кристина.
- А чего ты шепчешь, тебя слышно плохо?
- Да Каринка спит, а выходить не кайф из комнаты, одеваться надо ж.
При упоминании имени Карины, у Юльки обрывалось что-то внутри.
- А, понятно. На счет мотоциклов поговорим при встрече, идет?
- Не вопрос, про Лариску тоже при встрече расскажешь?
- Про какую..., - запнулась было Коша, - а, вспомнила, расскажу, конечно. Чего это ты заинтересовалась? Не лады с Кариной?
- Ой, можешь и не рассказывать, я так, к слову. У нас все хорошо и мне никто не нужен кроме неё.
- Ладно, давай закругляться, я в нет и спать, завтра выступление.
- О, удачи тебе, приедешь, звони.
- Да что тебе звонить, ты вообще отделилась. Помнишь, как Ленчиков упрекала, что они как сошлись вместе, так обо всех сразу забыли? Помнишь, как наседала, не понимала, как люди так могут измениться? Помнишь?
- Кош, давай правда спать, удачи тебе, целую.
- Споки нок, - прозвучало глухо и далеко.
Воскресное утро застало Кристину, спящей в кресле с книжкой в руках. На столе стояла чашка с недопитым чаем, горел светильник, но его искусственный свет уже поблек в лучах утреннего осеннего солнца. Кристина сидела поджав ноги и уткнувшись в скрещенные на столе руки, которые служили ей подушкой в эту ночь. Видимо что-то помешало ей добраться до кровати.
Карина, проснувшись не сразу врубилась в то, кто она и где все…. «С Катькой пошли в клуб, шампанское, Катька все время ныла, как ей тяжело жить, потом пошли танцевать, какой-то тип… - пыталась она восстановить вчерашние события в своем ещё отчаянно хмельном сознании или что от него осталось, - парень, мы потанцевали, поцеловались, потом…»
«Боже, потом ничего не было, или я не помню, или не было, или не было, не было…», - судорожно она прокручивала смутные воспоминания, обрывки, отрывки, обрезки их.
- Але, Кать, привет, - шипела Карина в трубку, чтобы не услышала Кристина, которую она пока не могла отыскать взглядом, - а что вчера было?
- Привет, - отозвался хриплый голос. Катька явно была разбужена этим звонком. – Я сейчас не могу разговаривать. Я не одна, понимаешь?
- Ага, - на автомате ответила Карина, а что она должна была понять она и сама не поняла. Но выяснять было поздно, Катька отключилась.
Мысли блуждали в пространстве остатков воспоминаний прошедшей ночи, но мозг наотрез отказывался извлекать из памяти, хоть сколь бы то ни было подходящую игформацию. От этих тщетных попыток «ну хоть что-нибудь вспомнить» Карину отвлекло заливистое щебетание попугайчиков, она попыталась даже подняться с постели и поближе их рассмотреть, но в глазах вдруг все потемнело, и она рухнула на кровать. Сетка противно задребезжала, и тут Карина заметила Кристину, которая от возникшего шума открыла глаза, а просыпаться и не собиралась – лишь на мгновение приоткрыла и снова уснула.
Какое-то брезгливое чувство вызвал Кристинкин вид в душе у Карины. Надменно-презрительно смотрела она в этот момент на предмет своего обожания. Потертые джинсы, растянутая майка, какая-то вся непривлекательная такая, жалкая, предсказуемая – такой Карина видела сейчас Крысю. «Как я могу все ЭТО любить, эта подпольная жизнь, эта вонючая комната с треклятой девичьей любовью…. Куда я попала?» - это лишь обрывки мыслей, лишь мизер всего того, что одолевало в этот момент Карину. Шумели эти долбанные попугаи, её тошнило, вокруг все было мерзким и отвратительным, ей хотелось закрыть глаза и проснуться ну чуток попозже, когда мир наполнится яркими красками и она снова почувствует себя довольной и счастливой!
Каринку за долго до этого утра начал грызть червь неуверенности и отторжения: отторжение ТАКОЙ любви и неуверенность в возможности ЕЁ существования, нормального существования в мире, где ОНА в меньшинстве. Была. Есть. И будет. Тысячу раз Карина обрушивала свои страхи и комплексы на Крысю. Миллион вопросов сливала она на свою подругу, пытаясь выяснить, где они в этом мире и где вообще этот мир. Она придумывала кучу всяких ситуаций и требовала от Кристины объяснений, словно та была энциклопедией человеческих отношений и должна все знать.
С того самого момента, как обозначились их отношения, в руках у Карины появились невидимые весы, на одной чаше которых были пары натуральные, а на другой НЕтакие женщины со своей любовью, и сталкиваясь с какой-либо проблемой в повседневной жизни, Карина незамедлительно скидывала одну за другой гирьки с той чаши, где пребывала сама. Со временем, перевес оказался на стороне «противника», и она уже с завистью посматривала на «счастливые» пары м+ж, и все больше убеждая себя, что две женщины – это промежуточный этап в жизни. Это переходное состояние, которое призвано помочь им познать себя, которое дает возможность посмотреть на себя, ну или почти на себя, со стороны, и, сделав выводы идти дальше, и быть лучше, и знать!
