Open my eyes 13-18

Глава 13.
…Мы спим в одной постели по разные стороны стены– Б. Г.

Я проснулась от того, что Ричард щекотал мои голые пятки и тихонько посмеивался.
- Принесли завтрак. Идем, - он стянул с меня одеяло, и я моментально вскочила, натягивая на себя его рубашку. Он стоял в своей пижаме и халате.
-Я на минуту, - он улизнул за дверь.
Я склонилась над подносом и уже с удовольствием хотела приступить к горячему кофе, как перед моим лицом возник огромный букет белых лилий.
Ричард обнял меня и чмокнул в щеку.
- С добрым утром!
Мы сели завтракать, и я заметила, что он чем-то озабочен.
-Ты оставишь меня сегодня на весь день? – буркнула я.
- Нет.
-А вдруг у меня дела?
- Женщина, какие у тебя могут быть дела? – шутливо произнес он. – Но я не смогу быть весь день с тобой, хотя мне очень хочется.
- Почему?
-Дела есть у меня.
Я молча допила свой кофе и тут же поняла, что просто не представляю себе, как я пойду по коридору, где сейчас наверняка столько народу… Щеки мои порозовели.
-ТЫ очаровательна, когда смущаешься, - заметил Ричард, набрасывая мне на плечи свой тяжелый халат, который пах им.
Какое было облегчение оказаться в своем номере! Я чувствовала себя неуютно и в тоже время… счастливо. Я залезла в ванну и принялась читать газету. Слава Богу, мои кое-какие знание о французском позволили мне понимать общий смысл статей. Тут мое внимание привлекла статья о Ричарде. О его путешествии в Париж. Тут мой взгляд натолкнулся на мое имя. Любопытство взяло верх, и я решила все же прочитать.
- «Мистер Ричард Нолан, известный актер, режиссер и театральный деятель, в эти выходные посетил Париж. Там он собирается дать интервью о новом фильме с его участием, о котором идет столько разговоров. Фильм будет открывать кинофестиваль в Монреале. Запутанная история о взаимоотношениях стареющего ловеласа и девушки обещает стать запоминающейся. Его партнершей по фильму стала юная, неизвестная актриса мадемуазель Агнесса Уилман. Ходят слухи, что это юное дарование было в прямом смысле найдено на улице Ноланом. По словам режиссера Джэка Геллера «девушка, безусловно, талантлива и является идеальной партнершей для Ричарда Нолана в этом фильме. Видно и Ричард Нолан, за которым довольно долгое время ходила слава крайне уравновешенного, верного в своих привязанностях человека, остался неравнодушным к очарованию юности мадемуазель Уилман. Более месяца назад, мистер Нолан порвал отношения со своей гражданской женой Полетт де Ланкур, с которой прожил почти десять лет. Многие друзья мистера Нолана сходятся во мнении, что причиной столь болезненного и странного разрыва стала маленькая мадемуазель Уилман. Кажется, приезд мистера Нолана вместе с мадемуазель Уилман в Париж подтверждает эти догадки. Стоит заметить, что тогда история фильма Open my eyes будет выглядеть довольно символично». А дальше были даны две фотографии – на одной Ричард стоял в обнимку с Полетт. Они выглядели счастливыми и довольными. Полетт была божественно хороша, а рядом были… мы… я и Ричард, снятые скрытой камерой в фойе театра. Я выглядела действительно, как его дочь – с такими же преданными глазами, восхищенной улыбкой, как у любящей дочери.
Мне вдруг стало тошно. Я выбросила газету и с головой ушла под воду.
Я вылезла, яростно обтираясь полотенцем. Во мне кипели странные, ужасающие эмоции – мне хотелось разнести к чертям редакцию этой газеты. Мне было обидно не столько за себя, сколько за Ричарда и за Полетт. В этом было что-то неправильное и неверное.
Одевшись, я словно в тумане вышла на улицу. Светило солнце – яркое, болезненно дрожащее, покрывавшее все светло, какой-то слюдянистой корочкой. В бело-розовом утреннем свете Париж казался таким нежным, таким волнующим, таким мягким…
 Только у Рю-де-ла Пэ я поняла, что вместо своего шарфа я замоталась в шарф Ричарда, который он оставил еще в наш прошлым утром. От него исходил едва уловимый запах сигарет. Я оттянула шарф подальше от своего лица, словно начинала задыхаться в нем.
Вдруг чья-то теплая рука легла мне на плечо, и я, вздрогнув, обернулась. Передо мной стояла Полетт в своем неизменном пальто. Утонченная, элегантная, уверенная в себе… Я покраснела и отступила от неё на шаг. Мне было тяжело смотреть ей в глаза.
-Здравствуйте, моя милая, - он обняла меня, ошеломленную и встревоженную. – Я так мечтала увидеть вас, когда вы приедете сюда!
- Д…да. Здравствуйте, -едва смогла выговорить я.
- Вы удивлены, что я так говорю с вами? Вы думали, я буду считать вас разлучницей? – она засмеялась и взяла меня под руку. – Я знаю Ричарда почти 30 лет, десять из которых он был мне почти мужем, а все 30 – одним из лучших друзей. Он и сейчас мой друг.
-Вы так давно его знаете? Сколько же вам лет? –вырвалось у меня, и щеки мои вновь запылали.
- Я ровесница Ричарда. Через пару дней мне исполнится 50 лет, - она очаровательно улыбнулась. – Я от всей души желаю ему счастья. А он сейчас счастлив как никогда. Увы, - её нежное, красивое лицо вдруг потускнело. – После своего первого брака… я не смогла родить ребенка Ричарду, а он очень хотел и хочет детей. Он обожает мою дочь Софи – она немногим старше вас. Для него она- чуть ли не родное дитя, она выросла у него на руках. Но теперь у него есть собственная девочка, о которой он безумно счастлив заботиться… Вы дарите ему счастье. А разве я могу плохо думать или говорить о девушке, которая заставила Ричарда почувствовать вкус к жизни… снова?!
Я была в замешательстве и в смущении. Полетт всем видом показывала, что она дружески настроена, что все хорошо, но я все равно не могла смотреть ей в глаза.
-Знаете, Агнесса, думаю, нам с вами необходимо поговорить обо всем. Потому что Ричард… он никогда не будет говорить. Никогда. А я… просто мне очень хочется, чтобы мы с вами стали друзьями. Чтобы вы поняли Ричарда, чтобы стали ему ближе. Без его прошлого… о котором я могу вам рассказать, это будет тяжело сделать.
-Мне бы тоже этого хотелось, - прошептала я.
- Вы совсем не похожи на других. Он правильно сказал. Вам передо мной стыдно. Не стоит. Надеюсь, вы не откажетесь прогуляться со мной по магазинам. Ведь скоро Рождество, а я еще ничего не успела купить…
- Рождество… повторила я, и тут же поняла, что за всеми этими проблемами: съемками, разбором чувств к Ричарду, я потеряла счет времени, и что до Рождества осталось меньше трех дней. – Я тоже совсем обо всем забыла!!!
- Ну вот и отлично. Знаю, Рич не отважился показывать вам этот чудесный город, так он…здесь сам во второй раз. Поэтому я буду вашим гидом. Ладно? –она улыбнулась. –А потом мы зайдем ко мне… на чашку чая, - она была так обезоруживающе искренна, что я не нашла в себе сил отказать.
Настоящая волшебная сказка- идти в предпраздничные дни по парижским улочкам, которые представлялись мне, когда я читала с упоением Дюма, Бальзака, Флобера. Все окутано дымкой праздника с запахом корицы, меда и яблочного сиропа. Полетт рассказывал мне все, что знала (а знала она до безобразия много!) про каждый памятник, который встречался на нашем пути. Я чувствовала себя ребенком, перед которым открывается новый мир сказок.
О, эти бесконечно таинственные улочки! О, этот чудный цвет, какой-то особенный и непередаваемый!
Мы стояли на верху лестницы перед собором Сакре-Кер, и я, раскинув руки, запрокинула голову назад. Полетт засмеялась, надевая мне на голову, упавшую шапку. Мимо проходили молодые люди. Они приветливо мне улыбнулись. Я была так рада, что улыбнулась им в ответ.
Полетт наклонилась ко мне и насмешливо шепнула:
-Я об этом Ричарду не скажу!!!
Мы не успели зайти в магазины –усталость взяла верх, и Полтетт повезла меня к себе.
У неё была очень красивая квартирка в Латинском квартале. Чисто французская – с изящным балкончиком, цветами в вазах и ароматом изысканной роскоши. Мне очень понравилась обстановка квартиры –везде лежали какие-то блокноты, листы бумаги, краски, кисти, повсюду стояли мольберты., цветы, какие-то ткани… Но странное ощущение порядка все же было в этом цветном, изумительном хаосе.
-Моя дочь –художница, - улыбнулась Полетт.- Я не могу ей ни в чем отказать. Идемте на кухню.
Вдруг я замерла перед большим, уже почти законченным полотном. На нем был изображен Ричард. У меня перехватило дыхание –казалось, он сейчас сойдет с холста и заговорит. Сходство было передано безупречно. Даже легкая, насмешливая искорка его улыбки… Он был одет в обычный темно-бордовый свитер и джинсы. На фоне великолепного куста белой, нереально свежей и нежной сирени. Вдруг я почувствовала, как много Ричард значил для этого дома – не для квартиры, конечно, а для Полетт и её дочери.
- Софи нарисовала его уже давно. У неё все не представляется случая дописать портрет. Ричард редко видит её- и из-за его плотного графика, и из-за её маленьких сумасбродств.
- Как удивительно! –я заворожено смотрела на улыбающееся, с серьезными глазами лицо моего любимого. – Как красиво.
- Я не люблю хвастаться, но портреты у неё получаются … очень хорошо, - грустно произнесла Полетт. – Дочь у меня умница, но редкая сумасбродка!
