Потерянный Край

Потерянный Край

рассказ
 
       Памяти истинного мастера
       Посвящается.
 
       …Трое сидели на крыше старинного каменного здания, украшенного богатой лепниной, и смотрели вниз, на раскинувшийся в мягких лучах закатного солнца город. Взгляды их были устремлены преимущественно в сторону Патриарших, которые доживали свои последние дни. Там сновали похожие на неуклюжих насекомых рабочие, слышался гул тяжелой строительной техники.
       Сероватое осеннее небо, надежно скрывшее в своих недрах солнечный диск, безрадостно смотрело на землю.
       Один из наблюдавших был одет в длинную черную бархатную сутану и черные же туфли. На боку у него висела широкая, усыпанная алмазами шпага. Острое лицо с высоким плешивым лбом было перекошено в вечной гримасе отвращения. Глаза были разные: Правый глаз – черный, левый – зеленый.
       Двое других выглядели менее выразительно, хоть и столь же странно. Один представлял собою высокого и страшно худого, как швабра, человечка в клетчатом куцом пиджачке, жокейском картузике на яйцевидной головке и старом треснувшем пенсне на носу. Третий же был ни кем иным, как… Котом. Огромным, толстым, наглым черным котом с великолепными завитыми усами. Все трое сидели молча и внимательно следили за тем, как проводятся строительные работы.
       -Жаль, - сказал вдруг человек в сутане тяжелым басом. – Жаль… Я помню эти места восемьдесят лет тому назад. Здесь было гораздо приятнее, чем теперь…
       -Что и говорить, мессир! – Подхватил клетчатый. – Время бежит как вода, ничто не стоит на месте… Может быть, теперь другая мода, изменились вкусы и все такое… Как это печально!
       -Позвольте, мы с Фаготом немножко научим их, как следует относиться к архитектурным ценностям родного города, - проворчал кот.
       Тот, кого называли мессиром, молчал и задумчиво глядел вниз. Наконец, он сказал:
       -Не стоит, мой дорогой Бегемот. Было бы глупо тормозить естественный ход истории, верно?
       -Совершенно с вами согласен, мессир, - с готовностью кивнул Фагот.
       -Но кто-нибудь, я надеюсь, скажет мне, что будет на этом месте?
       -Так точно, мессир: памятник. Тот самый, что вызвал столько споров.
       -Они отказались от примуса! – проворчал снова кот и прикрыл пухлой лапой глаза. – Мессир, как прикажете это понимать? Должно быть, суеверные плебеи считают, что это как-то повлияет на здешнюю ауру. Да воткните сюда хоть сто пятьдесят примусов – что с того? Нет, они отказались! Трудно сделать приятное бедному старому коту, да? Ну, теперь на здешнюю ауру буду влиять я. И как!..
       -Успокойся, - посоветовал клетчатый.
       Мессир вздохнул и пощурился на солнце.
       -Скоро прилетит Азазелло. Как по-вашему, он найдет ее?
       Кот и гаер переглянулись. Возникла пауза. Потом Бегемот, почесывая затылок и прядая ушами, неуверенно проговорил:
       -Хм… Не знаю, что и сказать, мессир. Москва так изменилась, так изменилась!..
       -Все меняется, - философски заметил Фагот.
       -Да, но не настолько же! Вот не далее как вчера… Приглянулась мне одна девица во-он там, возле кинотеатра. Я - к ней, мол, не желаете ли чистого спирту откушать? А она мне – мужицким голосом, представляешь! – Ну ты, говорит, и шалун! Ей-ей, меня вот так вот перевернуло. Веришь ли – боюсь теперь знакомиться! Неуверенно как-то себя чувствую.
       -Бедный Азазелло, - страдальчески сказал гаер, и оба прыснули.
       В воздухе мелькнуло что-то черное. И в следующую секунду на крышу с шумом опустился пламенно – рыжий гражданин в котелке, с клыком, налезающим на верхнюю губу, и в черном плаще. Вид у него был усталый. Усевшись на балюстраду и встретившись взглядом с мессиром, он отрицательно качнул головой.
       -Я выбился из сил, а такое случается со мной нечасто. Мессир, это проклятый город! В нем не осталось места ни любви, ни злу, ни добру. Я побывал у всех по списку. Тщетно! Вам придется перенести бал. Другого выхода нет!
       -Ну, ну, - улыбнулся человек в сутане. – Неужели ни одна из них не узнала тебя?
