Безымянный корабль. Глава 3. Пылинка Акорс

       Полосатый бело – зелёный парус приводил Яночку в восторг. Он легко увлекал за собой маленькое судно всё ближе и ближе к неведомому океану Иллена. Какое счастье, она скоро увидит его!
       Девочка казалась себе сейчас невероятно смелой, ловкой и нужной. Оттого всё и все представлялись ей в розовом цвете. Она почему – то решила, что печальный и встревоженный Янек ужасно нуждается в её утешительном: «Ну – ну, не переживай». А Тогу, подумала Яна, будет рад, если она наденет на себя красное платье со всеми финтифлюшками, что подарил ей Янек, и накрутит на голове его любимую замысловатую фигульку. Ей показалось, что Лука одобрительно улыбался, когда она ввинтилась в тёплую компанию, которая по привычке окружила Элоизу и слушала её, развесив уши. Яна нагло завладела разговором, хотя ребята ещё не дослушали душещипательную повесть о том, как наследница шла по коридору Золотого Дворца. Куда она шла, откуда и зачем, все давно забыли, увлечённые описанием процесса. Бывают такие люди, что любую мелочь превращают в шоу. Ну, так что ж? У Яны тоже есть дома коридор. Он что, не заслуживает внимания?
       В общем, Яночка этим утром была в ударе. Она глядела на маленького мохнатого домового и размышляла о том, что будь она его соплеменницей, Куг – Ги казался бы ей очень симпатичным. Даже красивым.
       Он пробыл с ними на судне меньше суток, а Яна уже не
 понимала, как они раньше обходились без него. Куг – Ги очень органично влился в их компанию. Он держался с достоинством, но не упускал случая посмеяться и подурачиться. Он знал, где вставить слово и предложить помощь, а где промолчать и отойти в сторону. Яне казалось, что глаза Луки теплели и становились весёлыми, когда он смотрел на Куг – Ги. Тот же проявлял к нему всяческое почтение. Клавдий, Шоэтт и Янек с Элоизой ходили за ним хвостиком, потому что корабельный домовой знал массу полезных вещей, касающихся мореходства, судостроения, определения погоды и просто весёлых и страшных баек. Тогу даже не скрывал своей симпатии к Куг – Ги, защищал его от нападок Тима, и вообще, вёл себя так, будто домовой хрустальный. Тот платил ему тем же. Тим фырчал и плевался. Но как бы гвардеец ни относился к их новому спутнику, Яна знала своё: с Куг – Ги было интересно и весело, легко и спокойно.
       С утра пораньше маленький домовой уселся прямо на борт и завёл с девочкой непринуждённую беседу. Она и глазом моргнуть не успела, как заметила, что рассказывает ему о своём подземном приключении. Но даже сейчас Яна не утратила бдительности и не назвала имя Дини. Глубоко – глубоко в душе у неё всё же жило сомнение: а вдруг недоверчивый Тим прав?
       Вскоре к рассказу подключились все остальные – и вот уже Куг – Ги в курсе всех приключений на Тайной Дороге. Только Элоиза не участвовала в разговоре. Очень мрачная, она отошла от компании мыть посуду. Домовой удивлённо поднял лохматые брови. А ребята уже увлечённо рассказывали о событиях на Белом Острове. Обо всех событиях, кроме одного. Никто ни слова не сказал о поединке двух государей и его исходе. Видимо, не только Тим и Яна испытывали сомнения в благонадёжности Куг – Ги.
       Куда они направляются и почему через море? Что ж, нет никакого секрета. Ведение войны требует средств. Маги замка Крэис ещё не платили за аренду в это полугодие. Кто–то же должен забрать деньги, раз дела не позволяют Виктору Лаэнса самолично заняться этим. Море в такие лихие времена представляется наименее опасной дорогой. И, кстати, это хорошая школа для Клавдия – будущей гордости флота Нетума.
       Тогу только вздохнул и глаза закатил, слушая этот вздор, но никакой отсебятины вставить не посмел.
       Тим высматривал на берегах какое – нибудь поселение в надежде сдать власти их мохнатого спутника. Но эти места, близкие к морю, были необитаемыми. Только огромное количество птиц и прочей живности мельтешило перед глазами.
       Янек и Яночка стояли на корме вдвоём, когда к ним присоединился Куг – Ги.
       - Кто у вас орал ночью, как за пятку укушенный?
       - Орал? – всполошился Янек. – Как это? Это не я.
       - Конечно, не ты. Это девчонки. Или та, или другая.
       Яна покраснела и слилась с платьем.
       - Это ты! – обрадовался домовой.
       Девочка молчала, соображая, сказать правду или нет.
       - Значит, тебя Янек будет поить валерьянкой.
       Тот изумился:
       - За что? Что с ней такого? Да и нет у меня валерьянки.
       - Пристанем к берегу – будет. Наберёшь.
       - Да зачем?
       - Такие вопли по ночам говорят, что ребёнка мучают кошмары. У ребёнка депрессия. Невроз. Нарушение сна. Осанки. Координации и ориентации. Дальше – больше. Лечить надо ребёнка.
       - Ох! – выдохнул потрясённый мальчик. – И это всё с ней? Отчего? Что я ей такого сделал? Яна, почему ты орёшь во сне? Что – то страшное снится? Ты скажи. Говорят, как расскажешь – легче делается. Да, конечно, тебе всё непривычно и страшно. Но ты потерпи. Скоро будешь дома, увидишь Алину…
       Тут Янек заткнулся. Лично для него увидеть подружкину тётку хуже любого кошмара. А Яна сказала:
       - Это ты мне приснился.
