Асель. Ранневесенний холод

Асель жила в одном из небольших городков, столь малом, что его даже не отображали на картах больших масштабов. Улицы этого городка приветствовали тишиной и невниманием, незаинтересованностью и ранневесенним холодом. Хотя у них, наверное, тоже были уши.

Её мобильный молчал сутками, хотя изредка звонили подруги или родители с мелочными вопросами, или просто повеселить её. Уже несколько месяцев она сидела на седативных таблетках, разных травках. Читала по вечерам Набокова и пила крепкий черный чай.

После урока по испанскому у неё зазвонил телефон. «Номер не определён» - высветилось на миниатюрном экранчике.
 - Да.
 - Привет, – такой знакомый, некогда родной голос, такое простое и ненужное слово с акцентом на второй слог.
 - Здравствуй. Чего звонишь?
 - Да просто так. За мной ведь должок ещё с Киева.
 - Угу. Помню. И что? – Асель начинала говорить грубо, с трудом сдерживая гнев.
 - Ну, в общем, сегодня тебя устроит? В семь. А лучше в шесть. На старом месте.
 - Не думаю, что это хорошая идея. Но я постараюсь прийти. До встречи, – она резким движением по клавише завершила звонок. Внутри снова что-то переворачивалось подобно лезвию, задевая стенки желудка и разрезая его на части.

- Здравствуй.
- Как ты узнала, что я подошел? Я ведь со спины…
- Слышала. Или чувствовала.
Она резко развернулась, и замерла под пристальным, пронизывающим взглядом.
 - Да, тебе идёт челка.
 - Спасибо.
Около трёх минут они молчали: он смотрел на неё, а она смущенно разглядывала деревья вдалеке. Наконец он тяжело вздохнул и улыбнулся:
 - Ну, как живёшь?
 - По всякому.
Асель совсем не хотела такого вот…странного, колючего. Долгими зимними ночами она представляла, как они встретятся – он по-старому обнимет её и страстно, с улыбкой, поцелует, расскажет обо всём, что произошло, или выдумает какое-нибудь событие.
Но нет. Они молчали.
А так хотелось взять его за руку, погладить, согреть каждый палец, каждую родинку, каждый сантиметр кожи. И души.

Мелочные разговоры только сильнее натягивали струнку между ними. Ниточка, соединяющая два обрыва, протянутая через пропасть – порвалась.
Слёзы накатывали солёной волной, перекрывая дыхание. Она научилась плакать тихо, и так, чтобы её слёзы не было видно в темноте. Он ведь не заметит.

Где-то вдалеке загорались последние звёзды, пели весенние соловьи и лаяли бродячие псы. Внутри неё зарождалось новое чувство, где-то под сердцем, и там нестерпимо сжимало, разрывало, резало.
 - Аскар, ты любишь меня?