Пролог

Что касается этого романа, то он - неожиданность для меня самой; хотя и начала его давным-давно.

Странности начались с того, что задумывала поначалу просто сказку, но потом почему-то это переросло и свой жанр, и размер, и форму... Возможно, кому-то покажется, что тут нарушены многие каноны, - не спорю.
Что получилось - судить вам...


                ОБЕЩАНИЕ НЕБЕС.  ПРОЛОГ

Жили-были в одном городе два брата.

Вполне обычные мальчишки, каких вокруг пруд пруди. И обитать им приходилось в обычной, ничем не примечательной муниципальной квартире на двенадцатом этаже высоченного блочного дома, окруженного со всех сторон такими же обычными серыми бетонными коробками, - в одном из небогатых районов города. В чем, собственно, тоже нет ничего особенного.

Почти рядом с домом была остановка школьного автобуса. А чуть подальше, - если пройти всего несколько кварталов, - крошечный скверик с развалившейся песочницей, сломанными  лесенками, искореженными качелями и чудом уцелевшей горкой.
 
Скверик был настолько мал, что легко просматривался насквозь во все стороны.
Именно сюда мама водила братьев на прогулку. Сколько они себя помнили, - каждую субботу, начиная «с самого детства».

Им был знаком тут каждый куст и каждый камешек, каждая скамейка и каждое дерево. Даже сойка, лакомившаяся крошками хлеба, которые братья разбрасывали по дорожке, прилетала всегда одна и та же.

И поэтому мальчишкам уже давным-давно наскучило в уютном и безопасном скверике. Сказать по правде,  он успел  надоесть им до чертиков.

Мальчикам было в нем тесно, как в старой детской одежде.

Но мама, то ли по рассеянности, то ли по привычке упорно называла его ПАРКОМ, - не замечая, что сыновья давно «выросли» из этого скверика, как выросли в свое время из своих ползунков и старых ботинок.

Впрочем, многие взрослые в подобном случае столь же «наблюдательны», если не сказать, - слепы.
Милая слепота…
 
Она позволяет нам пребывать в блаженном неведении, а нашим детям - вечно оставаться в наших глазах детьми.

Из-за этого мы забываем, что каждый ребенок (за исключением разве что Питера Пэна) стремится побыстрее вырасти.
 
Так что неудивительно, что сами мальчишки считали себя достаточно взрослыми.
Одному из них на днях исполнялось одиннадцать, и звали его Дэнис. Другой был на два года старше, и его имя было Рэм.

Несмотря на разницу в возрасте, внешне братья были очень похожи. Из-за чего некоторые бы, пожалуй, даже сочли, что вполне достаточно обрисовать одного:  яркие серые глаза, прямой нос «благородных форм», - мечта любого  скульптора; высокий лоб, немного бледное, как у всех городских детей, лицо; упрямая линия рта и копна русых, в меру растрепанных волос. С той только разницей, что у Рэма они были немного темнее. Кажется, всё. Ну, может быть, выглядел старший чуть покрепче и выше брата. А в остальном…

Когда мальчики стояли друг против друга, взгляд, отметая  различия, прежде всего цеплялся за их несомненное сходство и на несколько мгновений уверял вас в том, что кто-то из братьев просто смотрит в зеркало.

Впрочем, обладай оно свойством отображать характеры, трюк с отражением, основанный на похожести братьев, здесь бы не прошел, и зеркало было бы поставлено в тупик. Боюсь,  это стало бы для него непосильной задачей, потому что ничего более далекого друг от друга, чем характеры наших героев, и придумать было нельзя. Собственно, внешностью их сходство и ограничивалось.

Младший был открыт и шумен, как веселый лесной ручей, несущий свои воды по равнине; старший, напротив, -  задумчив и скрытен, как горный поток, зажатый среди теснин, и до поры до времени ничем не обнаруживающий дремлющей в нем яростной мощи.
 
Дэнис, имея перед глазами пример для подражания в лице старшего брата, решительного и твердого, слегка робел перед ним, так как сам мог только мечтать о подобных качествах. А Рэм, вполне осознавая это, охотно брал на себя роль лидера, и никогда не упускал возможности подчеркнуть перед Дэнисом свое превосходство. Особенно в том, что касалось  отношения к миру и всего того, с чем в этом мире приходится сталкиваться.

Для Дэниса мир был загадкой, и может быть поэтому, словно в противовес многим поражавшим и возмущавшим его в этом мире злым и нехорошим вещам, он любил сочинять сказочные истории, полные приключений и чудес, пытаясь таким образом скрасить, а отчасти даже оттеснить настоящее на задний план.
 
Рэм давно не верил ни в какие чудеса и принимал мир таким, как есть. Он пытался осмыслить его, втиснув свои чувства в рифмованные строчки стихов.

Словом, - то ли в силу различия в мироощущении и характерах, то ли из-за разделявшей их пропасти в два года, которая  именно в этом возрасте бывает иногда совершенно непреодолимой, - так уж вышло, но особой близости между братьями не сложилось. Они предпочли отгородиться друг от друга, нежели объединить свои силы, став союзниками и добрыми друзьями. Настороженность одного и агрессивность другого делали подобный союз невозможным. Из-за чего оба были одиноки и по-своему несчастны.
 
Более того, это постоянно приводило к возникновению малых и больших «войн», часто заканчивавшихся суровым наказанием обоих вояк.

Но, что делать, -  когда вы вдвоем живете в маленькой комнате, где с трудом помещаются двухъярусная кровать и книжный шкаф со стареньким телевизором, и даже письменный стол у вас один на двоих, - каждый день неизбежно находится дюжина причин для ссоры…

В детской негде было развернуться буйной фантазии братьев и выплеснуться их безудержной энергии. Разве что в  потасовках. (Раньше были еще поединки на самодельных мечах, но после разбитого зеркала мама наложила на «рыцарские бои» вето, и мечи пришлось спрятать под кровать…)
 
Что касается других комнат, - одна из них  всегда была заперта на ключ, и никто из братьев не знал, где он; другая – официально носившая название «гостиной» - принадлежала маме; а кухню можно было вообще не считать, потому что играть в ней строго-настрого запрещалось.

Так они и жили, как живут тысячи таких же непослушных и задиристых мальчишек: то и дело воюя и мирясь, мечтая о настоящей свободе - как минимум друг от друга, и, конечно же - о своей комнате.

Эта непрерывная вражда и привела к тому, что однажды в  жизни братьев приключилось нечто невероятное.               
               

Продолжение следует.

Ну что, чем-то зацепило? Или нет?