Македонское наследие. Глава 30. Окончание

      Глава 30. Последний выход.

       В Афинах наступил новый день, за окнами светило ласковое и нежаркое солнце, в саду весело щебетали птицы, радуясь наступившему дню. Руфина слышала, как внизу мать хлопотала по хозяйству, иногда слышался бас отца, наверняка ему что-то не понравилось в утренних газетах, и он читал статью вслух маме. Вставать не хотелось, на душе поселилась какая-то непонятная тревога, новый день не принес ей хорошего настроения. Уже почти неделя прошла с их последнего разговора с Сергеем по телефону, жених рассказывал ей, что у них там, в горах Македонии, наступила небольшая задержка из-за непогоды, шли дожди. А в столице за всю неделю не упало ни капли. На работу Руфине идти не нужно, Диана предоставила ей отпуск, пока они в экспедиции. За это время Руфина написала несколько статей для столичных газет, все больше на театральную тему, сама побывала на нескольких спектаклях. В Афины в это время обычно приезжали со своими постановками и провинциальные коллективы, и гастролировали многие известные труппы из других стран. Самое благодатное время года, бархатный сезон, полно фруктов, не так жарко и вода в море чистая и все еще теплая.
       Вроде бы все должно быть хорошо, но что-то тревожно у нее на душе, даже аппетит пропал. Она не могла понять причин своего странного состояния. Хоть бы Сергей быстрее возвращался, может она просто скучает без него? Ах, как не хочется вставать, принимать душ и, сделав бодрое лицо, заталкивать в себя мамин завтрак …
       Родители уже покормили внука, когда Руфина наконец спустилась в гостиную. Отец переодевал ребенка, у них был на сегодня запланирован поход в приехавший на гастроли цирк зверей, и старый и малый весь вечер обсуждали купленную ими программу циркового выступления. Они торопились, и задерживаться не стали, только помахали руками ей, одновременно приветствуя и прощаясь на время культпохода. Мама сидела на кухне и читала газету, надев очки. Руфина удивилась, такое за матерью наблюдалось не часто, газету она брала в руки только для того, чтобы прочесть очередную статью дочери.
       - Руфа, тут о твоем Сергее написано, почитай, а я послушаю, пока соберу тебе завтрак. Все остыло уже … - она протянула ей газету.
На первой странице на фоне какой-то горной вершины с фотографии улыбались Сергей и Диана. Руфина ревниво посмотрела, чья подпись стояла под статьей, автор был ей не известен. Скорее всего, статью написал кто-то из местных журналистов и переслал её в центральные газеты. Она стала читать вслух, ничего нового в статье не было: ну идут поиски, нашли наскальное письмо, которому почти две тысячи лет. В ходе исследований высотных пещер «поющей горы» возникли неожиданные препятствия, но археологи и историки во главе с известным профессором из России не теряют надежды на успешное завершение своих поисков. Потом шли какие-то невероятные небылицы и легенды о загадочной горе и апофеозом – громкое обещание автора скорой сенсации века, ученые надеются найти в горах Македонии тайную могилу Александра Македонского…
       В груди опять тревожно ворохнулось, почему Сергей ничего не обмолвился о том, что у них там не все гладко, а вдруг какие-то опасности возникли? Она знала, что при раскопках всякое может произойти, и обвалы бывают, и непредвиденные обрушения, ловушки для расхитителей, да мало ли что, заранее не предугадаешь.
       - Ты чего побледнела, доченька? И не ешь ничего … - теперь уже встревожилась мама. Она внимательным взглядом осмотрела фигуру дочери и задала ей неожиданный вопрос: - Ты, часом, не беременна ли?
 Руфина чуть не поперхнулась соком, еле отдышалась от неожиданности вопроса. Мама постучала ей по спине кулаком и добродушно рассмеялась:
       - И нечего фыркать, как лошадь! Не маленькая девочка, должна сама понимать. Сходи-ка ты к врачу сегодня, дочка.
