Московские приключения, глава 8

Глава восьмая, о странностях великого манипулятора
В связи с плохим материальным положением мне пришлось сесть на здоровую диету, питалась я, в основном, гречкой. Гречку я люблю. Но Великий Манипулятор проявлялся каждый день, достаточно настойчиво и коварно.
Я еле сдерживалась. Все усложнялось еще и тем, что несмотря на то, что три недели уже прошли и я начала работать в полную силу и с полными рабочими днями, тем не менее, я проработала всего неделю, а потом к Тане приехала мать – «помочь дочери» и я уже стала не нужна. Я ходила через день, давала Лизе уроки английского всего за двести рублей. Стоит ли говорить, что это совсем не деньги, и уж тем более в Москве! Я очень переживала. Сначала мне сказали, что Ольга, Лизина бабушка приехала всего на неделю, через неделю выяснилось, что не тут то было! Что бабушка остается еще, а отпуск у нее два месяца, что мне делать, я не знала. Передо мной стоял выбор, или ехать домой, или срочно искать работу. Поскольку денег на обратную дорогу уже не было, я начала срочно искать работу. Подала сразу несколько объявлений в Интернет.
Пришлось продолжить ремонт и играть в навязанную Эммой игру. Ремонт. Эмма продолжала снисходительно позволять мне делать ремонт на своих условиях. Во-первых, совершено бесплатно, не смотря на то, что за квартиру я тоже плачу. Во-вторых, так, как скажет она. В-третьих, только в хорошую погоду, потому, что она, Эмма, совершенно не переносит всякие резкие запахи. Я, как человек простой, переносила все, меня только очень удивляло, как это Эмма, «крепдешин на ветру», как она себя называла, выносит и постоянно живет, вдыхая запах собачьей мочи, вперемежку с гниющим собачьим телом, но долго возмущается, когда я пользуюсь дезодорантами, или другой косметикой с приятным запахом.
Иногда она переигрывала. Однажды, отправляясь на озеро, она небрежно бросила «будешь красить балкон, выгони Грея на улицу, а то он задохнется». И не знаешь, что в такой ситуации ответить.
Меня уже начало раздражать, что работа никак не начинается, а Эмма продолжала мной манипулировать, иногда устраивая целые спектакли.
- Вот звоню сегодня брату, а он меня все спрашивает, когда приедешь, когда приедешь. Я отвечаю – не знаю даже, все упирается в деньги, когда будут, даже и не знаю.
После этого я начала в очередной раз ей обещать, что начну работать, и тогда заживем. Но, в конце концов, я все посчитала. Получилось, что за квартиру свои три тысячи в месяц, она, все-таки получила, попутно, я купила за свой счет все мелочи для ремонта, покупала еду, которую она от меня прятала, много дней проработала в ее мерзкой квартире, а ей все мало.
Перед своим днем рожденья Эмма выпросила подарок у одного своего знакомого – привести в порядок мобильник. Было не известно, работает мобильник или нет, у него не было зарядки, и, естественно симкарты. Знакомый купил симкарту, как потом выяснилось с очень неудобным тарифом и купил зарядку, правда от другой марки телефона, какое-то время зарядка работала, а поскольку дареному коню в зубы не смотрят, я была очень рада и такому мобильнику. В конце концов, до этого у меня не было и такого.
У телефона был странный номер – он заканчивался на такие цифры 56-65. Где-то я уже встречалась с этими цифрами, но вспомнить никак не могла. Очень скоро телефон работать перестал, ремонту он тоже не подлежал, в связи с тем, что модель была очень старая и запасных частей к ней не было, номер я забыла, но симкарту вытащила, потому, что успела положить на нее двести рублей. Когда-то же у меня будет свой новый мобильник. Тяжелые времена имеют очень хорошее свойство – они проходят.

