Комната грустного смеха
Когда я был маленьким, я хотел стать машинистом. Мне нравилось смотреть на огромные железнодорожные составы. Нравилось ездить на поезде. Нравилось ходить вдоль путей, вдыхая запах разогретых солнцем, шпал. Я даже книжку купил «Железные артерии страны» - хотел знать о поездах всё. Обычно маленькие дети спят с мягкими игрушками: кто с мишкой, кто с собачкой, кто ещё с кем. У меня под подушкой лежал синий пластмассовый тепловоз с двумя колесами – остальные кто-то оторвал. А потом что-то случилось, что – уже не помню, но машинистом я быть больше не хотел.
В садике, в своей группе я был лидером. Все ребята меня уважали, девочки тоже. До сих пор не пойму, почему тогда я с ними легко мог находить общий язык. Да, забыл сказать, что до конца садика я был совершенно обычным ребёнком. Ничем не лучше и не хуже среднестатистического человечка, живущего у нас в стране – такой же маленький и глупый, верящий в добро и счастливую жизнь.
После садика «подкралась» школа. Тут, думаю, надо поподробнее. Мне кажется, именно отсюда всё и началось.
Глава 1. Добро пожаловать на урок.
…белые тапки приносить с собой…
(Классный руководитель напоминает о том, что надо принести сменную обувь)
Лицемерие, двойная мораль, подхалимаж, вот, наверное, какие слова я бы повесил на каждой школе. Это, как любила говорить наша учительница литературы, тезисы. Ну а весь текст можно найти в Библии, когда идёт перечисление грехов. Вместо расписания уроков я бы повесил список гадостей, которым научат на уроке, и оскорблений, которые учитель «бросит» в класс. Кто-то подумает: «Какая у него была плохая школа», и будет неправ – у меня была обычная СРЕДНЯЯ школа, что творится в плохой школе, я и представить боюсь.
Почему-то в школе модно говорить про «Праздник знаний», он же первое сентября, любовь к школе и про прочие, непонятно кому нужные «истины». Директор с улыбкой на лице поздравляет учеников с первым сентября. Все хлопают в ладоши. Улыбаются. Играет музыка. Смешно, честно говоря. Представляю картину – начальник тюрьмы поздравляет новоприбывших арестантов с началом тюремного срока. Арестанты радуются, радуются их родственники, играет музыка, а те, кто остаётся на воле, завидуют тем, кто садится в тюрьму. Бред? А именно это мне внушали все десять лет обучения в школе. Врали в глаза, так сказать. Интересно, что можно подумать о заведении, если его сотрудники врут с самых первых слов? Как можно назвать человека, который постоянно всем навязывает своё мнение, а несогласных жестоко наказывает? Палач, садист. Диктатор? Не угадали – учитель.
А как вам школьная мораль? Улавливаете? Зная, что в школе всё наоборот, как отнестись к призыву вести себя хорошо, зная, что всё надо понимать наоборот? Вот она, точка отсчёта, и придумали её люди, не демоны и не пришельцы из космоса.
С самых первых дней школы я познакомился с несправедливостью и враньём - «Праздник знаний». Дисциплина (очень смешное слово, понимать его надо так: «проблемы учеников – это проблемы учеников, если тебя ударили, то не вздумай сообщать учителю – виноватым окажешься ты»). Справедливые оценки (если ты не нравишься учителю, то хоть умри, а выше «трояка» не получишь) и много других «гробиков с потайным дном». Я воспитывался в достаточно хорошей семье, поэтому я долго не мог понять, как себя нужно вести. Когда понял – было уже слишком поздно – я оказался в самом «низу» класса.
Очень странное существо человек, когда ему не нравится реальный мир, он либо под него приспосабливается, либо создаёт свой мир – придуманный. Очень редко кто пытается изменить настоящий мир, я лично таких не встречал ни разу. У меня было три пути, и я выбрал самый простой – создал свой «иллюзорный» мир. Если у меня чего-то не было, то я внушал себе, что мне это просто не надо. Я мог быть королём в своём мире и жить в грязи в реальном мире – меня это вполне устраивало. Согласитесь, гораздо проще сказать, что любовь – грязь, секс – грех, деньги – мусор. Гораздо проще, чем добиться каких-либо результатов самому. Не укради, не пожелай… Никаких ассоциаций не возникает? Это одна из крайностей. Я не говорю, что надо бросаться в другую крайность – укради, убей, «размножься»… Как пример, в христианских семьях – близкие отношения до замужества – порок. А, например, на женской зоне порок – девственность. Проще говоря, то, чего человек получить не может, он объявляет ненужным или вредным. Это касается всех людей вообще и каждого в частности, в этом лицемерие всех людей, как и «Праздник знаний». Я тоже человек, а значит – лицемер.
Из года в год я строил свой искусственный мир, в который всё чаще и чаще пробивались объекты реального мира. И тогда я принял «правильное» решение – «объединил» оба мира, правда, легче от этого не стало – только хуже. Представьте, цивилизованный человек приедет в какую-нибудь глушь в Африке. Легко ему будет жить среди чёрных голых негров, когда для него выйти на улицу без пиджака уже неприлично? Вот так я и жил – в реальном мире, но по законам своего – нереального.
Продолжалось это довольно долго, пока я не встретил… нет, не ангела и не чёрта – девушку. В каком мире жила она, я до сих пор не понимаю. Я до сих пор думаю, а видела ли она реальный мир вообще, за дымкой нереального? Замечательный пример слепого, идущего по канату – в любом варианте он с этого каната упадёт, это лишь вопрос времени.
В школе у меня было несколько «знакомых» девушек, если так можно их назвать. Это были обычные одинокие застенчивые девчонки. С парнями они знакомиться не умели, искусственных миров не создавали и просто жили в повседневной тоске – лакомый кусочек пирога для того, кто сможет найти его в тёмном буфете. И я отыскал это пирожок.
У меня всегда была мечта – отомстить тем, кто меня унизил в первых классах (тогда я ещё не понимал, что «Добро пожаловать» на дверях школы следует читать как «Оставь надежду всяк сюда входящий» - надпись на вратах ада, за что и поплатился).
И решил я не просто отомстить, а сделать это при помощи «женской магии». Нет, не потому, что я был дохликом-очкариком, живущим в своём мире и не способным убить муху. Нет, на самом деле к тому времени я уже давно выбрался из «низов» класса с помощью кулака и хитрости. Но мне хотелось большего – хотелось быть Первым, и даже «витание в облаках» не мешало мне понимать – с помощью силы я этого не добьюсь. Итак, вариант прост – я рассказываю девушкам, как «нравиться парням» (на самом деле всё гораздо сложнее, да и не хочу я про это вспоминать), а они в благодарность за это помогают мне этими парнями управлять (бред, сам не пойму, как мне такое в голову придти могло – это я не про первую часть идеи, а про вторую). У меня получилось, и у девушек тоже получилось, почти. Не удержались они, и пошли «гулять» - хороший пример силы без ума. А меня ждала депрессия. Честно говоря, очень неприятно, когда научишь человека плавать, а он возьмёт и утонет. Правда, одна из этих девушек «всплыла» через несколько лет, поняла, что приходит время, когда хочется не сказочного принца, а человека, на которого можно опереться в трудную минуту. Она это поняла, но лучше от этого ни ей, ни мне не стало – кто ушёл, тот – ушёл.
Глава 2. Девушка.
Я встретил девушку:
Полумесяцем бровь,
На щечке родинка,
А в глазах любовь.
Ах, эта девушка
Меня с ума свела,
Разбила сердце мне,
Покой взяла!
сл. М.Турсун-Заде
Итак, я встретил девушку... Внешность её я описывать не буду, влюблённые очень много не видят или замечают то, чего на самом деле нет. Она жила в таких же грёзах, в каких когда-то жил я сам. Она была так же одинока, как я. Она была частью чего-то большего, частью того целого, чем был я.
Она считала, что она меня вызвала из другого мира. До сих пор я не знаю, что ей тогда пригрезилось, может принц на белом коне, может чёрт на помеле, а может ещё кто-то. Знаю я только то, что в результате она мне призналась в любви. И странное дело, первый раз в жизни у меня появилось желание кого-то оберегать, кроме себя.
Мне всегда казалось, что я не способен любить, а вот надо же, оказалось, что ещё как способен. Когда я видел её, во мне что-то рождалось, а когда она уходила – умирало. Каждый вечер я молился Богу, чтобы с ней было всё хорошо и чтобы он дал мне возможность её защитить ото всех бед. Я хотел защитить её «иллюзорный» мир от реального, я хотел, чтобы ей было хорошо. Её имя было первым словом, когда я просыпался, и последним перед тем моментом, когда я погружался в сон. Кстати, именно желание защитить её заставило меня заняться спортом, а не мода или ещё что-то. Для меня она была богиней, которой я хотел служить. Я хотел быть камнем на тропинке, по которой она идёт, быть зеркалом, в которое она смотрит. Именно это и заставило меня преподнести ей дар. Дар, который я уже преподносил однажды, дар который приняли три девушки…
Ух, прямо плакать хочется, может мне книжки попробовать писать? Или в драмкружок во Дворце Творчества записаться? Ладно, отвлёкся что-то я.
Прошло время, и случилось то же, что и раньше – меня предали. Как в мелодраме: «Я люблю тебя, милый», - говорит девушка по телефону, лежа в это время в постели другого. Да, меня предала моя девушка. Уж не знаю, что она увидела на этот раз, но в её новом мире меня не было. Но я её всё равно простил, а она всё равно от меня ушла. Расставание было долгим, мучительным. Она то решала остаться, то снова уходила. Я просыпался от сильно стучащего сердца, я не мог есть. Но странное дело – мысли о самоубийстве у меня не было. Я её ненавидел и любил, но пытка продолжалась, и заботливый палач по кусочкам вытягивал из меня жилы.
Потом мы всё же расстались, и я не помню как. К тому времени у меня начались ужасные головные боли, и поэтому иногда я просто отключался, а потом приходил в себя во всяких неожиданных местах. Как комикс, если смотреть картинки через две или три страницы. Последний кадр из той жизни – я сижу в автобусе и держу в руках чью-то визитную карточку, я знаю, что девушка от меня ушла. Внутри пусто – ни боли, ни разочарования, просто пустота и визитная карточка в моей руке. Автобус останавливается, и я из него выхожу, выхожу из освещённой маленькой комнатки с блестящими поручнями и тряпичными креслами, выхожу на тёмную улицу, которую даже не видно через стекло. Я схожу на тротуар и оборачиваюсь - маленький освещенный прямоугольник уплывает от меня, я остаюсь в темноте – один. Ни страха, ни боли – только темнота.
***
Я не знаю, что стало с той девушкой. Скорее всего, её иллюзии рассыпались, и она осталась один на один с реальностью. Мои иллюзии тоже рассыпались - теперь я не сомневаюсь в лживости и порочности окружающего меня мира. В тот момент я только подозревал это, а потом я получил очень даже «живые» доказательства своей правоты. Человек рождается, взрослеет, стареет и умирает. Сначала он верит в будущую счастливую жизнь, потом он не думает о смерти, а потом он понимает, что волосы белые не от инея, а от старости, он вспоминает свою жизнь, свои ошибки и тут приходит Смерть. Это слово пишется с большой буквы, это не процесс, когда перестаёт функционировать твой организм, это время, когда ты понимаешь, что всё что ты сделал раньше, было зря. Все твои идеалы, мечты, надежды – всё было впустую, и только после этого ты отключаешься.
Я состарился в двадцать пять лет и тогда же умер. Или, может, только заснул? Иногда мне кажется, что во мне что-то есть от той жизни, но эти моменты так коротки. Меня в шутку назвали «Спящим», сейчас это уже не шутка – я сплю, но не думаю, что я когда-нибудь проснусь. Кто ушёл, тот – ушёл.
Глава 3. -------------------.
-------------------
Итак, наступило какое-то утро. Интересно, сколько времени? Надо же – голова не болит! Ха, двенадцать часов - я же на работу опоздал! Хе, вспомнил, меня два дня назад уволили. Есть хочется. Это кухня, или здесь склад грязной посуды? Ура, нашёл пачку сухариков. Голова кружится, как с похмелья. Где… хм, забыл. Так, похоже, надо идти в магазин.
В кармане я нашёл визитную карточку – золотистый кусок пластика с магнитной полосой на одной стороне и надписью: «Транспортное Агентство «Вереск»: приглашаем на работу». Адрес, телефоны, и маркером приписано: «Не всем это удаётся». Надо сказать, что визитная карточка дорогая – такие на пишущей машинке не печатают – их специально заказывают. Но совсем непонятна надпись маркером. Да и откуда вообще эта карточка у меня взялась. Не думаю, что я собирался стать профессиональным водителем. Да, я не спорю, машину я водил хорошо, например в Carmaggeddon’e или Need For Speed’е, а вот что бы грузовик или автобус… Ладно, всё равно схожу посмотреть, что это за заведение - может, возьмут каким-нибудь «оператором ЭВМ и Мусоросжигательной печи». Хотя если они узнают, что со старой работы меня выгнали за постоянные опоздания, и принтер, заправленный горячим кофе вместо бумаги, то думаю, мне даже метлу не доверят. Их не будет интересовать, что от меня тогда девушка уходила – всем абсолютно всё равно.
