вот так...

Один. Впереди у него только дорога, бесконечная и не вкусная. По лобовому стеклу текут слезы – за окном идет дождь… Она любила дождь. И почему он думает о ней так много? Не в его силах это объяснить, не себе, не дождю, не ей.
А на асфальте отражаются фонари, разве это реальность? Асфальт ведь не зеркало. А она бы сейчас сказала, что зеркало. Что в нем можно увидеть отражение тысяч судеб - дальнобойщика, например, который ненавидит именно этот участок трассы даже больше, чем запах земляничного варенья, или например кого-нибудь парня, который прошлым летом путешествовал по этой дороге автостопом и нашел дерево и жизни, и наверняка она бы вспомнила какого-нибудь краба, у которого началась миграция и он отбился от остальных. А он бы спросил – причем здесь краб, здесь же нет моря. Ну и что, - ляпнула бы она, - может этот краб выпал из грузовика того самого водителя, который ненавидит запах земляничного варенья.
- Тогда причем здесь миграция?
- Притом что краб тоже умеет мечтать.
- Ты в этом уверена.
- Безусловно.
Да. А еще она любила задавать глупые вопросы, не спать по ночам и дарить всякую всячину. Возвращаясь домой, она всегда притаскивала ему разную дребедень и со словами «Это тебе, от меня, на память» начинала ЭТО торжественно вручать. В конце концов у него появилась мысль не выкидывать все это, а складывать все в баночки и коробочки. А дарила она все подряд. Например, притащила как-то кусочек березовой веточки.
- Смотри, я нашла тебе друга!
- Чего нашла?
- Не чего, а друга. Ну смотри внимательней.
- Ничего не вижу.
- Дурак. Ну вот же он у меня на ладони.
- А…
- Ну вот, видишь ручки, а вот голова. Его можно посадить. Да, это сидячий друг. Ну или лежачий, но только в странной позе.
- Сп-пасибо.
- Да смотри не потеряй, это от меня, тебе, на память. Чтобы у тебя всегда были друзья. Да ладно, ты чего, я же шучу. Чай купил? Ну да, на вот, с жасмином. Такой мы еще не пробовали.
Смешная была.
Он остановил машину и достал из-под сиденья коробку. В ней были пивная пробка, кленовый листочик, палочка от чупа-чупса (две – одна изогнута и с надписей «Змея»), фантики от конфет, копейка, два рубля, куча каких-то бумажек, записки, провода, ленточки и тому подобная чушь. Но для него это были сокровища, равные по ценности с сокровищами в гробнице Тутанхамона. Но она так и не узнала о существовании этой коробки, и частенько повторяла: «Вот ты выбрасываешь мои подарки, а ведь они от чистого сердца. Р-р-р-р.»
Эх, сердце. Он снова завел машину, и развернулся. Он знает, что сейчас она сидит за столом и пытается придумать, как научиться летать. Или опять бросила всё и полезла на крышу, а может в кое-то веки спит. В любом случае он знает где ее найти. И ему все равно, что прошло много времени, и плевать, что у него может не хватить бензина. Он не может ее отпустить.
В эту минуту она собирала вещи. Она знала, что ничего еще не потеряно. «И плевать, что много времени прошло. Денег не хватает… ааа, разберемся. Главное я знаю, где его искать… Бллин, ну надо же а, как воздух, так и не отучилась от него»
* * *
- Ну, что тут, рассказывайте.
- Да, что рассказывать. Как всегда. Летел с бешеной скоростью, а дорога то мокрая. Ну вот, не справился с управлением.
- И что, насмерть?
- А то. Посмотри на машину то.
- Ага. А водитель грузовика что?
- Да так, стресс да ушибы, ну может перелом руки (Он все на руку жаловался). В больницу все равно отправили.
- Ага, ну ладно. Оформляйте. А жалко беднягу. Молодой?
- Да-а, 21. Документы на машину нашли. И еще записную книжку, с одним телефоном правда.
- Ага. Значит есть кому сообщить. Ну все. Пошел я.
- Ну давай, а парня и впрямь жалко.
- Ага.

* * *
«И что теперь?»
Она сидит на полу, и уже второй час смотрит в одну точку.
«Он же ко мне ехал, ко мне».
На кухне копошится подруга, и пытается отвлечь ее от мертвой точки.
- Ты куда?
- Я сейчас приду.
- Сходить с тобой?
- Нет, я скоро.
Хлопнув дверью, она побежала на крышу. В глазах – привкус смерти, в руках – ее душа. «Ничего, зато теперь я, кажется, знаю, как научится летать».