Синий бархат

Синий бархат.

У Дудкина теперь всё нормально. Преподаёт, играет на дорогих инструментах и в дорогих коллективах. А вспоминает разное...
«Всегда был хорошим трубачом, да и человеком меня считали добрым. Труба – это моя жизнь, моя жена, дочь, мой друг. Это моё здоровье, дыханье, простуда, кашель, болезнь, труба - это я сам. Если и вспоминаю что-то из детства, так всё уже с инструментом. В самом начале, конечно, были педальные, тульские, из проката, страшно вспомнить, а потом появилась широкомензурная, немного поигранная, «бээс» немецкой фирмы. «В&S», так это выглядит, считалась трубой на тот момент вполне даже. В чёрном элегантном обтягивающем футлярчике. С ней 12 лет по городам, по филармониям, по музыкальным театрам, по свадьбам, на жмура (это когда с Мендельсоном до кладбища…) В зависимости от значимости оркестра, то на первых, то на вторых. Понимал, будь у меня тогда «Ямаха», жизнь сложилась бы уже давно иначе. Золотистая, переливающаяся, пластичная, пронзительная, с брильянтом в звуке! Вот так временами гладил свою старушку, протирал ветошью и мысленно ей изменял. И голос у неё простоват, и обертоны годами стёрты, и клавиши западают, и лак кое-где облез. Характер старушечий, не слушается, ворчит, даже вражиной иной раз смотрит. Уронил как-то нечаянно, когда напился после изнуряющей халтуры, холод собачий, губы не шевелились. Упала, вмятина осталась, рубец на теле. Да и других следов, по разным причинам. На свалку ей уже, или продать ученику для начала…» Дудкин пьёт чай и рассказывает о своих фантазиях. «Ямаха - совсем другое дело, это же красавица! Вон, посмотри там на полке справа, ручная работа! Да, это послушная девочка, откликается на любую вибрацию, под сурдину, как нежно! Даже когда в шкаф дуешь, пиджаки шевелятся!» Дудкин отхлёбывает, вытирает пот со лба, понижает голос. «Представь, перекачиваешь в неё своё дыхание, она согревается, такой бархат! Час, другой, изматывает… голод чувствуешь, живот аж скрючивает, перекусить просто необходимо, о господи, вынимаешь горячий влажный мундштук, немножко встряхиваешь её, нежно укладываешь в постель, накрываешь шёлковой тряпочкой. Немножко покушаешь, и по новой…. Скажи, что нужно-то ещё, а…? Да брось ты, женщины из оркестра, общие жёны, сложно, дорогой, всё ведь на виду, лучше не вспоминать…это так, по случаю…»
       Техника у него отличная, атака, артикуляция замечательная, высокий регистр даже очень. Дудкин уютно расположился в кресле, рассказывает о необычной школе Маджио, о Фергюсоне, о знаменитых трубачах.
« Тебе что-нибудь с синим цветом? Не припомню. Давай про другое. Хотя… вот случай в Петрозаводске, как раз. Тогда у меня только «бээс» был. А ребята из оркестра как-то прибежали, мол, привезли несколько «Консулов» в местный магазин. Консул – это чешская труба, так себе, понятно не Ямаха, но моя-то совсем уже ни к чёрту. Полетел на всех парах, а инструментов всего четыре. Было больше, а это всё что осталось. Подул, пощупал, машинка неважнецкая, клавиши тормозные, переберём, подточим, подправим. А футляр красивый, серый, большой, и бархат жёлтый внутри. Сколько она стоит в магазине, так-то можно сразу втридорога перепродать! Иду, мысли всякие лезут, почти до дому дошёл, и напрягся: чего, думаю, не взял с синим бархатом? Вот ты спроси, кого-нибудь волнует, на какой ткани твоя дудка лежит? А меня, сентиментального идиота, очень волнует! Пошёл назад. В магазине студент мнёт последнюю трубу, футляр открыт, а там синева. Давай, говорю, футлярами поменяемся. А тот, что мол, вам за разница, ну и тот самый вопрос. Я ему то, сё, а он на меня совсем как на кретина смотрит. Чувствую, кикс вышел. Слушай, и ведь надо же, ради идеи попёр из меня такой бред, своим ушам не верил. Наплёл, что переболел коклюшем, гепатитом, жёлтой лихорадкой, теперь у меня пожизненная неприязнь жёлтого, аллергия на все продукты такого цвета. Всё это вызывает ужасные страдания, и вообще, пойдём, выпьем, за мой счёт. Последние слова преобразили студента, и он сказал, что с этого-то и надо было…. Хорошо тогда надрались, познакомились, парень отличный оказался, с тех пор дружим, сейчас вот его сына готовлю». Дудкин с удовольствием показал мне свою немалую коллекцию инструментов, в том числе и трубу на синем бархате.