***
Большое желтое двухэтажное здание. Коричневая двустворчатая дверь с медными ручками. Табличка «Транспортное Агентство «Вереск». Рядом располагалась небольшая автостоянка, на которой стояли отечественные «авто» вперемешку с дорогими иномарками. Невдалеке была будка, в которой сидел охранник. Из всего этого можно было сделать вывод, что фирма достаточно солидная, но это не объясняло, откуда у меня взялась визитная карточка.
Я подошел к двери и потянул за ручку, дверь стала медленно приоткрываться. Не знаю, из чего она была сделана, но уж точно не из дерева.
В холле было темно. Некоторые участки стен были освещены синим или темно-зеленым светом. Сами светильники были вделаны в пол позади кресел, стоявших вдоль стен. С левой стороны можно было различить дверцы лифта. С правой стороны в одном из кресел сидел тучный мужчина. Стол секретаря располагался у стены напротив входа.
Я подошёл к секретарю, женщине лет тридцати, её светлые волосы были собраны в пучок на затылке, одета она была в зелёный «деловой» костюм. Кстати, на столе кроме телефона ничего не было, даже обычной ручки, что мне показалось достаточно странным.
- Вот нашёл у себя вашу визитную карточку и решил придти, - произнёс я и положил на стол карточку.
Посмотрев на неё секунд пять, секретарь сказала:
- Подойдёте к лифту и вставите карточку в приёмную щель, дождётесь сигнала и заберёте её. Потом войдёте в кабину и вставите карточку в точно такую же щель. Когда лифт прибудет на этаж, покажите карточку охраннику.
Я вошёл в лифт, честно говоря, таких лифтов я ещё не видел - матовый свет (кстати, опять из пола), и серые стальные стены. Ещё щель для карточки, и никаких кнопок, даже вызова диспетчера. Я вставил карточку, и лифт плавно пошёл вверх. Через несколько секунд двери открылись, и я увидел уменьшенную копию холла, только за столом сидела не секретарь, а охранник. Я подошел к нему и показал карточку.
- Дверь номер шесть, - сказал он. Похоже, надпись «Не всем это удаётся» имела какой-то смысл.
Я подошёл к двери и постучал.
- Войдите, - неожиданно произнёс голос из динамика, скрытого где-то рядом с дверью. Я открыл её и вошёл.
Первое, что я заметил – свет, он казался очень ярким после мрака, царившего в коридоре. Потом я смог оглядеть комнату. Она была относительно небольшая, белые обои, стол, кресло перед ним и шкаф – вот, пожалуй, и вся обстановка. За столом сидел мужчина. Он бы мог казаться молодым, если бы не его пепельные волосы с проседью и не совсем нормальное выражение глаз. Улыбка придавала ему вид маньяка-мясника перед очередной разделкой говяжьих туш.
- Садитесь, садитесь, - весёлым голосом произнёс он мне. – Меня зовут Ллег, я отвечу на любые ваши вопросы. Ты счастлив, тебе нравится жизнь?
Я задумался. Дня четыре назад я бы точно ответил - «нет», а вот теперь я сомневался. Есть поговорка, что время – лучший доктор. Может, наконец-то моя рана закрылась, и я смогу начать всё сначала? Я попробовал вспомнить что-нибудь из прошлого и не смог, какие-то туманные отрывки – да, а целой картины нет. Кажется, у меня была девушка? Или я это где-то прочитал? Да, определённо, что-то нехорошее связано с девушкой, а вот что именно – не знаю.
Издалека до меня донёсся голос:
- Визитку на стол положи, а то сломаешь ненароком.
Я поглядел на свои руки, и увидел, что крепко сжимаю в руке визитную карточку. Карточка была ледяной и, похоже, с заточенными краями. Я поднёс руку к столу и понял, что я совершенно не хочу расставаться с ней. Да, она резала и морозила мне руку, но также я чувствовал, что когда я её положу, случится что-то плохое. Усилием воли я заставил себя разжать ладонь – ещё не хватало показаться дураком у возможного работодателя.
Карточка перевернулась в воздухе, и луч солнца, отразившись от её поверхности, попал мне в глаза, и несколько мгновений я ничего не видел. Потом пришла боль, душевная и физическая - я всё вспомнил, голову пронзили иглы боли, и в висках бешено застучало сердце. Измена, предательство – я всё это видел, я был рядом, я чувствовал, но ничего не мог сделать. Вся жизнь за последние несколько месяцев промелькнула передо мной. Все самые откровенные кадры повторялись и повторялись. Я слышал ЕГО смех, я их всех ненавидел. Потом наступала тишина и безразличие, а потом всё повторялось, снова и снова. Меня резали «со знанием дела» и «со вкусом»…
Неожиданно всё кончилось. Я сидел в кресле и сжимал в руках визитную карточку, я всё помнил, но как в тумане, внутри меня была пустота. А снаружи светлая комната, в ней сидел Ллег, и его ненормальные глаза внимательно изучали меня, как жучка на кончике булавки – оценивающе и равнодушно.
- Нет, я несчастлив, - ответил я.
- Думаю, тогда можно обойтись без «предварительных ласк», - улыбка пропала с лица Ллега. Глядя мне прямо в глаза, он начал говорить:
- Человека можно представить в виде водяного отопления огромного, многоквартирного дома. В подвале стоит титан, который поддерживает постоянное давление и температуру горячей воды в трубах. У титана есть предел – максимальный объём воды, который он может одновременно подавать в систему отопления и нагревать до нужной температуры. Этот расчёт берётся из максимального потребления воды всеми жителями дома. Представим ситуацию, когда часть дома рухнула, ну или просто прорвало большую трубу. Давление в трубах резко падает, и титан начинает увеличивать подачу воды. Но он не рассчитан на прорыв трубы, следовательно, он работает всё больше и больше, но всё равно не может нагревать нужное количество воды. В итоге, если его не отключить, то он сломается, для красоты скажем – взорвётся.
Я представил многоэтажку, в которой взрывается титан, и ничего красивого в этом не увидел. Видно, у Ллега было какое-то своё понятие красоты, мне явно недоступное.
- Теперь ближе к тебе. Внутри человека есть «карта», учёные называют её инстинктами, хотя на самом деле это нечто намного большее. Считай, что «карта» – это микросхема, на которой записана твоя индивидуальность, это микросхема нематериальна, но имеет тесную связь с твоей плотью. «Карта» - это часть души, многоквартирный дом. Так же в душе находится «источник», который питает карту, этот источник тоже тесно связан с плотью. Если разрыв в «системе водоснабжения» небольшой, то его можно успеть залатать до того, как титан взорвется. Если не успеешь – умрёшь от нервного и физического истощения, - Ллег зашёл мне за спину, я был рад – я не хотел видеть его глаза.
- У тебя как раз такой случай, - продолжил он, - Тебе нанесена слишком сильная рана, она лишает тебя эмоций и желаний, и она же разрушает тебя физически. Думаю, годика два ты продержишься, а потом - или палата, или деревянный ящичек. Кстати, визитная карточка - это на самом деле амулет, который преобразовывает энергию твоей души в защитное поле, которое уменьшает потерю этой самой энергии. Часть твоей «карты» ещё жива, именно поэтому ты захотел сегодня есть, именно поэтому ты пришёл сюда. Но амулет не способен вернуть утраченную часть, он только способен «залатать» дыру в системе снабжения - не больше.
Довольный своей речью, Ллег опять вернулся за стол и со своей приклеенной улыбкой снова стал смотреть мне в глаза. Не знаю, что он хотел этим сказать, но выглядел он достаточно глупо, да и психиатру ему показаться тоже не помешало бы. Пожалуй, мне не хочется здесь работать. Я встал и направился к двери, когда услышал ледяной голос за спиной:
- Визитную карточку положи на стол, у нас не благотворительный фонд, чтобы делать бесплатные подарки.
Я развернулся и небрежной походкой подошёл к столу, мне очень не хотелось отдавать карточку обратно, поэтому я стал тянуть время:
- И что, вы всем, кто к вам устраивается, рассказываете такую сказку? А в место зарплаты выдаете визитки, для утешения, так что ли?
- Ну, если это сказки, то положи, наконец, карточку и выметайся отсюда. Зарплату мы обычно платим деньгами, да и не нужны нашим сотрудникам какие-то дешёвые амулеты, - сказано явно с намёком.
Я решил не кривляться и вернулся в кресло, на «тыканье» я решил не обращать внимания:
- И что вы предлагаете? - спросил я.
- Мы учим тебя «заваривать» дырки в «трубе», использовать уцелевшие части «карты» и платим тебе деньги. Ты же выполняешь наши поручения и никому никогда не рассказываешь об этом месте, - сказав это, Ллег достал из стола чистый бланк. – Ознакомься и распишись, если согласен.
- А какого рода хоть поручения? И кто вы - спецслужба, мафия, инопланетяне? – спросил я.
- Мы часть огромной силы, которую ты даже представить не можешь, да и не всё равно ли тебе? – Ллег нехорошо подмигнул мне, со смыслом. Может, лицо у него такое ненормальное, потому что он сидел голым задом на перегревшемся титане, а то уж больно красочно он его описывал.
- Всё равно, - ответил я и поставил свою подпись.
Глава 4. Транспортное Агентство «Вереск».
На работу мне надо было приходить только на следующий день. Кем я буду работать, мне так и не сказали, но настораживала необходимая спецодежда – спортивный костюм. В место визитной корточки мне выдали другую карточку, того же цвета, но с единственной надписью – «Решил попробовать?», в уголке была маленькая дырочка, сквозь которую была продета цепочка, наверное, что бы удобнее было на шее носить. О зарплате мне обещали сообщить в конце месяца, когда я смогу показать, на что я способен. Рабочий день начинался с девяти утра, про обед или окончание этого самого дня сказано ничего не было. И честно говоря, меня это не очень волновало.
***
Когда лифт открылся, то я увидел комнату, похожую на раздевалку в спортзале. Вдоль стен зелёные шкафчики и низенькие скамейки. В конце закрытая дверь и - о чудо! – нормальные лампы дневного света под потолком. В раздевалке было десять человек: две девочки, один пожилой мужчина, молодая женщина, две девушки и два парня одного со мной возраста и двое мужчин лет тридцати-тридцати пяти – всего десять человек, и я – одиннадцатый. Нормально рассмотреть их я не успел, когда открылись двери лифта и появился Ллег. На нём были клетчатая рубашка и светлые джинсы, на ногах – кроссовки, в руках он держал папку. На лице у него всё так же была написана крайняя степень шизофрении, а улыбка сообщала о том, что сейчас он постарается и нас к этой степени приблизить.
- Итак, - фальцетом произнёс он. – Сегодня вы узнаете основные правила нашей фирмы, а также вас ждут курсы повышения квалификации.
Улыбка с его лица пропала, и он продолжил:
- Сейчас вы переодеваетесь в свои спортивные костюмы и проходите в зал. Раздевалка у нас общая, так что ведите себя хорошо. По сторонам советую не смотреть – запишу как производственное нарушение.
Переоделся я быстро, потому что не смотрел по сторонам, хотя и хотелось. За дверью оказался не спортзал, а длинный коридор, в конце которого была дверь в спортзал. Совершенно обычный зал – шведская стенка, тренажёры, груши, правда, на полу вместо разметки какой-то знак и надписи, в углу свалены мячи, и окон нет. Ллег стоял в центре и смотрел на нас ненавидящим взглядом, наверное, мы его оторвали от просмотра его любимой телепередачи для психически больных.
- Выстройтесь по росту, - рявкнул он и для убедительности кинул в нас папкой. Из папки выпала гантель – действительно дебил.
Этот акт «доброй воли» позволил нам построиться меньше чем за полминуты.
А Ллег тем временем продолжал:
- Начнём с правил общения. Я ваш инструктор, вы – мои подчинённые. Обращаться ко мне надо «Повелитель Ллег». Слово «не могу» я воспринимаю как «не хочу». Больные, пьяные и умалишённые у нас не работают (ну это он «загнул»), поэтому каждое опоздание будет караться штрафом. Если вы умерли – сообщите по телефону, иначе вас раскопают и устроят допрос с пристрастием. С этого момента вы одна команда – это значит, что вы должны помогать друг другу. Познакомитесь вы чуть позже. Работа вам предстоит разнообразная, поэтому физическая подготовка и умение себя защитить вам пригодиться. Зарплата платится в конце каждого месяца и напрямую зависит от ваших результатов и результатов команды. В конце сегодняшнего дня я вам выдам инструкцию, которую вы должны будете выучить наизусть. А теперь знакомство – каждый выходит по очереди из строя, и я называю имя, которым теперь его будут звать. Под этим именам вы будете общаться между собой, реальное имя называть запрещается. С фантазией у меня проблем нет, потому что читаю перед сном «Колобок», так что не бойтесь, – он хлопнул в ладоши и указал на пожилого мужчину. – Ты первый.
Из строя вышел пожилой полноватый мужчина. У него было круглое, толстощёкое лицо. Лысина, гладковыбритый подбородок, длинные усы.
- «Узнавший», - сказал Ллег, - Следующий.
-…Умерший, Преданный, Потерянный, Одинокий, Спящий, Увядающая, Опустошенная, Непогребённая, Неродившаяся, Истерзанная, - с каждым словом он говорил всё тише, голос его становился спокойнее, а в глазах стали появляться признаки рассудка. – Это ваши прозвища, по которым я всегда смогу найти вас. Добро пожаловать в вашу новую семью.
