Московские приключения, глава 7

Глава седьмая, в которой я ищу и нахожу работу
А телефон, все-таки два-три раза в день звонил, мое объявление в Интернете выглядело привлекательно. Звонили, в основном по поводу гувернантки и, как потом выяснялось, в основном агентства. В два агентства я все-таки сходила, потратив на это весь день, деньги на проезд и сто рублей взнос. В одном агентстве предлагали бесплатную работу, но платную регистрацию – сто рублей. Стоит ли говорить, что никакой работы после этого они не предложили?!
В другом агентстве зарегистрировали бесплатно, но за работу нужно было заплатить пятьдесят процентов от первой зар.платы. Здесь, почти сразу же пригласили на собеседование.
Нас собрали четыре человека, и водитель повез куда-то по Кутузовскому проспекту. Какая красота! Ехали достаточно долго, и всю дорогу я наслаждалась видом из окна. Мы выехали за город и приехали в какой-то поселок, где было много охраняемых шикарных коттеджей.
Какая-то молодая девка (исходя из того, как она с нами держалась, по другому ее назвать просто нельзя) стала нас разглядывать, как лошадей на продажу, разве только в зубы не заглядывала. Она мне не понравилась. Я уже для себя решила, что работать на нее я не буду, но при всем при этом решила сыграть в ее игру. Я была суперпредупредительна, отвечала только то, что ей хотелось слышать, выразила массу скрытого уважения. Именно скрытого, новые русские это любят, многие инстинктивно чувствуют свой недостаток культуры и образования. Выразила полное, опять-таки скрытое восхищение ее ребенком.
Остальные старались по честному. Зар.плату обещали очень приличную, 27 тысяч, отдельную комнату, бесплатное питание, да еще выезд за границу.
Увидев фотографию мужа, я поняла, что возьмут меня. Но, это, опять-таки из логики этой девки. Я была старше всех претенденток, а это имело значение. Такие, как эта молодая женщина, боятся брать на работу молодых и красивых. Очевидно, ей самой удалось при помощи красоты и молодости заполучить своего мужа, у которого, скорее всего, уже могла быть первая жена, возможно моего возраста. Иногда, взрослым мужчинам хочется с кем-то поделиться впечатлениями от жизни, а вот этого такие девушки не учитывают.
Потом я узнала, что это был еще и не единственный рейс с гувернантками в этот особняк. Но, тем не менее, через два дня раздался звонок. Хозяйка звонила сама.
- Я Вас поздравляю, мы Вас выбрали.
- Извините, но я Вас не выбрала.
- Что Вы имеете в виду?
- Я имею в виду, что я на Вас работать не буду.
- Как Вы смеете, что Вы себе позволяете?!
- Я тоже потратила время, и деньги, Вы выбираете нас, мы выбираем Вас. Вот и все. Боюсь, что Вы не сможете меня уважать, а для меня это имеет значение. И потом есть еще причины, о которых я не хочу говорить.
- Вас вообще никто больше не выберет. Я об этом позабочусь.
 Она повесила трубку. Что это были за причины, я и сама толком не знала, просто чувствовала, что не мои это люди и все. Конечно, хамить не стоило. Да и не хамство это вовсе, просто я поговорила с ней на равных. Все-таки сидит во мне еще раб.
С регистрацией мы с Эммой пробегали целых две недели. То одного начальника не было, то другого. То какое-то мероприятие с застольем было, нельзя было мешать. Регистрация обошлась больше тысячи, давали ее только на три месяца, и то с момента пересечения границы. Когда я стала выяснять, они мне объяснили, что я вообще к ним только через три дня обратилась, и они имеют право меня на три тысячи оштрафовать. То, что были выходные в те три дня, и они не работали – это, как они сказали, «Ваши проблемы». Почему мне все показалось таким обидным, я не знаю, но в тот момент мне хотелось плакать. Было совершенно очевидно, что к России я теперь не имею никакого отношения.
Там, дома, во всех иностранных проектах культивируется мысль, что страна не для русских. А здесь, в России – мы иностранцы, которые понаехали, которых нужно гнать поганой метлой, и которые совсем никакого уважения не стоят. Получается, что какая- то Эмма будет решать, могу я приехать сюда или нет, и если она не получит от меня то, на что рассчитывает, то для меня Москва – закрыта.
Кто же я теперь? Киргизка русского происхождения. Здесь это звучит нелепо. Да и положение нелепое.
Зато вечером раздался именно тот звонок, которого я инстинктивно ждала. Звонила какая-то молоденькая женщина, которая жила на Рязанском проспекте и искала няню. Я жила на Выхино, по московским меркам – это рядом, но все равно не меньше часа добираться. Но это лучшее, что можно было найти, в этом районе вообще устроиться на хорошую зар.плату сложно. Разговор был очень конкретным.
- Я после двадцатого августа привожу ребенка, чтобы она здесь до первого сентября побыла перед школой. Девочке восемь лет.
Про оплату мы тоже, как-то очень быстро договорились. Я спросила, сколько она хочет платить. Она сказала, что такая работа стоит, в среднем пятьсот долларов, но согласна платить пятнадцать тысяч рублей, это чуть больше. Меня все устраивало. Мы договорились о встрече.
Молодую и очень приятную женщину звали Таня, ей было тридцать лет. Как только я переступила порог этой квартиры, я поняла, что какое-то время мне придется в ней провести.
Говорила, в основном я, она даже вопросы не задавала, но было все абсолютно ясно. Единственная загвоздка была в том, что ребенка она собиралась привезти только через три недели, а что мне делать эти три недели, было неясно. Потому, как она самостоятельно на тот момент изучала английский, мы с ней договорились, что я буду давать ей уроки три раза в неделю. Это поможет мне еще какое-то время просуществовать на те деньги, которые у меня еще оставались.