       Еще через день Руфина узнала от своего врача, что у нее действительно беременность, и срок уже восемь недель. А то, что у неё иногда появляется тревожное состояние, то это нормально. Гинеколог объяснила своей пациентке, что чувство тревоги у женщин за свое будущее потомство проявляется подсознательно, на генетическом уровне. У всех в разной степени, это нормально и паниковать не нужно, с природой не поспоришь…
       « А еще я тревожусь за отца этого ребенка, как он там без меня?» - думала Руфина, шагая по аллее от клиники, настроение у неё заметно улучшилось. - «Надо будет вечером позвонить Сереже, пусть тоже порадуется».

       Инженер и спасатель уже полчаса, как занимались проверкой этого зловредного прохода. Ангелос уже вторую сигарету стрелял у своего молодого помощника, они подстраховывали разведчиков, дело опасное и доцент не мог оставить приятеля в трудный для всех час. Впрочем, волновались за исход необычной проверки все члены экспедиции, ведь от неё зависела дальнейшая судьба поисков. Наконец появились две фигуры в противогазах, похожие на чертей из подземелья в неясном свете фонарей. Ангелос и его напарник бросились на встречу разведчикам …
Еще через полчаса они докладывали результаты проверки, слушали их в лагере в полном молчании, вопросов пока не задавали. Результаты обнадеживали, газовый коктейль состоял из трех компонентов, самым неприятным было присутствие в этой троице метана. Этот газ в определенной смеси с кислородом из окружающего воздуха был чрезвычайно опасен, от взрывов и пламени метана погибло немало шахтеров во многих шахтах и горных выработках мира. Радовало то, что присутствие двух других компонентов в газовой смеси, которую выделяла «флейта поющей горы», мешали созданию смертельно опасной пропорции, но соблюдать меры предосторожности нужно, никто не мог гарантировать, что состав смеси будет одинаковым и постоянным. Для этого требовались длительные наблюдения за газовыми выделениями, на это уйдет много времени, а его уже практически не оставалось. Скоро снова начнутся дожди, осень уже на подходе, и тогда придется свернуть экспедицию до следующего полевого сезона.
Магнитное поле в том месте имело свои странности и отклонения, видно в недрах горы находилось немало железной руды, но это был подарок уже для геологов. Спирос с уверенностью сказал, что им работать можно, но с осторожностью и частой сменой участников. Долго находиться под воздействием такого магнитного поля рискованно и небезопасно. По окончании их доклада раздались аплодисменты и радостные возгласы, работу можно было продолжить безотлагательно. Но Сергей объявил всем часовой перерыв для приведения в порядок нервов и подготовки к последнему штурму флейты. Руководителей он попросил собраться в штабе для корректировки плана исследований.
       - Ну, что же, друзья, кто идет первыми? – Спросил он у собравшихся коллег. – Полагаю, что никто не будет возражать против того, что первую группу возглавлю я … - Он жестом усадил на место Диану, которая тоже хотела быть в числе первых.
       - Профессору Ковалидис надлежит обеспечить своевременную смену групп и точное выполнение графика и плана работ. Лазарос, вы должны ей помочь, список необходимого оборудования при вас?
Тот, улыбаясь во всю ширь от сознания того, что он будет рядом с Дианой, смог только утвердительно покивать головой и выставить вверх большой палец: «Всё о’ кей, командор!»
       Пошли в таком порядке: первыми инженер и спасатель, за ними доцент и профессор, также надевшие противогазы. Вторая группа наготове, страховала первопроходцев, как только первые дадут сигнал тревоги, им надлежало прийти на помощь. Если никакой опасности нет, то через тридцать минут – смена, не больше, на этом настоял спасатель.
