Ключ. Валерий Старовойтов

Уже, полчаса болтаюсь впотьмах по улице Пестеля, ожидая избравшую меня. Люблю эту уютную часть города на Неве. Не потому что напротив красиво вспарывает звездное небо игла шпиля Дом Офицеров, где морскому офицеру достаточно быть в форме, чтобы с легким рукопожатием конспиративного прощания у тебя оказался ключ от квартиры, где ты проведешь ночь с женщиной, снявшей, понравившегося ей третьего ранга или каплея. Они чувствуют себя в этот момент амазонками. Ну, а ты прячешь в захмелевшей башке мысли о проституции.

"Люблю Ленинград, а лучше бы, как в старину - Санкт - Петербург за его соборы, музеи и Зимний дворец, Летний сад и Василевский остров, памятник Петру и блеск Невского проспекта, Охотничий домик в парке Челюскинцев и шумную Лиговку".
Особые чувства испытываю всегда к Преображенскому собору, вытянув все свои пять глав, внимательно сегодня смотрит на меня и кажется кричит: "Грешник, прелюбодеяния с чужой женщиной наказуемы". Я это знаю, но так случилось, что сделали меня против моей воли атеистом пионерия, комсомол и нерушимая КПСС.

Другое дело совесть. Однажды в штатском костюме зашел в храм, словно кто позвал, и чувствую, что смотрит из под стекла темной иконы прямо в мою душу ее Величество Совесть. Остолбенел, а взгляда оторвать не могу. Кругом свет тусклый; запах свечей будоражит душу; комок в горле; в глазах стоят слезы, на устах "Отче наш" из исторических фильмов, а дальше не знаю, что и делать. Благо божий человечек в белом платочке на ухо шепнула: "А ты перекрестись, сынок", - и показала как. Видели бы меня мои политработники в тот момент!

Сегодня моя дама некрасива, но богата. Лихо приняла к бордюру на новеньких Жигулях третей модели. Провалился в аромат дорогих духов и мягкую кожу заднего сидения. Вскоре Литейный позади, свет фар рвет черноту сводчатой подворотни, и миры меняются. За окном "тройки" суровое, жёсткое, бескомпромиссное лицо советского города. Изнанка благополучного социализма, подкладка его красного плаща, пахнущего сыростью и мочой, покрытые матерщиной стены, выбоины в асфальте, треснувшие стёкла окон давно некрашеных рам.
- Саша, перекури, я мигом. Заберем одну любовную пару и ко мне на дачу в Репино! - Женщина морского офицера шлет воздушный поцелуй и исчезает в проеме подъезда без двери…

Прикрываю глаза и слушаю Совесть. Нет. Она не читает нотаций и не увещевает о греховности моих поступков. Она ноготком скребет сердце и повторяет: "Пропадешь, ни за грош пропадешь. Пьющий штурман на лодке, это врач, у которого не скальпель в руках, а нож". Тихо постучали. На лобовом стекле вижу те глаза с иконы в Преображенском. Жуть кипятком ошпаривает душу. Быстро крещусь, чувствуя, что пот градом течет по лицу.
- Сашок, очнись. Тебе плохо?! - Рука в лайковой перчатке шлепает меня по щекам.
- Глотни мореман! - Черная кучерявая голова оборачивается и протягивает бутылку коньяка. Пью прямо из горлышка, чувствуя, что рядом усаживается совсем юное создание, накрывая меня потоком шелковистых волос.
- Сволочь! - Кричит в затуманенном мозгу Совесть и умолкает под визг тормозов. Жигуль вылетает на сияющий Литейный, и ощущаю на своих губах страстный поцелуй юной особы.
- Класс! - Перекрикивая в динамиках певца Антонова кричит "кучерявый". Сегодня триализм будет шикарным.
- А что это?!
- Триализм и трилогизм — разделение на три главные части (напр., разделение человека на тело, душу, дух). Трихотомией является система Гегеля; склонность к трихотомии имелась также у В. Вундта.
- Мне больше нравится слово групповуха, профессор, весело смеется избравшая меня амазонка.

Я нащупываю в кармане ключи от ее квартиры и осторожно опускаю их в ночь через приоткрытое стекло, страстно отвечая на красивый поцелуй юной леди.



© Copyright: Валерий Старовойтов, 2006
Свидетельство о публикации №2604070140