Счастье на руинах

 
Тонкие багряные нити медленно украшали кисть руки, оставляя темные капли-росписи на белых листах тетради. Это была ее тетрадь. Она хранила сокровища ее сердца, излитые стихами. Не совсем сокровища, но боль и крик – вопль усталой юной души от безответной любви. Струйки цвета темного вина должны были положить конец всему в ее жизни, конец самой жизни. Не будет больше стихов, мучений, его равнодушия. Не будет ее. Но она еще была жива, чтобы наполнить последние мгновения бытия клочками воспоминаний, разбросанных по разным углам памяти. Сознание не хотело сдаваться.
«Простите, мои единственные верные стихи-любовники. Вы сбережете мое чувство. В ваших узорах букв останется он и немного меня:
Читаемые символы
Моей любви
Зашифрованы,
Нет твоей вины,
Я не сумела
Раскодировать их
Только лишь хотела,
Чтоб проник
Твой взгляд в меня
Разглядел,
Что там огонь –
Любви предел
И страха вонь».

Когда она видела его в последний раз? Сегодня? Вчера? Вечность назад? Время потеряло привычное значение, но отсчитывало уколы секунд, минуты ожидания, часы боли, дни тоски, годы мучений… Время создано, чтобы пытать ее своими изощренными методами. Рвать внутренности на кусочки от безвыходности. На поверхности памяти всплыло его имя – имя любви и боли.
«Алекси… ты мой только во владении моих стихов и снах. Мой во мне:
По венам твое имя –
Имя потерь и снов
Краткой жизни пламя
В пересечении миров…»

Она отчетливо помнила момент, когда он впервые назвал ее по имени. Это было зимой. Она сидела на заснеженной школьной скамейке, чтобы наблюдать за яркими подмигиваниями снега на солнце. Алекси сел рядом и так тихо произнес: «Айлин?...» Она повернулась, увидев перед собой мальчишку из своего класса. Взглядом он просил разрешения остаться. Айлин позволила. Позже она позволила ему влезть ей в душу, забрать ее у самой себя, оставив взамен только столбцы ровных строчек в ее тетради. Зачем? Они молча сидели на скамейке, пребывая каждый в той реальности, которая рисовалась воображением. Не произнося ни слова, они ощущали тепло дружеской беседы. Позже Айлин поняла, что с помощью того зимнего молчания он завладел ее девственным сердцем. Умышленно? Воля случая? Судьба.
«Ты никогда не узнаешь. Даже, если прочтешь мою тайну, написанную стихами. Так должно было случиться:
Кто-то выбрал за нас
Ход событий сложных:
Соприкосновение глаз,
Две фигуры безмятежных.
Королева льда вручила
Пламя в сердце мне
Разрешенья не просила,
Отдала меня любви войне.
Может, знала, что в итоге
Будет проигран бой
И у вечности на пороге
Не обрести душе покой…»

Они редко расставались надолго. Айлин знала имена всех его подружек и дружков. Знала о его переживаниях относительно родителей, которые подозревали у сына какое-то неведомое науке психическое заболевание. Знала его вкусы, предпочтения в музыке и литературе. Только не знала, почему они до сих пор не вместе. Она была для Алекси отдушиной, лучшим другом, если хотите. Он никогда не прикасался к ней, так как к своим любовникам и любовницам, никогда не смотрел на нее взглядом, который кричал от желания. Никогда. Часами они могли курить, разговаривать обо всем, молчать, удалившись в незримый мир мыслей. Из стаи воспоминаний Айлин выделилось одно, которое даже в последние мгновения не давало покоя. Очередная шумная вечеринка. Вся компания в сборе, чтобы упиваться наслаждениями ночи до утра. Когда вакханалия достигла пика и пошла на убыль, Айлин вдруг почувствовала себя непрошенным гостем в клетке хищного зверя. Поймав удачный момент, она скрылась в покрове ночи, наслаждаясь опьяняющими глотками свежего воздуха. Воздух резал горло прохладой. Она отошла на безопасное расстояние от паров клуба. Айлин не знала, сколько она простояла под звездной шапкой, пока время вновь не обрело свое двуличное лицо в шепоте Алекси. «Айлин?...» Предательская память мгновенно перенесла ее на школьную площадку, в снег, в молчание. Она обернулась, Алекси еле стоял на ногах, мертвенная бледность лица будто светилась лунным светом.
- Боже!... что с тобой? – вырвался откуда-то извне голос Айлин.
- Ничего…плохо немного…воздух слишком чистый…
- Ага, сигаретного смога не хватает – легким дышать нечем!
- Смешно…
- Да не очень…
Алекси пошатнулся, усевшись на землю, потянув за собой Айлин.
- Ну ладно сидеть, так сидеть.
- Прости, детка.
- Не называй меня так.
- Прости, забыл, дет.. – Алекси осекся на полу слове, закашлявшись, будто столетний дед.
- Что опять стряслось?
- Ничего, если не считать дикой головной боли и этого воздуха.
- Молчание все лечит.
- Знаешь – произнес он, не обращая внимания на ее слова – я мог бы оставить свой образ жизни только ради одного человека на свете.
Айлин даже не повернула головы, чтобы выразить удивление, которого нет. Была готова к бредням накаченного спиртным.
- Ради тебя.
Сначала реакции не последовало. Голова Айлин медленно повернулась, предоставив на рассмотрение Алекси глаза полные ужаса и смятения.
- Ради жизни только с тобой…
 Удар пришелся по самому больному месту – по ее тайному желанию. Айлин быстро поднялась и пошла прочь, потом начала бежать быстрей и быстрей. Подальше от него и себя:
«Ты властелин всего:
Души, тела, желаний,
Меня самой и не должно
Появляться граней.
Мой каждый вздох
Тобой насквозь пропитан
По телу нежности поток -
Каждый жест просчитан.
Все исчезает дымкой,
Когда сны наутро умирают
Нет страсти пылкой
И страхи владенья занимают…»

