Куда пропадают дворники?

Михаил Алексеевич был очень пунктуальным человеком. Каждый день он вставал ни свет, ни заря, чтобы в 6 часов, выпив с мамой, Валентиной Петровной, своего утреннего чая, нажать на прожженную сигаретой кнопку лифта и отправиться на работу.

Его сосед напротив и справа, Сергей Гаврилович, также был очень пунктуальным человеком. Чай он пил на десять минут раньше и соответственно кнопку лифта, прожженную сигаретой, нажимал раньше на десять минут. Он работал дворником в этом дворе, поэтому и вставал, также как и Михаил Алексеевич, ни свет, ни заря. Стоит ли говорить, что они ни разу в жизни не встречались?

Если бы Михаил Алексеевич очень захотел и вместо того, чтобы аккуратно прикрыть за собой подъездную дверь, просто прошёл дальше, то он смог бы увидеть, как Сергей Гаврилович заходит за козырёк соседнего подъезда. Но, увы, Михаил Алексеевич дверь всегда закрывал очень медленно, поэтому разглядеть соседа не мог никак!

Весь день до пяти часов вечера Михаил Алексеевич проводил на работе. Там было столько разных бумаг, что он даже не всегда успевал разложить их по разным стопкам. Спасал только огромный опыт по данному вопросу, так что начальство относилось к нему с уважением и даже с некоторым удивлением, чем Михаил Алексеевич очень гордился. Ещё бы! Тридцать лет на одном месте!

Сергей Гаврилович также подходил к своему делу очень обстоятельно. Весь инвентарь у него содержался в строжайшей чистоте, все мусорные баки были на месте, а двор был образцово показательным. Несколько раз его даже ставили в пример на заседании районной управы, и он этим очень дорожил!

Когда Михаил Алексеевич, в 18.25 подходил к дому с дипломатом в правой руке, где хранился блокнот, ручка и неизменный батон свежего хлеба (обязанности по дому), Сергей Гаврилович уже на второй оборот закрывал входную дверь на пятом этаже. Подумать только, и на этот раз их разделяла плановая советская застройка!

Жизнь текла так, как надо, и ничто не могло вывести её из равновесия, установившегося с годами, до тех пор пока…

* * *

Сергей Гаврилович долго ворочался в кровати. Его что-то сильно беспокоило. Казалось, что муха залетела в комнату и жужжит, жужжит, спать не даёт. Он начал отмахиваться руками и вдруг ни с того ни с сего открыл глаза.

«Матерь божья, уже утро!» - с ужасом подумал Сергей Гаврилович и посмотрел на часы. Внутри всё перевернулось. Да, дорогие читатели, вы правильно догадались! Сергей Гаврилович проспал! Первый раз в жизни Сергей Гаврилович проспал!

В необыкновенной суете, совсем несвойственной его размеренному, благородному характеру Сергей Гаврилович принялся одеваться. Ему пришлось отказаться сразу от нескольких традиций. Во-первых, он, не попадая в штанины, стал сразу натягивать рабочую одежду, во-вторых, завтрак был сокращён до стакана чая с бутербродом, а в-третьих, он не прослушал по радио сводку новостей! Подумайте только, Сергей Гаврилович не прослушал по радио сводку новостей!

Чай пришлось допивать буквально на ходу в коридоре. Наконец, со сборами было покончено. Он опаздывал ровно на пять минут. Сергей Гаврилович глубоко вздохнул, немного успокоился, открыл входную дверь и увидел…

* * *

Михаил Алексеевич спал очень плохо. Его всю ночь преследовал недоделанный вчера отчёт. Он пересчитывался в голове сам собой, и каждый раз выходили новые цифры, настоящий кошмар бухгалтера. Наконец, Михаил Алексеевич не выдержал и проснулся. Он сел на кровати, пытаясь сообразить который сейчас час. 5 часов 15 минут. На 5 минут раньше обычного. Подумав, что больше он уже не заснёт, Михаил Алексеевич решил приехать на работу пораньше, чтобы вплотную заняться своими делами. На кухне гремела посудой мама, готовя яичницу. Проходя мимо, Михаил Алексеевич сонно попросил сделать сегодня завтрак пораньше. Мама с удивлением оторвалась от работы, но ничего не сказала.

Просмотрев утреннюю газету и выпив чашку горячего чая, Михаил Алексеевич, не торопясь, отправился собираться: степенно натянул пальто, надел шапку, взял дипломат, попрощался с мамой, открыл входную дверь и увидел стоящего на лестничной площадке Сергея Гавриловича!

Представьте себе, насколько велико было его изумление! 30 лет он выходил в 6.00 и ни разу ему не попался на его лестничной клетке ни один живой человек! А сейчас некто, понимаешь, стоит (как у себя дома!) и ждёт лифт, как будто так оно и надо, так и должно быть! Михаил Алексеевич настолько поразился, что даже забыл поздороваться, что с ним случалось крайне редко.