       Опасный загазованный участок прошли без задержки, через десять шагов проход начал расширяться, постепенно заворачивая влево, и совсем скоро перед ними открылся небольшой по площади грот. Он имел правильную овальную форму, не больше тридцати - сорока квадратных метров и явно искусственного происхождения, или обработан до такого вида. Прямо перед ними была стена, в которой не было ни малейшей щели, тупик. Неужели они ошиблись, или проглядели другие ответвления? Не может быть, столько тревог и усилий и все напрасно! …
Сердце стиснуло от разочарования, опять появилась противная резь в груди, дышать стало трудно, Сергей сорвал с себя маску противогаза. На удивление воздух был довольно спертым, но обычным, без всяких примесей и запахов. Следом за ним маски сняли остальные, так хоть можно было нормально говорить. Газоанализатор в руках спасателя не мигал тревожным красным светом. Спирос попросил всех направить свои фонари на противоположную стену, а сам подошел к ней и стал внимательно осматривать, сантиметр за сантиметром …
Через две минуты он с радостной улыбкой махнул рукой, приглашая спутников подойти к нему ближе:
       - Профессор, посмотрите внимательно. – Инженер удовлетворенно провел по стене своей сильной рукой. – Эта стеночка ничего вам не напоминает?
       - Стена, как стена … Разве что более правильная и ровная, чем остальные. – Сергей не понимал, что необычного увидел Спирос. – Вы говорите, не томите!
Инженер переместил луч своего фонаря немного правее, все автоматически сделали то же самое.
       - А теперь, видите? – Торжествующе довольно громко прошептал могучий грек.
По стене шла правильная трещина, через полметра под прямым углом она уходила наверх, там смыкалась с другой горизонтальной трещиной. Это была кладка из каменных блоков, подогнанных друг к другу с изумительной точностью. Сзади раздался громкий звук, это Ангелос хлопнул себя по лбу:
       - А я-то, дурак, все думаю, что напоминает мне эта ваша флейта? Все эти переходы и гроты устроены по принципу внутренних камер египетских пирамид, только гораздо больше, учитывая размеры горки!
На лицах его спутников сначала появилось удивление, потом оно сменилось пониманием и согласием. Доцент не унимался, еще бы – только что они были накануне краха всех надежд, а тут еще одно подтверждение того, что экспедиция не была напрасной, совсем, совсем наоборот…
       - Ай, да Неарх, умница! Зачем десятилетиями городить пирамиды? Для своего повелителя и друга он нашел подходящую горку, привел её в порядок и устроил захоронение для праха царя совсем не хуже фараонов. Впрочем, он и был фараоном, Александр Великий. – Профессору показалось, что Ангелос вот-вот пустится в пляс от радости. – Я уверен, что за этой стеночкой стоит саркофаг с мумией Александра!
Радость историков остудил спасатель, он выразительно постучал по циферблату наручных часов, установленный на них таймер показывал, что отведенного времени осталось совсем мало, только на обратный путь. Все дружно надели вслед за ним противогазы, к выходу шли в приподнятом настроении. Когда прошли загазованный участок тоннеля, Сергей вдруг почувствовал себя совсем плохо, ноги стали ватными, дрожали и идти не хотели совсем. Он с трудом снял маску, прислонился к стене и сполз по ней на каменное дно прохода. Рука профессора никак не могла попасть в карман куртки, там лежали лекарства, которые дал Тео, сознание покидало его. Спирос и Ангелос бросились к нему, но спасатель оттолкнул приятелей и приложил два пальца к сонной артерии на шее профессора. Пульс был, но совсем слабый, он достал из кармана его куртки два металлических флакончика, удивленно присвистнул и, открыв нитроглицерин, втолкнул таблетку в рот историка. Приятели подхватили вялое тело своего руководителя и бегом понесли его на руках к выходу, до которого было уже недалеко…

       Теодор, дежуривший неподалеку от входа на тот случай, если кому-то понадобится медицинская помощь, с одного взгляда понял, что с профессором случилось то, чего он боялся - у него сдало сердце. Фельдшер приказал снять лишнюю одежду, закатал рукав рубашки, перетянул руку выше локтя жгутом и сделал укол. Профессора положили на носилки и стали перебираться на другую сторону горы. Теодор уже говорил кому-то по рации, чтобы срочно поднимали вертолет и прислали его на противоположный склон, на посадочную площадку.
