Светотени

       Написано в соавторcтве с Evpraxia www.katkera.narod.ru


От самого начала мира
Играют в прятки свет и тьма
И свет – отчаянный задира –
Тьму поглощает не щадя.
Они тоскуют друг без друга,
А вместе быть им не судьба.
Их чувства странны и упруги,
Их темно-светлая любовь сладка…

1

Мириады серебряных осколков рассыпались по иссиня-черному атласу ночного неба, чтобы обвораживать обманчивым сиянием законченных романтиков и тех, кому ночь нужна вовсе не для сна. Насыщенный раствор темноты залил город с его домами, переулками и разношерстными жителями, не отвоеванными остались только центральные улицы, прикрывшиеся неоновыми щитами, и несколько душ – обитателей неземного города Икнисхелл. Не поддавшихся терпкому желанию окутаться в темноту, чтобы позволить богине сна властвовать не полные восемь часов, насчитывалось не так много, так как обычно к трем часам ночи в городе безраздельно властвовала богиня-тиранка. Одни из них старались проложить очередной путь к выходу из плотской жизни, другие оказывались в оковах бессонницы по причине несостоятельности найти даже предварительное решение своим проблемам при солнечном свете, а третьи просто наслаждались контрастностью жгучей темноты с блеском миллионов астрономических глаз. Наслаждение было поистине уникальным, вызывающим привыкание. Испив однажды из ночного кубка серебряного сияния, смешанного со сладко-горьким напитком любви, остановиться было не возможно, да и не зачем. Зачем отказываться от малинового счастья, ведь отнюдь не все сердца способны распознать вкус напитка, приготовленного ночью и ее спутницами. Человек настолько прочно закован в кандалы предрассудков, что представляет ночь и день только порознь, жизнь и смерть соперницами, а боль и наслаждение противоборствующими. Некоторым пионерам удавалось приоткрыть завесу шаблонности на глазах человечества, но оно усиленно натягивало шоры «реальности» назад. Все же посеянные семена дали свои всходы – Икнисхелл служил одним из немногих пристанищ инакомыслящих. Здесь они находили вовсе не понимание, а своего рода равнодушие относительно их революционного мировоззрения. Вспышки фотоаппаратов и пестрые заголовки электронных газет не прельщали так называемых пришельцев с извращенными взглядами, одиночество вдвоем – вот к чему стремился каждый из них.

Сегодня одиночество было неполным, потому что темная часть обратной стороны луны находилась очень далеко, в месте с другим часовым поясом и соответственно противоположным временем суток. Клер съежилась, уложив холодные простыни неровными большими прядями, перевернулась на спину, чтобы панорама неба, испачканная яркими сияющими комочками, открылась в полной мере. Крыша из устойчивого стекла – одно из многочисленных гениальных изобретений древности – отображала точную картину ночи как в кино на широком экране. Данное изобретение было поистине гениальным, стекло не покрывалось грязью, отражало ультрафиолетовые лучи, пропускало необходимое количество тепла и не искажало внешний мир для смотрящего. Ученый, разработавший это чудо, назвал его “uniglass”, так как оно объединяло в себе множество уникальных свойств. Когда Клер и Фонсе; увидели необычную комнату со стеклянной крышей в совершенно обычной трех комнатной квартире на последнем 66 этаже старенького небоскреба, стало ясно, что квартирка обречена принадлежать только им. Агент по продажам совсем не ожидал такого интереса к пережиткам прошлого, что сначала растерялся, чем незамедлительно воспользовалась Фонсе;, сбив цену. Агент попытался вернуть потерянные позиции, приводя доводы в пользу самой квартиры, ее расположения и безопасности, но было поздно - цепкие дилерские коготки Фонсе; удачно вцепились в оплошность горе-агента, варьируя цену в интересах покупателей. Наконец, израненный, бывший агент сдался, осуществив мечту покупательниц, сам того не подозревая.

Немного бумажной волокиты, дизайнерского ремонта и glass-flat находилась в полном распоряжении ее новых владелиц. Каждой жилой комнате они дали свое название, например место, где совершались великие творческие труды за ноутбуком под любимую музыку, получило имя ‘work hall’, спальня для гостей или на «пустой» случай называлась ‘empty space’, а комната со стеклянным зонтом вместо потолка, бесспорно, стала ‘crimson room’. Не писаным соглашением было решено, что малиновая комната с видом на небо предназначалась только для ночного времени суток и только в полном одиночестве, то есть в одиночестве вдвоем. Ввиду творческого рода деятельности Клер и Фонсе; время от времени приходилось уезжать. Фонсе; посещала или организовывала выставки картин своих или сотоварищей по кисти, а Клер, будучи актрисой, ездила на гастроли с театром. Каждый раз они мечтали, чтобы им выпал один и тот же город, но своевольный Случай все время обходил стороной. Поэтому в неполном одиночестве crimson room тосковала своей неодушевленной тоской, пока в соседней комнате ‘empty space’ призывала богиню сна одна из девушек, но только после того, как на бумаге появлялись чернильные строчки, уложенные в столбцы.

Клер никак не могла объяснить себе, почему сегодня она решилась провести ночь в crimson room без Фонсе;. Может потому что ее не было уже два дня и третью ночь? Или потому что сегодня обрывки строчек слагались в голове, не желая появиться на бумаге? Может, сыграл ее бунтарский характер? Или парк? Все варианты казались правдоподобными и абсурдными одновременно. Она даже не могла представить, что любимая комната может быть такой пустой и пугающей без Фонсе;. Даже многочисленные сгустки серебряного света на простертом через всю вселенную смоляном крыле ворона больше не светили успокаивающим сиянием, но неподвижно висели, словно нарисованные. Тем не менее, уходить не хотелось, она до сих пор не могла прийти в себя. Появилось дикое желание собственноручно разбить стеклянное покрывало, вонзив сотни осколков в свое холодное тело. Украсить себя острыми слезами этого достижения человечества, чтобы crimson room воистину стала темно-красной, залив ее пространство горячей кровью. Может тогда серебро на небе сжалится над ней и уронит пару капель проникновенного света в знак понимания. Но ничего не менялось. Стеклянный взгляд Клер через стеклянную призму восприятия реальности старался устремиться дальше развешенного полотна, имитирующего звездное небо, но по-прежнему беспомощно упирался только в ее ощущения, искажая действительность. Она в первый раз помешала себе встретиться с Фонсе; в объятьях черной птицы-проводника.

2

Окинув взглядом ряд столиков у окна, Фонсе; выбрала угловой рядом с диким растением, притворяющимся комнатным или кафешным в данном случае. Слегка улыбнувшись своим мыслям, она направилась к выбранному местечку, оттуда она могла наблюдать за растелившейся за витринным стеклом улицей с взрывной активностью прохожих. Как нестранно кафе было полупустым, было занято всего 5-6 столиков из 25, расставленных в три ряда в шахматном порядке. Отсутствие лишних людей естественно очень обрадовало Фонсе;, избегавшую шумных и многолюдных мест. Как только она достигла цели, устроилась рядом с новым знакомым, протянувшим ей свои листья для приветствия, заиграла легкая, ненавязчивая музыка. Клер сразу распознала знакомые ноты. Bette Middler как и прежде проникновенно пела The Rose, несмотря на время, общественный и политический строй, ее голос звучал удивительно интонируя с настроением Фонсе;. При чарующих звуках ее взгляд инстинктивно устремился в окно, словно желая увидеть среди бесполезной суеты ту, кого не видела так давно. Взгляд тщательно вился у каждого прохожего, обладающего хотя бы видимым сходством, заглядывал в лица, которые спешили еще больше, желая остаться неопознанными. Когда Фонсе; повернулась, оказалось опомнившийся официант ждет ее приказаний относительно вкусовых потребностей в данный момент. Сейчас чай без сахара с корзинкой спелой вишни мог сотворить чудеса. Выставка ее картин очень сильно затянулась на этот раз, отнимая все больше сил и терпения. Дело было не в организационных хлопотах или финансировании, но в ошеломительном успехе. Местные газеты уже написали десятки статей, восславляя картины, их автора, не забыв покопаться в грязном белье биографии юного дарования, но ничего существенного кроме догадок предложить журналисты требовательному читателю не могли. Именно успех основательно измотал Фонсе;, из-за этого пришлось задержаться в городе любителей живописи дольше, чем она планировала, отложить момент встречи еще на день. Фонсе; посмотрела на часы, которые показывали время Икнисхелл, Клер, наверное, только вернулась, сегодня была премьера. «Премьера без меня, успех без тебя. Как это возможно?» - Фонсе; уперлась локтями в столик, потирая ладонями лоб. Официант опять пришел не во время, оставив заказ, он удалился в священные просторы кухни. Обхватив горячую чашку чая обеими ладонями, Фонсе; исчезла за высокими стенами воспоминаний и тоски. Мысленно она перенеслась к дверям их квартиры, медленно вошла. Глазам было совсем не больно от полумрака, в воздухе повеяло знакомыми запахами их crimson room, маня ее вглубь квартиры. Она предвкушала, как увидит стены, окрашенные в малиновый цвет от светлого оттенка до темного с горизонтально вьющимся змеевидным орнаментом, словно диким растением на протяжении четырех сторон. Почувствовать босыми стопами пьянящую нежность ковра, который служил словно мутным отражением ночного неба, затянутого массивными тучами. Оказавшись в комнате, она знала, что ее вновь охватит странное чувство защищенности и полета, может потому, что окон там не было, а огромный стеклянный глаз на месте потолка создавал скорее ощущение астрономической обсерватории, чем спальни. С закрытыми глазами она могла зажечь каждую их шестидесяти шести маленьких свечей, не уронив и не потушив ни одной. При желтом верном свечении можно было с легкостью разглядеть картину во всю стену, нарисованную Фонсе; специально для их святилища. С первого взгляда трудно было точно сказать, что на ней изображено. Когда Клер увидела творение мастера впервые, она долго смотрела на нее завороженными глазами, не смея произнести ни слова. После почтительной тишины она прошептала «светотени», что и стало неофициальным названием холста. Сакральное место любви дополнялось роскошным ложем с мягкими, лоснящимися простынями темно малинового цвета и легкой серебряной вышивкой по краям в тон росписям на стенах. Фонсе; мысленно оказалась на распутье, впервые ее охватило сомнение в какую из двух комнат войти, чтобы увидеть Клер. Медленно направилась к святилищу, нерешительно потянулась к дверной ручке с намерением открыть замаскированную дверь и убедиться, что ее страхи напрасны. Как только пальцы едва коснулись металлического прообраза полумесяца, Фонсе; пронзили тысячи электрических иголок, с силой отбросив ее назад. Она больно ударилась головой обо что-то деревянное, открыв глаза, поняла, что стена кафе послужила хорошей опорой. Ее словно припечатало к стенке, будто ветер одним гигантским порывом бросился на легкую добычу. На секунду ей показалось, что рывок только почудился, но вторым доказательством было едва заметное покалывание на кончиках пальцев правой руки. Фонсе; задышала глубоко и часто, попыталась вновь восстановить картину происшедшего. Второй удар с левой стороны жадно впился в нее. На этот раз грозила неизбежная встреча с мраморной плиткой на полу. Фонсе;, профессионально играя роль марионетки, зажмурилась, прикрыв лицо обеими руками, и неожиданно угодила во что-то намного мягче, чем начищенный мраморный пол. Руки, да определенно руки…мужские, крепкие руки подхватили ее, подняли, вновь усадив на прежнее место. Глаза открывать не хотелось из страха, но интерес в шоковых ситуациях очередной раз одержал вверх.