***
Девушка садится в машину – первый снимок. Второй снимок – номер машины. Ночь, моросит дождь, неоновые вывески причудливо отражаются в лужах. На улице осень, но холодно, как зимой. Хорошо хоть ветра нет.
Я резво выпрыгиваю из кустов и бегу через двор. Скамейка, куча листьев, песочница. Чуть не упал - бегу дальше, лишь бы опять не поскользнуться. Стоянка, автомобиль, я резко открываю дверь и прыгаю на заднее сиденье.
- Есть, поехали, - азартно говорю я.
Одинокий заводит двигатель и неспешно выезжает на улицу – мы охотники, нам надо подкрасться незаметно, чтобы не спугнуть жертву, поэтому спешка здесь ни к чему. Впереди нас едет автомобиль – красная иномарка с тонированными стёклами, авто предпринимателя «средней руки», вот его-то владелец нам и нужен. Кстати, это наше первое задание.
Прошло уже девять месяцев, как я числюсь в транспортном агентстве «Вереск». Физические упражнения, рукопашный бой, стрельба из огнестрельного оружия, медитация – вот чем мы там занимаемся. Кстати, за это неплохо платят, да и в обед кормят как в ресторане. Раньше я, наверное, был бы рад такой работе, раньше, но не теперь. Да, мне стало намного лучше, мне не снятся кошмары и не болит голова. Я прибавил в весе, и я до сих пор жив, но не знаю зачем. Каждый день я прихожу домой, включаю «тяжёлую» музыку и ложусь спать. Утром просыпаюсь и иду на работу – всё. Меня ничто не радует, и я ничего не хочу, внутри меня как-будто механизм, который заставляет меня что-то делать, хотя мне на самом деле всё равно. В детстве я читал сказку Вильгельма Гауфа «Холодное сердце», в ней был лесной дух, который предлагал обменять живое сердце на богатство, и тем, кто соглашался, он дарил много денег и каменное сердце. Такой человек никогда не грустил, он был расчётливым и практичным, поэтому вскоре он становился богачом. Правда, его ещё и ничего не радовало, и поэтому такого человека постоянно одолевала скука. Наверное, я стал таким же. Спасибо Ллегу, я остался жив, но стал ли я от этого счастливее?
Старый панельный дом, разбитый асфальт во дворе и один горящий фонарь. Вокруг такие же старые дома – это не богатый район, здесь живут обычные работяги, пенсионеры и алкоголики. Мусор в таких районах вывозится только по праздникам, горячая вода здесь роскошь, и если у вас зимой не примёрзнет к батарее рука – значит, вам очень повезло.
Я и Одинокий выбираемся из машины, я – фотограф, он – помощник. Наше задание – «застать за изменой и сфотографировать», зачем это надо Ллегу – не знаю, но не удивлюсь, если «Вереск» приторговывает компроматом – не зря же нас так готовят.
Сегодня определённо наш день, мы не только смогли узнать дом, куда направляется «объект», но и вычислить квартиру. Вернее, это смог Одинокий, как он это сделал – не знаю, но он точно уверен, в какую квартиру зашёл «объект». Что же, теперь надо думать, как попасть внутрь. Никаких «жучков», микрокамер или отмычек у нас нет. Единственное что у нас есть – это фотоаппарат у меня и пистолет у напарника - достаточно странный набор для фотосъёмки.
Перед нашим заданием никаких инструкций нам не читали и ничего нового не показывали, просто перед самым окончанием «рабочего дня» к нам подошёл Ллег, сказал, что мы должны сделать, и распределил «роли». Ещё он выдал нам пистолет, фотоаппарат и ключи от машины, на этом подготовка окончилась.
Мы стоим перед обычной деревянной дверью мерзкого темно-зеленого цвета. Видно, что её давно не красили, и она находится в таком же ужасном состоянии, как и стены подъезда. Остальные двери на лестничной клетке смотрятся лучше – они стальные, и цвет у них гораздо лучше.
- Есть идея, - говорит Одинокий. – Я вышибаю дверь и врываюсь в квартиру с пистолетом в руках, а ты в это время всё «фоткаешь».
- Хорошая идея, - говорю я. - Если не считать, что нас опознают. Думаешь, Ллег от этого будет в восторге?
- Не проблема, - говорит напарник и достаёт две вязаные шапочки с прорезанными «глазами». – Так нас никто не узнает.
С первого же удара замок ломается и дверь распахивается настежь. Мы влетаем в квартиру, Одинокий с пистолетом, я с фотоаппаратом. В единственной комнате двое – голые мужчина с бородой и девчонка лет шестнадцати. Я успеваю сделать два снимка, прежде чем мужчина оборачивается. Тогда я фотографирую его лицо, оно сначала удивлённое, а когда мужчина замечет пистолет – испуганное. Девчонка молчит – то ли напугалась, то ли привычная. Оба смотрят на меня.
- А теперь улыбочка, - говорю я, и снимаю оба лица сразу. – Уходим,- «кидаю» я напарнику, и мы «скатываемся» по лестнице вниз. Машина легко заводится, и через несколько минут мы уже далеко.
-Задание выполнено, - говорю я сам себе, и открываю окно. Холодный ночной воздух врывается в машину…
***
Мы вдвоём бредём по улице. Три часа ночи, погода такая же мерзкая, правда, ещё поднялся ветер. Лицо колют маленькие холодные иголки, поэтому приходится прятать руки в карманах, а лицо за воротником куртки. Одинокий, крупный парень с короткой стрижкой, как будто слегка ухмыляется, его полные губы слегка искривлены, а в глазах тлеет искорка – первый раз вижу его таким. Он даже внешне преобразился – тверже ступает, расправил плечи, и даже летящие в лицо ледяные брызги не могут заставить его согнуться. Со мной тоже что-то происходит, я что-то чувствую. Это чувство у меня с самого начала задания. До этого мне было всё безразлично, я был пустой. А сейчас во мне что-то появилось, и я впервые за долгое время чувствую что-то, это нельзя назвать радостью или торжеством, но это есть.
Мы сворачиваем во двор. Темно, сыро, зато нет ветра. Неожиданно из темноты появляется девочка. Сначала я принимаю её за обычную «ночную бабочку», поэтому не обращаю на неё особого внимания.
- Может, выпьем по бутылочке пива? - говорю я Одинокому.
Он удивлённо смотрит на меня:
- Было бы неплохо.
В это время «бабочка» проходит мимо и слегка меня задевает. Луч света от уличного фонаря падает ей на лицо, и я узнаю в ней Истерзанную. Не оборачиваясь, она выходит на улицу и вскоре исчезает из виду.
Что-то я сомневаюсь, что она подрабатывает на такой работе, да и по ней не скажешь, что она у неё может быть такое хобби.
- Ллег!- произносим мы с Одиноким, и нас накрывает шквал ветра. Пиво больше пить не хочется, и мы расходимся по домам. Да, интересное Ллег придумал задание для Истерзанной, небось, специально велел так одеться и шляться по тёмным подворотням, если ещё чего-нибудь не придумал – похуже.
Кстати, Истерзанная подложила в карман послание для меня и Одинокого, так что теперь мы работаем в другом месте и к восьми часам утра нас ждут на новую работу. Теперь понятно, почему перед самым заданием у нас забрали электронные карточки, а взамен дали небольшие медные колечки.
Глава 5. Клуб-бар «Рагнарёк».
Одноэтажное здание. Колодец панельных «многоэтажек» вокруг, и крышка унылого серого неба сверху. Облупившаяся грязно-розовая краска на стенах, кучи мусора и паутина на разбитых окнах. Людей не видно.
У подъезда стоит чёрная легковая машина – автомобиль среднего класса, достаточно дешёвый и достаточно надёжный. Он выглядит новым: кузов блестит, сверкают колпаки на колесах и нет никакого намёка на грязь. Шины тоже выглядят абсолютно новыми. Рядом стоит Ллег, на нём футболка с короткими рукавами и драные джинсы - он единственный живой персонаж в этом сером пейзаже запустения. Его внимание полностью поглощено одноэтажным зданием.
- Здравствуйте, Повелитель Ллег, - говорю я, подходя ближе.
- Привет, - отвечает он, не отрываясь от наблюдения.
Через несколько минут подходят ещё четверо: Одинокий, Истерзанная, Потерянный и Увядающая, и Ллег наконец-то обращает на нас внимание.
- Это ваше новое место работы, - говорит он. – Раньше в этом доме размещалось ателье, потом оно закрылось, и здесь до недавнего времени обитали бездомные. Внутри полный беспорядок и горы мусора, поэтому для начала вам предстоят уборка и ремонт. Начало через час.
***
Прошло три дня. Мусор мы весь вынесли, в подвале отмыли и покрасили все комнаты, после чего и перебрались туда со всем снаряжением. Что это за снаряжение – я не знаю, просто в конце третьего дня уборки приехал грузовик, из которого в подвал мы перенесли десять больших ящиков. Ллег сказал, что это игрушки для нас – как всегда пошутил и как всегда – неудачно.
На следующий день появились строители и стали переделывать весь первый этаж. Как сказал Ллег, там будет располагаться бар, в котором вся наша компания и будет работать. Всю жизнь мечтал убирать мусор и работать в баре.
И ещё через день Ллег показал нам Зал Откровений. Собственно, это было единственное помещение в подвале, которое он делал сам, по крайней мере, без нашей помощи.
Стены, пол и потолок обшиты каким-то чёрным деревом. В каждом углу стоят медные курильницы благовоний, в которых тлеет красный огонёк и из которых поднимается белый одурманивающий дым, а еще в углу стоит железный факел с винтообразной ножкой. На стенах висят красные и чёрные флаги, а между ними видны какие-то знаки, нарисованные красной краской. На полу знаки сделаны из металла. Потолок украшает один единственный символ, если его можно так назвать – сложная фигура, состоящая в основном из спирали и множества окружностей.
Я захожу в зал и чувствую, что медленно начинаю растворяться - белый дым одурманивает. Всё кажется таким далёким и незначительным. Я как будто бы плыву через чёрное ледяное море. Ветер бьет мне в лицо, вокруг бушует море, где вода вперемешку с осколками льда. Я плыву по нему и время как будто бы перестаёт что-либо значить для меня. Впереди нет ничего, позади мгла, и всё это будет продолжаться вечно. В центре зала лежит какое-то чёрное тряпье.
- Это ваша одежда, - говорит Ллег, и я начинаю одевать её. Меня не смущает, что мне приходится полностью раздеться. Это не так важно, когда видишь саму Вечность. Что-то чёрное обволакивает меня и дробит моё сознание на тысячи осколков. Я есть, и меня нет. Тысячи лет проклятья и служения, право жить после смерти, не желая жить. Я падаю…
На какое то мгновение я понимаю, что нахожусь в Зале Откровения. И заставляю себя сесть на пол. Издалека доносится голос Ллега. В нём не слышно ни надменности, ни издёвки, только печаль.
- Мы служим Тьме, она темнее безлунной ночи и холоднее воды в глубоком колодце, наши жизни и души принадлежат только ей. И уже больше нет права сойти с этого пути. Боль и страдания, это наша цель. Разрушения и пороки… Вы прошли первый круг и больше не принадлежите себе. Тьма - это ваш путь, вы его выбрали, и вам полностью предстоит испить эту ядовитую чашу, полную расплавленного золота. У вас будет разный путь, но одна цель – служить Тьме. Вас ждёт ещё одно испытание, цена за поражение в котором всё так же велика.
…Я стою на палубе корабля, ледяные волны перекатываются через борт, ветер пытается сбить с ног, и я хватаюсь за канат – безуспешно. В моей руке зажат лёгкий меч, который и мешает мне схватиться. Меч выпадает из моей руки. Тогда я падаю на колено и хватаю его левой рукой, я чувствую, что меч мне ещё пригодится, и поэтому не отпускаю его. Неожиданно я замечаю, что на носу корабля стоит воин, он облачён в подобие серого балахона и лицо его скрывает белая повязка, пропитанная кровью, в каждой из его рук – меч. Он делает шаг в мою сторону, и я понимаю, что шторм ему не преграда и ветер не в состоянии помешать ему. Он идёт ровным шагом в мою сторону, спокойно и не торопясь. Концы его мечей смотрят в раскачивающуюся палубу, и я начинаю сомневаться – действительно ли он идёт по ней, а не парит. Усилием воли я заставляю себя подняться на ноги и едва успеваю отразить его первый удар. За какое-то мгновение он оказался рядом со мной, безразличный и готовый убивать. Удар отбрасывает меня на другую часть корабля, и я чудом не перелетаю через борт. Воин делает неуловимый взмах клинками и снова оказывается передо мной. Я ухожу от первого меча, оказываюсь с ним лицом к лицу и только тогда вижу его глаза. В них ничего нет. Лёгкий электрический разряд проходит по моему предплечью, и я вижу, как оно отделяется от моей руки и улетает за борт, в бушующее море. Толчок ногами, и мне кажется, что я могу сбить воина с ног и схватить его левой рукой. Но неожиданно понимаю, что руки больше нет. Тогда я бросаюсь на воина в слепой ярости, зная, что не смогу уйти от его клинка, но в любом случае успею достать его своим мечом. Моя голова взрывается, искры… боль… и пустота…
Я открыл глаза и увидел перед собой пол из чёрного дерева, во рту почувствовал вкус крови, а в голове звонящий будильник. Приподнявшись с трудом на локтях, я огляделся. Не скажу, что я сильно удивился увиденному, но всё же… Потока воздуха в зале точно не было, но флаги заняли какое-то неопределённое состояние, близкое к горизонтальному, при этом так колыхаясь, как будто по полу шёл сильный сквозняк. Дым от благовоний стал стелиться по полу, как туман, при этом обтекая центр зала. Пламя в факелах стало увеличиваться и постепенно приобретать ядовитый зелёный цвет. Потом я заметил Ллега, на нём было какая-то непонятная мешковатая коричневая одежда, обшитая медными пластинами, что напомнило мне какой-то старый доспех. На грудной пластине был отчеканен такой же знак, как и на потолке, голову украшал рогатый шлем, напоминающий монгольский. Он стоял на одном колене, держа, как посох, в левой руке длинное цельнометаллическое копьё с тонким листовидным наконечником.