Потому, как на работу я ходила редко, времени свободного было много, я опять продолжила ремонт. Когда я занималась ремонтом, Эмма обычно куда-нибудь уходила, иногда с собакой. Однажды она ушла, я должна была красить балкон, но тут, вдруг позвонила одна ее знакомая, с которой я познакомилась у нее на дне рожденья. Звали ее Тамара, она была астрологом. Мы проговорили очень долго, нам было очень интересно говорить об астрологии. В заключение, Тамара сказала, чтобы я записала ее телефон и не исчезала. Я сказала, что буду в Москве целый год, на что она мне ответила, что у Эммы никто больше одного- двух месяцев не живет, и что ей бы не хотелось, чтобы мы потерялись после того, как я уйду.
Когда Эмма вернулась, балкон не был докрашен, я сказала, что звонила Тамара, мы с ней долго разговаривали, поэтому я не успела, ей это очень не понравилось, особенно то, что мы разговаривали, она меня самым подробным образом выспросила, о чем. Тамара была одной из немногих, кому Эмма дала, хотя бы частично положительную характеристику. Тамара была знакома с величайшим астрологом современности – Вронским, по дате его рождения она истолковала ему его гороскоп, и дала совершенно не такую трактовку, которую Вронский давал в своих книгах. Кроме того, Тамара изначально очень хорошо разбиралась в астрономии, и о том, как вычислять положения планет для гороскопа догадалась сама в те годы, когда у нас в стране еще не было эфемерид.
Когда Вронский, который много лет жил за границей и пользовался эфемеридами, узнал, как строит гороскопы Тамара, он был совершенно удивлен и сказал, что он знал в истории только двух людей, которые так умели делать, это были Нострадамус и Птоломей.
С Тамарой было необыкновенно интересно! Она знала все, или почти все в астрологии и очень любила об этом рассказывать. Когда она была у Эммы в гостях, она долго рассказывала, как она ездила в Вашингтон на какую-то астрологическую конференцию. Меня, главным образом интересовала моя работа, но в основном отношения с хозяйкой. Прежде, чем дать ей свое согласие на нее работать, я спросила ее дату рождения, когда я стала смотреть ее данные в эфемеридах, я была просто ошарашена, почти все мои планеты находились не просто в соединении с ее планетами, они были просто в одном градусе! Тамара посоветовала ничего не предпринимать, сказала, что работу я уже нашла, а если найду еще, то это будет пустая трата времени.
Но я все равно искала работу, ездила на интервью, денег не было совсем. Я заняла у Тани три тысячи рублей, две из которых отдала Эмме в качестве оплаты за квартиру за октябрь.
Работа нашлась, но очень далеко от Эммы, часа два – два с половиной нужно было, чтобы добраться до нее. Дело в том, что от Эммы до любой работы было очень трудно добираться.
Что делать, я не знала. У меня начиналась депрессия. С одной стороны, я не знала, когда уедет Ольга, и не могла ничего планировать. Выходить на другую работу тоже не хотелось, вдруг Ольга все-таки уедет, а по логике вещей она должна была уехать обязательно, весь вопрос состоял – когда. Внутренний голос говорил, что ехать домой пока не нужно. Эмма тоже была раздражена тем, что не понимала ситуации, Она тоже не понимала, то ли меня уже начать выживать, как некоторых предыдущих квартирантов, у которых были проблемы с работой, то ли еще потерпеть. Когда она решала в пользу второго, то ласково говорила: «Ну, что ты так переживаешь? Я же получаю пенсию, четыре тысячи, на гречку нам хватит. Ты же не голодаешь!» А когда решала в пользу первого варианта, критиковала продукты, которые я для нас покупала на дешевом рынке и прятала от меня то, что я покупала в хороших супермаркетах, например, вологодское масло. Однажды утром я начала есть гречку, достала из холодильника сливочное масло и так, не жалея, положила в гречку! Подошла, косившая под ангела Эмма, гневно выхватила пачку масла и сказала: «Хочешь похудеть, а ешь сливочное масло! Затем спрятала его в холодильник, больше я свое масло не видела. На следующее утро она достала какое-то прогорклое масло, совсем не вкусное, и сказала, что оно совсем не хуже вчерашнего, что это раньше вологодское масло готовилось особым способом, а сейчас все масло готовится одинаково. Что-то масло есть не хотелось, я его понюхала, отставила в сторону и сказала: «Я же худею». Думаю, мой ответ ей не понравился.
