Глава 15. По волчьему следу

       1

.. На деревенском выгоне пылали громадные костры. Вздетые на жерди, истекали горячим соком туши. В банных котлах установленных на рдеющих углях ключом кипело варево, суетились люди. Ели, спали зарывшись в охапки соломы с сеном, тут же чинили упряжь. Деревенская кузня густо дымила, в багровых отблесках мелькали тени, шипели меха, звенел молот. Починка оружия не останавливалась ни на мгновенье. В просторной избе уцелевшей деревни горело сразу несколько светцов. Косо вставленные в рогатульки, лучины трещали роняя уголь в корытца с водой. От печи, из речных валунов несло сухим жаром. Хлебенела дверь не успевая закрываться под мощными толчками. –Евпатий, еще полсотни от Засадного подошли..
– Зови старшего!
– Да он уж сам..
– Батя! – теплую темноту таившуюся по углам, вспугнул удивленный возглас. Евпатий поднялся из-за широкого стола – Сыне! – Могучий дружинник рванулся вперед, с треском обнял отца – Не уберегли мы город, не уберегли мати..
– Я знаю. – Евпатий отстранился – Ты один? – Старший из сынов, Лютобор затряс головой смахивая непрошенные слезы с почерневших щек – Все, пришли. Сила и Световид, они там, коней проверяют. Мы себя не жалели, не думай о нас плохо! Видать уберег Бог поквитаться с поганью..
– Поквитаемся сыне, ох и поквитаемся.. Что знаешь о Батыге? – Сын утер непрошенные слезы, склонился над раскатанным на корявом столе, большим рисунком княжеств. – С обозами и ратью пошел на Владимир, или Суздаль..
– Так на Владимир или Суздаль? – Лют подумал нахмурив лоб – На Владимир, там говорят Георгий рать собирает – тонкое лезвие кинжала скользнуло по тонкой коже рисунка – На Суздаль пошел отряд Субудэя в несколько тысяч, налегке.
– Врасплох застанут.
– Да уж.. не помилуют.
– Скоко у нас?
– Не много, справных около пятнадцати сотен.
– Да у нас еще с сотню тех, кто с Романом Ингваревичем не пошел.. – Разговор прервал шум. Купеческий сын Меркурий слез с полатей. Юношу шатало от черной усталости въевшейся за многодневный штурм в кости и жилы. Не проснувшись, он шарил по стене развязывая мотню.. – Э! Э, придержите его! – раздалось сразу несколько зычных голосов и кто-то подхватив его, под руку вывел за дверь. – Что же, князь-то, в сторону подался? – Лютобор замолчал. Заговорил глядя в сторону – Не захотел он батя под твою руку идти.. решил, что под стягом Всеволодовича чести больше. Два раза спину поганым показывал, жизнью клялся что третьего раза не будет. – В избу вошли остальные сыновья, молча стояли прислушиваясь к разговору. – Был князь Роман, да весь вышел! Сломался князь, когда Юрий Ингваревич пал – вставил младший Сила. Евпатий нахмурился обрывая неприятный разговор – Ну что ж, Засадной полк ему сам великий князь вручил, так что ему и решать. А мы своим разумением поганых бить будем. Меркурий, ступай сюда.. – Купеческий сын стряхнул сонную одурь, лицо горело растертое снегом, в аккуратно подстриженную бородку набился снег. Юноша подошел к столу, воеводы потеснились освобождая место. – По утру, когда дочинят справу проводим строевой смотр. Всех раненых, немочных и смердов, Меркурий, передаю под твою руку.. помолчи и смотри сюда! – Тонкое лезвие обвело обозначенную деревеньку – Всего, нас не более трех тыщ будет. Две из дружинников, и тысчонка с гаком из воев и смердов. Надо делиться.
– Зачем? – Меркурий сладостно, не в силах побороть себя зевнул и сконфужено прикрылся – Тьфу ты напасть! Вместях лучше будет?
– Не лучше. Твои вои да смерды устали, в сече враз выдохнуться, а нам двигаться надо, по волчьи их рвать да отскакивать. Нам обузой будут, и оружие у них хуже и брони, и кони. Так что давай в леса уходи и перенимай мелкие отряды, и полную силу пока не кажи! Тебе надо полон, который оне будут отправлять, переимать. Злее воев не будет. Наладь места для отдыха, куда будет оружие и весь остальной припас складывать. – Евпатий невидяще смотрел на карту – На Владимир пошел.. я так и думал. Не резон ему Чернигов да Киев раньше срока тревожить. До Ростова, Ярославля да белых земель хочет добраться, мехами прибарахлиться..

