Дракон для жениха. Гл. 5-6

Пишется в соавторстве с Никой Ракитиной http://zhurnal.lib.ru/r/rakitina_n_d/

Глава 5

- Пожалуйте сюда, барон, - храня любезно-отстраненное выражение лица, гофмейстер провел пана Иохана через анфиладу комнат, запрятанных в лабиринте дворца, и остановился в небольшой полутемной гостиной. – Будьте добры подождать.
- Чего или кого мне ждать? – крикнул пан Иохан ему в спину, но гофмейстер уже вышел, тщательно притворив за собой дверь.
Барон огляделся. В гостиной не было ничего интересного, за исключением того, что эта комната, в отличие от предыдущих, через которые ему пришлось пройти, не являлась проходной. И, судя по тому, что в ней было очень тихо, она была удалена от части дворца, открытой для посетителей. Этот факт еще более усилил смятение барона, и без того пережившего беспокойную ночь. Кому и зачем понадобилось приглашать его в приватный покой?
В ожидании он присел было в кресло, но понял, что в таком положении вскоре его настигнет сон. Недосып давал о себе знать – глаза саднило, как будто в них насыпали пригоршню песка; к тому же, несмотря на волнение, барона одолевала зевота. Тогда он поднялся и принялся прилежно изучать картины, украшавшие стены гостиной. Полотна, в его понимании, оказались лишь немногим лучше тех, что висели в парадной зале герцогского дворца. Здесь пан Иохан не увидел никаких дряблых старцев. С потемневших картин на него глядели разнообразные мужские и женские лица – некоторые молодые, попадались даже симпатичные, но все без исключения были до того серьезными и даже мрачными, что хотелось отвернуться и сплюнуть. Суровыми взглядами они ощупывали барона, и тот почувствовал себя словно на экзамене. Вот сейчас потребуют принести розги и всыпят горяченьких за невыученный урок. Неприятное впечатление усугублялось полумраком, царившим в гостиной – плотные портьеры почти не пропускали свет. Пан Иохан поежился и поспешно отошел к окну, где, как ему казалось, мрачные взгляды с портретов не могли его достать. Подумав, он раздвинул шторы, от души надеясь, что они не просто элемент декора, и за ними скрывается настоящее окно.
Окно оказалось самым настоящим. Вело оно в один из многочисленных потаенных внутренних двориков, засаженных розами. Сейчас было не время для цветения роз, и аккуратно посыпанные песком дорожки пустовали, никто не прогуливался по ним, вдыхая сладкий аромат и любуясь алыми и розовыми атласными лепестками. И все-таки пану Иохану нестерпимо захотелось выйти из сумрачной тихой гостиной в этот розовый садик. Он подумал, что за другими портьерами вполне может скрываться застекленная дверь, ведущая во двор, но проверить свое предположение не успел: за спиной послышалось шуршание женских юбок, пахнуло травянистой свежестью.
Пан Иохан обернулся. У двери, прислонившись к ней спиной, стояла и улыбалась посланница Великого Дракона. Сегодня на ней не было ни вуали, ни даже шляпки, и ничто не мешало разглядеть яркие солнечные блики в смеющихся карих глазах. Пан Иохан подумал было, что она ошиблась дверью, но ни в улыбке ее, ни во взгляде, не было ни малейшего намека на смущение или растерянность.
- Добрый день, барон, - сказала она так спокойно и просто, как будто они расстались только сегодня утром, после совместного завтрака. – Простите, что заставила вас ждать.
- Так приглашение исходило от вас? – кое-как совладав с удивлением, пан Иохан тоже старался говорить спокойно.
- Формально – от его императорского величества. Мне хотелось встретиться с вами, и я попросила вашего императора составить приглашение.
- Зачем же такие сложности? Что мешало вам просить о встрече от своего имени?
Посланница тихонько вздохнула.
- Мой… статус здесь предписывает мне некоторые правила поведения в вашем обществе. И встречи с абориге… с местными жителями в эти правила не укладываются.
На языке у пана Иохана так и крутился вопрос, чего ради она пошла на нарушение каких-то там правил, чтобы встретиться с ним. Впрочем, это был не единственный вопрос, который его занимал. Но дать волю любопытству было бы по крайней мере нетактично, и пан Иохан промолчал, надеясь, что дама в ближайшее время объяснит все сама.
По-прежнему улыбаясь, она прошла на середину комнаты и остановилась перед бароном в горделивой позе, положив одну руку на спинку кресла, а вторую – заложив за спину.
- Вам известно, кто я? – проговорила она официальным голосом.
- Вы – дракон и посланница Великого Дракона… - в тон ей ответил пан Иохан. Не удержался и добавил: - Что бы под этим ни подразумевалось.
Великолепная улыбка даже не дрогнула.
- Сомневаетесь в существовании Великого Дракона?
- Сомневаюсь в существовании драконов вообще.
- Вы полагаете, что я – аферистка? – высокомерно осведомилась посланница.
Что я несу? – ужаснулся пан Иохан. Того, что уже сказано, достаточно, чтобы отправить меня в Лазуритовую крепость на пару десятков лет.
Дама смотрела на него с нескрываемым интересом.
- Вы всегда говорите то, что думаете, барон? Кажется, среди ваших… соплеменников это редкое качество. Впрочем, простите – я истязаю вас вопросами, а сама до сих пор не представилась. Меня зовут Улле.
- Улле?..
- Мое настоящее имя вам не осилить, - посланница снова улыбнулась, как будто прочтя его мысли. Подойдя к окну, она остановилась так близко к пану Иохану, что он вынужден был податься назад. Его снова обдало волной травяной свежести. Каким парфюмом она пользуется? Как барон ни ломал голову, никак не мог припомнить этот аромат. – Не возражаете, если я задерну шторы? По некоторым причинам мне хотелось бы, чтобы о нашей встрече знало как можно меньше людей.
- Понимаю – статус…
- Верно, статус. Конечно, это перестанет быть тайной, если мы с вами придем к соглашению…
Пан Иохан проглотил очередной недоуменный вопрос. Сказал только, слегка поклонившись:
- Я к вашим услугам, пани Улле.
- Панна, - поправила она спокойно. – Но скажите, барон, что означает эта ваша фраза? Просто вежливая формула или вы действительно готовы оказать мне любую услугу?
Разыгрывает она его, что ли? или издевается?
- В большинстве случаев это просто вежливая формула, - сдержанно ответил пан Иохан.
- А в вашем случае? Что лично вы подразумеваете, когда произносите эти слова? Вот прямо сейчас? Вы любезны и держитесь безупречно, но я вижу, что вы смущены и растеряны. Вы не понимаете, чего я от вас хочу. Так это?
- Так, - не стал отказываться пан Иохан.
Посланница Улле засмеялась, и тут произошла странная вещь: она как будто встряхнулась всем телом, и светская, немного надменная дама исчезла; перед бароном, подбоченившись, стояла лукавая задорная девчонка.
Он когда-то слышал о людях, в теле которых уживались сразу две души. Или, говоря по-ученому, разум которых делили между собой две личности, совершенно между собой несхожие. Причем сменять друг друга они могли с неподдающейся осознанию быстротой. Такие люди считались душевнобольными и содержались в особых клиниках. И вот сейчас пан Иохан заподозрил, что имеет дело с больной женщиной – иначе как объяснить произошедшую с ней перемену?
Но, с другой стороны, как душевнобольная попала в императорский дворец?
В полном смятении барон смотрел на смеющуюся Улле, не зная, что ему делать.