       Болтавшийся здесь же Клавдий захихикал.
       - Правь к берегу. Клатти, валерьянку добывать будем. И нечего ржать – всё очень трагично, - мрачно изрёк Куг – Ги. И пояснил: - Тебя ведь тоже напоим.
       Пока все суетились, выполняя приказы капитана, Яна созналась:
       - Это не я. Это Элоиза. Ей всё время снится Тайная Дорога. Она боится за дядю. В смысле, за папу своего. Я тоже боюсь, но он ей всё – таки папа. Она просила никому не говорить. Но если так серьёзно…
       - Ясно, - сказал Куг – Ги и отправился взглянуть на нервную Элоизу.
       Всё то время, пока ребята переправлялись на берег, а потом носились по опушке, домовой, как ни в чём не бывало, пел Яниной сестре песенки. Девочка держала на коленях бумагу, собираясь пополнить коллекцию песен ценными текстами. Но её карандаш был в лапках Куг – Ги. Попев и покрутив его в пальчиках, домовой сломал карандаш, а обломки выкинул в реку. Яна загляделась на возвращающиеся лодки, а когда обернулась, увидела, что сестрёнка крепко спит, свернувшись калачиком прямо на палубе.
       - Гляньте, до чего довели дитё, - накинулся Куг – Ги на ребят. – Эксплуататоры вы! Хоть бы кто – нибудь помог ребёнку мыть тарелки! Клатти! Лучше следи за распределением обязанностей!
       Тим отнёс наследницу в постель. Гвардеец недоумевал: он–то с какой стати потащился на берег? Как будто там без него бы не обошлись. И вообще, какая нужда была всей командой высаживаться на берег? А если бы негодяй и изменник угнал судно и похитил девчонок? Свою досаду он решил сорвать на Клавдии.
       - Почему ты позволяешь ему тобой командовать? – прошипел он, подобно разъярённой гадюке.
       Мальчишка лишь улыбнулся и плечами пожал.
       - Почему ты позволяешь ему называть себя этой дурацкой кличкой?
       - Это не кличка, а моё истинное имя. Одно из двух.
       - Ну – ну, - только и сказал Тим.
       Янек тут же бросился варить успокаивающее зелье. Яна подошла и наябедничала.
       - Прикинь, Куг-Ги и Элоизкин карандаш сломал. Второй уже.
       - Во даёт! А зачем Элоиза дала ему карандаш? У меня есть ещё одна ручка, но я её прятать буду, не покажу ни за что. Ладно, ту, обычную, не жалко, а эта – папин подарок.
       Водилась за Куг – Ги такая привычка: стоило ему увидеть хоть что – то, чем можно писать, он тут же этим завладевал, а затем ломал и выкидывал в реку. Видно, сказывалось трудное детство, не озарённое светом учения. Привычка эта веселила только Луку. Остальных – безумно бесила.
       - Он пообещал Элоизке, что споёт ей пару песен, которых она не слышала. Ну, ей и приспичило записывать.
       - Опрометчиво, - осудил Янек правителеву дочку. – А что за песни – то?
       - Ну… - сказала девочка. Она помнила их слово в слово. Хоть Куг – Ги пел на незнакомом языке, Яна всё поняла. А странные мелодии так и крутились у неё в голове. – Э–э–э…
       Стоя на носу судна, домовой показывал ей кулак.
       - Не помнишь, что ли? – пристал Янек. Куг – Ги состроил выразительную рожицу.
       - Нет, не помню, - соврала она, зверскими глазами глядя на истребителя карандашей. – Песни, как песни.
       Домовой довольно улыбнулся и отвернулся. А Яне пришлось дегустировать отвратительное валерьяночное пойло. Их маленький приятель выразительно показал ей, что ему бы тоже не понравилось. Хитро поблёскивая глазами, он прошёлся позади Янека, сделал вид, что подскользнулся, и уцепился за мальчишку, чтоб не упасть. Тот, естественно обернулся, а девчонка выплеснула лекарство за борт. Да они с Куг – Ги просто заговорщики! И вот спрашивается: зачем Куг-ги гонял команду на берег?
       Спустя пару часов Яночка сидела на носу кораблика, болтая за бортом босыми ногами. Она размышляла над одним непонятным явлением. Девочка уже не раз за время плавания это проверяла, а сейчас проверит ещё раз. Вот–вот Куг–Ги закричит:
       - Шоэтт, а ну – ка, право руля, пока на мель не сели!
       А Клавдий пожмёт плечами и в доказательство своих слов ткнёт в карту.
       - Чего так голосить? До той мели сто раз повернуть успеем.
       Тут оба они уставятся на Шоэтта и нетерпеливо скажут:
       - Ну?!
       - Вы уже разберитесь, кто из вас командовать будет, - проворчит рулевой, выполняя, что требуется.
       - Это я случайно, - примется оправдываться Куг – Ги. – Капитан у нас Клатти. Ты, дружок, только помни, что реки – то обмелели с тех пор, как составили карту.
       Клавдий уткнётся в план и примется распоряжаться.
       Так вот, Яне показалось, что она и сама может покомандовать, только слов таких специальных не знает. Да ей это и ни к чему. А вот Куг – Ги уже начал:
       - Давай – ка, Шоэтт, право руля, а то на мель налетим и наша Яночка за борт свалится!
       Проснувшаяся Элоиза подошла к сестре и спросила:
       - Ты тоже это чувствуешь, да? Где мель и всё такое?
       Она поняла и кивнула.
       - Это в нас от предков, от Лишённых Имени. Это в крови, Яна.
