Повесть о... Опять Рикки. Разд. 37

(Начало Повести о любви:  http://proza.ru/2008/01/27/182 )   

За ночь я собрал человек двенадцать своих агентов и, объяснив задачу, лег спать. Но уснул не скоро, одолевали разные невеселые мысли, ныла рана. После этой бессонной ночи проспал до обеда.

Вечером, после шести, в баре к Наниро подошел Рикки. Да, это был именно он. Сидевшие отдельно от меня Банджи и три моих агента, с его появлением, многозначительно посмотрели на меня. Я утверждающе кивнул головой.

Посидев немного с мулаткой, Роман-Рикки пригласил её потанцевать, после чего они вышли и сели в поджидавшее их такси. Мы начали их преследование на трех машинах.
Как я и предполагал, канал передачи чемодана был по старому сценарию - видимо у Рикки не было возможности и времени обновить его. Это была уже не профессиональная работа…

Но я не мог работать непрофессионально, и у меня для этого были возможности. Роман, высадив Наниро у её гостиницы, помчался к местному автовокзалу, там отпустив такси, прошелся среди багажных автоматов и, открыв свободный, положил в него свой чемоданчик. Зашел в бар и, выпив кофе, опять подошел к своему автомату, но открыл не его, а соседний. Взяв оттуда тяжелый кожаный чемодан, вышел из вокзала, и сел в, стоящий на стоянке, темный "оппель".

Мы преследовали его, меняя машины, до самого утра. Но при утреннем свете, я думаю, он понял, что его преследуют, но для меня это уже было неважно. Мне надо было выяснить все его намерения. Утром мы примчались на берег большого озера. В достаточно большой бухте был причал для нескольких яхт, катеров и моторных лодок. Там же стоял большой тихоходный катер береговой охраны с водометным движителем, которому не страшны водоросли. На этом катере мы с Отова иногда рыбачили и стреляли крокодилов.

Но, не доезжая километров трех, до бухты, у нас случился прокол правого колеса, машину потянуло с дороги в кювет. Рикки скрылся за поворотом в бухту, которую закрывал достаточно высокий утес, имеющий к нашему месту крутой спуск. Я велел Банджи побыстрей заменить колесо и, схватив на заднем сидении карабин, побежал на вершину утеса.

Не обращая внимания на боль в плече, стиснув зубы, я отчаянно карабкался, скользя и падая, вверх. И вот я, тяжело дыша, в изорванной одежде с кровоточащими ссадинами и ранами, стою на вершине. Дыша носом, что бы не дойти до гипервентиляции легких (что крайне опасно…), пытаюсь успокоить дыхание. Четкая тень утеса лежала на зеркальной глади воды. Я даже заметил на ней мою передвигающуюся крошечную тень. Внизу, у причала, послышался гул мотора - Рикки на небольшой металлической лодке с двумя подвесными двигателями направлялся на выход из бухты, тяжелый чемодан лежал рядом с ним.

Конечно, это был один из его вариантов побега. Он знал о существовании этой лодочной станции для прогулочных суденышек, но он не знал об особенностях озера. Дело в том, что в это время года озеро сильно зарастало водорослями, среди которых прятались обитатели водоёма.

Всё еще тяжело дыша, я достал из карабина два патрона, и, положив на камень, отрубил кончики пуль ножом, затем вложил их обратно в магазин. Такие пули не годились для снайперской стрельбы, но я знал, что отверстие в металлическом листе от такой пули будет величиной с добрый кулак.

Лодка беглеца увеличила скорость и, выйдя на глиссирование, подняла свой нос над зеркальной поверхностью озера. Я лег на холодной вершине утёса и, успокоив дыхание, дважды выстрелил, целясь в поднятое над водой килевое днище лодки. За рокотом своих двигателей Рикки не слышал выстрелов и продолжал нестись по глади воды. Еще немного и лодка наполнится водой…

Я бросился вниз, к машине. Это был головокружительный трюк, падая и кувыркаясь, стараясь защитить раненое плечо и голову от возможных травм, несся среди кустарника и камней. И в том, что я спустился живой к машине, была заслуга тех качеств моего тела, которые приобрел годами тренировок в боевом самбо.