- Видели бы вы сейчас себя со стороны, - проговорила она сквозь смех. – У вас совершенно уморительный вид! Ох, простите, барон. Иногда мне еще бывает трудно сдерживаться. Эта форма… с трудом поддается контролю. Сейчас я успокоюсь. Вот так. Я уже спокойна.
Сумасшедшая, окончательно решил пан Иохан. Впрочем, похоже, не буйная. И то хорошо. Но как бы от нее отвязаться?
Или все-таки его водят за нос с какой-то загадочной целью?
- Скажите, барон, разве вам не будет приятнее, если мы поговорим как два разумных существа, а не как раздувшиеся от сознания собственной важности жабы? Мне лично кажется очень странным ваше поведение друг с другом. Если не ошибаюсь, у вас это называется манерностью? – Улле села в кресло, энергично закинула ногу на ногу и, снизу вверх взглянув на пана Иохана, покачала головой. – Мне говорили о вас, как о человеке, не слишком придерживающемся светских условностей и не подверженном суевериям. Именно поэтому я и выбрала вас, чтобы обратиться с просьбой…
- Кто вам говорил обо мне?
- М-м-м… некоторые ваши знакомые, - живо отозвалась посланница, принимаясь играть с длинной ниткой жемчуга, которая охватывала ее шею и спускалась на грудь. – От них я, кстати, узнала, что вы небогаты, честны, в юности служили в кавалерии и участвовали, кажется, в каких-то внутренних имперских конфликтах; сочиняете неплохие стихи – кстати, хотелось бы с ними ознакомиться, - любите сестру, чтите память покойной матери, преданы своему герцогу, с неохотой говорите о вашем отце, и вас не очень-то жалует императорский двор и церковь.
Все это Улле выпалила на одном дыхании. И чем дальше она говорила, тем сильнее возрастало изумление пана Иохана.
- Вы что же, наводили обо мне справки?
- Ну, в общем, да.
- Зачем?
- Там, в храме, вы показались мне весьма здравомыслящим человеком. Мне… захотелось узнать о вас побольше.
- И только-то?
- Разве это недостаточно веская причина? – Улле пожала плечами. – Так как же, правда это, что мне о вас рассказали?
- Со стороны виднее… особенно насчет стихов.
- О, да вы еще и скромны! И терпеливы: до сих пор ни о чем меня не спросили. Ну, почти ни о чем. Хотя очевидно, что вы так и лопаетесь от любопытства.
- Так уж и очевидно?
- Со стороны виднее, - поддразнила Улле. – Ну же, барон, спросите хотя бы уже, что мне от вас нужно.
- Что вам от меня нужно? – послушно спросил пан Иохан.
- Так-то лучше. Наконец, перейдем к делу, а то вы, люди, очень уж любите ходить вокруг да около. Итак. Мне нужно, барон, чтобы вы стали моим проводником в вашем мире – то есть, я имею в виду мир людей, - и познакомили меня с вашим образом жизни.
- В… каком смысле? – опешил пан Иохан.
- В прямом. Я хочу узнать, как вы, люди, живете. Познакомиться с вами поближе. Увидеть, каковы люди за пределами стен императорского дворца. Мне сказали, что вы вхожи в различные дома, вас принимают многие семейства, как знатные, так и нет. У вас нет предрассудков, и вы многое можете мне показать… и объяснить.
- Послушайте, сударыня… - проговорил пан Иохан, начиная закипать. – Я не знаю, кто вы такая… но крепко подозреваю, что вы меня с какой-то целью разыгрываете!
- То есть как это – вы не знаете, кто я такая? – удивленно округлила глаза Улле. – Этот вопрос мы уже обговорили.
- Я не верю, что вы – дракон!
- Вот как? Кто же тогда я?
- Обычная женщина, разумеется. Правда, при этом хитрая и расчетливая авантюристка, которая каким-то образом умудрилась убедить императора и Церковь в своей принадлежности к божественному народу! – пану Иохану очень хотелось добавить, что она еще и сумасшедшая, но по здравому размышлению он воздержался.
- К божественному народу! – повторила Улле, так и покатившись со смеху. – Ой, не могу! Божественный! Скажите, а вы когда-нибудь видели живого дракона?
- Разумеется, нет, - сквозь зубы ответил барон. Он покраснел и чувствовал себя полным идиотом. Больше всего ему хотелось, чтобы этот глупый и безумный разговор поскорее закончился. Он подозревал, что стал жертвой какого-то розыгрыша, задуманного на самых верхних уровнях власти; но никак не мог понять, зачем императору устраивать ради него такую сложную мистификацию.
- Почему же вы тогда оказываетесь верить, что я принадлежу к народу драконов?
- Потому что драконов не существует.
- Да откуда же вам знать?
- …А если бы они существовали, - пан Иохан чувствовал, что падает в пропасть, но уже ничего не мог поделать. Оставалось только зажмуриться и ждать неминуемого конца. – …то уж наверное выглядели бы не так, как вы!
- А как бы они выглядели? – с любопытством спросила Улле.
- Посмотрите наверх.
Посланница послушно подняла взгляд к потолку, расписанному маленькими, но снабженными всеми необходимыми атрибутами, дракончиками. С минуту она внимательно разглядывала их, потому перевела смеющиеся глаза на пана Иохана.
- Такие крошечные и такие зубастые? – невинным тоном проговорила она.
Барон окончательно потерял терпение.
- Сударыня, если вы пригласили меня, чтобы надо мной посмеяться, - хотя не понимаю, чем привлек ваше высочайшее внимание, - то должен сообщить, что на роль шута я не гожусь. Посему прощайте.
И он решительно направился к двери, не имея никакого понятия, как будет выпутываться из лабиринта бесконечных дворцовых покоев. Впрочем, тут же мрачно подумал он, быть может, и выпутываться не придется. Вполне может статься, что за дверью его уже поджидают гвардейцы – за десять минут он наговорил достаточно, чтобы оказаться под стражей.
Но выйти из комнаты ему не дали.
- Погодите, барон! – Улле быстро вскочила с кресла, в несколько шагов догнала пана Иохана и встала перед ним, глядя в глаза. Она уже не смеялась. – Не уходите. Простите, если я вас обидела. Я вовсе не хотела над вами посмеяться. Вы… неправильно меня поняли.
- Я вас вообще не понял, - сухо отозвался пан Иохан.
- Ох, - на мгновение она спрятала лицо в ладонях, но тут же снова подняла голову. – Это трудно объяснить. Но зато я теперь понимаю, за что вас недолюбливают церковники и император.
- С церковниками я мало имел дела, а трения с его величеством возникли совершенно по иной причине… Но все-таки, сударыня, кто вы такая и чего от меня добиваетесь?
К его удивлению, Улле весьма по-свойски взяла его за руку и подвела к креслу. Пан Иохан не стал противиться и сел, все еще внутренне кипя от возмущения, но и мучаясь любопытством по-прежнему. Посланница села напротив него.
- Давайте забудем этот глупый разговор, барон, и начнем все сначала, оставив в стороне вопрос о драконах, в которых вы все равно не верите, - заговорила она. – Положим, я приехала в составе дипломатической миссии из дальних краев – так оно и есть, - и не знаю ничего ни о людях вашей страны, ни о том, как они живут. Но очень хочу узнать. И прошу вас стать моим провожатым. Ввести меня в дома, где вы бываете, познакомить с вашими друзьями. Почему я обращаюсь именно к вам? Потому что мне рекомендовали вас как человека достойного.
- Хм, - с сомнением проговорил пан Иохан, задавшись вопросом, кто из его знакомых мог дать ему такую характеристику.
- Кроме того, вы мне понравились, - добавила Улле совершенно спокойно, словно подобная откровенность между незнакомыми мужчиной и женщиной была в порядке вещей.