С Эммиными аппетитами – это было сложно. Я сделала большую ошибку. Нужно было либо каждый день платить за квартиру, либо раз в месяц, и вперед, т.к. считать она не умела, все сразу бежала и тратила на всякую ерунду. Она все собиралась на какой-то семинар в сентябре, куда ей срочно нужны были деньги, я ей периодически эту тысячу давала, она ее тратила, опять ныла, что нет денег на семинар. Дело в том, что я не рассчитывала, что, во-первых, я больше месяца работать не буду, а во вторых, что сразу придется платить за квартиру и делать ремонт.
Но не все было так уж плохо. До начала работы оставалось еще двадцать дней, которые я посвятила не только ремонту.
Эмма была большим специалистом по зрелищной халяве, она всегда знала, где бывают какие бесплатные концерты, лекции на интересные оккультные темы. Мы побывали на конкурсе вокалистов в Консерватории, посмотрели несколько чудных фильмов про Крайона, про реальности.
Она открыла для меня кинотеатр «Иллюзион». По будням там билеты стоили двадцать рублей. Это было как раз по моим финансам. Так, я познакомилась с творчеством Филлини, Висконти, посмотрела несколько фильмов с участием своей любимой актрисы – Вивьен Ли.
Недалеко от «Иллюзиона» находился магазин, в котором пекли очень вкусные слойки, их пекли по всей Москве, но в том магазине они были самыми дешевыми. Их продавала очень симпатичная девушка, которую звали Назгуль. Однажды, когда мы в очередной раз зашли за слойками, Назгуль разговаривала по-киргизски, я подошла и сказала, что я тоже из Киргизии, так мы и познакомились.
Лето было очень дождливым, в основном, конечно, все солнечные дни я делала ремонт, несколько часов работала и в дождливые дни. Но пару дней я все-таки отдохнула. Эммина квартира находилась в Москве, но это уже была самая окраина, и в этом были свои прелести. Во-первых, совсем недалеко находилось три озера, и там можно было купаться, а кроме того, и до леса можно было тоже за полчаса дойти. Мы сходили с Эммой на Святое озеро, потом ходили в лес, там было много грибов, мы их собирали, потом жарили, солили. Давно уже я не ела так много грибов.

Единственное, что отравляло эти походы, это собаки. Больной, гниющий Грей всегда ходил с нами, но в компании Эммы и Грея была еще одна собака, Жулька, я ее любила за какую-то очень трепетную преданность, но очень не любила идти куда то в сопровождении этой странной компании. Жулька была собачьим бомжом. Ей было негде жить, она размещалась где-то на развалинах обгоревшей, заброшенной школы, которая находилась рядом с Эмминым домом, а кормила ее каждый день Эмма, за что Жулька платила ей очень трогательной преданностью.
 Грей был уже очень слаб, но все равно инстинктивно чувствовал всех тех людей, которых ненавидела Эмма. Я, правда, никогда не слышала, чтобы «святые» отличались какой-то особенной ненавистью к людям, но с Эммой это случалось. Она не любила мужчин, в том смысле, что считала их явно не стоящими ее поощрения, а уж если мужчина выпивал, или даже курил, то такому мужчине было опасно проходить мимо Эммы. Они этого не знали и неосмотрительно все-таки шли навстречу нам, как бабочки на огонь. И вот тут Грей начинал на них тявкать, а Жулька, как преданный член нашей стайки сразу же кидалась и кусалась, ну а чего церемониться! Мужчинам, почему-то это не нравилось, они на нас тоже достаточно агрессивно после этого реагировали. Все это очень напрягало, и наша прогулка превращалась в какой-то «крестовый поход». Да и вообще я не люблю, когда мне вслед летят чьи-то проклятья. Неприятно, знаете ли. Но, вот, гуляя с Эммой, их приходилось слышать достаточно часто. Ее, почему-то, вообще редко кто любил в том районе.
Когда мы в очередной раз пошли в кино, Назгули уже не было, там была другая девушка, совсем молоденькая, тоже из Киргизии, ее звали Самара. Мы разговорились. Оказывается у Назгули были не в порядке документы, ее депортировали, она не успела собрать деньги на то, чтобы сделать документы, Назгуля проработала два месяца, так и не успев ничего заработать. Мне было ее очень жаль, потому что работа была очень тяжелая, девушки работали по двенадцать часов в день, возле печки, иногда получали ожоги. Платили им всего пятьсот рублей в день, работали они без выходных. Естественно, никуда не ходили, не только потому, что не было времени, но еще и потому, что это было опасно. В городе их постоянно останавливала милиция, требовала деньги, обычно пятьсот рублей. Я пожелала Самаре удачи, все таки грустное это дело – приехать на заработки в Москву из бывших Советских республик. Они уже не помнят, когда мы были одной страной, а мне вся эта ситуация казалась совершенно дикой и непонятной.
Эмма не находила во всем этом ничего неестественного, она считала себя москвичкой, своего рода высшей кастой, на всех остальных ей было плевать.
Наконец, настал день, когда Таня привезла из Краснодара своего ребенка. Я их долго ждала возле подъезда, они приехали на такси из аэропорта. Дверь из машины открылась, и передо мной стояла очень симпатичная, черноглазая, маленькая кубанская казачка, звали ее Лиза. Мы друг другу понравились. В тот же день много гуляли по Москве, ей все очень нравилось. Она была послушная и совершенно не избалованная