       2

Морозная дымка стелилась по сугробам клубясь возле углей прогоревшего кострища. Ковали давно закончили с починкой и подковкой, и забросив инструмент в сани отошли к обозу. Дружина выстраивалась в колонны объединенных значками стягов. Правый фланг строя из остатков кольчужной великокняжеской рати и витязей, середина из городских воев, левый конец из смердов взгромоздившихся на рабочих саврасок и каурок. Рассветало. Вдоль строя шел Коловрат в сопровождении воевод. Остановился напротив потрепанных городских дружинников. На выбор, ткнул пальцем в Торопа – Жив, любитель браги? – Дружинник склонил голову – Жив, воевода.
– Кажи меч, бронь, как конь подкован, где проволока для зашивания дыр в кольчуге.. – Тороп сноровисто копался в седельных сумах, одним движением вытащил пук стрел.. – Евпатия интересовало все! Заточка меча, запас корма для коня, во что обут дружинник и есть ли у того запасные онучи. – Кем он у тебя? – повернулся Евпатий к Лютобору, возглавившему отошедшую от князя Романа сотню. – Полусотником, знатный боец, воевода.
– Гоже. – Коловрат пошел к следующей сотне заканчивая осмотр. Звеня оружием и кольчугами, командиры сотен спешили за ним. Разделившись на части, войско тронулось наращивая движение.
Короток зимний день. Монгольское войско как черное щупальце среди белеющих снегов, сжимаясь и растягиваясь в узких местах, неутомимо тянулось на стук сердец, тепло изб и дыхание людей еще не знавших что они застигнуты лютой бедой.. Оставляя позади головешки и заметаемые снегом остывающие трупы, армия Бату вгрызалась в глубь северной Руси. Передовые отряды из сибирских татар проскакивали деревни ища соприкосновения с русской ратью. Великокняжеские силы не принимая боя откатывались к Владимиру, в леса. Беззащитная земля стонала под захватчиками.. казалось, всё! Удар был внезапный. Рослые жеребцы, вздымая снежную пыль широким фронтом скатывались с увала, из-за черных елей, молча врубились в походный и растянутый строй! Верещали кони поднимаясь на дыбы, опрокидывались от ударов сминая в лепешки всадников! Кто-то бросился наутек нахлестывая коня в чернеющий на другой стороне лес.. гудящие стрелы с треском ломались пробивая кожаные латы, руки, головы.. это была резня. Коловрат шел впереди бросив поводья. Конь чуял седока, они были одно целое, легендарный кентавр! Мечи слились в круги разрубавшие головы, тела всадников вместе с конями.. Витязи не отставали усыпая чужими трупами дорогу. Схваченная лесами, тесная дорога ограничивала обзор, не позволяла развернуться всеми силами и смять нападающих. Нет места копьям, не достать лук, только меч и топор в бесшабашной рукопашной схватке глаза в глаза! – Ряза-ань!!! – лесное эхо гремело наводя жуть, катилось вперед на кончиках мечей. Монголов охватил страх. Нападавших не брали ни мечи, ни стрелы! Но Рязань убита и зарезана!! Неужели.. мертвые восстали!? – Хостоврул! – ханский конвой остановился озадаченный возникшим позади шумом. Урысуты всюду трусливо отступали освобождая путь, откуда они взялись сзади!? – Я здесь мой повелитель! – Черный всадник сдержал вороного коня – Урусуты как паршивые шакалы напали со спины! Я приказал развернуться замыкающей тысяче. Скоро тех, кто осмелился напасть, приволокут на арканах, мой повелитель! – Шум нарастал. Тревожные крики, бой барабанов и рев труб.. – все говорило о полнейшей неразберихе. – С дороги, с дороги! – Отборные, охранявшие ставку хана в походе нукеры разворачивались в кольцо. Повозки, кони, спешенные нукеры сбившиеся на обочине – никто ничего не понимал! Выглянувшая из-за туч луна льдисто сверкнула чешуей кольчуг, мелькнула вдали оскаленная морда громадного коня, могучий всадник с двумя сверкающими кругами, дикие крики, вой.. Одиноко, вдали пропел рог. Облитые призрачным светом всадники разворачивались вздымая коней, с тяжелым топотом уходили в ночь. – Вперед! Догнать их, убить! Вперед бессмертные воины!! – Хостоврул метался черной тенью работая тяжелой семихвостной плетью со всего плеча. Бессмертные жались от ударов, дергали уздечки и бестолково суетились не решаясь тронуться в стонущую и кричащую темноту. – Перестань. – Бату молчал жестко сощурившись в темноту разбавленную точками факелов. Хостоврул бесновался, бессмертные нехотя понукали коней тревожно фыркавших от свежей крови. Даже отсюда было видно какой урон нанес внезапный налет непонятно откуда взявшихся урусутов. Трупы громоздились как дрова, как груды разваленных жилищ.. – Остановите его! – взорвался Бату – Хватит кричать как старая карга, они уже ушли!
– Багатур, повелитель приказывает.. – зычный голос стих. Карающая десница армии пробирался обратно. Бату озирался отыскивая главного юртджы – Сколько пути до намеченной остановки?
– Почти пришли, мой повелитель.
       Юртджы не ошибся. Широкое поле с горячим пепелищем соженных изб заполнялось войсками выходившим из девственных чащоб. Распределенные по тысячам, скрипящие полозьями пороки выкатывались под защиту плотной охраны. В лесной стране без них делать нечего. Опушка освещалась огнями вспыхнувших костров. Главная орду. Ставки царевичей отодвинулись в лес растягиваясь вдоль дороги. Караульные сотни пустились в неторопливый объезд перекликаясь с соседями. В шатер внесли раскаленные жаровни со шкворчащими углями. Хан угрюмо молчал кутаясь в лохматую медвежью шкуру. Внезапный налет разрушал далеко идущие планы. Откуда взялись столь крупные силы? Засадной полк рязанского кназа? Нукеры черниговского улуса? Это плохо.. это очень плохо! Выяснилась очень неприятная вещь – урусуты, мастера бить в уязвимые места. Коротко мекнул и захрипел баран, баурчи готовил повелителю ужин. Голосов у ханского костра прибавлялось. Новый командир тумена или царевич спрыгивал с коня, и передав повод охране вклинивался в толпу обменивавшуюся вестями. Командиры ждали когда из призовут, но повелитель не торопился делиться сомнениями, сидел в одиночку на брошенном седле, и думал. Откуда появились урусуты? Пододвинул жаровню раскрыв над ней ладони. Подбросил несколько сосновых веток затрещавших в огне. – Стража. – В ответ колыхнулся тяжелый занавес, показалась голова. Разговоры у костра мгновенно стихли. – Звать военноначальников. – Командиры входили быстро, рассаживаясь вдоль стен. Все молчали. – Нам нельзя терять время, пока урусуты не подготовились к осаде. Но и нельзя двигаться постоянно ожидая удара в спину в самый неподходящий момент. – Все ждали. – Надо думать.. позовать сюда предателей урусутов!
Крут, Чурило и Дрон вошли низко кланяясь, стреляя по сторонам глазами. Верхушка монгольской армии сидела полукругом, подковой. В центре мялись переметнувшиеся урусуты. – У тебя есть какие-либо мысли о том кто на нас напал, нойон Курут? – Боярин похудел, от прежней дородности и чрева почти ничего не осталось, расшитая ферязь в распаху потертой в походе шубы, висела как на колу. Прежними остались только глаза, темные, неистовые, страдающие. Торопливо поклонившись бояре попытались выпрямиться, но стоявшие у входа стражники ловкими ударами ножен бросили их на колени. У обнаженных шей замерли ножи. Предатели замерли. – Вы рабы.. – негромко заметил Бату – А я ваш повелитель. Запомните и передайте своим детям.. что раб к своему повелителю может только вползать. А глядеть и разговаривать, может только с его разрешения!! Можете поднять головы и отвечать на коленях. Кто это был? – Крут судорожно сглотнув дернув бородой. От кошмы, воняло дерьмом и мочой. – Я думаю.. это был Евпатий по прозвищу Коловратий.. – Монголы оживились, раздались короткие смешки. Сидевший почти у самого входа Бурундай, потемнел. Подбитый в Боголюбово глаз еще чернел нанесенным оскорблением. Батый поднял глаза и шум мгновенно стих. Хан тоже посмотрел на Бурундая. – Хороший повод сквитаться за бесчестье, а? Тысячник? – Бурундай молча поклонился. – Ко-лов-рат? – гортанно, по слогам повторил хан Мункэ, сидевший по правую сторону от Бату. – Ближний воевода рязанского Юрги, вел тайные дела. Доглядчики и послухи, почти везде имеет глаза и уши – пояснил возвышавшийся над остальными почти на целую голову, сидящий по левую руку, Хостоврул – Досадил немало. Если великий хан разрешит, я приволоку его сюда спеленатым как младенца, на аркане. – Собрание недоверчиво замолчало. Конечно, Хостоврул багатыр знатный, да все же.. – Что ты так глядишь? – раскосые, темные глаза ханского зятя впились в немигающий взгляд русского предателя – Ты, сомневаешься? –Крут, знавший Евпатия как никто, насмешливо молчал. Монголы с интересом затихли. – Ты, сомневаешься? – грозно рыкнул Хостоврул приподнимаясь с мягкой кошмы. – Я жду дозволения ответить, могучий богатырь.. – голос Крута старческий, задребезжал притворным фальцетом. Батый кивнул – Отвечай.
– Да будет мне позволено сесть, дабы голос мой звучащий вниз, лучше доходил до ушей знатных начальников?
– Сядьте – благосклонно кивнул Бату. Охая и морщась, Крут сел поджав калачиком ноги в стоптанных сапогах. – Я не сомневаюсь в твоей храбрости и силе, доблестный богатыр, но Коловрат не так прост..
– Кто бы думал иначе!? – раздраженно прервал его Мункэ – Но как ты думаешь, сколько у него нукеров?
– Князь посылал Евпатия за помочью во Владимир и Чернигов. К сроку оне не успели. Знать просили плохо, или князья думали долго.. Но много ему по всякому не дадут, у каждого за свои потроха душенька-то болит. Удальцы, да шмоль-голь перекатная.. не более тыщи, великий князь.. ой прости великий хан! – испугано осекся предатель. – Монголы опять заухмылялись, зашевелись – урусутов не надо учить, как угождать. – Евпатий очень хорошо знает все эти места и у него много тайных людей – скороговоркой вставил Дрон, с завистью наблюдавший как Крут входит в ханскую милость. – И золота, рязанский князь не жалел на него гривн и кун! – торопливо, перебив всех вставил Чурило, заметив как Крут открыл было рот. – Я приволоку его на аркане великий хан, за бороду втащу в твой шатер и брошу к твоим ногам! – загремел Хостоврул вскочив на ноги и потрясая кулаками. Бату молчал прищурившись на чадившую копотью медную плошку. Перевел взгляд тигриных глаз – Сколько взяли раненых или отставших? – Все молчали, лишь раздавался шум стойбища. Бату удивленно приподнял жиденькие брови – Сколько? – Все смущенно молчали глядя вниз. – Джиганхир.. – смущенно сбавил тон Хостоврул – Нет даже убитых. – Хан долго молчал. – Делай что можешь, но ты должен его уничтожить. Движения не прекращать. По нашим слухам, коназ Вольдемара собирает войско в нескольких переходах. Как бы они не повторили шутку Юрги.. смотри, Хостоврул багатур!

       3

Полк уходил по старому следу. Преследования не было и кони перешли на шаг. – Провести перекличку! – Евпатий не останавливался уходя от возможной погони. Короткие команды, негромкие голоса ответов. Лютобор поддал в конские бока – Серьезных потерь нет, пораненные есть.
– В седле держаться могут?
– Раз держаться, значит смогут. – Отряд перешел на рысь скрываясь в густом лесу. – Нет никого! Не пошли вдогон! – поравнялся с Евпатием посыльный сторожевой станицы, прикрывавшей отход и стоявшей в засаде буде поганые наладят преследование. – Далеко не пойдем. Если они сразу погоню не наладили, знать подпруги им здорово попортили. Оставить доглядчиков за ними. – Евпатий задумался покачиваясь в седле. Сумятица, переполох которые он наделал, не позволят определить их силы в это раз. Но еще один-два наскока, и поганые остановятся. Но надолго ли? Ведь каждый пропущенный миг, против них. Каждый пропущенный ими день, работает на владимирского князя. Один день, это собранное ополчение, это откованное оружие, это залитый льдом вал, это укрепленная стена.. Понимает ли это Батыга?! Понимает. И плести тенета, рассылая разъезды и доглядчиков, он не может. Ему необходимо зажать их сразу, и прихлопнуть одним махом! Что он придумает, какую еще наживку закинет?
Голова колонны свернула с наезженного пути и продравшись через густой подлесок вышла на старый, занесенный свежим снегом санный путь по льду реки. Проводник придержал коня вглядываясь в колыхавшиеся под ветром ивняк – Кажись сюда.. – подъехал ближе – Ну точно тута! Ступай за мной. – Огромные всадники укутанные в широкие плащи тронули коней. Из темноты показался строй основного войска. Скрипел под копытами снег, глухо звенело мерзлое оружие, храпели кони на ходу хватая теплыми губами снег. Десяток что торил след по целине, сменился уступая след свежим дружинникам. Свежим.. поднявшись по темноте полк шел весь день догоняя врага, неистово рубился вымещая ненависть и стремительно отходил откатываясь в пугающую захватчиков темноту. И вместо отдыха у гостеприимного костра с трапезой и исцеляющим сном, им предстоял длительный и изнуряющий обход поганого войска. Что бы поздно под вечер, когда враг расставляет стражу готовясь к отдыху, когда кажется что вот еще чуть-чуть и сторожевое кольцо возьмет все под зоркую охрану.. когда самый осторожный и хитрый командир глотает голодную слюну – в этот самый миг из темной чащи леса выкатывается блестящая лава вскипающая мечами, и начинается резня.


