Арх. Реклама от бедных Йориков

       1

       В безумной атмосфере Арха, или, официально выражаясь – Свердловского архитектурного института – смешное и грустное нередко шли рука об руку.
       Серые бюсты, портреты, барельефы, кропотливо вылепленные студентами на занятиях по скульптуре, вскоре, после их оценки – бросались в огромный четырехугольный чан…. И тонули там, обильно залитые водой, навсегда превращаясь в серую и безымянную глину…. Чтоб, немного спустя, вновь воплотиться в очередные студенческие шедевры.
 
       Так получилось и с немыми яйцеголовыми черепами, подлежащими традиционной процедуре уничтожения….
       - Давайте, давайте, ребята! – Поторапливал нас завкафедрой Постоногов. - Вот эти черепа нужно снять с подставок и побросать в воду. И пусть пока глина готовится!
       Скорбные персонажи укоряюще смотрели на нас своими пустыми глазницами и оскаленными ртами…

       Мы с Сэнди, уже собирались исполнить распоряжение завкафедрой, однако что-то нас остановило. И мы решили побаловаться, дать последний шанс приговоренным произведениям… Пусть они, хоть напоследок, немножко порезвятся….

       Поначалу всё шло достаточно безобидно…. Просто кто-то вставил в зубы загрустившему черепу - окурок от сигареты…. А уже дальше ситуация стала раскручиваться сама собой, по спирали… Быстро и безостановочно – как цепная реакция. До накопления критической массы.
       Первым делом, вместо интеллигентного сигаретного окурка, в пасть «бедного Йорика», был вогнан залихватски изогнутый бычок от «Беломора». На голову парню водрузили нашедшуюся поблизости клетчатую кепи в стиле клоуна Карандаш….Теперь на нас смотрел жутковатый негодяй, напоминающий злодея-жулика из послевоенных детективов, вроде Промокашки.
       Новоявленному «жигану с беломориной», решили создать подходящую подружку. Какой же Буратино - без Мальвины? Вскоре доработанная нами «очаровашка» стояла рядом со своим кавалером….Дама была украшена накинутой на глиняную лысину косынкой, и кокетливо таращилась на создателей пустыми глазницами… Слабонервные начали покидать скульптурную аудиторию. Это была ожившая пародия на популярный трансформаторный ярлык - «Не влезай - убьёт!»

       Подумав, мы решили: чего-то тут не хватает! Наконец, до нас дошло: какая ж любящая пара – без ребеночка-то? Начали с сыночка… Вскоре глиняный отпрыск – в лыжной шапочке и в очках с золочёною оправой стоял рядом с заботливыми родителями… Он остервенело щерился на мир своим осклабленным ртом! Для полной семейной гармонии мы приволокли ещё один череп и заварганили девочку… Дочку. Доча была украшена здоровенными клипсами, а «губки» у малышки были густо накрашены помадой…. Наши девочки не поскупились. Более того, подхватив мальчиший почин, они украсили свою «потустороннюю» сестрицу небольшим ярким бантиком.

       * * *

       Прибывающие на занятия студенты-одногруппники вовсю ржали, любуясь созданной семейной идиллией. Кто-то из шутников предложил дополнить родовой ансамбль «тестем» и «тещёй». Предложение было воспринято «на ура» и доморощенные Микеланджелы взялись за дело.

       Вскоре парочка ветеранов дополнила семейную галерею. И если выглядывающая из под каракулевой шапки «тёща» была традиционно страшна, то бедолаге «тестю» досталось больше всех….Руководствуясь принципом: «В семье - не без урода!» - мой товарищ, ваятель Сэнди, сначала жестко измял «тестю» всё темечко, а уже затем – вкатил ему в пустые глазницы два больших глиняных шарика. Смотрелось жутковато. Кроме того, в том месте, где у «тестя» был стандартный набор глиняных зубов, Сэнди сделал ветерану пару пробоин. От чего семейный патриарх оптимистично заулыбался своим щербатым ртом. Обезумевшие, навыкате, глаза усиливали оптимизм. Теперь один «тесть» перевешивал по «инфарктной нагрузке» всю остальную семейку.
       Хотя и другие – тоже смотрелись неплохо… Любой из них мог гарантировать встречному прохожему - либо обморок, либо устойчивое умопомешательство….

       2

       Когда скульптурная группа «Граждане города Свердловска» была почти готова (а наиболее креативные мастера – всё вносили и вносили в композицию - новые аксессуары и детали), возникла неизбежная для большинства творцов проблема – куда же пристроить новоявленный шедевр?
       Наши взгляды, поблуждав вокруг – упали на окно…. Окна кафедры скульптуры выходили на оживленную улицу и вся монументальная группа получит там великолепное обозрение…. То есть, если выставить её на широкий подоконник – никакой дополнительной рекламы для раскрутки выставки уже не потребуется…. Останется только одеть бабочку, фрак, и, свесив ножки со стула, ждать прихода мировой славы.