- Выпейте.

Фонсе; послушно взяла стакан с темной жидкостью, сделала глоток, потом еще. Успокаивающее тепло медленно проникало в каждый уголок тела. Появилась отличная возможность разглядеть ее спасителя. Черные, определенно крашеные волосы до плеч были зачесаны назад, обнажая овальной формы белоснежное лицо. Губы расстелились тонкой, налитой кровью полосой. Аккуратный, похожий на женский, нос вел вверх, указывая направление к двум равнодушно горящим непонятного цвета огонькам. Глаза большие, выразительные, но пустые, будто стеклянные. Сколько Фонсе; не старалась определиться с их цветом у нее не получалось выразить это одним словом или фразой. Такого цвета бывало море перед бурей, серовато-голубое или серовато-зеленое, покрытое налетом приближающегося шторма.

- Вот так намного лучше, голос незнакомца прервал ее наблюдения, нисколько не смутившись от пристального взгляда молодой девушки, - Меня зовут Князь Дерек, я видел ваши картины. Они очень хороши, поэтому я полагаю, мое предложение вас очень заинтересует.

- Стоп, стоп! Во-первых, спасибо, что не дали мне упасть и дали этого отрезвляющего напитка. Во-вторых, единственное предложение, которое меня сейчас интересует – это предложение билета на самолет до Икнисхелл. А в-третьих, прекратите копаться своими протезированными глазами у меня в душе! – Фонсе; не понимала, зачем она говорит все это.

Вместо того чтобы разозлиться, новый знакомец улыбнулся и произнес:

- Отлично! Значит, вы не хотите знать, почему вас бьет током ручка собственной спальни. Где Клер и что она натворила. Очень рад был знакомству, Фонсе;. До встречи.

По мере добавления слов, все тело Фонсе; окутывал леденящий холод. Не понятно откуда взявшийся князь встал и пошел к выходу. Фонсе; продолжала молча смотреть перед собой, где в воздухе еще звучали имя Клер и ее собственные мысли. Задаваться вопросами, откуда он мог знать так много, было глупо, тем не менее, эти вопросы вертелись в голове. Фонсе; посмотрела на часы, в Икнисхелл часовая стрелка подкралась к 3 ночи. Клер не должна еще не спать. Холод начал отступать, Фонсе; отыскала в хаосе сумочки карточку, нашла глазами телефонную будку. В будке она еще некоторое время пялилась на телефон, не решаясь снять трубку. «Только услышь меня…» Левая рука отыскивала нужные цифры, потому что правая по-прежнему вела себя странно. Фонсе; ненавидела считать гудки, ненавидела щемящие ожидание. Никого. «Я знаю, что ты не спишь и ждешь моего звонка. Сними трубку». Гудок. Еще гудок. Фонсе; сбилась со счета. Не услышать звонок телефона можно только в одном месте – в crimson room. Спина Фонсе; медленно поползла вниз по стеклянной стенке кабинки. «Клер…» - вырвался глухой стон, ему ответил последний гудок в телефонной трубке.

3

Премьеру перенесли в самый последний момент из-за технической ошибки в освещении. Главный прожектор давно пора было сменить, но когда он сгорел на генеральной репетиции, руководство театра увидело это собственными глазами. Покупать новый не было времени, а без основного прожектора спектакль играть было нельзя. Клер одновременно радовалась, что Фонсе; успеет вернуться к премьере и печалилась, что не поехала с ней на ее новую выставку картин. Она чувствовала, как опустошение наполняло ее рассудок. Больше всего на свете на не выносила когда рушатся планы, когда, гонясь за одним, упускается что-то более важное, нужное. Теперь мертвая техника развалила запланированный вечер, оставив ее горевать на руинах. Вечер в неполном одиночестве, в пустой квартире, без Фонсе; - что может быть ужасней?

- Клер, еще не решила чем сегодня займешься?

Она обернулась на знакомый голос. Дерек был новым актером, приглашенным специально для сорвавшейся премьеры. По пьесе они влюблялись друг в друга. Для Клер не сложно было сыграть любовь, тем более что его глаза цвета морской волны в солнечный день способствовали натуральности восприятия.

- Нет. Наверное, пойду домой за обожаемый ноутбук, к любимой музыке.

- Уу! Так у вас роман втроем! Надеюсь, твои друзья подождут тебя немного. Может, прогуляемся по парку? Погодка донельзя подходящая.

Клер сделала вид, что задумалась, хотя для себя сразу решила, что вечерняя прогулка повредить ничем не может. Что-то кольнуло в кончиках пальцах.

- Ну, я передам твои извинения. Они народ не злопамятный.

- Тогда пойдем!

Дерек предложил локоть для сопровождения, Клер приняла. Что-то снова кольнуло самые кончики пальцев.

Если есть такое понятие как настоящая осень, то именно она встретила их в Центральном парке Икнисхелл. Клер признавала только осеннее золото листьев. Хотелось погрузиться в него без остатка, стать частью разыгравшегося осеннего буйства. Гуляя по парку, она старательно выискивала взглядом бардовые листочки как символ их единства с Фонсе;.

- Не правда ли красиво? Я нигде еще не видел такой красивой осени. Можно подумать, что ваш город какой-то особенный. Хотя я в этом не сомневался, ведь люди в нем тоже особенные.

- Может быть. Важно как смотреть на вещи. На первый взгляд они могут показаться совершенно обычными, но если приглядеться, откроется удивительная и неповторимая сторона.

- А вдруг второго шанса разглядеть то или иное не представиться? Что тогда? Придется жить в полном неведении всю жизнь.

- Полного неведения не бывает. Всегда есть тот, кто может помочь посмотреть на обыкновенные вещи по-другому.

- А если такого человека нет? Как его найти? – сыпал вопросами Дерек.

- Не надо никого искать. Придет время вы сами встретитесь.

- Мое время, кажется, пришло…

Он остановился, развернув Клер к себе, нашел ее глаза и впился в них жадным взглядом. Клер заметила, что они опять поменяли цвет. Теперь на море надвигался шторм, вода стала серой, таящей в себе глубину опасности. Два магических кругляшка проникали внутрь, в душу, читали ее прошлое и настоящее. Тело Клер обмякло, если бы не руки, крепкие мужские руки она упала бы на чешуйчатый золотой ковер. Сознание слилось с дыханием осени, питая ее, отрезвляя. Свободной рукой Клер нащупала маленькую булавочку на юбке, одним движением расстегнула, вынула, приготовившись к атаке. Рука резко взметнулась вверх, и острый кончик вонзился в гладкую белоснежную шею Дерека. Он дернулся, словно его ударили током, глаза закрылись, но руки не хотели отпускать Клер. Ее рука мгновенно поднялась выше, большой палец с силой, на которую она только была способна, врезался в веко закрытого глаза. Сквозь страх Клер услышала хриплый короткий крик, руки Дерека ослабели, Клер оттолкнула его от себя. Повернулась, чтобы бежать, но Князь успел воткнуть небольшую булавочку ей в плечо. Нервные окончания тут же принесли импульсы боли в мозг, заставив бежать быстрее, домой к Фонсе;.

4

Громкие удары по стеклу вернули Фонсе; в мир реальности. Кто-то настойчиво требовал освободить телефонную будку. Еще немного послушав удары кулака, ощутив вибрацию стеклянного ящика, Фонсе; поднялась, чтобы наградить нетерпивца взглядом, который еще долго будет мучить по ночам. Она вышла из кабинки с твердой уверенностью купить билеты до Икнисхелл, Клер нужна была помощь, ничего важнее не было. Фонсе; обладала поразительной способностью действовать рассудительно даже в самых выбивающих из колеи ситуациях. Она точно знала, кому позвонить, что сказать, чтобы ее внезапный отъезд не испортил впечатления от выставки. Через час удобное кресло самолета было в ее распоряжении. Время от времени покалывание кончиков пальцев давало о себе знать, перерывы между ними становились короче по мере приближения к городу, где ее так ждали. В голове неустанно кружились мысли как комары над болотом, не принося ответов, но кусая больно, оставляя раны. По ее подсчетам на пороге квартиры она должна стоять рано утром. Только бы успеть вовремя, только бы не опоздать. Вдруг самолет слегка качнуло, оказалось, что они шли на посадку.