- Но в Дюрвиште есть люди гораздо более достойные и знатные, - возразил пан Иохан. – Если вы обратитесь к его величеству, он, несомненно, порекомендует вам…
- Но я хочу, чтобы меня сопровождали вы, барон. Вы согласны?
Пан Иохан задумался. Что бы там ни говорила посланница Улле, история попахивала – да что там, просто благоухала! – крупной мистификацией. Кто такая эта женщина? Дракон? Сумасшедшая? Дипломатический деятель? Но откуда, из какого государства? Почему она так хорошо говорит на орхонском языке, принятом в империи, если никогда не бывала в этих краях? С какой целью она появилась в Дюрвиште? Почему так стремится войти в столичное общество? Простое ли любопытство тому причиной? Почему ей покровительствует император? С кем из знакомых пана Иохана Улле сошлась настолько близко, что они разболтали даже о службе в армии и натянутых отношениях с отцом? Слишком много вопросов, и барон предчувствовал, что ответа на них эта странная женщина не даст. Во всяком случае, не скоро.
С другой стороны, чертовски же интересно узнать, что кроется за всем этим! Пан Иохан знал, что никогда не простит себе, если откажет и навсегда утратит возможность разгадать эту загадку. Опять же, оставшись в Дюрвиште в качестве сопровождающего странной посланницы, он отсрочит свадьбу, которая ему, откровенно говоря, как кость в горле. Если сослаться на волю самого императора Якова (а почему бы и нет?), герцог не станет возражать. Наверное.
- Я согласен, - наконец сказал пан Иохан, взглянув на Улле. Та просияла, а он решительно добавил: - Но только при одном условии.
- Каком же?
- Докажите, что вы дракон.
- Вы уверены, что вам это нужно? – с сомнением протянула Улле.
- О да, уверен. А что, есть какие-то трудности? Ведь убедили же вы как-то императора и первосвященника.
- Вам мало того, что женщина просит вас об услуге? Вам непременно нужно убедиться, что эта женщина – дракон?
- Непременно.
- Упрямый вы человек, барон, - вздохнула посланница. – Странно, что мне ничего не сказали о вашем упрямстве… Ну хорошо, смотрите.
- Только учтите, что гипнозу я не поддаюсь, - поспешно предупредил пан Иохан.
- А вы в него верите? – со слабой улыбкой спросила Улле.
- Нет, не верю.
- Тогда вам не о чем волноваться, барон.
Она поднялась из кресла и несколько секунд стояла, ничего не делая. Глядя на нее во все глаза, пан Иохан пытался справиться с охватившим его волнением, с предвкушением какого-то волшебства. Хотя какое тут могло быть волшебство? Наверняка Улле попытается ввести его в гипнотический транс – с этой новомодной забавой, распространявшейся, как чума, даже среди самых образованных людей, он был хорошо знаком и считал ее чистой воды шарлатанством. Но посланница не призывала его смотреть на раскачивающийся блестящий предмет и не бормотала невнятных загадочных слов. Она просто стояла, свободно опустив руки и слегка наклонив вбок голову… и вдруг исчезла. В том месте, где Улле только что находилось, повисло облачко золотистого тумана, истекающее внутренним светом, как соты – медом. Изумленный пан Иохан несколько раз закрыл и открыл глаза, изо всех сил ущипнул себя за руку… облачко никуда не девалось. Более того, его уши наполнял мелодичный звон, чем-то схожий одновременно и со слитным звоном множества насекомых на летнем лугу, и с позваниванием связки серебряных колокольчиков, и с детским заливистым смехом. Воздух наполнился свежестью, о которой уже и позабыли в наполненном паровыми механизмами городе, и пан Иохан уловил в нем отчетливые морские и травянистые нотки. Сияющая свежесть золотой волной хлынула в сердце, отчего-то заставляя его радостно забиться. Не веря себе, пан Иохан встал и медленно обошел облачко кругом, а потом поднял руку и попытался его коснуться. Как и следовало ожидать, пальцы его свободно прошли сквозь золотистую дымку, но тело вдруг тряхнуло короткой и пронзительной болью, от которой в глазах потемнело, сердце сбилось с такта, а рука отнялась до самого плеча. Задохнувшись и едва не вскрикнув, пан Иохан шарахнулся назад.
- Простите, - услышал он сконфуженный голос Улле, а мгновением позже, когда зрение прояснилось, увидел и ее саму, стоящую на прежнем месте. – Я забыла вас предупредить, чтобы вы не дотрагивались…
- Что это было? – выдавил пан Иохан. Если бы не потерявшая чувствительность рука, он непременно решил бы, что все это: и золотистое облачко, и серебристый звон, и несказанная свежесть – все ему примерещилось. – Что за морок вы на меня навели?
- Морок? – удивилась посланница. – Вы что, не верите собственным чувствам?
Барон тяжело упал в кресло и принялся ощупывать плечо. Пострадавшая рука висела плетью, как будто чужая.
- Я просил вас доказать, что вы дракон. А вы? что вы мне показали, сударыня?
- Себя, - просто ответила Улле.

*
Потребовалось некоторое время, чтобы пан Иохан отошел от полученного шока. Чувствительность к пострадавшей руке возвращалась медленно. Сидя на подлокотнике его кресла, Улле терпеливо и настойчиво разминала его кисть и предплечье, пока барон не ощутил болезненного покалывания в мышцах. Для осуществления лечебной процедуры пришлось снять сюртук, и пан Иохан испытывал некоторую неловкость, оставшись при даме в одной рубашке (к тому же с закатанными рукавами) и жилете. Впрочем, Улле, казалось, не было до этого никакого дела. Да и что взять со светящегося облачка… Барон начал подозревать, что она вообще воспринимает одежду как необходимую условность.
- Я показала вам свою истинную форму, - терпеливо разъясняла Улле, продолжая терзать пальцы своего невольного пациента. – Это, конечно, мало похоже на ту зубастую крылатую ящерицу, в виде которой вы представляете себе дракона. Но однако же я и есть дракон. Мне сейчас трудно объяснить вам, как это может быть, но если вы согласитесь принять мое предложение, я как-нибудь сумею подобрать нужные слова…
Пан Иохан поднял на глаза и обнаружил, что она смотрит на него с лукавой улыбкой.
- Почему вы не показались мне этой самой ящерицей?
Улле усмехнулась.
- С чего вы взяли, что я могу принять форму дракона?
- А разве нет?
- В догадливости вам не откажешь, - похвалила она. – Но двадцатифутовый дракон вряд ли уместился бы в этой комнатке, а в меньшего вы просто не поверили бы.
Пан Иохан от души расхохотался.
- А зачем вы меня ударили?
- Поверьте, это не нарочно… долго объяснять, - Улле отпустила его руку и щелкнула крышкой изящных дамских часов, крепившихся цепочкой у нее на талии. – Мне пора идти. Обещаю, я вам все объясню… если вы скажете "да".
И она проникновенно заглянула ему в глаза. Пана Иохана вдруг обдало жаркой волной. Как будто она делает мне предложение… то самое, руки и сердца, - мелькнула безумная мысль. Чтобы отогнать смущение, он поднялся и принялся раскатывать рукава рубашки, сосредоточившись на этом занятии и одновременно исподволь прислушиваясь к себе. В сердце все еще звенел тихонько отголосок беспричинной радости. Что же такое он все-таки видел?..
- Скажите, скажите же, что вы согласны, - умильным голоском повторяла Улле. Не доставало только молитвенно сложенных рук. Пан Иохан посмотрел на нее и невольно улыбнулся. Где та ехидная девица, которая разнесла в пух и прах творения древнего мастера, работавшего над росписью столичного храма? Взгляд карих глаз – сама невинность и наивность, ресницы беспомощно трепещут. Какая актриса пропадает!
