Две невыдуманные истории

Две невыдуманные истории.
       Эти две истории рассказал мне один пожилой человек, дядька мужа: ветеран Отечественной войны, весельчак, хохмач, болтун. Время состарило его лицо, но оставило развеселый нрав и необузданную тягу ко всему таинственному. О войне дядька Павел рассказывал мало, все больше отмалчивался, видать этот период жизни Паше вспоминать не хотелось, может потому, что повоевать дядька толком не успел. Ранило его в плечо в сорок первом. Только одна медаль и была у него. Тогда награждали мало, войска отступали под стремительным натиском фашистов. После госпиталя восемнадцатилетнего Павла демобилизовали. Вернулся в родную деревню. Женился. После войны родились сыновья, появились внуки, правнуки. Паша старел, но душой не старился. Он и сейчас нет, нет, да взглянет в небо.
- Эх, где же ты моя тарелочка с пришельцами, - скажет мечтательно и почешет затылок.
Как-то ранним зимним утром возбужденный и раскрасневшийся ворвался он в дом моей свекрови, содрал меня с постели и заставил подойти к окну.
- Спишь, - укоризненно покачал он головой, - а здесь ночью НЛО приземлялось.
Я глянула в окошко. Колхозное поле, надежно укрытое метровым слоем снега, неведомым гигантским инструментом было пропахано по диагонали.
Пока я напяливала на себя валенки и фуфайку, Паша нервно теребил шапку. Наверное, он боялся, что следы, оставленные НЛО, исчезнут так же, как исчезла сама тарелка.
- Ольгуша! – сетовал он, - как ты долго. Раньше надо вставать, в деревне долго не спят. Я уже поросенка накормил, куриц.
- Я городская, - огрызнулась я, впрочем, не зло.
По началу деревенская родня мужа поклевывала меня, но спустя некоторое время, разглядев «хорошую бабенку», перестала это делать.
Свекровь вручила мне сумку для хлеба и сокрушенно вздохнула:
- Что вы, как дети, не уж то на поле побежите?
- Конечно! – воскликнул Павел, - Ольга, это ж они к тебе прилетали, а ты все проспала!
- Ничего, - отмахнулась я, а у самой внутри все так и задрожало.
Его правда, если инопланетяне, действительно, прилетали, почему не разбудили?
- Хлеба не забудь купить, - крикнула уже на пороге свекровь.
- Да погоди ты, Аня, - отмахнулся Павел.
Морозный воздух взорвал легкие, солнце ослепило, превратив меня на некоторое время в замороженную тушку.
- Холодно! – крикнула я Павлу, проворная фигура которого маячила уже далеко впереди.
- Догоняй, - запоздало обернулся он, но ждать не стал, проскочил через обе калитки и выскочил к началу поля, как раз в том месте, где начиналась таинственная колея.
- Ну, - гордо изрек он, с блаженством наблюдая за моей реакцией.
Я глянула на полутораметровые навалы снега и поежилась.
- Здорово! – только и смогла вымолвить я.
Решили пробежаться по колее до самого конца. Может, удастся найти что-нибудь посущественнее, например, отвалившуюся деталь от корабля.
Идти было трудно и несподручно. Валенки сковывали шаг, в телогрейке было жарко и неудобно. Паша бежал впереди и не замечал моих трудностей. Колея кончилась у дороги, по которой летом вывозились с полей хлеба.
- Что ж? – всплеснула я руками, - НЛО выехало на дорогу и поехало в Кипрево?
- Так, получается, - невозмутимо стоял на своем Паша.
Разочарованная и порядком, вымотанная, я отправилась за хлебом в Ложкино, Паша же двинул назад в деревню.
 Кроме меня и Паши о тарелках рассуждать мог только кот Васька, и то он любил, чтобы там было молоко.
 За завтраком Паша острил и делал всевозможные предположения о посещении нашего поля внеземной цивилизацией.
Свекровь и муж молча слушали его рассуждения и посмеивались.
Я отогревалась горячим чаем, и уже не верила в прилет НЛО. Не могла тарелка съехать на поле с одной дороги и, переехав несколько гектаров, вырулить на другую дорогу. Тарелка должна была упасть на поле и подняться с него. Что бы это она стала раскатываться по метровой толще снега?
- Да ты, Ольгушка, сомневаешься? Может, ты вообще в чудеса не веришь? – Паша недоверчиво глянул в мою сторону.
Иногда лучше промолчать, поэтому я просто пожала плечами. Мое молчание задело Пашу за живое, он то думал, что нашел родственную душу.
Тут-то я и услышала первую историю.
История первая.