       - Ну да, ну да, - нахмурилась сестрица. – Вы все так говорите. Но никто ничего не объясняет. Всё некогда, всё времени нет. А между тем, из – за этих предков тебя чуть не угробили. И меня бы чуть не угробили, если б на твоём месте была я. А я ничего не знаю, не понимаю, но на меня косо смотрят. В чём дело? Эй, послушай, Лишёнными Имени называют потомков того, кто напал на Белый Остров и изгнал оттуда Яна Лаэнса, изобретателя Сердца Реки. А потом Ян Лаэнса мстил целому народу. Этот напавший был кто? Он был такой вот, как Куг-Ги, я знаю. Не хочешь же ты сказать, что ты... Нет, что мы... Потомки? Да что ты?! - Яна запуталась. - Какие потомки у таких вот, маленьких и лохматых?
       Элоиза вздохнула.
       - Зато они выносливы и долго живут, помнишь? Я расскажу. Нельзя, чтобы ты ничего не знала. Только тихо, чтобы он не услышал, - она кивнула в сторону Куг – Ги, который болтал с Лукой.
       Яна слушала, и волосы у неё от этого рассказа вставали дыбом, как от того импортного шампуня, что придаёт объём и пышность.

       * * *

       С того момента, как на большой белой глыбе в храме Раззы были высечены первые имена, прошло без малого шесть сотен лет. Судьба и Иллен были безжалостны к Лишённым Имени. Незадолго до рождения отца Элоизы, от некогда многочисленного рода остались лишь трое: сёстры – близнецы Нора и Джелла и Кассаи, их дальний родственник. Он жил на Белом Острове и верно служил Хранителям, а родиной девушек была Алона. В детстве Кассаи редко виделся с сёстрами. Но когда они достигли совершеннолетия, родственники собрались вместе, чтобы посетить родину предков, Нетум. Там, как и было положено, они явились ко двору Внедрилиев. Таков Закон. Представители Безымянного клана всегда должны быть на виду.
       Случилось непредвиденное. Нора по уши влюбилась в молодого красавца Внедрилия Двадцатого, будущего дедушку Элоизы. Не помогли никакие призывы к благоразумию. Девушке было легче отказаться от своего истинного облика, чем от такого огромного и необыкновенно прекрасного чувства. Нора общалась с избранником в образе обычной человеческой женщины, любой из Маленького Народа имеет на это право. Молодые люди стали встречаться, и обе семьи склонили головы перед их любовью. Дело закончилось свадьбой.
       И тут же встал вопрос: что делать, если наследник Нетума родится волшебником?
       Даже в Золотом Дворце не осмелились бы преступить Закон. Но исполнение его грозило исчезновением роду Внедрилиев. Судьба не баловала эту семью многочисленным потомством.
       Нора тайно отправилась к одной из дочерей Раззы. И женщина предсказала рождение двойни и то, что один из сыновей неизбежно будет волшебником. Она говорила что – то ещё, но бедная мать словно оглохла от свалившегося на неё горя. Она вернулась к мужу несчастная и подавленная. О грядущем несчастье она сказала только ему.
       Внедрилий Двадцатый был человеком мужественным и решительным. Он стал первым из тех, кто решил обойти Закон. Его поддержали в этом новые родственники, Кассаи и Джелла. Просто потому, что любили Нору и представляли себя на её месте.
       Закон соблюдался всегда и везде. От воли Хранителей нельзя
 было спрятаться ни на Иллене, ни в других мирах. Но никто из Маленького Народа ещё не обращался к их заклятому врагу, никто не пытался спрятать своего ребёнка под сенью Заклинания Равновесия. Маленький Народ был на стороне Хранителей.
       Джелла и Кассаи, ужасаясь собственному поступку и обмирая от страха, отправились в Н’дэр и вступили в переговоры с Акорсом. Они рисковали ещё и потому, что тогдашний Хранитель, отец Виктора, в любой момент мог заглянуть в Сердце Реки.
       Но всё прошло благополучно. Колдун брался сделать всё, чтобы сохранить мальчику жизнь. Взамен он получал с потрохами Нетум. Оберегаемый древними святынями и магией Хранителей, он до сих пор был Акорсу не по зубам. Теперь будет проще погубить эту землю.
       Самим Джелле и Кассаи предложить колдуну было нечего. У них не было Нетума на случай, если их ребёнок родится волшебником. Это было почти неизбежно, потому что их постигло несчастье. Последние представители Безымянного клана полюбили друг друга. Об этом они и сообщили Норе и её мужу перед тем, как вернуться домой.
       Молодые люди весело обсуждали друг с другом планы на будущее, много смеялись, но на душе у них было тяжело. Они всё время проводили вместе, боясь, что разлучатся надолго, может быть навсегда. И вот настал день, когда, глядя с башни, как оседает облачко пыли, поднятое конями их друзей и родственников, Нора и юный Внедрилий Двадцатый поняли, что остались наедине со своими проблемами.
       Они умело разжигали тщеславие, амбиции и нелюбовь будущего деда к Хранителям. В конце концов, тогдашний правитель, Внедрилий Девятнадцатый, вступил в переговоры с Акорсом уже от своего имени, пообещав ему одного из неродившихся ещё внуков за текст Слов Изгнания.
       Слишком дорого обошлась жизнь этого мальчика Иллену. Это и изнывающий от засухи Нетум, и гибель его деда возле Гирьетты, и битва у Сухого Озера, стоившая жизни отцу Эжена и Виктора. Это проигранное сражение за Белый Остров, когда погибли их мать и великое множество жителей Лесного Края. Это изгнание братьев Лаэнса, пошедшее, однако, им на пользу. И шестнадцать лет нелепого правления Акорса в Лесном Крае. И зло, расползавшееся ныне из замка Крэис. И были ещё Кассаи и Джелла.