       4

– Опять!? Опять этот Коловрат, про которого я не хочу слышать!! – Батый бесновался бросая в стоящих на коленях командиров священные кожи, медный кумган изумительной чеканки, чашки, щипцы для углей.. – Батый устало сел на войлочный валик – Пошли вон! – За последним нойоном опустился плотный полог, утихли торопливые шаги. И-Синь выскользнул незаметно из-за разделительной стены, не спеша поднимал вещи с кряхтением нагибаясь. Поднял кумган, чашки, протерев подолом халата. Смерть Алии не прошла бесследно и для него, старый слуга переживал. Батый сидел неподвижно провожая глазами каждое движение. – Господину не надо сердиться сильно, не надо слишком сильно надеяться на больших и глупых слуг.. – желтые глаза сверкнули ожившим блеском. Батый слишком хорошо знал старого учителя. – Ты что-то придумал? Не тяни!
– Вот я и говорю, все спешат, все бегут скорее к стенам крепости за добычей не желая оглядываться назад..
– Не тяни старый лис!
– А? Что? – китаец приставил ладонь к уху – А-а, ты про этого, Коловорота? Твой слуга сразу понял что этот волк не отвяжется, слишком сильно ему насолили. Он будет бежать следом и кусать за пятки заставляя крутиться на месте и отмахиваться дубиной. После первого же нападения я пошел к нашим урусутам и узнал все что великое небо разрешило узнать моему невежеству. – И-Синь поднял тяжелую шкатулку из яшмы, поставил на низкий деревянный столик покрытый ярко синей шелковой скатертью. Неторопливо опустился рядом скрестив обнаженные костлявые лодыжки. Смиренно погладил длинную седую бородку. – Что, по твоему, его будет интересовать в первую очередь? Конечно наша цель пути, сокрушение их главных крепостей. Но для этого ему нужно узнать как можно больше о тебе, великий военноначальник, о твоих полководцах, об оружии, припасах.. его интересует все. – Бату сидел неподвижно разглядывая орнамент стен, казалось, его совсем не интересует болтовня старого наставника. Но слишком хорошо они друг друга знали, наставник и ученик. – У него нет времени засылать к нам своих шпионов и интриговать с помощью золота и серебра страстями царедворцев, это все придет потом. Блеск тяжелого золота слепит, но оно ничто по сравнению с крепостью булата. У него мало сил и времени, он хочет ударить наверняка, точно и беспощадно, как рязанский Юрга, стремившийся расшатать и выдернуть главный штырь, на котором держится армия. – Бату согласно закрыл глаза. Он уже успокоился, неторопливый тон и негромкий старческий фальцет уравновесили его дух. – Не мешкая и не посвящая никого, я нашел двух разумных рабов..
– Ага, «жаренное мясо»? Что ты им пообещал, золото, меха? Или что-то другое? – Бату не выказывал особого интереса. – Вряд ли.. скорее всего ты пообещал им отпустить их близких родственников?
– Что-то в этом роде – церемонно склонил седую голову слуга – И охранный ярлык от налогов и податей.
– Неплохо.. – Батый рассмеялся хлопнув себя по ляжкам – Не давая ничего, ты пообещал им возвратить ихнее же!?
– Надежда, мой повелитель, стоит дороже презренного металла или жалкой рухляди. Я посоветовал рассказать Евпатию, как найти тебя в твоем великолепном шатре и много важных пленных урусутов, под небольшой охраной рядом с тобой. Я думаю, от двойной наживки он не откажется.. а под видом пленных, мой повелитель, следует переодеть твоих бессмертных..
– Неплохо, неплохо.. опять ты всех обскакал, старый лис? Я думаю, он попадется в наш капкан. Передай что бы позвали Хостоврула!

       5

– Откуда ты узнал? – Евпатий сидел перед костром, на лапнике, закрытом брошенной попоной. После ночного налета полк отошел в лесную деревушку прикрывшись заставами и пустив разведку по отходным путям. Дружина отдыхала выхаживая лошадей. Коловрат больше не спешил. Чувствительные удары затормозили бег монгольских коней. Погань не тронется с места пока не разделается с ними. Он заставил таки развернуться всю монгольскую армию! И если великий князь не сумеет воспользоваться подаренным ему временем.. Два русина стояли напротив, один кривясь от боли держался за окровавленный бок, второй хлюпал разбитым распухшим носом то и дело сплевывая кровь. Говорил Федот, здоровенный дворовой холоп боярина Млына убитого при обороне Рязани. – Нас сначала держали в общей куче, потом взяли в помощь доверенным работать в главном лагере. Вот там и видели Крута, и всех кто к Батыге переметнулся, и тех, кого раньше в полон забрали. Князь Олег Красный там же, раненый очень, много жен и дочерей.. – Коловрат мрачно вскинул холодные от бешенства глаза – А ваши, не там ли?
– Нет.. – севшим голосом ответил второй, шатавшийся от слабости Ермил, из Млыновой же дворни. – Что так бледно отвечаешь, аль подослан, за нас шкуры хочешь своих спасти?
– Как же подослан, если мы как только заваруха началась сторожей резать начали, вон сколько воев к тебе привели! – в глазах холопа блеснули злые слезы отчаяния. Утерев рукавом нос, Федот с вызовом глянул – Да хоть бы и наши там остались, что ж с того? Может Господь подсобит с твоей помочью от нехристей ослобонить. Ай не так, чего говорю?
– Говоришь-то ты так.. – Коловрат тяжело вздохнул, сжал громадный хрустнувший кулак. Смутно на душе у витязя. Темно и сумрачно как в еловом лесу. Вырученные из полона опрошены порознь, и что-то тут не сходилось. Многих водили в отдельную кибитку, про которую еще Апоница упоминал, и обратно возвращались, только вот только.. и больных, среди отбитых много, и раненых. Не вои. Что с ними делать? Коловрат молчал. Боль потерь сбивала с пути, горячила сердце местью. – Ирина.. стрелой.. – перед глазами всплывало любимое лицо залитое прощальными слезами. Родные и близкие люди замученны дикой нечистью! Надо пробовать.. – Рагдай! – ближний мечник подошел, встал рядом уперев толстые как бревна руки в бока – Звал, господин?
– Вот этих, к ведуну раны обиходить да под приглядом на дальние выселки отправь. Посмотрим, что за правду оне бают.
– Айда за мной. – Рагдай повернулся на заскрипевшем снегу, пошел широкими шагами вдоль разведенных кострищ. Дружина сосредоточено чинила бронь, точила мечи, мастерили крепь для сулиц. Разговоров почти не было, но сумрак в душах после удачных налетов, отступал. Тороп разглядывал порванную кольчугу, тяжело вздыхал, и достав из седельной сумы брошенной рядом кусок тонкой проволоки, стягивал прореху. Короткий зимний день медленно догорал скрываясь в подступающих серых сумерках и только небо ярко пламенело от разлившейся синевы переходящей в черное небо, смешанной с закатной киноварью ярко красной как пролитая кровь! Казалось, она вот-вот закапает, потечет с неба заливая потоком крови многострадальную землю.. Дружинники тяжело вздыхали – к непогоде небо разукрасилось, крестились сняв подшлемники. Кто-то, перекрестившись лез за пазуху сжимая родовой оберег или фигурку покровителя дружинника – Перуна. Отдых заканчивался. Из приземистой избушки заваленной снегом пригибаясь выходили командиры, негромко переговариваясь расходились по сотням. Команды, ржанье лошадей, топот копыт, и цепочки всадников потянувшихся в лес. Лагерь пустел. Только клочки сена, окровавленные тряпки за залитые водой кострища с шипящими углями.. Коловратов полк уходил в кровавый закат исчезая среди разлапистых елей, стаек берез скорбно опустивших тонкие обнаженные ветви, под грозный гул ветра бушующего в густых сосновых кронах. Уходил в бессмертие, устрашив беспощадных врагов, передавая отвагу и мужество будущим потомкам отстоявшим в жестоких схватках честь и независимость Родины.

