Майский Граф Глава десятая

 Глава десятая

       Над площадью звучал набат. Его увесистая тяжесть разливалась над городом, проникая во все уголки. Тень озабоченности легла на лица горожан, расслабленных размеренным ритмом мирной жизни.
       Ян и Лазарус, в числе прочих, вышли на площадь. Они едва успели переброситься двумя словами. События прошлой ночи занимали все их мысли. Друзья поочередно вытягивали шеи, стараясь разглядеть в толпе Петера или Сервация, который, по их мнению, должен был знать обо всем.
       Жастин сама нашла их. Видно было, что ей тяжело: темные круги под глазами, небрежность в одежде и распущенные волосы, чего девушка никогда не допускала, - все указывало на бессонную ночь.
       На эстраду поднялся Якоб Дамм. Площадь притихла. Член городского совета оглядел собравшихся, как-будто взвешивал необходимость посвятить горожан в то, что было известно ему.
       - Дорогие сограждане! Долгое время мы живем спокойно, не зная войн и не подвергаясь нападениям. Городская казна пополняется, магистрат старается уменьшать налоги, давать бюргерам больше привилегий. Сегодня, перед нами встал вопрос, решение которого может повлиять на будущее города. Граф Дремон прислал гонца с требованием выдать ему одного из горожан, которого он обвиняет в воровстве. Если мы ответим отрицательно, то придется созывать ополчение. Городской совет соберется для решения этой проблемы позже. Пока же, я уполномочен просить вас высказать свое мнение, которое несомненно будет оглашено на совете. Если не будет явного большинства – выставим вопрос на голосование. Хочу, лишь, напомнить, что устав четко предписывает властям сделать все возможное для защиты гражданина от опасности, будь то один человек или весь город.
; А о ком идет речь? – раздался голос из толпы.
; Пока решено не оглашать имени этого человека.
       Дамм спустился и зашагал к ратуше. Люди, собравшиеся на площади, заговорили как-то враз. Начался шум, но тут на возвышении появился Жерар. Он поднял руку, призывая к тишине. Прошло несколько минут прежде, чем он начал говорить.
       - Совет попросил нас высказать свое мнение, так давайте сделаем это. Одно, лишь я хочу сказать: если город отдаст графу горожанина, тем самым мы вернем его власть над нами. Сколько крови пролито, сколько сил отдано на завоевание независимости, сколько лишений мы претерпели, чтобы сейчас предать одного из нас? Не бывать этому! Уверен, что и совет понимает всю важность своего решения. Он должен потребовать у графа доказатальство виновности и, если таковое будет предоставлено, мы сами будем судить этого человека.
       Гул одобрения прокатился по площади. Ян, внимательно слушавший Жерара, повернулся к Жастин, чтобы высказать свое одобрение словам отца девушки, но не успел ничего сказать: за ее спиной он увидел Сервация. Тот выглядел нахмуренным, но решительным. Ян призвал друзей обернуться, что те и сделали незамедлительно. По их удивленным лицам Серваций понял: что-то произошло. Его предложение обсудить все за кружкой пива было встречено согласием, и, вскоре, они сидели в «Хамеркене».
       На вопрос, почему с ними нет Петера, Лазарус, видя лицо Жастин, готовой расплакаться, ответил Броде так же, как и девушке.
       - Вы хотите сказать, что со вчерашнего вечера никто не видел Петера? - спросил Серваций.
       - Думаю, нам стоит рассказать друг другу все, что мы знаем, - предложил Лазарус, и поведал о посещении постоялого двора, и о подозрениях по поводу Виллема. Улучив момент, когда Жастин отлучилась, портной посвятил Сервация в подробности обследования переулка с пятном крови.
       По возвращении девушки, настала очередь Броде рассказать сидящим за столом свою эпопею. Его приключения произвели большое впечатление на всех, а в особенности на Яна. Выражение лица суконщика менялось по мере развития событий, от пренебрежительной ухмылки до откровенного недоверия, но по окончании рассказа ошеломленный суконщик протянул Сервацию руку. Тот, недоумевая еще больше, ответил крепким пожатием. Лазарус и Жастин скрепили этот договор своими руками.
       - Теперь, когда мы все знаем больше, нужно решать, что делать, - решительно начала девушка. – Предлагаю поговорить с Виллемом. Кто-нибудь знает, где он живет?
       - У него есть небольшая комната на заднем дворе ратуши, - сказал Ян. – Принимая его на службу, Дамм побеспокоился и о жилье для посыльного.
       - Ну что же, - поднялся Броде. – Стоит потолковать с ним. Сдается мне, он может поведать нам многое. Пошли!
       - Постойте, - остановил их Ян. – Если Виллем замешан в исчезновении Петера, а может и в смерти Ансельма, нужно прихватить с собой оружие.
       Серваций показал нож на поясе, но Ян посчитал нужным заскочить домой и взять топор, чтобы чувствовать себя более уверенным. Миролюбивый Лазарус объяснил, что во всем полагается на свои руки. Через несколько минут вся четверка вышла на Рыночную площадь. Народ, собравшийся с утра, уже разошелся, и не составило никакого труда обогнуть здание ратуши и войти во внутренний двор.