       Всю жизнь они чувствовали за собой вину, всю жизнь хранили ужасную тайну. И если на них сваливалось несчастье или наступали тяжёлые времена, они воспринимали это, как вполне заслуженное наказание. Если бы их мальчик родился волшебником и ему суждено было погибнуть, они бы, наверное, не роптали.
       Но здесь им неслыханно повезло. Почему судьба сжалилась над молодыми родителями, непонятно. Их сын оказался самым обычным домовёнком безо всяких намёков на волшебные способности.
       Впервые его двоюродный брат и ровесник Внедрилий Двадцать Первый узнал о родственнике лет в девять. С тех пор к его мечте увидеться с родным братом добавилась ещё одна. Маленький Недди постоянно изобретал способы дать понять сыну Кассаи и Джеллы, что он хочет с ним увидеться. До него не сразу дошло, что не стоит делиться своими планами с родителями. По непонятной причине они не хотели встречи двоюродных братьев. Виделись ли они с родственниками? Если да, то тайно. Родители хотели, чтобы все забыли, кто такая Нора и не вспоминали ту давнюю историю. Вдруг всплывёт, что их младший сын – волшебник?!
       Однажды хитроумный Недди вышел на берег Золотой Реки и бросил в неё коробочку. В ней лежало очередное письмо к двоюродному братцу. Мальчик в этот раз никому не доверил ценный листок. Только ей, его подруге, чьё древнее имя он носил в детстве. Он отлично понимал, что для того, чтобы послание попало туда, куда нужно, Золотая Река должна течь в обратную сторону. Но вдруг…
       Ответ пришёл быстро и неожиданно. Тогда ещё в Реке можно было купаться. Недди плескался с ребятами на мелководье, когда прямо в его ладонь ткнулась его же коробочка. «Как жаль, - подумал он, - шкатулка запуталась в камышах и даже не соизволила уплыть в море». Мальчик швырнул коробочку на берег и проверил её содержимое только дома.
       «Привет тебе, Недди! Как я счастлив, что ты догадался, как мы можем переписываться!» - так начиналось то первое письмо. На вопрос, почему они не могут увидеться, Внедрилий так и не
 получил ответа. И ни одно из писем не было подписано, хотя Недди, естественно, знал имя кузена. Зато в них было полно забавных рисунков и остроумных замечаний. Сын Кассаи и Джеллы был человеком весёлым.
       Элоиза видела и читала все эти письма. Некоторые были написаны ей - и это был праздник, когда она их получала из рук отца. Девочка хранила письма за плинтусом, прятала от бабушки и дедушки. И подозревала, что такой же тайник имеется у папы. В последнем письме был её портрет. Очень смешной: с толстыми щеками, торчащими волосами и руками, полными конфет. На портрете Элоиза была очень на себя похожа. Значит, он видел её, а она его – нет.
       «Скоро увидимся, племянница», - писал ей дядя. И всё. На этом переписка оборвалась.
       Это было пять лет назад. Считалось, что дядя Элоизы жил в Алоне вместе с родителями.
       Тогда правителем был уже её отец. Дедушка и бабушка – неслыханное дело! – ещё при жизни передали ему власть. И то правда, никто не мог быть лучшим правителем в такие ужасные времена.
       Вернулись те, кому было поручено побывать в княжестве Вэрлетт, по возможности похоронить погибших и оказать помощь тем, кому она требуется. Впервые за много лет люди Нетума и Лесного Края работали вместе. Некоторые из уцелевших эльфов решили перебраться жить в степи.
       Перед глазами Элоизы так и стоит картина: высокий эльф с печатью горя на красивом лице пересекает двор и приближается к её бабушке. Та делает шаг ему навстречу и протягивает вперёд руки. Эльф берёт ладони женщины в свои и говорит ей нечто такое, от чего она пошатнулась и упала. Вместе с отцом Элоиза бежит через лужайку, теребит бабушку, но всё напрасно.
       Их хоронили вместе. Бывший правитель, Внедрилий Двадцатый, не перенёс смерти Норы.
       - Папа, папа! – плачет Элоиза. Она злобно глядит на Валька Тэимара, - Что он сказал ей, папочка?
       - Что сестра твоей бабушки и её муж погибли в Алоне.
       - А дядя? Мой дядя?
       - Не знаю, котёнок. Надеюсь, что нет.
       Он тоже смотрит на эльфа. Но во взгляде его мольба.

       * * *

       - И вот я думаю, - закончила Элоиза, - такого известия недостаточно, наверное, чтоб человек так сразу умер.
       - Скажешь тоже! Может, они очень дружили. Близнецы всё – таки.
       - Послушай, Яна. Представь, человеку, моей бабушке, сказали такое. Представь, каково это. А потом говорят ещё, что её племянник открыл врагу ворота. Вот тут – то…
       - Что? Что? – вскричала Яночка и даже чуть в воду не свалилась.
       - Тс–с! Сказала же, тише. Послушай. Бабушкина сестра и Кассаи всё время ссорились. Когда они уезжали, все говорили, что будет свадьба. И что? Никакой тебе свадьбы. Только ужасная ссора. Заметь, оба они были Хранителями Кораблей. Разошлись каждый на свой корабль. Потом ходили в гости друг к другу. Хотели помириться. Потом оказалось вдруг, что у них есть сын.
       - «Вдруг» дети не бывают. Девять лет! Ха! «Вдруг»!