       6

Ермил с Федотом брели по санному следу. Сумрачный дружина, держа длинные вожжи погонял крестьянского коня впряженного в загруженные розвальни. Следом брело еще несколько человек с ранами ни на коня сесть, ни оружие толком держать. Хрустел под лаптями снег. О чем думали холопы?
.. – дворовые холопы боярина Млына? Где ваш хозяин, знаете? – холопы молчали уткнув глаза ниц, еще не понимая о чем тот толкует. Им ничего не объясняли, по темну к скудному костерку рабов подъехал конный и каркнул ткнув копьем – Айда! – Торопливый бег сквозь шевелящуюся как муравейник орду, и черная кибитка стоявшая поодаль от костров охраны. Громадные колеса из досок, лесенка и приоткрытый полог с полоской света. Мужики тяжело дышали хватая воздух. Оскалив зубы, конный жиганул плетью наотмашь и ткнул кнутовищем на кибитку. .. – Ваш хозяин бросил вас, сам уехал во Владимир, Чернигов, а вам даже семьи из города вывезти не позволил.. ай-яй как нехорошо.. разве господин не обязан заботиться о своих домашних.. – стенал незнакомый узкоглазый старик раскачиваясь из стороны в сторону. – Плохой, совсем плохой господин.. – Старик кончил стенать и хлопнул в ладоши. В щель полога просунулась рука с деревянным корытцем. От горячей похлебки одуряющее пахло. Холопы заурчали животами голодно принюхиваясь к сытному мясному духу. – Бери-бери и кушай! – соболезнующее закивал узкоглазый. Дворовые молчали не двигаясь. – Ты почему не кушаешь, а? – Старик встал на карачки, подполз к пленным заглядывая в опущенные лица – Чифанить даю, ни о чем не спрашиваю, а он сидит злой как тигр, а!? – старик засмеялся и отполз сев у войлочной стены. Наполненная чистым маслом медная лампа светила хорошо, без привычной копоти. – Кусать-кусать, давай руси, давай! – Первым не выдержал Ермил потянувшись к ложке брошенной в похлебку. Неуверенно сжал хрупкий черенок, в животе крутило. Не жрал почитай с последнего штурма, а потом, когда попал в полон, и его как хорошего горшечника не выдернул из толпы черный аркан, давали пустые кости да горсть пшена сваренного в снеговой воде без всего.. Ермил не трус, не прятался за спины и немало врагов полегло от его руки, но голод, страх, смерть близких, и сытный дух мясной похлебки.. Он не помнил как во рту очутилась первая ложка, вторая.. товарищ по несчастью не выдержал чавканья, схватил мясо запихивая в рот не чувствуя как оно горячее жжет глотку.. – И-Синь смеялся лучась морщинами, поощряющее кивал глядя как обезумевшие люди рвут зубами жилы. Пустое корытце валялось вверх дном. Мужики угрюмо отворачивались вытирая бороды, от горячей еды на лбу выступал пот. И-Синь перестал смеяться. – Вкусно? – Мужики кивнули не поднимая глаз. – Хорошо. Скоро я отпущу вас.
– Ты за это чего нетоть попросишь. – Федот не спрашивал, утверждал. – Не много, Фе-до-та.. совсем не много, чуть-чуть.. я хочу что бы вы ушли к Еу-паатиу..
– И ты вот так, нас возьмешь и отпустишь?! – недоверчиво встрял Ермил сверля взглядом тщедушного иноземца. – Вы сами уйдете, когда он нападет. С вами уйдут больные и нехорошие невольники, стража не будет очень сильно охранять..
– Ну!? – в этом «ну» было столько надежды и страсти, что И-Синь засмеялся. – Вы должны сказать ему, сказать что в этом месте видели много важных пленных и других важных людей рядом с ханским шатром, и на следующей стоянке мы встанет следующим образом.. тебе поверят, сколько ты уже у нас? Значит должен знать как строиться Орду..
 – Согласен! – выкрикнул Ермил, глянув на товарища кивнул и Федот. Чужак опять засмеялся лучась морщинами. Мужики ёжились под ледяным взглядом. – Ходи туда.. – старик кивнул на улицу, за стеной раздавались крики, свист плетей.. мужиков вынесло наружу. Избитых, окровавленных их втащили обратно бросив перед безучастно сидевшим стариком. – Сволочь.. Ирод.. – хрипел Ермил яростно стукаясь о пол. – А ты думал меня обмануть, сын шлюхи и дворового кобеля!? Нажрался, головой покивал и.. будь здоров!? – холопы затихли. Сели утирая разбитые лица. – Выдели ваших родных? Видели. Теперь я скажу что с ними будет, если вы не сделаете все что я скажу.. – Мужики молчали, обреченно выперлись лопатки под рваным сукном, да опустились кудлатые головы. Кто знал, что живы жены, дети, родня? И-Синь молчал внимательно разглядывая руси. Сыты. Им показали надежду и тут же отобрали. И люди сломались потому что согласились с самого начала, на самое малое. А увязнет коготок, пропасть и птичке. – Вы получите скот, орудия для обработки земли, серебро. Вам дадут ярлык, освобождающий вас и ваш род, покуда он будет у вас, от тягот и податей. Мы надолго пришли сюда. Согласны?
– Да..
– Да.. – И-Синь удовлетворенно кивнул. Это были не лживые слова нажравшихся рабов, на него смотрели беспощадные глаза оборотней..
– Эй, служивай, далече еще брести? – Федот остановился поджидая бредущего позади воя с забинтованной рукою. Вой хромал опираясь на срезанный ствол, тяжело дышал переставляя ноги. – Версты две, с гаком. – Предатели переглянулись. Хитрый чин велел дождаться темноты и уходить незаметно, но чего бояться-то? С десяток полуживых калек не окажут серьезного сопротивления.. но ни тому, ни другому не хотелось мараться переступая еще дальше в топь предательства. Уныло вздохнув, челядинцы двинулись по санному следу вилявшему меж деревьев к далекому у зимовищу. Дым учуяли издалека. Бодрее зашагала лошаденка, зашевелились под попоной на санях раненые. Светлый просторный бор тонул в сугробах, шумели кронами стройные как свечки сосны, тягуче скрипели стволы. – А мы уж заждались.. – от коричневых стволов отделилась пара угрюмых мужиков густо заросших волосом под белыми заячьими колпаками. Полы волчьих шуб заткнуты за кушаки, на лаптях короткие охотничьи снегоходы с задранными носами, в руках луки с наложенными стрелами. – Ба, никак старый знакомый.. – ахнул один пряча стрелу. – Опять поранили? Ну да ничего, знаешь как наши бабы быстро лечат..
– Здорово Фома..
– А товарищ твой где, уцелел али как?
– Уцелел, порубили его хорошо только..
– Ну да ладно, потом поговорим, давай двигай за нами. – Лесные мужики скользнули вперед ловко обходя преграды, Фома приостановился, пустил дробь дятлом оповещая что идут свои. – Служба, так их.. – криво усмехнулся Ермил. Товарищ тяжело вздохнул.
Сани остановились у пригорка, с другой стороны дымившегося от мороза ручья. Новая полуземлянка насыпуха темнела свежими бревнами топорщась мхом. – Думали мы, думали.. – пустился в объяснение топтавшийся тут же Надей – Хоть чем-то, да поможем людям, што мы, нерусь какая аль бояре..
       Дым толчками пробивался в вытяжное оконце, в узкой полуземлянке крытой берестой. Лежбище для воев тянулось вдоль стены. Вдоль другой, врытый в землю стол из расколотых напополам стволов. Пучки трав по стенам, под потолком. Печь нагревалась, дым струёй уходил вверх, живительный огонь грел все сильнее. На улице стемнело. – Пойду дровец порублю. – Прихватив топор Ермил согнулся проходя в дверь. Никто не ответил. Дружинники лежали в ряд накрывшись старыми шкурами. Гудел в очаге огонь постреливая искрами, гудел вершинами в лесу ветер. Тюканье прекратилось. Привстав, Федот оглядел спящих, прикорнувшего у стола рослого дружинника. Отблески огня гуляли по уставшим, заросшим лицам. Смеженные веки, спокойное дыхание прерываемое стонами. – Сморило слава те господи.. – торопливо перекрестившись, Федот прихватил меч и набросив кожух, шагнул в дверь. Уходить, надо уходить.. Припереть снаружи, да ходу.. а может огня внутрь бросить? Воевода сгинет, и эти Богу души отдадут. Да пока все разберутся что к чему.. чем меньше будут о них знать.. – Федот замялся сощурившись со свету в темноте. Углядел неподвижно стоявшего Ермила разглядывавшего жильё на той стороне. – Брательник, слышь-ка чего я удумал.. – Ермил слушал шевеля замерзшими, в инее бровями – А што.. давай! Одним грехом больше, одним меньше.. отмолим!
– О чем шушукаетесь, горемычные? – холопов подбросило от неожиданности. Первым опомнился Федот спрятав за спиной меч – А ты, чего не спишь людей шугаешь? – Раненый дружинник стоял возле двери, опираясь на сук. Предатели почти не скрывались, чем быстрее завершишь, тем лучше. Томление и страх изглодали души. Обнажив меч Федот шагнул ударив в живот.. вернее там должен был быть живот неугомонного дурака, но там его не было. Дробящий удар, изумительные искры и свет потух в Федотовых очах.. старик, лица родных, огонь и знобящий холод вырвавший сознание из глубокого омута. Вода стекала с усов, бороды проникая под одежу. – Что тебе сказали сделать, с тобой чин говорил? Отвечай..
– Не, не скажу.. не скажу.. не скажу!!! – Тороп разогнулся. Рядом стоял Фома, недоуменно таращился. – Вот эт да.. это что ж, изменник, выходит?!
– Поспешил.. – вздохнул Тороп. Из груди второго предателя торчала рукоять ножа. – Думал в плече.. думал рубанет он тя.. – сконфузился лесовик.
– Ду-умал, сказано же было, живьем! Вот чё теперь с ним делать, а? И этот отходит.. как чуял боярин, подосланные оне. Надо скакать скорей, да поздно наверное, поздно.. – качался схватившись за голову Тороп. – В эдакой темнотище разве успеешь.. – Вокруг столпились проснувшиеся дружинники, мужики. – Ты вот что.. – поговорив с мужиками подошел насупившийся Фома – Давай бери коня что давеча оставил, садись верхом а мы впереди с огнем побежим. Как до накатанного пути доведем, там уж осундарь, сам.
Огонь рвался с пропитанных жиром палок, зверё шарахалось прочь, следя из темноты блестящими глазами. Лесовики быстро скользили по проложенной колее. Свистел ветер в ушах да хлестали по глазам ветки. Огонь потух внезапно, Тороп натянул поводья. Протяжно шипели угли потушенного факела. Мужики стояли отдуваясь. Пот тек по лбу, щекам, скрываясь в густой бородище. Луна пробилась сквозь облака льдисто сверкнув по накатанной дороге. Спрыгнув с седла Тороп обнял лесовиков – Спаси вас Христос, не дали пропасть братцы, век Бога молить буду, дальше сам найду!
– Да мы т, што.. – Фома поправил колпак на взмокшей голове – Мы счас обратно да бабам под бока, а те в сечу лезть.. Отчаянный ты паря, ей бо отчаянный! Надо было б те дочку подложить, ух, племя б было! Да жаль нету.. а уж свою бабу, извиняй!? – мужики закхекали, затрясли бородами. Сплюнув, что с дураков взять, Тороп вскочил в седло и рванул коня.
 