Банджи заканчивал установку запасного колеса. Я быстро переоделся в свою форму полковника Народной армии. Мы подъехали на стоянку, нас встретил командир пограничного катера. Он меня узнал.
       - Кто ушел на лодке сейчас? - спросил его.
       - Господин Олафсон. Вот его документ на право стоянки лодки…
       - Твой катер исправен?
       - Да, господин полковник…
       - Пошли…

Мы подошли к продолжавшей погружаться в воду лодке и отдали якорь. Рикки взялся за борт нашего катера и подтянул тонущую лодку. Только благодаря бакам непотопляемости лодка еще держалась на плаву. Я понимал, что когда на винты моторов намотались водоросли, лодка, потеряв ход, опустила нос и стала быстро наполняться водой через рваные отверстия от моих пуль. Недалеко от нас было несколько бакенов, обозначающих территориальные воды государств, окружающих озеро.

 Роман, подтянув лодку к катеру, сказал:
       - Господин полковник, я вышел прогуляться, но…
       - …начал погружаться, - продолжил я его, - документы, пожалуйста, господин Олафсон.

Под небольшим восточным ветерком, наши суда начали дрейфовать к водам сопредельного государства, но, выбрав слабину якорной цепи, дрейф прекратился.
       - Что в чемодане? Подайте его для досмотра…
       - Но, господин полковник, я гражданин дружественного государства. Это дипломатическая почта… и Вы не имеете права…
       - Хорошо. Я его не буду открывать, - сказал я и добавил, обращаясь к командиру катера, - возьми чемодан…

Рикки подал чемодан и попытался подняться на катер, держась за его планширь.
       - Простите, господин Олафсон, пожалуйста, прежде документы, мне…
Он стал двумя руками расстегивать кутку и доставать документы. Лодка, потеряв связь с катером, немного отошла от него, удерживаемого якорем, и пересекла водную границу государств.
       - Вот мои документы…
Но я уже не мог дотянуться до них.
       - Подойдите же ко мне, господин полковник…
Я, вынув диктофон, сказал ему по-русски:
       - Очень сожалею, но ты, Рикки, находишься на территории другого государства…

Сказать, что он стал, как громом пораженный, я не могу. Только чуть дернулся угол губы, прищурился левый глаз, а опущенная правая рука немного двинулась вверх. Сказалась добротная выучка в "Консерватории" - высшем учебном заведении КГБ.
       - Роман, я разрешу тебе вынуть пистолет только чтобы застрелиться…
       - Я уже испугался,…- ответил он и добавил, - я понял кто ты.
И он назвал мое звание, фамилию, имя.
       - Ну что ж, - сказал я, - тогда колись…
       - А с какой это стати я буду тебе колоться…
       
       - Ты хорошо держишься, Рикки. Но я совершил ошибку - я рассказал о том, что ты здесь Алексею Петровичу…
       - Ну и…
       - Он сказал, что я ему это не говорил…
       - Старый дурак… Такой же, как его дочь…
       - Если ты скажешь, где она, может, мы найдем выход для тебя. Но для начала ты все расскажешь и раскаешься во всем под запись на диктофоне. Мы тебя отправим в Союз, где тебя оставят в живых, хотя, следуя утверждению твоего бывшего коллеги так называемого "Виктора Суворова", навряд ли…

       - Мне не нужна твоя помощь, я в гробу ее видел…
       - …в белых тапочках? - спросил я.
       - А ты не иронизируй. Из каждого положения есть, как минимум, два выхода,… а у меня больше… Смотри вот один из них…
И Роман мгновенно, сняв куртку, бросил её на мою руку с пистолетом, а сам прыгнул в воду. Он был хороший пловец… До берега было не так уж далеко, озеро было спокойно, но… Мне стало как-то даже жалко этого человека изломавшему себе жизнь и своим близким. От своего берега отошел, а к другому… Роман из воды не вынырнул.

Я ничего не рассказал об этом отцу Ольги. Деньги, в каком-то предчувствии, что они пригодятся здесь, положил на свой счет в банк. И как оказалось потом, это было правильно…

Но это совсем другой разговор.

Продолжение:
http://proza.ru/2008/03/08/453