- Я согласен, - ответил пан Иохан, в глубине души опасаясь, что Улле тут же завизжит от радости и бросится ему на шею с благодарностями. Но ничего подобного не произошло. Трепещущие ресницы опустились и поднялись – в глазах посланницы уже не было и в помине никакой наивности. Очень деловой такой стал взгляд.
- Отлично! – заявила Улле, энергично взмахнув рукой. – В таком случае, барон, ждите: вскоре я извещу, когда и где мы с вами встретимся.
И она протянула ему ладонь, причем, судя по тому, как она ее держала – вовсе не поцелуя, а для пожатия. Пан Иохан принял руку, но медлил, не решаясь ни на какое действие. В глазах Улле мелькнуло нетерпение.
- Что-то еще, барон? – она снова взглянула на часы.
- Да, пожалуй, - медленно проговорил пан Иохан. – Понимаете ли, имеются некоторые обязательства, которые вынуждают меня вернуться в Наньен. Чтобы освободиться от них, необходим прямой приказ императора.
- Будет вам приказ, - легко согласилась Улле. – А могу я поинтересоваться, что это за обязательства?
- Моя свадьба, - помедлив, ответил барон.
- А! Понятно. Значит, та милая девчушка, которая была с вами в храме…
- Моя невеста.
- И вы, значит, пообещали девушке, что женитесь на ней, - со странным выражением начала Улле, - а теперь готовы отказаться от обязательств?
- Я ничего не обещал девушке. У нас соглашение… с ее братом, - неохотно сказал пан Иохан. – Простите, панна Улле, но это долгая история, а у вас, насколько я понимаю, совершенно нет времени ее выслушивать.
Улле слабо улыбнулась и погрозила ему пальцем.
- Мы с вами еще успеем наговориться. А пока – прощайте, барон. Вскоре мы увидимся.
Она отняла руку, которую пан Иохан продолжал держать, так и не решившись ни поцеловать, ни пожать ее. И удалилась так стремительно, что он не успел даже спросить, как ему отыскать выход из дворца. Оставшись один, он в растерянности стоял посреди комнаты и пытался собрать мысли воедино. В голове царил полный сумбур. Десятки вопросов наслаивались друг на друга, надвигались лавиной, угрожающей погрести под собой любого, кто неосторожно попытался бы просто коснуться ее, извлечь из слитной массы один из вопросов и попытаться найти на него ответ.
- К черту все вопросы и тайны, - пробормотал пан Иохан, натягивая сюртук. – Нужно подумать о более насущных вещах.
Более насущной представлялась необходимость выбираться из дворца. Улле ни словом не обмолвилась о том, что пришлет к нему слугу, и барон опасался, что выпутываться из лабиринта дворцовых покоев ему придется самостоятельно. К счастью, не прошло и минуты после ухода Улле, как за дверью послышалась размеренная поступь, и в гостиной возникла исполненная достоинства фигура гофмейстера.
- Прошу следовать за мной, барон, - церемонно обратился он к пану Иохану. – Я провожу вас.
Барон охотно воспользовался его приглашением.

Глава 6

Улле ждала в закрытом экипаже у ворот городского парка. На дверцах экипажа не имелось ни гербов, ни каких-либо других опознавательных знаков, и пан Иохан два раза прошел мимо, даже не подумав подойти, тем более что на козлах сидел совершенно непримечательный малый в сером, как будто пыльном сюртуке. Он прошел бы мимо и в третий раз, если бы его не окликнула Улле, которая уже некоторое время с интересом наблюдала за тем, как он расхаживает туда и сюда, очевидно все сильнее нервничая.
- Могли бы хоть цветок на окошко прицепить, - буркнул пан Иохан, забираясь в экипаж.
- Закройте дверцу, барон… Цветок был бы ни к чему. Мне не хотелось привлекать ничьего внимания.
- И моего в том числе, надо полагать? – он окинул взглядом небольшой, отделанный светлой кожей салон. Сиденья были мягкими и весьма удобными, но места от силы хватало на двоих. – С нами еще кто-нибудь поедет? – с сомнением спросил он.
- Нет, только мы вдвоем, - улыбаясь, Улле смотрела на него и теребила жемчужное ожерелье. Ее окружало облако пахнущей травой и небом свежести, и сердце пана Иохана на мгновение дрогнуло при воспоминании о той беспричинной радости, которая посетила его недавно. – Вас что-то смущает?
- Хм… - барон усилием воли подавил неуместное волнение и на несколько секунд задумался, соображая, как бы помягче сформулировать то, что его беспокоило. – Вы - знатная дама…
- И что же? – нетерпеливо перебила она.
- Знатных дам обычно сопровождают компаньонки. В крайнем случае, горничные.
- Фу, сколько мороки. К чему это?
Пан Иохан совершенно потерялся. Ему еще никогда не приходилось объяснять столь очевидные истины. И кому – молодой девушке…
- Считается не слишком… хм… приличным, если дама показывается в обществе с мужчиной, который не является ее родственником…
- Почему? – с искренним недоумением спросила Улле. – Что в этом такого неприличного?
- Это… трудно объяснить…
- По-моему, это не то чтобы трудно, а попросту невозможно, барон. Но, если уж вас так волнуют внешние приличия, - она подчеркнула слово "внешние", - что мешает представить меня знакомым как вашу родственницу? Скажем, двоюродную или троюродную сестру. Или внучатую племянницу. В этом случае все приличия будут соблюдены, не так ли?
- Пожалуй, так, - подумав, согласился пан Иохан. – Но только в Дюрвиште вас знают как посланницу Великого Дракона… едва ли я могу оказаться в родстве, хотя бы и отдаленном, с подобной личностью…
Улле хитро улыбнулась и покачала головой.
- Быть может, меня многие знают, но… мало кто меня видел. Вуаль – весьма удобное изобретение, знаете ли. Так что скажете? Примете меня к себе в родственники?
Помолчав, пан Иохан согласился. Сначала он, правда, хотел было отказаться, поскольку мысль об обмане его вовсе не радовала, но с каждой секундой обман этот представлялся все более мелким и незначительным, и под конец барон рассудил, что ничего дурного из этого не выйдет. Он даже окажется в выигрыше, поскольку, объявив Улле своей родственницей, он защитит себя и ее от слухов, которые в ином случае распространились бы по Дюрвиште со скоростью степного пожара. Причем, с большой вероятностью, одной только Дюрвиштой дело не ограничится…
- Почему-то мне кажется, - добавила Улле, поблескивая глазами в полумраке салона, - что вы беспокоитесь не столько за мою репутацию, барон, сколько за свою. Ничего страшного, я вас понимаю. Помнится, вы говорили, что у вас есть невеста… Кстати, что она сказала, узнав о вашем желании остаться в столице?
- О моем желании?..
- Вероятно, ничего, - со смешком ответила сама себе посланница. – Ваша невеста производит впечатление очень молчаливой девушки. Ну а ее брат? Неужели тоже ничего не сказал?
- Кое-что сказал…
- Что же именно? Позволено мне будет узнать?
- О, ничего особенного, - очень вежливо заверил пан Иохан.
