Лапти

       
       
       
       Едва лишь сотрудники отдела заняли свои рабочие места, открылась дверь и вошёл Ярослав Петрович Беляков. Сперва на его появление последовала обычная реакция – «здравствуйте», «привет», «доброе утро», то есть, особого внимания на Белякова никто не обратил. Как вдруг Мария Львовна Койфман – женщина пожилая, уравновешенная и не склонная к экстремальным поступкам, испустила истошный крик и дробно запричитала: Ой-ой-ой!
       - Что такое? – кинулись к ней со всех сторон.
       - Мышь, наверное, - подбросил кто-то спичку в бензин: для вспышки пламени всеобщей вакханалии больше ничего и не нужно было. Женщины завизжали, кто-то взобрался на шкаф, а самая резвая, самая спортивная Юля Брунец высоко подпрыгнула, ухватилась за люстру и уже оттуда стала обозревать комнату на предмет выявления злополучной мышки.
       Всеобщее возбуждение попытался унять флегматичный, рассудительный Семенчук:
       - Откуда здесь могут быть мыши. Мы же находимся на пятнадцатом этаже. В центре города. В центре Европы.
       - Действительно – откуда? – спрыгнула с люстры Юля. – Я сверху ничего не обнаружила.
       - А чего ж тогда кричала Мария Львовна?
       - В самом деле – чего? Чего вы кричали, Мария Львовна?
       - Как чего? Да посмотрите на Ярослава Петровича. На ноги его посмотрите. В чём он на работу пришёл.
       Тут все слезли со столов, стульев и шкафа, обступили Ярослава Петровича и уставились на его ноги. А там..., а на них..., в общем, вместо туфель, ботинок, сапожек, сандалий или хотя бы домашних тапочек, на ногах Белякова красовались те самые, символизирующие беспросветную жизнь дореволюционной России, знаменитые крестьянские лапти.
       Невнятные междометия типа «м-да», «го-го», «хе-хе», вылились наконец в осмысленную реплику начальника отдела Шишкина:
       - Голубчик, что это с вами?
       - Ничего, - осмотрел себя с ног до головы Беляков.
       - Так вы же на работу в лаптях пришли.
       - Ну и что?
       - Как что? – замешкался Шишкин. – Не принято вроде. Солидный институт... Нормы приличия... Цивилизованное общество...
       - Позвольте с вами не согласиться, - с хорошим дискуссионным запалом возразил Беляков. – Мы уже давно не цивилизованное общество.
       - Ну это вы слишком, - поморщился начальник. – Надо же и меру знать.
       - Мера? А где она? Где, скажите, эта красная ограничительная линия? Вот вас шокировали мои лапти. По-вашему – это признак неуважения к обществу.А по-моему, это признак нашей унизительной бедности. Взгляните на ценники обувных магазинов и сопоставьте их с нашими зарплатами. Да и потом я не вижу чем мои добротные домотканные лапти хуже того, что сейчас на ногах у вас.
       Все тут же посмотрели на свои ноги, при этом одни покраснели, другие отвернулись, третьи позорно ретировались прочь. Наступила тягостная, многозначительная пауза.
       - Простите, - смущённо обратился к Белякову молодой специалист Фирсов,- я хотел выразить вам своё... я хотел заявить о своей... в общем, я полностью с вами консолидируюсь. Готов вступить в вашу партию. Как она будет называться?
       - Я не собираюсь создавать новых партий, - ответил Беляков.
       - Тогда скажите, где вы достали такую прекрасную обувь?
       - Достал? Такого, брат, не достанешь. Сам сплёл. Вот этими руками.
       - Простите, - не унимался молодой специалист, - а не могли бы вы, как старший научный сотрудник и как старший товарищ, поделиться опытом, передать своё искусство в надёжные молодые руки?
       - Мог бы, конечно. Но время нужно. Материалы нужны. Сырьё.
       - Сено? – спросила Брунец.
       - Солома, - ответил Беляков.
       - Интересно, какая тут вязка? – наклонилась над лаптями известная рукодельница Соловьёва.
       - А вы угадайте, - улыбнулся Беляков.
       - «Вафельная»? «Кукурузка»? «Мережка»? «Шахматка»? «Английская резинка»?
       - Да нет, Лидия Михайловна, это не английская резинка, это рязанская кольчужка. У меня дед и бабка из-под Рязани. Вот и научили меня.
       - А что – очень симпатичная обувка. Лёгкая, элегантная, и главное – современная. Какой-нибудь бизнесмен за такой оригинальный товар поди жменю долларов отвалит.
       - Ну, доллары, не доллары, лично я бы с удовольствием заплатил за такие супер-модные галоши нашими родными неконвертируемыми рублями.
       - И я бы с удовольствием. У меня жена страсть как любит всё экстравагантное.
       - А я бы для деток взял пару лаптей на вырост.
       - Что там дети. Я бы в эти лапти тёщу с тестем обул. И своим ходом до Красной площади пустил. Вот вам и сюжет для картины: «Народные ходоки в гостях у Президента России».
       - А что, Ярослав Мудрый, может возьмётесь за это дело? Оформим его как заявку на изобретение, новое направление в работе нашего института.
       - С сырьём чичас туговато, - заныл Беляков и демонстративно стал чесать спину об угол книжного шкафа. – Знамо дело, солома, вервие, пенька, опять же лыко, береста, а работа ручная, хропотливая, ноне не кажный спроворит, овёс повздорожал, экономика-то чичас базарная, все под ей ходим.
       - Так мы все подмогнём. Пойдём под ваше начало. Подмастерьями. Подсобниками. Фирму сколотим. Артель «Ненапрасный труд».
       - Ну рази што так, - поддался на уговоры Беляков. – Можно тоды и спробовать.
       А через месяц на дверях отдела вместо надписи «электронно-компьютерный» красовалась табличка «лапотный отдел», и чуть ниже было приколото объявление:
       «В связи с большим поступлением заказов плетём лапти лишь на следующий год».