- Maman!!!! Mere!!! - в комнату вошла молодая девушка, перемазанная красками, с влажными кисточками в руках. Её светлые, почти белые волосы, были собраны на затылки. Они растрепались, пряди падали на плечи. Она была очень хороша собой. И совсем не походила на Полетт. Светло-серые, с голубоватым отливом глаза с удивлением смотрели на меня.
- Софии, это Агнесса, - из уважения ко мне Полетт говорила на английском.
- Вы та женщина, которую сейчас любит Ричард? – с сильным акцентом спросила Софии, вызывающе глядя на меня. – Да, это вы.
- Софии! – укоризненно произнесла Полетт.
- Я все понимаю, maman, но я не могу ничего поделать. Это девушка, - юная художница зло посмотрела на меня, - отобрала у нас человека, которого мы любили. Он был мне как отец. А она… - голубые глаза девушки вдруг стали отчетливо видны на бледном личике. – Она не старше меня! Она мне ровесница!
Я вдруг вздрогнула и разразилась потоком слез. Мне было очень плохо. От отчаяния, чувства вины, странной ревности мне было тяжело дышать. Я не могла ничего поделать с собой. Слова девушки подтвердили мои подозрения о близости Ричарда к этой семье, о тяжести их расставания…. Кажется, Софи была сама поражена эффектом своих слов. Полетт что-то резко сказала ей, и девушка убежала.
-Ну, успокойтесь, Агнесса. Софи не хотела огорчить вас, - я увернулась от ласковых рук Полетт, продолжая рыдать, уткнувшись в ладони.
- Я так виновата перед вами. Это не ханжество. Я не хочу показаться лучше, чем я есть на самом деле. Но я… так виновата. Мне… я чувствую себя лишней. Ричард… а … для него всего лишь мимолетное увлечение!!! –наконец, смогла выговорить я.
-Это не так. Он любит вас. Я могу сказать об этом очень определенно. Просто я знаю, каков Ричард, когда любит…
- И каков же он?
- Он не светится счастьем и в его глазах не горит огонь любви. Он спокоен, он задумчив, он мечтает, сидя у окна часами, он улыбается…
Прибежала Софи и втиснула в мою руку стакан с чаем. По её лицу я видела, как она огорчена и напугана. Я все еще задыхалась от слез.
- Думаю, нужно начать все по порядку. Софи, если ты не против, останься здесь, - мягким тоном попросила Полетт. –тебя это тоже касается.
- Пока вы, Агнесса, будете успокаиваться, я расскажу вам о себе. И о Ричарде, конечно. Мы с ним знакомы с тех времен, когда Рич был всего лишь бедным студентом, подрабатывающим в кондитерской моего отца. Мы подружились, но любви между нами не было. Мы были отличными друзьями. Уже тогда Рич проявлял свои незаурядные актерские способности, свое фантастическое влияние на людей.
- О таинственной силе его взгляда ходят легенды, - прошептал я.
-Могу вам сказать одно, -Полетт села поудобнее в кресло, - в юности Ричард был юнцом, на подобие тех, которых мы с вами видели сегодня на Монмартре. Он тоже был не прочь поухлестывать за девчонками. Но все же… Флирт флиртом, но когда дело касалось серьезных отношений. Он был верен и честен. Всегда. Я очень хорошо знаю его друзей. Надеюсь, вы с ними тоже скоро познакомитесь… поближе. Я не буду углубляться в подробности его прошлого. О многом он расскажет сам, когда придет время. Или когда вы захотите узнать.
- Но с чего вы взяли, что я не хочу знать сейчас?
Полетт нахмурилась.
- Я не хочу учить вас жизни. Это будет неправильно с моей стороны и оскорбительно для вас. Но … вы ведь еще пока любите Ричарда, как… Ричарда Нолана, как брэнд, как актера. Не как человека… Это не упрек. Просто с другой стороны вы его пока еще не знаете.
 Я насупилась и отхлебнула еще чаю.
- Когда вы узнаете, как просто Ричарда, вы полюбите его еще больше или… разлюбите. Просто любить актера, облеченного в рамки своих персонажей, гораздо легче. О персонажах уже известно все, не зачем утруждать себя раскрытием каких-то отдельных сторон, не надо копаться в прошлом, известны все недостатки и достоинства. Любить актера проще… Но когда он смывает грим… ты видишь всего мешки под глазами, пивной животик и волосатые ноги. Романтика исчезает. Остается реальность, которая не всегда бывает красивой. Если вы полюбите реальность, то … это будет просто замечательно.
Я сидела красная, как вишня. Полетт была права. Ричард увлек меня романтикой своих героев, таинственностью… Я его ведь совсем не знала…
- Я поняла, - выдавила я.
- Это очень хорошо. Ну вот, -усмехнулась Полетт, -я учу вас жизни, но просто по-другому еще не получается. Ричард тоже вас будет учить. Тем более, что вы хотите стать актрисой. Поэтому… привыкайте. Я знала о том, что у Ричарда завязались отношения с моей одноклассницей Жаклин. И была этому очень рада. Но когда я увидела её -прошло уже больше пяти или шести лет, с того дня как я её не видела- мне стало страшно и неприятно. Она не любила Ричарда. Нет, она сходила по нему с ума. В этом было что-то болезненное, что-то отталкивающее. Она сходила по нему с ума. И мы все боялись за Рича. Как они расстались, мне неизвестно. Об этой истории Ричард молчит, как молчат о сумасшедших родственниках. Но это не его вина. Просто сила его обаяния такова, что ты либо попадешь под его влияние и полностью растворишься в нем, либо будешь сосуществовать рядом с ним. Об Алане мы, как и он, узнали через 14 лет. Просто однажды Ричард познакомил нас с худеньким мальчиком, который по словам братьев безумно походил на Ричарда в этом возрасте. Об этих отношениях тебе лучше спросить Ричарда, потому что я не знаю, что там между ними произошло. Нон это разбило ему сердце. Как раз тогда… -голос Полетт вдруг сделался тише, - когда умер мой муж, и я осталась с восьмилетней Софи на руках. Ричард был для нас спасением. Он поддержал меня, он дал мне сил жить. Он удержал меня…
- … на краю пропасти, когда никого не было рядом, - докончила я за неё эти слова. – Мне знакомо это ощущение.
- Откуда вы знаете? Я только что хотела произнести эти слова, -удивленно спросила Полетт.
-Просто он меня тоже удержал… в свое время.
-Знаете, мне иногда кажется, что Ричард… своего рода ангел. Он помогает пережить страшное, впитывает в себя всю боль. Мою боль он впитывал долгие годы. Поэтому мне было очень тяжко расставаться с ним. Но наша страсть угасла. Она и продолжалась –то не более семи лет. Просто он оставался со мной, потому что чувствовал, что я в нем нуждаюсь, что он мне нужен. А потом… Мы просто стали вновь друзьями. Братом и сестрой. Семьей.. . Мы связаны такими крепкими узами. Я даже не могу объяснить. Это выше просто отношений мужчины и женщины. Мы пережили свою страсть, ссоры, примирения и, наконец, любовь. Однажды, я поняла, что не ревную его. Совсем. Только беспокоюсь, чтобы его сердце не было разбито. А он не позволял себе мимолетных интрижек и очень страдал. Вы можете не поверить, но женщины сами бросали его. Самые долгие его отношения продлились один месяц. И я думаю… он ушел от меня к вам, потому что вам он сейчас нужнее… Потому что ваша боль сильнее моей… Вернее, моя боль уже прошла. Он спас меня и теперь должен спасть других. Но… Он сказал, что не может просто так выкинуть меня из своей жизни – я слишком ему дорога, дорога, как Эмма, как его братья. Поэтому мы с ним еще дружим. Хочу сказать, что когда мы с вами познакомились, я уже знала, как сильно он вас… любит.
Я сидела молча, попивая остывший чай.
- Его предназначение… оберегать всех, кому нужна помощь, - произнесла вдруг Софи. – Его нельзя приковать к одному месту и к одному человеку…
Я поднялась, спросила, где туалет. И пошла приводить себя в порядок. Сквозь шум воды, я услышала, как в дверь позвонили.
Я чувствовала себя какой-то просветленной, какой-то довольной, словно я выспалась наконец-то. Конечно, многое мне еще было не ясно, но, боже, я, наконец, начала понимать, что есть такое Ричард Нолан. И от этого мне было хорошо.
Я вышла в коридор и просто приросла к месту.
В гостиной разговаривали. Полетт и Ричард. Его голос был мягок, спокоен, даже ленив.
- Ты просто цветешь, - произнес он, и это больно полоснуло по сердцу. – Я рад, что смог заехать к тебе, - я услышала, как отдвинулся стул.
-Вернее, ты нашел повод. Но ты же знаешь, что ко мне можешь приезжать всегда!
Мне вдруг стало тошно. Я не смогла справиться с собой и глянула в зеркало, конторе висело таким образом, что захватывало всю гостиную. Ричард стоял в своем пальто, с каким-то пакетом в руках. Он выглядел отчего-то устрашающе. Мягкий свет торшера отбрасывал на его фигуру зловещие тени. Красноватые блики замерли на его лице и отразились в глазах. Он подошел к Полетт и взял её за руку. Она улыбнулась.
Волна отчаяния захватила меня полностью. Я вдруг поняла, что ревность доконает меня, в конце концов. Я ревновала сейчас Ричарда не к Полетт. Вернее не только к ней. Я ревновала его к его прошлому, к этой квартире, к этим цветам.
Это было больно.
Я резко вошла в комнату.
-Ричард! – в моем голосе звучало все мое отчаяние.
Он поднял глаза и улыбнулся. Но я не заметила его улыбки. Я схватила свое пальто и выбежала на улицу. Подальше от этого дома, подальше от всего…
Он не знал, что я здесь. Он приехал навестить Полетт. Он целовал её руки….