На самом деле, герцог Иштван говорил долго и прочувствовано, но мало какие его слова барон решился бы повторить при даме. Да и при мужчине тоже. Узнав о распоряжении Его Императорского Величества касательно дальнейшего пребывания пана Иохана в столице, герцог взвился наподобие сыплющей искрами и шипящей карнавальной свечи. Смотреть на него было жутковато, и пану Иохану стоило больших трудов уговорить его успокоиться. Герцог решительно не понимал, почему именно его будущий зять должен стать провожатым драконицы, а пан Иохан не мог ничего объяснить, поскольку и сам не понимал, почему на него пал выбор посланницы Улле. В конце концов, все решило то обстоятельство, что в этом загадочном деле замешаны посланники Великого Дракона. Если бы не это, герцог ни за что не смирился бы с крушением свадебных планов, и лично отправился бы во дворец предъявлять императору претензии. С него сталось бы.
- Ничего особенного, - повторил пан Иохан.
- Он вернулся в Наньен?
- Да, сегодня утром.
- И оставил за вами свою квартиру?
- К чему все эти расспросы, панна Улле?
- Беспокоюсь, не остались ли вы по моей милости без крыши над головой. Только и всего барон, только и всего.
- Не стоит беспокойства. Герцог действительно позволил мне остаться жить в его квартире… но откуда вам это известно?
- Просто догадалась, - серьезно ответила Улле и вдруг пристально взглянула ему в лицо. – Скажите, барон, а вы действительно женились бы этой милой девочке, если бы вернулись в Наньен?
- Сослагательное наклонение здесь неуместно, - проговорил пан Иохан, подчеркнуто сухим тоном недвусмысленно давая понять, что неуместен весь этот разговор. – Я женюсь на Эрике, когда вернусь.
- Вы так ее любите?
- Мы помолвлены. Простите, сударыня, мне не хотелось бы это обсуждать.
- Помолвлены… понятно. В таком случае, позвольте поздравить вас с тем, что в скором времени вы обретете кроткую и послушную спутницу жизни.
- Благодарю.
Некоторое время они молчали, пристально глядя друг на друга. Пан Иохан подумал, что у посланницы Улле очень необычный взгляд: ни одна молодая женщина не станет смотреть в глаза мужчины, с которым едва знакома, так внимательно и прямо, будто пытается проникнуть в самые его мысли. Ему даже стало слегка не по себе, и он тут же напомнил себе, что Улле – не человек. Или, по крайней мере, пытается его в этом убедить.
- Итак, барон, - проговорила Улле, встрепенувшись, - давайте перейдем к делу. Куда мы сегодня поедем?
Пану Иохану понадобилось несколько секунд, чтобы освободиться от странной магии ее взгляда и вспомнить, зачем он здесь. Он перевел дыхание и непроизвольным жестом провел по лицу ладонью.
- Поедем… мы поедем к моему хорошему приятелю, пану Александру Даймие. Он держит самый модный в столице литературный салон, и сегодня он как раз принимает гостей. Вы хотели войти в высшее общество – ну, так у него собираются самые сливки.
- О, литературный салон! – заинтересовалась Улле. – Как любопытно. Кстати, вы любите сливки, барон?
- Нет, - с запинкой ответил пан Иохан, слегка ошарашенный неожиданным вопросом.
- Жаль, очень жаль. Ну, а литературу?
- Терпеть не могу.
- Вот это новость! – воскликнула Улле. – А как же ваши стихи?
- Это не литература, а баловство. Подождите минутку, сударыня, я дам вознице указания, куда ехать.

*
В то самое время, пока пан Иохан разговаривал с пыльно-серым возницей, ее светлость Эрика Наньенская плакала навзрыд в крошечной каюте дирижабля, которому предстояло доставить ее обратно домой.
Поднявшись по трапу, брат предложил Эрике снова занять место на верхней палубе, чтобы во время полета полюбоваться величественной панорамой Империи, но она отказалась, отговорившись головной болью, и быстро скрылась в своей каюте. Ее и впрямь терзала боль, но не головная, а душевная. Эрика не совсем еще понимала, чем она вызвана, и не хотела, чтобы брат заметил неладное и начал расспросы. Все равно она не смогла бы сказать ему ничего внятного. Сначала стоило бы разобраться в себе.
Но едва скользящая в пазах дверь каюты с легким щелчком встала на место, отделяя Эрику от всего мира, девушка поняла, что вдумчиво покопаться в себе не получится. Слезы, в течение последних нескольких часов подступавшие к горлу и сдерживаемые лишь титаническим усилием воли, прорвались наружу таким могучим потоком, что Эрика не успевала утирать их. Чтобы никто ее не увидел и не услышал, - в том числе и Карина, поселившаяся в примыкающей к ее каюте каморке, - она бросилась на узкую кровать, с головой накрылась одеялом и отдалась на волю слезной стихии.
Нет, нечего было и пытаться обмануть себя – причиной всех этих бурных рыданий являлся пан Иохан. Тот самый человек, женой которого Эрика должна была стать. Тот, который с легким сердцем отпустил ее обратно в Наньен. Тот, который ни капельку не любил ее…
…Она знала его с самого детства. Как и брат, пан Иохан был старше Эрики на четырнадцать лет, и почти не обращал на малышку внимания, только время от времени, когда был в особенно хорошем настроении, угощал ее конфетами. Она же с первого взгляда – вернее, с тех самых пор, как начала сознавать себя, - была очарована темноволосым улыбчивым юношей, который очень скоро превратился в красивого молодого мужчину. Разумеется, ни о какой любви не могло быть и речи, маленькая Эрика восхищалась другом своего брата чисто по-детски. Только лет в тринадцать она впервые с женской точки зрения взглянула на пана Иохана, который – увы! – был на целую вечность ее старше. Когда он приближался, она теряла дар речи; взгляд его удивительных аквамариновых глаз заставлял сердце сбиваться с ритма; а заговори он с ней – казалось, тогда она лишилась бы сознания. Но он с ней не заговаривал, только кивал и улыбался, пока она оставалась ребенком, а позже, когда Эрика подросла и стала барышней – приветствовал молчаливым поклоном. На протяжении лет пан Иохан оставался далеким и чужим взрослым мужчиной, который жил в своем взрослом мужском мире. Эрика и подумать не могла, что когда-нибудь приблизится к нему хоть на сколько. Тем более, его всегда окружало множество красивых женщин, которым он расточал свои ослепительные улыбки. Эрика могла только наблюдать за ним издалека, и ее это устраивало – пан Иохан излучал столько света, что хватало и на ее долю. Как ни была она юна, все-таки понимала, что женщин к нему влечет не столько его красота, сколько этот свет. Но ей он не предназначался.
Когда брат объявил, что она должна стать женой пана Иохана, Эрика перепугалась до полусмерти. Как! Стать женой этого красивого черноволосого мужчины, жить с ним в одном доме, говорить с ним каждый день, родить ему детей? Разве это возможно?.. Когда первый шок прошел, новая мысль обожгла Эрику: но ведь он не просил у нее руки! Она спросила об этом брата, и тот объяснил, что, поскольку она несовершеннолетняя, подобные вопросы допустимо решать с ним, ее опекуном, без ее участия. "Не бойся, барон Криуша хороший человек, и будет ласков с тобою, - добавил он. – Конечно, он не богат, но я дам за тобой хорошее приданое. Вам не придется ни о чем беспокоиться". О деньгах Эрика беспокоилась меньше всего, а утверждение брата о том, что барон Криуша – хороший человек, ей пришлось принять на веру.
После того, как решение о свадьбе было принято, и назначен день помолвки, она стала присматриваться к пану Иохану внимательнее. Его визиты в герцогский дворец не участились, и Эрикой он интересовался не больше, чем обычно. Впрочем, они вообще редко виделись, поскольку девушка большую часть дня проводила в своих апартаментах. Несколько раз они встречались в парке, и пан Иохан был любезен с нею – не более того. На влюбленного жениха он вовсе не походил. Эрика же не могла смотреть на него без затаенного волнения, но причиной тому была вовсе не любовь. По-прежнему она невыразимо робела перед ним… и почти боялась его, хотя он и оставался в ее глазах самым красивым мужчиной из всех, кого она видела. Его улыбка ослепляла, его взгляд обжигал сердце. И он по-прежнему оставался для Эрики незнакомцем и не делал никаких попыток сближения.