       * * *

       Как показало время – эта идея оказалась абсолютно верной. Обалделые прохожие начали собираться под окном кафедры сразу же, как только на подоконнике возник первый персонаж. Вытянутые рожи, ошеломление, громкий смех – вот была первая реакция многочисленных горожан…. Мы, между тем, быстренько подтаскивали к окну остальные экземпляры и на ходу компоновали всю скульптурную группу. Когда же, наконец, наш вернисаж приобрел законченный вид, волнение в толпе, быстро выросшей под окнами нашей альма-матер, надорвалось и лопнуло, и разрозненный смех превратился в гомерический хохот….
       Дальше пошло ещё веселее… Окно кафедры с оскаленными мертвячьими мордами, приодетыми в лыжные и каракулевые шапочки, располагалось в удобном для обзора месте. По оживлённой улице Карла Либкнехта, в самом центре Свердловска, постоянно сновала многочисленная толпа. И она, дружно тормозя у наших окон, устраивала что-то вроде гигантской запруды, вовлекая в орбиту весёлого сумасшествия новых и новых зрителей.

       * * *

       По иронии судьбы – наша выставка располагалась прямо по соседству с широкою витриною кафе «Киев» встроенного в восточный фасад нашего института. Там, прямо на тротуар, сползало массивное крыльцо, над которым денно и нощно горела огромная вывеска «Кафе КИЕВ». И окно кафедры скульптуры, с которого взирали на внешний мир глиняные черепа, примыкало прямо к витрине кафе, чуть правее крыльца. То есть, окно с черепами - вполне было можно принять за продолжение кафе….

       И мы, идиоты, решили воспользоваться этим обстоятельством… Видя в окно стремительно растущую народную популярность, мы вошли в творческий раж, и притащив кусок ватмана и размашисто начертали на нём: «Жертвы кафе «КИЕВ». Броско, крупно и сочно… Я думаю, это был сногсшибательный рекламный слоган. Ведь тогда, в те годы, рекламы, как и секса, – в СССР не ещё было!
       После чего изобличительный транспарант был приклеен к стеклу прямо над нашими головёшками.
       Что тут началось! Толпа на улице начала просто сходить с ума… Люди останавливались, и, глядя на окно, зажигательно ржали… А оттуда, на них бесстрастно взирали полдюжины черепов… Кто в спортивной шапочке, кто в цветастой косынке, а «сынок» немо таращился сквозь очки…. Но особенно всех радовал «тесть» – он был бенефициаром на этом покойницком «бьеннале»….Великий и ужасный, он заходился в веселой истерике, бодря публику своим шепелявым ртом и выпученными глазищами.…Ни одна театральная «прима» Урала не переживала такого дебютного успеха....
       А вся композиция в целом: большая витрина кафе «Киев», и соседнее окно с тематической выставкой «Жертвы кафе «КИЕВ», смотрелись очень органично. Это был единый, просто нерасторжимый ансамбль. И одно без другого – уже невозможно было себе представить…. Однако….

       3
       
       …Однако, видимо далеко не все разделяли подобное, столь трепетное отношение стихийному народному творчеству. Буквально спустя пять минут после торжественного открытия нашего «Оконно-Тротуарного Вернисажа», в институтском коридоре послышались гулкие шаги, и за дверью скульптурной аудитории послышались всхлипы и малоразборчивая брань….
       Спустя мгновение в нашу аудиторию, купающуюся в лучах всенародной славы – с шумом и воплями ворвался разъярённый мужик.
       - Я этого так не оставлю! – С порога заорал он - Я э-т-то … я э-т-то… Я к ректору пойду… Я в горисполком сейчас позвоню! Прямо – председателю….

       Он метался по аудитории, словно ошпаренный примат… Мыча от негодования, наш гость всё время опускал глаза вниз, словно ища какой-нибудь тяжёлый предмет. Как я понимаю, он хотел найти какую-нибудь болванку или камень-валун, чтоб, оторвав его от пола, с размаха швырнуть в нас!

       Его истошные вопли и истеричная беготня не остались незамеченными кафедральным начальством… Дверь, ведущая в кабинет завкафедрой, слегка приоткрылась, и оттуда, в образовавшуюся щель, обреченно выглянул сиротливый глаз одного из братьев Постоноговых, скульптурных гениев САИ…. Остальные три глаза, принадлежащие тандему братьев – были надёжно укрыты за массивной дверью. Это надежно защищало преподавательский состав от склочных визитеров. Да и от полоумных студентов….
       Братья были опытными преподавателями и хорошо познали мудрость известной поговорки: «Береженного – Бог бережёт!» В Свердловском Архе, с его повальным сумасшествием, подобная осторожность была нелишней….

