Искренность

Люди такие презренные, дело такое ничтожное, мысли – всегда переменные, счастье – всегда невозможное. (Сологуб)


Ты создаешь себе факелы и огни, чтобы разогнать тьму, и веришь, что все твои страхи прошли, но они лишь отступили подальше в тень и затаились, чтобы вернуться, когда ты станешь слабее.


-Хватит! Это невыносимо! Слышишь, Фло, хватит! – Джон взял ключи и выбежал из квартиры Флоренс, громко хлопнув дверью.
 Теперь она одна. Вокруг только тени, они ползут из-под стола, из-под кровати, с дальних, самых темных углов, обступают ее, мягко ложатся ей на плечи, тихонько сворачиваются у ее ног, они, словно паутина, опутывают Флоренс, делают ее податливой и безвольной, не дают ей пошевелиться.
 Тихо начал свистеть чайник. Казалось, он не хотел прерывать мысли Фло своим свистом, не хотел мешать ей думать, не хотел мешать ей чувствовать свою вину. Фло слышала этот тихий свист, но не обращала на него никакого внимания. У нее не было сил плакать, она чувствовала себя преданной, ей было больно за себя и за Джона, она беспокоилась, что ему больно от ее слов, она столько всего наговорила! Она долго сидела не моргая, казалось эти огромные глаза всасывают, глотают все, что видят! Казалось, сейчас в комнате не останется ничего, все поглотят эти до боли печальные глаза.
 Она взяла телефонную трубку, набрала номер:
 -Николь? Я поругалась с Джоном, - спокойный голос Фло прервался всхлипываниями.

***

Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого?
(Франсуаза Саган)

 -Вы так и не помирились? – спросила Николь, помешивая ложкой мороженое.
 -Пока нет. Я очень люблю его, но не хочу ничего делать первой. Мне надоело быть сильной, мне надоело делать все самой, понимаешь? Он никогда не был инициатором, он всегда ждет каких-то действий от меня и плывет по течению.
 -Он что, даже не позвонил?
 -Нет, ты не поняла… Он звонит, пишет… Но на этом все. Я хочу видеть, что я действительно важна Джону, что он дорожит мной, ценит меня и любит. А он после ссоры даже ни разу не пришел! Никаких действий!
 -Может он собирается с силами? Ты подожди, дай ему время!
 -Я устала ждать! Уже вторая неделя. В начале недели я наговорила ему кучу гадостей, теперь он совсем не звонит… И на мои звонки не отвечает. Наверное, в этом я сама виновата. Я сказала ему столько всего! Я очень обидела и задела Джона.
 -Какое право он имеет на тебя обижаться? Он предал тебя и винит в том, что ты считаешь его продажной тварью?
 -Не говори так, он очень хороший, это просто была ошибка, случайность, недоразумение... Я очень люблю его.
 -Твое дело, но он мне никогда не нравился. Все, что есть в нем хорошего – это оптимизм, он всегда весел. На этом – все! Ладно, а когда у тебя операция?
 -Не скоро, в начале зимы. Врач сказал, что операция совсем не опасна, нужно сделать еще пару-тройку анализов – и меня положат в больницу. Главное, чтобы осложнений не было. Сейчас я чувствую себя нормально, мама ругается и злится на Джона. Не может понять, как он мог оставить меня одну в такую минуту, – Фло посмотрела на часы. - Пойдем, а то Марта снова обидится, если мы опоздаем.
 -Нет, она будет только рада! Пунктуальный Джек уже наверняка там, Марта будет молить бога, чтобы мы пришли как можно позже!
 -Ты правда думаешь, что Марта положила на Джека глаз? – Флоренс приподнялась, чтобы встать, но рухнула на пол.
 -Фло… - Николь надеялась, что подруга шутит, - Флоренс! – в сумочке, среди кучи разного хлама никак не удавалось найти телефон. Подбежали люди, порвали майку на груди Фло, кто-то начал делать ей искусственное дыхание. Издалека, еще совсем тихо, доносился вой сирен.
 В машине Фло пришла в себя. Она не помнила, что произошло, и была немного шокирована, увидев людей в белом и рыдающую Николь. Она попыталась сказать что-то, но ей мешали какие-то трубки, да и сил было не много. Врачи попросили не шевелиться. В голове Фло пульсировала лишь одна мысль: «Знает ли Джон».
 