Сергей Гаврилович тоже крайне смутился. Он, конечно, знал, что напротив и справа живёт мать с сыном. Она иногда останавливается поболтать с подружками около подъезда. Но чтобы встретить его именно сейчас, в такой неподходящий момент, когда и без того полная карусель! В общем, Сергей Гаврилович невнятно кивнул, а потом стоял и мельком поглядывал на своего соседа, ожидая, не разрядит ли он атмосферу.

Лифт, как назло, не ехал. Сергей Гаврилович переминался с ноги на ногу, а Михаил Алексеевич всё чаще посматривал на часы. Вдруг, двери с грохотом отворились, и они оба со вздохом облегчения прошли внутрь. Михаил Алексеевич пропустил соседа вперёд, а потом, ничего не спросив, нажал на первую кнопку.

«А вдруг ему не на первый этаж?» - вдруг забеспокоился Михаил Алексеевич, но сам же себя успокоил: «Да ну, не может быть! В это время всем на первый этаж». Казалось, что лифт едет целую вечность. Михаил Алексеевич буквально затылком ощущал устремлённый на него взгляд. Сергей же Гаврилович, напротив, от смущения просто смотрел на свои ботинки.

Разошлись также суетливо. Михаил Алексеевич попытался кивнуть глазами, а Сергей Гаврилович даже головы не поднял. Каждый пошёл по своим делам.

Только работа расставила всё по своим местам. Сергей Гаврилович так усердно принялся вычищать улицу, что, казалось, он хочет протереть асфальт до земли, а Михаил Алексеевич с таким остервенением расправился с отчётом, что соседний экономический отдел, который ожидал его только в конце месяца, перевыполнил план на неделю вперёд, за что и получил нагоняй от руководства.

Вечером в 18.45 во время традиционного ужина, Михаил Алексеевич жутко смущаясь, как бы невзначай, спросил у мамы о своём соседе и в ожидании упрёка, краснея, опустил взгляд на сосиски с картошкой. На удивление никакого упрёка не последовало, и мама обстоятельно рассказала ему всё то немногое, что она слышала о дворнике. Михаил Алексеевич сделал вид, что это не очень-то ему и интересно.

Сергей Гаврилович ничего ни у кого не спросил, потому что спрашивать ему было не у кого. Жил он одиноко и к этому давно привык.

С тех пор всё пошло своим чередом, так, как и положено. Михаил Алексеевич вставал в шесть часов, ни свет ни заря, а Сергей Гаврилович на десять минут раньше, но теперь в их существовании появился как-то раскол, какая-то червоточина. Каждый раз, выходя за дверь, Михаил Алексеевич с особым упрямством разглаживал неподатливые волосы и прихорашивался перед зеркалом, а Сергей Гаврилович открывал входную дверь в страхе, что ему придётся ещё раз испытать подобную неловкость. Но пока что 10 минут разделяло их, как несокрушимый бастион пунктуальности.

И, как это обычно бывает со всеми несокрушимыми бастионами, он разбился в дребезги в один прекрасный момент.

* * *

Михаил Алексеевич был завален работой по горло. Многолетний опыт в подобных делах позволял ему без угрызений совести уходить с работы ровно в 17.30, но не в этот раз. Только Михаил Алексеевич собрался на выход, как ему подсунули очередной отчёт с приказом «сделать безотлагательно». Пришлось задержаться на несколько минут.

Сергей Гаврилович всё утро старательно вычищал улицу. Под конец рабочего дня он запланировал обойти урны, чтобы с чистой совестью отправиться домой. Когда в распорядке дня остался этот последний пункт, вдруг обнаружилось, что какая-то, извините за выражение, сволочь, все урны уже вычистила и в настоящий момент тащила мешок мусора к бакам. Этой сволочью оказался новенький, из таджиков. Он не сразу разобрался в своих обязанностях по соседнему двору и, как это иногда бывает в первые рабочие дни, перестарался. Жутко недовольный Сергей Гаврилович отчитал простофилю и пошёл к подъезду. Он всё время поглядывал на оранжевую куртку новичка, ругая его про себя на чём свет стоит, но стоило ему оторвать взгляд, как он с удивлением увидел…

Михаил Алексеевич купил батон хлеба, положил его в пустой дипломат, который носил больше для солидности, слегка оправил пальто (была ранняя осень) и в прекрасном расположении духа отправился к дому. Настроение было настолько великолепным, что он даже начал смотреть по сторонам и, кажется, что-то насвистывал себе под нос. Около подъезда он остановился, перехватив поудобнее дипломат, стал набирать свой код. Вдруг он почувствовал, что под козырьком он не один. Обернувшись, Михаил Алексеевич увидел своего соседа по лестничной клетке Сергея Гавриловича.