       * * *

       Постоноговы ещё толком не поняли – что же там, на палубе, произошло… Но они подспудно догадались, что, наверняка, эти мерзавцы-студенты опять выкинули какой-нибудь фортель! У братьев за плечами была многолетняя практика работы с гадами…. И вот теперь, профессиональное чутье подсказывало им, что сейчас, самое главное - затихнуть, отсидеться в кустах… Хотя бы в первые минуты, пока скандал не стихнет…. А уже потом, когда всё уляжется – выйти, и спокойно во всём разобраться… и примерно наказать провинившихся сволочей!

       Но, от скандального визитёра не ускользнуло мимолетное движение начальственной двери… И он, уловив своими рецепторами мелькнувший глаз династии Постоноговых – не мешкая кинулся на его блеск….

       Пойманный с поличным педагог вынужден был капитулировать и приоткрыть штурмующему ворота крепости…. Крикливый гость бойко, словно хорёк, нырнул в преподавательский курятник…
       Через мгновение мощный рёв потряс кафедральную дверь уже с внутренней стороны. Мы же, молча и обреченно переглядываясь между собой, ожидая нехорошего. Ситуация не сулила нам большой радости…

       А на улице, вопреки воцарившейся в нас депрессии, бурлило неописуемое веселье. Раскаты жизнелюбивого смеха, долетающие до нас, странным образом переплетались - с громкими возмущенными криками, доносившимися из кабинета завкафедрой….
       А мы, обреченно поглядывая, то – на дребезжащую от криков дверь, то – на вибрирующее от хохота окно – угрюмо висели между этими Мирами. Миром Оранжевого и Тёмного.

       4

       Сквозь стекло нам хорошо была видна пульсирующая толпа. От черепной экспозиции, до троллейбусной остановки было рукой подать, и мы хорошо видели смеющихся людей не только на самой остановке, но и в больших окнах троллейбусов. Причем, и тех, что останавливались через дорогу, у противоположной обочины. Смеющиеся пассажиры толкали друг друга, показывая на наше окно.

       Присмотревшись, мы увидели – поверх толпы – смеющееся лицо нашего преподавателя по Истории искусств Каптикова…. Уж он то, как никто другой, знал о нашей особенности создавать сногсшибательные вещи на ровном месте…. Ему самому, на лекциях, мы любили исподтишка засовывать в диапроектор слайды с голыми бабами. Вынимая оттуда диапозитивы с церквями….
       А сейчас он стоял прямо перед окном, в полной безопасности, и, возвышаясь над остальными, тоже смеялся…. Свободно и искренне. Сегодня в его расписании не было лекций по Истории искусств, поэтому он мог позволить себе смеяться вот так – широко и раскованно. Как адепт православной религии, провожающий взглядом сани с боярыней Морозовой…
       Видение Каптикова хоть как-то поддержало нас… Мы были угнетены подозрительным затишьем в кабинете завкафедрой…. А что если братья взяли – да прихлопнули скандального гостя?! Теперь придётся топить его тело в жбане, приваливая труп комками глины! Нет, а если, напротив, они там поладили? Тогда нас ждёт жестокая экзекуция! И вообще, кто он – этот истероидный типчик? Нас терзала полная неизвестность…

       * * *

       … Вскоре примирившиеся дуэлянты вынырнули к нам… Завкафедрой и его буйный гость, были красными, словно борцы после нелегкого поединка…. Или гомосексуалисты – после сеанса бурной любви….

       - Разве это правда?! - Брызгая слюной, начал визитёр, обращаясь к нам. Он показал пальцем на скульптурную группу и плакат.
       Мы дружно повернулись к окну. Шрифт, написанный на плакате наоборот не читался. Поэтому мы сделали вид, что не понимаем - о чём речь. Затем мы повернули головы в исходное положение и тупо уставились на незнакомца.
       - Разве это правда? – Ещё раз, но с меньшим пафосом повторил гость.
       Мы столь же тупо посмотрели на него. Это был надёжный и испытанный метод. Растерянный гость тупо посмотрел на нас.
       Но всё испортил эмоциональный Сэнди.
       - А что, нет что ли? – Нагловатым и упрямым тоном возразил он дядьке.
       Замечу, что излишняя прямота вообще вредит людям. И сам Сэнди уже не раз страдал из-за языка. Но здесь, как это нередко бывает, хамская реплика – сработала, неожиданно - «в плюс»…. Разъярённый мужик - из оскорбленного нами кафе «Киев» - как-то внезапно поутих, обмяк….