Увы! несмотря на юные года, она понимала, что ни о каком браке по любви не может быть и речи. Мужчины – ее брат и пан Иохан – заключили между собой какой-то договор, главным пунктом которого являлась она, Эрика. Чего касался этот договор, ей, разумеется, не сообщили. Но она видела, что предстоящая свадьба вовсе не радует ее нареченного.
На торжестве, посвященном их помолвке, пан Иохан так странно смотрел на нее, что ее то и дело обдавало жаром с головы до ног. Никогда прежде Эрика не видела такого выражения в его аквамариновых глазах. Ей даже стало не по себе – он будто ощупывал ее взглядом. В конце концов она не удержалась и шепотом спросила у сидевшей рядом герцогини Офелии:
- Почему барон Криуша так на меня смотрит?
После недолгого изучения барона на лице Офелии появилось странное выражение, крайне озадачившее Эрику.
- Мне кажется… - поколебавшись, проговорила герцогиня, - барон немного пьян.
- Пьян?! – это предположение было для Эрики как пощечина. – Этого не может быть!
- Милая… - немедленно стушевалась Офелия. - Я не знаю, что тебе сказать. Я не знакома с бароном настолько близко, как Иштван, и не могу толковать его взгляды.
Однако у Эрики осталось подозрение, что герцогиня поняла его взгляд слишком хорошо.
Ее охватила жгучая обида, когда барон пошел танцевать с сестрой вместо того, чтобы пригласить ее, свою невесту. Но она загнала обиду поглубже в сердце. Внезапно Эрике пришло в голову, что для пана Иохана она – такой же чужой человек, как и он для нее. Быть может, в этом и кроется причина его отчуждения? Но ведь не робеет же он перед ней – думать так попросту глупо!
С того дня появилась у Эрики дерзкая мечта: перестать быть для пана Иохана чужой. Поездке в столицу она обрадовалась в первую очередь потому, что углядела в ней прекрасный повод для сближения с женихом. Казалось, ее надежды оправдываются – на дирижабле пан Иохан выглядел более раскованным и оживленным, много разговаривал и шутил с ней, вообще держался так, будто освободился от каких-то духовных оков. И после, в Дюрвиште, он был очень мил… жаль, слишком поздно Эрика поняла, что вернее было бы сказать о нем - "равнодушно мил". На ее место могла бы оказаться любая женщина, и барон держался бы с ней точно так же. Она не трогала его сердце.
Только когда пан Иохан сообщил, что вынужден остаться в Дюрвиште на неопределенный срок – и сообщил безо всякого видимого сожаления, - Эрика поняла, что ничего из ее надежд не выйдет. Даже если им суждено стать мужем и женой, они останутся чужими до самой свадьбы. А быть может, даже клятва перед алтарем ничего не изменит. И когда Эрика осознала весь ужас подобной перспективы, ей стало так больно, что даже слезы не могли помочь. И, давясь рыданиями в своей каюте, она задалась вопросом: а как же пан Иохан смог смириться с этим? Как он мог оставаться спокойным? Неужели его не пугает, что всю жизнь придется прожить с нелюбимым человеком?

*
Ход у экипажа оказался удивительно ровным, движение почти не ощущалось. И под окнами ничего не свистело и не шипело, мешая разговору. Поэтому Улле говорила почти не переставая всю дорогу.
- …А чем занимается ваш приятель?
- Он сочинитель. Неужели вы не слышали о нем? Пан Даймие часто бывает при дворе.
Улле неопределенно пожала плечами.
- Я мало кого знаю из ваших вельмож, барон, иначе не просила бы вас стать моим сопровождающим. Так значит, ваш приятель – сочинитель. И что же он сочиняет?
- Исторические романы о Великом Драконе, - с убийственно серьезным видом ответил пан Иохан и получил огромное удовольствие от изумленно округлившихся глаз Улле.
- О ком?!
- О Великом Драконе.
- Ваш приятель знаком с ним?
- Полагаю, что нет. Но у него богатая фантазия.
- Подумать только! А можете рассказать поподробнее об этих романах?
- Увы, не могу. Я их не читал.
- Ни одного?
- Ни одного, - подтвердил пан Иохан. – Я же сказал, что литературу терпеть не могу.
- Хм, ладно. Тогда спрошу у самого пана Даймие.
- Не советую этого делать, если только не хотите смертельно его обидеть. Понимаете ли, он полагает, что нет человека, не знакомого с его сочинениями. Нет и быть не может.
- А как же вы?
- Я хорошо притворяюсь.
- Ох, как у вас все сложно! Но что же делать? Вы меня заинтриговали. Теперь мне очень хочется узнать, о чем эти романы.
- Я достану для вас. Кажется, у герцога было несколько. Не думаю, что он забрал их с собой.
- Благодарю, - Улле с улыбкой коснулась его руки в перчатке.
Они прибыли, когда большинство гостей уже собрались. Пан Иохан не питал никаких иллюзий и прекрасно понимал, что их появление не останется незамеченным, как бы ему ни хотелось обратного. Еще он знал, что в салоне он встретит некоторых людей, которые будут отнюдь не счастливы его видеть. Стоило бы поразмыслить о предпочтительной светской стратегии. Будь пан Иохан один, он выбрал бы самую очевидную и прямую линию поведения, но он сопровождал даму – а значит, придется вести себя так, чтобы и в грязь лицом не ударить, и ей не навредить.
С непринужденным видом пан Иохан вступил в залу. На сгибе его руки невесомо покоилась ручка Улле. Незамедлительно он ощутил, как на нем и его спутнице скрестились десятки взглядов. А навстречу уже спешил хозяин дома, преследуемый целой свитой из девиц разной степени свежести и привлекательности, но с одинаковым выражением восхищения и преклонения в глазах. Пан Иохан немедленно отметил, что пани Оливии среди них нет.
Сочинитель был близорук, а потому не сразу разглядел лицо новой гостьи. А когда разглядел, то остановился так резко, будто с разбегу налетел на стену. В глазах его промелькнуло беспокойство – да что там беспокойство, почти испуг! Пан Иохан с подозрением покосился на Улле – та улыбалась с полной безмятежностью.
- Э… - начал было пан Даймие, но барон опередил его, поняв, что ситуацию нужно срочно спасать, иначе все инкогнито Улле рухнет.
- Позвольте представить вам мою сестру… двоюродную. Панна Улле только вчера прибыла с Западного побережья.
- Э… очень приятно, сударыня, - некоторым с напряжением выдавил сочинитель и поцеловал протянутую драконицей руку. – Иохан, я так рад вас видеть! – продолжал он уже более живым голосом. – Хотя никак не ожидал, что вы здесь появитесь. Я думал, вы вернулись в Наньен.
- Дела вынуждают меня задержаться на некоторое время, - спокойно ответил барон.
- А… да… конечно, - пан Даймие снова с тревогой взглянул на Улле. – Иохан, можно чуть попозже попросить вас на пару слов?
- Конечно.
Раскланявшись, они разошлись – пана Даймие ждали другие гости.
Улле с любопытством озиралась вокруг.
- Это и есть ваши сливки общества?
- Они самые, - вполголоса ответил пан Иохан.
- Пока что не вижу ничего особенного…
- А я ничего особенного и не обещал.
- Ну, знакомьте меня с этими сливками.
