Освобождение спросонья

Человек – существо всеядное. А по сути – хищник. Беспринципный и жестокий. Креста на нём нет и управы божьей на него никакой нету.
К чему это я? А хрен его знает…

 
Всё решила жратва, а вернее, её отсутствие, даже еще вернее - угроза её отсутствия….
Сначала на обед дали какую-то невнятную похлёбку с капустным листом и парой пшенных зёрен, а на ужин детскую порцию голых макарон. Жрать эту стряпню почти все отказались. С возмущением и бряцаньем мисками. Просидели пару дней на посылках. Но на третий день домашняя жратва закончилась, а издевательства не прекратились – дали по кучке шрапнели и по куску черняшки. Кое-кто ел, но, естественно, нихрена не наелся и тоже остался недовольным. Пошел неслышный ропот. А когда на четвертый день дали манную кашу, это было расценено, как полнейший беспредел и откровеннейшее издевательство. Заорали об этом вслух. Всё громче и громче.


Гражданины начальники, которые вели себя с самого начала растеряно и просто непонятно, попытались выступить с разъяснениями и извинениями.
Но было уже поздно. Никто слушать их не стал.
Вспыхнул бунт. Были захвачены заложники. Все камеры были открыты. Все, поддавшись урчанию в желудках и стадному умопомрачению, срывая голоса, орали, как спартаковские фанаты на домашнем матче.


Я зашел в открытую одиночку и прикрыл за собой дверь.
Я знал, на меня уже пришли документы.
Я уж лучше поголодаю пару дней.
Хотя кто там будет разбираться потом… Но береженого…Хочу домой!


Под нестройные, но громкие блажные крики: «Жратву, водку, баню!!!», я забылся полуголодным сном. Сквозь сон мне слышалось: «Братство, свободу, бабу!!!». Глухо и лживо рокотал мегафон: «Просим вас отпустить заложников и разойтись по камерам… Ваши требования будут выполнены… Никто не будет наказан…»


…
Я проснулся от тишины, она била в барабанные перепонки, как свежий прибой в деревянный причал. Я прислушался, но кроме тишины, ничего не услышал. Ну, только как - в чёрных небесах проносились белые облака.


Я осторожно вышел из камеры.
Обычные следы погрома: какие-то щепки бывшей мебели, какие-то затоптанные клочки тюремной одёжи, какие-то бумажки дрожат от сквозняка… Людей нет, трупов нет, даже не видно ни одной лужицы крови…Все двери нараспашку…Везде одинаковая картина недавнего запустения.
В канцелярии все дела вывалены, частично изорваны, всё щедро забрызгано фиолетовыми чернилами… Раздолбанный «Ундервуд» - виновник всех несчастий…


Во дворе снег утрамбован до состояния льда и ни одной человеческой души – ни живой, ни мертвой! Ворота вырваны с корнями и валяются на свободе, как подстреленная ворона.
Всё было настолько покинутым навсегда, что возвращаться в одиночку показалось глупым. Я пошел в свободный город по утоптанной дороге. Весь город был сплошной утоптанной дорогой…


…
Строящийся дом под крышей, но ещё без рам, подсвеченный снаружи парой прожекторов, а изнутри тыщщапиццотками. Как ни в чем не бывало работали таджики…Будто более дешевой рабсилы здесь не хватает!


Спиной я почувствовал опасные колебания воздуха и летящую в меня стрелу ненависти.
Молча, без лая, только хищно порыкивая и азартно повизгивая, на меня неслась свора собак… Почему не лают? Волки?! Я вскочил на подножку, стоящей рядом с домом, водовозки, а оттуда сиганул на саму бочку.
Свора, окружив машину, стала неистово скакать и истерически лаять: «Выходи один на один!!! Чего спрятался, падла!!!» Собаки, обыкновенные – и овчарки, и лайки, и вон белый пудель артистично бросается на колесо, и даже спаниель – вот уж от кого не ожидал бы ранее такого беспардонства, а в основном, конечно, дворняги разных размеров и статей – экстерьеров. Штук пятнадцать-двадцать.


Им меня не достать. Ничего полают да убегут по своим собачьим делам. Подождём.
Не тут-то было! Это меня по-настоящему, до смертельного озноба, испугало - собаки, словно по команде, вдруг замолчали и разлеглись вокруг машины, выжидающе позыркивая на меня голодными глазами.
Ждать пощады не приходилось. Долго я так не протяну…
«Эй, мужики!!! Помогите!!!» То ли таджики заработались, то ли им насрать на мою жизнь. А вернее и то и другое.

 
Эх, завести бы машину! Я вспомнил, как знакомый водовоз рассказывал, что оставлял ключи сменщику на бочке, зимой плеснув водицы и кинув горсть снега сверху, открытой и с ключами в замке, как недавно при совке, оставлять машину уже не рисковали. Я стал начинающими коченеть руками разгребать снег…


Вдруг собаки с человеческим криком нечеловеческого ужаса, разбежались.
На пару секунд пала тишина и в этой тишине раздался смертельный вздох, что-то вроде «сиктым!», и по стене от первого до третьего этажа пронесся кровавый мазок – это об стену размазало до кровавого фарша работающего снаружи строителя. В окна высунулись чумазые лица в меховых шлемофонах и тут же все куда-то пропали… Всё слышат ведь, суки!


Я стоял на четвереньках, боясь пошевелиться, чтобы и меня не швырнуло и не растёрло об стену. на несколько бесконечных мгновений потеряв рассудок: «Что это, что это?» Нет ответа.
Я соскочил на подножку, дёрнул дверцу машины – она была не заперта. Есть ключи? Где? Где? Да, вот же они в замке!
И только теперь краем глаза замечаю – рядом кто-то сидит. Тёмный силуэт. Поворачиваю голову, вглядываюсь, оторопь холодным ручейком пробегает между лопаток – рядом со мной сидит отец.
«Папа, ты что здесь делаешь? …ты же умер…»
Отец скосил на меня глаза, усмехнулся, сверкнув коронкой. Только что он сидел рядом – я моргнул - и никого нет. Показалось? Предзнаменование? Снова вопросы без ответов и внятных объяснений.
Вдруг машина поехала, вернее её потащило, ударило в стену дома, назад на десяток метров, снова в стену дома, как-то кособоко, словно малыш катает туда-сюда игрушечную машинку по песочнице непослушной еще детской ручкой.
«Кто там? Кто там?» - заорал я. Словно мне в ответ движение прекратилось. Я просидел в машине ещё минут пять, переводя припадочное дыхание. Снова вокруг тишина.
Не без колебаний я покинул кабину и на дрожащих ногах побрёл глубже в город. Я почему-то был уверен, что собаки уже сюда не вернутся.


По городу истерически метались неорганизованные толпы людей в состоянии близком к сомнамбулическому… Всем снился какой-то нереально страшный сон… Суммарный вектор общего движения был направлен на север на выход из города в бескрайние поля… Меж людей кругами носился обезумевший скакун…


Я двинулся наискось общему направлению движения и вышел на объездную дорогу, лесом обходящую по касательной западный край города…
Организованными колоннами из города выходила воинская часть…