Спас-Седчено, край Муромский и Нижневолжский

       
Купленный нашей родственницей дом был расположен в сказочно красивом месте. Деревня со всех сторон была окружена лесами, среди которых вкрапливались поля, реки, били родники. Воздух был целебный, и, приехав сюда хотя бы раз, хотелось возвращаться в это место вновь и вновь. Дом был еще добротный, но постоянно требовал мужских рук. К гостеприимной и приветливой хозяйке приезжало много гостей, стараясь не только отдыхать, но и помогать. Среди них был и Влад, как говорят в народе – свояк. Крепкий мужчина лет шестидесяти, он не любил сидеть без дела. Физический труд ему был на пользу, тем более что в городе он, по специальности физик-теоретик, почти все время проводил у компьютера.

Как-то для работы в деревенском доме ему понадобился рубанок, и он пошел за ним к соседу. Сосед, Николай, был местным. В этой деревне родился он сам, его будущая жена, здесь же родилась и их дочь. Теперь дочка со своей семьей жили в городе Муром, а Николай с женой так и остались здесь. Свою деревню они любили, и не собирались никуда уезжать. Зимой немного было скучно, зато летом они были постоянно чем-то заняты: то запасали сено для коз, то строили баньку. Труд на природе сделал Николая смуглым, жилистым. Приезду москвичей они с женой радовались. Жили москвичи мирно, спокойно, хотя и держались, в основном, своего круга, стараясь не докучать местным жителям.

Завидев гостя, Николай тут же бросил свою работу, направился ему навстречу, приглашая пройти в дом. «Ой, сколько кур!», - удивился гость, обходя пеструшек, гуляющих по двору. Куры были недовольны приходом чужака, и выражали свое недовольство резкими «куд-куда» возгласами. «Уходи, уходи», - можно было без труда понять их кудахтанье, совсем не похожее на то, что слышалось в ближайшем сарае. Там курица несла яйцо и оповещала об этом всему свету громким надсадно-радостным криком.

Многое в этой деревне под Муромом со старинным названием Спас-Седчено радовало глаз москвичей: ухоженные огороды деревенских жителей, колосящиеся поля золотой пшеницы с васильковыми крапинками вдоль межи, нетронутые в своей чистоте леса, напоенные ароматом сосен. Поражало стадо коров. Когда их со свистом кнута проводили под окнами на водоем, то поначалу москвичи даже растерялись от увиденного огромного стада черно-белых коров. И все-то коровы ухоженные, упитанные, со свисающими почти по земле сосками вымени. «Двести голов»,- с гордостью сообщили местные мальчишки москвичам, разглядывающим с удивлением стадо.

Вот и куры у Николая были все как одна упитаны, красивы блеском здорового пера, важные, совсем не похожие на подмосковных заморышей, которых Влад с внучкой подкармливали у соседей по даче. «А мы их оладьями кормим», - словно отвечая на вопрос гостя, стал рассказывать Николай. «Лучше стали жить», - продолжал он свой рассказ. «Молока, яиц хоть отбавляй. У многих коровы, козы. А тут еще летом приезжает два раза в неделю цистерна с молоком, 20 рублей ведро». «Литр, наверное», - подправил его гость. «Да ведро, говорю тебе. Москвичи берут, творог делают, сметану».

«Хорошо!», - отметил немногословный сосед. «Хорошо!», - как эхо, довольный, вторил ему Николай. «Вот и колодец напротив вашего дома собираемся починить», - подчеркнул он, чтобы продлить это куда-то ушедшее в последние годы слово «хорошо». «И песен много поют», - в лад ему проговорил гость. «Жена только ворчит, что ругаются сильно, и женщины особенно». «Моя жена - нет, никогда», - с теплотой в голосе проговорил Николай. «Такая красавица была. Волос светлый. Глаза, как лен. Да и сейчас еще ничего». «Да», - поддержал его Влад.

«А что дорогу-то не доведете до конца деревни?», - задает он мучивший всех москвичей вопрос. «А шут его знает, ты у председателя спроси. Он тут всем командует».  «Говорят, дом большой себе построил?». «А что же не построить-то, сам живет, но и другим дает жить. Зарплата-то в колхозе растет, растет, все мужики и бабы держатся за работу, да и молодежь за ними», - размышлял вслух Николай. "Да какие колхозы, все уже в прошлом", - замечает Влад. "А у нас все сохранилось", - это Николай ему в ответ. "Странно, странно", - слышно от Влада. "Впервые за последние годы слышу о колхозе". "Вот то-то и оно", - словно подводит итог разговору о колхозе Николай.

"Еще бы поменьше пили", - не удерживается московский гость от больной темы. Николай ссутулился, словно стал меньше ростом, знал за собой эту слабость. "А что делать зимой-то, руки некуда приложить, клуба на пять деревень с огнем не найдешь, внука увозят в город. Эх, непутевая наша жизнь", - махнул рукой Николай.   

Вроде бы и отпустить надо пришедшего за рубанком человека, но так редко удавалось поговорить с новым человеком, что Николай старался подольше задержать гостя.  «Посмотри, какая красота-то, не везде увидишь, сосны кругом, река Кудра, да и Ока недалече». Он разводит широко руками, приглашая московского гостя подивиться этой красоте и раздолью. «Хорошо», - мирно заключают хозяин и гость.

«А что-то у тебя куры без петуха?», - опять задает вопрос Влад. «Да что ты, петух у меня есть, да еще какой красавец!». «А где же он?». «Да вот у соседа живет», - почему-то с обидой в голосе отвечает Николай. «Полюбилась ему серенькая курочка, не отходит от нее все лето». «А свой-то петух у соседских кур есть?» «Да есть, но он его к серенькой курочке не подпускает. Пойдем к соседу, сам посмотришь», - оживился хозяин.