Они сделали круг по зале, то и дело останавливаясь, чтобы поговорить с каким-нибудь знакомым пана Иохана. Посланница Улле очевидно получала удовольствие, с живостью вступая в беседу. Что до барона, то чем дальше, тем сильнее ему становилось не по себе. Женщины вовсю строили ему глазки, а он первый раз в жизни не знал, как реагировать. Одна старая знакомая, пани Аманда, так и вовсе, приблизившись, беззастенчиво повисла у него на свободной руке, прижалась к плечу и пропела игриво:
- Ах, какой же вы ветреник, пан Иохан! на прошлой неделе, говорят, вас видели с сестрой Иштвана Наньенского, а нынче вы с другой дамой! Вы меня просто убиваете!..
- Улле – моя двоюродная сестра, - сухо ответил барон, пытаясь отстраниться от своей бывшей пассии. Но ее как будто приклеили самым надежным каучуковым клеем.
- В таком случае ваша сестра, вероятно, не обидится, если я украду вас на пять минут, - плотоядно улыбнулась пани Аманда, настойчиво потянув его за собой.
Но барону вовсе не хотелось никуда с ней идти. С этим романом давно было покончено, более того – не далее, как полчаса назад он видел среди гостей супруга пани Аманды, который и так уже имел на него зуб. Пан Иохан повернулся к своей спутнице в надежде, что она выручит его и придумает какой-нибудь предлог, чтобы не отпускать его. Но Улле все так же улыбалась и смотрела на него разве что с легким любопытством. Он понял: ей интересно посмотреть, что он будет делать. Вот ведьма!
- Конечно, иди, Иохан, - голосом заботливой сестры проговорила она. – Я не пропаду.
Уж ты-то, конечно, не пропадешь, сердито подумал пан Иохан, проследив, как она направляется к группе столпившихся вокруг пана Даймие девиц. Они что-то щебетали наперебой, и до барона донесся звенящий в экстазе голос одной из них:
- Пан Александр, пан Александр, - лепетала юница, - а как вам понравилось мое сочинение? Вот это:
Вот и зимняя пора –
Грязь, и снег, и ветер злющий.
Птичья песенка с утра
Не звенит над сонной пущей.
Ветки хрупки – знай ломай!
Где ты, наш зеленый май?
Смолк под кущей благовонной
Соловей неугомонный... (2)
- Милочка, - добродушно басил в ответ сочинитель, и его мощный глас разносился по зале, без труда перекрывая общий приглушенный гул голосов. – Увольте, я же ничего не понимаю в поэзии!
- Ах, вы скромничаете, скромничаете, я знаю! Разве вы можете чего-то не понимать? Ведь вам всякое слово подвластно: и поэтическое, и прозаическое.
Купился или нет пан Даймие на эту грубую лесть, пан Иохан уже не узнал: спутница втянула его в смежную с залой комнату, где не было никого, кроме слуги, расставляющего на столах кофейники и вазочки с печеньем. Пани Аманда отослала его прочь повелительным жестом. Со значением поглядев на прибывшую пару, слуга вышел.
Пани Аманда немедленно прильнула к барону.
- Ах, коварный изменник! – зашипела она. – Сбежали без единого слова, и целый год не давали о себе знать! Да еще меняете женщин, как перчатки! Как только вас земля носит, бесстыдник! Думаете, я поверила, что эта круглоглазая девица – ваша сестра? Ну уж нет!
- Что вам от меня нужно? – яростным шепотом спросил пан Иохан.
- А вы не догадываетесь? – и, не тратя больше слов, пани Аманда попыталась впиться в него поцелуем, но барон ловко увернулся. К сожалению, полностью освободиться ему не удалось, поскольку нежные женские пальчики насмерть вцепились в лацканы его сюртука, и разогнуть их можно было разве только с помощью ломика. Пани Аманда порозовела от гнева и нахмурила пушистые брови.
- Вы ведь говорили, что любите меня! – с едкой горечью упрекнула она.
- Когда это я вам такое говорил? – опешил пан Иохан, который точно помнил, что подобных слов не говорил никому и никогда – потому что это была бы ложь, а лжи он не терпел.
- Что?! вы не помните? А ведь клялись в вечной любви, посвящали мне стихи!
Впредь надо внимательнее выбирать женщин, мрачно посоветовал себе пан Иохан. И тщательно взвешивать, кому из них можно читать стихи, а кому – нет, поскольку это обязательно будет истолковано как признание в любви.
- Возможно, вы меня с кем-то перепутали, - тихо и убедительно проговорил он, глядя пани Аманде в глаза.
Он прекрасно знал, чем рискует, делая подобное заявление, а потому успел избежать пощечины, которую, взвизгнув, примерилась влепить ему пани Аманда.
- Черт возьми! – шепотом вскричал он и, ухватив ее за запястья, не без труда оторвал ее пальцы от своей одежды. – Давайте прекратим эту глупую сцену, пока она не переросла в скандал! Не ставьте меня и себя в дурацкое положение. Нас ничто не связывает.
Судя по трагически переломившимся бровям пани Аманды, она собиралась жарко оспорить последнее утверждение. Но не успела. За спиной барона хлопнула дверь, пани Аманда взвизгнула и шарахнулась от него, как от жгучей крапивы. Пан Иохан обернулся и увидел стремительно летящего на него высокого лысеющего господина с перекошенным от ярости лицом. Поскольку супруг пани Аманды – а это был именно он, - действовал решительнее и быстрее своей преступной половины, пан Иохан не успел ничего предпринять, и хлесткий, размашистый удар по лицу заставил его до крови прикусить язык. Рука сама собой взлетела для ответного удара, но тут же на ней повисла пани Аманда.
- Нет! не смейте!
И в самом деле, охолонул пан Иохан, не хватало еще драку устроить. Отступив на шаг, он неспешно вытащил носовой платок, сплюнул в него кровь, тщательно вытер губы и только тогда поднял глаза на оскорбленного супруга. Тот стоял перед ним, трясясь от ярости и, видимо, не находя подходящих слов для выражения своих чувств и намерений.
- Я пришлю к вам секунданта, - с ледяным спокойствием проговорил пан Иохан.
- Нет! – взвился оскорбленный муж, вмиг обретя дар речи. – Это я пришлю к вам секунданта!
- Как вам будет угодно.
- Извольте сообщить свой адрес!
Со всей вежливостью пан Иохан исполнил его просьбу, назвав адрес квартиры герцога. Оскорбленный муж ожег его яростным взглядом, схватил за руку бледную пани Аманду и грубо дернул ее к себе.
- Мерзавка! Мы сейчас же отправляемся домой!
- Милый, ты не так все понял!
- Все я правильно понял. Идем, живо.
Он ринулся к двери, почти силой увлекая пани Аманду за собой. Пан Иохан, мрачно наблюдавший за ними, поймал ее умоляющий взгляд и, проклиная себя на чем свет стоит, быстро заступил оскорбленному мужу дорогу. Конечно, эта дура сама во всем виновата. Но это не повод обращаться с ней настолько грубо и применять к ней ругательные эпитеты.
- Извольте вести себя с супругой повежливее, - тихо сказал пан Иохан. – Иначе секунданты нам уже не понадобятся.
- Вы не посмеете затеять тут скандал! – дрожащим от ярости голосом выговорил оскорбленный муж.
- Посмею, - еще тише заверил пан Иохан.