Надо ли говорить, что после столь неудачного конфуза оба тысячу раз мысленно повторяли эту встречу, выдумывая, как надо было себя повести и что сказать. А ведь этикет прекрасно решает подобные проблемы! На этот раз оба оказались на высоте. Если бы в этот момент мимо проходил английский лорд или, по крайней мере, джентльмен, он почувствовал бы себя как дома, на Туманном Альбионе.

Поздоровавшись, Михаил Алексеевич галантно пропустил Сергея Гавриловича через первую дверь. Сергей Гаврилович, поздоровавшись, остановился около второй и пропустил через неё Михаила Алексеевича. Затем оба прошли по небольшой лестнице к лифту и долго спорили, кто первый должен в него зайти. В лифте разговор особо не клеился, но оба, стоя друг к другу лицом, выдержали очень приятную, интеллигентную паузу, говорящую, что любой из них с радостью готов завязать диалог. Пауза была настолько ювелирной, что оба даже пожалели, почему лифт едет так быстро? Попрощавшись, разошлись. Михаил Алексеевич пошёл налево и прямо, а Сергей Гаврилович направо и направо.

Сергей Гаврилович переодевался, мысленно возвращаясь к этому эпизоду. «Какой приятный человек!» - думал он. «Редкий, редкий человек!»

Михаил Алексеевич снял пальто, одел домашнее и сел пить обязательный чай.

- Ты знаешь, - сказал он маме, - очень интеллигентный у нас сосед. И почему я раньше с ним не был знаком? – мама обернулась, стоя у раковины, где она мыла посуду, но ничего не сказала.

* * *

С тех пор в их жизни, что-то переменилось. Этаж, который раньше состоял из одной квартиры, расширился до двух. Иногда Михаил Алексеевич, попивая чай, думал: «А как там Сергей Гаврилович?» А Сергей Гаврилович каждый раз, выходя из квартиры, неизменно видел дверь, где жил Михаил Алексеевич и тоже вспоминал этого приятного человека.

Во всём есть свои законы. По законам физики, два тела разной полярности притягиваются друг к другу, а, по законам литературы, ружьё, висящее на стене, стреляет. Так и наши герои призваны были встретиться ещё раз сразу по обоим этим законам. Между ними протянулась нить взаимной напряжённости, которая должна была привести их к какой-то развязке, пусть даже самой завалящей.

Сам не знаю, как так получилось, что Михаил Алексеевич и Сергей Гаврилович стали случайно встречаться всё чаще и чаще. Один решил, что ему надо худеть и сократил завтрак, второй стал тщательнее вычищать свои ботинки. Десять минут, которые пропастью лежали между дружбой, стали неуклонно таять. Буквально через год графики сошлись в одной точке: в момент, когда куранты били 6, на лестничную площадку выходили два джентльмена, чтобы вежливо поздороваться, затем обмолвиться несколькими фразами и разойтись с мыслями: «Какой приятный человек! Очень, очень интеллигентный человек!».

* * *

Так продолжалось некоторое время. Оба считались, если не друзьями, то по крайней хорошими знакомыми. При встрече они пожимали руки, а один раз Михаил Алексеевич даже хлопнул Сергея Гавриловича по плечу. Казалось бы, вот она дружба, за поворотом, но жизнь распорядилась иначе…

В один прекрасный момент Сергей Гаврилович пропал. То есть, как это пропал? Спросите вы. У нас люди не пропадают! Но Сергей Гаврилович растворился, исчезнул, как в воду канул. В 6 часов утра на лестничную клетку выходил только один человек. Один раз, два раза, месяц, второй, третий - Михаил Алексеевич был один. Каждый раз, выходя за дверь, он волновался: «Где же Сергей Гаврилович? Почему он не выходит?» Пару раз он даже подходил к его двери, чтобы позвонить и узнать как у того дела, но пугался побеспокоить и только стоял, прислушиваясь. Ситуация тяготила его. Однажды он даже попытался завязать об этом разговор со своей мамой, но он настолько смущался, что не знал пошутить ли ему или спросить серьёзно, и, в итоге, неуклюже поинтересовался:

- Ты не знаешь ли, мама, - почему-то он сделал акцент на слове мама. – Куда пропадают дворники? Вот был у нас дворник, а теперь нет? Странно… – мать обернулась от раковины, в которой она мыла посуду, пристально посмотрела на него, но ничего не сказала, и Михаил Алексеевич больше не заводил об этом разговора.

А между тем время шло. Наступила весна. Однажды пришёл лифтёр и заменил кнопку, прожженную сигаретой, но новую, антивандальную. Михаил Алексеевич как обычно вставал ни свет, ни заря, пил свой утренний чай, собирался на работу, но стал он как-то более неряшлив. Волосы уже не приглаживал с той тщательностью, как это делал раньше, шапку надевал кое-как, даже не глядя в зеркало. А, выходя из квартиры, он всё гадал, куда запропастился Сергей Гаврилович? Жив ли он? Переехал ли он? Или, может быть, вышел на пенсию и в это время пьёт свой утренний чай и слушает сводку утренних новостей? Ответов на эти вопросы он не знал.