       
       7


– Рано, не торопись.. – Коловрат стоял на развесистом суку высокой сосны и сквозь ветви разглядывал как выползает из леса на широкий луг, монгольская колонна. Передовые сотни вламывались в леса утаптывая снег, спешивались ведя коней на поводу. Ржанье, разноязыкий говор.. На открытое пространство вползали сани, отчаянно скрипящие повозки, потянулись толпы рабов, упряжка из нескольких волов протащила огромные сани с высоким помостом. Громадный медный барабан молчал. Люди кучковались, разбегались по стонам, опять сбегались в толпы, и постепенно, из хаоса вырисовывался четкий порядок военного лагеря. Центральный шатер белого шелка с круговой охраной из огромных воинов, кольцо костров, еще круг из повозок и саней.. – Тяжело будет прорваться.. – вздохнул стоявший рядом на суку, мечник Рагдай. – Ништо.. гляди где полон, рядом с ними надо будет пройти. К речке спускаемся, идем по льду. Помочь к ним по ней пойдет, нас они никак ожидать не будут. Рубимся через них в лоб и уходим.
– Может, пора? Вот-вот все дела закончат? – не выдержал старший над владимирскими витязями князь Шаховский, прибившийся к отряду еще в Боголюбово. – Рано, как жрать начнут готовится.. Давай вниз, пусть полк потихоньку подтягивается. Жаль, самострелов да луков мало. Сейчас бы в толпу-то.. Да передавай что б не орали! Молча навалимся. – Командиры по очереди хватались за веревку соскальзывая вниз. Морозило. Ведя на поводу коней с замотанными мордами, дружинники потянулись к становищу.
Труба запела внезапно. Затрещали ветви, и тут же из темноты показались темные силуэты. Всадники были огромны! Острые шлемы, чешуя кольчуг, мечи лежащие на плечах! Плотный строй опрокинул оказавшихся на пути врагов, врубился в заметавшийся лагерь! Монголы опомнились быстро. Миг, все отброшено. Еще мгновение, и враги оказались в седлах подбирая поводья. Десятки, сотни – быстро сливались в тысячи! Полк окружил плотный строй врагов ощетинившийся пиками, саблями. Вой, свист, крики! Коловрат шел впереди всех. Могучий конь висящим на груди шипованым щитом сбивал мелкорослых монголов как баранов, копытами дробил все что попадалось на пути! Это был живой таран разметавший монгольский строй. Полк разворачивался пройдя сквозь врагов как горячий нож через кусок масла. Дружина казалась неуязвимой. Многотысячный лагерь заревел как огромный улей, как сотня разбуженных и разъяренных волков! В темь взвились сигнальные стрелы призывая срочную помощь!
Батый сидел возле пылающего очага в окружении ближних. Поднял узкие глаза – Ну вот, медведь и попался в капкан.. Только почему они тут же запросили помощи?! Где мой храбрый багатур, поклявшийся на аркане притащить урусута? Начальник караула? – тяжелый полог откинулся пропустив дымившегося от мороза командира бессмертной сотни – Мой повелитель, храбрый багатур с тысячей уже отправился за добычей!
– Иди, и если будут известия, не медли. Я щедро награжу первого, кто принесет радостную весть. – Полог закрылся и откинулся вновь. Два нукера втащили дымящийся медный котел, баурчи засуетился доставая и раскладывая деревянные, расписные корытца для мяса. После мороза и длительного перехода требовалась горячая и жирная еда в окружении верных людей. Прислушавшись, одноглазый Субудэ поднялся с мягкой кошмы – С позволения джиганхира, я присмотрю как багатур будет избивать урусутов. – Бату кивнул – Иди, Субудэ-багатур, мне будет спокойнее если ты будешь там.
Бой кипел принимая ожесточенный характер. По реке и дороге шли и шли монгольские сотни замыкая русских в тугое кольцо. Коловрат рубил с обеих рук встав на стременах. Мечи мелькали сливаясь в жуткие блестящие круги. Крики, стоны! Кровь и отрубленные куски тел летели по сторонам, под копыта могучих коней. Изрубленная сотня легла, её командир не успел увернуться и меч пробил доспехи, кости и.. сломался. Хрустнул и второй меч. Коловрат придержал коня, его мгновенно обтекли дружинники врубаясь в зашатавшихся поганых. – Тпрру.. – конь рычал бешено раздувая ноздри, бил копытом в боевом угаре. – Меч! Мечи сломались! – Несколько человек охранявшие витязя с тыла, спрыгнули с коней переворачивая и раскидывая мертвых врагов в поисках оружия. – Батюшка! – сын Сила протянул увесистый и длинный, изогнутый татарский меч. Откуда им было знать, что тяжелый и шипастый каток евпатьевского полка прокатился по передовой сотне «бессмертных» не оставив никого в живых, а оружие у «отборных» было тоже лучшее. – Еще! – Пинком перевернув убитого, Коловрату бросили второй меч. Витязь взмахнул оружием – Гоже! А ну.. – Но полк остановил разбег увязнув в гуще мертвых, а враг прибывал заливая пространство. – Пробиваемся и отходим в лес! – рявкнул Евпатий перекрывая шум. – Пробиваемся и отходим.. пробиваемся.. – полетела команда передаваясь от дружинника к дружиннику. По опушке леса, берегу реченки вспыхнули огромные костры озаряя место кровавым, прыгающим светом. Вид побоища изумлял! Груды тел, разбитые повозки, валяющееся оружие и припасы, клочки кибиток.. – Поле, поле, дай поле! – орали передавая команду монголы, в подтверждение ударили барабаны тысяч, сигнал подхватили сотенные. Монголы отхлынули клубясь темной тучей вокруг облитого чешуей кольчуг, полка. На свободной пространство выехал огромный всадник в черных, непроницаемых доспехах с длинным плюмажем, на черном как ночь, таком же огромном коне. Куда там Коловрату с его саврасым Волком.. Пронзительно свистнув, монгольский богатур отбросил копье и щит, вытащил длинный меч – Есть среди вас храбрецы!? – Меч был огромен.. Евпатий отделился от своего строя тронув жеребца шагом. Встал. Конь стоял широко расставив передние ноги, тяжело дышал опустив голову. Густая грива свисала на окровавленный снег. Всадник выглядел не лучше. Помятый шлем, рассеченная в нескольких местах кольчуга, чужая кровь на разбитых поручах, устало опущенные руки с мечами. И только глаза, большие глаза в полумраке костров глядели грозно и непримиримо. Хостоврул подбоченился в седле – Это ты, что ли Коловорот водяной? Слезь с коня и брось меч.. склони голову и может быть, может быть, я помилую тебя, урусут.. – Богатур говорил по половецки внимательно разглядывая врага. Урусут старше его, устал после сечи и вряд ли окажет серьезного сопротивления. Не стоит убивать его первым же ударом.. ранить, спешить, помотать и захлестнуть арканом на виду его же дружины. После этого, вырезать оставшихся как жирных сурков.. Их слишком мало против тысяч, окруживших обреченных плотным кольцом! Евпатий молчал. Жеребец давно понимал хозяина без понукания и прыгнул внезапно, ударив черного коня острием щита! Черный конь шарахнулся чуть не сбросив седока и только выучка впитанная с молоком матери, спасла багатура от позорища падения! Евпатий мог без труда зарубить начальника «бессмертных», но мечи лишь слегка коснулись черного плюмажа и хвоста коня! Это был позор, позор на всю армию!!! Конь и седок с обрубленными хвостами! Обе стороны взревели восторженно и обозлено! Черный всадник вздыбил коня взмахнув огромным двуручным мечом, белый увернулся проскочив под замах и новый удар потряс огромного всадника! Битва света и тьмы.. тьма была огромной, но не в силе Бог, в Правде. Коловрат избивал врага на виду его армии, Хостоврул успевал только поворачиваться. Конец наступил быстро и внезапно. Мечи слились в сверкающие воющие круги, коснулись черного всадника.. Багатур из багатуров, краса и гордость монгольской армии распался на две половины разрубленный могучим ударом вместе с конем.. монгольская армия безмолвствовала. – Ряза-ань!! А-а!!! – хриплый рев всколыхнул русский строй бросившись на прорыв. Дружинники избивали врагов, казалось еще чуть-чуть.. монголы дрогнули перед оставшейся горсткой. Они сделались как пьяные кидаясь от охватившего их ужаса в разные стороны.
Старый барс все видел глядя с приподнятого берега единственным глазом. Субудэ видел много битв и сражений, и знал что делать, не понадеявшись на глупца. Такого врага, отпускать живыми ни за что нельзя! Такой багатур мог быть только другом или мертвым! Взревели кожаные трубы-карнаи, и монголы отхлынули обнажив привязанные друг к другу кибитки и повозки. – Лучники! – скороговоркой взрокотали барабаны и в темном отдалении, за линией костров подняли луки, стрелки. Дробь резко оборвалась и сотни стрел взвились в воздух. Дружина рубила постромки расчищая проход. Удар из темноты в ярко подсвеченных огнем дружинников опрокинул людей. Стрелы били беспрерывно выкашивая лошадей, не успевшие прикрыться, падали и бойцы. – В круг, в круг.. – призывно затрубила труба и оставшиеся в живых командиры. Евпатий стоял на коленях глядя в темные, страдающие глаза боевого друга. В боку и шее коня торчало несколько стрел. Конь умирал кося лиловым глазом на хозяина. – Волк, Волчинушка.. – Евпатий снял железную рукавичку гладя пропитанную кровью шерсть коня. Стрелы со свистом пролетали мимо щелкая и разлетаясь о доспех. Конь застонал как человек ткнувшись мягкими губами в ладонь хозяина. – Прости.. – нож мягко перерезал вену и тугая струя ударила в землю смешиваясь с кровью убитых полчан и врагов.. Верный конь благодарно вздохнул поймав последней искоркой сознания взгляд Евпатия. Витязь встал – вот и пришел последний час.. что ж, погань, много же ваших баб скоро станут вдовами.. – Подбирать щиты! Прикрыться сверху! Раненых в середину!
Битва не утихала. Закрепившиеся у повозок, русские отбивали все приступы. Из тел врагов образовался крутой вал. Это были отборные витязи, соль земли Русской!
– Где же связанный урусут, где Хостоврул? – хан не удержался возле теплого камелька, и в окружении тесной охраны пришел к месту схватки. Все молчали внимательно разглядывая поле боя. Бату тоже замолчал разглядывая горы трупов. – Наверное, это убитые урусуты? И кто мне ответит где Хостоврул?
– Хостоврул.. там.. господин.. – хан проворно обернулся на знакомый голос. – И Синь, почему мне отвечаешь ты, а не мой начальник стражи?
– Он не может, господин. Ступай за мной. – Хан тронул коня. Остановился. Изумленно вскинул жиденькие брови – Кто это сделал?
– Евпатий, мой господин. – Среди толпившихся вельмож и царевичей прятавшихся друг за друга, хан заметил знакомую грузную фигуру. Полководец стоял, небрежно помахивая плетью. – Субудэ-багатур, кто мне объяснит что произошло? Почему эта горстка песка до сих пор не развеяна по ветру? – Старый воин молчал разглядывая неприступный строй, освещенный со всех сторон пылающими языками пламени. – Мы не можем, джихангир – просто ответил он. – Не можем? – хан был озадачен – Почему не можем, их слишком мало!? – Субудэ невозмутимо смотрел. – Нукеры отказываются идти на смерть.
– Как отказываются!? Этого не может быть!
– Может, мой повелитель. Эти медведи, для них страшнее мертвого Хостоврула, страшнее и твоего гнева. В схватке погибло половина лучшей тысячи «бессмертных». Горы трупов, что ты видишь, это не урусуты, это наши нукеры. Их станет еще больше, если их посылать под мечи. А поход только начинается. Подумай, хан. – Бату молчал раздувая ноздри. Его душил гнев. Но сильнее гнева было изумление. Бату не был бы Бату, тем, кем он стал и станет, достигнув такого могущества, что его будут опасаться в далеком Каракоруме. Царь, повелитель, прежде всего должен думать и выбирать. – Субудэ, я хочу что бы этот витязь и его нукеры служили мне. – Старый барс склонил круглую седую голову – Джихангир, я понимаю твоё желание и целиком его поддерживаю. Осталось только спросить желание урусута.
– Ну так спроси, в чем же дело?
– Спросить?
– Немедленно. – Монгольский полководец помолчал – Хорошо. А если я предложу урусуту в награду жизнь тех, кто перекинулся к нам предав своих?
– Это будет хороший обмен. Честный. Все они и его мизинца не стоят. Добудь мне его? – Субудэ отошел от хана вглядываясь в толпу придворных – Эй, позвать сюда предателя урусутов! Начальник охраны? – От толпы отделился сотник в черных доспехах, поклонился приняв приказ, попятился задом.