Как только Фонсе; перешагнула порог их жилища, оглушительный зов «КЛЕР!» разнесся по всем комнатам, минуя одну единственную. «В crimson room она не услышит…» Сумки остались в коридоре, безучастно наблюдая, как хозяйка понеслась к кровавому святилищу. У самой двери она остановилась, вспомнив последнюю попытку открыть дверь. Решительно протянув правую руку к месяцеобразной дверной ручке, она толкнула дверь от себя. Утренний свет успел наполнить всю комнату, изменив ее до неузнаваемости. Взгляд сразу метнулся в сторону ложа, где беспомощно лежала Клер. Фонсе; подбежала к кровати, призывая богиню сна отпустить несчастную. В ответ слышались слабые грудные стоны, глаза закрыты, лоб мокрый, по левой руке все еще стекала слабая струйка алой крови, устремляясь на волю. Фонсе; узнала маленькую булавочку, открывшую темно красный источник, осторожно обхватила пальцами головку и резко дернула вверх. Клер застонала. Немного погодя она подняла тяжелые веки, встретившись с тревожным взглядом Фонсе;.

- Ты пришла…

- Да…теперь все в порядке.

- Прости, что я здесь без тебя.

- Нечего прощать теперь ты со мной.

Клер улыбнулась устало, но без тревоги, погрузившись в долгожданные объятия.

В комнате стало темнее, будто солнце спряталось за очередным облаком, поймавшим возможность казаться больше могучего светила. По ту сторону стеклянного потолка на его верхушке стоял Князь, любуясь открывшейся перед ним панорамой счастливого воссоединения.

- Мое время еще наступит… – едва слышно произнес он, поднимаясь вверх на огромных черных крыльях. – Скоро!

5

- Опять эти кинжалы? Я думала, ты давно избавилась от них. Премьера «Солнца» это просто спектакль, там не нужно защищаться! – воскликнула Клер, в недоумении глядя на оружие. Три коротких, смертельно острых лезвия отражали огни свечей.

Фонсе; откинула со лба непокорную темную прядь волос и ловко закрепила один из кинжалов на серебряном браслете, украшавшем левое запястье.

- Да, я обещала от них избавиться. Кисти мне теперь намного нужнее, но не могу же я взять и просто выбросить их. Парижские трущобы я все равно никогда не забуду. Ну, ладно, разберусь с этим «князем» и переплавлю их во что-нибудь красивое. Например, попрошу Анри отлить из них небольшую статую…изображающую тебя…только без одежды…

Щеки клер вспыхнули огнем. Пряча гневный огонек зеленых глаз, она подкралась к Фонсе; и, быстро схватив ее за длинные волосы, бросила на багровые простыни.

- Зачем тебе это? Он просто пошутил. И потом твоя теория о том, что он почти одновременно разговаривал с тобой и со мной просто не может быть правдой.

- Если это и шутка то глупая. А глупость я терпеть не могу. И я уверена, что со мной разговаривал именно он. А крылья? Не беспокойся премьеру «Немного солнца в холодной воде» я не испорчу. Я слишком сильно уважаю твой талант и Франсуазу Саган.

Темно-зеленый, почти черный шелк, платья Клер заструился по красному бархату сорочки Фонсе;. Шелк и бархат губ – изумрудные мгновения поцелуя в обрамлении алых лепестков.

Резкий порыв ветра бесцеремонно ударил в прозрачный потолок и оставил на стекле осенние слезы.

- Клер мы опоздаем.

- Нет, если ты оденешься быстро.

- Я уже одета.

- Ты что в ночной сорочке пойдешь?

- Да кто сегодня отличит сорочку от вечернего платья? – хитро улыбнулась Фонсе;.

- А, может, лучше не пойти?

- Ты хочешь не явиться на премьеру?!

- Просто мне страшно думать о том, что ты сделаешь с Дереком.

- Тебе его жалко? - Фонсе; щелкнула вторым кинжалом, превратив его в зажим для волос.

- Нет…Но мне кажется, что все не так серьезно…А третий куда?

- Третий для тебя.

- Зачем? – Клер быстро поднялась с постели, и вихрь зеленого шелка подчеркнул ее удивление.

- Ты пробудешь с ним на сцене около часа. Мало ли что придет ему в голову.

- Послушай, но это уже просто глупо!

Фонсе; без лишних слов закрепила третий кинжал на эластичном кружеве чулка Клер.

- Назовешь меня дурой позже, когда он тебе не понадобится.

6

Премьера отгремела и сожгла свои ослепительные огни. Два самых ярких фейерверка отправились в разные концы города. Клер – праздновать премьеру с коллегами, но без Фонсе;. Дерек – домой, но в сопровождении последней. Только он об этом не знал.

Открыв дверь, он зажег свет. Отвратительно яркие лампы уничтожили все тени. Скинув обувь и пиджак, Дерек растянулся на диване. И, набрав полную грудь воздуха, он уже собирался выдохнуть его вместе с усталостью, но горло сдавил шелковый шнурок. Черно-красная тень появилась словно из ниоткуда и приземлилась на него.

- Фонсе;??!! – с трудом произнес Дерек.

- Откуда ты знаешь мое имя? Разве мы знакомы? - Фонсе; приковала наручниками ноги и руки Дерека к декоративным ручкам, выступавшим из ровной поверхности дивана. Иногда даже бесполезные украшения оказываются нужными.

- Я ничего не понимаю! Клер много говорила о тебе и …

Разозленное лезвие блеснуло в воздухе, но, вспоров рубашку, лишь немного оцарапало кожу.

- Не надо! Я скажу все, что хочешь!

- Мне нужна правда, а не то, что я хочу, - еще один взмах кинжала, и щека Дерека украсилась лаконичным штрихом крови.

Он истошно завопил, но его опередил визг скрипок и басовые ноты виолончелей. Поигрывая пультом от музыкального центра, Фонсе; ехидно улыбнулась. Когда Дерек перестал кричать, она выключила музыку.

- Ну, что, проорался? Не отвечай, не интересно. Вот билет на самолет в твою ненаглядную Румынию. Рейс в 7:30. Не опаздывай. А чтобы ты не сомневался в необходимости отъезда, - жало закаленной стали впилось в бицепс мужчины. – Я могу просто вытащить кинжал, и рана заживет без особых последствий. А могу повернуть его, и тогда рука вряд ли когда-нибудь станет прежней. Летишь домой? Или лечишься здесь?

- Лечу. Не сомневайся, - прохрипел он.

- Замечательно.

Фонсе; поднялась с дивана и прошлась по комнате. С одной из книжных полок на цепочке свисал странный кулон. Его изогнутые линии привлекли внимание девушки.

- Прикоснись к нему.

Даже не подумав, кто это произнес, она взяла кулон в руку. Странное ощущение, как будто вернулось что-то давно забытое. Какая-то, давно потерянная часть вернулась к ней. Фонсе; дернула за цепочку, посмотрела на кулон и решила взять его с собой.

Мужчина, прикованный к дивану, довольно улыбнулся, не потрудившись скрыть это от своей гостьи. Гнев охватил Фонсе; в одно мгновение, и… Кинжал вошел в плоть руки как в масло, сделал грациозный пируэт и устремился прочь, сопровождаемый брызгами крови.

- Насчет второй руки я ничего не обещала.

Симфонический оркестр снова победил крики раненного и отвлек внимание соседей от женской фигурки, выбравшейся на карниз и исчезнувшей за углом дома.

7

Белые орхидеи, гладиолусы, ромашки, гвоздики, калы и розы потоком хлынули в дверь, открытую Клер, и улеглись у ее ног пенной волной.

- Извини, я задержалась, и даже не поздравила тебя с премьерой, - виновато опустила глаза Фонсе;, стоявшая за порогом.

- Ну что ж, в наказание, тебе придется помочь мне спасти эти цветы хотя бы на несколько дней, - сказала Клер.

- Лучше не надо, - Фонсе; выпустила из рук корзину из-под цветов и показала руки с засохшей кровью.

- Только один вопрос: ты его не убила?

- Нет. Может, зря…

8

Спасение цветов было отменено. Все они, за исключением коварно-колючих роз, разбавили кровавый цвет простыней. Чернильно-темная ночь и осенняя буря не выпускали друг друга из объятий до рассвета. А когда небо начало светлеть, Клер осталась одна в окружении белых лепестков. Фонсе; уснула, утомленная полуночными похождениями.

Клер не могла спать. Воспоминания о странной встрече прошлого вечера и неприятно ноющая ранка на плече прогоняли сон. Возвращаясь домой, она столкнулась с женщиной в заношенном плаще. Капюшон открыл морщинистое лицо, и, едва размыкая губы, старуха произнесла:

- Ты ничего не видишь. Хотя все прямо у тебя перед глазами. Ты можешь упустить самое главное. Не ошибись. Попробуй не смотреть, а чувствовать, - не оставив шанса на вопросы, она исчезла в толпе.

Что значат эти слова? Кто эта женщина? А может она просто сумасшедшая, и не стоит о ней думать?

9

Красное терпкое вино мягко искрилось в бокале Дерека. Сам его псевдо кровавый вид направлял мысли в нужное русло мести. Еще никто не оставался без должного возмездия за дерзкую попытку быть счастливыми. Они не исключение. Длинные пальцы дотронулись до края бокала, следуя его округлости, медленно сползли вниз к ножке, лаская тонкий стан. Ему хотелось одновременно швырнуть бокал о стену, чтобы красные капли окрасили битые осколки стекла, и театрально поднести его к губам, смакуя дурманящую жидкость в манере дегустатора. Дерек предпочел второе. Фонсе; – воительница-самоучка (как окрестил ее Дерек), конечно напугала его. Нет, не своими трюками с ножами или острыми репликами, но взглядом. Он светился какой-то дикой решимостью, которая толкает людей на разного рода неистовства вот уже сотни веков. Обладатели именно такого всепожирающего огня остались в истории как великие диктаторы, убийцы, полководцы и даже ученые. Наверное, ожоги от этого взгляда породили желание швырнуть бокал о стену. Но беспокоиться было не о чем. Кулон привлек ее внимание, как он рассчитывал. В последний момент ему показалось, что трюк не удастся. «Как хорошо, - вслух произнес он – что воронья привычка хватать все блестящее распространяется на всех женских отродий». Плавно его губы растянулись в ухмылке. Она придет сама. Кулон приведет ее. Напиток ожидания стоить пить медленно, чтобы не испортить его вкуса. На фоне оптимистичных размышлений раны на обеих руках и небольшая ранка на шее, которая почти затянулась, казались несущественной мелочью. Тем более потеря крови будь то собственной или вражеской всегда задавала особый тон всему делу. «Когда же тебя ждать, моя милая?» - его голос плавно сползал с ободранных стен комнаты. Тут его мысли автоматически вернулись к их милой болтовне пару часов назад. Билет. «Детка приготовила мне подарок виде путешествия на родину. Отлично. Путешествие и вправду обещает быть незабываемым…» Ухмылка на лице приобрела оттенок ехидства с предвкушением захватывающего забега породистых скакунов. На тотализаторе ему всегда везло. Дерек постепенно становился Князем. Комнату оцарапал громкий взрыв леденящего хохота.