       - Может, жил то там, то здесь. И у бабки какой – то.
       - Там школы не было. Как писал – то?
       - Ага. Школа есть везде. Я тебе точно говорю. Тем более родители – потомки вождей. Просвещённые люди сами по себе. Всё сходится.
       - Думаешь, он?...- Яна выразительно глянула на Куг – Ги.
       - Ну… - замялась Элоиза.
       - Да или нет?
       - Не знаю.
       - Так пойдём и спросим.
       - Нет, не пойдём. Папочка всегда меня учит, что если человек не говорит о себе, так и не надо лезть в душу.
       Яна растерялась. Вот так – так. С такими правилами они ничего не узнают. Она вздохнула.
       - Да, если б это был он, то так бы и сказал: «Элоиза, я твой дядя». Отчего не признаться? А так… Мало ли семей, где ссорятся без конца.
       - Как ты не понимаешь! Если его обвиняют в таком преступлении, он не признается, не попросит помощи. Мой дядя – он такой.
       - Думаешь, это неправда? То, что он открыл ворота?
       - Кто? Куг – Ги? Я не знаю. – Бедная Элоиза совсем запуталась и решила вернуться к исходной точке. Она сказала:
       - Но я ж это всё не к тому. Я объяснить тебе хотела. Ты – волшебница. Отсюда все неприятности.
       Яна опешила.
       - Ты ку – ку, да? Синус за косинус заехал? Я тебе что, колдовать умею?
       - Не умеешь. Потому что не училась. А училась бы – умела б скрывать, что волшебница. Они все это умеют.
       - Ты уже не первая мне это говоришь. Шуточки у вас здесь, на Иллене!
       Обиженная Элоиза собралась уйти. Яна заорала:
       - Э, нет! Постой – ка! – Она убавила силу голоса. – Выходит, я волшебница, я принадлежу к враждебному Хранителям роду, а они доверяют мне Сердце Реки? Вместо того, чтоб почикать? Король Эжен говорит, что мы с тобой хорошие девочки и просит меня быть осторожней? Он меня почикает потом? Чего смешного – то?
       - Зачем ему надо тебя чикать?
       - А видишь, сколько несчастий приносят волшебники? Он сам сказал: в моих силах всё разрушить. Я не хочу, но вдруг сделаю что – то не так? Кто оставил меня в живых? Что он там себе думал? Здесь что – то не то. И, Элоиза, ты умеешь превращаться в маленького чёрненького зверька? Что за бред?!
       - Бабушка сказала, что если будет нужно – смогу. А пока надобности не было. А ты запомни лучше. Король Эжен пальцем тебя не тронет. Он будет тебя защищать. Я знаю.
       Хотелось бы Яне быть в этом уверенной. Хотя ведь он защищал её, когда все думали, что Элоиза – это она. Хранители долгие
 годы были её соседями не то что по даче, даже по двору.
       А что же её отец? Он дал ей имя виновника Илленских несчастий и оставил Яну под носом Лаэнса. Не подумал о том, что будет с Алиной, если она привяжется к девочке, а Хранители исполнят – таки свой Хранительский долг. Он даже не научил дочку скрывать свою волшебную сущность. Судя по всему, сам папочка в курсе происходящего. Яна сказала, опустив глаза:
       - Знаешь, Элоиза, если мой отец жив, то он плохой человек.
       Наследница грустно кивнула. А что тут скажешь?
       - И что мне с этим делать? С волшебностью своей?
       Элоиза промолчала, зато ответил Куг – Ги, подобравшийся к сёстрам:
       - Как это, что делать? Жить. И радоваться жизни. Это лучше, чем валяться в пропасти в виде скелетика, уж поверь мне. В любом случае лучше.
       - А–а… О! Ну, это самое… - смущённо залепетали девчонки.
       - Яночка, - сказал Куг – Ги, - твоя «волшебность» - это вроде запаха. Или вроде таких лучей, невидимых, но ощущаемых. Любой волшебник и даже наш брат домовой, чувствует это моментально. Тебя давно надо было научить, что с этим делать.
       - А что?
       - Я слышал, хорошо представить себя солнцем, которое может по собственному желанию спрятать лучи в самой своей серединке.
       - Или кораллом! – оживилась Яна.
       - Или черепахой, - добавила Элоиза.
       - Надо тренироваться, - закончил Куг – Ги. – Говорят, судьба у волшебников тяжёлая. Как у спортсменов. А если от этого зависит жизнь – ещё хуже.
       Серые глаза домового смотрели внимательно и грустно.
       Яна решилась. Она пнула Элоизу ногой, но та только губки сжала. Тогда ей пришлось спрашивать самой.
       - Куг – Ги, а скажи, ты того?
       - Нет, ещё не того.
       - Ну, нет, в смысле, ты не её вот дядя?
       «Какая чушь! Что я болтаю? Шерстяной домовой – дядя моей сестры!..»
       - Чей – чей дядя? – посмеиваясь уточнил он.
       - Её вот, Элоизы. Её? Нет, и мой тоже. Ты не наш ли дядя, Куг – Ги?
       - А кто вам это сказал, девочки мои?
       - Никто, - хором ответили они.
       - Вот и не слушайте никого, пока я вам сам об этом не скажу.
       Сёстры недоумённо переглянулись. Они чего – то не поняли. Куг – Ги показал вперёд и воскликнул:
       - Сейчас будет море!