       -Можете себе представить, мессир! Я сам удивлен донельзя. Похоже, чтение считается теперь дурным тоном. Говорю вам: там, где нет любви, царит смерть. Здесь живут странные люди! Это совсем не то, что я знал восемьдесят лет назад.
       Мессир нахмурился и скривил рот.
       -Я и сам знаю это, Азазелло. Я знаю!
       Над крышей повисло тягостное молчание. Так продолжалось минут десять.
       Внезапно из круглой башенки в центре крыши появился хмурый чернобородый человек в рваном хитоне. Шлепая по каменным плитам самодельными кожаными сандалиями, он подошел к сидящим и мрачно оглядел их.
       -А, дорогой наш налоговый инспектор! – Воскликнул мессир. – Кажется, теперь это так называется?.. Чего тебе?
       -Он здесь, - с неохотой отвечал чернобородый.
       -ОН? – Человек в сутане напрягся и впился в посетителя глазами. – Но что ему здесь понадобилось?
       Из башенки вдруг появился еще один человек. Этот был одет примерно так же, как первый, только на голове у него белела повязка с ремешком вокруг лба.
       -Приветствую тебя, князь тьмы, - сказал он негромко.
       Мессир прищурился. Его подданные молчали.
       -Гм… Взаимно. Чем обязан?
       Человек в повязке присел у края крыши и уставился на вечерний город.
       -Я хочу поговорить с тобой. Мы давно не виделись.
       -Не могу сказать, что соскучился по твоим речам, - насмешливо молвил мессир.
       -Я тоже не могу сказать такого. И все же… Ты отыскал королеву?
       -Нет. Почему тебя это интересует?
       -А почему меня не должно это интересовать? Если честно, Воланд, я иного и не ожидал. Что-то странное происходит в этой стране… Нам с тобой здесь уже нет места.
       -Чепуха! – Фыркнул мессир. – Не знаю, как тебе, а мне везде есть место. Россия сегодня – это сплав советизма и дореволюционного феодализма под общим колпаком капитализма. Выговорить трудно, однако в точку, ты не находишь? Помнишь, как сказал Гарсиа: советская Россия – это сотни километров дорог без единой рекламы «кока-колы». Только и всего! Меняются настроения, меняются нравы, однако одно остается неизменным во все времена – любовь к деньгам. А что может быть лучше? – Глаз Воланда сверкал зеленоватыми искрами. – Для меня.
       -Да, тут ты прав, не спорю, - согласился человек в повязке. – Но не обманывай себя: ты здесь тоже не нужен. Тебе здесь неинтересно, ведь правда? Тебе здесь нечего ломать. Все уже давно сломано. Мораль? Нет. Любовь? Нет. Ничего здесь нет. А может, ты затеваешь разрушение православной идеологии? Идеологии, погрязшей в догмах и заплывшей жиром?.. Ответь мне, Воланд! Ты молчишь. Да, тебе нечего сказать. Мне известно, что ты заглянул в каждое окно в Москве и не нашел ЕЕ. Ее здесь попросту нет, и, скорее всего, никогда уже не будет.
       -Они все так тупы, так непроходимо тупы… - Сокрушенно покачал головой Азазелло, как бы сам себе. – Это, наверное, такая эпидемия…
       -Потерянный город, потерянный край, - продолжал человек с повязкой. – Помнишь, ты как-то сказал Левию Матвею, что, не будь на земле зла, добро осталось бы не у дел. А теперь я говорю тебе: нет больше ни зла, ни добра. По крайней мере, в нашем с тобой понимании. А есть только мы, дравшиеся когда-то неизвестно за что и во имя чего. Что скажешь, Воланд?
       Мессир словно бы очнулся. Он повел сонным взором, бросил взгляд в сторону Патриарших.
       Он заговорил, и голос его дрогнул:
       -Марго была лучшей королевой. Лучшей из всех. И нашел я ее именно здесь… Кто бы мог подумать, что все так изменится? Мне следовало оставить ее при себе. Да, следовало!.. Ах, если б только можно было ее воскресить…
       Кот, молчавший до сей поры, осторожно вступил в разговор:
       -Мессир, как вы сказали? Воскресить? Я слышал, сейчас проводятся прелюбопытнейшие эксперименты. Называется – клонирование. Вот я и подумал, - почему бы нам…
       Воланд взглядом заставил кота умолкнуть.
       …И долго еще потом все пятеро сидели на крыше и любовались тающим в золотых сумерках городом.
       
       КОНЕЦ IV/03