10

Нескончаемый хоровод мыслей-вопросов, круживших в голове Клер, наконец, стал оседать, как пепел на сожженный город после пожарища. Она почувствовала странную усталость во всем теле, повернувшись на бок, чтобы увидеть лицо спящей Фонсе;, перед тем как самой погрузится в манящую паутину сновидений, она взглядом ударилась об ее белоснежную спину. Но пепел мыслей осел, обреченный на покой без ветра подозрения. Клер погрузилась в сон. Сны не были ее стихией, поэтому она почувствовала себя еще более неуютно среди каменных стен средневекового замка, да еще и без Фонсе;. Было жутко холодно, как в склепе, а на ней была одета легкая греческая туника, будто она только что отыграла спектакль. Дрожь сотрясала периодически все тело. Босиком Клер брела по темному коридору, слегка освещаемому на редкость темной луной через крошечные оконца под самым потолком. «Фонсе;?! Где ты? Фо-о-онсе?э-э!» «Сэээ…сэээ» - издевалось в ответ эхо. Страх липкими пальцами сдавливал ей горло. Коридор казался бесконечным, она продолжала идти, озираясь по сторонам, все чаще выкрикивая родное имя. Холод перешел в состояние незамечаемости, смешавшись с давящим предчувствием чего-то ужасного. Теперь Клер заметила, что коридор постепенно сужался, становился темнее. Клер споткнулась о какой-то железный предмет, впаянный в каменный пол. Потеряв равновесие, она со шлепающим звуком упала вперед, вдобавок врезавшись головой и руками о вертикально расположенный предмет, возможно открытую дверь. На секунду ей показалось, что это были последние мгновения в жизни, затем острая боль пронзила насквозь каждый участок тела. Мертвая обледенелость вытесанного камня обжигала. Она попыталась подняться, но опять ударилась головой обо что-то не очень твердое наверху. На двери или на предмете очень похожем на нее висело что-то еще больше напугавшее Клер. Клер отползла назад, чтобы подняться и рассмотреть выросшее из ниоткуда препятствие. Наконец, это ей удалось, подняв глаза, она почувствовала как к ее горлу словно приставили огромный меч – меч ужаса. На двери висела Фонсе; с распростертыми по разным сторонам руками. Голова безучастно свесилась набок. Она была без сознания. Клер метнулась к измученному телу, машинально проверяя, не прибиты ли руки гвоздями. Нет, это всего лишь ремни, выходящие из деревянной поверхности псевдо двери. «Слава Богу… Фонсе;, миленькая, ты слышишь меня?» Дыхание клубками вырывалось из груди Клер, руки потянулись к лицу, чтобы повернуть его к слабому подобию света. Как только Клер прикоснулась к волосам Фонсе;, голова неожиданно дернулась, вперив красные глаза в Клер. Она резко отшатнулась, издав сдавленный крик подстреленной птицы.

- Что с тобой, Клер?

- А?! – руки Фонсе; продолжали теребить ее за плечи.

- Сон…дурацкий сон….всего лишь сон…

- Моя маленькая… - Фонсе; прильнула к Клер всем телом, отдавая долгожданное тепло. – Что тебе снилось? – прошептала она.

- Ты.

- Это так страшно?

- Да, когда натыкаешься на твое висящее тело на двери в каменном коридоре древнего замка – переходя с шепота на голос, промямлила Клер.

- Действительно. Только это была не я.

- Откуда ты знаешь?

- Просто знаю. Хорошая имитация вот и все.

- Да, кроме глаз…

- Что?

- Глаза были красными, а у тебя они нежно серые с карим ободком, насколько я помню.

- У меня такие же воспоминания, но тебе лучше знать, ты видишь их чаще. - Фонсе; слегка улыбнулась, крепче прижав Клер к себе.

- Поганое все-таки ощущение после ночного кошмара.

- Надеюсь, оно лечится, твое ощущение.

- Нууу…если у тебя осталось еще того замечательного средства от всех болезней, то выдай мне парочку… поцелуев.

- Только парочку?

- Для начала парочку…

Легкие прикосновения губ разогнали последние остатки ночного призрака. Он и сам торопился уходить, его время – ночь.

11

Начало дня задало тон всему его продолжению. Репетиция в театре не клеилась, режиссер в плохом настроении, актеры – сонные мухи, бесконечные крики – все мало-помалу выводило Клер из себя. Мысли то и дело возвращались в студию Фонсе;. Сегодня она хотела закончить картину, которую писала уже несколько недель. Клер ее ни разу не видела – готовился сюрприз в честь окончания и праздничный ужин наедине, не считая картины, которые всегда для Фонсе; были живее некоторых людей. Как она сейчас?

Фонсе; молча уставилась на свой трофей, конфискованный у Дерека. Что-то в нем было не так. Чем дольше она на него смотрела, тем больше ее влекло к нему. К картине она даже не прикоснулась. «Просто сегодня не пишется….» Самовнушение неплохая штука. Уже несколько часов она вертела диковинную вещицу в руках, пока та не заговорила. Кулон позвал ее, не голосом, ни тем более жестом. Он коснулся ее сердца, дав понять, чего хочет. Фонсе; схватила пиджак, наспех закрыла мастерскую и выбежала на улицу. Машина поддалась не сразу, сначала не хотела заводиться, а потом пару раз глохла на светофоре, когда тот мигал красным глазом. Фонсе; не сдавалась, неслась по улицам, послав к черту и всем его родственникам меры предосторожности и ужин с Клер. Она должна успеть к 7:30. Зачем? Этот вопрос ее больше не интересовал.

12

Клер заглянула в зеркало, и длинные светлые волосы неожиданно показались ей слишком бледными. «Это нужно исправить», - подумала она и потянулась за бутылочкой с тоником, - «Фонсе; приедет всего через полчаса. Целых полчаса. Так, какой же цвет?».

Несколько минут спустя Клер закончила укладывать непослушные локоны, теперь расцвеченные черными и красными прядями. Часы в гостиной отсчитали семь ударов. Только эти старинные часы сообщали о времени в их квартире. В остальных комнатах часов просто не было, а в crimson room Фонсе остановила их на полуночи. Время. Оно ничего не значило для них раньше…

Прокуренная ночь близилась к концу, и Клер проклинала себя за то, что позволила Рику, новому режиссеру, затащить всю компанию в этот дешевый стрип-бар. Видите ли, ему захотелось приблизиться к народу Парижа. Аристократ самоучка!

Очередной поклонник, добравшись до тела, стал скучным. Остальные актеры развлекались вовсю. Рик надоедал признаниями в том, что он слишком громко называл любовью. Но вдруг однообразный ритм музыки стих, и бархатный голос запел что-то о белоснежной коже. Из-за занавеса появилась сначала рука в черной кружевной перчатке, потом – обнаженное плечо, спина, водопад темных волос. Танец черных кружев и манящей белизной кожи, взгляд слишком сильно накрашенных глаз, пьянящая музыка и низкий мужской голос, по приказам которого, казалось, двигалось это изящное тело…

Клер открыла глаза, разогнав воспоминания, и обнаружила, что уже почти половина восьмого. Где же Фонсе;? Она обещала вернуться минут десять восьмого. Опаздывает? Что-то случилось?

И опять ей вспомнились слова старухи о том, что нужно не смотреть, а чувствовать. Нужно чувствовать. Ранка на плече отозвалась призрачной болью. «Если так, то даже эта царапинка напоминает о недоразумении с Дереком. Неужели она опять отправилась ему угрожать? На репетиции он был таким мрачным, говорил с режиссером, вроде об отъезде», - мысли Клер оборвались, когда она обнаружила, что стоит у входной двери с сумочкой в руках. – «Да, нужно поехать к нему, попытаться извиниться, и, может, помешать Фонсе окончательно его запугать».

13

«Быстрее. 7:32. Опоздала. Он будет недоволен. Накажет».

В борьбе с бесконечными ступеньками лестницы Фонсе; споткнулась, мраморный край оцарапал колено. Фонсе; огляделась по сторонам.

Подъезд. Уходящая вверх лестница. В окнах – лучи почти закатившегося солнца.

«Что я здесь делаю? И, собственно, где я?!» - Фонсе; присела на ступеньку. Из выреза пиджака показался кулон. Она посмотрела на него так, словно видела впервые. Овальный прозрачный камень, заключенный в оправу из острых изогнутых лепестков. Но вдруг прозрачность нарушилась темным пятном. Оно всколыхнулось и разрослось, заполняя грязно-бардовым кулон и глаза Фонсе.

И снова она устремилась вверх. Остановилась только на самом верхнем этаже, толкнула приоткрытую дверь, словно желавшую поглотить ее.

Князь стоял перед открытым окном. Закат уже подернулся фиолетово-серой дымкой. Шторы рвались наружу, к ветру. Он слышал, как открылась дверь, но не обернулся.

Фонсе; подошла и медленно опустилась на колени перед ним. Отсутствующий и в то же время умоляющий взгляд искал его глаз.

- Вот так намного лучше, - довольно произнес Князь, - лучше, чем лезвия твоих бесполезных ножичков. – Приподняв рукав халата, он приложил ладонь Фонсе; к почти затянувшейся ране.

Из глаз Фонсе; покатились слезы.

- Прости…

- А вот это уже никому не поможет.