- Сумасшедший, - пискнула пани Аманда, перехватив взгляд его аквамариновых глаз, и уже сама потянула супруга к дверям. – Я все объясню тебе, милый…
Супруги удалились, на ходу шипя друг на друга. Пан Иохан постоял с минуту, закрыв глаза и размышляя. Похоже, в скором времени Улле придется искать себе нового сопровождающего: чем бы дуэль ни закончилась, доброго ждать не приходится. В любом случае придется уехать из Дюрвишты. Официального запрета на дуэли не существовало – по крайней мере, такого, которое исходило бы от императора, - но Церковь, а следовательно, и общество, смотрело на них очень, очень неодобрительно. Впрочем… пан Иохан пожал плечами. Одним скандалом больше, одним меньше – его репутация и без того далека от совершенства. И кто только рекомендовал его Улле как честного, порядочного человека?
- Кретин! Ведь знал же, что чем-то подобным дело и кончится, - сказал сам себе пан Иохан, открыл глаза и вернулся в залу. На него тут же обрушилась лавина приглушенных разговоров гостей.
- ...то есть как это: нет души? Вы думаете, что говорите? Ведь если души нет, то зачем тогда...
- ...пан Гус, конечно, гений, кто спорит! Но, согласитесь, ваять статую Великого с девятью зубцами по хребту вместо двенадцати – это слишком смело...
- ...это пахнет ересью...
Пан Иохан тряхнул головой и увидел перед собой, нос к носу, встревоженного и даже чуть-чуть побледневшего хозяина салона.
- Что случилось, Иохан?
- Ничего особенного. Можно попросить вас об одном одолжении?
- Ра… разумеется.
- Будьте моим секундантом.
- Великий Дракон! – пан Даймие окончательно спал с лица. – Что вы натворили?
Глубоко вздохнув, барон объяснил ситуацию. Приятель выслушал его с похоронным видом, потом взял под руку и отвел в сторону. В спину им, как дробь, били обрывочные фразы:
- ...вереница черных карет с зарешеченными окнами через Хлебные ворота. Клянусь! по обе стороны цепь из гвардейцев...
- ...Окассен и его подруга сошли с коня, как вы уже слышали и поняли. Он вел лошадь под уздцы, а подругу вел за руку, и они шли вдоль берега... (3)
- Конечно, я не отказываюсь, Иохан, - озабоченно говорил пан Даймие. – Но нехорошо все это…
- Да чего уж хорошего, - согласился барон. – Но что остается делать?
- Вы могли бы извиниться…
- Извиниться? Черта с два! Он ударил меня!
- Но ведь за дело, Иохан, за дело, - мрачно прогудел пан Даймие.
- За дело меня нужно было бить год назад, - возразил пан Иохан. – Теперь, за сроком давности, претензии не принимаются. Кроме того, сегодня я ее и пальцем не тронул, она сама набросилась на меня, как кошка.
- И чем вы их только берете, - вздохнул сочинитель, и барон не удержался от улыбки.
- Уж вам грех жаловаться - поклонницы ходят за вами толпами.
- Это совсем не то, друг мой, совсем не то… Послушайте, Иохан, я понимаю – вам, быть может, теперь не до того, но я хотел спросить вас кое о чем.
- Да?
- Эта Улле… - проговорил пан Даймие, многозначительно шевеля бровями и понизив голос до крайности, так что барону пришлось пригнуться к нему. – Она ведь никакая вам не сестра, верно?
- Допустим…
- Я видел ее среди посланников Великого Дракона… или я ошибаюсь?
- Не ошибаетесь, - помедлив, сказал пан Иохан.
Сочинитель испустил шумный вздох.
- В таком случае, объясните, как получилось, что вы появились сегодня вместе?
- Так это не вы рекомендовали меня ей? – пристально глянул на него барон.
- Что вы! – испугался сочинитель. - Мы даже не разговаривали.
- Тогда все это странно… - медленно проговорил пан Иохан. – Хорошо, я расскажу… хотя сам толком ничего понял. Только пообещайте, что будете молчать.
- Обещаю, - торжественно провозгласил пан Даймие.
Барон едва успел закончить рассказ, когда его отыскала Улле. Мужчины обменялись многозначительными взглядами, в которых явственно читалось "тс-с-с!", и повернулись к ней.
- Что это у тебя с лицом, братик? – окинув скептическим взглядом своего кавалера, она моментально вернулась к роли заботливой сестры. Пан Иохан потрогал скулу – она ощутимо раздулась и на прикосновение отреагировала болезненно. Только кровоподтека и не хватало. Да уж, это вам не банальная пощечина…
- Мелочь, не стоит беспокойства, - сквозь зубы проговорил он.
- И все-таки лучше приложить лед, - встрепенулся вдруг пан Даймие, как будто только что заметил изменения во внешности приятеля. – Не годится вам показываться в таком виде, друг мой… Прошу, пойдемте со мной, я распоряжусь насчет холодных компрессов.
В знак признательности Улле улыбнулась ему и, пресекая попытку бегства, немедленно сцапала пана Иохана под локоть. Ему подумалось, что сегодня он идет нарасхват – все так и норовят повиснуть у него на руке.
Хозяин салона провел их в смежную с залой комнату – уже другую, - и попросил подождать, а сам поспешно удалился.
- И все-таки, где вы так неудачно ударились? – с любопытством спросила Улле, едва оставшись наедине со своим кавалером. - Только не рассказывайте, что споткнулись – все равно не поверю.
- Не буду рассказывать, - согласился пан Иохан. – Давайте вообще не будем говорить об этом.
- Как пожелаете, барон… Но позвольте-ка мне взглянуть на вашу скулу.
- К чему это? не нужно…
Но Улле уже подошла и, коснувшись его лица ладонями, мягко заставила его повернуть голову. Это было уже вовсе ни на что не похоже. Случалось, что женщины сами висли у него на шее – чего далеко ходить за примером, взять хотя бы ту же пани Аманду, - а некоторые особо бойкие дамочки и вовсе по собственной инициативе тащили его на ложе, но в прикосновениях Улле не было и намека на плотскую страсть. Ее ладонь едва ощутимо поглаживала щеку пана Иохана, но это было какое-то очень… деловое, что ли, прикосновение. Барон стоял, боясь пошевелиться, и молился про себя, чтобы никто не вошел в комнату – довольно с него на сегодня дурацких положений.
- Что вы делаете, сударыня?
- Т-с-с… не мешайте мне.
- Не мешать делать что?
- Да помолчите же вы две минуты! Неужели трудно?
- Если вернется пан Даймие, - не унимался пан Иохан, - он может неправильно нас понять…
На этот раз Улле не снизошла до ответа, просто закрыла ему свободной рукою рот. Это уже слишком! – решил он и, взяв ее за плечи, мягко, но решительно отодвинул от себя.
- Что бы вы ни задумали - довольно, сударыня…
Вскинув голову, она обожгла его сердитым взглядом.
- Глупец! Я же пытаюсь помочь вам!
- В каком смысле "помочь"?
Но узнать ответ пану Иохану было не суждено – отворилась дверь, и в комнату вошел пан Даймие в сопровождении слуги с подносом, на котором стояло блюдо с колотым льдом и лежала стопка аккуратно сложенных полотенец. Вмиг потеряв к барону всякий интерес, Улле спокойно освободилась из его рук и с любезной улыбкой повернулась к хозяину дома.
- О, пан Даймие, боюсь, вы немного опоздали. Компрессов не потребуется, барон уже прекрасно себя чувствует.
- Что вы… - сочинитель запнулся и с ошарашенным видом уставился на пана Иохана, выражение лица которого являлось точным отражением его собственного – ибо, поднеся руку к лицу и коснувшись щеки, барон с изумлением обнаружил, что и припухлость, и болезненные ощущения исчезли, как их и не было.

(2) Стихи Азалаиды де Поркайраргес, пер. В.Дынник
(3) "Окасенн и Николетта", пер. Ал.Дейча