Они танцевали танго на уголочке неба
Вверх по крутой тропе бежит от нас.
О, что за облик он имел злотворный!
И до чего казался мне жесток,
Раскинув крылья и в ступнях проворный…
Данте, «Божественная комедия»; «Ад»
Было как обычно темно. Голодный ветер завывал над холодными, слегка зеленоватыми водами. Чайки сверкали маленькими, словно капельки крови глазками, и периодически срывались со скал. Несколько рыбешек ушли на обед. За всем этим меланхолично наблюдал смотритель маяка. Он уже давно привык к шуму волн разбивающихся о прибрежные скалы. К диким крикам чаек в ночи. К тихому скрипу, почти шепоту, старого маяка. Это был его маленький мир. Маленький мир, в котором есть старая, почти развалившаяся трубка. В котором есть запас отличного имбирного пива, что ему поставляет старина Дики. Его жена Марта доставляет ему пиво. И не только пиво. Смотритель устало ухмыльнулся и погладил седую бороду. Волосы давно спутались, а кое-где даже виднелись сухие водоросли. Смотрителя это мало интересовало. Он заботится об этом маяке, сколько себя помнит. Еще мальчишкой он бегал к старому смотрителю и слушал рассказы о мире, и приключениях пиратов. И пил чай с малиновым вареньем. А потом не заметил, и сам стал смотрителем. Странная штука – жизнь. Сначала ты лишь думаешь об этом, затем ты уже в этом по самые уши. Старик поморщился и погладил металлическую ногу. Менялся ветер. Что-то менялось в ветре. Из-за этого вечно болит эта бесовская штуковина. А ведь нормальной обходился своей старой деревянной культей. Все успевал, ничего так не болело. Но деревенским захотелось сделать старику подарок. Могут засунуть этот подарок себе куда поглубже. Но уже ничего не поделаешь. Смотритель сделал глоток пива, и прикурил трубку. Слегка синий дым начал медленно подниматься перед ним и клонится под пока еще легкими порывами ветра. Усталые глаза продолжали созерцать темное, беззвездное небо, иногда прорезаемое лучом маяка. «Меняется не только ветер, дери меня так. Что-то здесь не так».
Маяк изредка пробегал по бледно-зеленому корпусу цепеллина, выделяя его из общего темно-синего полотна. Громадный белый глаз маяка снова отвернулся, и цепеллин стал похож на овальное пятно на небе. Своеобразная прореха в мироздании, которая, тихо шумя многочисленными двигателями, продвигалась в направлении Камнеграда. Под ним медленно плыл Великий Океан, с многочисленными вкраплениями островов, словно это было лишь отражение звезд, которых не было и в помине. Внизу шла своя жизнь. Например, именно сейчас на поросшем дикой елью острове с названием Нью-Йатри проводился своеобразный толи обряд, толи спиритический сеанс, во время которого поглощались все старейшины поселения, а затем устраивалась жестокая оргия. Длинный луч, словно чей-то посох, упал на борт цепеллина. Бегло мелькнул герб Киевской Империи. И гордая надпись, по совместительству являющаяся именем воздушного судна. Надпись гласила: «Уголочек Неба». Иногда мимо проносился сторожевой самолет, призванный охранят благочестивых толстосумов от посягательств небесных пиратов. Его маленькая, обманчиво хрупкая фигурка попадала под луч маяка, и ослепленный пилот тихо ругался, закладывая очередной вираж. Сквозь шум моторов, далекое шипение океана и крики океанской чайки доносился легкий приятный джаз.
Громадная солнечная зала, уютно расположившаяся в утробе гиганта, наполнялась разнообразными звуками и запахами. Запах дорогих духов на шее обворожительной блондинки и звонкий удар двух стаканов дорогого виски. Аромат прекрасной сигары, которую скрутила на своем колене юная мулатка и женский смех, с легким румянцем, от приятной, аккуратной шутки рассказанной молодым джентльменом. Это мир далекий от старого смотрителя маяка. Это почти как иная реальность. Вместо шума Великого Океана и криков тупых чаек, здесь играет ансамбль «Ночные Ястребы» под руководством Винсента Джордано. Чтобы пригласить их сыграть одну песенку нужно потратить целое состояние. Здесь они играют всегда. Вместо прогорклого пива, сваренного на чем угодно, кроме правильных компонентов, вам подадут бокал легкого игристого вина из самых лучших виноделен Франции. Сигары… В общем вы уловили разницу.