Глава 14.
Мы в ответе за тех, кого приручили, - Антуан де Сент-Экзюпери.

- Если ты считаешь, что поступила правильно, то… это, по меньшей мере, глупо… - Ричард был раздражен и даже, мне показалось, зол.
Он появился на пороге моей комнаты спустя десять минут после моего прихода. Я молча изучала носки его ботинок, не смея поднять глаз.
- Я не мальчик, Агнесса. Ты что, посчитала, что я выскочу вслед за тобой, и буду умолять вернуться?! Что за глупости ты вытворяешь?
- А ты?! Ты приехал к своей бывшей спутнице жизни, - я передразнила его, и, кажется, это разозлило его еще больше. – Ты целуешь её, ты… - я отвернулась, закусив побелевшие костяшки пальцев.
- Ты хочешь поставить меня перед выбором? –холодно произнес Ричард. – Думаю, это моя вина. Мне надо было все рассказать тебе с самого начала. Полетт, как и Эмма, всегда будет в моей жизни. Она –та часть, которую я не могу забыть или выбросить. Я лишком сильно люблю её.
-Я не посмею поставить тебе перед выбором. Да и кто я такая вообще? Нас с тобой нет – а то, что происходит сейчас, - я говорила так же спокойно, как и он, -это всего лишь миг!
- Агнесса, не говори так.
- Я не хочу делить тебя с кем-то, но это невозможно. Я не хочу видеть, как тяжело Полетт, как опустел её дом без тебя, как опустело её сердце. Она говорит, что все хорошо, что ты… ты счастлив со мной. Но на чужом несчастье своего не построишь. Я только сейчас начала это понимать.
Ричард стоял за моей спиной. Он был очень близко – подавшись вперед на пару миллиметров, он мог коснуться грудью моей спины. Но он не прикасался ко мне.
- Агнесса, это не обсуждается.
- А я и не обсуждаю. Просто размышляю вслух. Мне хочется что-то для тебя значить, я хочу узнать тебя получше, но ты этого не делаешь. Ты продолжаешь играть со мной. Ты соблазняешь меня раз за разом тайной, романтикой, загадочностью, темнотой. Я ни разу не видела тебя в солнечном свете! Почему мне о тебе рассказывает Полетт? Я хочу услышать это от тебя, а не от неё! Или я для тебя так мало значу, что ты не считаешь нужным посвящать меня в свое прошлое! Она знает о тебе все, а я –ничего. Как я могу не ревновать тебя к ней, Нолан? Как? Объясни мне?! Я знаю… Я слишком амбициозна, я слишком еще молода, и я слишком тебя люблю, чтобы со мной не считалась. Или относились ко мне, как к чему-то приходящему и уходящему.
Он молчал. Я чувствовала, как он напряжен, как тяжело бьется его сердце. Но отступать мне совсем не хотелось. Я побарабанила пальцами по стеклу.
- Мы поговорим об этом в другой раз. Не здесь, - в его тоне были стальные нотки, от которых меня передернуло. –Хорошо?
- Хорошо, -я кивнула. –Уходи. Я не хочу тебя сейчас видеть, слышать и чувствовать.
Как я не старалась держать себя в руках, слезы закапали из моих глаз. Ричард не уходил. Вдруг его руки упали на мои плечи и осторожно сжали их. На миг у меня перехватило дыхание. Он притянул меня к себе. Я ожидала, что волна жара и желания вновь собьет меня с мыслей, что гнев исчезнет. Но нет. Ничего не было. Да и он обнимал меня… Не потому что хотел соблазнить и увлечь подальше от гнетущих мыслей. Он сделал это, потому что ему было приятно, потому что ему хотелось ощутить мое тепло. Я всем телом почувствовала это. Я повернулась к нему лицом и увидела, какие у него печальные глаза. Сейчас он был самим собой – грустным, усталым человеком.
Я вздрогнула в его руках. Мне стало не по себе. Я почувствовала свою вину за произошедшее.
- О Ричард! –я встала на носочки и поцеловала его.
Это был не поцелуй страсти или любви. Не было в нем ничего такого, кроме всей той нежности, которую я испытывала к нему в этот момент. Мне хотелось успокоить его, себя. Забыться… Он не ответил на мой поцелуй, но крепче прижал к себе.
-Агнесса, я все расскажу тебе. И про Алана… Про него особенно, - прошептал он и отпустил меня. – Пока.
Он ушел, а я села в кресло и решила подумать.
Голова шла кругом от свалившейся на меня информации, вернее, от свалившихся на меня чувств. Я не могла понять – ревность ли это? Но все можно было объяснить ревностью, и я на какое-то время поставила именно этот диагноз. Но потом… Я поняла- это не совсем та ревность, о которой я думала. Я ревновала его к прошлому, я ревновала его, потому что была не уверена в своем положении при нем. Я ревновала, потому что любила его.
Осознание того, что я люблю его, пришло как-то постепенно. Оно не поразило меня, не заставило подняться от удивления в кресле. Я любила его. Любила уже не актера, а просто человека. Он и привез меня сюда, чтобы я полюбила его, как человека, узнала его, как человека. И, кажется, ему это удалось.
Я видела его всяким – театральным, актерским, тщеславным, заносчивым, соблазнительным… Но именно домашним… Ни разу. Домашним он был… у Полетт, склоняясь к её руке.
Мне вдруг стало тепло. Я знала теперь, чего хочу в жизни. Как бы банально не звучало. Я хотела создать Ричарду дом, который не надо было бы искать в Париже. Дом, куда он сможет прийти в любой день. Дом, где ему будет хорошо… со мной или без меня. Я даже допустила мысль, что меня в этом доме, который я создам ему, может и не быть. На какой-то миг я огорчилась, но потом… Мне стало легче дышать. Это как происходит то, чего ты боишься, и ты переводишь дух….
Я переоделась и прошла в номер к Ричарду. Он долго не открывал.
- Привет! –он чуть сонно глядел на меня.
-Привет! –я взяла его за руку. –Не хочешь погулять?
Он молча взял свое пальто, и мы вышли из отеля. Я не отпускала его руки, а он словно был недоволен тем, что я держу его за руку. Хотя мне иногда казалось, что чуть поглаживает мои пальцы.
Мы оказались на набережной, и Ричард отпустил мою руку. На улице было немноголюдно. Падал снег. В синеватых сумерках поблескивали огни города. От воды веяло сладковатой прохладой, от которой меня немного мутило.
- Ричард, я хочу попросить прощения у тебя, - я не подошла к нему, предпочитая говорить в отдалении, - я виновата. Я повела себя очень глупо. Ты был не обязан все мне объяснять. Ты был даже не обязан ехать за мной.
- Нет, Агнесса, - он смотрел на меня немного надменно, как на ребенка, чуть -чуть зло, -я обязан. Ведь я в свое время предъявил права на тебя. И я должен был…
- Не объясняй, -я спокойно выдержала его взгляд, -я поняла.
Он внимательно посмотрел на меня, потом подошел и чуть приподнял мое лицо бесцеремонным жестом к свету. Я видела, как в его глазах потемнело что-то и исчезло.
- Когда ты успела вырасти? – в его голосе было немалое удивление, позабавившее меня.
-За те полчаса, что мы сидели в разных номерах, -я улыбнулась, и он опустил руку. –Быть рядом с тобой невзрослой очень непрактично, Ричард. Потому что ты любишь ставить людей в тупик. А из него такими, какими были, не выбираются.
Его зеленые глаза вдруг блеснули, и Ричард отошел от меня на несколько шагов. Я вдруг почувствовала, как мы удаляемся друг от друга.
- Хм… это видно моя судьба, -в его хриплом голосе было разочарование, - слышать подобные слова из уст любимых… женщин. Агнесса, ты уже не первая, кто говорит такое. Хотя первая, кто сформулировал красиво.
- Да? – я чуть кокетливо приподняла брови.
-Да. Обычно говорил – ты так усложняешь жизнь, Ричард, - он говорил словно насмехаясь над самим собой, -что невольно становишься сложнее вместе с нею.
- Кому как… А мне нравится, - я прильнула к нему, как котенок, - что плохого в совершенствовании?
- Из кого фильма эта сцена? – произнес он, касаясь губами моих волос. – Агнесса, я погорячился. Ты все еще дитя, но уже с зачатками мозгов.
Я засмеялась и покрепче прижалась к нему. Он отстранился от меня и долго рассматривал, словно я была дорогой игрушкой, которую он, наконец, получил в подарок.
- Иногда мне кажется, Агнесса, что ты меня оберегаешь, хотя, по логике, должно быть наоборот, -он осторожно оттянул мой шарф и повел пальцем по моей шее. – Ты прекрасна, девочка.
Мы целовались, стоя у этой набережной, окутанные запахом рыбы и воды, но в этом была какая-то своя трогательная прелесть.
Мы вернулись в номер отеля, и я предложила поужинать прямо там. Не хотелось делить Ричарда ни с кем сейчас. Нам принесли все в номер – эти булочки, пироженные, трюфеля, салаты, курица и картофель, шикарное вино… Я чувствовала себя слишком голодной, чтобы думать о чем - либо в эту минуту. Нас ужин затянулся далеко за полночь.
- Я обожаю смотреть, как ты ешь, -произнесла я, глядя, как Ричард с утонченностью истинного аристократа и англичанина поглощает куриное филе. –Это у тебя получается так… экстравагантно, - я запнулась, потому что хотела сказать другое слово.
-Ты хотела сказать другое, -улыбнулся Ричард поверх бокала. –Что же?
Мы встретились с ним взглядом, и я покраснела.
-Ты все еще краснеешь, когда я смотрю на тебя, - в его бархатистом, нежном голосе я почувствовала что-то пугающее, запретное… - Что ты хотела сказать?
-Ты ешь так, что … это так возбуждает, - я наклонила голову, не в силах смотреть на него. Щеки, щея и уши у меня горели. –Я не должна была говорить этого.
- Ужас, какая же ты еще маленькая! Или же какая же ты ханжа! – он поднялся с легкостью и грациозностью хищника. – В этом нет ничего страшного. Мне кажется, что это вполне нормально… тем более для нас с тобой.
-Почему? –хрипло выдавила я из себя.
-Потому что мы друг другу не просто нравимся, - его рука скользнула вверх по моей шее, коснулась щеки и чуть приподняла лицо. – Кровать в моей комнате знает о нас все!
Я отвернулась, смущенно улыбаясь. Он отпустил меня и снова занял свое место.
- Я чувствую себя совратителем малолетних, - насмешливо изрек он. – Но не скажу, что мне это не нравится!
- По сути, ты прав, Рич, я же еще не совершеннолетняя по законам Англии, - я говорила тоном пуританки, продолжая смущенно смотреть в свою тарелку. Я все же подняла голову и чуть не задохнулась. Ричард сидел напротив меня. Горели свечи. Романтика момента сводила с ума. Он теребил в руках жестко накрахмаленную салфетку, его взгляд был темным, он смотрел сквозь меня. Казалось, что он не здесь. Но он был здесь, и я чувствовала, что теряю контроль…
-Ричард, -я тихо позвала его. –Ричард…
Я и не заметила, как он оказался рядом со мной. Он заставил меня подняться и закружил в танце. Я была легкой, податливой, словно воск, в его руках. Музыки не было, но казалось, что ото всюду звучит плетеное кружево нежных скрипок. Я чувствовала, как бьется его сердце под моей ладонью, я вдыхала аромат его одеколона… его аромат. Мы никогда еще не были так близки. Ни разу. Даже после нашей ночи любви…. У меня чуть кружилась голова. Я улыбалась ему, но он ни разу не улыбнулся. Он морщился, словно мои улыбки причиняли ему боль.
Его рука осторожно гладила мою спину.
-Ричард, ты останешься … сегодня? – я совсем потерялась в этом сумасшедшем мелодично вихре. - Прости за вопрос…
-Останусь, если ты этого захочешь, Агнесса, - он резко отпустил меня, и я рухнула на стул, задыхаясь.
Он сел передо мной на корточки и взял за руку. Я решилась посмотреть ему в глаза. И меня поразило то, что в них не было огня страсти. В них была плавящаяся нежность, преданность…
- Если ты еще раз посмеешь усомниться в том, что я тебя люблю…=произнес он, гипнотизируя меня взглядом.
- Ричард! – я прижала руку в губам.
- … вспомни этот момент, Агнесса! – он наклонился к моей руке и покрыл её осторожными, мягкими поцелуями от кончиков пальцев до запястья.
Прошло какое-то время. Он поднялся, и поднялась за ним вслед.
-Завтра мы улетаем, - Ричард погладил меня по волосам. – Я не переношу полетов.
С этими словами он ушел. А я даже не могла сориентироваться, чтобы ухватить его за руку, сжать её и не отпустить его в эту волшебную ночь от себя ни на минуту.
Я была в каком-то тумане. Ведь Ричард признался мне в любви…
И только глубоко ночью я поняла, что я теперь к нему привязана… приклеена… прочно. Он приручил меня, как котенка. Только в его руках, руках хозяина, я найду покой.
От этих мыслей я почему-то расплакалась…

Глава 15.
На крыше дома моего… - Ю. Антонов.