Потом стало исчезать все съедобное, что нравилось Эмме, она стала есть от меня втихоря, а я ела, как и раньше, при ней, просто кое-что доставала из сумки непосредственно перед тем, как съесть.
Было уже понятно, что нужно срочно бежать, но ни на квартиру, ни даже на койко место денег пока не было.
Но самое страшное было даже не это. Самое страшное заключалось в том, что Эмме страстно хотелось исполнять роль духовного учителя, а я на роль духовного ученика совсем не подходила. Да и вообще с недавних пор начала осознавать, что по существу духовным учителем является сама жизнь. Это жизнь устраивает нам уроки, которые мы должны пройти, это она посылает людей и события, которые нам необходимы для того, чтобы в нас произошли те или иные изменения, в которых наша душа нуждается в тот или иной период жизни.
Как-то Эмма принесла какие-то распечатки, и стала хвастаться, что ей их скачали из Интернета, что она читает все интересное еще до того, как появятся книги. Самое смешное состояло в том, что это было то же самое, что я ей привезла из Бишкека. Но она все равно настаивала на том, что у меня это оказалось случайно, и, что уж конечно я этого не читала.
Потом она прочитала распечатки, и еще очень долго обзванивала каких-то своих знакомых и пересказывала, все, что там поняла.

Мне было совершенно не понятно стремление Эммы поставить каждому человеку диагноз, определить уровень развития каждого, причем и то и другое находилось в прямой зависимости от того, как этот человек к ней относился, и главным образом, насколько высоко ее ценил. Ничего нового и ценного для себя я от нее не слышала, приходилось все время демонстрировать повышенный интерес, чтобы ее не обидеть, это напрягало, ведь она ждала не только интереса к своей персоне и своим рассказам, но и еще за все это особую благодарность.
Ситуация разрешилась сама собой. К нам достаточно часто начала приходить Света. Света жила у Эммы до меня, и была, пожалуй, единственной квартиранткой, которая ушла по хорошему. Как потом мне рассказала Света, Эмма ее предупредила, что к ней едет подруга, после чего Света решила, что двоих она уже не вынесет, и ушла в другое место. Эмма тоже характеризовала Свету очень странно, она сказала, что из всех ее квартиранток, Света была самая глупая.
- Ты знаешь, у меня вообще никогда не было умных квартирантов, но до этой квартирантки все как-то понимали, как с кем разговаривать, что от кого ждать, а эта вообще дура, совершенно не ориентируется ни в какой ситуации.
Как потом выяснилось, у Светы была совершенно сногсшибательная интуиция, но Эмма этого так и не увидела. У Светланы была бурная личная жизнь, поэтому ей все время хотелось о ней кому-то рассказать, ей хотелось, чтобы ее внимательно выслушали и погадали. В моем лице она как раз и нашла такого человека. Каждый раз Светка звонила Эмме и договаривалась о встрече со мной. Эмма ей назначала встречу, причем меня она никогда к телефону во время их разговоров не подпускала. После этого Света ехала к нам, по пути покупала для меня фрукты. Я ей гадала, она довольная уходила, иногда я ее провожала, причем Эмму мы с собой не брали, хотелось просто поболтать, Эмма разговаривать нам не давала, она все время всех перебивала, и настаивала на том, чтобы слушали только ее советы, это напрягало, иногда ведь просто хочется поговорить.