       8

Крут со товарищи сидел в подаренной ханом кибитке. Пили не хмелея какую-то мутную молочную дрянь и жадно слушали шум боя. – Намолотит их Коловрат как снопов, опять злые будут.. – тяжело вздохнул Крут. – Эй девка, а ну подай еще питья! – взятая из монгольского обоза, молодая девка молча, в полумраке подползла стыдливо прикрыв грудь обрывками одежды, подала бултыхавшийся кожаный мешок. Дрон, Чурило подали облупившиеся деревянные чашки, уныло глядели как с шипением льется пенная струя. Чурило икнул, громко пернул и потянулся к чаше. Все молчали. Поежившись, боярин яростно зачесался под мышками. Вони, вшей и блох в ханском подарке было изрядно. – А мы-то причем?
– Хм.. причем.. да притом! – Дрон молчал не ввязываясь в перепалку, тянул молочную брагу да хитро поблескивал глазами из под насупленных бровей. Из всех, потерявших почти все, он лишился самого малого благоразумно попрятав казну и челядь. Дрон ни за что бы не появился во вражеском лагере не вытащи его наружу Крут, знавший все его уловки! Теперь хитрый старик переживал кляня свою глупость. Мысль о том не разграбят ли его добро после того как он ушел с ордынцами, не давала ему покоя и он маялся неизвестностью заливая беспокойство дармовым вином. – Притом! – упрямо повторил Крут. – Оне ж нас за бойцов не считают, а им тута в хвост и в гриву наклали.. почто, скажут, не предупредили, а!? – От удивления, Чурило прекратил чесаться – Так это Коловрат их молотит, мы то тута причем?
– Так он же, тожа, резанец.. – от такого ответа Чурило замер с открытым ртом а Дрон поперхнулся брагой. – Ну ты говори, да не заговаривайся, паря.. я б лучше с Евпатием сейчас был, чем тут блевотину эту лопать.
– А что же ты против князя руку-та поднимал, а!? – ядовито оскалился Крут и Дрон замолчал поникнув головой. – Дурак был..
– Да ты и сейчас не шибко умный!
Повозка качнулась, кто-то уверенно нашарил и отбросил войлочный полог – Урусуты, выходи. Требует Субудэ-багатур. – Крут пригляделся – Сотник ханской стражи, тоже немаленькая птица. – Что случилось? – Но сотник не ответил выйдя вон. Предатели завозились натягивая хламиды. – Дрон, эй Дрон! – Чурило схватил уползшего под стену боярина за ногу. Тот что-то забормотал пьяно отбиваясь. – Да хрен с ним, оставь. Перепил на дармовщину пес.. – Дрон скрипнул зубами но сдержался пьяно икнув и забормотав как бы в полузабытье. Крут выполз наружу спрыгнув с помоста тяжело отдуваясь от пышного чрева. После затхлого тепла сырой овчины, свежий воздух пьянил. Следом выбрался Чурило. Зарево в полнеба озаряло полупустой лагерь. – А это.. эт што..? – качаясь, Крут прислонился к холодному колесу лбом, проворно развязал мотню облегчаясь на желтый снег. Чурило сопел рядом. Посыльные нетерпеливо переговаривались. – Молчите, не отвечаете.. а я не последний человек в Рязане, был.. и при вашем Батыге, выбился вот.. молчите? – Крут закончил нужное дело, не спеша оправлялся бормоча под нос – Вот ужо на царство Батыйка мене посадит.. тады уух! – Нукеры молча подвели коней – Ехай-ехай, давай-давай! – подбодрил сотник. Бояре тяжело взгромоздились на присевших от тяготы коньков – Нну, скотина худая! – Кони шли медленно, всадники с любопытством озирали озаренное багровым светом поле, вытоптанный снег в пятнах земли, ручьях и лужах дымящейся крови.. горы трупов, убитых лошадей, разбитых телег и припасов. Широкое поле окружено шевелящейся массой войска, а в центре.. – Туда! – ткнул плетью сотник ханской стражи на невысокий холм на противоположном берегу замерзшей речушки. Перед холмом их остановили. Чурило казался мрачен, и трезв. – Хоть сказали, зачем позвали?
– Не.. – пьяно покивал Крут расплывшейся от многодневного пьянства, харей. – Вот и я не знаю. Как бы худу не было – отвернулся Чурило – Пошли.. – но дорогу им преградила стража со стуком скрестив копья. – Ты здеся жди – пояснил сотник сидя на лошади. Тронул коня направляясь к вершине холма запруженной знатью, сверкавшей даже в скудном отсвете, драгоценностями и цветастой одеждой. От толпы отделился плотный могол, припадая на ногу спустился вниз – Здесь?
– Меня хан звал.. – пьяно всхрапнул Крут. – Я тебе приказал быть здесь! – жестко оборвал его Субудэ хлестнув по голенищу гутула плетью. – Пойдете к Евпатию, заставьте его сложить оружие. Обещайте ему все, что хотите.
– К Евпатию!? – Крут мгновенно протрезвел. В темноте, заметно побледнел и Чурило. – Зачем же к Евпатию? Он, он нас..
– Убьет? – засмеялся обнажив крупные зубы Субудэ. – Не убьет, с вами мой сотник пойдет, он вас охранять от него будет.
       
