Гаврош часть 2-ая

       После внезапного ухода матери, отец, прежде тихий и покладистый человек, разом превратился в склочного капризного старикашку. Валера было предложил ему переехать жить к себе, но тот категорически запротестовал. Мало того закатил серьезный скандал, обвинив сына в бездуховности и осквернении материнской памяти.
       - Я здесь с ней всю жизнь прожил! -срывающимся голосом кричал отец. - А ты...а ты,.. - воздуха больше не хватило, и пожилой человек тяжело и обреченно опустился на стул.
       Валера пытался было напомнить, что в этой квартире, пробитой им через друзей-приятелей, они живут не так уж и давно, но, глядя на трясущиеся руки и подрагивающий подбородок отца, смолчал.
       Старческое ворчание и обиды еще как-то можно было сносить, но вот капризы в еде, когда многое приходилось доставать всеми правдами и неправдами, и беспочвенные жалобы соседям, обижали и уязвляли. Особенно он ощущал это, когда въезжая во двор на ослепительно чистой машине, выходил из неё такой наглаженый и напомаженный, а отец жалкий и неопрятный, услужливо поднимался с лавочки и, оставив своих престарелых подружек в цветных платочках, мелко семенил навстречу. "Откуда он достал эти лохмотья?" - с досадой думал Валера. И, пока подчеркнуто согбенный отец плёлся к нему, красивый, благополучный сын стоически терпел осуждающие взгляды и откровенные перешептывания. Сам, вон каков франт, а отец-то отец... И как не стыдно? Как?..
       Дома, открыв холодильник, под завязку забитый так и не тронутыми банками с икрой, ветчиной, рыбой, пачками масла и прочим недоступным в повседневной жизни продуктом, Валера взрывался.
       Отец упорно ел лишь яичницу и дешевую вермишель, ни к чему иному не прикасаясь.
       - Ну что ты прибедняешься? Ну что? Тебе есть разве нечего? Ты же от этих яиц заболеешь! Я стараюсь, тащу... Что не так, папа? Что не так? - эмоционально кричал сын.
       И тут отец совершил невиданное. Он в страхе закрылся от него руками.
       Валера застыл посреди кухни с приоткрытым ртом.
       -...что?...что? Ты от меня закрываешь? Ты меня боишься?.. Неужели ты думаешь, что я могу тебя ударить?.. - обалдело вопрошал сын. - Папа, да ты что? - он, разом покрасневший, бросился к отцу, коснулся его рук, но тот, громко вскрикнув, стал рьяно отмахиваться. Валера отошел от него, присел на стул и крепко сжал ладонями виски, потому что внутри что-то начало взрываться. Он понял, что это так крепко ударило по мозгам резко подскочившее давление, и если сейчас не успокоиться, то: то ли еще будет...
       Отец тоже, как что-то поняв, успокоился и сидел теперь словно мышка.
       Время томительно потянулось. Оба сидели тихо, не шелохнувшись. В этой зловещей тишине могла пройти целая вечность.
       - Папа, ладно, забыли, - Валера тяжело поднялся со стула. - Пойду я...
       - Опять шляться, гулять спешишь, а мне тут одному сидеть, - язвительно послышалось в ответ.
       - Да уж, а то к тебе тут никто не приходит. Соседка скажешь, с пятого этажа не спускается?
       - Да что ты, что ты! - отец замахал на него ладошками, как на черта. - Какой сам, так и на людей порядочных наговариваешь! Тебе все плохие, один ты хороший! - отец опять разошелся не на шутку. Он разволновался, и затрясся всем телом.
       Но Валеру тоже было не остановить:
       - Ну да, я плохой! Но именно я делаю вид, что не вижу, как из дома пропадают вещи! Мамины, между прочим, вещи!
       Отец схватился за сердце и повалился на диван.
       - Не притворяйся мне здесь, не притворяйся! - безжалостно произнес сын.
       - Что именно у тебя пропало? - неожиданно спокойным тоном произнёс отец.
       Валера аж растерялся и не нашелся, что ответить. Он оглянул комнату и выпалил:
       - Вот где книги? - он повел по корешкам, демонстративно проваливаясь пальцами в пустующие прорехи. - Тут уже столько не хватает, что никакая маскировка не поможет! А посуда где? - он подошел к посудному шкафу и сделал вид, что пытается отодвинуть стекло, именно то, которое никогда не отодвигалось.
       Уловка удалась, отец не выдержал и бросился к нему - удерживать.
       - Не трогай! Это пока моё всё! А раз моё, то, что хочу, то и делаю. Кому хочу, тому и дарю! Не твоё дело!
       - Ой, папа... Если бы ты дарил... Обирают тебя твои добрые люди, - Валера с особым сарказмом произнёс последние слова. Он ждал ответной тирады, но так и не дождался. Отец, сцепив между коленями руки, сидел согнувшийся и оттого невозможно жалкий. Захотелось подойти к нему, обнять крепко-крепко и сидеть долго-долго... Но это был один из тех упущенных моментов, о которых потом жалеешь всю оставшуюся жизнь. Слабость, которую принято считать минутной, рассеивается и наступает обычная суровая действительность, в которой мужчине неловко показаться сентиментальным.
       Время было упущено. Отец ждал, но так и не дождался. Порыву, которому ничего не стоило наладить отношения, не случилось стать действием. Он так и остался порывом...
       - Ладно, пап, я действительно тороплюсь... Пойду я, - Валера, стесняясь своей силы и здоровья, мялся и искал предлог, как бы скорее отсюда уйти. Квартира любимой мамы, куда он всегда рвался и стремился, куда нёс свои тайны, радости и печали, невозможно его тяготила. Верный друг ушёл, а этот остававшийся, вроде тоже родной человек, но ведёт себя ведь хуже врага.
       Валера, понимая, что если вот так сейчас оставит его, то потом получит еще большую головную боль. Отец перестанет подходить к телефону, откажется от пресловутой яичницы, да еще и дверь на щеколду запрет. Надо было мириться.
       - Ладно, давай руку. До скорого, пап... Ты скажи, что тебе в следующий раз привести?
       Отец подал ему вялую руку и ответил:
       - Сиделку.
       - Кого? - улыбнулся сын. Отец так его удивил, что он разом забыл о недавнем конфликте, даже ушла тяжесть с души. - Пап, кого тебе привести?
       Отец, поняв настроение сына, уловил также то, что нечаянно придуманное для очередного каприза слово и вдруг сорвавшееся - можно и нужно отстаивать.
       - Ничего не знаю, найди мне сиделку! Пусть приходит, смотрит за мной... И это...как его...пусть следит, чтобы у меня ничего не украли! - глаза отца блеснули вредным, но молодым светом.
       - Ну ты меня прям огорошил, право... Где я тебе сейчас сиделку найду? Люди из города уезжают.
       - Это не моё дело. Где хочешь и кого хочешь - ищи, - категорично заявил отец. - Дверь захлопнешь.
       Разговор и посещение на этом заканчивались.
       