       * * *

       Акорс потерял надежду как – то разговорить дочку. Он заводил с ней беседы, на его взгляд интересные любому человеку или эльфу. Манил её перспективами которые, как он думал, заманчивы для дочери царей. Если бы она сказала, он отказался бы от своих целей, лишь бы помочь ей. Он не мог сообразить, что ей нужно и сейчас говорил просто потому, что боялся оставить её одну. Девочка выглядела ужасно плохо.
       Они совсем не понимали друг друга. Тхаа смотрела на кровного папочку пустыми глазами. Понятно, зачем она ему нужна.
       - Ты обладаешь такой силой, дочка! Вместе мы могли бы…
       Он говорил и говорил. Тхаа видела пустыни. Потрескавшуюся почву. Песок. Торчат высохшие деревья. Потом исчезают и они. Рушатся и рассыпаются в прах древние прекрасные постройки. Горы смешиваются с песком.
       В Яночкином мире люди смотрят в свои телескопы или в другие приборы. Делают расчёты.
       - Ого! – говорят учёные, - на этой крохотной планетке, которая Иллен, один песок на поверхности. Однако там, совсем в глубине, должны быть огромные запасы воды. Можно полететь и посмотреть: не было ли там когда – нибудь жизни?
       И вот ракета приземляется там, где когда – то был Белый Остров. А там ничего нет. Учёные берут разные пробы, но ничего не находят. Или нет, находят пару окаменевших ракушек. И говорят:
       - Ура! Здесь когда – то были примитивные формы жизни. Здесь есть атмосфера, а где – то далеко и глубоко – вода. Давайте бурить скважины. Вдруг сможем восстановить жизнь?!
       Учёные и машины бурят и бурят, бурят и бурят. И у них ничего не выходит. Потому, что нет Хранителей, нет Золотой Реки.
 Потому, что давным – давно Акорс предложил ей, Тхаа: «Давай вместе…» И она согласилась.
       В печали учёные собирают свои манатки и уматывают к себе. Через сколько – то световых лет, или как это там называется, они оказываются на Земле. Но им кажется, что они ещё на планете, что зовётся Иллен. Потому, что везде пустыня. Только сухие деревья и разрушающиеся дома.
       Потому, что погублен даже Исток Золотой Реки, потому, что Акорс и Тхаа, отец и дочь, и здесь пришли к великой цели. А впереди ещё много нового и интересного.
       Гибель цивилизаций. Преклонение магов.
       Тхаа становится плохо. Она всё – таки эльф, а эльфам вредны такие переживания. Её укладывают в постель. Девочке противно оттого, что её касаются неизвестно чьи руки. Руки, которые служат Акорсу. Она хочет думать о чём – то хорошем и думает о дедушке.
       Странно. Про дедушку она знает почти всё. Раньше сами собой всплывали заклинания, которым он учил её. А теперь она вспомнила его лицо, прикосновения, привычки. А вот имя не вспомнилось. Кто он? Где жил? Если бы она была дома, мама и папа ей бы всё рассказали.
       Чему учил её в раннем детстве Акорс? А её родная мать? Кто она?
       Все вокруг ходят на цыпочках. Кто они, эти «все»? До этого ей нет дела. Тхаа болеет.

* * *
       - Привет! – сказал Виктор молодому вороному коньку, который его с любопытством обнюхивал. – Будешь моим. Подружимся.
       Он, почти не торгуясь, заплатил приличную сумму. По его мнению, ладная зверушка вообще не имела цены. Откуда такое сокровище в этом захолустье?
       Солнце стояло уже высоко. Виктор закинул на плечо сумку с запасами на дорогу, принял из рук торговца уздечку и побрёл вниз по улице, постепенно ускоряя шаг. Ох, как не понравился ему взгляд лошадника! Хорошо бы убраться отсюда как можно быстрее и без приключений.
       Не вышло. Из бокового переулка выдвинулась небольшая толпа. Граждане разной степени оборванности. В предводителях у них был давешний охотник.
       - Вот он! – сказал выпивоха и показал на Виктора пальцем. - Ишь, конём разжился, прибарахлился. А не боишься, что здесь тебя поцарапают? Ик?
       - За что? За то, что я беспринципный?
       Виктор еле сдерживал улыбку, хотя понимал, что ему туговато придётся. Он ни за что не применит здесь ни одной из магических штучек.
       - Ты плохо сказал о нашем короле, - вякнул молодой парень, по виду кузнец. В его руке было нечто вроде лома. Тяжеленной железякой он играл словно соломинкой. Виктор почесал коньку морду.
       - Повтори, пожалуйста, что я сказал, - спокойно попросил он
 кузнеца.
       - Откуда мне знать? Вот он слышал, пусть и повторяет.
       Парень указал ломом на охотника.
       - Ага. Вот, значит, сидим мы, а этот и говорит… - начал издалека алконавт.
       Неизвестно, добрался бы он до сути, но кто – то нетерпеливый выкрикнул:
       - Хватит рассусоливать! Хватай его, братцы, пока стражи нет! Побьём немного тебя!
       Как бы не так! Виктор был уже в седле. Кузнец замахнулся ломом, метя по ногам коня. Хранитель мгновенно развернул понятливую зверушку, наклонился – и вот железяка у него в руке. Он махнул ею, стараясь никого не задеть, просто напугать. Патриотичные голодранцы отшатнулись.
       - Ага! – Крикнул Виктор. – Беспринципные морды! До новых встреч!
       Конь скакнул вперёд и замер. Из переулка, ниже и выше по улице показались всадники. Приверженцы короля Эжена метнулись туда, сюда, и сгустились вокруг Виктора. Кто – то схватил вороного за уздечку, кто – то тянул Хранителя на землю за ногу. И, естественно, получил сапогом в зубы. Видя такое дело, конь разинул пасть и укусил руку, сжимавшую уздечку.