       9

– Держи строй, не жмись слишком близко! – поправив шлем, Сила смотрел на тучи врагов. Очередной натиск отбит, остатки дружины отошли за вал из мертвых тел, поднятые щиты прикрывают головы и лица. Поганые от них на полет стрелы – свист, ругань, вой. Меж врагами полыхают костры из подожженных кибиток, барахла, натасканных деревьев. Сзади первой кольчужной шеренги, вторая, третья. В середине - раненые не способные биться. Евпатий сидел на какой-то кошме и смотрел как Тороп надрезал древко торчащей из бедра стрелы. – Сначала вперед протолкни, что б наконечник вышел, а потом уж режь.. – на лбу витязя выступил пот. – Ну! Что ждешь? Иначе наконечник не выдрать. Давай тяни! – Но Тороп медлил и неуверенно крутил нож – А можа оставить как есть, потом вытащим?
– Мешать будет. Давай! – Тороп решился. Обтерев об штаны руку схватился за толстый, в палец, черенок стрелы скользкий от крови. Нажал, рывком проталкивая в упругую плоть чужую стрелу. Коловрат застонал схватившись за затрещавший борт повозки. Кожа вспухла бугром, лопнула выпустив острое треугольное жало наружу. Сорвав наконечник, Тороп рванул древко.. – Боярин, боярин.. – Коловрат очнулся от холодной воды. Рана горела огнем но нога гнулась свободно. Гулко билось сердце разгоняя стоящий в глазах красный туман. Дружинник сноровисто наложил тампоны на рану и обматывал ногу располосованной на ленты исподней рубахой. – Порты-то мне попортил, как я теперь народу-то покажусь.. – закряхтел Евпатий. – Ништо воевода, мы за тебя хоть в портах, хоть без.. головы положим! А я.. мы.. прости меня, воевода..
– За что?!
– Не успел я тебя упредить что холопы ложно говорили, ты уже битву начал. Не поспел..
– Ништо. – Евпатий осторожно шевелил ногой прислушиваясь к боли. – Иуд, наказал?
– Наказал.
– И то, ладно. – К разбитому деревянному остову подошел Сила, устало сел рядом – Что делать будем? Обложили так, что хрен проскочишь, и раненых куда девать? – Колврат подумал. – Собери воевод и сотников пока поганые не очухались.
Люди подтянулись к воеводе. Вставали вкруг. – Черниговцы?
– Тута.. – поднял перевязанную руку Апостол.
– Володимирцы?
– Здеся – качнул помятым шлемом князь Буйносов.
– Резанцы.. Смоляне.. Киевляне.. – Со стороны татар послышался пронзительный визг и щелканье бичей. От передовой линии пришел дружинник – Поганые пороки знать подтягивают, худо. – Коловрат пошевелился удобней устраивая раненую ногу. – Слушай что говорить буду, время перечить или спорить нет совсем. Напуганы поганые, потому пороками крушить нас будут. Батыга хитрый, не нашим князьям.. – Евпатий грязно выругался – .. чета! Ну да мы тоже не пальцем деланы. От полторы тысячи нас в лучшем случае сотен пять осталось, столько же в лес с воеводой Лютом пробилось. Сейчас строим черепаху и пробиваемся к лесу, пока оне пороки не наладили. Не может быть что б наши не подмогнули. Так.
– Раненые.. – вставил князь Буйносов и осекся под тяжелым взглядом. – Раненых надо самим добить. – Командиры замерли, опустили головы боясь страшного приказа. – Сила.. – сын вздрогнул. – Сила, возьми десяток людей и сделай это обязательно. С ними мы никуда, а нам еще ох как надо за обиды посчитаться..
– Евпатий, там поганые скачут, руками машут, что делать? – Евпатий не отвечал не сводя жесткого взгляда с сына. – Ты понимаешь, что с них с живых кожу будут сдирать и глумится? Нельзя позора допустить. Иди. Иди и делай это! – Сын молча поднялся сгорбившись. Евпатий толкнул Торопа – Иди и ты, помоги ему. Какие еще поганые? – Прислушался. – Помоги подняться. Как с ранеными управятся, изготовиться к движению и подать сигнал. Иди! Всем по местам. – Оттолкнул сына. Припадая на ногу, опираясь на дружинника, Евпатий пошел навстречу. Три всадника стояли неподвижно. – Ты Евпатий урусут? – поганый в черных латах склонился с седла вглядываясь в сумерках в лицо затемненное шлемом. – Ты не ошибся. – Евпатий стоял спокойно, оперевшись на огромный двуручный меч Хостоврула.
– Евпатий..
– А я то не пойму кто это! – перебил Евпатий – Крут, Чурило как ты попал сюда? Трусливые шакалы, вас взяли в полон? Крут, где княжич, почему ты не уберег посольство? А ты, Чурило.. – Первоначальный испуг прошел, перебежчики смелели на глазах. – Ты слишком много хочешь знать, Коловрат – прогудел Чурило. – Батыга предлагает тебе и всей твоей дружине сложить оружие.
– Сложить оружие.. братове, слышали что нам предлагают? – полуобернулся витязь к строю. Щиты дрогнули, неподвижная стена заколыхалась. Хрип, рев становился все явственней, монгольский сотник удивленно вскинулся в седле и поглядел на лица изменников. Догадался. Потерявшие родных и близких, изрубленные, в крови и ранах, после многочасовой битвы, в кольце врагов, они.. смеялись. Смеялись! Русские смеялись!! Сотник ощутил зависть, зависть и страх. Все бесполезно, но он обязан.. перекинув ногу через переднюю луку ловко спрыгнул звякнув металлом оружия и доспехов. Подошел к равнодушно стоявшему великану. – Мой повелитель догадывался о твоем ответе, и на это случай мне велено передать тебе следующее. Хан Бату, мудрый повелитель и он очень уважает доблесть. Он предлагает тебе и твоим нукерам, сердце и дружбу. Ты и твои люди никогда ни в чем не будут нуждаться. Он никогда не будет заставлять тебя обнажать оружие против своих. Ты получишь всех предателей и перебежчиков урусутов, и поступишь с ними по своей воле..
– Довольно. Передай своему повелителю, я не за почестями пришел на это поле, а проводить царя Батыгу так, что б он навсегда запомнил рязанское гостеприимство. Пусть уж не обижается, гость дорогой ежели что не так.. А теперь, ступай. Ступай воевода, я тебя отпускаю. – Низко поклонившись, черный воин обернулся к коню. Предатели уже разворачивали коней под зловещее молчание бывших полчан. Свистнул нож, рыбкой блеснуло второе лезвие вырвавшись из строя. Эх! Не помогли предателям ни шлемы, ни брони. Ножи вошли под подбородки бросив грузные тела на шеи лошадей испуганно шарахнувшихся от свежего запаха крови. Ханский сотник невозмутимо вдел ногу в стремя, сел в седло. Не обращая внимания на убитых предателей прижал руку к сердцу и тронув коня, шагом пошел к своим.
Сила заканчивал. Дрожали руки, сердце рвалось когда раненные товарищи молча подставляли горло. Это были люди вскормленные с копья, ночевавшие на лошади, чьей первой игрушкой был меч. Они были воины, и знали как поступать в этих случаях. Жизнь товарища – дороже всего, если её нельзя спасти по другому. Нож мягко взрезал плоть и поток густой черной крови стекал по шее вниз, на матушку-кормилицу давшей бренную плоть которую пришло время возвращать.. Торопа била дрожь, нож скользил от крови. Дружинник не мог сдержать горячих слез капавших на отрешенные лица товарищей. Клубки дыхания редели, становились все короче.. последний выдох и души воинов уходили в Небо, в Вечность, что бы через много лет воплотиться в воинов, когда придет долгожданное, выстраданное Единство и новые полки выйдут на новое поле Победы. А пока они, бесплотные, смотрели как подтянулся пеший строй и одновременно с звуком трубы, с лязгом и грохотом, металлическая черепаха сделали первый шаг, навстречу выкатившимся из-за раздавшихся татар, баллистам.. Только бы дойти до врага, до леса, где вскрикнул ответный рог и вспыхнула яростная сеча ударивших с тыла полчан вырвавшихся из смертельного круга..
– Мой повелитель, разговаривать с ними бесполезно – круглая голова Субудэ покачивалась из стороны в стороны, как у китайского болванчика. – Предателей конечно жаль, но мы задержали их бесполезными переговорами. – Крики команд, сухие щелчки спусковых механизмов, лязг сработавших станин.. Батый зачарованно смотрел привстав с кресла, как крупные булыжники, медленно переворачиваясь в воздухе раз за разом крушили серебряный монолит щитов и кольчуг, в ярости сжимал кулаки – Ну почему, почему они такие.. неразумные!? Почему!? – обернул перекошенное яростью лицо к полководцу. – Потому что они урусуты, и обид не прощают. – Свалка драки закипела как бурлящий котел. На разреженный строй навалились со всех сторон, но из леса прорвалась помощь, на миг соединившись с обреченными! Тоненькую ниточку тут же разорвали бешено навалившиеся сотни, и серебристая капля русской дружины втянулась в лес, к коням и заветным тропинкам которые никто не знал кроме них. Батый устало сел. От напряжения дрожли ноги, пот заливал лицо. Да будь у него такие багатуры.. может быть все-таки не стоило никого слушать и принять, пусть даже притворно, мир с урысами? Будь у него такие нукеры.. Хан выпрямился – Велю всех, кого найдут живыми, врачевать и держать в бережении. Я сам хочу с ними говорить! Ты слышишь меня, Субудэ-багатур?
Мертвые лежали в ряд разбросав окостеневшие руки, свернувшись калачиком, жутко улыбаясь кровавыми ранами тянули обрубки рук, как будто и после смерти хотели дотянуться до врагов. Лежали все, что нашли после ночной битвы. Хан молча ехал вдоль выложенных русаков. За ним, негромко переговариваясь и почтительно сопя, топала челядь. Из военноначальников, хана сопровождал Субудэ, остальные остались возле согнанных в толпу пленных, гневно полосуя взглядами уцелевших. – Смотри джиганхир, убитых около тысячи. От мечей и сабель не боле четверти, десятая часть, от стрел и копий. Остальных, побили только камнеметами.. – Батый молчал внимательно осматривая лица мертвых. Но слова полководца больно ранили гордое сердце! Ни отборные тысячи, ни самые могучие багатуры войска не смогли справиться с горсткой врагов! Только с помощью бревен да бездушного камня удалось остановить побоище.. – Бату горестно покачал головой вспомнив Хостоврула, кто его теперь заменит? За три дня потерять отборную тысячу, остального войска восемнадцать сотен.. ой-ёй, как много! Да еще чуть не половина злых мангусов вырвалась из плотного кольца! Как они сумели, на крыльях их, что ли демоны перенесли!? Надо добивать, нельзя упускать пока след свежий, иначе постоянно оглядываться придется.. а шпионы доносят что владимирский кназ войско собрал, стоит на поле, ждет.. дурак! – Хан злорадно ухмыльнулся. Великое Небо отняло разум у князей урусутов, в отличие от настоящих воинов! Которые, как видно, здесь не в чести.. удача на его стороне, все как и предсказывала Алия! – Хан опять опечалился. А камни хорошо сделали дело.. снесенные головы, пробитые латы, смятые могучими ударами брони.. без сокрушителей, стены крепостей лесного народа были бы неприступны. – Сэчен.. – Субудэ поравнялся с ханом. – Вырвавшихся урусутов нельзя отпускать. Залижут раны, наберут новых людей.. отправь за ними толкового командира и дай ему достаточно войска. Прикажешь выбрать кого из нойонов? – Хан фыркнул – Выбери оттуда, если хочешь загубить все дело. Но учти, отговорки будут безупречны. – Субудэ помолчал разглядывая убитых – Есть на примете тысячник, хорошо себя показал когда преследовали кназа Юргу, и если бы не оплошность Байдара..
– Я помню его. Бурундай, командир передового отряда? Выбор одобряю. Я почему-то думаю, что должность темника будет ему в самый раз. На мертвых врагов я насмотрелся, пойдем на живых глянем.
Десятка два русаков стояли в окружении плотного кольца нацеливших копья. За нукерами охраны кучками стояли царевичи, толпились темники, нойоны племен, шаманы, прорицатели, знахари. И-Синь стоял отдельно, на небольшом саврасом коньке рядом с походным троном установленным на раскинутой кошме закрытой большим, красным ковром, содранным кажется, из княжеских покоев Юрги. Засунув руки в рукава тулупа, китаец лукаво щурил глаза на охрану, пленников, вельмож, приближавшегося Бату. Спрыгнув с коня хан бросил уздечку подбежавшему слуге, приказал подвести пленных. Охрана стронулась, и подталкивая кончиками копий пленных повела русаков к усевшемуся на трон, хану. – Великий хан, они опасны.. – присунулся к уху царевич Кадан. – Ты, боишься? – досадливо отведя голову хан повернулся к осторожному родственнику. В толпе, полумесяцем окруживших хана вельмож раздались смешки. Тайджи Кадан, явно переусердствовал.. – Не за себя, великий хан, не за себя.. – засуетился Кадан уловив издевку. – Что будет, если эти бешенные псы набросятся на тебя разметав нукров? Они уже доказали силу..
– Прекрати вонять! – хан резко встал. – Пусть ближе подойдут! – рявкнул на скрестивших копья нукеров в нескольких шагах от помоста с троном. Командир охраны выразительно кивнул оцеплению и чиркнул пальцем по горлу. Часть охраны обнажила кривые мечи. Зацепившись за узорчатый пояс, хан нервно поигрывал пальцами в прищур разглядывая русаков. Мощные, от многодневных и постоянных упражнений, руки. Кривые, крепкие ноги наездников. Из прорех порванных кафтанов проглядывают перевитые мышцами тела. Ни капли жира.. – хан перевел взгляд на нукеров бессмертной тысячи. Крепкие, здоровенные багатуры! Но это природное.. У урусутов, к природному добавлена выучка. Со скольки лет, они воинским ремеслом занимаются? – Хан усмехнулся отвечая себе – с детства! Ткнув в них пальцем, Батый обернулся разглядывая придворных – Смотрите, сколько их!? Щепотка! И даже, голос хана приобрел яд, некоторые их и сейчас бояться.. в окружении вооруженной охраны! Позор!! Кто из вас понимает меня? – вперил хан гневный взгляд в безучастных от усталости, русаков. – Я.. я.. – вскинули головы несколько человек. Хан молча разглядывал – Подойди, ты! – кивком указал Силе, самому молодому. Охрана выхватила его из толпы. Несколько жестких рук схватили за связанные руки, прыгнули на плечи и шею пригибая к земле в унизительном поклоне, и в таком виде приковылять. Витязь устал. Штурм города, ночные бои и недавние раны вымотали его до отупения, но раз такое дело.. плечевые мышцы вздулись, Сила напрягся превозмогая боль, выпрямился и повел плечами, да так, что двое бессмертных разлетелись в стороны. Сотник закричал выпучив глаза, подскочив ожег плетью. Одежда лопнула обнажив мощное, белое плече. – Ух тварь.. – витязь поднырнул под плеть уходя от следующего удара, пнул в захрустевшее колено замахнувшегося мечом охранника и боднул сбоку не успевшего откачнуться сотника. Тот улетел с изумленным выражением, сбив кинувшегося на выручку нукера. Сотоварищи Силы загудели навалившись на плотное кольцо охраны. Были б копья наставлены, было б и расстояние размахнуться выхватив меч.. но не было промежутка. Опытные дружинники, которым сам черт не брат, съели его подкачнувшись к охране. Самое то, для ближнего боя, когда в ход идут ножи и кулаки с ногами! Драка, до которых был охоч чуть не каждый русин! Бывало, на каждый праздник, а то и так, в охотку, улица на улицу билась.. а тут какая-то нечисть с кобылы заедается! Не беда, что нет засапожных ножей да руки скручены, не один бессмертный расстался б с жизнью на глазах у изумленной знати. От гнусности расправы безоруженных над охранниками, спас сам Батый. – Стой! – и хотя голос у хана был не так уж громок, умение и привычка повелевать преодолели все. Бессмертные отхлынули обнажив мечи, замерли ожидая приказа затаившись под выставленными круглыми щитами. Остановились и русаки, тяжело дыша и сплевывая. Кровь из открывшихся ран запятнала ковер. Опомнившись от неожиданности, вельможи завопили и выхватив мечи выбежали вперед прикрывая Батыя. Все ждали. – Все назад. – Негромкий приказ, и мечи с лязгом и шорохом нырнули в ножны. – Развяжи его. – Сотник, потирая вскочивший фингал в пол лица, недоуменно уставился на хана не веря ушам своим. – Развяжи его. Ты глухой? – Хан так и не пошевелился с начала замятни, уперевшись локтем в подлокотник подпер голову кулаком и скучающе разглядывал то своих нукеров, то пленных русаков. Сила пыхтел набычившись, грозно ворочал могучей бычьей шеей. Он понял что сказал Батый и не двигался пока нукер возился с веревкой распутывая узлы. Напряжение спадало. Хмурый серый день спрятал краски гнева, сделав людей скучными и безликими. – Отвечай и не лги мне, кто вы такие, какой веры, откуда и отчего не покорились мне как все остальные народы? – Сила молчал, из подлобья разглядывая недосягаемого до селе врага. Неполная сажень роста, хрупкого но жилистого телосложения, острое лицо с зализанными бровями и узенькими щелочками глаз.. Глаза! Желтые, сияющие звериной мудростью и пониманием! Белоснежный оскал мелких, острых зубов, непреклонная воля на лице.. Сидящий на троне излучал железную волю. Так вот он каков, царь Батыга спаливший и разметавший Резанское княжество.. а что ежели.. – Не делай этого, урусут. Ты и себя, и своих товарищей понапрасну погубишь. – Хан подался вперед с интересом разглядывая молодого, еще не вошедшего в полную силу багатура. Сила понимающе усмехнулся растирая следы веревок на запястьях. Сделал шаг, другой и.. поклонился в пояс. Встал, расставив ноги. – Что тебе сказать, царь? Веры мы христианской, верные слуги великого князя Юрия Ингваревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингваревича Рязанского тебя, сильного царя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу – рать татарскую. – Батый молчал. Урусут на краю смерти, а ведет себя как.. как.. – хан потер лоб – как настоящий человек! – Как твоё имя, багатур, кто твой отец и жив ли он?
– Звать меня Силою, а батюшка мой, Евпатий Коловрат, погиб нынче в сече. – Круг вельмож оживленно вспыхнул разговорами и замолк как только царь поднял руку требуя тишины. – Погиб? – недоверчиво переспросил Батый. – И ты можешь его показать? Ступай с.. – глазами приказал сотнику. Возвратились быстро. Погибший, исполинского телосложения был ранен стрелой в бедро, одежда - в клочья, смешанные с порванной кольчугой. Черты лица с трудом угадывались из-за угодившего в лицо снаряда от камнемета. – Это, он? – Сила угрюмо кивнул. Выглянувший из-за плеча сотник вгляделся – Он, великий хан. С этим человеком я разговаривал по твоему повелению. – Хан молчал разглядывая исполина. – Багатур.. служил бы мне, я б его возле самого сердца держал! Посмотрите на них – воскликнул хан указывая на русаков – Каждый из них бился с сотней, а десяток с тысячью! Вот такие воины мне нужны! – Батый грозно оглядел своих военноначальников. Тяжело вздохнул и снова обернулся к возвышавшемуся как скала Силе – Я уже спрашивал у Коловрата голосом моего сотника, но повторюсь еще ради такого случая! Ответь мне багатур, согласен ли ты или кто из твоих товарищей служить мне, как служили вы своему господину? – Утих ветер шевеливший грозные боевые туги на высоких шестах в руках могучих «бессмертных», замерли посреди обледенелого леса придворные и полководцы – сам хан, спрашивает плененного багатура о службе!? Сила замолчал нахмурив густую бровь, обернулся к товарищам – Дядька Микула, брат Лют, сотоварищи.. пойдем ли на почетную службу к хану? – Витязи молчали, и только старший брат Лютобор насмешливо хмыкнул – Глупый ишо, ладно хоть догадался совет спросить. Ты-то сам, как разумеешь?
– Вот и ответ тебе, великий хан. – Батый замерз, устал от упрямства и глупости, но урок требовалось довести до конца. Присев на кресло хан потер руки. Поднял глаза. – Ты силен, молод и упрям. Это свойство юности. Но ты вежлив, как полагается вести себя со старшими и более могущественными людьми. За это, я прощаю дерзость тебе и твоим товарищам и.. – хан с удовлетворением заметил как напрягся молодой буйвол с непробиваемой шкурой, как замерли его более опытные товарищи. Все, жить-то хотят.. – Я дарю вам свободу и отпускаю вас. – Удивленный ропот придворной челяди слился с удивлением руссов. Хан поразил всех!