Эмме не нравилось, что Светка приходит ко мне, а не к ней, и у меня все время просит какого-то совета, она считала, что лучше, чем она, никто никакого совета дать не может.
Когда к нам в очередной раз пришла Светка, я предложила ей прогуляться с ней по некоторым ее делам, поскольку в тот день я была совершенно свободна. Я нарядилась, накрасилась, каждый раз советуясь со Светкой, что одеть, совершенно не обращая внимания на Эммкино трещание. Это была моя тактическая ошибка, которая привела к полному разрыву.
Светлана пригласила меня попить кофе в кафе. Мы выпили две очень маленькие чашечки, где умещалось максимум два глотка, Светка заплатила двести рублей. Я была в шоке! На тот момент для меня это были большие деньги. За эти деньги мы могли у нас в городе сидеть весь вечер в ресторане, да еще плотно поужинать, зато у меня в Москве появился человек, с которым можно было отвести душу и рассказать ей обо всех проблемах. Она внимательно выслушала, посочувствовала и сказала:
- Я тебя обязательно оттуда вытащу, подожди немного, найдем комнату, будем вместе жить.
Потом была моя очередь слушать Светку, у нее тоже было много событий, очень эмоциональных, однако, не только негативных. Она каким-то образом попала на похороны Игоря Кио, и даже была на поминках. Учитывая то, что у Светки, как и у меня знакомых в Москве не было вообще, тем более из шоу бизнеса этот поход на похороны выглядел, по меньшей мере, странно. Но, в связи с тем, что Светка всегда на всякий случай выглядит шикарно, она там познакомилась с каким-то очень большим начальником из документального кино. У них роман, ей все время хочется на него гадать. Когда я эту историю услышала от Эммы, я почему-то предположила, что теперь меня Светка выведет в свет. Если Стив Ротер пообещал чудо, возможно, такое чудо со мной и случится, я там с кем-нибудь познакомлюсь, возможно, как-то тоже устрою свою личную жизнь. На что Эммка с призрением сказала:
- Светка сама еще вряд ли попадет в этот свет.
Может быть, Эмма и была права, но для меня это звучало обидно, она явно считала нас со Светкой людьми второго сорта, и даже этого не скрывала. Мне очень хотелось сказать, что Светка попадет в этот Свет гораздо раньше, чем Эмма отправится на тот, но я воздержалась.

Я пришла вечером, сказала, что видела и даже сфотографировала Светкиного кавалера. Это была неправда, тем не менее, мне очень хотелось поднять Светку в Эммкиных глазах, и доказать, что Эмма на ее счет очень сильно заблуждается, чего делать не стоило, потому, что Эмма была очень завистлива. О чем, конкретно, был разговор, сейчас вспомнить уже сложно, но смысл сводился к тому, что Эмме в тот самый момент захотелось почувствовать какую то свою значимость, самоутвердиться за мой счет, ощутить себя надо мной духовным учителем, а я сидела и вязала, что ее сильно раздражало, поскольку в этот момент для вампиризма я была совершенно закрыта. Она обычно, предпочитала, чтобы я либо была на работе и зарабатывала деньги, либо делала ей ремонт, либо изучала то, что она мне подготовила и подчеркнула. А читать мне не хотелось а если и хотелось, то совсем не то, что подчеркнула Эмма, потому, что все, что она подчеркивала, каким-то образом было выгодно только ей, оно все работало на ее манипуляции.
Голова была забита совсем другим, меня волновала работа, начнется она, или нет, наконец. Работа должна была уже точно начаться через день, и я все считала в уме еще не полученные деньги, и как скоро мне удастся накопить на то, чтобы съехать хоть куда-то, или уехать совсем. На тот момент мне казалось, что хуже жилья просто быть не может.
Я сказала, что голова у меня забита совсем другим, и что пока мне совсем не до книг. Ей это показалось оскорбительным. Она собрала все книги, которые дала мне читать, унесла их к себе на кухню, замельтешила туда-сюда.