От отчаянья она готова была разгромить всю квартиру. Почему она убежала? Чего испугалась? Какая дьявольская сила вселилась в ее голову и ноги, которые несли прочь от исполнения мечты? Ведь это было приглашением, приглашением в его жизнь в новом качестве. Теперь она могла только крушить предметы обстановки вокруг. Но это не поможет, от чего становилось еще паршивее. Видимо, она с успехом могла исполнять лишь роль его тени, но не как его спутницы. Осознание неисправимой ошибки убило часть ее самой. Почему же только часть? Они встретились на следующий день. Алекси вел себя так, будто ничего не случилось. Был весел, страдал от похмелья, ища утешения в словах Айлин. Она же всегда готова была давать, брать, к сожалению, не умела.
«Жаль, что в планы заварившего эту кашу не входил счастливый конец «они жили долго и счастливо». История останавливается точкой – багровой точкой на белом листе тетради. Пусть не одной, но все же точкой».
Немного крови
Приправит напиток любви.
О, жажду утоли,
Мой маг, кудесник, страж души!
Несколько капель –
Ровные ручейки вниз
Исправят все едва ли,
Но закончат жизнь-каприз».

Тело наполнялось мягкой слабостью. Долгожданное освобождение от воронов воспоминаний. Но спасение лишь лукаво подмигнуло ей как снежинки на солнце тем зимним днем их встречи. Молодое тело не спешило сдаваться. Картины на поверхности лишь немного померкли, стали отражением в мутной воде.
До этого момента все увлечения Алекси носили весьма мимолетный характер. «Как цвет на траве» - вспомнилось библейское выражение. Да, именно как цвет на траве, который сменяется желтым уже в начале июля. Алекси даже на месяц не хватало. Его непостоянность отчасти успокаивала Айлин, ложно светила мерзкой надеждой. До этого момента, до момента, когда он…влюбился? Новая пассия – парень очень похожий на девушку. Темно-русые волосы до плеч ровно струились, обрамляя миленькое личико. Алекси никогда не вел себя так, будто он под властью чувства. Он всегда был на высоте, умел получать удовольствие и не платить ничего. Теперь он готов был пожертвовать свободой ради этого юнца. Сначала Айлин не могла поверить, просто не хотела. Было очень тяжело выслушивать пространные речи пожирателя сердец про новое, всеобъемлющее чувство. Тогда он впервые заикнулся о ее личной жизни. «Почему ты до сих пор одна?» Как он посмел задать подобный вопрос? Ну конечно, куда ему догадаться? Теперь мы влюбились! Никого кроме Тимми не замечаем! То ли Алекси не хотел знать, то ли боялся услышать неприкрытую лицемерием правду, но долго выпытывать ответа не стал. Он всего лишь в этот вечер познакомил Айлин со сводной сестрой Тимми – Лайной. Похоже, они оба унаследовали природную привлекательность от общего родителя. Светлая кожа, темно-русые волосы, отливающие красным на солнце, игривые глаза цвета моря – несомненно, притягивали внимание окружающих. Айлин отметила про себя прелести новой знакомой, но мысленно ни на секунду не отрывалась от воркующей парочки.
«Тогда умерла вторая часть меня. Не сейчас, но тогда. Его любовь убила меня или я сама?...
Отдал во владение
Всего себя бесповоротно,
Уничтожая размеренно
Мои намерения.
Не мой, никогда им не был
Теперь другое ухо
Внимает твоей чуши сухо.
Нет больше надежды крыл…»

Айлин нервно вздрогнула, словно кто-то бросил камень в пруд ее воспоминаний. Кадры прошлой жизни потускнели, чтобы исчезнуть навсегда на дне средь ила. Казалось, она услышала звук влетевшего в воду камня, только он был глухим, без брызг. Она открыла глаза, чтобы убедиться в своих ощущениях. Вместо ряби на зеленой воде Айлин увидела раскрытую дверь и лицо Лайны. В следующее мгновение она уже перевязывала ее изрисованные кровью руки.
- Теперь отпусти его. Слышишь? Та, которая любила Алекси до безумия, до смерти умерла. Я пришла за новой Айлин.
Слова сыпались острыми иголками на вески. Она что спасает ее?
- Нет. Оставь… – сумела она выдавить из пересохшего горла.
- Я оставляю прежнюю мертвую Айлин, а новую спасаю. Спасаю для себя, чтобы показать взаимную любовь. Показать счастье на руинах.