Я ходила по своей квартире, отчаянно пытаясь сосредоточиться. Я вернулась из Парижа уже более недели назад. Ричард не позвонил мне ни разу. Я была в отчаянии. Даже Рождество я встретила одна.
Я задыхалась без него. Я точно знала, что задыхалась. Мне хотелось прикоснуться к нему рукой, почувствовать его крепкое тело под своей рукой, ощутить его солоновато-пряный, мятный вкус на своих губах. Я выла от отчаяния. Я не могла себя заставить позвонить ему. Просто не могла… Это была не гордость – я не могу до сих пор объяснить этого чувства. Мне было страшно от одной лишь мысли, что я могу позвонить ему сама – где-то в глубине сознания я расценивала это, как навязывание… Наверное, я боялась именно этого… показаться навязчивой.
Самое ужасное было то, что меня атаковали журналисты. Всем, видите ли, хотелось узнать –каковы мои отношения с Ноланом, когда выйдет фильм, что-нибудь об этом. Я не могла и шагу ступить. Можно сказать, что слава обрушилась на меня сразу же, но я была этому совсем не рада. В журналах пестрели фотографии из Парижа – где мы гуляли, болтали, сидели в кафе. Я чувствовала себя беззащитной. И я была одна. Я была одна, когда Ричард был мне так нужен.
Пытаясь отвлечься, я читала какую-то книгу. Я, кажется, прочитала её всю, но не помню ничего из прочитанного. Я даже не помню названия.
Несколько раз мне звонил Алан. Он хотел встретиться со мной, и к концу недели я начала подумывать о том, чтобы согласиться. Одиночество мучило меня, затягивало в глубину. Это было похоже на медленный яд.
Я набирала телефон Алана, когда в дверь позвонили. Я чуть не потеряла сознание от неожиданности, когда увидела на своем пороге Эмму и Полетт. Они обе улыбались, выглядели свежими и довольными.
-Здравствуете, Агнесса! – звонкий голос Эммы ворвался в болотную трясину моей комнатки. –Мы можем зайти? – в её голубых глазах сверкнуло озорство.
-Да-да, -спохватилась я. –Конечно.
Они зашли, принеся с собой запах улицы, свежести. Полетт мило улыбалась, протягивая мне пакет с пироженными, словно ничего и не случилось. Мне от этого было не легче. Я снова почувствовала себя в её квартире, снова ощутила себя совершенно безоружной перед её добротой, мудростью и силой взрослой женщины.
-Как вы узнали, где я живу? – решилась спросить я, пока разливала чай.
-Ричард попросил нас заехать к вам, Агнесса, чтобы отвезти к нему в дом – показать там все, объяснить…- Эмма ухватила один из пузатых кексов. – Мы так рады, что теперь не нам с Полетт придется заниматься всей этой мишурой! За 30 лет нашей дружбы мы устали делать это каждый Новый год.
-Какой мишурой? – я удивленно воззрилась на них. –Какой-то праздник?
- Как? –Полетт и Эмма переглянулись. –Разве Рич не сказал вам?
-Что? – я чувствовала, что начинаю раздражаться.
Проказливое солнце запрыгало на медном чайнике. Мне хотелось прихлопнуть его ладошкой, чтобы не портил уныния моей квартиры и моего положения.
- Рождественская вечеринка. Он устраивает её всегда в своем доме в Ноттинг- Хилле… Для всех друзей... Просто обычно на Рождество он едет в Бретань –к матери. Разве он не сказал вам, Агнесса? – Полетт выглядела обескураженной.
-Так вот почему он не звонил мне! – вырвалось у меня. – Он… у матери?!
- Он просто закружился. Он сказал мне, что вы уже в курсе событий… и даже согласны быть хозяйкой на этом вечере, - осторожно ответила Эмма. – Мы думали…
- Но я не знала об этом! –я почувствовала, что слезы подступают к горлу.- Он не счел необходимым посвящать меня в свои дела. Он прекрасно знает, что я… не откажу ему. Буду не в силах! –я резко поднялась и убежала на кухню.
В гостиной было тихо. И я вдруг разревелась. Если бы за каждую слезу, что пролила в эти несколько месяцев, я получала бы по конфете, то, наверное, скоро бы умерла от сахарного диабета. Эмма подбежала ко мне и увела обратно в комнату. Полетт стояла у окна и курила тонкие сигаретки. Она вдруг напомнила мне Ричарда – такая же неподвижная статуя, когда гнев захватывает все существо.
- Не думала, что Ричард может быть таким безответственным, -в её голосе чувствовалось разочарование. – Он, конечно, человек творческий, но все же… быть таким забывчивым!
- Полетт, ты знаешь Ричарда, он редко что забывает! Может, это была одна из его глупых шуток? – Эмма погладила меня по руке. –Он иногда ведет себя как мальчишка, хотя все время любит повторять, что ему уже далеко не 15 лет.
- Шутить чужими чувствами это недостойно! – обычно спокойная Полетт была жуткой злой. –вот сейчас позвоню ему и выскажу все, что думаю о нем! Он был таким обескураженным после… вашей стычки у меня. Он был таким испуганным, что мне стало его жаль. Я испугалась, что вы, Агнесса, все не так поймете, и что оставите его! Это бы разбило ему сердце. А сейчас… -она достала мобильный и включила громкую связь.
Я перестала всхлипывать. Эмма выжидательно смотрела на серебристую трубочку.
-Алло, - глуховатый голос Ричарда заставил меня вздрогнуть.
- Привет, Ричард. Потрудись объяснить, почему Агнесса не в курсе твоих планов? – голос Полетт дрожал от гнева. –Она ничего не знала, а мы с Эммой … приехали и поставили и себя, и её в очень глупое положение!
-Как ничего не знала? – наверное, Ричард подпрыгнул от удивления. –Я же…я, кажется… О боже! –кажется, до него дошло. –Я не сказал ей… Я совсем забыл. Я думал…
-Что ты думал, Ричард?! Балбес! – проворчала Эмма. – Она тут собирается затопить своими слезами свою и без того сырую квартирку! Почему она не знает, что ты у матери?!!!
-Дайте мне её! – прорычал Ричард, и Эмма испуганно сунула мне в руку телефон.
- Алло, - прошептала я, сглатывая слезы и волнение.
- Агнесса, - нежность в его голосе заставила мою руку задрожать. - Прости меня, прости, ради Бога! Я действительно забыл! – в его голосе была грусть. -Я –старый больной склеротик, маразматик… У меня из головы вылетело. Я был абсолютно уверен, что сказал тебе о Рождественской вечеринке еще в Париже.
-Ты ничего не говорил, -я сама удивилась, как холодно звучит мой голос.
- Так ты придешь? – от этой неожиданно робости я растаяла, но сдаваться просто так не собиралась. . –Ты будешь… не гостьей… а хозяйкой?
- С этой ролью лучше справятся Эмма и Полетт! -я отключила телефон.
Эмма и Полетт с улыбками смотрели на меня. Эмма ковыряла кекс и выглядела на удивление довольной. Полетт затушила сигарету и взяла в руки чашку.
-Он это заслужил, -мило улыбнулась Эмма- Конечно, я люблю Ричарда, но в этот раз… Он просто дурак! Не будьте с ним жестоки в следующий раз. Теперь его можно и немного пожалеть.
Мой телефон затрещал, и я медленно включила громкую связь и сняла трубку. Громкая связь была включена. Мои великовозрастные подруги улыбались.
Но это был не Ричард.
Это была моя мама. Первый звонок за год. Кажется… Я вздрогнула.
- Здравствуй, Агнесса, - от её голоса пахнуло холодом. –Ты не отвечаешь на мои звонки.
-Мама?! Почему ты так говоришь со мной?
- А как мне с тобой разговаривать? – голос мамы уже срывался на крик, - как ты прикажешь разговаривать с девушкой, которая перечеркнула все в своей жизни, чтобы ублажать стареющего актеришку…Об этом говорит весь наш город! Агнесса! Постыдись!
Я усмехнулась – слава Богу, мама не знает о моей жизни «до» Нолана.
-Мама. Во-первых, я никого не ублажаю. Во-вторых, не смей называть Ричарда Нолана актеришкой! Он самый талантливый человек! И еще… -я сама уже срывалась на крик. - Это может показаться странным, но я люблю его!
-Агнесса, невозможно любить человека, который старше тебя вдвое!
-Тебя не волновало, что со мной происходит последние три года. Ты ничего обо мне не знаешь!
- Я все знаю, -вдруг тихо произнесла мама, и я обреченно села на пол.
-Это не телефонный разговор, - я чувствовала, что задыхаюсь. –Я приеду к тебе на днях. Пока.
- Пока, -трубка запищала.
Я повернулась к своим гостьям. Они стояли рядом друг с другом и внимательно смотрели на меня. Неожиданно Полетт дернула тору, и свет затопил всю мою комнату. Я жмурилась, слезы текли по моим щекам.
-Нельзя сидеть вот так… в этой комнате, - Полетт взяла меня за руку. –Вы можете считать меня своей соперницей, своим врагом, но лучше другом. Я хочу стать вам другом. Ведь вы любите Ричарда… Поэтому…
- Одевайтесь! – меня закрутили в шарф, закутали в пальто, вытащили на улицу.
Мы ехали по залитому солнцем Лондону, и я чувствовала, что зеленая, болотистая темень в моей душе отступала назад, оставаясь за поворотом.
Ноттинг Хилл неспроста считается самым романтичным местом в Лондоне. Множество романтических историй англичан связано именно с этим местом. Даже зимой, после Рождества, когда не видна сочная зелень газонов и убранство площади, эта часть города выглядит просто удивительно. После суеты и тумана центра, тишина и спокойствие этого местечка завораживали.
Мы подъехали к большому белоснежному дому, окруженному кустами. Сада, как такового не было, за воротами сразу начиналась дорожка, ведущая к двери. На двери ярким пятном выделялся, украшенный лентами и колокольчиками рождественский венок.
- О, Ричард, похоже, не появлялся здесь с Рождества.
-С прошлого Рождества, -заметила Эмма.
Мы поднялись на крыльцо.
- Мы вам поможем, конечно, но, - продолжала Полетт, - на всякий случай, дам-ка я вам телефон его помощницы по дому, она придет и наведет порядок. Поможет тебе закупить продукты. И подготовит ужин. Остальное - дело Ричарда. Гости, напитки, время проведения.
- Полетт. Я, наверно, должна сказать вам… - я остановила её у входа, пока Эмма возилась с ключами. –Я тогда повела себя очень глупо. Вы мне все так рассказали, а я взяла… и …
- Не нужно. Мало ли еще будет ссор и недоразумений. Вы же еще в самом начале пути. Не бойтесь, что Ричард неправильно поймет. Он будет звонить. Или приезжать. Он настоящий мужчина, он не будет ждать вашего шага, он сделает его сам…
-Если не забудет… -хохотнула Эмма.
Я всегда хотела увидеть его дом. Встретить его гостей и расположить их к себе. Любить его и делать так, чтобы он верил мне, когда со мной случается истерика. Я хотела просыпаться в его объятиях. Я хотела знать каждый миллиметр его тела. Я хотела упиваться его страстью, которой он делился не без удовольствия.
Мы вошли в дом. В полумраке коридора показалось, что мы попали в другое измерение. Здесь, казалось, даже время течет медленнее.
В большом холле почти не было мебели, только тумбочка для писем у двери и очень красивая, орехового дерева вешалка для вещей. Слева находилась гостиная шикарных размеров и обстановки, первое, что бросалось в глаза огромный камин почти во всю стену. Вся гостиная так же была ослепительно белой, правда, сейчас этого не было видно, так как три створчатых окна были занавешены тяжелыми портьерами. Пол устилала темно-красный, как я заметила ковер. В центре комнаты располагалось несколько диванов, обитых светлой кожей и стеклянный столик. Вдоль стены тянулись темные книжные шкафы –их было великое множество. Ричард - человек вкуса. В этой комнате не было ничего лишнего. Даже фигурки на камине имели свой потайной смысл. Все предельно просто и от того стильно. И кресло, и торшер. Такой уютный уголок уединения на огромном оазисе суетливости. Здесь все кричало о вкусе и очень дорогом оформлении. Несмотря на простоту, и обои, и ковер на полу, определенно, были вещами довольно недешевыми.
Полетт отдернула портьеры, и в комнату проник солнечный свет. Это было какое-то особенное место. И это особенное место он доверил и мне.
Справа от входа располагалась кухня, плавно преходящая в столовую. Меня удивило, что при всей своей современности она была настолько уютной, домашней, даже какой- то деревенской, что невольно сразу же хотелось начать готовить – эти забавные связки лука, перцев, душистых трав, распространяющих острый, приятный запах, эти деревянный ложки, большой стол и красивые стулья... Мне понравилось, что какую-то немного нарочитую грубоватость утвари оттеняли нежнейшие розы, которые стояли в вазах – розы не магазинные, а садовые. Где же их можно было достать зимой? Но поразило другое. Почти все столы и стулья в кухне были завалены предметами совсем к кухонной утвари не относящимися. Повсюду были разложены стопки бумаг, буклетов, фотографий, видеокассет…
- Похоже, Ричард все же был здесь недавно, -Эмма коснулась цветов. –Он никогда не доверит Патриции выбирать цветы для дома… тем более в ожидании гостьи!
- Ричард так не любит убираться, - заметила Полетт, опрокинув случайно одну из папок на пол.
Мы шли дальше.
-Здесь терраса, а вон там -кладовка, - Полетт провела меня в большую светлую комнату с окнами от потолка до пола. В ней стоял огромных размеров диван, несколько плетеных кресел-качалок. На одной из них небрежно лежал плед. У окна стоял дубовый стол с компьютером. Заваленный бумагами, книгами и всяким хламом.
-Идемте наверх, - меня, ошеломленную, потащили наверх.
Эмма некоторое время мялась у одной из двери.
- Думаю, спальню он тебе покажет сам, - выдавила она, наконец.
Комнаты для гостей (их было целых три штуки) были обставлены просто, красиво и дорого. Но они были какими-то пустыми и холодными.
-Там ванная, библиотека, которая является заодно и кабинетом, - Полетт толкнула одну из дверей. –Это, как я понимаю, ваша комната.
Я вдруг почувствовала, как похолодел её голос. Значит, в этом доме для неё комнаты не было. Это отозвалось в моем сердце неожиданным приливом радости, за который я себя корила еще долгое время.
Комната была … определенно сделана для меня. Не для взрослой женщины. В этой комнате все было новым – кровать из розового дерева, такой же столик, зеркало и шкаф, новыми были плюшевые шторы и белый ковер. Все здесь ждало прикосновения хозяйки.
- Он тут и письмо оставил, - Эмма протянула мне белый конверт. – Мы пойдем вниз.
Я дрожащими пальцами вскрыла конверт.
Привет, моя милая девочка. Если ты читаешь мое письмо, значит, ты уже зашла в самую последнюю комнату в моем доме. Я очень рад, что ты пришла ко мне. Я надеюсь, что ты останешься здесь надолго, а, может быть, и навсегда. Буду хвастаться, но я занимался обстановкой этой комнаты – мне хотелось, что бы ко всему, чем ты будешь в ней пользоваться, я бы имел прямое отношение. Не думай, что ты что-то мне там должна. Это мой подарок тебе. Тем более, что ты ведь должна иметь свой уединенный уголок в моем доме. Я безумно люблю тебя. Надеюсь, тебе понравится.
 P. S. Загляни в шкаф.

