Старый храм

Сомату возвращался домой после сражения. Не смотря на то, что его войска победили, в группе осталось два человека из сорока. Шлем он нес за спиной, на нем явственно было видно, что он спасал своего хозяина множество раз. Накидка с белым цветком была похожа на мясницкий фартук с прорехами. Защита правой ноги оторвалась, и Сомату походил на злого бога Котенгу, вышедшего из боя. Подходя к своему дому, он заметил, что вокруг разбросан тростник и домашняя утварь. Сомату вбежал в дом и увидел свою молодую, красивую жену. Она лежала, как застывшая богиня воды, на земле без единого дыхания с перерезанным горлом и в разорванном кимоно. Воин взревел, выбежал из дома, побежал к соседям. Но и там были те же картины: отступающие войска врага в сласть отыгрались на близлежащих мирных поселениях. Сомату три дня просидел без еды и воды на коленях возле трупа жены, покачиваясь из стороны в сторону. На четвертый день он встал, скинул одежду, подошел к кадке, заполненной на две трети водой, и начал с неистовством зверя смывать с себя засохшую кровь и грязь. Он практически до крови тер тело, лицо, руки. Потом он надел что-то уцелевшее из одежды, собрал инструменты, взял короткий меч, оставив доспехи и катану, и отправился к лесу. Он шел, практически не видя дороги. «Оцу, оцу, оцу...» – повторял он, как сумасшедший. Шесть дней он шел по лесу. На очередном участке пути, когда Сомату отдыхал, делая глотки драгоценной воды из фляги, он увидел остов старого заброшенного храма, уничтоженного еще старым сёгуном. Рядом с развалинами буйно разросся орешник, и теперь голова бывшего воина мелькала в кустах в поисках упавших орехов. Набрав большое количество и утолив голод, Сомату решил побыть здесь некоторое время.
В первое свое утро на остове храма он проснулся с неожиданной свежестью и легкостью. Бывший воин решил убрать мусор: он начал отламывать свисающие доски, оставляя только столбы, поддерживающие крышу, которая уже давно перестала таковой являться. Потом Сомату сделал из ветвей веник и начал подметать всё пространство. Поев орехов, он достал инструменты и начал рубить деревья для стен. В задней части храма, где был сад для прогулок, располагался маленький колодец. Вода в нем была практически черная, но Сомату это не остановило: он набрал её в найденную сломанную миску и сварил в ней орехи с листьями некоторых деревьев. Через неделю Сомату практически отстроил храм, в нем не было изысков, и доски не украшала резьба. Просто крыша, просто стены, просто пол и маленькая комнатка. Его тело стало сухим и поджарым, он потерял вес. Еще пять дней он вырезал Будду. Закончив работу, бывший воин поместил статую в центр храма, опустил голову в молитве и заплакал: Сомату не плакал с семи лет. Будда омыл его душу. Он достал бритву и обрил голову.
Прошло почти два года, как он начал жить в глуши. Он научился разбираться в ягодах, листьях, иногда делал четки и выносил их на продажу в поселение, чтобы купить рис и немного саке для Будды. Люди, видевшие его, всегда с почтением опускали голову.
Однажды в его храм пожаловало четыре ронина. Они попросились на ночлег, и он их оставил. В ходе ночной беседы, а также благодаря саке, которым он угостил воинов, Сомату услышал историю. Он практически молчал, но слышал о том, где они воевали, где были. И бывший воин узнал в этих людях себя, а потом он узнал в этих ронинах убийц жены. Сомату слушал их молча, ни один мускул его лица не дрогнул, руки также были прямы и сильны. У него лишь на долю мгновения пронеслась мысль: «В рис, который варится сейчас на огне, положить 9 ягод и 4 корня, они наверняка убьют их». Монах встал, подошел к войнам и попросил их вместе с ним помолиться за храм, за то, чтобы Будда заботился и защищал каждого. Утром, когда ронины ушли, Сомату еще долго смотрел на верхушки деревьев. На следующий год он взял ученика.