- Я…

- Да, ты. Ты пришла. Зачем?

- Я – твоя.

- Моя? И зачем ты мне нужна, милая?

- Мне все равно.

Князь подошел к столу и взял из большой вазы яблоко.

- Н-да, можно, конечно, что-нибудь придумать, - узкая ленточка кожуры упала на пол одновременно с пиджаком Фонсе;, - а с другой стороны, ну что у нас общего? – Еще одна шкурка и юбка оказались на полу. – Раздеваешься профессионально.

Он подошел к Фонсе;, и та уцепилась за ворот халата, обнажив плечо.

- А тебе не приходило в голову, что мне нужна вовсе не ты?

- Кто? – ногти Фонсе; вонзились в плечо Дерека. – Кто она?!

- Не кто, а что.

Негромкий вскрик заставил их посмотреть в сторону двери. На пороге стояла Клер.

14

«Кажется, он говорил, что у него шестьдесят восьмая квартира, да, вот она. Почему-то дверь открыта… Фонсе;? Дерек? Почему она почти раздета? За что, Фонсе;…», - Клер почувствовала, что медленно сползает по стене на пол, сжимая в сумочке кинжал.

- А-а, Клер! Может, присоединишься? Фонсе; без тебя мне уже совсем наскучила, - он оттолкнул Фонсе;, и она упала на пол как безвольная кукла. Ладонь случайно зацепила цепочку кулона и разорвала ее. Уперевшись руками в пол, Фонсе; удивленно смотрела на мутно-багровый камень. – Ну, что же, Клер, что ты так расстраиваешься? Не надо принимать все так близко к сердцу, это просто еще одна неудача. Подумаешь Фонсе;. Ты не думаешь, что я могу тебя утешить?

Клер вдруг поняла, что ей нужно бежать. Бежать из этой комнаты. От них. Иначе она воспользуется кинжалом. И убьет. Себя. Или их.

«Назовешь меня дурой, когда он тебе не понадобится», - пронеслось у нее в голове.

«Не назову. Ты оказалась умнее меня. Умнее, хитрее и лживее», - Клер поднялась и выбежала за дверь.

- Не нравимся мы ей, - прокомментировал Дерек. – Да, Фонсе;?

- Что ты сделал?

- Я? Да, ничего. Ты сама пришла, предлагала мне тут себя. А Клер случайно все увидела.

- Перестань! – Фонсе; отстегнула от браслета кинжал и бросилась на Дерека, но он поймал ее за руку.

- Ну, если ты так хочешь, я скажу, - прошипел Князь. – Ты украла. Вы вдвоем украли время. Ты остановила часы в этой вашей crimson room, и время действительно не движется там. Вы украли слишком много, теперь придется платить.

15

- Эй, ну прекрати ныть! Лучше начни думать и желательно трезво…хотя пару капель красненького не помешали бы… о чем это я? Да, трезво. Чушь, которую ты несешь, никому не поможет.

Клер молча подняла глаза на рыжее существо, пытающееся успокоить ее таким образом. Кто это? Что она, Клер, делает в темном подвале и что это вообще за место? Слегка склонив голову, она сделала жест рукой, просящий немного помолчать. Монолог Темно Рыжих Волос накормил вдоволь уколами-утешениями. «Постойте, я же и слова не проронила! Эта тетка мои мысли читает?» Мысли как острые крючочки хаотично цеплялись одна за другую. На секунду она закрыла глаза, яркая вспышка ослепила ее воспоминанием. Окончание прошлого вечера молниеносно пронеслось перед глазами. После того как Клер сбежала из квартиры или точнее, от возможности натворить что-нибудь страшное, она долго бродила по городу. Она не знала, сколько времени прошло, по каким дорогам она шла. В голове в неуемном вихре крутились всего два имени. Как скороговорка: Фонсе;- Дерек, Дерек - Фонсе;. Бесконечно по манежу сознания, то и дело ударяясь о края обновившейся реальности. При легком столкновении всплывали фразы-отшельники: «Как она могла предать меня? - кто этот Дерек? - почему так больно?» Вероятно, прошло несколько часов, потому что ее ноги гудели от усталости, а ночной ветер - плохой спутник. Машинально она зашла в первый попавшийся подъезд. В домах старого типа всегда есть подвальная комната, открыть ее не составляет особого труда, если там нет бездомных, то на неопределенное время подвал станет ее пристанищем. Чтобы открыть пыльную дверь не понадобилось титанических усилий, сломанный ноготь оказался единственной жертвой. Девять ступенек вниз, глубже в боль, в себя, глубже в темноту на девять грязных ступеней. Клер уткнулась лбом в свои коленки, усевшись в угол на кучу тряпья и рваного картона. В цепь скороговорки добавились слова обвинения и проклятия.

- Тааак, понятно. Помощь нам не нужна. Где моя чудесненькая фляжечка? Иди к мамочке…. – Рыжая сделала несколько глотков, издала удовлетворенный звук и протянула предмет неясной формы Клер.

- На, выпей. Может это прочистит тебе мозги.

Клер приняла «фляжечку», жидкость слегка обожгла горло, Клер зашлась в кашле.

- Что это за гадость?

- Детка, гадость у вас в супермаркетах за бешеные деньги, а это – моя панацея от всех болезней. Заметь, бесплатно…

Рыжие волосы продолжали нести какую-то чушь про одолжение, неблагодарность и что-то там еще. Клер вглядывалась в рыжую бестию, как она уже успела ее окрестить. Стройная, небольшого роста с огромными светло-карими глазами и темно-рыжими, почти цвета ржавчины волосами девушка говорила так, будто ей минуло лет сто, не меньше. Что-то неуловимое в ее манере держаться, произносить слова было знакомым. Но что?

- А-а, ты смотрю, возвращаешься к жизни… Ладно, меня зовут Верданди.

«Верданди… Да, конечно, вот только скандинавских богинь нам не хватало…»

- Нам с тобой, Клер, предстоит большое дело. – При этих словах ее глаза стали вдруг серьезными, будто и не было язвительных шуточек. – Слышишь меня, действительно большое дело.

Клер почувствовала на плече теплое прикосновение руки.

16

Фонсе; разбудил холод, гуляющий по ее все еще полураздетому телу. Первым что она увидела, были уже успевшие подсохнуть и сморщиться обрезки яблочной кожуры. Она, не моргая, уставилась на немые символы разыгравшейся трагедии. Плоскими, спиральными червями они лежали на полу как отголосок власти Князя. Со стоном Фонсе; разметала злосчастные остатки яблока по сторонам, закрыла лицо руками, ощутив как соленые, теплые капли выплеснулись из глаз. Слезы никогда не служили ей облегчением, но никогда раньше она не оказывалась в такой паршивой ситуации. На смену слезам пришла ярость – острый комок чувств где-то в области диафрагмы. Нужно найти Клер, объяснить все. Она поймет. А вдруг нет? Никаких нет! Фонсе; попыталась подняться и только сейчас обнаружила, что ее ноги прижаты к полу четырьмя кожаными ремнями – по два на каждой стороне. Они вырастали из деревянных некрашеных досок как злокачественный отросток на теле больного человека. «Только не это….тварь поганая!» - с воплем досады и злобы она дернулась, но это принесло лишь боль вместо освобождения. Вдруг Фонсе; услышала шаги. Князь? Прислушиваясь к тихому скрипу половиц, она поняла, что Дерек еще здесь, но ненадолго.

- О-о, дорогуша, ты уже проснулась? Отдохнула немного?

Вместо ответа Фонсе; бросила надменный взгляд на кожаные оковы, не теряя достоинства.

- Ничего-ничего придется потерпеть. Это поубавит твоей спеси. – В его глазах блеснул огонек бешеного пламени ненависти.

- Помнится, ты сказал, что я тебе не нужна. Зачем эти крайности, а Дерек?

- Чтобы не мешалась под ногами со своими ножичками и бредовыми идеями. Ты подготовила почву для милого разговора с Клер.

- Не тронь ее, понял? Только посмей причинить ей боль. Ты очень пожалеешь, мерзостный гаденыш!

- Ой-ой-ой, как скажешь, госпожа Фонсе;. – Безжалостно играл словами Дерек. Лучше прикрой свой красивый ротик, да побыстрей. Как бы тебе самой не пришлось пожалеть.

Он подошел к ней ближе, не сводя глаз с ее сжатых губ и того самого взгляда, который припугнул его, когда она пришла к нему как к Дереку, а не Князю.

- Кто ты? - произнесла еле слышно, но твердо Фонсе;.

- Кто я? Ты что еще не поняла? Я как налоговый инспектор, который пришел к должницам, чтобы забрать ВСЕ, потому что погасить долг уже не достаточно. За время вы заплатите сполна. Теперь пришел ее черед. – Князь ехидно хихикнул, потом перешел на смех, а затем и на неудержимый хохот. Никогда Фонсе; не забыть его лица в тот момент и дикого смеха, разрывающего ее сердце. Казалось, она слышала злобные нотки, даже после его ухода. Такой же силой внутри ее овладела ненависть к Князю. Всепоглощающая и разрывающая душу на клочья ненависть. Они с Клер не сделали ничего, за что должны заплатить подобную цену. НИЧЕГО. Или все же...

17

- Какая же ты дура… Ду-ура-а-а! Слышишь?! – Верданди догоняла голосом внезапно выскочившую из подвала Клер.