Шел сорок третий год. Одна героическая часть удерживала высоту. Фашисты подтягивали все новые и новые силы и, в конце концов, взяли в кольцо отчаянно дравшихся бойцов. Вскоре стало ясно, что гибель неминуема. Однако это известие не только не поколебало боевого духа солдат, но и наоборот придало им новые силы. Крошечная высота №370 с редким ельничком превратилась в единый адский котел, в котором перемешались взрывы, стоны, крики и мат. Мат, впрочем, стоял такой, что заглушал даже разрывы снарядов. Чем отчаяннее становилось положение наших бойцов, тем больше они сквернословили, понося на чем стоит свет, всё и всех. Досталось и матерям, и женам, и детям, и Богу. Ну и, конечно, немало эпитетов перепало Гитлеру и его солдатам. С каждой минутой вражеское кольцо сжималось, а из защитников высоты осталось около двух десятков солдат и несколько раненых. Все они собрались в воронке и, заняв круговую оборону своего маленького убежища, принялись с новой силой отстреливаться. Тут-то, как рассказывает один из очевидцев боя Коля Редов, и появился старичок. Как он оказался в укреплении, никто сказать не мог. На мгновение бойцы перестали стрелять и в воздухе вдруг воцарило безмолвие.
- Старик, - не растерялся командир взвода, - кто ты?
 - Я пришел спасти вас, - сказал тот тихим голосом, - но за это я возьму с вас обещание, что никто из вас больше не произнесет ни одного бранного слова.
Переглянулись бойцы, но старику поверили. Наглухо закрыли рты и последовали за стариком. В жидком ельничке оказался проход, о котором не подозревали ни наши бойцы, ни враги. Так они и спаслись. Участники той битвы прошли всю войну и остались целы, потому что держали рот на замке.
Помолчав для того, чтобы мы смогли переварить услышанное, Паша глотнул чаю и продолжил. Так я услышала вторую историю.
Вторая история.
Эту историю поведал Паше матрос, служивший во время войны на подводной лодке. Так получилось, что, находясь в тылу врага, в лодку, вдруг, перестал поступать воздух, отключилась система подачи кислорода. Видимых причин поломки не было, поэтому механики развели руками и отрапортовали, что ничего сделать не могут. Всплыть лодке тоже не представлялось возможным, поскольку рядом были вражеские корабли. Тем временем воздуха становилось меньше и меньше. Страх и обреченность повисли на корабле тяжелым молчанием. Команда понимала, что надежды на спасение нет, помощи ждать было неоткуда. Но вопреки здравому смыслу, подмога пришла. В корабле вдруг появился старичок. Он жалостливо посмотрел на обессиленных моряков и укоризненно покачал головой. Когда он пропал, моряки вдруг услышали, как заработал компрессор подачи воздуха. На суше, после блестяще выполненного задания, все члены команды, а ведь экипаж состоял из коммунистов и комсомольцев, пошли в церковь. Там они нашли икону с изображением спасшего их старичка, зажгли и поставили свечи.
Вечером пришел брат мужа и рассказал, что прошлой ночью пьяный тракторист Федька с другом Акимкой праздновали день получки, да вот беда, водки как всегда не хватило, пришлось им полями да огородами до райцентра добираться, за добавкой.
- А что ж полями-то? – язвительно поинтересовалась я.
- Чтобы председатель не перехватил или агроном не застучал. Не положено технику в личных целях использовать, сейчас у нас с этим строго. Борьба с привилегиями.
Я с жалостью глянула на Пашу.
- Что ж, - улыбнулся тот, - в этот раз чуда не произошло, но ничего. Как ты считаешь Ольгушка?
- Конечно, - согласилась я, - какие наши годы.
- Фантазер ты, Пашка, - засмеялась Аня, - старый вон, какой, уже и лысый, а все в тебе серьезности нет. Пора бы уж и о смерти подумать.
- А зачем мне о ней думать? – бесшабашно ответил Паша, - пусть она обо мне покумекает, я о ней на войне достаточно поразмыслил. Кстати, приходила она ко мне недавно во сне. Матерью прикинулась и говорит: «Пойдем со мной, там тебе хорошо будет». Но я ей не поверил. Прогнал. Обиделась она на меня, пальцем погрозила и говорит: «Я к тебе несколько раз приходила, и всякий раз ты меня прогонял, теперь ты за мной побегай», вот и думаю я, к чему бы это?
Покачала головой свекровь и ничего не ответила. Мы с мужем чай допили, грязную посуду со стола собрали, и телевизор смотреть пошли. Пусть старики беседуют. Война и послевоенные годы поглотили их молодость, прошла она в непосильном труде и лишениях незаметно, будто огородами. Зато смерть, она тут, косит старое поколение, непокладая рук. Вот и есть о чем поговорить. О юности военной, о внуках, да о смерти, а еще о политиках. Ой, как любят поговорить о них наши старики.
- Говорят, пенсию повысят, - слышу я уже в коридоре голос свекрови.
- Дай-то Бог, - шепчу я, - дай-то Бог.


Рецензии