       И вот теперь этого "кого хочешь" Валера вёз отцу. Он еще раз усмехнулся, предвкушая его первую реакцию на это чудо. Дальше порога он нас не пустит, решил Валера и поддал газу. Ливень не унимался, и оттого из-под колёс взметнулись высокие брызги. Тротуар был безлюден и пуст. Окатить было некого. И потому можно позволить себе такое роскошество.
       Девчонка продолжала дрожать. Нужно было поддержать разговор, чтобы как-то вывести её из такого состояния.
       - Так что же ты, Женя, к старому постороннему человеку в машину уселась-то? Не побоялась?
       Он ожидал быстрой реакции на свои слова, но девчонка будто спала с открытыми глазами. Совсем замороженная, подумал он.
       - ...Я номер машины увидела...а Вы же всё время мимо проезжали...
       - А-а-а...ну да... ну да... Слушай, а ты хоть что-то делать можешь? - он посматривал на неё в зеркало заднего обзора. - Ну там, еду готовить, стирать, убирать умеешь?
       - Умею, - спокойно послышалось в ответ.
       Валера усмехнулся подобной самоуверенности и нахальству.
       - В детском саду тебя этому научили? - произнёс он и еще раз наткнулся на колючий взгляд, который его невозможно смешил.
       В этот момент из-под колёс обгонявшей с её стороны машины взметнулась водяная волна и окатила оконное стекло. Девчонка чертыхнулась и недовольно произнесла:
       - Ой ты...как они ужасно ездиют!
       - Они что?! - Валера даже развернулся. Но Женя, решив, что мужчина пожилой и оттого не расслышал, спокойно повторила:
       - Да, ездиют они, говорю, ужасно...
       - Деточка моя, ты откуда приехала?
       - Ниоткуда. Я здесь живу.
       - Где, здесь?
       Женя недопонимала, что именно требует от неё этот человек.
       - Я сейчас в посёлке живу. Но раньше жила в другом месте. Вам адрес сказать?
       Валера еще раз, сощурив глаза, посмотрел на неё, то ли дурочка, то ли издевается... Да нет, скорее святая простота. Нет, ну надо же...
       - Где училась, спрашиваю? Кто тебя учил так разговаривать?
       - Как так?
       - Боже мой, вот я попал... Боже мой, кого я везу?.. Ты хоть знаешь к кому ты едешь?
       - Знаю, - обиженно произнесла Женя.
       - Так к кому?
       - К дедушке.
       - Ах, ну да...к дедушке, - Валерий громко выдохнул. Он видел, как девчонка нервно заёрзала, забилась в угол и боится теперь поднять на него взгляд. Он приметил, как до того, она то и дело его внимательно осматривала. Ну, чего я завелся-то? Ну, подумаешь, слово не так сказала, надо значит объяснить человеку как правильно.
       - Жень, а Жень, ты мне там яйца не подавила? - как можно веселее и примирительнее спросил он. И по смешно раздувшимся ноздрям и всхлипнувшему носу догадался, что на подобную мысль сам же и натолкнул. - Ну-ну, осторожнее... я вот тебе раздавлю! - он от души рассмеялся чему-то своему и совершенно непонятному ей. Уже въезжая во двор, Валера тихо сказал:
       - Женя, запомни: машины ездят. Ездят они. Поняла? Ездят, а потом останавливаются, - на этом слове он притормозил машину у подъезда. - Вот и приехали. А то смотри, дедушка у нас умный, - он протянул ей коробку с ежом: - Давай, понимайся на третий этаж. Там коричневая такая дверь, и звоночек справа. Вот в него и звони. Нажала, отпустила. Нажала, отпустила. И так три раза.
       