Эхо двух последних слов ударило в спину. «Да пошла ты, рыжая бестия…» Куда теперь? Домой? У нее нет теперь дома. У нее нет никого, кроме…театра. Не важно, что сейчас пять утра. Не важно, что никто ее не ждет там. Не важно. Важно, что она придет, чтобы обдумать все как следует. Без помощи надоедливых существ с крашеными волосами. Теперь дорога сама вела ее к колыбели всех искусств. Наконец, Клер увидела большое трех этажное здание в готическом стиле. Нигде ранее она не встречала подобной архитектуры для здания театра. Это не удивительно, особенному городу – особенный театр. Внутрь она пробралась через черный ход, пригодился ночной опыт. Клер прямиком направилась в свою гримерку, состоящую из двух комнат – большой и поменьше для отдыха, подальше от глаз поклонников. Клер звала это место «Святое святых», как для евреев небольшое отделение в скинии собрания, так и для нее несколько квадратных метров в огромном театре были чем-то особым, создающим неповторимую атмосферу. Атмосфера, в которой неуместны маски и фальшь. Острый комок боли теперь превратился в стальные оковы, мешающие дышать. Клер повернула ручку двери, вошла с мягкостью кошки. Остановилась на пороге, закрыв за собой дверь, сделала глубокий вздох. Ее запах, запах костюмов и косметики. Запах свободы от проблем в рамках одной гримерной. Сидя в кресле перед зеркалом во всю стену, Клер прекрасно осознавала, что разговора с Фонсе; не избежать да она и не пытается. Просто она не выносила подобного «раздела территории». Кто-то внутри нашептывал, что подруга вовсе не виновата, что Клер не знает всего. Плюс ко всему эта Верданди со своими советами и помощью. От нее больше шуму, чем толку. Только слова о большом деле не как не вписывались в общую картину шутовства. Тяжесть мыслей склоняли в сон. Веки закрылись, небытие дарило временное отчуждение.

Резкие звуки мобильного телефона вмиг разрушили хрупкую скульптуру безмятежности. Неотступность вызывающей стороны заставила Клер вытащить из нагрудного кармана куртки современного нарушителя спокойствия. Пять букв на экране врезались в глаза - Фонсе;.

- Алло...

- Клер! – голос смешивался с помехами, будто кто-то шуршал в трубку фантиком от конфеты. – Я думаю, ты все поняла и мне не надо ничего объяснять.

- Поняла что? Можешь, конечно, и не объяснять, но…

- Я знала, что ты умница! Вещи я уже собрала. Не могла тебя найти, чтобы попрощаться, поэтому и звоню. Прости, что так все вышло.

- Вещи? Ты уезжаешь? – внешние помехи снова поднялись волной.

- Ну да.

- На выставку?

- Не совсем. Я устала, устала от нашего одиночества вдвоем. Мне нужны другие люди. И Дерек был своего рода трамплином.

- Трамплином куда?

- В новую жизнь, где я не буду предавать тебя. Прости.

Шумовые эффекты вновь оказались на гребне.

- Фонсе;?! Подожди! Нам надо увидеться…

Экран мобильного погас – разговор окончен. «Что это все значит, черт возьми?» Клер не могла так легко поверить, что Фонсе; может…может бросить ее? Нет. Остатки ее здравого смысла отказывались верить оправданиям и наигранным «прости». «Как же так?» - первые струйки покатились из глаз. Бесшумно, без помех. Клер не хватало только полной уверенности в том, что Фонсе; действительно уезжает, поэтому появился тот, кто даст ей необходимую веру.

- Она не стоит твоих слез – бархат голоса коснулся слуха Клер.

- Дерек? – в зеркале на нее смотрела пара сочувствующих глаз.

18

- Конечно, это я. Кто еще понимает тебя настолько хорошо, чтобы знать, каково тебе сейчас, - ответил Князь и взял Клер за руку. – Я не буду пытаться найти слова утешения, тебе от них сейчас будет только больнее.

- Как тебе это удалось? – Клер испуганно отдернула руку. Ей показалось или он действительно вышел из зеркала?

Князь провел ладонью перед лицом Клер.

- Это ведь совершенно не важно, да?

- Да.

- Чего ты хочешь?

- Чтобы не было так больно.

- Все в твоих руках…

Клер поднялась и медленно, как во сне, вышла из комнаты. Князь бесшумно последовал за ней, удивляясь тому, как на людей действует боль. Обостряет восприятие до предела. Она заметила, что он вышел из зеркала. Что это? Случайность или она может что-то еще? А вот и сцена, ну кто бы сомневался?

- Даже здесь теперь пусто, Клер. Даже здесь ты одна.

«Да, пусто и темно. Казалось, именно здесь должно было стать легче. Должен был зажечься свет. Но ничего нет». - Слезы снова покатились по ее щекам, рисуя новые узоры смытой с ресниц тушью. – «Мне нужен свет». - Она поднялась к прожекторам, сцена осталась где-то внизу. И наконец-то долгожданный луч электрического света пролился вниз.

- Ты можешь зажечь этот фальшивый свет. Но внутри все равно будет темно, - задумчиво проговорил Князь, остановившись перед Клер. – Здесь высоко. Можешь не сомневаться, твоя боль не переживет этого падения. Больно вообще больше не будет. Только сделай шаг.

«Шаг. Шаг вперед. Еще один. Последний». - Острие раненой любви больно кольнуло сердце. Оно блеснуло во мраке обиды, словно сказало: выбирай – надежда или избавление от всего. Действительно от всего – больше никакого горя, жизни, счастья, Фонсе;…

- Нет!! – Клер схватилась за лезвие и выставила руки вперед, вложив в удар всю силу.

Цветная ткань гипноза разорвалась с громким треском, оставив Князя почти беззащитным. Не от силы удара, а от неожиданности и ощущения чего-то холодного в груди. Он покачнулся и полетел вниз. Медленно. Совершая несбывшийся полет Клер. Но в самый последний момент за его спиной раскрылись огромные черные крылья. Пара взмахов – и он уже завис перед испуганной девушкой. Она отпрянула назад, увлекая за собой свое странное оружие. Князь схватился за грудь, как будто кто-то действительно вытащил из нее меч. Не только его, что-то еще. Совсем не заметное. По причине своего могущества.

- Ух! Почти напугала! – фальшиво рассмеялся Князь, хотя голос его дрожал. – Теперь беги! Беги, но я найду. Не сразу. Сначала немного поиграю. Беги!

Клер не помнила, как ей удалось так быстро сбежать по лестнице. У входа в театр она случайно столкнулась с ночным сторожем. Он что-то пробормотал, а Клер вдруг замедлила бег. Остановилась. Сонливость. Недовольство: бегают тут всякие с самого утра! Спать. Нет…

Откуда она все это знает?

19

Если все же они действительно что-то сделали? Он что-то говорил про часы, про остановленные стрелки. Ну и что в этом такого? Рано или поздно они бы сами остановились. Фонсе; конечно и не думала верить в то, что они были сделаны в 1506 году, как было выгравировано на задней стенке. Просто кто-то, наверное, решил пошутить. Может, чтобы сделать кому-то подарок. Только вот подарок явно не понравился, ведь нашла их Фонсе; валявшимися на улице.

Фонсе; вздрогнула от холодного ветра с новой силой ворвавшегося в окно. «Изверг! Мог он хотя бы окно закрыть. Ночи в Икнисхелл даже летом прохладные, а уже конец сентября…». Фонсе; вдруг вспомнилось другое место, где ей всегда было холодно. Сцена старого Ля Премьере, будь он проклят. Там было душно, накурено, но на сцене ей было неизменно холодно.

Рука, плечо – гибкие, отточенные движения. Танец, открывающий глазам тело, но вовсе не требующий душевных откровений. Танец-зеркало. Он отражает желания толпы. Яркий танец, чтобы купить яркие краски. Если бы только можно было просто писать картины. Но надо пользоваться тем, что дано.

Фонсе; с удивлением обнаружила, что у ее ног лежит цветок. Она подняла его и пошла одеваться. И тут она заметила записку прямо в белом бутоне калы. «Я жду тебя снаружи». Вот так. Только еще поклонников не хватало. Фонсе; достаточно насмотрелась на мужа Лили, своей сестры. Он бил ее почти каждый день, и никакие угрозы не могли его остановить. Просто Лили нравилось, когда он ее бил.

Накинув темный плащ прямо на голое тело, Фонсе; взяла сигареты, цветок и появилась у входа как ночная тень с белоснежно каплей рассвета в руках.

Кроме девчонки, курившей под старым фонарем, там никого не было. Фонсе; остановилась неподалеку и решила подождать.

Вдруг девушка с сигаретой вышла из круга света, нарисованного фонарем, и сказала:

- Все-таки ты пришла.

- Так это ты бросила на сцену цветок.

- Да, твой танец был…

- Фонсе;, прости! Прости меня! – захлебывающийся голос взревел в темноте, а через мгновение появился и его обладатель – парень в разорванной рубашке и с перепачканной чем-то темным физиономией.

- А, Ди, опять нажрался. Пошел прочь, - безразлично проговорила Фонсе;.

- Ты не поняла… Лили…

- Что с ней? – Фонсе; напряглась, словно готовилась броситься на него. – Что ты с ней сделал?

- Это не я! Не я! – парень отшатнулся. – Она просто хотела вытереть пыль с твоих часов, ну, с тех, старинных.

- Что с ней, гад? – Фонсе; схватила его за куртку – Что с ней?

- Она упала. Ударилась головой. Фонсе;, она умерла, - он ловко вывернулся и побежал, продолжая кричать, что он не виноват. Фонсе; бросилась за ним.

А через полчаса Клер нашла ее в мастерской, адрес которой удалось раздобыть у хозяина бара. Ее и два мертвых тела. Она увезла Фонсе; из Парижа, ее картины и часы, с которыми она расставаться отказалась.

20

- Дерек, ты дома? Нет? Ну и ладно, - маленькая женщина с рыжими волосами проскользнула в дверь, огляделась и бросила сумочку в угол. Потом она решительно направилась в гостиную и замерла на пороге, увидев лежавшую на полу Фонсе;. – О, у Дерека гости. Извини. Я не помешаю. Я только заглянула старого друга навестить.

- Значит, помощи у вас просить бесполезно?

- Просить никогда не бесполезно. Но тебе помощь явно не нужна. Только представь… - с этими словами она удалилась в спальню.

«Странная какая-то, чтобы не сказать большего. И что мне представить?» - Фонсе; снова посмотрела на ремни. Никаких застежек или креплений. Она попыталась поднять ногу, но ничего не получилось. Бессильно закрыв глаза, она подумала: « Вот бы они были немного помягче», - и вдруг она поняла, что ее ноги не чувствуют пола. Ремни растянулись, словно стали эластичными бинтами. Тогда Фонсе; снова закрыла глаза и представила, что ремни исчезли. Через секунду она убедилась в том, что так и произошло.