Я раскрыла шкаф и завизжала от восторга. Одежда! Куча модной, красивой одежды… Платья для коктейлей, вечерние платья, футболки, свитера…
Я побежала вниз. Мои проводницы по миру Ричарда Нолана сидели на кухне и пили кофе. Я услышала их разговор.
-Я так рада за Ричарда, Эмма, он снова ожил. Он парит над землей. У него есть цель в жизни!
- Да. Надеюсь, они друг другу будут хорошими учителями.
Я кашлянула и вошла.
- Он купил мне целый гардероб! –выпалила я, заливаясь краской до ушей. – Это так… дорого!
-Ему приятно, -ответила Полетт. – Он был в таком восторге, делая эти покупки.
-Ты была с ним? – я почувствовала неожиданный страх.
-Да, -просто ответила Полетт. –и Эмма тоже. Он боялся, что не сможет выбрать столько женской одежды. А у меня же дочка вашего возраста!
Эмма взяла сумку.
- Мы, наверное, пойдем. Вы осмотритесь здесь, а мы вечером приедем. Если вы, конечно, не против… Все-таки дом такой большой.
-нет, нет, я только за! –я радостно захлопала в ладоши. –И, давайте на «ты»…

Глава 16.
«Праздник! Праздник!»

Я осталась одна в обворожительном доме Ричарда. Я еще некоторое время побродила по дому, вдыхая приятный, еще незнакомый аромат. Я ходила, как в тумане, прикасалась к его вещам. Я, как любопытная кошка, полазила по всяким шкафчикам, наткнулась на его сигареты и одеколон в тумбочке. Кстати, его спальня произвела на меня почему-то гнетущее впечатление. Она была, конечно, обставлена со вкусом – все выдержано в темно-синих тонах, но как-то устрашающее. Эти темные шторы, черный ковер, синий бархат кресел и кровати… Бррр… Я постаралась поскорее улизнуть из этой комнаты.
Ричард был повсюду. Я ощущала себя в таинственном месте, которое захватывало меня в свою власть и подчиняло себе. Мне безумно хотелось… вбирать в себя этот запах, эти эмоциональную волну, эту силу и страсть, которая трепетала в каждом предмете…
Я кое-как умудрилась разжечь камин и сделать себе чай. У меня немного болела голова, я чувствовала себя усталой, но довольной.
Сон сморил меня сам по себе.
Я проснулась рано утром. На улице шел снег. Не знаю, что меня толкнуло выбежать в одной пижаме на улицу, но я выбежала на улицу, подставив под белый, влажный снег лицо.
К дому подъехало такси. Из него вышел Ричард. Я была не удивлена, скорее, я уже внутренне была готова увидеть его. Он медленно подошел ко мне, поставил сумку на ступеньки крыльца.
- Привет! – в его голосе была нежность и усталость. – Тебе очень идет эта пижама.
- Привет! Я думала, что ты пробудешь еще немного в Бретани.
- Нет. Я испугался. А вдруг ты пошлешь мое приглашение куда-нибудь подальше. И вообще не приедешь. И решил поспешить к тебе… Пошли в дом.
Мы зашли в дом. Я оказалась прижата к косяку двери. Ричард наклонился ко мне, чтобы поцеловать. И тут как-то не к стати зазвонил телефон.
-Не отвечай… - прошептал Ричард, наклоняясь к моей щеке.
-А вдруг кто-то важный? – я увернулась от него и схватила трубку. Ричард что-то глухо прорычал в ответ и закатил глаза.
Звонила Эмма. Она таинственным шепотом попросила отвесить Ричарду подзатыльник, но я вместо этого наградила его просто невинным поцелуем. Что для него было гораздо ужаснее…
Мы сидели на кухне, и я позволила Ричарду поухаживать за мной. Это было очаровательно. И мне даже было жаль его – ведь он устал, приехал черте откуда, но он, как истинный джентльмен не позволил мне ничего сделать самой.
Потом мы сидели на террасе и пили кофе.
-Знаешь, я тоже, наверное, должна тебе что-нибудь подарить. Давай завтра съездим в центр, и ты выберешь себе подарок. Я просто не знаю, что тебе подарить, - я водила пальцем по его руке, смущаясь и теряясь.
-Не надо мне ничего дарить! У меня все есть!
-Нет, надо!
-Не надо!
- Надо!
- Ногой не топнула, - заметил он.
- Что? – я отпрянула от него.
- Ну, когда топнешь ногой, эффект лучше. Даже маленькие дети это знают.
Я насупилась и отвернулась от него.
- Если ты так хочешь, то мы поедем завтра в магазин. Но тогда нам придется целый день посвятить магазинам, потому что через три дня у нас вечеринка для друзей.
-Не у нас, а у тебя, - хмуро поправила я его.
-У нас, милая, у нас…