Неизвестно, сколько времени провела Карина в своих мыслях и домыслах, неизвестно, сколько она еще бы там находилась, но тут проснулась Кристинка и жуткими воплями: «Мы опаздываем», - оборвала эту цепочку размышлений.
- Крысь, не кричи, - лениво промурчала Карина, - у меня башка раскалывается.
- Башка, башка – мы Светке обещали помочь- выпивку оттарабанить в кафешку, - виновато протороторила Кристинка, залезая под одеяло к Карине, желая прижаться к телу любимой.
Как-то тяжело стало Каринке от этих объятий. Такое ощущение, что вместе с алкоголем из её организма улетучились все теплые чувства к человеку, с которым её так много связывало.
- Кристин, не налегай, мне тяжело.
Каринка поднялась и, закутавшись в простыню, подсела к клеткам с попугайчиками.
- А какую птичку мы подарим Светке? С салатной грудкой или голубенькой?
- С голубенькой. Это самец. А с салатной оставим у себя – она такая прикольная. Я просто влюбилась в неё. Её зовут Кринка, о ней я тебе и говорила по телефону, - улыбнулась Кристя, - Как вы вчера провели время?
Этот вопрос вызвал неприятнейшие ощущения, воспоминаний никаких, а вот ощущения были мерзкими. Карина задумалась.
- Что молчишь, малыш? Что-то случилось? Ты вчера мне прям в вину ставила, что мы с тобой так не можем гулять, как вы с Катькой это делаете. Тебя напрягает это, да?
«Что ты мелешь, замолчи!»
- Нет, не напрягает. Сама не пойму, что происходит, просто за эти дни мы как-то отдалились друг от друга. Слава богу, у Катьки все наладилось в семье, и мы теперь сможем больше проводить времени с тобой вместе. Так что не бери в голову, все будет хорошо, - Каринка чмокнула Крысю в губы и направилась в душ.
       «Надо что-то делать, надо перебороть в себе эти мерзкие чувства. С чего это вдруг появляется во мне эта брезгливость, отвращение, ведь раньше этого не было, никогда такого не было раньше…».
Контрастный душ слегка освежил Каринкины тело и разум, и пусть воспоминаний о вчерашнем вечере не прибавилось, но хотя бы мысли прояснились.
***
Когда за одним столом собирается много разных людей – разных по образованию, по роду своих занятий, по семейному положению отличающихся или еще по каким-либо признакам разнящихся, но одинаково молодых и веселых, то это всегда кайфово, шумно и пьяно. Много людей всяких разных, говорящих о том о сем, снующих туда сюда. Кто песни под гитару орет-поет, кто шепчется о бабах, тряпках и любовниках, кто подливает и подливает себе и оставшимся за столом водочки и пытается всех собрать воедино. Но это редко кому удается полным составом досидеть до конца за столом, в основном на определенном этапе большая компания расслаивается, и начинают эти слои перемещаться в пространстве, как теплые и холодные течения в водах мирового океана. И вроде и вместе все, не напряжно так, хорошо – можешь пойти покурить, кто-то то же в это время будет курить, вы пообщаетесь, потом он пойдет танцевать, а ты подсядешь к парочке скучающих барышень и станешь клеить одну из них, обязательно посимпатичней. И не важно, что она отошьет тебя после первого сказанного «привет», это не важно, еще куча дел на этой вечерине, которыми стоит заняться!
- Вот я, Крысь, я б тоже с женщиной хотела б, - изрядно подпитая Светка делилась сокровенными мыслями с подругой, расстегивая молнию на своих брюках, - что мне эти мужики, что мне они? Не, Крысь, я к вам подамся, точно.
- Светик мой Светик….
Крыся сползла по стенке туалета и попыталась прикурить сигаретку. По амплитуде колебаний огня зажигалки нетрудно было определить, что выпито Кристинкой было тоже уже достаточно.
- Че ты вздыхаешь, подружка, ну вот че ты вздыхаешь?
- Да так, подруга, да так… Вон одна уже подалась «к нам», а теперь не знает, что с этим делать. Мается, че я не вижу, и отпустить не могу. Люблю её, Светка, так люблю, как никого и никогда.
- Дура ты, Крыся, Каринка она баба интересная, за ней вон полкурса нашего бегает, да и не только курса, пол универа… Ну не пол, я подзагнула. Короче, много парней за ней ухлестывает, и неужели ты думаешь, что у неё к тебе те же чувства, - на слове «чувства» у Светки язык, такое ощущение, в косичку заплелся, - чув-ства, как у тебя к ней? Ты меня прости, но она тебя весь вечер игнорирует, опять на Мишаню поглядывает, эту Куколку и так и сяк подкалывает, все старается опустить её в его глазах.
- Я пмнимаю… понимаю я, дружок, что… - голос Кристины дрогнул, и она разревелась.