Дальше я заметил, что кровь, вытекающая из моего рта, падая на пол, становится ярко-красной и начинает кипеть. Вокруг меня копошатся какие-то фигуры в чёрном, вокруг них так же много крови, и чувствуют они себя явно неважно. При этом знак в центре зала начинает светиться цветом соломы и гореть самым настоящим пламенем.
- На колени, - гремит как гром голос Ллега. Все фигуры-тени выполняют этот приказ, и я следую их примеру.
- О, Великий Лорд Изор, Хранитель Знамени Тёмного Лорда, величайшего и сильнейшего из рабов Тьмы, что темнее безлунной ночи и чернее воды в глубоком колодце. Прими в свой непобедимый Легион рабов, согласных быть навечно проклятыми ради служения Тьме, поставь на них печать и погрузи их в чёрный колодец отчаянья. Я, Ллег, взываю к тебе и готов понести за это наказание.
И тогда в пламени горящего символа возникло нечто. Я не знаю, что это было - смог различить только глаза, но зато в них было столько злобы и безразличия одновременно, что у меня по телу прошла дрожь. Я ощутил, что в зале находится что-то такое, что не объясняется никакими законами ядерной физики, логики и вообще здравого смысла. Это можно сравнить с тем, если бы можно было сжать ядерный взрыв до размера комнаты и лечь в этой комнате спать, зная, что в любой момент за тысячную доли секунды тебя может сжечь, а твой дом вместе с комнатой разнести по всему земному шару. Впоследствии я узнал, что Великий Лорд Изор находится очень далеко от земли, и до неё доходит только далёкое эхо его сознания. Если на таком расстоянии от него исходит такая сила, то что за ужасы происходят, когда он находится рядом?
- Повторяйте за мной, – говорит Ллег, но теперь его голос уже так не пугает, - Я отдаю своё тело и душу в рабство при жизни и душу в рабство после своей смерти. Я навлекаю на себя вечное проклятье в желании служить Великой Тьме, что темнее безлунной ночи и холоднее воды в глубоком колодце. Я отдаю себя полностью и без остатка и выполню любую прихоть своего Лорда.
Когда были произнесены последние слова, в каждом из углов зала, появилась фигура, закутанная в чёрный плащ, а потом начался обычный шабаш, во всей своей красе…
***
Почему я выбрал зло, зная, что ничего от этого не получу? Всё достаточно просто. Раньше, когда я не знал о существовании такого чудного заведения, как «Вереск», мне всё равно казалось, что вокруг происходит уж слишком много плохого. Я не представлял, насколько всё на самом деле плохо, но всё равно убеждал своих знакомых одуматься, объединиться и.т.д. Я пытался помочь каждому, и что я за это получил? Одни считали меня ненормальным, а другие откровенно использовали, да и девушка ещё бросила – замечательно. Если люди так хотят отправиться в гости к Великому Лорду Изору или кто там у них в приёмной комиссии, то мешать я им в этом точно теперь не буду – только помогать. А вот дальше начинается самое интересное – как я теперь знаю, «Вереск» ещё не полностью развернулся, а только начинает совою деятельность. Пожалуй, процитирую Ллега: «Мы ещё не пропагандируем «наркотики», мы только продаём их тем, кто за ними приходит». Другими словами, поступки людей сейчас не связаны с работой «Вереска», но именно они позволяют разрастись этому доброму заведению. Фактически получается, что люди сами ищут неприятности, ну, понятно на какую часть тела. Вот я и решил отомстить всем.
Есть ещё одна причина, но в ней я боюсь признаться даже самому себе. Я надеюсь, что, совершая зло, я смогу обратить на это внимание, и тогда людям удастся избежать того, что их в ближайшее время ждёт – полного уничтожения и вечного рабства. Со Злом нельзя договориться, потому что ему нужно разрушение и рабы. Причём разрушение (самое изощренное) в первую очередь. К тому же, если верить тому, что я теперь знаю, то большой интерес для «Вереска» представляют не грешники (которые и так рабы Тьмы, хоть этого и не понимают), а праведники, потому что возможности праведника, перешедшего на сторону зла, гораздо больше, чем возможности тысячи грешников. Я точно знаю, что сейчас на земле есть те, кто может помочь, но они не могут выиграть эту войну за человечество. А времени остаётся всё меньше и меньше…
***
На следующее утро я увидел бар, в котором мне предстояло работать. Раньше мне бы он показался странным, но после вчерашней «корпоративной вечеринки» меня мало, что могло удивить. Это было помещение средних размеров. Окон в нём не было, поэтому в зале царил красноватый полумрак, создаваемый лампами, скрытыми в полу. Пол, кстати, не совсем обычный – прозрачный пластик, под ним – решётки, всё это опирается на железные балки-рельсы, под которыми установлены осветители. Лампы могут светиться разными цветами, сейчас, например, горит красный. Это очень хорошо гармонирует со стенами - они увешаны цепями и пыточными принадлежностями, между которыми видны барельефы, изображающие пытки, казни, каких-то тварей и, как ни странно, сцены битв. Музыкальная сцена, или что-то в этом роде, напоминает эшафот, на котором стоит разломанная клетка. Вдоль трёх стен стоят обычные столики. Лампа, стоящая на каждом столике, выполнена в виде подсвечника со свечами. В центре зала свободное пространство, наверное, для танцев. Вдоль четвёртой стены – барная стойка – обычная стойка, ни чем не примечательная, даже как-то странно.
Мы все уселись за один свободный столик, и Ллег начал инструктаж:
- Бар будет работать круглосуточно, т.е. без перерывов на обед. Рабочий день начинается в шесть вечера и продолжается до семи утра. С шести до девяти вечера тренировка, а потом работа в баре. Итак… Охрана – Одинокий и Спящий. Официанты – Истерзанная и Опустошенная. Бармен – Потерянный, первое время тебя будет учить бармен. Администраторы - Увядающая и Узнавший. Вот инструкции, - Ллег открывает уже известную папку, и выкладывает на стол семь листков бумаги.
- В баре будут работать обычные люди, поэтому в вашу задачу входит следить за порядком, особенно в подвале. В первую очередь это касается охраны и администраторов…
Двери открылись, и нормальный дневной свет проник в зал. На пороге стоял человек, и из-за яркого света его было сложно разглядеть. На нём были старомодная шляпа, пиджак и брюки. В руках он держал кейс.
- Приветствую, Повелитель Ллег, - произнёс он.
- Привет, - ответил Ллег, - Это твои ученики. Он указал на Увядающую и Узнавшего:
- Следуйте за мной.
И они вчетвером вошли в дверь, ведущую в хозяйственные помещения и в подвал.
Прошло долгих десять минут. Все сидели молча, может, вспоминали посвящение, а может ещё что-то, я, лично, ни о чём не думал – просто смотрел на лампу-подсвечник.
Двери приоткрылись, и из них выглянул Ллег:
- Мне вас ещё долго ждать, лодыри! – все вскочили со своих мест и рванули в раздевалку – начальство лучше не злить.
В раздевалке были шкафчики с именами, пара скамеек и всё. В шкафчиках у всех лежала одна и та же одежда, похожая на чёрное кимоно, ещё прилагались сапоги из чёрной кожи – одежда, в которой мы были на посвящении.
Женский и мужской пол переодевается не стесняясь – уже привыкли. Кстати, я заметил у всех на коже небольшое чёрное пятнышко, как у меня. Появилось оно после посвящения, где-то я про него уже слышал, только не помню где. Кожа вокруг покраснела, как будто от ожога, но боли никакой не чувствуется, это пятно вообще не чувствительно.
В раздевалку заходит Ллег, на нём всё те же доспехи с посвящения. Не глядя на нас, он проходит в Зал Откровений, мы заходим вслед за ним и усаживаемся у стены – поближе к выходу. В самом зале ничего не изменилось со вчерашнего дня, разве только в нём нет вчерашних гостей. Я смотрю на пол и с трудом верю, что я вчера был на настоящем шабаше.
- В мире, в котором вы живёте существует три вида энергии, - говорит без предисловия Ллег, - Энергия Космоса или Света, Тьма и Огонь Хаоса. Человек от рождения склонен к восприятию Энергии Света, правда, совсем немного. В основном он живёт за счёт энергии «карты», о которой я вам всем говорил, – на лице Ллега возникает неприятная улыбка. Энергия - это практически всё: эмоции, мысли. Некоторые люди умеют увеличивать выработку энергии, и таких людей вы называете экстрасенсами. На самом деле они ограничены собственными возможностями, которые хоть и намного выше возможностей обычного человека, но всё же весьма незначительны по сравнению с истиной силой, которую может получить человек. Возьмём, например, настоящего праведника – святого, так он может один разогнать целую армию экстрасенсов. Его возможности – это возможности Энергии Света, т.е. ограничены только его праведностью. Открою вам небольшую тайну. Главное отличие святых от обычных праведников в том, что святые, как правило, много времени проводят в одиночестве, что помогает им без посторонней помощи научиться осмысленно использовать Энергию света. Многие люди могли бы быть святыми, т.е. в данном случае, способными творить «хорошие» чудеса. Но, во-первых, нет учителей, а во-вторых, грешить гораздо проще, так что обычная серая жизнь убивает больше праведников, чем орда демонов. Отдельно стоят в этом ряду жрецы, они, как правило, не обладают большими талантами в пользовании энергией, но зато имеют сильную волю, и поэтому способны через молитву обраться за помощью к одному из Ангелов. А те как бы «по почте» посылают им готовые «творения», если, конечно, согласны с просьбой, и взывающий может этот подарок принять. Теоретически жрецы могут молиться и «экстрасенсам», но ясно, что на особую помощь тут рассчитывать не приходится.
Теперь что касается Тьмы. Тьма разумна, поэтому просто так её энергией никто не может пользоваться. Совершая злые поступки, люди склоняются к злу, чем его, во-первых, увеличивают, а во-вторых, попадают в зависимость от него. Именно поэтому Тьму не интересуют обычные грешники. Они не являются грешниками, т.е. отступниками от света в полном смысле этого слова. Они не были праведниками, поэтому и «отступиться» от Света они не могут. Благодаря этому у них практически нет никаких особых возможностей. Человек от рождения старательно «загрязняет» себя, то конфетку у соседа по парте сворует, то слабого ударит, и так всю жизнь. Тьма такому человеку ничего не даст, и единственный его путь - это стать праведником, чего они из-за своей мелочности не хотят. А уж поверьте, Тьма умеет «одаривать» своих рабов, особенно самых никчёмных и жалких. Итак, грешник – это бывший праведник, добровольно ставший рабом Тьмы, а кто стал рабом Тьмы, тот им и останется навечно – это не метафора - это констатация факта.
Вы, мои дорогие, в жизни сделали очень мало плохого и очень много хорошего, именно поэтому «Вереск» спас вас от неминуемой смерти. Вчера вы прокляли сами себя, так что энергия Тьмы вам теперь доступна в полном объёме, пользоваться ей я и буду вас учить. Вашим основным занятием будет преумножать грехи людей, с чем вы замечательно и справитесь, а иначе будете долго об этом жалеть…
***
Я вышел из бара и вдохнул холодный осенний воздух. Эта тренировка измотала меня гораздо больше, чем обычно, поэтому я решил пройти две автобусные остановки пешком, чтобы хоть немного прояснилось в голове. Я определённо чувствовал какие-то изменения, происходящие во мне, но пока не мог понять, что же именно происходит, но, как и всё в последнее время, это меня не волновало.
Проходя мимо лотка с газетами, я решил купить какую-нибудь местную газетёнку, чтобы не скучно было ехать в автобусе. Взяв первую попавшуюся газету, я расплатился с продавцом и сел в автобус. Народу было не очень много, поэтому я удобно устроился и только тогда посмотрел на передовицу купленного издания. «Священник - развратник» - написано крупным шрифтом, а под заголовком фотография бородатого мужчины, того самого, которого мы с Одиноким с нашим нулевым опытом не очень давно сфотографировали.