К прилету вертолета Сергей немного пришел в себя. Укол, сделанный ему Тео, позволил профессору даже встать, не без помощи забраться в маленькую кабину, носилки туда не вошли бы. Отправкой командовал фельдшер, он прогнал от вертолета всех желающих помочь, толку от них не было никакого, категорически отказал Диане, непременно желавшей сопроводить Сергея до больницы, и дал команду пилоту на взлет. Тот поднял машину в воздух, сделал небольшой полукруг, огибая «поющую гору» и лег на курс. Сергей смотрел в раскрытую дверь на «флейту», он не дошел до своей мечты всего полшага …
Но сейчас он не был в состоянии даже говорить, в голове стоял шум от винтов, она кружилась так, что горы древней Македонии стали сливаться в одно большое зеленое пятно. В вертолете была кислородная маска, Теодор умудрился задвинуть дверь, стало тише, и надел маску на лицо профессора. Минут через пятнадцать полета Сергей снова потерял сознание от тряски и вибрации, легкая машина без конца ухала в воздушные ямы, нередкие в горных условиях. Усилия Теодора не смогли привести его снова в сознание.
Врачи больницы, где вертолет приземлился через десять минут прямо в небольшом дворике, тоже не добились успеха. У профессора Курманбекова случился второй сердечный приступ в вертолете, он умер во время посадки верной стрекозы, не раз выручавшей их в этой последней в его жизни экспедиции. После бесплодных попыток реанимационной бригады заставить работать еще не остывшее сердце, усталый врач выписал Теодору справку о смерти, констатировав обширный инфаркт миокарда. По дороге назад в лагерь экспедиции Тео подумал, что «поющая гора» все же сыграла последнюю шутку над профессором. Нельзя было ему задыхаться в противогазе с больным уже сердцем, да и неправильное магнитное поле оказало свое пагубное влияние на кровообращение, в крови, как известно, достаточно железа. Теодор не замечал, что по его лицу текут слезы, то ли от встречного ветра (теперь не было нужды закрывать двери, да и пилот уже не спешил), то ли от горечи утраты. Что ни говори, а профессор Курманбеков был великий человек, большой ученый с прекрасной душой. Но, как оказалось, с больным и уставшим сердцем.

Э п и л о г.

       За последующий год после описанных событий много было шумихи вокруг самой экспедиции, её участников и полученных результатов. Но более всего писали и говорили о самой «поющей горе». Чего только не придумывали досужие журналисты о секретах, которые таила в себе обычная, в общем-то, горушка. Припомнили все легенды, связанные с этим местом, написали ужастиков и выдумали новые тайны на пустом месте. Каждый из пишущей братии имел или свою легенду, или свое толкование тем или иным событиям и странностям, случившимся в ходе прошедших исследований.
       Ранее известный нам Фонд выделил даже средства для посещения места исследований профессору Кларку. Старый историк оставил своё ранчо в желании убедиться в том, что его не обошли двое из его молодых, но весьма уважаемых им коллег. Он всегда симпатизировал им обоим, это чувство для себя он называл в мыслях «отцовством в науке», приятно было знать, что есть достойные люди, которые поднимут твое знамя, если ты упадешь в бою. А последний бой, для старика, был слишком близко. Его приезд остудил пыл шустрых борзописцев, мнение патриарха от истории и археологии было непоколебимо. Как ни старайся, а спорить с человеком, откопавшим и исследовавшим для всего человечества следы древнейших цивилизаций ацтеков и инков, не стоило, ибо попасть впросак в этом споре с маститым ученым ничего не стоило. Профессор был раскован, типично по-американски, не стеснялся в выражениях на устроенной Фондом пресс-конференции, и очень высоко оценил работу Сергея Курманбекова и Дианы Ковалидис. Он стал настоящей находкой для журналистов.
Шумиха улеглась, подчиняясь извечному стремлению людей к новым сенсациям, продолжение исследований решено было оставить до нового полевого сезона. Кларк улетел на своё ранчо, пообещав Диане свою помощь.
