Этюд 1

Как больно смотреть на заброшенные могилы!..
Тенистое кладбище, солнце уже клонится к западу, скрываясь из виду, и в маленькой церковке звонят колокола к вечерне. Промозглая холодная осень, какой она бывает в ноябре, серо-голубым дымком окружает одинокую сутуловатую фигуру в старомодном пальто, стоящую на дорожке. Легкий пар то и дело слетает с губ, растворяясь в далекой синеве. Давно опавшие, уже прелые листья издают терпкий запах и, плотно устилая серые камни тропинки, смягчают тяжелые шаги человека в пальто.
Под толстым тополем, растущим здесь, наверное, уже лет сто и хранящим в тени своих раскидистых ветвей покой многих, за ветхой, невысокой, когда-то покрашенной голубой краской, а теперь совсем заржавевшей оградкой стоит камень.
Обычный могильный камень из серого недорогого мрамора, испачканный кое-где грязью. Если очень присмотреться, то можно разглядеть почти стертую надпись: «Самсонов Петр Александрович 1924-1943». Над надписью желтеет старинная фотография совсем молодого юноши в форме летчика. Он улыбается, глядя на мир яркими и немного наивными глазами.
Когда смотришь на густую осоку, терновник и лебеду, покрывающие скромную могилу героя войны, где некогда пышно цвели розы, или георгины, или хризантемы, но теперь завяли, вытесненные сорняками, непонятное чувство жалости, скорби и страха, страха, что когда-нибудь и ты будешь глядеть на унылый кладбищенский пейзаж с пожелтевшей фотографии, и никто не придет на твою могилу, сдавливает грудь.
Высокий худой человек в пальто подходит к могиле и долго смотрит в глаза юноше на фотографии.
- А ведь она обещала тебя помнить, Петя, - грустно говорит он, и его тихий голос гулко разносится, разрезав звенящую тишину кладбища и исчезнув в ней.
Сутуловатый мужчина разворачивается и идет прочь от могилы, листья тихо шелестят под его ногами, и горькая слеза катится по морщинистой щеке.
Как больно смотреть на заброшенные могилы…