***
 Солнце не любит деревянные души, оно забывает о них. Потому-то они и живут бесконечно долго.
(Франсуаза Саган)

Ее уже везли в операционную:
 - Дайте мне позвонить еще раз!!! Пожалуйста, я хочу дозвониться!
 -Поймите, сейчас дорога каждая минута…
 -Он нужен мне, я хочу, чтобы он был рядом, пожалуйста, он должен ответить!
 Санитар вставил иглу в вену. Флоренс почувствовала слабость и легкость, все казалось таким причудливым! Голоса едва долетали до нее, врачи исчезали в теплом густом тумане, который поглощал все звуки, все чувства, все желания. Мысли распадались: просто медленный бесшумный распад. Ей стало спокойно, уютно, тихо…
 Родители и друзья остались за дверью. Они расселись в большом светлом предоперационном покое на слишком мягких не удобных креслах. Джона не было. Фло так и не смогла до него дозвониться. Николь и Марта пытались отвлечь всех от их мыслей, они, грустно улыбаясь, говорили что-то томительное и невозможное.
 Спустя несколько часов вышел врач. Все поднялись со своих кресел:
 -Наконец-то! – с облегчением сказал Джек. Его радость была безнадежно печальна, в его движениях читалась нервозность и скованность. Каждый жест выказывал беспокойство и неуверенность, неловкость, безудержное желание узнать результат и неописуемый страх перед этим результатом.
 -Мы сделали, что могли, - на глазах родителей выступили слезы, Джек поддержал маму Флоренс, - во время операции возникли осложнения, сейчас она в коме. Думаем, она продержится всего несколько дней.
 Нависла тишина, она была настолько невыносимой, что всем хотелось кричать. Но она давила на всех с такой силой, что никто не мог вымолвить и слова, она запихивала звуки обратно в грудь, она сделала все неподвижным, она не позволяла всем даже пошевелиться.
 Раздался гулкий удар, все обернулись: Марта лежала на полу. Прибежала санитарка, поднесла к ее носу какую-то емкость, Марта медленно начала приходить в себя. Происходящее казалось всем сном, казалось каким-то неудачным фильмом, какой-то глупой шуткой. Все двигалось слишком медленно, никто не понимал, что происходит, никто не представлял, что делать дальше.
       Спустя несколько часов, ночью, Фло умерла.

***
Немногое на свете долго бывает важным.
(Франсуаза Саган)

 -Джон, это Николь, открой! – Услышал Джон крики и сильный стук в свою дверь. Он не сразу понял, что происходит, кому пришло в голов разбудить его среди ночи! Он подошел к двери, - Фло умерла.
 Джон мигом проснулся, у него в голове пронесся целый рой мыслей, он вспомнил, казалось, все, что было у него с этой девушкой, он вспомнил все обиды и ссоры (они так часто ссорились в последнее время!), все радости, которые они пережили вместе…
 -Ее оперировали, - дрожащий голос Николь перебил его мысли, - она пыталась тебе дозвониться, она хотела, чтобы ты был рядом…
 -Я ничтожество! Я дрянь! Как я мог? Фло, прости меня! Как я мог, Фло! Я безумно каюсь! Во мне сплошная пустота, я не вижу смысла, - он сел на пол, его шепот был отрывистым и резким, Николь стояла на пороге и плакала, теплый сонный ветер запихнул в дверной проем охапку листьев, - я безумно каюсь! Все потеряно! Николь, все потеряно! – Джон швырнул в стену вазу, - я потерян! Фло, извини! Я не хотел делать тебе больно! Фло! – по его щекам текли слезы, он кусал губы, пытался откашляться. – Я люблю тебя, Фло! Я не знаю, что со мной может быть без тебя! Фло, не поступай так со мной! Фло, я не могу так! Я люблю тебя, Фло!- его шепот превратился в крик, - Как я мог, Николь?! Как я мог? Я не смогу без нее. Кто я теперь? Я исчезаю. Меня нет, я никто…

***

Я ничему не предан, у меня нет ни перед кем ответственности, нет ненависти, нет забот, нет предубеждений и нет страстей. Я – ни «за», ни «против». Я нейтрален.

 -А кто это на фотографии? – веселым голосом спросила Элис, снимая с себя теплый шерстяной шарф – подарок Джона, и показывая пальцем на полки, - и почему она в черной рамке?
 -Она умерла, - сказал Джон немного сконфузившись и повернул рамку фотографией к стене.
 -Ой, прости, я не знала…
       Джон мило улыбнулся, взял теплую и нежную руку Элис:
 -Откуда ты хочешь начать осматривать мой дом? – и Элис весело засмеялась…