- Плесни «Джека», приятель. – Устало кинул Мердок, почти падая на стойку бара. – И не жалей, демоны тебя дери!
Руку приятно обжег холод стакана. Желтоватая жидкость заплескалась, и два кубика льда слегка чокаясь, закружились в своем танце. В нос ударил приятный аромат алкоголя. Мердок одним махом осушил стакан и грохнул его на стойку.
- Осторожней, сэр. – Кубики грустно брякнули на дне.
- Лучше налей еще. – Рыкнул Мердок. – Кажется, я скоро умру.
Бармен ничего не ответил на столь сильное замечание. Легкий хлопок с присвистом возвестил об открытой бутылке. По серой бледной коже Мердока текли легкие капельки пота. «Джек» с новой силой ринулся в стакан, и кубики льда вновь закружились в вальсе дорогого виски. Глаза Мердока налились кровью. Он и сам этого не хотел, но так получилось. Слегка потупив взор, он взял стакан и направился в темный угол зала, где сидела парочка темных джентльменов.
- Ты так весь бюджет пропьешь! – возопила длинная вонючая фигура, скрытая в мрачном капюшоне. – Мог бы покупать сок!
- Расслабься, Нергел. От сока у меня изжога, а вискарь хорошо расслабляет. – Мердок плюхнулся на свободный стул и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – К тому же я по горло сыт этими дурами!
Последнее было произнесено, наверное, слишком громко, так как Мердок поймал на себе несколько недовольных взоров. Мердок ответил им презрительной ухмылкой и хлебнул виски. Нергел поудобнее закутался в просторный балахон.
- А этот чертов грим! Я уже готов его сорвать с себя. – Мердок грубо почесал лицо. – Я уже готов придушить тебя своими же руками, за эту твою проклятую идею.
- Так надо, Мердок. И ты сам это прекрасно знаешь. – Из глубин капюшона два маленьких, желтых глаза разглядывали разодетую толпу. - Без грима все было бы гораздо сложнее. Ты что же хотел бы работать здесь официантом? Как иначе…
- Да знаю, я. – Оборвал его Мердок и закурил. – Вот вы двое мне всю маскировку портите. Как вы-то сюда пробрались?
- Простое затуманивание мозга, сынок. Вот когда ты подрастешь, то…
Мердок решил не слушать очередную тупую тираду Нергела о том насколько он, Нергел, велик. Он уже наслушался этого вдоволь. Найти ее. Черт, и почему нельзя взять обычную женщину. Почему это должна быть какая-то особенная шлюха. Все эти разодетые, светские львицы начинали действовать на нервы. Строят из себя, черт знает что, а сами не отличат ночь от автомата. Ну и что, что ему всего четыре года. Он уже знает о жизни больше всех этих вместе взятых пустышек. Ох, хватит жаловаться.
- Возьми себя в руки, Мердок. – Тихо сказал он сам себе. – Чем быстрее ты со всем этим разберешься, тем свободнее тебе будет дышаться.
Хрустнул плечевой сустав. Проклятое плечо. Обычно оно так болит, когда кто-то важный упорно сверлит его взглядом. Но кому он может быть интересен. Нергел высматривает ту единственную. Кто здесь может оказаться, кто знает его, и кого можно не заметить.
- Давно не виделись, Тод.
- Присаживайся, ЫТКУЫЫ0007158, будь моим гостем. Вина?
- Налей уж лучше водки, чтоб я забыл, как терпеть не могу это имя. – Ответил Мердок присаживаясь. – Как ты то здесь оказался?
- Дела, дела. Как обычно собственно.