- Ничего я не понимаю, ни *** я не понимаю, Светка. Я это лето думала не переживу, когда она уехала от меня, так и стала я дни считать до сентября. Светка это чудо-девушка, она такая милая, добрая, непосредственная. Светка, она мечтает, ты представляешь, она планирует, даже не мечтает, после окончания вплотную заняться проблемами детей сирот, у неё уже есть проекты, интересные проекты. Светка, это сердце! Это такое сердце, но почему это сердце, почему оно не для меня….
Светка, вымыв руки, уселась рядом и тоже всплакнула. Может просто за компанию, а может и действительно прониклась Кристиным монологом.
- Ты, Крысь, извини меня, но ты тряпка, ты самая настоящая размазня, стелешься перед ней, голос тише становится, какая-то ты вся не такая становишься вся, у тебя, наверное, и сердце тише бьется?
- Нет, сердце выскакивает у меня, в голове как вспышка при одном только упоминании о ней, я слышу голос её и готова бежать к ней на встречу, где бы она ни была. Если её кто пальцем обидит, Светка, слышишь, хоть пальцем кто тронет девочку мою, я ему, - и Кристина замахала руками перед собой.
- Э, да прекрати истерику, никто твою любимую не тронет.
Тут у Кристинки зазвонил телефон.
- О, Юлька, че хотела?
- Ты так ни когда не узнаешь, что она хотела, если не ответишь.
Подколола Светка пялящуюся на дисплей телефона Кристину, и было потянулась нажать кнопку ответа, и не удержав равновесия, девчонки повалились на пол и расхохотались.
- Але, Юлька, привет, - уже сквозь смех отвечала Кристина.
- Да, весело, у моей подруги день рождения сегодня. Ага, поздравлю, ага. Светка с днем рождения тебя, - уже не в трубку прошептала Кристина.
- Спасибо, а кто это?
- Подруга, потом объясню. Але, а ты чего звонишь вообще? В городе уже? О прикольно. Поздравляю, ща, минуточку.
- Свет, Юлька предлагает прокатить нас на своей тачке, ей за победу в конкурсе вручили подарунчик такой нехилый. Пусть приезжает?
- А он симпатичная? – пошутила Светка.
- Але, Кош, тут Светка спрашивает, а машина симпатии…
- Дура, не машина, а Коша твоя, - закатилась смехом именинница.
- А, прости, Кош, ты у нас симпатичная? Светка? Да это персик, а не девочка. Ща познакомлю вас. Давай, мы в «Рыбе» под общагой, давай, ага.
- Ну вот, щаз поедем кататься!
- Класс, кого возьмем? Каринку твою, а еще кого?
- Да больше и никого, пойдем.
Юлька приехала на своей новой «бэхе», как тот принц из сказки, вручила Светке букет роз, загадочно шепнув при этом, а ты и правда ничего, Светка аж протрезвела на мгновенье – как льдинка, брошенная в хрустальный бокал, прозвучал этот комплимент.
Прикольно получается когда люди знакомятся без всяких предысторий, Юлька и не знала, что Светка натуралка и с первого мгновения стала ухаживать за ней без всяких ужимок и стеснений. Крыся не успела ничего сказать ей, а у самой Юльки и мысли не возникло, что девушка, так рьяно интересовавшаяся её внешностью, окажется не «темой».
- А что, мы втроем поедем? – поинтересовалась Юлька, «заводя мотор»
- Где твоя любимая, Крысь?
- Да не нашла я её что-то, наверно, с Катькой сплетничают, они вчера набарабенились, мож обсуждают, а да ладно, поехали!
- О, узнаю, старушка, - завиризжала Светка. – А то: «Карина ТО, Карина СЁ». Поехали, Кош!!!
- Вы уже на ты? – подшутила Крыся.
- Дерзкая у тебя подруга, - улыбнулась в зеркало Юлька, - имениннице все можно. Поехали.
Светка глаз не сводила с сидящей за рулем Юльки. Она поймала себя на мысли, что ей нравятся Юлькины черные коротенькие волосики, по кончикам которых ей так захотелось провести ладошкой. Захотелось…. Захотелось в голове, душе, сердце, где-то там, внутри, а здесь снаружи её пухленькие пальчики уже тянулись к этой взъерошенной головешке, а губки шептали:
- Можно?
- Э-э, ты чего? - увернулась от этого неожиданного жеста Юлька. В это самое время она не справляется с управлением и машину заносит. В машине крик, паника…. Юлька вцепилась в руль автомобиля, своей ногой она чуть не проломила днище, нажимая на тормоз, а в это самое время тысячи ангелов-хранителей буквально выносят «бэху» на обочину дороги, после чего в салоне воцаряет секундное молчание.
- Чего боитесь, я сама испугалась, - выдохнув, промолвила Юлька.
Алкоголь выветрился мгновенно, нервный смешок передернул губы сидяших в машине, и вскоре все дружно смеялись над счастливым исходом событий.