Присев на грязный, вытоптанный снег, бойцы перевязывали раны и почти не обращали внимания на тянувшихся мимо походным строем татар. – Вот не думал что поганый отпустит. – Владимирский витязь Микула плотнее прикрыл подаренной каким-то толстым, одноглазым татарином шубой, раненый бок. Прикрыл от боли глаза. – И я не думал.. – Сила стоял над телом погибшего, оставленного тут же. – Ты скажи как тебе в голову пришло Мякишонка за батьку выдать? – Старший брат встал рядом. Младший потерянно поглядел – Похожи оне, шибко. Про то только мы знали, да те переметчики что давеча порешили. Некому было поганым глаза открыть. А батька наверное далеко уже.. куда-нибудь отлеживаться отнесли.
– Ты думаешь, поверили?
– Не знай.. можа оставили кого за нами доглядывать. Не будем торопиться. – Проскрипела последняя кибитка, на рысях прошел замыкающий отряд. Вытоптанная дорога, кучи дымящегося навоза да клочья шерсти унесенные ветром в кусты.. Орда прошла набирая страшный разбег на Владимир. Где-то там, под Коломной её ждали на широком поле княжеские рати наспех надерганные из городов. Крестьяне из деревень, городское ополчение, отчаявшийся рязанский Засадной Полк.. все это было сшито на живую нитку. Ни слаженности, ни четкого боевого управления, ни планов глубокого рейда с ударом в нужный момент.. и князь и боярство уже были сокрушены гибелью Рязани и численностью врагов.
Дядька Микула встал первый. – Подымайся братове, надо дело делать. Ты, ты и ты начинайте костры разводить, остальные в лес, тут не очень далеко выселки должны быть, если поганые не разорили. Раненых устроим, да жрать надо взять, а то после Батыгиного-то угощения.. – дядко сморщился от боли. – Ладно хоть одежонки да лопат оставили.
Скорбный труд подходил к концу. Павших полчан хоронили тут же, недалеко от татарских курганов над убитыми врагами. Крестьяне из выселок привезли варева, целебных трав, лопат из липы. Срубленный из дуба крест втащили на вершину, затаптывали землю укрепляя венец земного бытия павших на поле брани. – Вот и все.. – уцелевшие стояли скинув шапки перед братской могилой. Завывал качая деревьев студеный зимний ветер, повалил снег заметая черную землю. Сумерки наступали. – Пошли! – Лютобор надел шапку, побрел к шевелящимся в темноте крестьянским лошадям. Одни за другими сани втянулись в лес теряясь среди густых елок. Всходила Луна. Из леса вышли волки, осторожно обнюхали свежую землю, след в след обошли курган. Вожак, громадный волк тронул лапой комки земли, понюхал. Сел завыв, вытянув к темному небу морду. Стая сев в кружок выла в замершем, облитом серебристом свете лесу. Одинокий вой среди раззореной земли..