       Ширина здания способствовала образованию довольно большого пространства. Внутри двора располагался колодец, украшенный каменной статуей девы Марии с младенцем на руках. От аркад первого этажа боковых зданий отходили винтовые лестницы на второй, а со второго на третий. Такая архитектура создавала впечатление сказочного, фантастического сплетения. Широкие внешние коридоры с небольшими балконами пересекались под прямыми углами. В каждом таком луче находился вход в ратушу. Первый этаж изобиловал дверьми подсобных помещений, большая часть которых была заколочена.
       В одном из помещений сидел древний старик. Серваций почтительно обратился к нему с просьбой показать жилище Виллема. Следуя указаниям, четверка подошла к нужной двери. Ян толкнул ее, но та была заперта. После нескольких тщетных попыток стали держать совет. Понятно было одно: ждать нельзя, поэтому Ян настоял на том, чтобы взломать дверь. Топор пригодился для этой цели как нельзя лучше. Пока дверь выдерживала испытания на прочность, остальным пришлось выйти на середину двора и изобразить спор, дабы хоть немного приглушить звуки расщепляемого дерева и скрежет металла. Не прошло и двух минут, как стало возможным войти в комнату. Видя удивленные взгляды друзей, Ян пояснил, что перед тем, как отец отдал его на обучение к суконщику, он каждый день бегал к кузнецу и тот научил молодого Яна разным премудростям.
       Комната посыльного была небольшой и темной каморкой, куда почти не попадал свет. Кровать и ветхий сундук составляли все убранство комнаты. В противоположном конце помещения имелась еще одна дверь с мощным замком. Оказалось, что над сундуком не нужно совершать насилие – он был открыт. В нем нашлось несколько личных вещей и кое-какая утварь. И ничего, что могло бы утвердить в подозрении или навести на след. Уже уходя, Лазарус провел рукой по притолоке и вытащил оттуда... золотую застежку.
       Удивлению приятелей не было предела. Портной передал злополучную находку Сервацию; тот бережно вложил ее в свой кошелек и сказал:
       - Не могу понять как здесь оказалась моя застежка. Она осталась у Якоба с тем, чтобы показать вдове Ансельма. Может Виллем выкрал ее?
       - Мы спросим у Дамма, - решительно заявил Лазарус. – Кроме того, Виллем может выполнять поручение совета и Якоб должен знать, где находится этот урод, которого я задушу собственными руками, если он причастен к исчезновению Петера.
       Раздалось всхлипывание – раззадоренный портной совсем забыл о Жастин и ее чувствах к Петеру. Решили, что Ян проводит девушку домой, а двое других разыщут члена городского совета и зададут ему несколько вопросов.
       В ратуше было довольно людно. Купцы улаживали свои проблемы с продажей товара и пошлинами, странствующие рыцари пытались наняться для охраны. Но, когда друзья Петера увидели Крона, а затем и глав цехов, стало понятно, что городской совет ответил графу отказом. Это же подтвердил и Дамм, которого они нашли, беседующим с незнакомцем. Последний тут же попрощался.
       - С кем ты сейчас говорил? - спросил Лазарус. – Мне незнакомо его лицо.
       - Это графский посланник. Сейчас он везет наш ответ Дремону.
       На вопрос, где может находиться Виллем, Якоб лишь пожал плечами: мол, сами видите какая неразбериха – где уж тут уследить за посыльным. Серваций достал застежку и показал ее Дамму. Тот выказал удивление и, после небольшой паузы объяснил, что дал ее Виллему.
       - Я попросил его исполнить то, что хотел сделать сам – показать застежку Альме. А, где вы нашли ее?
       Теперь пришел черед приятелей задуматься. От позорного разоблачения их спас Крон, позвавший Якоба на срочное собрание. Последний красноречиво посмотрел на Сервация, мол мы еще поговорим, и ушел. Лазарус облегченно вздохнул.
       - Кстати, - спросил он Броде. – Где ты был весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро?
       - Я боюсь, мой ответ разочарует тебя, - ответил Серваций. – Здесь даже нет и намека на тайну. Не так давно я познакомился с одной женщиной – вдовой - и у нас возникло взаимное чувство.
 
       ***
 
       Петер увидел полоску света. Казалось, не будет конца этому тоннелю. Путь был трудным: два раза он разветвлялся и один раз юноша зашел в тупик - пришлось возвращаться; где-то в середине перехода погасла лампа и остаток пути он прошел, ощупывая шершавые стены. Нестерпимо хотелось пить. Но, когда стало светлее, и крысы, сопровождавшие его все время, разбежались, пришли уверенность и спокойствие. Где бы не располагался выход из туннеля, а расстояние указывало на то, что беглец находился за городской стеной, заблудиться было невозможно – юноша прекрасно знал все окрестности.
       Выход был закрыт густыми ветками, скрывавшими лаз снаружи. Петеру пришлось потрудиться, прежде, чем он смог выбраться. Он увидел блеск водной глади и обрадовался возможности попить и освежиться. Спустившись к реке, он разделся и с неописуемым наслаждением нырнул в чистые и прохладные воды.
       Начинало темнеть, поэтому необходимо было поторопиться и попасть в город до наступления темноты. Петер выбрался на берег, оделся и пошел вдоль берега по направлению к воротам. Выйдя на открытое пространство, он уже мог различить фигуры на башнях, когда услышал свист и увидел как сверху на него опускается сеть.