       - Чужак! Чужак! – орали всадники. – Бери его! Держи!
       Странные люди, только что грозившие его побить, вроде искали теперь у него защиты.
       Нет, совсем без магии не обойдёшься. Оставалось надеяться,
 что среди присутствующих нет волшебника. Виктор вздохнул. Среди лошадей началось небольшое смятение. Они не желали двигаться сквозь толпу. Сопротивлялись изо всех сил. Хранитель решил прояснить ситуацию. Он крикнул:
       - Да, я чужак. И что?
       - Поймать!.. Доставить в замок!.. Тебя и этих вот! Опять защищать вздумали пришельца! Нет уж, хватит. Приказ есть приказ! – кричал в ответ запыхавшийся командир. Он безуспешно пытался направить свою лошадь вперёд. – Следуйте за мной, все! – отчаявшись велел он.
       Виктор громко расхохотался.
       - Защищать? Вот эти меня защищают? Они тоже орут: «Чужак, чужак!» - и толкуют о каком – то приказе. Только фигушки. Ваш приказ мне не указ. Я еду куда хочу. Вели оборванцам убрать от меня руки. Невежливо хватать путешественников за пятки. Народ здесь дурно воспитан. Ха! Приказ! Есть другой способ пригласить странника в гости. Между прочим, я еду по государственному делу – вступить в войско Лесного Края. А мужчины провинции Крэис предпочитают отсиживаться дома и цепляться к чужакам. Беспринципные!
       Глядя, как у всех отвисли челюсти, Виктор самодовольно подумал: «Надеюсь, вышло убедительно».
       - Э – э – э … Они – что? – вопросил командир, указывая на горожан.
       - Они притырки. Прочь! – рявкнул Виктор. Патриоты поняли и начали испаряться с места действия. Не испарился один –
торговец лошадьми. Он прибыл со стражниками, доносчик чёртов.
       - Ну? – поднял брови Хранитель, обращаясь к страже. – А вы чего ждёте?
       - В замок надо, - невнятно пробормотал кто – то. Виктор милостиво разрешил:
       - Ступайте, раз надо.
       Командир, наконец, вышел из ступора и гавкнул:
       - С тобой! Ты арестован! Как чужак. Таков приказ. Каждый пришлый человек должен быть доставлен в замок с целью личной беседы с его хозяевами.
       Ох, не вовремя спешился лошадник! Интересно, сколько «пришлых» коней он продал очередным чужакам, а затем перепродавал снова и снова? Где прежний хозяин его вороного? Не за той ли скалой, где всё время кого – то хоронят? «Погоди ж ты у меня!» - кипел гневом Хранитель.
       - Зачем мне с кем – то беседовать? – высокомерно спросил Виктор. Вместо ответа солдаты звякнули оружием.
       - Двигай давай, - сказал командир.
       - Понятно. Военное положение. Комендантский час. Повышенная бдительность. Я иду. Где этот ваш замок?
       - Слезь с коня и положи железку.
       - Ладно.
       Виктор слез. Оружие убрали. Лошадник подошёл ближе. Очень хорошо.
       Миг – и Хранитель снова в седле. Тяжёлый лом отлетел в
 сторону.
       - А – а! – завопил доносчик, потому что лом ударил его по ногам. Виктор от души надеялся, что серьёзно повредил негодяю хотя бы одну конечность и надолго лишил его позорного заработка.
       Конь ринулся вперёд. Он не забыл пробежаться по бывшему хозяину и восторженно игогокнул на ходу. Виктор усмехнулся. Нет, они определённо подружатся. Он стрелой промчался по улице до самых городских ворот. Копыта выбили быструю чечётку по подъёмному мосту. Затем пришлось резко взять вправо. В лесу часто нет дорог, но только не для Хранителя. Затеряться там легче лёгкого. Хотел бы он посмотреть на того, кто попробует его найти или догнать. Стражники, небось, до сих пор пытаются победить ослиное упрямство своих лошадей.
       Лес! Свобода! Какое счастье! Его конь, воспитанный эльфами, не хуже Пушинки Тхаа. Бесценной лошадки, добытой Эженом специально для маленькой дочки.
       Да, и местным, и чужакам сложновато выбраться из здешних мест. Виктор наткнулся на магическую преграду. Подобно сети, она окружала окрестности.
       Наплевать! Он оказался по ту сторону, не снижая темпа, ничуть не повредив эту гадость.
       Какой же Виктор не любит быстрой езды?! Дубы провинции Крэис так и мелькали. Фонтаны сухих дубовых листьев били из – под копыт. И никаких сомнений в успехе. Это значит – всё получится. Хранитель держал путь в Н’дэр.
       Давно, ещё в раннем детстве, одна из разгневанных дочерей Раззы, напророчила Виктору гибель от копья Акорса.
       Пусть. Перед этим он выручит Тхаа.

       * * *

       -…О чём это говорит? О том, что глупые мальчишки Эжен и Внедрилий всё – таки не поладили. Разумеется, из – за племянницы правителя. Народ требует её выдачи и казни. Что ему отмена Закона? Эльфы и люди, вы боитесь всего нового и неожиданного. Внедрилий стоит за девчонку насмерть – это вполне в его духе. Эжен мечется между теми и другими и не находит ничего лучше, как отправить правителя восвояси, поделившись с ним своим войском. Тот несётся в любимый Нетум. Разве он решится напасть на Н’дэр? В родных степях мы его и доконаем. Видно, мальчишка обижен, и Золотая Река всё ещё в его жадных Внедрильевских лапах. Интересно, где его Яна?