       Женя звонила долго, но никто не открывал. Дверь была красивая. На золотистой табличке наклонными буквами выгравировано: Нилов С.Д.
       
       Валерий поднялся, вздохнул и молча открыл дверь своим ключом. Отец стоял у стены, согнувшийся и напуганный. Но, заметив сына, а за ним девушку, он прямо на глазах начал выпрямляться. Валерий уж и позабыл, что отец может быть таким высоким.
       
       - Папа, знакомься, это Женя, - он подтолкнул девчонку вперед.
       - Какая очаровательная девушка. Проходите, проходите, пожалуйста, - послышалось в ответ.
       
       Валера никак не ожидал подобной реакции. Он еще раз критически осмотрел Женю. Девчонка, как девчонка... Ничего особенного. Курточка странная, дешевенькая, брючишки коротенькие, наверно материала не хватило длиннее сделать, сапожки какие-то подозрительные. Но предел всему - стрижка, эта убивающая стрижка! Слов нет! Какая там девушка? Да она мальчишка! Гаврош! Ну да, Гаврош и есть...
       
       Но отец, по всей видимости, так не думал. Следующий его поступок не просто удивил Валеру, а убил окончательно. Он приблизился к девушке и поцеловал ей руку. Такой вот галантный кавалер.
       Странное дело, но Женя совершенно тому не смутилась. Напротив, она в таком кокетливом изяществе склонила голову, будто это было её жизненным предназначением: подавать руку для поцелуя. Таким счастливым и волнующимся Валера отца никогда еще не видел.
       
       - Ну вы, ребята, даете! Может мне вообще, уйти? Папа, не забывайся, я тебе не развлечение привёз, а того - кого ты просил, - следующее слово он произнёс по слогам: - Си-дел-ку... Сиделку, папа!
       
       Улыбка с лица отца сошла, а само оно как-то разом скукожилось. Он согнулся и молча пошёл в свою комнату, как послушный ребенок, обиженный несправедливым окриком. Но в настроении уходящего отца было больше необъяснимого разочарования, нежели детской обиды.
       
       - Женя, а ты чего стоишь? А ну-ка, марш в ванную. Отогреваться!
       
       Еще один напуганный зверёк выпучил на него глаза.
       
       - Боже мой...как мне этот детский сад надоел! А ну-ка снимай обувь и быстро иди раздеваться! Тоже мне, Гаврош! Что это ты держишь?
       
       Женя безмолвно протянула ему обувную коробку, под крышкой которой, закутанный в тёплые тряпочки, безмятежно посапывал маленький колючий комочек, которому одному пока здесь было хорошо и спокойно.
       
       Она аккуратно сняла сапожки, поставила их в уголок, но один из них предательски наклонился. Женя испуганно его поправила, но Валерий, конечно же, заметил громадную дырищу на подошве. Он оттолкнул девушку, взял разом два сапожка и перевернул. Вторая подошва ничем от первой не отличалась.
       - Это что?
       Женя густо покраснела и тронула входную ручку.
       - Откройте...
       - Это что, спрашиваю? Ты так по улицам ходишь? Видно до тебя никому дела нет...
       - Есть до меня дело... А это ничего. Ерунда... Просто до остановки далеко очень, вот я и бегаю... Это от бега всё, честное слово! Меня дома тоже ругают...
       - От бега говоришь? А не от того, что у тебя дрянная обувь?
       - От бега... Это новые сапожки... Честное слово! Стёрлись просто быстро...
       - Угу, вижу, что новые... Иди в ванную. Хватит болтать. И так весь день из-за вас потерян...