Рассказ о слепом мальчике, который мог читать чужи

       Она проснулась холодным зимним утром в своей серебряной кровати. Посреди поля. Она жила посреди
поля. На своей серебряной кровати. Ее имя было Гений. А почему бы и нет? Гений - красивое имя.
Единственное в своем роду бессмертных Гениев.Она жила здесь уже более 1000 лет и никак не
могла умереть. Тысяча лет без любви. Гений ненавидела этот однообразный мир. Ненавидела
одноглазое лысое небо. Ненавидела снег. Она уже почти ненавидела свою серебряную кровать. Гений
не была создана из крови и плоти. Нет. Внутри ее летали облака, подгоняемые ветром. Она любила этот
ветер и эти облака. Они были единственными, в чем она еще не разачаровалась. Гений была ангелом-
хранителем.Она помогала всем, кто в этом нуждался. А насекомые-люди шли в церковь и
благодарили бога, который жил в свое удовольствие и даже не думал о тех, кто живет над ним.
Гений ненавидела одуванчики, появляющиеся каждую весну на ее поле. Они были слишком
примитивны. А когда их было много, они напоминали ей толпу людей, ненавистную и такую же
примитивную. Как одуванчики. Гений была прозрачна. Она могла ходить голой по своему
полю, и никто бы ее не увидел. И она ходила. И выходила голой в город. Но и там никто
ее не видел. Хотя люди очень удивлялись, увидев летящие по улицам облака. Только они не видели
 ветер. А потом приввыкли и к облакам. Эти люди вообще очень быстро ко всему привыкали.
Гений ненавидела их и за это.
       Она была влюблена. В художника. Однажды он подарил ей свою картину. И гвоздь. Обычный
гвоздь со слегка погнутым цветочком. Неровный, некрасивый, неправильный гвоздь. И она
влюбилась. Он был к ней совершенно равнодушен, хотя изредка, раз в год, интересовался
ее внутренним миром. Ее ветром. И облаками. Он - единственный мог видеть и слышать
ее. Когда он подарил ей гвоздь, она проколола свое облачно-ветренное сердце.
Возможно, он даже догадывался о ее любви. Но не говорил. Он вообще редко
говорил. Он не знал, что летом по ночам Гений стояла под его окнами и смотрела на
свет. И видела обнаженных натурщиц. И обнаженных любовниц. И ревновала.
Тихо. Молча. плача. Страдая. Ревновала. Она теперь хотела быть просто женщиной.
Без облаков и ветра. Она хотела, чтобы ее любили, ревновали, целовали. Она
поняла, что ей мало тех редких встреч и телефонных разговоров. Художник не
был красив. Но его улыбка... Ради нее Гений отдала бы все. Все, что у нее было.
Но не было ничего. Кроме ее серебряной кровати. Поля. Картины. Гвоздя. И
внутреннего мира. А внутренний мир она отдать не могла. Они были друзьями. Это была
односторонняя облачная дружба.
       После спокойного холодного января прилетел вьюжный февраль. Гений пришла
к художнику. Он был пьян. И толи забывшись, толи от чего-то еще, поцеловал ее
облака. Ветер улыбнулся. И унес ее на поле, подгоняемый февралем и страхом. А
Гений рисовала в облаках сердца и мечтала о следующей встрече. Она мечтала только
о нем. И перестала помогать людям. И изумленный бог, привыкший к похвалам, скучал.
Его раздражал звук людских шагов над головой, их бесконечные крики, слезы, смех.
Гений жила лишь художником. Думала о том, что он скажет, подумает, сделает. Она
перестала раздражаться при виде одноглазого лысого неба. Она почти полюбила
свое поле и серебряную кровать. Она часто ему звонила. И видела его каждый день.
Но художник стал холоден. Его раздражала ее наивность, любовь, облака и
ветер. Он почти ненавидел ее внутеренний мир, с которым даже не был знаком.
То, что раньше скрывал, стал говорить вслух. Избегал телефонных разговоров.
Когда видел ее на улице, проходил мимо, делал вид, что не замечал. Он стал чужим.
Гений плакала. Облака превратились в тучи. Ветер - в вихрь. Она ненавидела себя.
Хотела сжечь все свои чувства. И сожгла. Все. Кроме одного. Любовь не горит.
Любовь - это огонь. Гений разачаровалась в художнике. Она всегда думала, что
что-то для него значит. И все равно, все, что она делала, она делала для него.
У него таких было много. Она была не одна. Но одинока. Ему было
наплевать на ее чувства, мысли, настроения. Он как будто был за стеной. За
стеной ее мира. Он постучал в дверь, но только она подошла и приоткрыла ее,
он ушел. Дверь осталась открытой. Гений поняла, что ей холодно. В первый раз.
 Холодно. Но он не вернулся. Она решила, что не будет поднимать телефонную
трубку для бессмысленной беседы, которая обязательно закончится его
словами: "Ну ладно, если что - звони". Она отвечала: "Хорошо". Вешала
трубку. Плакала. Но на душе оставались те же безразличие, пустота и
непонимание человека, для которого она, Гений, сделала бы все.
       - Как жаль, - плакала она, - что люди могут проходить мимо тех, кто
делает им добро, не замечая. Смотреть на меня, как в пустоту, как в
чужую пустоту. И я уже чувствую себя пустой, внутри меня действительно
облака и ветер. Наверное, это не любовь, а отчаяние, приправленное страхом.
       Облака рассеялись. Ветер утих. Гений растворилась в одноглазом небе в
эту же февральскую ночь. Осталась только серебряную кровать. Картина.
Гвоздь. Не было даже одуванчиков. И люди скоро забыли о добре и боге.
Никого ни о чем не проосили. А художник влюбился в свою обнаженную
натурщицу и женился. Буднично. Однообразно. Примитивно. Как
одуванчики. С кривыми желтыми шляпками.