       Успокоившись, он стал сбивчиво и горделиво рассказывать нам историю возникновения этого кафе. Судя по его патетике, данная точка общепита зародилась где-то на склоне веков, между образованием Византии и древнего царства Урарту. И уже тогда, он, наш гость, заведовал в ней производством.
       Мы, потупив очи, слушали его душевный монолог, искоса бросая тайные взгляды на злополучное окно. Беснующаяся за стеклом толпа - явно диссонировала с трагическим рассказом завпроизводством. Он, заламывая руки, делился с нами секретами современной кулинарии, а там, какие-то подлецы безудержно и неуместно ржали. Между тем, мы узнали, что скромное кафе «Киев» вот-вот станет одним из общепризнанных мировых центров по приготовлению пищи. А мы, сволочи такие, посягнули на эту святыню, на эту гастрономическую сокровищницу Урала….

       Наш преподаватель Постоногов, в своём традиционном белом халате, молча стоял рядом с оратором, скрестив руки на животе и почтительно склонив голову. Атмосфера напоминала похороны заслуженного шамана, многократно спасшего племя от наводнений и пожаров…. Все с образцовым почтением слушали речь залётного лектора.
       Постоногов был похож на физика-ядерщика во время приезда комиссии МАГАТЭ. Он зачарованно слушал инспектора и раскаивался в беспорядках на вверенной ему АЭС. .

       5

       А кулинарный посланец, между тем, – говорил и говорил. По его мнению, идеологический удар, нанесенный нами по репутации кафе силён и необратим. Взрывы хохота за окном подтверждали его версию. Мы же изображали смиренное раскаяние и едва не плакали. Нам нужно было выглядеть тихими агнцами, случайно попавшими под чьё-то греховное искушение.

       Между тем, оратор, не обладающий опытом продолжительной риторики, постепенно сник. В заключение – растроганный вниманием такой большой аудитории, он даже всхлипнул. Опытный Постоногов тоже всхлипнул… Грамотно и в нужный момент. После чего он тихо кивнул нам: «Уберите!» И махнул рукой – в сторону подоконника. Мы кинулись исполнять.

       Представительная группа «жертв кафе «Киев» - вместе с компрометирующим отечественную кулинарию баннером исчезла в никуда. Разочарованная произволом местных властей толпа, тоже начала медленно расходится. Троллейбусы и автобусы – перестали крениться на один бок, и поехали дальше по своим маршрутам.

       Постоногов и завпроизводством, с каким-то неуловимым внутренним родством, посмотрели друг на друга…. Они, эти только что познакомившиеся люди, оказались спаянными общей болью. И они с чувством посмотрели друг на друга, крепко пожав друг другу руки….
       Видно было, что им не хочется расставаться…. Что им – вот так, вдвоём – гораздо уютнее и надёжнее в холодном и чужом мире…. И, воплощением этого мира - толпа безумцев – полукругом стоявшая сейчас перед ними….
       Спустя минуту наш гость, с просветленным лицом, покинул аудиторию, тихо прикрыв за собою дверь.

       * * *

       Постоногов уже пришёл в себя от пережитого потрясения и с вожделением удава посмотрел на нас…. Затем он, деловито переместил руки с живота за спину, и начал орать как есаул на казачьем смотре: «Да мы же – лучшая кафедра в институте! А вы?! Да вы знаете вообще?…. Да вы знаете…. А?….»

       …Нет смысла воспроизводить его шумную и не очень тактичную речь. Она изобиловала угрозами и аргументами в пользу родной кафедры. Они изобличал нашу природную безалаберность и свинскую неблагодарность. В первой части его выступления - нам хотелось плакать, но, потом, природная безалаберность начала брать верх, а свинская неблагодарность – усиленно помогала ей в этом….
       Поэтому, очень скоро, мы все начали потихоньку хихикать. И отворачивать свои хитрые рожи к потолку. Или полу. Чтоб не прыснуть смехом в лицо возмущённому преподу…. Теперь, когда апогей конфликта миновал – это было б недопустимо… Как литье бензина вблизи открытого огня… Одногруппники бы не поняли….

       Всех нас подпитывала одна, облегчающая душу мысль: «Уф, кажется, пронесло!… Раз орёт, значит – вот-вот должен успокоиться…. А чего орать-то? Причём здесь - кафедра скульптуры? Мы ведь про её жертв ничего там, в окошке не писали! А будешь на нас вот так орать – тогда точно напишем!»

 

       Редакция 18.11. 2008.