Тод. Один единственный неповторимый Тод. Он говорит, что до него были другие. Но когда ты смотришь на него. Когда ты видишь, как он работает, ты почему-то этому не веришь. Спокойный словно гигантский айсберг в ночи, и примерно такой же предсказуемый. Воистину, его вы увидите в самый последний момент. Интересно, если другие и были, то какими? Наверняка что-то вроде Нергела. Старые консерваторы, боящиеся всего нового. Действительно странно, что Нергел додумался до грима. Казалось, предложит перекромсать тут всех. Но раз Тод здесь…
Из размышлений его вырвал звук зажигающейся спички, и резкий запах тлеющего табака. Тод курил, наверное, самые странные сигары на всем Кубе. Тонкие, черные как ночь и с запахом самой вселенной. Когда вы видите, как каждый слой сигары тлеет все больше и больше, и понимаете, что за углом вас ждет он. Словно маленькое лезвие отрезало от вашей жизни секунды. В общем, это были самые философские сигары в мире. Дым можно принять за вашу скромную душу, покидающую тот кусок мяса, который принято называть бренной оболочкой. Мердок поежился от внезапных мыслей о полном и безоговорочном затмении, если все пойдет не так.
- Водку будешь пить у Знака, Мердок. – заметил Тод затягиваясь. Мердок дернулся и ответил ему вопросительным взглядом. – Я говорю, водку будешь пить в дыре у Знака. А здесь мы наслаждаемся отличным вином. – Тод указал на початую бутылку отличного красного вина.
- I`ll stick with good old Jack, lad. – заметил Мердок и протянул Тоду стакан, в котором почти не осталось льда.
Тод элегантно подхватил свой бокал и протянул навстречу.
- За выбор, мой друг. – Предложил Тод.
- За него родимого.
Стенки слегка коснулись друг друга, и в двух кусках стекла заплескалась столь же разная жидкость, сколь разными были идеи тоста.
- Так в чем идея? – спросил Тод, делая глоток.
- Идея чего? – ответил Мердок, откидываясь на стуле и окидывая критическим взглядом толпу.
- Твоего маскарада, конечно. Это лицо. Вы даже умудрились спрятать рожки. Браво.
- От тебя ничего не скроешь, да?
- Глаз алмаз.
- Просто я еще сам не до конца уловил. Сейчас просто ищу себе девушку для танцев. – Ответил Мердок, с деланной ленцой в голосе. – Ну, можно и для постели. – Добавил он чуть погодя.
Тод ответил ему глубокомысленным молчанием и треском тлеющей сигары. Казалось за их столиком, почти в самом центре зала больше никого не было. Вокруг скользили люди. Играла громкая музыка. Смех, разговоры, пьяные байки, подпевание, все это как бы растворилось в сахарной вате. Это было, но как бы не здесь, где-то там, в глубинах памяти. Как плохо рассказанный анекдот. Хотя Мердока это особенно не удивило. Тод способен и не на такие проделки. Внезапно он услышал чье-то дыхание. Дыхание не соседа по столику, а далекое, едва ощутимое. Иногда казалось, что Тод вообще не дышит. Толпа танцевала медленный танец, и как бы нарочно расступалась, будто вбивали невидимый гигантский клин. Мердок увидел стойку бара. У стойки стояла одинокая девушка. И девушка казалась Мердоку реальней его самого.
- Хорошая девчушка. Красивая, правда? – Голос Тода был подобен майскому грому ранним утром. Барабанные перепонки Мердока дрожали, но он продолжал смотреть прямо. – Жалко ее. Умрет молодой. Совсем скоро. – Мердок резко посмотрел прямо в глаза Тода. Там бегала маленькая черная искорка искусителя. Тод подтрунивает над ним. Играет. Но Мердок должен следовать правилам этой проклятой игры. Мердок поднялся со стула, и ноги его двигались сами по себе. Пот испарился, а глаза стали двумя бесконечными озерами страсти и понимания. Легкой походкой он направился к бару. – Инстинкты. – Заметил Тод с легкой ухмылкой, и, пригубив вина, глянул на часы.
Музыка все играла и играла, а ее никто так и не пригласил. Как будто с ней что-то не так. Словно большая табличка «Чума» болтается у нее над головой. Сплошная чертовщина. Она надела лучшее платье. Ярко красное. Мама сказала, что ей идет красный цвет. Этот проклятый жемчуг оттягивает шею, но ничего не поделать. Так она обворожительна. Но почему же никто так и не пригласил ее танцевать. Каждый мужчина, лишь подойдя к ней, сразу будто поджимал невидимый хвост и бежал в свой угол. В отчаянии она залпом допила свое вино. И тут появился он.