«…общественность просто шокирована этими фактами. Мы спрашиваем себя, как под видом доброго священника смог скрываться обычный развратник? Теперь уже ставится под сомнение тот факт, что он долгое время оказывал безвозмездную помощь детским домам, и его девиз «Детей надо любить» не имеет другого смысла. После этих фотографий, общественная организация «Комитет защиты детей»…»
Одним ударом сильно подорвать Веру, опорочить церковь и оставить детские дома без дополнительного финансирования – похоже, Транспортное Агентство «Вереск» начинает действовать, а люди продолжать надеяться на счастливое будущее.
Весь автобус поворачивает головы в мою сторону, им непонятно, почему я смеюсь. Ничего-ничего, скоро вы сможете скушать то, что сами и вырастили.
***
То ли Ллег не посчитал нужным сдержать своё слово, то ли случилось что-то, но по старому графику мы проработали только два дня, а потом он нас всех переселил в «Рагнарёк», запретив покидать его без разрешения. Даже спать велел в одной из комнат, очень напоминавшей казарму, правда, с одноярусными кроватями. Рабочее время осталось таким же, не считая семичасовых тренировок. Мы узнали много нового, например, что энергия «карты» тоже очень важна и от умения использовать её зависят многие способности человека, в частности способность использовать энергию Тьмы. Мы узнали, что холодное оружие гораздо эффективнее, чем огнестрельное в борьбе с теми, кто пользуется энергиями. Например, если поставить самый простой энергетический щит и не стоять на месте, то в такого человека практически не возможно попасть из пистолета или автомата. Берём обычный лук, и простеньким энергетическим щитом отделаться будет очень сложно, стреляя, лучник использует энергию «карты» и как бы «заряжает» стрелу, поэтому она может легко пробить энергетический щит. Огнестрельного оружия, способного пробить средний по силе энергетический щит не существует, поэтому мы много уделяли времени рукопашному бою и холодному оружию, ну и конечно же, учились работать с энергией. Это было очень необычно, но то, что происходило в клубе обычно, тоже не всегда удавалось назвать…
***
Днём посетителей обычно не очень много. Еда в заведении неплохая, столики чистые, цены приемлемые, единственный недостаток, что располагается оно на окраине города. Всё это можно сказать про «Рагнарёк», когда на улице день, а вот с семи или восьми часов вечера он начинает меняться. Появляются люди в кожаных куртках, странно одетые девушки со странными причёсками. Я не очень хорошо разбираюсь в музыкальных направлениях, поэтому не знаю, кто именно там собирался: рокеры, металлисты, панки, готы или ещё кто, но точно уверен, что не рэперы. Вечеринки тоже разные – от блэк металла (уж его я ни с чем не спутаю) до каких-то непонятных заунывных мелодий, которые к чему отнести, вообще не представляю. Они чередуются через день, хотя, по моему мнению, состав посетителей это не меняет.
Теперь о том, что можно сделать вечеринке в этом клубе: потанцевать, напиться в хлам, купить и употребить дозу, познакомиться, уединиться в специальном помещении, послушать музыку и так далее и намного «интереснее». Музыка кстати, такая громкая, что поначалу можно сойти с ума, а потом ничего – привыкаешь.
***
Девять часов вечера – начало моей смены. Я стою на входе и внимательно слежу, чтобы никаких криминальных элементов в зале не было, после нескольких потасовок с их участием Ллег запретил их пропускать.
Мимо проходит секретарь из «Вереска», и мы здороваемся. Зовут её Кхарси, она бывает здесь почти каждый день. В начале, когда мы ещё пропускали шпану, случился интересный случай – к ней стал приставать какой-то резвый и совсем не трезвый местный «авторитет». Что именно она сделала, я понять не успел, но вот «авторитета» пришлось выкинуть из зала – больно от него нехороший запах пошёл, как будто он в общественной уборной упал.
Сегодня Кхарси опять в новом платье, если так можно назвать набор ниточек и цепочек, которыми она увешалась. В отличие от большинства остальных посетительниц со своими светлыми волосами она ничего не делает, просто разрешает им свободно ниспадать на плечи. Одинокий провожает её взглядом – действительно есть на что посмотреть.
- Так, так, - слышу я голос Ллега за спиной и оборачиваюсь.
- Приветствую, Повелитель Ллег, - произносим мы и вытягиваемся по стойке «смирно». – Он обычно появляется под вечер, и всегда неожиданно. Сколько раз мы пытались не отвлекаться и всегда пропускали момент его появления. Дополнительный час тренировок на сегодня мы опять заработали, как и вчера, как и позавчера.
Мимо нас проходит человек, ничем не отличающийся от остальных, но почему-то он привлекает моё внимание. По моему телу начинает распространяться тепло, как солнышко на пляже греет– ага, значит, он чего-то боится, редкие эмоции для посетителей, надо бы за ним присмотреть. Этой способности питаться страхом я научился совсем недавно и до этого момента даже не представлял, как она на самом деле действует и что это может быть приятно. Она называется «Солнце труса». Есть люди, которым это дано от рождения. От мыслей меня отвлекает грубый голос:
- Эй, дай пройти! – в проходе стоит лысый бугай в спортивном костюме, а за ним ещё человек пять, из того же шахматного кружка. На улице какое-то шевеление, наверное, подкрепление позвали или болельщиков. Ллег сидит за столиком невдалеке и внимательно смотрит на нас.
- А тебе есть восемнадцать? – спрашиваю я, - У нас вход только для взрослых.
Бугай размахивается и целится кулаком мне в голову, зря он это – зря. Я прикрываю на мгновение глаза и представляю, что падаю в чёрный колодец. Открываю глаза – и вижу мир весь серым и немного замедленным, все звуки превращаются в один, напоминающий какое-то мычание старой коровы. Первый удар рукой я бью без взмаха, и нос бугая разлетается красными брызгами, второй удар нагой в пах и бугай оседает на пол.
В мычание бурёнки добавляется новая нота. Его товарищ, с меньшим ростом, но с таким же количеством ума пытается достать из кармана нож, но с удивлением замечает новый появившийся сустав на руке, в котором она замечательно гнётся – Одинокий то же использовал «Тёмную скорость» и ещё одна нота добавляется к первой.
Трое оставшихся товарищей с ускорением вылетают на улицу, и с хорошим пинком в качестве ускорителя, что приводит к их жаркому поцелую с асфальтом. Закрываю глаза и делаю глубокий вздох. Первым возвращается звук, и я начинаю слышать чьи-то отчаянные завывания и какой-то собачий скулёж с непрерывными матами. Я открываю глаза и вижу первых двух героев лежащих в обнимку с тремя последними, которые целовались с асфальтом. Когда Одинокий выкидывал первых за дверь, последние ещё не успели ещё встать, так что все в этой компании счастливы. На улице никого не видно, наверное, зрители или подкрепление или кто там толпился, решили держаться подальше – и правильно. С чувством выполненного долга я оставляю Одинокого охранять вход, а сам направляюсь в туалет, чтобы отмыть руки от крови и перевести дух, использование энергии просто так не проходит.
По дороге я заметил какую-то вспышку и увидел, как человек спрятал фотоаппарат – похоже, не все пришли сюда просто отдохнуть. Это кстати, тот странный тип, страх которого я недавно почувствовал. Рация неожиданно ожила:
- У нас необычный посетитель, - сказала она голосом Ллега. – Проводи его ко мне в кабинет, ты понял о ком я.
- Выполняю, Повелитель Ллег, - отвечаю я и направляюсь в сторону фотографа.
Я подхожу к нему сзади и некоторое время просто стою, ничего не делая. Приятное тепло расползается по телу, и я быстро восстанавливаю свои силы.
- Вас желает видеть владелец клуба, - говорю я.
Человек резко оборачивается и лезет рукой в карман.
- Не стоит, - говорю я, хотя не знаю, что он хотел сделать. Мне очень хорошо – страх человека усиливается. Его рука застывает на полпути, лицо принимает испуганное выражение, и он говорит:
- Хорошо.
Я подхожу к заветной двери слева от стойки бара. Коридор за ней напоминает туннель в подпространство – он освящён фонарями, установленными в стены на уровне потолка и пола. Фонари плавно меняют свои цвета, и создаётся впечатление, что коридор вращается. В начале коридора находится две двери – одна на кухню, а другая в подвал «для посетителей». Одна слева, другая справа, сделаны они специально так, что если не знаешь, что они есть, то их и не заметишь. В конце коридора стоит массивная ржавая решетка, как бы намекая, что если это и коридор в подпространство, то не всех в подпространстве ждут. Я подхожу к бутафорному устройству для сличения отпечатка и слегка провожу над ним рукой, после чего вставляю свою карточку в небольшую щель рядом. Ржавая решетка открывается без скрипа, коридор за ней погружен во тьму, и только где-то вдалеке горит тусклая лампочка.
Мы подходим к двери, за которой сидит директор, как раз её-то и освещает лампочка. Из микрофона рядом с дверью раздаётся голос:
- Заходите.
Я открываю дверь и делаю приглашающий жест рукой.
Первое, что мне бросается в глаза, – это зеленоватый дым, стелящийся по полу, сизый дым застилает всё остальное пространство. Напротив входа стоит массивный стол, на котором в не совсем приличной позе сидит Кхарси, в руках она держит большой винный фужер. За столом сидит Ллег, за дымом его трудно рассмотреть. Справа от стола стоит кресло, в котором сидит полноватый человек. Он одет в старомодный пиджак, а голову украшает лысина. В руках он держит такой же фужер, как и Кхарси.
- Проходи, проходи гость дорогой, - говорит Ллег и добавляет, - Спящий, возьми у стены кресло, поставь напротив моего, а сам встань у двери.
- И зачем пожаловал рыцарь в наш сад греха? – спрашивает Кхарси мелодичным голосом и ставит напротив гостя фужер, наполненный до краёв. - Угощайтесь. Во время этого короткого диалога она умудряется ненавязчиво продемонстрировать лучшие части своего тела - будет, о чём рассказать Одинокому.
Гость хватает двумя руками фужер и залпом выпивает его, даже стоя у двери, я вижу, как дрожат его руки. Он ставит фужер на стол, и где-то на минуту в комнате повисает тишина.
- Я работаю корреспондентом в газете, - начинает он. - И вот, совсем недавно, я общался с одним человеком, который сказал, что на статье о баре «Раганрёк» я сделаю большую сенсацию. Ещё он сказал, что здесь дело нечисто и мне стоит остерегаться охранников, они вроде мутанты, накаченные наркотиками.
На последнем слове он оглянулся и посмотрел на меня, Кхарси успокаивающе стала гладить его по голове, Ллег залился смехом, а человек в кресле покрутил пальцем у виска.
- Нет, он не мутант и наркотики не употребляет, - говорит Ллег, глядя на меня. - Но обычному человеку с ним не справиться. Считайте, что он прошел специальную школу боя. А теперь, пожалуйста, поподробнее о человеке, который предложил заглянуть к нам в гости.
К этому времени журналист явно успокоился, может, на него подействовал напиток, а может, одурманивающий дым. Он сидел, развалившись в кресле, положив ногу на ногу и изучая Кхарси. На Ллега он изредка бросал настороженные взгляды, а на человека в кресле смотрел ещё реже.
- Недавно мне по почте пришла очень интересная фотография…
- Фотограф стоит у двери, - сказал Ллег, показывая на меня.
Журналист смутился и стал, сосредоточено смотреть себе на руки – наверное, вспомнил про мутантов-наркоманов.
- ОК. Всё понял. Через пять часов, после выхода номера с моей статьёй, мне позвонили. Женский голос сказал мне, что если мне понравилась фотография, то она может предоставить ещё много таких же материалов. Мы договорились встретиться через час в кафе напротив церкви. Но встреча так и не состоялась.
- Почему же девушка не пришла на свидание? - промурлыкала Кхарси, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Потому что, как и в прошлый раз, перед самой встречей кто-то передал письмо, где было сказано, что встреча не состоится и написан телефонный номер, - сейчас человек в кресле напоминал профессора, объясняющего непонятливым студентам предмет.
- Как романтично, - сказала Кхарси, мечтательно глядя куда-то вверх.
- Ага, - сказал журналист, - Я позвонил по этому номеру, и всё тот же женский голос рассказал мне о то же самое, что я вам сказал в начале. Номер, кстати, коммунальной квартиры – я узнавал.
- Ясно, - сказал Ллег, - Что ж, напишите о нашем заведении статью. Такую, чтобы внешне выглядело как обличение, а молодежь к нам бы потянулась. Для такого талантливого человека, как Вы, думаю, это не сложно. - Глаза его хитро сверкнули. - Так меч правды отрубил руку, его державшую.
Глава 6. «Замок Мюнхгаузена».
Я стою на лестничной клетке и с большим удовольствием ем маринованные огурцы. Горлышко у банки небольшое, поэтому перчатки лежат на загаженном подоконнике рядом с бутылкой водки. От стоящего неподалёку мусоропровода идёт нехороший запах, а жёлтые стены навевают тоску. Огурчики были очень вкусные, но без хлеба их есть было непривычно. Я уже начал подумывать о том, чтобы к конспиративной бутылке приобрести ещё «конспиративную» буханку, когда хлопнула дверь подъезда и на лестнице раздались шаги. Через минуту показался парень в сером пуховике и чёрной спортивной шапочке. Красные от мороза щёки и мечтательное выражение лица. Не глядя на очередного «алкоголика», он проходит мимо меня, поднимается ещё на девять ступенек и звонит в дверь квартиры. Ему тут же открывают, и он исчезает за дверью.
