Толкуша. Мой инфантильный подарок женщинам к 8-му

Толкуша. Мой инфантильный подарок женщинам к 8-му марта.

Был тихий августовский вечер. Тёплый и ясный. Я провожал до станции Выхино ту, которую хотел сделать сразу и объектом своего ненасытного вожделения, и предметом своей запредельно платонической любви. Она собиралась ехать за город в юго-восточном направлении, чтобы за деньги продолжать нянчить чужих детей – избалованных и капризных. До отправления электрички было ещё достаточно много времени, и мы решили провести его вместе в одном из выхинских дворов – спокойном, уютном, располагающим к отдыху. Прижавшись друг к другу, как два едва оперившихся птенца, мы с наивной надеждой всматривались в окружающий нас взрослый мир, как бы ища в нём подходящее место для исполнения наших неосуществлённых желаний: совместных и личных. За каждым из нас была многотрудная, полная глубоких разочарований, жизнь, подрастающие дети и, не понимающие нас, родные и близкие. Неожиданно в нашу быстро растворяющуюся во времени идиллию влилась пара играющих детей: тоненькая, похожая на бледную поганку, девочка, одетая в чёрный джинсовый костюм, и, походящий на крепенький белый грибок, мальчик в белой маечке и жёлтеньких шортиках. Девочка была немного старше: на вид ей можно было дать лет пять; мальчику же было, скорее всего, года три. Рядом с ними с умным видом сидела молодая мама мальчика, которая увлечённо читала какую-то книгу, иногда выказывая тихое недовольство сыном, выбравшим по её мнению не самую лучшую подругу для своих игр. Присмотревшись к девочке, я понял, что мама была права даже больше, чем она думала, и на её месте я эту девочку давно прогнал бы, куда подальше от своего чада. Но маме было явно не до того – она всецело погрузилась в процесс чтения. Глаза этой девочки были колючими и холодными, движения – выверенными и точными; она играла с этим простодушным пупсиком, как кошка с мышкой, готовая в любой момент одним ударом прикончить свою жертву. Их незатейливая игра заключалась в том, что они по очереди или вместе забирались по лесенке на крутую железную горку, и скатывались вниз, неся какую-то детскую чушь, а девочка иногда подбрасывала песочек под скатывающегося с горки мальчика, и воровато озиралась. Убедившись в том, что, скорее всего, помешать её основному плану никто не сможет, она выбрала момент, и хорошо рассчитанным одновременным движением рук столкнула белокурого крепыша с горки на лесенку, и он сосчитал своим плотненьким тельцем все ступеньки. Тут же раздался громкий плач, и его мама, наконец-таки, прервав процесс чтения, недовольно поспешила к нему на помощь, не обращая на обидчицу сына никакого внимания. Честно говоря, я не ожидал такой внезапной развязки, и сильно перепугался за малыша, ведь, упав с такой горки, можно было запросто сломать шею, но, похоже, ему повезло, и он отделался несколькими ссадинами и легким испугом. Я не выдержал и твёрдо произнёс: «Девочка, подойди сюда!» Мне не хотелось оставлять такого подлого коварства без наказания, пусть даже чисто формального. Но, не тут-то было: победоносно и насмешливо сверкнув на меня холодными и злыми глазами, она уверенно и спокойно удалилась в свой подъезд, не произнеся ни слова… Та, которую я хотел сделать сразу и объектом своего ненасытного вожделения, и предметом своей запредельно платонической любви, которая собиралась ехать за город в юго-восточном направлении для того, чтобы за деньги продолжать нянчить чужих детей – избалованных и капризных, неодобрительно спросила меня: «А зачем ты её позвал?» Я ответил: «Для того, чтобы кошка знала, чьё мясо она съела» …И осознал, что эта злая девчонка не только столкнула наивного пупсика с лесенки, она ещё на мгновение оттолкнула меня от, безусловно любящей меня, и очень сильно, женщины.