Зависть

       Зависть проедала мозги и вкручивалась в горло, которое чувствовало силу этой зависти и не могло ее исторгнуть наружу. А зависть лезла и лезла, сдирая в кровь кожу, жгла и коробила. Казалось, что нет от нее спасу. Ну почему, почему не я? Почему она – москвичка, а я, вся такая-растакая, умница и красавица, всего лишь из Мухосранска? Из забытой Богом и людьми дыры, откуда разбегается молодежь, едва окончив школу? Бежит, как крысы с тонущего корабля.

       Ну почему? ПОЧЕМУ??? Ведь она страшная, толстая, да и дура впридачу. Ну полная дура. Ведь если не дура, то почему тогда моет в больнице туалеты? Закусит двумя зубами козью ножку беломорины, прищурит глаз, чтобы в него дым не попадал и тычет драной тряпкой во все стороны, не поймешь, то ли чистоту наводит, то ли грязь по туалету развозит.

       Сижу, курю на широком подоконнике. Окно открыто, благо первомайские праздники уже миновали. Тепло. Уютно. Пыхтение и бормотание поломойки раздражает. Мечтать мешает. Сижу, представляю, как я, вся из себя, небрежно открываю дверь в подъезд и поднимаюсь к своей квартире. СВОЕЙ! Которой у меня отродясь не было. А тут какая-то уборщица возвращает и возвращает своим пыхтением к неприглядной действительности, в которой все, что у меня есть, это прописка в медвежьем углу и часть кровати, но которой приходится спать вдвоем с матерью. И словно бы кичится своей московской пропиской! Я, говорит, коренная москвичка! На этих словах хотелось испепелить ее. Ну за что ей такое счастье? Ну ведь ей самое место в захудалом совхозе, навоз убирать в коровнике. Да и какая разница, все равно палка с грязью в руках, мотать ею вправо-влево. То ли пол мыть, то ли еще что, ну правда ведь, никакой разницы! Так нет же, вот судьба какая.

- Мы с моим мужиком вечером тяпнем бутылочку, потом в койке покувыркаемся – доносится ее бормотание – вчера вот в очереди мой стоял, водка досталась. Снова выныриваю из розовой мечты и смотрю с ненавистью на эту мадаму. Вот и водки она вчера хлебнула. Мне же никто не принесет ничего, а о стопочке теплой водки и мечтать не приходится, хотя такой вкусной она кажется! И сижу я тут в туалете на окне, потому что в палату идти не хочется, бабки мораль читают о вреде курения. Но идти надо, скоро обход. Хоть бы подольше не выписывали, так не хочется уезжать. Хоть и в больнице, но от одной мысли о том, что дышу московским воздухом, становится сладко. Словно причастность к чему-то великому. Я в Москве! Ну и что, что лежу в больнице, ну и что, что своего угла нигде нет, ни в Москве, ни в провинции. Главное, я здесь и сейчас!

- А ты устройся на работу дворником, тебе за год комнату дадут – врезается в ухо голос уборщицы, словно прочитавшей мои мысли.

- Да какой там, какой дворник? Ты в своем уме, дура? – хотелось воскликнуть в ответ, но врожденная тактичность не позволила это сказать вслух.
 
       Бросив швабру, уборщица улетела в коридор, словно забыв там какие-то великие дела. Вскоре она вернулась, сказав, что начался обход и надо идти в палату. Безжалостный врач сказал, что скоро выпишет, нечего, мол, места занимать, которые на москвичей рассчитаны. Урод! Голубая кровь, высшая каста! Москвичи! Даже эта чумичка-поломойка высшая каста, а я… Никто. Вот так всегда, собирай свои манатки и на вокзал, к месту прописки!

       Ну нет! Я этого так не оставлю! Завидовать, пожалуй, пора прекращать. Какой толк от этого? А если нет толка, то зачем это вообще? И не настолько глупы слова поломойки насчет дворника. Надо будет подумать о них на досуге. Хотя, можно и сейчас, все равно ничем глобальным не занята. Сказано – сделано. И, о чудо, не прошло много времени, как я, Я получила паспорт с вожделенной московской пропиской! Спасибо тебе, шмоня! Пусть я и не последовала твоим словам в точности, но доля истины в них была. И не так ты глупа, оказывается. И теперь я думаю, чему завидовала?

       Каждый человек на своем месте, ты на своем и я на своем. И зависит все от нас, от наших дел, а не от зависти. Правда, зависть бывает разная. Кто-то разрушает себя, свою и чужую жизнь. Кто-то другой наоборот, пытается изменить обстоятельства и ему это удается. Какое счастье, что я пошла по созидательному пути и поняла, что от злости к кому-то мне самой ничего не прибавится и что от никчемной, казалось бы, поломойки, может быть польза. В вовремя сказанном слове. Спасибо тебе, шмоня!