Сначала она подумала что это эффект большого глотка вина. Настолько этот кавалер был фантастичен и нереален. Но когда его рука коснулась ее. Когда его губы словно бы обожгли ее кисть. Когда она начала тонуть в его бесконечно прекрасных глазах, она поняла, что это ей кажется и такого просто не бывает.
- Не подарите ли вы мне этот танец, мадам? – его голос пробирал до костей, и она не нашла ничего лучше кроме как промычать «да». Он с легкостью подхватил ее и кажется, вынес ее в зал. Заиграло танго.
Мердок кинул частично изумленный, частично обозленный взгляд Тоду. Но тот ответил лишь губами: «Это не я». Но поднял в его честь бокал. Боковым зрением он заметил, как Нергел продолжал высматривать цель. Старый глупец. Вот она. В его объятьях. Готова отдаться ему прямо здесь. Ее глаза смотрят лишь на него. Запах ее духов ласкает нос далеким ароматом неизвестных цветов. Она невесома, но по-прежнему остается самой реальной вещью в зале. Словно мир выключили. Остался лишь звук и они. Он не очень хорошо танцевал танго.
Краем глаза она заметила свою матушку, о чем-то оживленно беседующую со старым генералом. Глупо было даже подумать, что она будет беспокоиться о своей дочери. Зачем. Глупо. Она скорее найдет себе жениха. Но своего избранника она уже нашла. Рядом с ней. Его горячее дыхание обжигало ее кожу. Грубый, мужской аромат будоражил девичье сердце. Он был здесь, но казалось, будто он везде и нигде. Он был реален. Но при этом казалось, закрой глаза, и он растворится как сигаретный дым. Звук начинающегося танго заставлял сердце биться сильнее. Ее не учили танго.
Говорят танго очень похоже на секс. Будто бы это тоже излияние страсти двух тел. Признание в любви и между партнерами должен гореть огонь. К счастью лишь метафорически. В каждом жесте должны проступать необузданные слова и чувства изливаться на пол. Если страсти нет, как считают эти люди, то не может быть и настоящего танго. Другие считают, что танго это лишь танец, главное в котором музыка, заученные движения и приятные глазу танцоры. Желательно с небольшим количеством одежды. Что всякая страсть и желание затуманивает мозг и мешает наслаждаться хорошо поставленным танцем. Можете сами выбирать. Но и те, и другие очень быстро подавятся своими языками, если они увидят что творится в центральной зале цепеллина «Уголочек Неба», под большим блестящим канделябром.
Ни один из партнеров не имел особого представления о танго. Мердок всегда думал, что это лишь танец, но очень жестокий танец. Она всегда думала, что вертикальный акт совокупления, и несколько побаивалась этого, потому что перед глазами вечно стояла злобная физиономия ее мамаши. Но оба забыли обо всем этом и закружились под слегка рваные ритмы страсти. Какой-то уголок мозга Мердока отдался полностью всему этому. Он танцевал. Кружился. Подхватывал. Дышал страстно. Делал все идеально. Настолько идеально, но с некоторой недоработкой, от которой таят все дамы. Они не были в центре внимания. Они были среди других. Никто не обращал на них внимания, и это действительно нравилось Мердоку.
Остальной мозг Мердока нервно скрипел зубами, обдумывая детали плана. Как ему теперь все сделать тихо, незаметно. И еще эту часть мозга – значительно превосходящую предыдущую – начинали доставать слово «страсть». Мозг работал как миниатюрный оружейный завод. Если бы наступила вдруг резкая тишина, то можно было услышать крики рабочих и стук прессов. Но музыка играла, а танец продолжался. И тогда все слегка рухнуло. Реальность осталась. Музыка играла. Он держал за талию почти бездыханную от танца партнершу. Но он увидел Нергела, и реальность растворилась. Мердок стал единым.
Это не был взгляд или какой-то особенный жест Нергела. Это был вид. Нергел сидел в своем темном углу. В своем темном, вонючем балахоне. Самый незаметный из всех заметных. Но всем видом он показывал страх, смятение, гнев и еще пол сотни разнообразных чувств, о которых не знал ни Мердок, ни сам Нергел. Словно бы аура взбесилась и решила оставить своего хозяина. Аура показывала на главный вход.