С трудом поднявшись на затекшие ноги, она побрела к окну, чтобы наконец-то преградить путь ледяным порывам ветра.

«Ну, теперь держись, Дерек», - подумала она и захлопнула окно.

- А вот его имя вспоминать не стоило, - раздался голос Верданди, - теперь он знает, что ты освободилась. Будь осторожна на этой грани мира.

Выбежав из подъезда, Фонсе; попала под первые капли осеннего дождя. Одна из них замедлила свое движение, увлекая за собой взгляд Фонсе;. Все ниже и ниже – прямо в черную бездну.

- Будь осторожна…осторожна…на этой грани мира….

Фонсе; зажмурилась и представила надежный неподвижный тротуар. И она снова оказалась на улице, будто никуда и не падала.

Верданди подняла с пола мобильный телефон, который в спешке выронила Фонсе;, и пристально посмотрела на него. Экран телефона зажегся.

- Вот и настало время развлечься. Что у нас тут? Клер – нет, это позже. Рик – какое ужасное имя. Анри… - вот это то, что надо, - она нажала кнопку набора номера. – Анри, привет. Верри. Вспомнил? Тот же адрес? Замечательно, еду.

21

- Верданди…рыжее наваждение! Ты опять вернулась, чтобы поиграть в игры Парижа как много лет назад?

Анри продолжал отмывать с рук остатки гипса. Еще пару секунд назад он мирно работал над новой скульптурой, которая должна отлично гармонировать с картиной Фонсе;. Хотя он ни разу не видел Светотеней – сакральное место доступно только его жителям, но восторженных рассказов Клер было достаточно, чтобы создать нечто единое, гармонирующее с шедевром и двумя чертовками, как он называл их шутя. Теперь сосредоточенность рассыпалась как карточный домик от звонка из прошлого. Если бы не Верданди, он бы никогда не узнал о Фонсе; и Клер. Никогда не стал бы скульптором, каким является сейчас. Никогда не был бы в долгу, неоплатном, но столь восхитительном. Тогда, в другой жизни, еще в Париже его никто не знал как Анри великого мастера, обладателя многочисленных наград и немаленького счета в банке. Для всех он был Анри-неудачник, которого бросила жена ради толстяка соседа, но зато коммерсанта. Который за всю свою жизнь только и смог, что получить комнату в общежитии в бедном квартале, да быть вечным участником популярнейшей игры займи-верни. Вдруг появилась ОНА, Верданди. Как манна небесная для закоренелого бедняка.

- Что же тебе понадобилось в Икнисхелл? – прозвучал вопрос в пустоту.

- Не ты точно! Хоть бы думал тише, негодяй!

Анри развернулся навстречу голосу, оказавшись в цепких рыжих объятиях.

- Я никогда тебе не был нужен, моя богиня! Но как же ты нужна мне! – удалось прошептать Анри, оторвавшись от терпких губ долгожданной гостьи.

- Не преувеличивай, мой скульптор. Мне понадобится твоя помощь, позже. Сейчас надо заняться действительно важным делом.

- Я твоя скульптура… Как я ждал тебя…что бы тебя ни привело в наш город я безумно благодарен этому! – руки плавно скользнули под блузку, не встретив препятствий – нижнего белья.

- Не бросай слов на ветер. Бросимся вместе… - рывком Верданди распахнула рубашку Анри. Пуговицы мелким градом посыпались на пол. – В пучину удовольствия…

- Даже если за ней озеро огненное! – к его ногам осенним листом упала блузка и черная, сшитая из лоскутов юбка рыжеволосой.

- Замолчи ты, наконец! Ты же скульптор, а не уличный оратор! – последние атрибуты одежды получили пристанище там же на паркете под двумя телами, слившимися в одно. Наконец, изваяние Верданди получит свое завершение, только позже…

Испив любовный напиток, и разбив бокал на счастье, Анри и его муза молча лежали на полу мастерской на остатках приличия. Легкая усталость разливалась по телу.

22

Обшарпанные стены подвала пытались успокоить, но вместо этого вытаскивали воспоминания далекого прошлого. Такого ли далекого? Тишина давила на виски. Рыжая бестия где-то развлекалась, предоставив на этот раз дурным предчувствиям Клер карабкаться по неровным стенам собственной памяти. Что происходит, в конце концов? В глубине души ответ мерцал полудрагоценным камнем, но как обычно не хватало смелости посмотреть страху в глаза. Время пришло. Кто-то, называя себя Князем, пытается растоптать их отношения с Фонсе;. Нет, так легко он своего не получит. Слишком многое их связывало, слишком много они значили друг для друга.

- …твой танец был, больше чем танец. Мне показалось, что это был своеобразный крик о помощи.

- Хм… Тоже куришь? - Бросаю, каждый раз как покурю. Кто-то сказал, что бросать нужно вдвоем с кем-то, тогда легче.

- Чушь. Хотя можно попробовать.

Два окурка полетели в лужу.

«Попробовать?... Что именно? Убить Князя? Себя? Фонсе;? Всех сразу? Для начала надо попробовать перестать нести ахинею».

- Клер, ты в своем уме? Как это ты уходишь из театра?

- Я не просто из театра ухожу, я от ТЕБЯ ухожу. Пойми это, наконец, Риччи.

- Почему? Почему? Я не могу понять. Да прекрати ты по комнате бегать! Успеешь свои гребаные шмотки собрать! Мы можем спокойно поговорить, в конце концов?

- Говорить не о чем. Я выросла и отлично смогу позаботиться о себе сама. Не переживай, одному тебе спать не придется.

- Сама? Эта «сама» зовется той француженкой из стрип-бара? Ты никуда не пойдешь. Я запрещаю тебе как твой муж и… и…

- Режиссер?

- Да, режиссер.

- Это не твой спектакль. Ты уволен. Мой адвокат займется нашим разводом.

- Стой! Ты моя…я запрещаю…

- Это ты зря. Прощай.

«Я просто хлопнула дверью, выйдя из прежней жизни. Той жизни не было жаль, а эту я никому не отдам. Надо дождаться Фонсе;. Она близко, я чувствую».

- Спасибо, Клер.

- О, Боже, ты не представляешь, как приятно вновь слышать твой голос. Не волнуйся никто и никогда не найдет тебя, чтобы предъявить какие-либо обвинения. Просто потому, что очаровательной танцовщицы больше нет.

- Да. Она утонула в Сене от горя, вины или безысходности.

- Вот именно. Предсмертная записка и твои вещи на берегу послужат верным доказательством. Теперь ты начинающий художник с большими шансами на успех. Тем более Икнисхелл самое замечательное место, чтобы новая страница в жизни оказалась маленьким корабликом в счастье.

- Счастье… Как оно выглядит?

- Нам предстоит тесное знакомство. Готова?

- Давно.

- Тогда садись поближе. Я хочу утонуть в море твоих глаз…

- Ты еще этого хочешь?

Короткий вопрос вырвал Клер из объятий воспоминаний. Перед ней стояла Фонсе;, немного запыхавшаяся, с растрепанными волосами и странными синяками на лодыжках.

- Да. – Звук получился надломленным.

- Прости. Мне придется дорого заплатить за твою боль.

- Не тебе. Но ему. Вместе мы…

Словесного продолжения не потребовалось, потому что губы Фонсе; перехватили окончание фразы. Нежность навзрыд охватила грудь, сбив дыхание. Тонкие струйки соленой жидкости пробивали путь на свободу по белой коже лица, смешиваясь на алых островках обеих девушек. Мягкость волос на кончиках пальцев, дарила маленькую, но верную надежду.

- Как порой бесполезны слова. – Переделав продолжение, произнесла Клер.

Вместо ответа Фонсе; еще раз прижалась губами к двум влажным подушечкам в знак согласия.

- Как тебе удалось сбежать?

- Видно, не судьба назвать тебя обидным словом.

- Ха! Значит, малыш кинжал сделал свое дело. Похоже, что Анри придется изваять твою статую из другого материала.

- Желательно из побрякушек К…

Фонсе; резко остановила губы Клер стремительным прикосновением к ним.

- Не стоит звать его, нам вдвоем тоже не плохо.

- Откуда ты знаешь?

- Рыжая тетка подсказала.

- Рыжая?

- Ну почему «тетка»? Да, рыжая! Что с того? Между прочим, меня зовут Верданди, для тех, кто не в курсе.

Обладательница хрипловатого голоса спускалась по шаткой лестнице с видом учителя, заставшего мальчишку за написанием непристойностей на доске.

- Поразвлеклись? Теперь можно к делу перейти.

23

- Для начала – все мы приглашены на игру и торжественный ужин, - Верданди задумчиво повертела пальцами рыжий локон.

- Вообще-то сейчас утро, - заметила Клер.

- Девочка моя, не придирайся к словам. И согласись, что «торжественный завтрак» не звучит.

Клер опустила глаза на грязный изорванный подол платья – ночные скитания не прошли бесследно. Фонсе; недовольно одернула видавший и более выглаженные дни пиджак.

- Нет, нет, одежду предоставьте мне, - Верданди подняла вверх указательный палец. – Главное – игра. Она довольно увлекательна, но опас…

- Подождите, Верданди, может, вы нам хоть что-нибудь объясните? Все происходит так стремительно… Вот, например, вы кто?

Верданди сосредоточенно оглядывала Клер. Красные пряди волос ей определенно понравились, а вот платье заставило изумленно и недовольно выгнуть брови. Она щелкнула пальцами и одежда исчезла. Клер вскрикнула от неожиданности.