На следующий день мы возвращались домой, нагруженные покупками, усталые и довольные. Я подарила Ричарду шарф – удивительно забавный, стильный и яркий. Ему он шел безупречно, делая моего любимого еще симпатичнее и… моложе. Для праздника было закуплено куча еды, всякой мелочи для украшения дома. Денег было потрачено уйма, но Ричард был счастлив, я видела, сколько удовольствия ему доставляют эти покупки.
Хозяин дома, его помощница (которая оказалась обаятельной женщиной лет 60) занимались подготовкой стола, а я носилась с украшениями дома. Впервые, я чувствовала себя дома, впервые мне хотелось что-то делать для этого дома, хотелось, чтобы он стал еще красивее, еще уютнее. Чтобы все видели, что в нем живет теперь не просто Ричард Нолан, а Ричард Нолан и его девушка. Нолан сказал, что ничего чопорного одевать не стоит, все современно и просто, да и вообще, все свои, и если ты так любишь пижаму, то можешь быть в ней.
Но я, решив, что пижама все-таки прошлый век, отыскала в своем гардеробе милое платьице на тонких бретельках, белое с серебряными разводами, едва доходившее мне до колена. Туфли прибавили пару сантиметров, волосы решила распустить. Сама себе я определенно нравилась.
В комнату деликатно постучали, и вошел Ричард. Он был уже одет в светлый костюм, который ему удивительно шел. Он выглядел сногсшибательно, и я на миг оторопело смотрела на него. Он неожиданно робко подошел ко мне и взял за руку.
- У меня есть для тебя подарок, милая, - он мягко развернул меня лицом к зеркалу. Он приподнял мои волосы, и я увидела как блеснула золотая цепочка кулона. Он был в форме маленькой розы, усыпанной бриллиантовой крошкой.
- Ричард, это… так прекрасно! – мне никогда не дарили украшения, и я чуть не расплакалась.
- Идем, кажется, гости уже начали собираться.
Моя улыбка получилась очень настоящей, когда он, не снимая своей левой руки с моей спины, правой стал приветствовать стоявших внизу гостей. Я заметила в гостиной Полетт и Эмму, похоже, с мужем. Меня так же познакомили с братьями Ричарда –Уильямом и Максимилианом, которые в быту были более известны, как Билл и Макс. Они постоянно шутили, подкалывали друг друга и гостей, но больше всего досталось мне и Ричарду. Но их шутки были беззлобными, в них чувствовалась искренняя любовь и симпатия ко всем окружающим. Они, улыбаясь, приветствовали меня. Так же меня познакомили с племянницами и племянниками Ричарда – дочками Билла, Беки и Бетти, и сыновьями Макса, Колином и Хью. Они были еще подростки, а Бетти еще только- только научилась ходить. Дети приняли меня насторожено, но потом им видно понравилось, что я не слишком «старая», и они стали считать меня «своей». Я чувствовала себя очень нужной, важной и значимой этим вечером. И в этом была заслуга Ричарда. Правда, пару раз я все-таки напортачила. Все-таки каблуки не были моей любимой формой обуви, и я очень удачно растянулась на полу, живописно снеся поднос с коктейлями. Я чувствовала себя такой дурой в наступившей тишине, но тут само собой вырвалось: «Ладно, я сейчас ползком на кухню, за новым подносом и коктейлями!» Меня поддержали веселым смехом, и я почувствовала, как гордится мной Ричард и как появляется в глазах присутствующих огонек уважения ко мне. Все прошло просто великолепно. Разошлись часа в три ночи с твердым намерением собраться на следующие же выходные.
Мы провожали оставшихся гостей, стоя на улице. Вообще-то, была еще зима, а у меня на плечи был, накинут всего лишь пиджак Ричарда. Стянув меня в охапку, он чуть ли не бегом бросился к дому, не переставая посмеиваться над только что услышанной историей.
- Рич, я так каблуки переломаю…. Ричаааааааард, а-а-а, - вскрикнула я, когда он схватил меня на руки и мы оба, в неописуемом восторге друг от друга, завалились в мокрый снег.
- Ну, вставай, - пыталась я образумить Ричарда, откинувшегося на спину и раскинувшего руки на земле, - ты заболеешь.
Но он лишь засмеялся и стал рисовать на снегу «ангела». А потом резким рывком вернул меня в прежнее положение, то есть к себе на грудь и впился в мои губы поцелуем.
Я оторвалась от него и укоризненно произнесла гневную речь:
- Ричард Эдвард Нолан, вы ведете себя как подросток. Сейчас же вставайте и в дом. Быстро, я сказала, - я поднялась и, отряхнув колени, направилась к дверям, полная праведного гнева и неприступная, как скала.
Ричард, как ни странно, последовал за мной буквально через пять секунд, когда мы оба вывалянные в снегу, взъерошенные и раскрасневшиеся уселись на диван, Нолан изрек:
- Ты сейчас выглядишь просто обворожительно.
Ричард встал и направился к бару. Я смутно, но понимала, что мы оба уже достаточно набрались и пора бы остановиться… Но почему-то я не могла это произнести с первого раза.
-Рич, может, просто выпьем чаю?
- Девочка моя, что я не понимаю в чае, так это того, на кой его пить после виски и бренди, а так же всяких умопомрачительных коктейлей.
- Даааа…. Теперь я принята в круг твоих друзей?
- Давно уже. Они приняли тебя сразу после того ,как я сказал, что по уши влюблен в 20-летнюю девушку. Но сегодня ты доказала всем, что не просто девчонка, ты еще и хозяйка моего дома.
Я смущенно покраснела.
- Мои племянники и племянницы от тебя без ума! Они вымолили у меня прогулку на выходные, но с условием, что ты пойдешь с нами.
-Ты очень их любишь. И они тебя тоже.
- Да. Я люблю детей. С ним не чувствуешь себя старым…
-Поэтому ты выбрал меня? – я прижалась к нему.
- нет, милая. Я тебя не выбирал. Это глупости про то, что мужчины выбирают блондинок или еще там что-то. Мужчина никогда не умел выбирать, в нем это не заложено природой. Мы можем охотиться, добывать пищу и все такое, а женщина… именно она и выбирает себе мужчину всегда. И пусть он даже будет занят. Если он –тот, кто ей нужен, то она всегда добьется своего. Общедоказанный факт. Поэтому я тебя не выбирал, - он поцеловал меня. – Ты меня выбрала.
 - Ричард, я тебя люблю… -прошептала я, совершенно обескураженная.
- Я на это надеюсь, - он поцеловал меня в щеку и поднялся наверх. Мне показалось, что он чем-то очень расстроен. Он был напряжен, я чувствовала это. И мне стало обидно от того, что он не поделился со мной….
Я пошла за ним следом, но он не пустил меня в свою спальню. Кажется, ему было не до меня сейчас.
Ночью в мою дверь постучали. Я, полусонная, немного недовольная, открыла дверь. Ричард стоял на пороге, взъерошенный, непонятный, но такой удивительно родной и теплый, что я тут же кинулась к нему.
- Ты пустишь меня к себе, милая? – тихо, таинственно спросил он.
- Да, конечно.
-Ты принимаешь меня таким, какой я есть? Со всеми моими комплексами? Со всеми недостатками?
-Да, но ты должен рассказать о них. Хоть немного, чтобы я не удивлялась твоим особенностям.
-Скажи лучше, странностям. Я все тебе расскажу. Нельзя откладывать такой разговор.
Я взяла его за руку и провела в свою комнату. Я была готова слушать его прямо сейчас. Сна как не бывало.
- Я расскажу тебе все, что смогу. О том, что именно связывает меня с Полетт. Об Жаклин и Алане. Я все тебе расскажу, - Ричард говорил бодрым тоном.
- Я готова. Я слушаю.
- Но не сегодня, - Ричард обхватил меня за талию и увлек на диван.
Он был нежным, удивительно нежным, словно извинялся за что-то. Почему-то его нежные, мягкие поцелуи были мне гораздо приятнее тех страстных поцелуев, что повергали меня в бездну эротических фантазий. В этих поцелуях было больше доверия, больше любви, больше взаимопонимания. Мне хотелось ощущать их всегда…
Наверное, после этой ночи все и началось.

Глава 17.
Беда не приходит одна.