Взгляд, скользнул в нужном направлении. Тод сидел на своем месте. Вечно столь же реальный, как дым. Вот он, сидит там, но никто из работников цепеллина даже подумать не может что он здесь. Если привести очень грубое и неразумное сравнение, то Тод как блоха. Вы никогда не знаете, появиться она или нет, зато точно уверены в ее существовании. Он допивал вино и широко улыбнулся Мердоку. Почти сгоревшей сигарой он указал дверь. Мердок уже знал что увидит. Дыхание перехватило.
- Демон десятого порядка, за номером ЫТКУЫЫ0007158! – крик заглушил музыку. Оркестр злобно уставился на крикуна. Все в зале уставились на кричащего, каждый со своими собственными мыслями и словами по поводу этого. – Именем Священнейшей Цензуры, ты арестован!
На лице Мердока застыло выражение отчаяния и легкой тревоги. Его партнерша молча смотрела на цензора. Все в зале молча смотрели на цензора. Лишь Нергел шептался со своим маленьким молчаливым соседом. Лишь Тод продолжал курить сигару и пить дорогое красное вино. Лишь мозг Мердока продолжал работать.
Глаза остекленели. Сердце остановилось. По коже пробежал легкий холодок. Казалось, в костях бегают красные муравьи. Казалось, что ему в затылок загоняют алмазное сверло. Время замедлил бег. Время пропустили через мясорубку, и теперь это были отдельные нити. Нить для каждого человека. Для каждого существа в зале. Вот нить его партнерши, которая пытается понять своим маленьким мозгом происходящее. Вот нить цензора, который двигается, словно сквозь патоку и несет всякую ахинею. Скорее всего, зачитывает список преступлений Мердока. Что-нибудь в роде: «За незаконное использование магии четвертого уровня!» или «За нарушение правил отношений между демонами и людьми!». Цензоры. Ничуть не лучше обычного бюрократа. Эта нить для Нергела. А вот сидит Тод под огнем невидимого прожектора. У него нет нити. У него нет времени.
- Имя. – Мердок схватил ее за плечи. – Скажи мне твое имя! Быстрее!
- Ч-что? – ее глаза округлились. Она боялась.
Цензор приближался. Нергел пробивался из своего темного угла. Мамаша явно начал волноваться и теперь тоже двинулась в центр событий. Тод сидел. Сигара тлела свои последние секунды. Рука зависла над пепельницей. Он вопросительно посмотрел на Мердока.
- Твое имя! Быстрее, мне нужно его знать!
- А-ада…
Что-то очень холодное пронзило ее грудь. Боль наполнила ее. Кровь наполняла легкие. Из уголка рта показалась небольшая струйка. Слезящимися глазами она посмотрела на грудь. Из нее торчала окровавленная рука Мердока. Кожа его была холодной. Он по-прежнему казался ей нереальным. Она посмотрела ему в глаза. Это уже были не его глаза. Два холодных озера крови и льда. Словно два бокала виски. Рука скользнула по лицу и сорвала небольшой кусочек кожи. И все-таки он был нереален. А ведь они так красиво танцевали танго на «Уголочке Неба». Изо рта брызнула струйка крови. Сигара потухла в пепельнице. Она осталась в его руках лишь куском мяса.
Дикий женский крик вырвал Мердока обратно в реальность. Толпа разбегалась, давя друг друга. Это то ему и нужно. Паника. Страх. Лучшее оружие. Он посмотрел на цензора, который пытался пробиваться, используя громкие маты и большую дубинку.
- Talk softly, and carry a big stick, Керенский. – Крикнул Мердок, поудобнее перехватывая тело.
- Тебе не уйти! Сегодня тебе не уйти! – орал цензор.
Мердок ответил ему лишь ухмылкой. На спину посыпались легкие, отчаянные удары. Это мамаша, умываясь собственными слезами, пыталась наказать убийцу. Ее удары казались укусами комаров. Но больших и очень реальных комаров.
- Ты убил мою девочку, сволочь! – рыдала она. Самка на защите своего семейства.
Мердок взял ее за горло и приподнял. За спиной послышались кованые сапоги цензора. Совсем уже рядом. Она хрипела и рыдала, но пыталась бить Мердока.