Я с чистой совестью доедаю последний огурец и выбрасываю банку в мусоропровод, кладу бутылку в карман и натягиваю перчатки. Перед глазами представляется мышка, а губы издают слабый свист – переход в состояние улучшенного слуха или «Мышиный писк». В уши сразу бьет вой ветра за окном, шарканье чьих-то тапочек и рёв включённого телевизора. Через несколько секунд я справляюсь с обилием звуков и начинаю прислушиваться к тому, что происходит за недавно открывавшейся дверью. Похоже, молодые люди решили не тянуть время – слышны вполне понятные «чмоки», какое-то звяканье, звук расстёгивающейся молнии, а через некоторое время и равномерные скрипы с тяжелыми вздохами. Закрываю глаза и делаю глубокий вздох – наступает тишина.
***
- …Как родитель родителя я вас прекрасно понимаю – молодежь совсем распустилась, - я кладу трубку, выхожу из телефонной будки, и зимний вечер тут же проглатывает меня. Я с радостью вдыхаю морозный воздух, он приятно бодрит и успокаивает сердце, стучащее в груди. Месть – это блюдо, которое надо есть холодным. Досчитав до десяти, я снова захожу в будку - ещё не все участники «Спектакля с применением силы» прибыли.
***
- … Скорее приезжайте, а то он его убьёт, - говорю я и бросаю трубку.
Замок я специально смазал маслом, поэтому, когда любящий отец будет открывать его, дочурка в первый раз в жизни не услышит прихода родителя. Остаётся надеяться, что всё произойдет так, как я и задумал.
Я прислоняюсь лбом к холодному стеклу и начинаю глядеть на вход в подъезд. Через три минуты в него залетает мужчина.
Я выхожу из будки – сердце готово выскочить из груди, в жилах вместо крови течёт огонь и голова идёт кругом. Стягиваю перчатки и начинаю протирать лицо снегом. В голове одна мысль – только бы не сорвалось, уж слишком много «НО» в моём плане.
У подъезда останавливается милицейский уазик – только бы не сорвалось.
***
Я с трудом поднимаюсь по лестнице. Мои душевные раны, которые залечил Ллег, снова открылись. С трудом представляю мышь и издаю слабый свист.
-… Как он его лампой, видно, сильный был удар – видишь, как погнулась.
- Хорошо хоть девчонку спасти успели.
Брависсимо! Лучшего результата и ожидать нельзя. Видно не зря я перенес тяжелую лампу в её спальню. Дрожащими руками я достаю из кармана бутылку и срываю пробку – теперь она не «конспиративная». И теперь холодное «блюдо» можно и запить. Мне надо было немного выпить, стоило отметить случившийся факт – в этом мире у меня долгов не осталось. Я делаю большой глоток вонючего пойла и начинаю кашлять – у двери в квартиру в милицейской форме стоит Ллег.
- Неплохо сделано, - говорит он, подходит ко мне и забирает из моих рук бутылку. Делает глоток и роняет. - А мне так и не удалось отомстить. С повышением тебя.
***
Говорят, что труд полезен, особенно на свежем воздухе. Вот я вместо тренировки и откидываю торжественно деревянной лопатой снег от входа в бар. Где-то в соседнем доме должен жить дворник, но, похоже, он опять ушёл в запой, так что его работу приходится выполнять мне. Ллег сказал, что очень не любит сугробы. Правда совсем не понятно, почему это нелюбовь сегодня проявилась только к шести вечера, а утром, когда Ллег пытался протоптать в снеге дорожку – спала, тем более что десятисантиметровый снег назвать сугробом может, наверное, только негр, всю жизнь проживший в Африке.
В город наконец-то пришла весна. Солнце стало светить веселее, и на улице заметно потеплело. Я теперь редко стоял на страже спокойствия бара, а в основном работал водителем Ллега, причём круглосуточно. Попутно я выполнял его мелкие поручения, такие как, например, вылить варенье на дверь и половик его соседа или убрать снег. Он постоянно меня чему-либо поучал, начиная от правил этикета и заканчивая применением «способностей». По его мнению, я делал явные успехи и уже мог в одиночку отбиться от маленькой стайки тойтерьеров. Мои напоминания о том, что я защищал бар от «спортивных костюмов», его не интересовали – боец, которого он обучил, должен в одиночку победить трёх других бойцов или его самого, а обычных людей Ллег за бойцов не считал.
Откинув последнюю лопату снега, я по привычке посмотрел на заходящее Солнце – раньше меня очень радовал закат. Перед моими глазами возникла ладонь, чья – думаю понятно. Инстинктивно я перевёл взгляд на свои руки, и увидел вместо черенка вантуз.
- Красиво смотришься, - проговорил за спиной голос Ллега. – «Поцелуй времени» сильная вещь – коснулся рукой кожи противника и время для него как бы замирает на десять минут, а за это время настоящий Дон Жуан многое успеет. «Поцелуй» редко когда применяют, поскольку он требует очень большой концентрации, а защититься от него достаточно просто. Есть правда один секрет – большинство забывает, что не обязательно касаться противника самому. Если ты сконцентрируешься, а противник в это время коснётся тебя, то будет то же самое, как если бы его коснулся ты.
Тут я снова глянул на свои руки. Там был предмет похуже вантуза, по крайней мере, лично для меня.
Я подошёл к машине Ллега и закинул ему в «бардачок» томик Пушкина, который он мне подсунул. После этого надел рубашку и перчатки на руки – хоть какая-то защита от полозучих ручек. К тому же если Ллег, что-то рассказывает, то к этому очень полезно прислушаться.
***
Машина у Ллега была очень странная, если не сказать больше. Заправлялась она только на заправке, расположенной на территории «Вереска», и только из одной бензоколонки, на которой, вместо марки бензина, была надпись: «НЕ РАБОТАЕТ». Бензин из этой колонки был серого цвета и имел запах ила.
Под капотом находился двигатель, которого я никогда не видел. Не потому, что он был какой-то необычной конструкции, а потому что капот был закрыт на замок, а, по словам Ллега, всякому, заинтересовавшемуся его любимым двигателем, просто оторвёт голову, вот я и не интересовался. Обычно обслуживанием машины занимался персонал «Вереска», а мне оставалось только «крутить баранку».
Иногда Ллег решал прокатиться «с ветерком». Тогда мы выезжали загород, где он садился за руль и гонял с бешеной скоростью, совершенно не прибегая к своим способностям. Это было очень забавно, когда он обгонял дорогие иномарки, как будто бы они стояли на месте. Ещё смешнее выглядели высунувшиеся из этих иномарок «рыла», удивлённо смотрящие нам вслед. Очень часто нас пытались догнать, но как всегда, оставались далеко позади. Крутая машина с кривыми руками - это ещё не залог победы в гонке.
***
В салоне автомобиля сильно пахло парфюмерией. Из динамиков аудиосистемы раздавалась музыка на три аккорда, и мужской голос с придыханием рассказывал (по мнению владельца голоса - пел!) историю о мальчике, который полюбил другого мальчика. А тот, другой мальчик, оказался настоящим негодяем – в ответ в любви не признавался и всячески первого мальчика унижал. Самое ужасное было в том, что тот же голос с той же интонацией рассказывал ту же самую историю, но с заднего сиденья. Владельца голоса звали Паша Лазурный, и прибыла эта знаменитость в наш город на гастроли.
Обычно весной обостряются психические заболевания, и личности, им подверженные, начинают вести активный образ жизни. Эта весна полностью подтверждала это утверждение. Во-первых, уже третью неделю на ушах стоял весь «Вереск» и всё, что с ним было связано. Во-вторых, в таком же в странном положении находились правоохранительные органы, организованная преступность, гей-сообщество и СМИ города. Под конец третьей недели к ним присоединились ночные клубы и дискотеки. Так что город напоминал кухню, в которой забыли убрать еду, а потом неожиданно включили свет – орды тараканов, в ужасе мечущиеся из одной стороны в другую. Справедливости ради стоит сказать, что по официальным отчётам и сводкам происшествий ничего необычного в городе не происходило вообще, и даже количество преступлений пошло на убыль. Но это по официальным сводкам, а на самом деле всё было так.
Жил в городе педофил, владел супермаркетом и был печально известен если не всему городу, то половине его точно. Всё бы хорошо, но три недели назад кто-то прибил его гвоздями к полу собственной квартиры. На следующий день «Мьюзик холл» получил письмо, в котором настоятельно рекомендовали отменить концерт певца–гомосексуалиста Паши Лазурного, в противном (хе-хе) случае обещали «конструктивные неполадки». В вечер этого того же дня на центральной площади был сожжен рекламный щит, на котором Паша Лазурный ел эскимо и приглашал на свой концерт. На следующий день сожгли автомобиль, в котором, по слухам, находился какой-то товар мафии. Одного из «крестных отцов» города убили ударом в голову, причём со слов охраны «убийца налетел как Супермен, и его вообще было очень плохо видно – так он быстро двигался». И наступила трёхдневная тишина. С начала новой недели был сожжён наркопритон и убито несколько человек, принадлежащих к преступной среде. Лидеру городского гей-сообщества пришло письмо с предложением «немедленно прекратить свои мерзости», а также был дан срок двадцать четыре часа, после которого «белые люди вылечат его от содомии». По истечении срока кто-то облил лидера и его автомобиль фекалиями. Журналист одной из газет, обвинивший во всех происшествиях патриотические организации и церковь, был насмерть забит плетью в собственной квартире. Много ещё чего интересного произошло до конца недели, так что все в городе стояли на ушах, за исключением «Вереска». Город напоминал участок аристократической кожи, под которым долгое время зрели гнойники и язвы, и вот в один прекрасный день кто-то провёл по коже огромным скальпелем, и тогда кровь вперемешку с гноем брызнули вверх, и стало ясно, что белизна кожи была не от ухоженности, а от болезни.
С чего началась третья неделя, я не знаю, могу лишь предположить, что случилось что-то особенное, потому что в наш бар было прислано дополнительно десять человек охраны. Так же охрана заполнила всю прилегающую к зданию «Вереска» территорию.
В субботу в город прилетел Паша Лазурный, и «Вереск» тут же взял его под охрану, ожидая, что те, кто устроил «чистку» города, наверняка нападут на певца и тем самым угодят в ловушку. Правда, среди бойцов не было заметно радости по поводу охраняемой персоны, да и Ллег, проводя инструктаж, называл Пашу совсем нецензурным словом.
***
Паше Лазурному было около тридцати пяти лет. Покрашенные в рыжий цвет волосы доходили до подбородка и частично скрывали лицо, на котором не было и намёка на усы или бороду. В каждом ухе у него было по кольцу, губы накрашены красной помадой. Одет он был в розовый пиджак и розовые брюки. На ногах были коричневые ботинки.
Как следовало из инструктажа Ллега, основные функции по охране и нейтрализации «противника» берут на себя специальные подразделения «Крыса» и «Злость». Остальным, т.е. обслуживанием, занимаются подразделения «Праздничный» (базой этой группы являлся продуктовый магазин) и наш «Рагнарёк». Первоочередной задачей для всех бойцов «Вереска» была поимка или уничтожение противника. Певца должны были охранять ровно настолько, насколько это не мешало выполнению основной задачи. Именно тогда мне и выпала почётная обязанность быть шофёром знаменитости. Нам раздали огнестрельное, холодное оружие и амулеты. Напутствуемые крепкими словами Ллега, мы отправились выполнять задание.
Итак, я вёз знаменитость из аэропорта. Сначала меня и Харта, бойца из подразделения «Крыса», певец доставал хоровым пением своих песен совместно с аудиосистемой. Предложение поставить что-нибудь «потяжелее» он воспринял как оскорбление и демонстративно не пел и не смотрел на нас около трёх минут. Потом он начал спрашивать Харта о том, почему тот коротко стрижет волосы и не пробовал ли они их красить. Этим он сумел довести Харта до красного каления всего за пять минут. Тут, наконец, дошла очередь и до меня.
Сначала меня спросили, почему в такую жару я ношу перчатки и не свидетельствуют ли мои длинные волосы о принадлежности к «высшей касте». Молчание моё расценили как «некую таинственность» и стали с большим усердием расспрашивать Харта обо мне. К нашему счастью мы наконец-то добрались до гостиницы, где и сдали знаменитость другим охранникам. Вернее, Харт отправился вместе со всеми, а я должен был припарковать авто. Загнав лимузин поперёк пяти стояночных мест, я смог наконец-то вздохнуть спокойно.
***
День тянулся медленно и скучно. Кроме вождения авто в мои обязанности ничего не входило, поэтому, подремав два часа в салоне автомобиля, я вышел под тёплое майское солнце. Поскольку после этого ничего удивительного не произошло, то я решил немного прогуляться.
Гостиница представляла собой большое пятиэтажное здание, стилизованное под крепость. Вся территория вокруг была засажена деревьями, среди которых скрывались летнее кафе, танцплощадка и бассейн. Вся территория комплекса была огорожена трёхметровым каменным забором, стилизованным под крепостную стену. Гостиница, кстати, называлась «Замок Мюнхгаузена», что в наше время среди «танталов», «боровов и ко» и «конверсий» смотрелось достаточно интересно. Стоянка, на которой я припарковал лимузин, располагалась внутри «стены» и въезд на неё был возможен только через специальный проезд, перекрываемый железной решеткой. Обслуга гостиницы носила средневековые ливреи, а охрана ещё и кирасы, так что бойцы «Вереска», одетые в свои настоящие доспехи, совсем не выделялись из общей массы. Исключение составляли охранники, которые должны были сопровождать знаменитость за территорией гостиницы, приди в рыжую голову мысль прогуляться по городу.