… Я проснулась на узком диване, в обнимку с Ричардом, который еще спал. Это блаженное чувство… разлилось по венам забилось где-то в животе. Я протянула руку и провела пальцем по лицу Ричарда, очертив линию носа и губ, подбородок и щеки.
Он улыбнулся.
-Почему ты улыбаешься? – я прижалась к его груди, слушая равномерное биение его сердца.
-Оказывается, просыпаться с любимой женщиной очень здорово!
- ТЫ хочешь сказать, что раньше никогда не просыпался с любимой женщиной в одной постели?
- Давай не будем обсуждать вопросы, которые касались… -он смущенно кашлянул., - постельной жизни в прошлом. Может, я проспался в постели с любимыми мужчинами? –я вся залилась краской, и он осторожно поцеловал меня в щеку. - . Я говорю о настоящем. А в настоящем… просыпаться с любимой очень здорово.
Я прочертила линию на его груди. И преданно заглянула ему в глаза.
-Ты хотел мне кое-что рассказать.
- Я помню. Между нами не должно быть тайн.
-Да. Я тоже так думаю.
Мы помолчали.
- Давай, ты будешь задавать интересующие тебя вопросы, а я буду отвечать.
-Хорошо. Почему у вас с Полетт не было детей? Она говорила, что не могла родить тебе ребенка, но я почему-то не слишком ей верю.
- Это было обоюдное желание обоих сторон, Агнесса, вернее, это было её желание. Ты ведь уже поняла, насколько Полетт умная женщина. Она прекрасно знала, что наши с ней отношения не будут долгими. И не хотела привязывать меня к себе ребенком. Потому что ребенка я любил бы…. И ради него остался бы с ней. Но она этого не хочет. Полетт сразу же мне сказала, что детей у нас не будет. Я не стал спорить, - он говорил очень спокойно, но я чувствовала, как ему тяжело, как ему больно.
- Как ты относишься к Алану? –увы, все вопросы у меня были на больную тему.
- Я не знаю его, и не могу себя заставить захотеть узнать. Мы с ним слишком разные. Слишком у нас много скелетов в шкафу. Вернее так, я держу своих скелетов в его шкафу. Он остался тем озлобленным подростком, волчонком, которого однажды привела ко мне Ирда. Я на всю жизнь запомню тот страх и злобу в его глазах. Этот как ножом по сердцу.
Я взяла его за руку, но он мягко высвободил ладонь из моих пальцев. Он поднялся, накидывая на халат. Я видела, как напряжено его тело, как он сдерживает свои эмоции. И мне стало жаль его, я возненавидела себя за глупое любопытство.
 Но меня уже невозможно было остановить.
- Ты знаешь, что случилось Жаклин?
- А ты знаешь? - спросил он довольно резко.
Я поднялась, кутаясь в плед, и подошла к нему.
-Да, знаю. Я видела.
Ричард не повернулся ко мне, продолжая смотреть в окно. Его бледное лицо выглядело безмятежным, чеканный профиль, плотно сжатые губы.
- Ричард, я люблю тебя, - я боялась, что он сейчас оставит меня одну.
-Спрашивай, что ты еще хотела, - спокойно приказал он, и я покорно починилась.
-Ты видел комнату Жаклин… где… ну… ты меня понимаешь.
-Догадываюсь, кто отвел тебя туда. Видел. И не раз. Когда мы были еще парой, меня забавляла и льстила её увлеченность. Но потом… я не хотел причинять ей боль, и был уверен, что наш разрыв не нанесет ей такой глубокой раны. Она казалось мне прежней- веселой, милой, ничего не говорило о её … болезни. Я узнал, что она едва не выпрыгнула из окна. Что она хотела убить еще не рожденного ребенка. Я бы ей этого не простил.
-Но она родила его!
- Да. Алана привели ко мне, когда он уже знал всю историю нашего с его матерью несчастливого брака из уст полубезумной женщины и её резковатой, глуповатой сестрицы, -Ричард усмехнулся, - он даже не дал мне оправдаться. Просто посмотрел на меня и ушел.
Я всем телом ощущала боль, тревогу, которые терзали сейчас его. Но у меня не было сил.. просто коснуться его. Почему-то сейчас любое прикосновение к нему казалось мне… неприличным.
Блаженство утра как-то особенно быстро стало улетучиваться. И все мой длинный язык и нестерпимое любопытство.
-Ричард, если я приглашу Алана к нам на ужин, ты…
- Я буду против! – резко заявил он и быстро вышел из комнаты.
Я побежала за ним и около двери взяла его за руку. Он отшатнулся от меня.
-Агнесса, я хочу побыть один. Не обижайся на меня за это, хорошо?
Я кивнула и ушла в свою комнату…Сидеть там было невыносимо, и я тихо ушла из дома.
Я бродила по Лондону, абсолютно отрешенная от мира. Мне было грустно, но я все же старалась убедить себя, что сейчас Ричарду я не нужна. Ему сейчас нужна тишина. Не я.
У меня немного кружилась голова, я чувствовала себя больной и уставшей. Мне хотелось сейчас домой –в тенистую, болотную темноту моей квартиры. Там, где будет спокойно и тяжело. Там, где спрячусь в свою скорлупку, где смогу заснуть… смогу успокоиться. Я взяла такси и поехала к себе.
По дороге я купила бутылку вина и крекеров. Единственное, чего я хотела – это нажраться и уснуть. Мне хотелось этого с какой-то болезненной одержимостью.
… Ночью меня разбудил звонок.
- Я прошу тебя, приезжай, -прошептал измученный голос Ричарда. – Агнесса, я прошу тебя…
- Ричард, тебе сейчас я не нужна, - ответила я, чувствуя, как внутри все холодеет. Я боялась, что он скажет «Хм.. а ведь ты права!»
- Ты мне нужна, Агнесса, - его голос стал тише. –Я прошу тебя.
- Я приеду.
Я ехала в такси, сна совершенно не было. Мне хотелось к нему, но я чувствовала какую-то непонятную обиду. Хотя мне ведь не зачем было обижаться на него.
Он встретил меня на крыльце. Он сидел на крыльце, в халате и тапочках. Курил. Он был бледен. Словно не спал несколько ночей…Вокруг был серовато-белый снег. Вдруг в пепельном свете фонаря я заметила, что у Ричарда седые виски… белые, словно соль.
-Ричард, ты сошел с ума! Ты же заболеешь! – я кинулась к нему, поднимая его. –Ричард, - все обиды ушли, оставив пустоту. Я провела рукой по его лицу, по его волосам. – Ты решил заболеть? Тут же холодно!
- Да нет, я всего несколько минут сижу здесь! –он обнял меня за плечи, но теперь он словно держался за них.
Я оказалась права. На следующий день у Ричарда поднялась температура, всю ночь он прокашлял, но еще смел утверждать, что здоров. Я едва смогла уложить его обратно в постель. Но ему, кажется, была приятна эта забота, эта настойчивость. Он смотрел на меня немного сурово, но в его глазах – теплых, зеленоватых, -было что-то неуловимое. Какая-то грусть…
- Агнесса, я просто устал. Отосплюсь и все будет хорошо! –слабым голосом противился Ричард.
- Я позвоню сейчас Эмме! – я взялась было за трубку, но он удержал меня.
- Не надо звонить ей! –его властный голос немного испугал меня, а взгляд поверх стеклышек очков просто пробрал до костей. – Я хочу, чтобы обо мне позаботилась ты!
В его голосе неожиданно зазвучали капризные нотки.
К вечеру Ричарду стало лучше, но не намного. Он сильно кашлял и отказывался от еды. Когда он задремал, я позвонила Эмме.
- Что делать? Я не знаю. Мне страшно за него, -шептала я в трубку.
-Не бойся, Агнесса. Это простуда. Завари ему ромашковый чай с медом. Заставь поесть. Ты же его любимая женщина – пусти в ход любые уловки, чтобы заставить его поесть. Уж мне ли тебя учить? –рассмеялась она. – Но он, когда болеет, просто капризный ребенок, которого надо ласкать и о котором надо заботиться.
Я осторожно села возле Ричарда и, когда он открыл глаза, попросила выпить чаю. Он смотрел на меня с лукавством, с улыбкой чеширского кота из «Алисы в стране чудес».
- Малышка, я не хочу чай. Тем более ромашковый… Чувствую себя каким-то домашним скотом, когда пью эти травы! – сморщился он. –Давай лучше остановимся на добром английском с молоком и сахаром.!
- Ричард, а вдруг тебе станет хуже? Надо лечиться, а не упрямиться, -я взяла его за руку, и он затих, как послушный ребенок, глядя мне прямо в глаза. – Я хочу тебе помочь.
Я не знаю, чем я подействовала на него, но он вел себя покорно, не издавая не единого звука, не сводя меня с ума своими язвительными подколами. Он спокойно выпил чай с медом, завернулся в одеяло и погрузился в сон.
Я так надеялась, что ему станет лучше…
Но ночью кашель усилился, температура поднялась до критической отметки. Я вызвала скорую помощь, и мы поехали в больницу.
- И зачем ты вызвала этих милых людей? – ворчал всю дорогу Ричард. -Ну закашлялся старый, больной человек, ну и что?
- Ричард, мне твой кашель совсем не по душе, если хочешь знать! Меня он пугает.
-Я же тебе сказал, что я простудился, неужели ты мне не доверяешь? Я же не стану рисковать здоровьем в моем-то возрасте? – неожиданно вспылил он. – У меня нет времени на больницы!
Я обиженно отвернулась от него, глотая слезы. Он тяжело откинулся на койку. Врач, листая бумаги, напряженно делал вид, что не заметил нашей ссоры.
Утро я встретила в больнице, завернутая в куртку, в домашних тапочках. Я сидела у палаты, в которую положили Ричарда, и мне становилось страшно с каждой минутой. Вокруг меня были люди, они что-то говорили, шуршали бумагами, пили кофе или чай, а мне было страшно. Никогда еще в своей жизни я не боялась так… отчетливо. Это, как когда слеповатый человек не может разглядеть издалека нужный ему предмет, и по мере приближения, видит его все отчетливее и отчетливее.
Ко мне вышел молодой доктор. У него было заспанное, хмурое лицо.
- Вы с мистером Ноланом? -резковато спросил он.
- Да, - я поднялась с стула, кутаясь в куртку. –Что с ним, доктор…?
- Хеверси, Эммануил Хеверси. Кто вы ему?
Я опешила от этого вопроса, не готовая ответить, не зная, что сказать.
- Я… я … наверное, никто… Хотя…
-Понятно. Просто, - он вдруг посмотрел на меня, и его лицо смягчилось.
–Идемте со мной. Вам надо выпить чего-нибудь.
Мне принесли кофе – отвратительный, слизкий. Я глотала его, смотрела на доктора, который ничего не говорил, пока моя чашка не оказалась пуста. Он мне напомнил моего двоюродного брата Алекса – злобного зануду с каменным сердцем, который случайно убил мужика, сбившего на смерть его девушку. Алекс отсидел семь лет за «непредумышленное убийство».
- Ну вот. Теперь, я думаю, можно и начать, - отбирая у меня чашку, произнес доктор.
-Что начать? – выдавила я.
- Как давно вы знакомы с мистером Ноланом?
-Какое это имеет отношение… -я запнулась, встретив суровый взгляд врача, - больше полугода.
- Вы не замечали, чтобы он плохо себя чувствовал, пил таблетки или еще что-нибудь в этом роде?
- Нет. Ни разу. В чем дело?
- Вы не знаете, он проходил какие-нибудь обследования? Когда последний раз был в больнице?
- Я не знаю! Скажите мне, я должна знать… - я не выдержала этого сухого допроса.
Доктор присел возле меня на корточки.
- Мисс, у вашего… мммм…-мужа подозрение на рак легких.
- Но это невозможно! – выпалила я, чувствуя, как комната плывет вокруг меня. – Давно?
- Еще неизвестно.
- Но он никогда не жаловался. Он всегда был таким бодрым. Никаких признаков, - шептала я.
Внутри все горело, словно меня жгли каленым железом. Я судорожно сжимала вспотевшие ладони. У меня было ощущение какого-то непонятного, страшного, необратимого. Вся иллюзия счастья разбилась, став уродливым, гадким, мерзким...
- Возможно, диагноз не подтвердиться, возможно, это только воспаление легких. Но я бы все же готовился к худшему, -голос доктора потеплел. – Сходите к нему…
Я побежала в палату. Ричард лежал на койке, закрыв глаза. Его лицо было бледным, глаза закрыты.
-Рич, Рич, это я, Агнесса, -я подошла к нему и положила руку на плечо.
-Он тебе уже сказал? – сухо, четко спросил он
-Да.
Я вдруг крепко обняла его и поцеловала в обе щеки. Он, кажется, опешил от такой реакции. Он не решился меня обнять, хотя я почувствовала тепло его ладоней, замеревших в миллиметре от моей спины.
- Я тебя никогда не оставлю. Даже если ты будешь выгонять меня пинком из своего дома, кричать, обзывать меня самыми гадкими словами. Я всегда буду с тобой, Ричард. И не потому что мне жаль тебя, не потому что я чту твои годы…
- А почему же? Что тебе надо от умирающего старика?
- Ты не умрешь. Я тебе не дам.
Он вдруг взял мои руки, повернул их ладонями вверх и поцеловал мои пальцы, каждую подушечку…

Глава 18.