Тело профессора Курманбекова еще в начале осени увезла в Россию его дочь, прилетевшая из Санкт- Петербурга в сопровождении крепких ребят. Помешать этому никто не мог, поскольку официально Сергей был иностранный подданный, допущенный к исследованиям правительством Греции…
       Разговоры вокруг «Тайны веков», как окрестили загадки Македонских гор журналисты и прочие охотники до сенсаций, сыграли свою злую роль. В начале весны следующего года в те горы отважились выйти «черные археологи». Не имея ни соответствующей подготовки, ни нужного снаряжения, движимые одной лишь жаждой наживы, даже не учитывая простой опасности, которую представляют собой по весне горы, не освободившиеся от зимних наносов и снега, эти люди рисковали сильно. А, учитывая сложности экспедиции Курманбекова, которые неискушенным людям даже и не мнились, их попытки были обречены на неудачу. Тем не менее, первые охотники за сокровищами «греческих пирамид» были. Они погибли, не добравшись до «поющей горы», но эта неудача не остановила других любителей легкой наживы.
Вторая группа искателей приключений и чужих сокровищ добралась-таки до входа во «флейту». Опьяненные близостью сокровищ, которые были на расстоянии одного последнего броска, авантюристы, потеряв экипировку на «мосту Спироса», так он назывался в газетных полосах, сделали факелы из подручных материалов и вошли в тесноту центрального прохода.
Взрыв грянул через минуту, похоронив под обломками и «археологов», и надежду добраться до стены, за которой должен был находиться саркофаг Александра Македонского …
Это был непоправимый урон. Тайна тысячелетий, до разгадки которой оставалось совсем немного усилий, отодвинулась от людей надолго. Несмотря на все усилия Дианы и Лазароса, поскандалившего со своим руководством из Фонда по поводу их бездействия, подготовить и провести работы по окончательному завершению исследований не удалось. Неудачливые расхитители испортили всё, требовались значительные затраты, правительство не хотело тратить средства на проект, который мог иметь и отрицательный результат. Поиск захоронения Александра Великого откладывался очень надолго …

       Руфина поправила одеяльце, укрыла ручки своей дочери, спавшей на открытом воздухе в одной колыбельке вместе с сыном Дианы, которую устроил для них в беседке сада Спирос. В доме ещё продолжались поминки, сегодня была годовщина со дня смерти Сергея. Но молодые мамаши ушли от стола, сославшись на то, что их детям нужно кормление.
Сын Дианы был на два месяца моложе. Она рожала его тяжело, возраст роженицы был далеко не юным. Но, благодаря своему крепкому здоровью и неустанным заботам Лазароса, за которого Диана всё же вышла замуж, уступив его настойчивым предложениям, чтобы не давать повода для лишних разговоров и сплетен. Хотя врачи и боялись осложнений, всё обошлось без последствий.
Диана отказалась от археологической работы на неопределённое время, решив посвятить себя воспитанию ребенка и преподаванию истории в университете. Лазарос только приветствовал это решение, говоря при удобном случае, что в «поле» не место таким женщинам, как его жена. Оба, и Руфина и Лазарос, знали, что родившийся ребенок это сын Сергея. Диана со свойственной ей прямотой, не стала таить ничего от них. Ну, разве что самое сокровенное, сугубо личное. Нельзя сказать, что все были рады такому повороту событий, но изменить что-либо уже было нельзя. Как сложилось, так и сложилось…
       - Руфина, как ты думаешь, вот пройдут годы, наши дети станут взрослыми… – Диана, казалось, говорила сама с собой, или мечтала вслух, делясь с подругой. – Может случиться так, что кто-нибудь из этих двоих малышей пойдет по стопам своего отца?
       Журналистка молчала, думая над её словами, сегодня был непростой день, тень её жениха словно была рядом в вечернем саду. Говорить дежурные слова совсем не хотелось.
       - Я верю в это, Диана … - ей показалось, что эти слова произнесла не она. Может, послышалось, или подумалось так?
Но улыбка на лице профессора Ковалидис была созвучна её мыслям и словам.
Через мгновение Диана сказала:
       - Пусть будет, как будет, Руфина! – Немного помолчав, старшая из них добавила почему-то шепотом: - Мы поможем им, нашим и его детям. Сережа нас оценит за это, там …
      
КОНЕЦ.