Все по-честному

       «Зачем возиться с отменой дурацких законов, когда можно забыть об их существовании», - так думал Дон Путионе до поры до времени, пока не объявились наглецы, решившие воспользоваться его благодушием. Эти смутьяны и горлопаны не представляли никакой опасности для Дона Путионе и Вертикали и были частью балаганно-ярмарочной культуры, служившей для развлечения пипла. Однако народец тот подлый, и нужен за ними глаз да глаз. Без должного присмотра вместо того, чтобы ходить с дрессированными медведями по ярмаркам и показывать разрешенные фокусы, они так и норовили, то речь крамольную на потеху толпы толкнуть, то балаган в недозволенном месте устроить.

       Где-то отыскали замшелый закон, гласивший: «любой простолюдин, поддерживаемый чернью, может бросить вызов Главе Семьи, и быть поединку», и давай им размахивать на площадях, смуту сея. К тому же пипл, хотя и привык к Дону Путионе и не желал никого другого, но еще от одного потешного зрелища упрямо не хотел отказаться.

       По обычаю, претендент мог выбрать вид поединка, оружие, место. Глупее было сложно придумать. Коварный расчет заключался в том, что Дон Путионе не даст повода упрекнуть себя в несоблюдении кодекса чести Почетного общества и примет вызов. Так и случилось или почти так.

       Объявился среди тех балаганщиков один выскочка, некий Каспароне. Происхождения подлого, не из братвы, он вместо того, чтобы сразиться в спуске на горных лыжах или благородном дзюдо, выбрал неслыханное – шахматы. Мало того, что думать надо – это еще куда ни шло, так там все ходы записывались. Никто не сомневался, что Дон Путионе легко одолеет наглеца за десяток ходов, но кое-где начинали шептаться. Любая умственная деятельность, кроме разводки, сильно утомляла Дона Путионе. Работал он, как раб на галерах. Все греб и греб, не столько для себя, сколько для Семьи. Но лыжи, рыбалка, прогулки, шашлыки на природе, другие виды работы были ему привычны, а тут пришлось перестроиться.

       Надо признать, что Каспароне был парень - не промах. Даже в кутузке, куда попал на несколько дней за нарушение правил подготовки к поединку, вспоминал в голове свои лучшие партии, настраиваясь на предстоящий бой. А в молодости вообще блистал, хотя такого мастера, как Дон Путионе встречать за доской ему не приходилось. Перед началом ристалища судьи долго спорили, снимать или не снимать с Каспароне наручники. Одни говорили: - Давай снимем, куда он денется, другие: - Зачем снимать, пусть носом фигуры двигает, вон он у него какой, срывая на этой фразе аплодисменты зала.

       В намеченный час поединок начался. - Введите, - скомандовал Дон Путионе, расположившись в удобном кресле. Каспароне завели в зал, посадили за стол, и Дон Путионе сделал первый ход: e2-e4, как ему из-под стола советовал лучший гроссмейстер Путистана. К десятому ходу в зале начали перешептываться. Злые языки поговаривали, что Дон Путионе может рассчитывать в лучшем случае на ничью, другие, напротив, сохраняли полнейшее спокойствие: - Заманивает, сейчас тот проглотит наживку, и Дон Путионе ему как даст! – парировали они. К двенадцатому ходу судьям пришлось объявить технический перерыв, так как фигуры на доске были, как-то странно расположены.

– Может тебя прямо сейчас замочить?! – вопрошал Дон Путионе лучшего гроссмейстера Путистана в совещательной комнате. Тебя зачем под стол посадили, чтобы ты мне глупые советы давал?! Без твоих идиотских советов я бы его давно в пух и прах! – продолжал Дон Путионе, явно апеллируя к собравшимся.
– Босс, только скажите, мы его быстро, никто даже спрашивать не станет, куда делся? – проявляли соучастие собравшиеся. – Если надо, обоих, только скажите, кого первым.
- Нет, ну ты погляди, быстро они его?! А куда раньше глядели? Я, что ли, за вас везде смотреть должен. Нет, ну где таких олухов берут, только сопли жевать могут. Опять все самому исправлять придется.

       Хитрый Каспароне тем временем обдумывал план побега. Он уже стал понимать все безрассудство своего поведения. Объявив на пятнадцатом ходу мат, тем самым внеся переполох в зал, Каспароне собирался под шумок незаметно улизнуть целым и невредимым. Матч продолжили. На тринадцатом ходу ловким движение руки Дон Путионе незаметно убрал с доски ладью претендента. Тот заметил изменение на доске почти сразу:
- Минуточку, - произнес Каспароне после небольшой паузы, кого-то явно копируя, - здесь ладья стояла! Это как же так, Ваше Высокопревосходительство, что Вы себе позволяете?! Немедленно отдайте мою ладью! – не унимался он.
- Ладью, какую ладью? – подтрунивал Дон Путионе, почему-то при этом слегка шепелявя. Не было никакой вашей ладьи, у нас все ладьи народные, - категорично отрезал он.
- Нет, как это народные? Да, конечно, народные, не спорю. Но мне их народ доверил во временное пользование, чтобы, так сказать, бросить вызов тем силам, которые вы олицетворяете, так что на время ладья - моя! – не мог угомониться выскочка.
- Покажите сначала мандат от народа с печатью, как у меня, а потом объявляйте ладью своей, - урезонил нахала Дон Путионе.
- У Вас у самого мандат липовый. Вы его подделали! – продолжал возмущаться Каспароне.
- Буйный он, точно буйный, и сумасшедший. Санитаров! – позвал Дон Путионе.

       Каспароне увели. По решению судейской коллегии за нарушение правил его дисквалифицировали пожизненно. Теперь все знали - Дона Путионе победить нельзя.

(Продолжение следует).