Шли недели. К моему ужасу, диагноз о раке был подтвержден, но, к счастью, еще не на той стадии, когда начинают бить тревогу... И началось что-то невообразимое. Я и не думала, что у Ричарда так много друзей. В его дом (он, конечно, наставал, что теперь это наш дом) постоянно приходило столько людей, что я просто не в состоянии была запомнить все эти имена. Одни нашли отличных докторов, другие – лекарства, третьи –занялись разговорами с ненасытными журналюгами, которые прослышав о болезни Нолана, словно вороны кружили у дома, в ожидании падали… тьфу сенсации.
Первые дни после того, как Ричард показал мне результаты анализов, я ходила словно в тумане. Не плакала – мои глаза были абсолютно сухи, но я совсем ничего не помнила из этих дней. Смотря на Ричарда, я почему-то ожидала от него хоть малейшего признака подавленности или печали. Нет, ничего такого не было. Он был таким же, как и всегда – спокойным, уравновешенным, ироничным и язвительным. Словно не его анализы предвещали скорую смерть. Я бы поняла, если бы он запил с горя, или бы не захотел никого видеть. Я бы поняла, но то, что он словно остался прежним – это было за гранью моего понимания. Но одно было точно – он ни на минуту не отпускал меня от себя, словно боялся, что я уйду. Он волновался, если я задерживалась где-то дольше обычного. Поэтому я просто прекратила любые походы в город, к друзьям, по магазинам. Я отказалась от всего того, что было мне дорого. Но сожалеть об этом… нет, я ни разу не пожалела о том, что мешало спокойствию Ричарда.
Однажды, когда я уснула в кресле у его постели, он перенес меня к себе. Я проснулась и увидела в полутьме, что он смотрит на меня, облокотившись на руку.
-Что случилось, Ричард? – я коснулась его лица.
-Ничего. Я просто вдруг подумал…- он запнулся.
- Что?
-Что бы было, если бы я в тот вечер не решился бы сходить за пивом?
Я ничего не смогла ответить. Я вдруг поняла, какое все хрупкое, как все легко могло бы разрушиться – я бы упала бы с моста, разбила себе голову… Ричард бы не сидел на крыльце и не ждал бы меня. У него не поднялась бы температура. Никто бы не вызвал скорую…
Я обняла его, утыкаюсь лицом в его плечо.
-Ничего бы не было, Ричард. Просто ничего не было бы…
Его лечили на дому. Я не знаю, каким образом, но самое новейшее оборудование было доставлено в дом, установлено и размещено в одной из комнат. Наверное, это стоило больших… нет, огромных денег. Но я поняла, что все это делалось из собрания безопасности Ричарда и его жизни. Ведь если бы он каждый день ездил в больницу на лечение, об этом узнали бы все. Нам бы не дали покоя. А Ричарду нужен был покой. Хотя бы первые месяцы.
Доктора сказали, что сейчас его организм будет противиться вторжению лекарства, он будет ослаблен химией. А потом все будет гораздо лучше… Они говорили о том, что, скорее всего, не все еще потеряно, что Ричард, при надлежащем уходе и лечении, еще может выжить. Но ему нужно обеспечить этот уход и лечение… Лекарства очень ослабили Ричарда. Он все дни проводил в постели, полусонный, слабый, беспомощный. А он еще и шутил, улыбался, дурачился…Я до сих пор не знаю, откуда у него брались силы. Но потом после нескольких часов веселья он просто засыпал мертвецким сном. И тогда я видела, как он измучен… не болезнью, не лекарствами, а тем, что он – «обуза, беспомощное нечто».. Мне было невыносимо видеть его таким. Он, носивший меня на руках.. и он, лежащий в постели под капельницей. У меня разрывалось сердце. Я бы не выдержала. Я ходила призраком по дому, потому что все мои силы уходили на то, чтобы казаться веселой и милой рядом с ним. Хотя я думаю, что он все знал –о тех неимоверных душевных усилиях, которые были нужны мне, чтобы не поддаться отчаянию и страху, что он умрет. Я взяла на себя слишком много. Но на помощь пришли Эмма, Полетт, Софи и… Алан.
Я была удивлена, когда Алан появился на пороге дома. Он выглядел разбитым, но что-то в нем изменилось – в глазах стало меньше отчужденности.
- Привет. Я могу войти? – спросил он.
-Да, конечно.
- Прости, что я так.. не вовремя. Я узнал о нем в театре.
- Все уже в курсе?
- Да, боюсь, что это так. Агнесса, я … я там не могу больше быть. Они все уже обдумывают, кто займет место Ричарда в театре. Это мерзко. Он ведь жив! – голос Алана вдруг наполнился слезами и отчаянием. –Как можно? Прости…
- Ты пришел к нему? – я взяла его за руку.
- Я не хочу, чтобы он знал обо мне. Я буду тебе помогать – не думаю, что тут легко можно обойтись без мужской поддержки, -натянуто улыбнулся Алан, окидывая огромный дом смущенным взглядом.. – Но если ты не хочешь…
-Оставайся, конечно. Правда, сейчас придут Софи и Эмма…
-Я с ними знаком, - сухо ответил Алан, вешая пальто на вешалку. –Агнесса, а сколько он будет в состоянии …
- Овоща? –я сама поразилась холоду в своем голосе. –Некоторое время. Пока организм не привыкнет к атакам лекарств и не начнет принимать их более менее сносно. Пока они их только отторгает.
- Но как скоро?
- Через неделю или около того. Потом Ричард снова встанет на ноги. А сейчас … лекарства разрушают его иммунную систему –он слабый и беспомощный, как ребенок. Любое дуновение ветра, любой микроб… и он может заболеть чем-нибудь плохим… А ему нельзя болеть! Нельзя! -я вдруг почувствовала судороги. Не помню, как оказалась в объятиях Алана, который успокаивал меня. – Алан, он не должен умереть! Не должен! Я- эгоистка, потому что я все делаю ради себя. Потому что если он умрет… меня больше не будет!!! Я с ним –единое целое, Алан. Умрет один, не выживет и другой. Поэтому он не умрет.
Позднее, Алан скажет мне, что эти слова должны были бы воскресить любого.
Мы пили чай на кухне, когда вошли Софи и Эмма. Они несколько минут смотрели на Алана с удивлением, а потом Эмма тепло произнесла:
- Алан, ты будешь печенье? Полетт передала, - она протянула ему коробку.
-Благодарю, - вежливо ответил Алан, вытаскивая ломкое, крошащееся печенье из коробки.

На начало мая была назначена премьера Open my eyes. Её перенесли из-за болезни Ричарда. Джэк хотел, чтобы все присутствовали на премьере. И хотя наше совместное творение получило премию в Мон-Реале, официальной премьеры еще не было. И Ричард, словно заручившись поддержкой ангелов, встал на ноги именно ко дню премьеры.
Я зашла к нему в комнату и обмерла от удивления. Он стоял у окна в черном смокинге. Идеален… Он повернулся ко мне, и я увидела прежнего Ричарда – элегантного, ироничного джентльмена, с насмешливым взглядом зеленых глаз. Словно ничего и не было.
- Агнесса, ты еще не готова? – его брови поползли вверх, и я залилась краской.
- Я думала, что ты все-таки не пойдешь… -выдавила я.
- Я не могу не пойти. И ты тоже не можешь не пойти, - он говорил с мягким упреком, и я пулей убежала в свою комнату, натягивать платье и приводить себя в порядок.
За нами приехал лимузин. Я запрыгала от восторга.
Стоял немного прохладный майский вечер. Ноттинг-хилл утопал в цветах и изумрудной зелени. В воздухе были разлиты нежнейшие ароматы. Я чувствовала себя ребенком, попавшим на праздник жизни.
В лимузине Ричард обнял меня за плечи.
- Ты просто удивительно хороша в этом красном платье.
-Ведь его подарил мне ты, - улыбнулась я, целуя его.
Около кинотеатра было очень много народу. Везде вспышки фотоаппаратов, крики фанатов, смех, шум и гам. Ричард знал, что выглядит достаточно эффектно сегодня. И рядом с ним, уверенным и сильным, я расслабилась.
Мы вышли из машины, и меня оглушили крики и шум. «Ричард! Ричард! Автограф! Аааа!» Я посмотрела на людей за ограждением и вдруг почувствовала приступ ревности. Ричард сдержанно улыбался, махал рукой.
- Милая, сейчас начнутся фотосессии на дорожке. Будь готова! – шепнул он мне, сжимая мою руку. – Идем, вон Хелфи – репортер одной из газет. Он мой друг с третьего класса, так что первые фотографии для него.
И тут я увидела, что Ричард попал в свою стихию. Вернее, он стал Ричардом Эдвардом Ноланом – тем, о котором мечтаю столько женщин. Он надел маску знаменитого актера, которому ничего не страшно. Я видела, что в обязанности этой маски выходил легкий флирт с поклонницами, учтивость и внимательность. Но это был не Ричард. Мне стало легче дышать. Машинально улыбаясь, я смотрела в объектив, но все мои чувства обострились до невозможности… кожа как будто откликнулась на сильное пожатие его пальцев, озноб охватил меня, пробегая по всем чувствительным местам… Неожиданно он выпустил мои пальцы, разрывая гипнотическую связь… чтобы через мгновение обхватить меня за талию, прижимая к себе.
-Ричард, что ты делаешь? – прошептала я сквозь улыбку.
- Я просто обнимаю свою партнершу и девушку, - он улыбнулся обаятельной улыбкой, белозубой, уверенной, соблазняющей. –Я думаю, что тебе хватит воспринимать меня, как больного… Я хочу, чтобы ты забыла об этом. Вспомни, что я…
- Ричард… - я задохнулась от нахлынувших эмоций.
- …мужчина, который очень тебя любит, - он еще сильнее сжал мои пальчики, и я задрожала.
-Ричард…
На мгновение я почувствовала себя совсем потерявшейся в жарком ознобе. Ричард улыбался, и я улыбалась ему, хотя казалось, что я улыбаюсь людям, репортерам, фотокамерам. Нас спрашивали о фильме, о нашем к нему отношении. Я не слишком помню, какую чушь порола. Но, кажется, все были довольны.
-Милая, ты очаровательна…
Мы сели на свои места в первом ряду. На сцену вышел Джэк. Улыбнулся и произнес:
- Всем привет! –аплодисменты. –Я снимал этот фильм, потому что мне захотелось показать историю, а не кассовые сборы. Кино мне нравится. Надеюсь, оно понравится и вам. Люди, которые делали его, вложили туда всю душу, потому что этот фильм- история любви, печальной и красивой. Не буду говорить, в каких местах стоит поплакать – у каждого это свои моменты. Хочу пригласить на эту сцену людей, которые сделали этот фильм именно таким, каким вы его сейчас увидите. Ричард Нолан и Агнесса Уилман!
Зал зааплодировал. Ричард взял меня за руку и потащил меня на сцену. Я глупо хихикала и улыбалась. Ричард крепко держал меня, словно боялся, что я сбегу.
-Здравствуйте, - его звучный голос заполнил все пространство зала. – Про этот фильм я могу сказать одно. Он дал мне сокровище, которое я буду оберегать до конца своих дней… или до того момента, пока она не решит уйти к кому-нибудь помоложе. Этот фильм подарил мне жену, -зал взорвался аплодисментами и криками одобрения и восторга.
Я замерла, чувствуя, как немеют пальцы. Ричард обнял меня и поцеловал в макушку уложенных волос. Он сделал мне предложение.. вот так. И я вся задрожала от счастья.
-Этот фильм о любви. Она чем-то похожа на то, что происходит со мной сейчас. Только разницей, что … здесь нет ничего противозаконного, - он хмыкнул и подтолкнул меня к микрофону.
- Я… я… не знаю, что сказать, - слезы лились из моих глаз, я улыбалась. – Для меня это первая роль. И тем более, с такими актерами и режиссером. Я отдала фильму и этой…истории всю свою душу и сердце.
Мы сели на свои места. Я все еще плакала, не в силах сдержать эмоции.
Я показалась себе такой толстой на экране, что возмущенно фыркала чуть ли не весь фильм. Ричард что-то заметил насчет того, что «ужас, я рядом с тобой кажусь совсем старой развалиной». Я, наконец, посмотрела полностью этот фильм. Он оставил совсем неоднозначное впечатление – вроде бы, банальная до дрожи история любви, а все равно в ней что-то так сильно «цепляло» за душу. Быть, может, отсутствие пресловутого «хэппи-энда»? Ведь наши герои не «жили долго и счастливо». Они просто пошли каждый своей дорогой, разбив и покалечив друг другу сердце так, чтобы там еще ближайшие лет двадцать ничего не вырастет!
-Ричард, а у нас будет хэппи-энд? –прошептала я в темноте.
- Да, если хочешь.
Мы вернулись с банкета далеко за полночь. Нас поздравляли, нам аплодировали, но мне больше всего хотелось утащить Ричарда отсюда в наш дом. Кажется, мы сошлись в желаниях и улизнули при первой же возможности.
У двери спальни Ричард, впервые за эти месяцы, поцеловал меня. Все это время, пока я преданной нянькой бегала вокруг него, он ни разу не позволил себе ничего лишнего, боясь коснуться меня.
Я подошла к окну, чтобы задернуть шторы – гадкий свет уличных фонарей не казался мне подходящим для столь романтичной обстановки. Я ощутила его взгляд кожей и обернулась. Он смотрел на меня чуть затуманившимся взглядом. О, как же отрадно было чувствовать этот взгляд! Он осторожно коснулся моей талии, словно я была из стекла, а потом порывисто притянул к себе…