Внутри гостиница так же напоминала замок – люстры в виде факелов, бутафорное оружие в нишах, двери, внешне похожие на настоящие деревянные, сколоченные из грубых досок и много ещё чего. В коридорах царил полумрак, и откуда-то доносилось церковное пение. Поэтому очень неестественно на этом фоне смотрелись лифты и пожарные шланги.
Итак, я решил прогуляться. Поскольку через полчаса кончалась моя смена, я решил далеко не отходить от машины. А раз ближайшей достопримечательностью было летнее кафе, то именно туда я направился.
С того места, которое я выбрал, было замечательно видно автостоянку. Заказав кофе «по-восточному», я взглядом скульптора стал рассматривать подшефный автомобиль, прикидывая, сколько в него войдёт Паш, если их укладывать в салон слоями, при этом тщательно утрамбовывая.
Когда я дошёл до третьего ряда, мне принесли кофе, а на четвёртом - грубо прервали, загородив от меня машину.
Виновницей этого преступления была девушка в зелёном платье, больше похожем на сарафан. Длинные каштановые волосы и зеленые глаза, вот что я заметил с первого взгляда, не считая платья, конечно.
- Можно я присяду за ваш столик? - спросила она, уже садясь на стул.
- А зачем? – спросил я.
- Вы, наверное, художник? Я видела, каким взглядом вы смотрели на вишню.
- Я смотрел не на вишню, а на машину, и я не художник, а шофёр. Я не люблю женщин, но я не гей. Какую вам ещё загадку загадать? О, знаю – чёрное, круглое, но не апельсин, что это?
- Извините, а вы всегда так разговариваете с девушками? - сказала она обиженно.
- Хорошо, ещё загадка. Вам нравится стоять под тёплым душем, после того, как вы весь день провели на пыльных улицах летнего города?
- Допустим.
- А теперь представьте, в это время я вламываюсь в вашу ванную комнату, вытесняю вас из-под струй воды и начинаю допытываться от вас – а не «сушняк» ли у вас после вчерашней корпоративной вечеринки, потому что я вижу, как вам нравится влага. Что бы вы мне на это ответили?
- Я вам так сильно помешала?
- Нет, вы мне так сильно помогли.
- Прошу прощения, просто мне так нравится эта кафе, но тут всегда собираются одни толстосумы, которые думают, что толстый кошелёк даёт им право на всё. Их понимание прекрасного ограничивается оценкой длины ног секретарши и подсчётом цифр на пробе золотого унитаза, - она передернула плечами. - Мне показалось, что вы другой, что вы любуетесь вишней, и я почему-то не подумала, что вы любуетесь своей машиной. Ещё раз прошу прощения, - она поднялась из-за стола.
- Перед тем, как вы уйдёте, я хочу открыть вам небольшую тайну, причём мне совершенно не интересно, хотите ли вы её знать или нет. Я не толстосум, и тем более мне не интересна проба на золотом унитазе, которого у меня нет. У меня не висит подлинник Джоконды, в точности такой же, как у моего «типа крутого» друга банкира Толика. И я не обеспокоен появлению ещё одного нуля на моём банковском счету. В то же время меня не интересует красота, которую я не чувствую и не потому, что у меня чёрствое сердце, а потому что мне его вырвали. Возможно, вы думали, что, увидев вас, у меня застучит сердце, и я буду до умопомрачения рад, что на меня обратила внимание девушка? О, любовь, это так возвышенно! Что высшее счастье в жизни – это любить, и быть любимым, а кто не согласен - тот ничего в жизни не понимает. Любовь спасёт мир, как она прекрасна, а-а-а! Надеюсь, я натурально изобразил стон восхищения? Ну, предположим, что я пылкий юноша, начитавшийся книжек и ещё не знающий, что его «единственная и любящая» в это время спит с другим. Знаете, я раньше был достаточно близок к этой категории дураков, правда, так туда полностью и не попал. Но есть ещё другая. Когда я увидел тебя, то кровь прилила к моим гениталиям. Я понял, что я должен войти в тебя и насладиться твоей плотью, чтобы добиться этого, я пойду на всё, ведь ничего нет важнее моих инстинктов. Если надо будет жениться, то я пообещаю это, всё равно ведь не выполнять. Надо будет напоить – и с этим не проблема. Деньгами ещё можно сорить – шлюхи любят «бабло». А-А-А-А! Оргазм-то я хоть натурально изобразил? Есть много ещё чего интересного в этом пути. Не знаю, к какой категории дураков вы меня отнесли, но в любом случае вы не угадали. А если вы не знаете этих категорий, то значит вы такая же дура, идентичная дураку, которым раньше я был сам. В чём проблема хороших девушек – они думают, что если они не пьют и не курят, то их обязательно оценят и поймут. Едва ли. Только больной понимает больного. И вместо того, чтобы вздыхать и ждать, - надо действовать и искать. Искать того, кто так же одинок, но кто по духу воин и ведёт войну не за себя, за правое дело. Иначе он слишком эгоистичен и выберет всегда только свои интересы, и вместо того, чтобы улучшить ситуацию, он просто не будет ничего делать – для вас - и когда захочет, просто предаст вас. По-моему, с воином лучше. Да, с таким человеком скорее всего не будет богатства и жизнь будет гораздо сложнее, чем у обычных людей, но по мне, лучше умереть с любимой в бою, причём в бою не за мешок долларов. К тому же в случае успеха выигрыш будет намного больше, чем можно себе представить, и я говорю не о деньгах. Любовь никогда не удастся сохранить жгучей, если тратить её только на себя. И два таких человека могут перевернуть мир. Но в наше время очень мало осталось витязей, а ещё меньше тех, кто мог бы стать их спутницами. Уныние – это такой же смертный грех, как и Праздность. Я, наверное, был витязем, к большой радости именно был. И теперь я могу спокойно вас послать куда подальше и получу от этого удовольствие. Потому что я помню те времена, когда я боготворил ваш пол, а теперь мне просто всё равно. Знаете, а есть своеобразная привлекательность в том, что бы, выпив яд, убить при всех короля или хотя бы плюнуть ему в лицо. И при этом знать, что никто на этой земле тебе больше не страшен, именно это и есть миг свободы – несколько мгновений пред смертью. А витязи и их подруги эти мгновенья ощутят гораздо раньше, чем серая масса людей, постоянно жрущая и боящаяся, что из её пасти вырвут кусок тухлого мяса. Итак, это и есть моя тайна. А теперь делайте, что хотите. Я заказывал кофе, а не столик, поэтому вы имеете на него такое же право, как и я, или, например, как тот жирный боров, что сидит в трёх метрах от нас.
- Пожалуй, я останусь, - произнесла она, снова присаживаясь на стул. – Вы хоть приставать не будете.
Она заказала себе такой же кофе, как и я. В течение пяти минут мы оба пили кофе, не глядя друг на друга. О чём она думала, я не знаю, я лично ни о чём.
- Как-то бывший судья и человек, которого он осудил, встретились в лесной чаще. Встретились, посмотрели друг на друга, и дальше каждый пошёл своей дорогой, – сказала она, вставая из-за стола и ставя чашку на блюдце. Дзинь.
Когда я вернулся к машине, меня уже ждал сменщик из «Праздничного», средних лет парень с именем Нездешний. Похоже, он уже начал копаться в двигателе «крокодила» - какой шустрый. Мы обменялись рукопожатием, и я направился в гостиницу.
- Успехов на службе, и капот не забудь закрыть, как двигатель весь изучишь, - крикнул я ему уже почти со ступенек. Он удивлённо посмотрел на меня.
***
Наступила ночь. На улицах зажглись фонари, а жара и не думала спадать. Пришла моя очередь сторожить машину, и я пошёл сменять напарника. Выспался я за день хорошо, поэтому у меня было естественное желание размяться. Подойдя к машине, я кивнул Нездешнему и, когда тот скрылся в гостинице, принялся энергично приседать, махать руками и бегать вокруг машины. Приведя таким образом себя в тонус, я залез в салон. Поскольку в машине был телевизор, была надежда, что это моё дежурство пройдёт так же не скучно, как и прошлое. И именно так и случилось.
В час ночи, один босс мафии решил стереть с лица земли другого босса и для этой цели собрал всех своих боевиков и повёл их на штурм. В тот момент если это и выглядело странным, то совершенно не так, как выглядело оно же самое, но через полчаса. Итак, в то время как бандиты начали стреляться друг с другом, загорелся магазин «Праздничный» и толпа непонятных людей стала штурмовать «Рагнарёк». Также подверглись нападению ещё несколько предприятий, напрямую связанных с «Вереском».
В городском храме неожиданно зажглись все свечи и заиграла музыка. От такого счастья церковный сторож бухнулся на колени и принялся истово молиться. Иногда ему казалось, что чей-то голос призывает его ударить в колокол, но сторожа обуял такой ужас, что делать что-либо, а уж тем более соображать он уже не мог.
Обычные люди в предчувствии непонятно чего попрятались по домам, и улицы города опустели. Многие слышали призыв выйти на улицу, но чего в нашем городе только по ночам не кричат, и что, всему верить?!
Несколькими часами раньше мэр решил тайком сбежать из города. Пока боец «Вереска» охранял его семью, мэр сел в машину и уехал, но за городом ему дорогу преградили странные люди. Они заставили его позвонить в транспортное агентство «Вереск» и рассказать, что его захватили неизвестные люди, их здесь очень много, они в каких-то доспехах и у них есть знамёна.
В то время, когда церковный сторож истово молится, Ллег и Кхарси возглавляют элитный отряд бойцов «Вереска» и выезжают на место, указанное мэром.
Через полчаса к битве двух мафиози присоединяется ещё парочка бандитских главарей, а телохранители из «Вереска» докладывают, что у противника кто-то начал применять «способности» и энергия этих способностей явно противоположная той, которую использует «Вереск».
В то же время Ллег, Кхарси и ещё тридцать человек находят связанного мэра, лежащего в одиночестве у обочины дороги.
«Вереск» принимает решение выслать войска для наведения порядка за пределами территории агентства. Попытка воспользоваться помощью правоохранительных органов ни к чему не привела – никто из вышестоящих офицеров не мог связаться со своими подчинёнными – они почему-то не выходили на связь.
Прошло ещё пятнадцать минут, и к осаждённым бандитам пришли на помощь бойцы «Вереска». К тому моменту перед виллой босса во всю сверкали молнии, летали какие-то горящие шары, слышались выстрелы и взрывы. Первый рубеж обороны был сломлен, и местами на шипах ограды весели куски человеческого мяса. Человеческие тела напоминали изломанные куклы, у которых вздорный мальчишка по своей прихоти оторвал руки или ноги, а потом выкинул надоевшую игрушку. Бойцы «Вереска» сразу заметили своих настоящих противников, и веселья стало ещё больше.
Через минуту после начала веселья здание транспортного агентства потрясло несколько взрывов, и начался штурм. «Вереск» объявляет всеобщую тревогу, но на тот момент большинство бойцов уже вовсю увязли в боях, а элитный отряд Ллега и Кхарси попал в засаду. «Вереск» отзывает боевые подразделения из гостиницы «Замок Мюнхгаузена» для собственной защиты.
***
Я очень удивился, когда из гостиницы стали выбегать бойцы «Вереска» в броне и быстро грузиться в фургон. Погрузка заняла не боле пяти минут, завизжали шины, и фургон на бешеной скорости вылетел на улицу.
Моя рация ожила, и я узнал последние новости. Я сильно удивился, узнав, что командование обороной гостиницы перешло к Узнавшему. Я ещё раз переспросил рацию и тут же в награду получил приказ обеспечить вывоз Паши Лазурного, если вдруг на гостиницу нападут. Секунду подумав, я решил не ждать Нездешнего, выделенного мне в помощь и самому убедить охранника оставить ворота гостиницы открытыми, на случай экстренной эвакуации.
Я быстрым шагом направился к строжке и уже через минуту смог убедиться, что охранника в ней нет. И ключа, которым запускается механизм открытия ворот, тоже нет. Странно, ещё пять минут назад они оба были на месте.
Итак, обратно к машине. Навстречу мне бежит Нездешний, в свете прожекторов, освещающих территорию, у него четыре тени.
- Заводи машину, - кричу я ему. – А я попробую открыть ворота.