Они перешли дорогу, подошли к дому соседа. Там, во дворе, занимая собою почти все его пространство, гулял среди кур красивый белый петух с высоким красным гребнем. Видно было, что он молод, силен. «Да, красавец», - подтвердил Влад, с удивлением разглядывая гуляющую рядом с этим красавцем серенькую неприметную курочку, которую почти и не было видно за прикрывающим ее мощным торсом петуха. «Сколько пытался его отогнать, а он и слышать не желает», - отвечая на приветствие гостей, включился в разговор сосед Николая.

«И что он в ней нашел? Ведь ни в какое сравнение не идет с пеструшками»,- удивился Влад. «Но», - подогреваемый недоумением Влада, зашумел Николай на петуха, беря палку. Петух сбоку посмотрел на Николая одним глазом, который стал тут же наливаться кровью, подтолкнул серенькую курочку поближе к сараю, словно защищая ее от палки. Потом опять посмотрел на Николая, напрягшись, собравшись в комок, состоящий весь из острого клюва, когтей - сильный, готовый к нападению. «Ладно, понял», - бросая палку, сказал Николай. «Прямо роман какой-то». Раскланявшись с соседом, они отошли от дома, где так непривычно  держались петух и его подружка.

Небо розовело перед заходом солнца, верхушки деревьев освещались светом, наполняя все в округе покоем и тишиной. В лучах заходящего солнца неспешно шагали двое мужчин, о чем-то переговариваясь. Видимо, продолжался разговор о баньке,  доме, о том, что жизнь в деревне становится лучше.

"А ты знаешь, - повысил и без того громкий голос Николай, что опять стало слышно его издалека, - у нас газ ведут. На следующее лето обещают подключить". "Да, - его голос стал еще громче, - поговаривают, что церковь восстановят. Хорошо бы",- мечтательно проговорил он. "Детей крестить бы стали, молодых венчать, да и хоронить надо по-божьи, куда это годится, что умерших не отпевают.У моих родителей такого не было", - и такая горечь слышна в его словах, что Влад даже остановился, пытаясь сказать что-то важное, ответить на накопившуюся боль своего спутника. "Вот и пить бы стали меньше, и жили бы в мире, как та курица с петухом, не заглядываясь на приезжих", - опять о наболевшем продолжил Николай, не давая Владу и слово молвить.  "Пойдем, покажу, а то темнеет, хотя там пока одни  развалины, но красота вокруг неописуема", - отчего-то ускорив шаг и повеселев, повел он гостя по дороге к храму.
 
Солнце, послав им вслед свои лучи, нехотя уходило за горизонт. Лишь легкий шум ветерка, игравшего легкими волнами с золотыми колосьями пшеницы за воротами нашего дома,да шум крыльев припозднившейся где-то птахи нарушал мирную тишину. Сон спускался на землю, чтобы дать отдых жителям Спас-Седчено, Коробково, Поздняково и других селений земли русской, что приютились издавна у древнего града Мурома, относясь официально уже к владению земли Нижнегородской.

Примечание автора:

Все описанное в рассказе - правда, хотя это и были страшные для страны годы начала нового века.
Но люди села Спас-Седчено, как и их соседи, жили и живут землей - их кормилицей. Сеют рожь, пшеницу, растят скот. В лесу - ягоды, грибы, на Оке в их краях - рыба не перевелась.
Можно жить да радоваться красоте земли, не зря ее так любил Николай.
Но спустя два года после событий, написанных в рассказе, он умер от отравления алкоголем. Царствие ему небесное, - как говорят об умершем. Хорошим был человеком.
И каждую зиму кто-то из знакомых жителей уходит в мир иной, и чаще всего - от алкоголя. Косит эта отрава народ, особенно в деревнях и селах. Горестно.
А газ в Спас-Седчено действительно подключили.
Колхоз остается, коров все также много.
Огороды  у местных жителей ухожены, сады цветут.
Но дорога в самом Спас-Седчено все в тех же ямах да ухабах.

Церковь  так и не восстановили, хотя надежда остается...

Церковь Спасо-Преображения в Спас-Седчено относится к памятникам архитектуры. Первые документальные сведения о церкви имеются в окладных книгах 1676 года. Значится церковь как церковь всемилостивого Спаса. Церковь была деревянная. В 1836 году вместо неё построен каменный храм с такой же колокольней; в 1867 году трапеза храма была расширена. Престолов в храме было два: главный - в память Преображения господа Иисуса Христа,а в другом, в сохранные годы - в теплом приделе - в честь Казанской иконы Божией Матери.В октябре и ноябре 1934 года комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК получила жалобы церковных советов села Дедово и Преображенской церкви села Спас-Седчено Муромского района о запрещении сельсоветом 17 мая 1934 года колокольного звона, сначала только на время летних полевых работ, а потом и совсем. Ходатайства перед сельсоветом, «краем» и райисполкомом результата не дали.
Священник села Спас-Седчино КРЫЛОВ Иван Андреевич (родился в 1870 году, в городе Судогда) был арестован 19.11.1937 и осужден к расстрелу.

Хочется верить, что церковь восстановят, хотя бы при жизни наших внуков. И как видится автору, первый колокольный звон должен быть в память священнослужителя  ИВАНА  АНДРЕЕВИЧА КРЫЛОВА, погибшего, как и многие священники на Руси в то лихое время, за православную веру. Помоги, Господи!


Ссылки:
Государственный архив Российской Федерации, Фонд Р-5263,опись 1. Д. 459., лист 224, 225;
Ершов А.Л. Церковь на земле Владимирской в 1930-е годы. - Владимир: Калейдоскоп, 2011. – 322 с. (С. 82, 194).