Если

Если звезды зажигают,
Значит, это кому-нибудь нужно?
Значит, кто-то хочет, чтобы они были?
Значит, кто-то называет эти плевочки жемчужинами?

В. Маяковский

Пустой мир. Мир пустых иллюзий. Отсутствие свежего воздуха и свежих ощущений. Как дура вырядилась с утра, с надеждами вступила в новый день… как дура вечером разделась, растоптав босыми ногами неоправданность дня.
Беспорядок в комнате, душе и жизни. Наводить блеск бесполезно, все равно кроме меня этого никто не увидит, не заметит и не оценит. А так хочется.
Странно, что я родилась не под знаком близнецов. Зато дни моей жизни определенно имеют связь с этим знаком: каждый день моей никчемной жизни является отражением следующего дня, как, впрочем, и предыдущего. Не близнецы – двойняшки.
А сегодня пятница. Вечер перед выходными… Вспыхнуло желание сходить в клуб, но одиночество цыкнуло языком и желание испарилось. Полная апатия. Замученная одиночеством я уже не представляю куда себя деть. Мой колпак снова накрыл меня. Но разве это кому-нибудь интересно? (Размышления скучной девочки о своей скучной жизни).
Так хочется позвать кого-нибудь куда-нибудь… Но в итоге мои пальцы монотонно стучат по клавишам, а когда останавливаются, не принадлежат мне. Я сейчас сама себе не принадлежу. Эй? Никто не хочет заняться спасением жизни? Ну не жизни, хорошо, хотя бы пятничного вечера? Нет? Как странно…
 Я сойду с ума… Но перед этим…
Я буду читать Стругацких до тошноты. Тошнота подкатит ровно в 23.17. Пора печь блинчики, я напеку их целую кучу. Сделаю себе зеленый чай с корицей и никого не буду спрашивать сколько ее класть, и насколько крепкий чай сделать. Возьму свою гору горячих блинчиков, кружку от которой потрясающе пахнет корицей (добавлю ванили, ведь я так люблю романтику… Armstrong напевает мне свои волшебные песни, я покружусь в вымышленном танце – вальс одиночества… Ваниль – это прекрасно). Включу комедию про влюбленных, и буду смотреть, умиляясь. Когда блинчики закончатся, съем шоколадное пирожное, заботливо припасенное заранее и пол-апельсина. Когда в фильме все станут счастливы, сделаю подборку в плей-листе: Radio Dept, Moby, Ameli… достану из потаенного кармашка пачку длинных сигарет, сяду на подоконник, открою форточку и буду курить. (Я не курю. Очень редко курю…) Одну сигарету за другой. Закусывая шоколадным печеньем. А музыка все не кончается. Жаль, что на улице нет дождя.
Половина. Половина второго. Глубокая ночь. Выйду на улицу. Уже пора. Попытаюсь лепить снеговиков… снега почти нет, а то, что осталось - не лепится. Тогда буду просто гулять. Все маньяки уже нашли своих жертв – мне нечего бояться. Во рту горечь от сигарет. Внутри от никотина бешено бьется сердце. Оно чувствует. Все чувствует. Его не обманешь. Ни сигаретами, ни печеньем, ни музыкой. Оно знает, что оно одиноко. Но сегодня это знание ему не мешает.
Armstrong. What a Wonderful Life. Да Лу, ты как всегда прав, до невозможности. Она и в правду прекрасна.
Я возвращаюсь домой. Еще одна сигарета. Роняю серый пепел на белый подоконник. Черные капли горечи и обиды падают на мою раскрошенную душу. Ну одиночество, ты чего в угол забилось? А ну иди сюда, составишь мне компанию. Ты молодец. Никогда меня не оставляешь.
И в завершении вечера я придумаю себе героя.
Мой герой будет любить белые розы. Знать четырнадцать вариантов завязывания галстука. Уметь говорить на четырех языках, а на всех остальных он будет уметь слушать. Слушать так, как не умеет больше никто. Он не будет меня перебивать, будет слушать… слышать!.. как бьется мое сердце. Он будет обожать твидовые пиджаки. У него будут черные волосы и зеленые глаза. Мой герой. Ты придешь и спасешь меня. А я буду тебя ждать.
И наступит лето. И теплый воздух будет обволакивать мои плечи. Мы будем сидеть в кафе, за маленьким деревянным столиком, на открытой веранде и наблюдать за прохожими. И у нас будут планы. На будущее. И на настоящее. Мы будем есть тирамису и пить горячий шоколад. Ты будешь брать меня за руку. В ответ я буду держать твою. Вот так мы и будем друг за друга держаться.
У моего героя будет красивая черная машина, с открытым верхом. И мне будут все завидовать. И мы будем кататься на роликах, и слушать музыку. Он будет гладить меня по волосам, и мне больше никогда не будет страшно…
Мой герой будет любить изображения воздушных замков. Замков не правильных форм, с вытянутыми до бесконечности, изогнутыми стенами, утопающих в зелени, теплых и безлюдных. Эти изображения будут висеть у него в квартире на вполне ровных стенах, и я буду знать, что когда-нибудь мой герой отведет меня в подобный замок, где я наконец-то стану счастливой.
И еще он будет любить, нарисованных в импрессионистической манере, рыжих котов с чеширской улыбкой. Они будут поднимать настроение по утрам, напоминая своими физиономиями, что жизнь прекрасна.
Он будет любить поздно ложиться спать, будет любить пить чай с корицей перед сном и играть в нарды.
А еще он будет моим. Только моим. И я буду ему нужна. И буду только его. И он не будет спрашивать себя или меня, что делать дальше. Для него будет важно лишь то, что дальше есть мы.

И пусть это все – мой сонный мир, призрачный, как все сонные миры. Но он мой. И только мой. И я живу в нем, пусть о нем никто и ничего не знает... Ведь если не знают, это не значит, что его нет?