Осколки

Знаешь, как жестоко смотреть в любимые глаза и понимать, что нельзя. Запрет. Навсегда. Что своими руками построила эту стену, через которую уже никогда не перепрыгнуть, не сломить её. Построила, потому что никак иначе не получалось. Потому что разные до абсурда люди. Потому что у каждого свой мир, и точек соприкосновения этих миров мы так и не нашли. Хотя очень старались. И я как бы невзначай прикасаюсь к твоему лицу, совсем на миг, легко и невесомо. А как же хотелось наклониться ещё чуть-чуть, коснуться губ, нежно-нежно, чтобы вспомнить. Но страшно возрождать то, что было когда-то убито, раздавлено, разорвано до такой степени безжалостно, что даже на боль не было сил. Поэтому не наклонилась, не позволила себе этого безумного поступка, не позволила верить в возможность поцелуя. А ты думаешь, мне никогда не бывает больно. Ты ошибаешься. Ты не знаешь. Не веришь, может. Или не видишь. Тебе всегда была как-то незаметна моя боль. Даже если она давила меня. Из крикливой истерии она могла перерастать в тихую бессловесную дрожь, забиваясь в самый дальний угол комнаты, зажав голову руками, я поддавалась боли, силы сопротивления были исчерпаны до самого донышка. Она накрывала меня солёной волной, ударяла по щекам и сжимала в железных объятиях грудь...
На тонких гранях разбитого стекла блестит тоска. И то ли звезды в ней, то ли слёзы. Моя тоска откровенно багровеет кровью. Пахнет ею. Болезнь, навязчивая идея, тяга к прекрасному или ген самоубийства? Чтобы заглушить желание твоего присутствия.
Завтра я проснусь и этого щемящего чувства не будет. Оно снова заснёт, разум задавит его, спрячет подальше, как можно глубже в душу. И снова я стану улыбаться, скрывая за улыбкой горечь. Горечь потери, разочарования или разрушения надежд.
А за окном моя любимая осень. Моя сестра. Остаётся любить её и верить в силу её дождей.

       5.09.07 (0:51)