- Надо было лучше заботится о своих сучках, дура! – рыкнул в заплаканное, округлое лицо Мердок.
- Мердок нет!
Обильная туша материнства с разворота была направлена в полет. Цензор не успел увернуться, и она повалила его с ног. Продолжая рыдать и задыхаться, она барахталась на нем словно кит на суше. Цензор пытался вылезти, беззастенчиво хватая за ее складки и выступающие части одежды.
- Аукул! Взять!
До того молчаливый, маленьких товарищ Нергела скинул балахон. Это оказался маленький уродливый, слегка криво сделанный демон-мусорщик. Громко сопя, он сорвался с места и в два прыжка преодолел залу. Челюсти занимали большую часть головы демона. Специально созданный для переработки мусора, он мог сжечь в своих двух желудках порядка двух тонн свежего мусора, а челюсти способны пережевывать металлические прутья. И вся эта маленькая, тупая фурия вцепилась в ногу цензора. Послышался треск костей. Цензор заорал в бессильной боли и начал лупить Аукула по круглой голове. Но демон-мусорщик продолжал жадно глодать ногу. Мамаша завизжала с новой силой. В дверях показались солдаты Цензуры.
- Тебе некуда бежать, Мердок! Ты наш! – Кричал цензор сквозь боль и сопение Аукула.
- Подумай хорошенько над последней частью, Керенский. Я еще не настолько туп.
- Пора! – гаркнул Нергел, глядя на часы.
Мердок улыбнулся, закинул тело на плечо и с разгону вылетел в окно. Зала наполнилась резкими, холодными порывами ветра. Криков и воплей стало еще больше. Все держались, за что могли и старались не улететь. Нергел куда-то испарился вместе с Аукулом и ногой цензора. Лишь Тод оставался совершенно неподвижен. Он лишь с удивлением присвистнул. Такого поступка не ожидал даже он. А для него это много.
Пилоту сторожевого самолета поступали какие-то странные сигналы о беспорядках. Но небесных пиратов в округе не было. Небо было чистым как слеза младенца. Может, пираты проникли на борт еще при посадке пассажиров. Но тогда что он может сделать? Прошить насквозь цепеллин. Глупо. Что-то тяжелое брякнулось ему на хвост, и управление на минуту было утеряно. Но он пилот ас, быстро выправил самолет и стал оглядываться в поисках жертвы столкновения. Ничего не было. Неожиданно в кабину посыпались куски стекла, и крыша кабины улетела назад. Разряженный, и очень острый ветер ударил его в лицо. Но вскоре лицо закрыла чья-то ладонь. Ладонь душила его и пахла женскими духами и кровью. Задрав голову, он увидел лишь темную фигуру, на лице которой играли куски кожи, а глаза были залиты кровью. В легком свете приближающегося города виднелись небольшие рожки.
- Твоя остановка, друг. – Услышал пилот, вылетая из кабины.
Мердок попытался устроиться в тесной кабине. Что было довольно сложно, когда у тебя в руках бездыханное тело девушки, а под жопой куски стекла. Самолет направился в глубины большого города.
Тод подошел к небольшому кусочку дыма, который выглядел как молодая девушка в красном платье. Она смотрела молча на свою безутешную мать.
- И куда я теперь? – спросила она, не оборачиваясь.
- Без понятия. – Честно ответил Тод, прикуривая очередную сигару.
- Она ведь любила меня. – Заметила девушка, все также глядя на мать.
- Нет. Сейчас на самом деле она рыдает из-за того, что не смогла тебя выдать замуж и обогатится на этом. Потом она сама выйдет за старого генерала, и у них будет сын Валерий, которым она будет, бесконечно гордится. А твоя могила порастет мхом. Ну, или что-то в этом роде.
- Спасибо.
Тод лишь пожал плечами. Блеснул легкий метал, и небольшой светящийся кубик исчез в глубинах его костюма. Критическим взглядом он осмотрел перевернутые столы. Пятна крови и общий бардак в зале.
- Испортил хорошую вечеринку.
Смотритель маяка выбил трубку и посмотрел на чаек. Затем зевнул и, почесав зад, направился проверять маяк.
Свидетельство о публикации №208031000113