       Хмурый эльф, стоящий перед Акорсом, стал ещё мрачнее.
       - Ты знаешь, государь, что только твой приказ удерживал меня в пределах моих владений. Едва стало возможно – и я со всеми воинами здесь. Я буду сражаться за тебя, как это было всегда. Я рад услышать лично от тебя, господин, как обстоят дела. Но я бы хотел узнать ещё об одном. Где мой сын?
       Акорс нахмурил лоб, вспоминая. У людей, у эльфов, у них у всех есть досадная привычка: что – то незначительное, мелкое, выставлять на первое место. Повелитель Н’дэра толкует о положении на фронтах, а один из лучших его военачальников… Чего там ему надо?
       - Что ты сказал, Тали?
       Тон колдуна был таким, что его верный вассал сделал пару шагов назад. Акорсу нравилось думать о роде Стани, как о вассалах. «Чего он шарахается? Я ведь просто спросил?»
       - Мне хотелось бы узнать, государь, что с моим сыном. Говорят, он казнён за измену. Как это может быть? Мальчик успел доказать, что он один из вернейших твоих подданных. И вдруг эти слухи!
       - Тогу? – вспомнил Акорс. – Тогу, приятель моего Коэла? Я размышлял над этим. Не бери в голову, Тали. Это интриги Нора Брасона. Почему – то он невзлюбил твоего сына. Когда я его увижу, спрошу, в чём там дело. Хотя ты его увидишь раньше, я думаю. Хочу отправить тебя в Нетум. Там явный мятеж. Расстояния огромные, моих солдат не хватает: основные силы были брошены на Белый Остров. Мятежники засели в Мирославле и ждут своего правителя. Только ты окажешься там раньше и подготовишь торжественную встречу. Если бы туда направлялся Эжен, я бы выехал сам. Но он не зря остался на Белом Острове. Он может ударить по замку Гаро. У меня, видишь ли… У меня есть то, что он хотел бы вернуть.
       Тали Стани знал Акорса не первый год. Одно то, что колдун «размышлял» о судьбе Тогу было невероятной заботой и сочувствием с его стороны. Но может ли нормальный отец вынести это «не бери в голову»? Он решил стоять на своём и добиться хоть каких – нибудь объяснений. Нарушая субординацию и все правила, Тали стал говорить о том, почему ему важны сведения о сыне. Да, это война и нет гарантии, что твой ребёнок в ней уцелеет. Но Тогу – воин из рода Стани и эти постыдные слухи – позор для всей семьи. Родные должны знать, что он или жив и не запятнал себя изменой или погиб с честью. Так что с ним?
       Глаза Акорса оставались равнодушными, но он слушал и не перебивал. А потом просто сказал:
       - Я не знаю.
       Тогу – наимельчайшая пылинка на карте военных действий. Что изменится, если её сдует горячим ветром Сплошной Пустыни? Что может значить горе Коэла или этого эльфа – отца мальчишки? Оно ничего не изменит, оно незаметно и неслышно среди звуков войны. Что он, владыка почти всего Иллена, может знать о Тогу?
       Отчего же Акорсу так горько и тошно? Не представил ли он себя на их месте? Не вспомнил ли тот день, когда погиб его единственный друг? Не полон ли он страха перед новой невосполнимой потерей и горем, которое будет длиться вечно, потому что Акорс бессмертен? Не болит ли его сердце из – за Коэла, странного парня, полного чудных идей? Из – за маленькой Тхаа, которой так плохо?
       - Иди, Тали, и делай, как я сказал.
       Потрясённый непонятным поведением колдуна, эльф удалился.
       Акорс остался стоять у стола в кабинете, глядя на портрет Тэин.
 Он всегда предчувствовал, что в этом мире двуногих существ попадётся в ловушку эмоций. Что – то случится – и они налетят на него, завладеют им, и тогда – держись Акорс! Он потеряет голову и начнёт действовать неразумно и хаотично, станет пылинкой, которую гонит перед собой ураган чувств, а он повинуется его порывам. Словно старый ненадёжный плащ, с плеч слетит прежняя сущность, и он останется беззащитным на ветру. Акорс словно наяву услышал весёлый голос и слова, сказанные ему шестьсот лет назад:
       - Но это лучше, мой друг, лучше и интереснее. Попробуй – и тебе понравится.
       Понравится ли великому Акорсу быть пылинкой? Он очень надеялся, что поступает разумно и рационально.
       На несколько минут колдун поднялся в спальню их с Тэин дочери, чтобы посмотреть на неё, совсем исхудавшую, бледную и несчастную. Она теперь почти всё время спала, и, даже когда просыпалась, не открывала глаз.
       Кто – то должен ему помочь решить его проблемы. Даже нет. Кто – то должен с ним просто поговорить. Фе? Ха! Штефан? Интриган Элиот?
       Это будет Виктор Лаэнса.
       Тот, кого высоко ценил Коэл.
       Если Хранитель откажет ему в разговоре, Акорс убьёт его.
       Акорс скажет Слова и отречётся от Коэла. И забудет его, словно жизнь никогда не сводила их вместе.
       Покорный воле Сердца Реки, колдун завладеет Камнем и сделает то, чего требовал от него проклятый амулет с самого начала.
       Акорс не стал тратить силы на дурацкий обряд. Если Эжен задумает мстить, ему будет всё – равно, дома ли владыка Н’дэра или нет.
       Он просто вскочил на спину травоядного летающего динозавра и взял курс на замок Крэис. Поговорить с Виктором.