Он согласно кивает головой и тут же садится за руль. Я разворачиваюсь и уже бегом несусь к будке. За моей спиной гремит взрыв, и поток горячего воздуха толкает меня в спину, а в нос бьет запах гари. Я прикрываю на мгновение глаза и представляю, что падаю в чёрный колодец. Резко оборачиваюсь. Машина, в которой я недавно сидел, медленно парит, объятая пламенем. Как всегда всё выглядит серым и замедленным, и тут я замечаю три человеческие фигуры, по контуру которых светится белая линия. Выхватить из кобуры пистолет дело не долгое, особенно когда ты ускорен. Я прицеливаюсь и плавно нажимаю спуск – ленивая вспышка тусклого пламени и из ствола медленно вылетает продолговатый предмет, слегка отсвечивающий алым. В то же время противники синхронно разворачиваются в мою сторону, и я вижу такие же ленивые вспышки и медленно летящие еле заметные цилиндрики с алым контуром. Я взглядом нахожу укрытие, и начинаю бежать в сторону кустов. В это время я слышу звон бьющегося стекла – пули долетели. С лязгом похожим на протяжный вой падает на землю остов автомобиля. Сделав ещё несколько выстрелов, понимаю, что враги движутся так же быстро, как и я и моё оружие против них бесполезно, впрочем, как и их для меня. Тогда я размахиваюсь и кидаю в них пистолет, ага такого они не ожидали – один из них хватается за голову и падает. Начинает мычать рация, и с большим трудом я разбираю слова: «Тревога! Всем на последний рубеж!». Тогда я выхватываю меч – «оружие, которое не слабее своего хозяина», как нам говорил Ллег. В это время один из противников протягивает открытую ладонь в мою сторону, а другой рукой хватает себя за локоть – кусок стены за моей спиной разлетается на кирпичики, которые быстро взлетают, но медленно падают, как осенние листья. Похоже, приехали, от этой штуки мне точно не увернуться. И тогда я начинаю свой самый отчаянный забег, и за моей спиной начинают вспыхивать кусты и подлетать комья дёрна. Прыжок, и, разбив вдребезги окно второго этажа, я влетаю в чей-то номер. Всё так. «Тёмная скорость» это не ускорение движения и реакции, я не знаю что это, но когда быстро едешь на мотоцикле, то встречный воздух превращается в сильный ветер, а когда бежишь со скоростью самолёта, использовав «Тёмную скорость», то встречный воздух не чувствуется.
В номере, куда я попал, никого не было, а дверь в коридор, запертая на ключ, совершенно не представляла проблемы. Секундный возврат к нормальной скорости даёт мне возможность наконец-то услышать редкие выстрелы и частые взрывы и ещё какой-то грохот. Падение в чёрный колодец, и можно бежать дальше. В коридоре я наткнулся на девушку из «Праздничного», вся её ливрея была в крови, а головы не было на месте. Рядом валялся её меч и тоже весь окровавленный, надеюсь, врагу не удалось пройти здесь просто так.
У интересующего меня «последнего рубежа» шёл бой. Поле этого самого боя было заключено в квадратный холл, в который выходили четыре коридора. С одной стороны, т.е. в правом от меня коридоре, похоже, окопался кто-то из наших. В центре лежали трое человек в ливреях и один в камуфляжном комбинезоне. Рассмотреть их лица я не мог. В левом коридоре несколько человек с белыми контурами делали непонятные жесты руками, после чего в другом конце холла раздавались взрывы и сверкали вспышки. После чего падали ниц, а над ними рушился потолок, и из стен вылетали куски. Командовала всем этим безобразием моя знакомая из кафе, которая не любит «толстосумов, ограниченных длинной ног секретарши», она сама ни отчего не пряталась, ниц не падала и, похоже, ничем ограничена не была или просто у неё был своеобразный подход к боевой одежде. На поясе, но поперёк спины висели ножны для меча, а сам меч она держала в левой руке. На ногах у неё были высоки ботинки похожие на военные, потом шли короткие шортики, наверное, серого цвета, и ещё короче футболочка, возможно зелёного цвета. А вот поверх футболочки шла стальная пластина - нагрудник, хм…, или под небольшую пластину-нагрудник была одета короткая футболчка. Проще говоря, пластина нагрудник была похожа на железный бюстгальтер, являющийся непременным атрибутом женского доспеха в различных изображениях, посвящённых фэнтэзи, или в компьютерных играх и фильмах с таким же содержанием. И если главным назначением у тех бутафорных доспехов было показать красивый накачанный животик героини и подчеркнуть её большую грудь, то этот действительно мог защитить грудь, и к тому же от него шёл достаточно сильный свет, чтобы сразу становилось понятно – это не обычный доспех. Как нам объяснял Ллег, сила любого оружия зависит от того, как тесно связан владелец с ним. Например, обычное огнестрельное оружие не может пробить энергетический щит или доспех, но это может с лёгкостью сделать фамильный меч. Ну а про меч, в который заложена энергия, или как бы сказали сейчас – магия, и говорить нечего. С доспехами всё сложнее, например обычный доспех, сколько бы раз он фамильным не был, сам по себе не прочнее материала из которого сделан и энергетической защиты не имеет вовсе. Поэтому энергетическую броню, которая в первую очередь должна защищать от энергии, а уж потом от оружия, просто так, кому попало, не раздают. И по тому, насколько полный доспех и как сильно он защищает, можно судить о ранге владельца. У нас, кстати, в «Рагнарёке» кроме как у Ллега брони не было ни у кого.
Итак, в моём случае железный бюстгальтер означал, что передо мной командир, т.к. больше брони ни у кого из нападавших не было. Также это означало, что мои знания по дистанционной энергетической атаке здесь точно не помогут. Единственное что радовало, меня они пока не заметили.
Итак, слева враги, справа свои, а в центре мёртвые – небольшой выбор. Если я просто побегу, то, скорее всего, присоединюсь к «центристам». Если останусь, то думаю, мои друзья со стоянки скоро найдут номер, куда я приземлился а, следовательно, и меня, а к «центристам» я не хочу по-прежнему. Бежать налево, по здравому рассуждению, тоже не стоило – мне почему-то казалось, что мне там не обрадуются, к тому же я был уверен, что «Вереск» такое не прощает. Ну, это по здравому рассуждению, а по нездравому рассуждению, предатели - это самые мерзкие люди, и если уж выбрал сторону, то бейся до конца, или битвы, или – жизни. И так я решился – снял со стены огнетушитель, сорвал пломбу и запустил им в «красавицу в ботинках». Сам огнетушитель полетел быстро, а вот пена стала зависать в воздухе, поэтому получилось не хуже дымовой завесы. К тому же огнетушителем в живот - это неприятно, хоть она и почти успела увернуться – хорошая реакция. В любом случае создалась неразбериха, и я рванул к своим. Я быстро пробежал через холл и прыгнул в правый коридор. Мимо меня что-то пролетело, и я инстинктивно пригнулся, делая то ли кувырок, то ли сальто. В это время в меня полетел чей-то кулак, и как я не старался, этот кулак в меня попал. Били не просто так, а «Когтями ночи» - достаточно малейшего прикосновения, что бы плоть стала лопаться, сильный удар – смерть, а вскользь, как у меня – лохмотья мышц, кожи и дикая боль. Короче, попали мне в левую руку, и боль была адская. Но о особенно неприятно мне стало, когда я увидел руки и фонтан собственной крови, заливающей меня. После этого я хорошо приложился головой об пол и увидел множество белых точек.
Кто-то схватил меня за ноги и куда-то потащил. На меня напала какая-то апатия, и я лишь слегка пытался за что-нибудь схватиться целой рукой.
Потом меня перевернули на спину, и я увидел полуразрушенный «предбанник». В «баню», т.е. в Пашины апартаменты, дверь была закрыта и, похоже, там было всё тихо. Вокруг меня собрались Узнавший, Потерянный, Одинокий, Истерзанная и Опустошенная. Узнавший держал в руках какой-то жезл, а Одинокий стирал с руки кровь.
- Извини, - сказал он. – Нас уже штурмовали, думал опять, - и он кивнул на два изодранных тела лежащих в другом конце комнаты.
- Я сдаюсь, не стреляйте, - прозвучал голос, похоже с другого конца холла.
- У меня нет оружия, - снова прокричал женский голос, теперь я его узнал.
- Ну, если сдаёшься, то подними правую руку вверх, а левую протяни в строну и иди по центру коридора, чтобы я тебя видел, – прокричал Узнавший.
- Хорошо, - ответил голос.
Вскоре она вышла из коридора, и я увидел её, с поднятой вверх правой рукой и протянутой в сторону левой. Она выглядела смешно и напоминала фигуристку.
- А теперь мы вас арестовывать и заковывать в кандалы, - с издёвкой произнес Узнавший. – Кругом.
- А теперь руки вниз, Потерянный и Одинокий, схватите её.
Двое мужчин хватают девушку.
Она оборачивается и, глядя в глаза Узнавшему, произносит только одно слово: «Всё».
Резкий удар ногой назад, и лицо Узнавшего подлетает к потолку, а за ним, отмечая путь, тянутся капельки крови.
Освобождение рук от захвата, и два тела падают безвольными манекенами.
- А-А! – кричит Истерзанная и бьет рукой в голову – ещё один неподвижный манекен в комнате.
Опустошенная попыталась ударить её в живот, а та как бы специально его подставила – ещё один манекен.
Ну, всё! Я рывком встаю на ноги. Рука дико болит, но мне уже всё равно. Я бью легко, без всякой энергии. Сначала рука идёт вниз, а потом резко вверх. Девушка не спеша поворачивается ко мне, не замечая, что на моей руке перчатка. Кулак попадает в бок, туда, где нет доспеха, но есть нижнее ребро и нежная кожа. Я чувствую, как под кулаком что-то ломается.
Девушка вскрикивает и падает на пол. Согнувшись почти вдвое, она пытается подтянуть колени к животу.
А вот теперь смерть. Я резко делаю взмах ногой так, что колено касается плеча, теперь требуется только опустить ногу и сломать шею. А в это время девушка переворачивается на спину и делает левой рукой движение, как будто хочет меня задушить. Из ладони вырывается луч света. Он быстро окутывает меня, и я перестаю различать комнату.
***
Я плыву. Вокруг меня свет. Нет ничего, только ледяной свет, но я точно знаю что плыву. Сначала я думал, что прошла минута, но теперь знаю, что времени здесь нет, и никогда не было.
А может быть, и меня тоже не было, никогда …
***
Все события произошедшей ночи так и остались неизвестны широкой общественности. «Вереск», правоохранительные органы и мафия надавили на городские СМИ, и поэтому сенсационных статей по поводу ночного побоища на улицах города так и не появилось. Официально было оглашено, что произошла разборка между преступными группировками, но подоспевшие стражи порядка всех их скрутили. По этому поводу четырёх человек приставили к награде. На самом деле, когда наступило утро, все, кто нёс дежурство, спали беспробудным сном, и никаким способом их не удавалось разбудить до самого обеда.
Личности нападавших так и не были установлены, не было найдено ни одного тела, так что кто именно устроил городу «ночь длинных ножей», так и осталось неизвестным.
«Вереск» понёс большие потери, но остался так же силён. Все бойцы, участвовавшие в этой бойне и погибшие, были похоронены в секретном склепе, так что вряд ли сейчас кто вспомнит их имена.
Подразделение «Рагнарёк» было расформировано, а все выжившие были повышены в своем статусе.
Руководство признало действия Ллега правильными и оставило его на посту «Командующего бойцами «Вереска»».
Паша Лазурный дал интервью, но уже без помады и в нормальном костюме:
«Мне всегда хотелось известности и славы, но я ни чем не отличался от остальных. Тогда я решил выделиться из толпы и выбрал образ гомосексуалиста, желая привлечь к себе внимание, и это было ошибкой. Чем больше новых удовольствий я пробовал, тем больше мне хотелось. Меня всё меньше и меньше привлекали обычные девушки, и так я стал настоящим гомосексуалистом, за что мне теперь очень стыдно. Теперь я точно знаю, что лучшее добиться известности своим талантом и умением, чем доказывать свою исключительность нетрадиционным поведением. И пытаться утолять свою жажду чем-то нетрадиционным, то пить захочется ещё больше.
Отдельно прошу прощения у своих фанатов – я ухожу с эстрады.
Сегодня ночью я понял для себя важную вещь – певца должны любить за голос, текст исполняемой песни, за музыку, но никак не за его внешние данные – то же, кстати, касается и певиц. И смотря сегодня утром телевизор, я не мог не удержаться от смеха, но это был грустный смех – на сцене пляшут полуобнажённые размалеванные чучела, открывающие рот под «фанеру». Я знаю, что я плохой певец, и поэтому ухожу. Пусть в этом цирке уродцев пляшет кто-то другой».
Это интервью успел показать только один городской канал, после чего все видеоматериалы были изъяты. Большинству фанатов Паши Лазурного осталось непонятно, почему их кумир неожиданно ушёл с эстрады, сменил имя и фамилию и ухал жить в Таиланд.
В среде верующих людей упорно ходил слух, что этой ночью светился крест храма. Также из уст в уста передавался рассказ сторожа, но вскоре он оброс такими подробностями, что вряд ли ему теперь можно верить.
На утро должен был состояться городской праздник, и он действительно удался. Несмотря на то, что совсем недавно мэр уверял жителей в том, что городская казна пуста, была развёрнута сеть летних кафе, где спиртные напитки были бесплатны. Так что к вечеру уже никто не вспоминал прошедшую ночь, и там, где недавно шел бой, ходили орды пьяных. Праздник очень понравился всем жителям города, и это, говорят, сыграло решающую роль на выборах в органы местного самоуправления.
Кстати, чуть не забыл, за ночь после праздника в пьяных драках погибло … кого, чем я хочу удивить…
Комната грустного смеха
© Copyright: Олег Соснин, 2008
Свидетельство о публикации №208030600479
Свидетельство о публикации №208030600479
Рецензии