- Тихо, тихо, черное кимоно. Наверное. – Ткань послушно обхватила Клер. – Я? Да ничего особенного – я – богиня настоящего времени. Есть у меня еще две сестры – Урд и Скульд, богини прошлого и будущего. Клер, тебе не кажется, что это мрачновато? Может быть, зеленый бисер, - ответила она на свой вопрос. – В Икнисхелл я именно из-за игры. А игра, Фонсе;, состоится из-за тебя. Молчи. Что же на тебя надеть? Ты нашла часы. Но это еще полбеды. Тебе тоже нужно платье, но какое? Определенно белое. Так вот, ты остановила часы, и они тебе подчинились. Если платье белое, то пусть будет свадебным, и обязательно с фатой. Только кружева – черные. – Пожелания богини тотчас исполнились. – Понимаешь, Фонсе;, ты сделала вызов Князю. Он очень долго был хранителем времени. Я-то думала, только подшучу над ним – часы стяну и брошу где-нибудь, где он их долго искать будет. А вышло вот что. – Верданди протянула Клер две спицы. – Фонсе;, ты должна доказать свое право на время. – Ты так и будешь держать спицы в руках? В прическу их, в прическу, как у японки. Вот, совсем другое дело.

- А если я не хочу быть хранителем времени?

- Теперь уже поздно. Я, конечно, понимаю, что ты не знала, что делаешь. Но, поверь мне, Князь тоже не знал. И не хотел. От того до сих пор и злится. Но власть свою он тоже отдавать не хочет. Нет, все же зеленый бисер и красный цвет в волосах – это вульгарно! Тогда уж лучше белый. Белый и черный. Свет и тьма. Но не думайте, девочки, что все так просто.

- Верданди, может, все-таки есть способ отказаться? – почти умоляюще произнесла Клер.

- Нет. До начала игры пятнадцать минут. Мне тоже нужно привести себя в порядок. Не отчаивайся, Клер, твоя роль чуть ли не самая главная. – Верданди исчезла как всегда, не прощаясь.

- Ну, что? Выбора нам не оставили, придется играть, - сказала Фонсе;.

- Знать бы еще, что это за игра.

- Смотри, а на спицах что-то написано.

Фонсе; провела пальцем по гладкой поверхности, исписанной мелкими буквами.

- Последняя игла – путь в их сознания. Не заблудись, - прочла она.

- Ты знаешь, что это значит?

- Кажется, догадываюсь. Я могу читать чувства, если можно так выразиться. Не мысли, а именно чувства. А эти спицы, наверное, что-то вроде щита. У меня эта способность после схватки с Князем появилась.

- Рассказывай.

- По дороге. Мне кажется, что игра состоится во дворце президента. Сегодня вечером там какое-то торжество. А утром – игра.

- Пойдем, я тебе, кстати, еще должна рассказать о силе воображения, моего воображения.

24

Омертвевшие от прожитых веков глаза и неестественно черные волосы, только уже не зачесанные назад, а завитые в кудри на манер средневековых париков – напротив Клер и Фонсе;.

Слева – рыжеволосая королева настоящего в обрамлении зеленого бархата и шифона, щедро приправленного изумрудами.

По другую сторону – всегда правые Урд и Скульд. Первая – в сером плаще с цветистой подкладкой воспоминаний. А Скульд – в прозрачной одежде, слепящей блеском. Еще никто не сумел рассмотреть будущее.

Фонсе; посмотрела вниз и уже в сотый раз пожалела, что боится высоты. Но все, же некоторые знакомые лица она успела заметить. Политики, люди искусства, общественные деятели – все, кто сумел хоть чем-то прославиться, располагались в креслах нижних ярусов. И чем ниже было кресло, тем более смутные воспоминания вызывал человек его занимавший.

- Прошу внимания! – Верданди поднялась и взмахнула руками. – От имени настоящих мгновений, света звезд, солнца и луны я объявляю начало игры.

Откуда-то сверху спустился громадный квадрат стекла. В середине лежала куча больших черных пластин с белыми точками.

- Домино! – изумленно воскликнула Клер.

- Вот гадость-то, я в него играть не умею, - прошептала Фонсе;.

- Я тебе помогу.

- В первом раунде игры будет разыграно время, во втором – избавление, в третьем – любовь, четвертый одарит надеждой, пятый – материальным, а шестой – исполнением желаний. Игра началась!

25

- На правах прежнего владельца времени я начну первым, - Князь подбросил игральные кости, и они покатились по стеклу, очерчивая круг как коньки на льду. Выпало два. – Прошлое.

Женщина в сером плаще кивнула и выпустила из рук двух птиц. Они пролетели над стеклянным квадратом и сели на плечи Фонсе;.

Капли осеннего дождя замедлили движение, увлекая за собой взгляд Фонсе;. Вниз. Вниз. Князь поймал ее за руку.

- Падать еще долго. Сто этажей. Это самое высокое здание Икнисхелла.

Фонсе; схватилась за Князя обеими руками и представила, как небоскреб уменьшается.

- Нет, дорогая, у тебя пока нет возможности делать ходы. Ты можешь только отдавать. Что ты можешь мне предложить?

В руке Фонсе; появилась кисть с еще свежей краской. Зеленой.

- Кисть мне ни к чему, а вот цвет не помешает. Твои картины станут черно-белыми. Чем купишь мой второй ход?

- Я не боюсь высоты, - Фонсе; отпустила Князя, удерживаясь в воздухе уже на собственных крыльях, не менее черных, чем у Князя. – Больше не боюсь.

- Ничья! Чувство цвета в пользу Князя Дерека, боязнь высоты – в пользу Фонсе;. – Произнесла Урд и еще раз сверкнув пестрой подкладкой плаща, заняла свое место.

Две костяшки домино появились на линии круга, очерченного броском Князя. А на ладони Клер оказались два кубика. «Я же обещала помочь», - казалось говорили ее глаза. Клер подбросила кубики вверх и поймала их.

- Четыре, - сказала она, не разжимая кулак. – Будущее.

Скульд бросила на стекло прозрачный платок, и все заволокло туманом. Он расступился красным бархатом театрального занавеса. Дерек оказался пойман лучом прожектора. Он нерешительно шагнул вперед и вздрогнул от резкого свиста.

- Ты боишься зрителей, боишься их глаз, - сказала Клер, - я это чувствую.

Дерек попятился назад и закрыл глаза руками. Но мгновение спустя он отвернулся, выпрямился и начал монолог.

- Ты забыл слова. Ты их не помнишь. Ты никогда не был актером, Дерек.

Князь замолчал, встал на колени и опустил голову. Клер вынула из прически спицу и метнула ее в Князя. Он взвыл от боли – спица угодила в левое плечо. Клер пошатнулась.

- Я чувствую его страх, - Клер схватилась за руку Фонсе;. – Как же дальше?

- Может, он крови боится, - предположила Фонсе;.

- Спица задела крупную артерию, ты истекаешь кровью, ты…

- Я обожаю кровь! – заорал Князь.

- Ничья! – Полупрозрачная Урд объявила счет. – Страх толпы и правда – в пользу Клер, способность ощущать эмоции и жажда крови – в пользу Князя Дерека.

Четыре черных домино выстроились рядом с двумя предыдущими. Половина круга завершилась. Верданди протянула Фонсе; кости:

- Последний бросок. Покажи же ему!

- Шесть, - сказала Фонсе;, поймав кубики. – Настоящее.

Верданди рассыпала по стеклу мелкие зеленые камешки, благородный блеск отразил лучи солнца и сияние луны. Фонсе; шагнула на стекло и, стараясь не наступать на зеленые искры, дошла до середины «игрального стола». Князь подошел к ней и посмотрел прямо в глаза.

- Ты проиграл, - она ударила его по лицу, получив в ответ ошеломленный взгляд. – У тебя больше нет крыльев, - темные крылья упали на стекло. – Ты больше не можешь изменять реальность мыслью, - Фонсе; поймала облачко, вырвавшееся из груди Князя. – Ты больше не владеешь часами. – Князь протянул ей небольшой, блестящий ключ. – Время теперь принадлежит мне, а ты должен умереть. – Лезвие кинжала прошлось по груди Князя, разорвало одежду, кожу, мышцы и заставило ребра раскрыться как лепестки уродливого цветка, обнажив трепещущее сердце.

Сестры окружили их.

- Неполная победа, - произнесли они хором. – Клер, наш подарок – твой последний ход. Используй его мудро.

Клер побежала вперед. Рука не дрогнула, вынимая из волос вторую, последнюю, спицу. И только перед глазами пронеслись мелкие буквы, предупреждающие об опасности.

Спица вошла в сердце Князя легко, как в масло. Поверженный, он упал, а круг завершился последними шестью домино.

- Княгиня Фонсе; – новая хранительница времени. – Верданди толкнула носком костяшку домино, и остальные упали вслед за ней. – Первый раунд игры завершен. Продолжим…

Клер слышала ее слова издалека. Вокруг вдруг появилось множество людей. И все они чувствовали. Их эмоции звучали оглушающим хором. Звук становился все тоньше, выше, словно пытался разбить хрусталь сознания Клер…

26

Клер поняла, что опустилась на какой-то следующий уровень игры. На какой? Да и важно ли это? Людей слишком много. Слишком много чувств.

«Может, станет легче, если я заставлю их подумать о чем-то одном?» - Она огляделась. – «Что бы такое сделать?» - И тут она заметила группу ледяных скульптур в центре зала.

Она бросилась к ним и стала разбивать одну за другой. Танцующие пары остановились. Все взгляды устремились к ней. Вопрос, смешанный с недоумением и страхом, обрушился на нее как ледяная глыба, из которой создавали теперь разбитые скульптуры.

- Замолчите! Хватит вопросов! Я просто хочу тишины. Молчите! – голос Клер сорвался.

К ней подбежали охранники. Кто-то вызвал полицию, скорую. Звук сирен поглотил ускользающее сознание Клер.

- Типичный случай. Актриса. – Констатировал темноволосый мужчина в белом халате. – Может, это безнадежно. Его пустые, похожие на стеклянные глаза, недобро блеснули, отразив блики ламп дневного света. – Сестра, никаких посетителей, самые сильные лекарства и из палаты – только через неделю. Полный покой.

27

Урд протянула Фонсе; бокал с жидкостью серой как ее плащ.

- Это все, что я могу. Мы и так сегодня во многом перестарались. Все остальное зависит от Клер. Выпей это.

- А где Клер?

- Пей.

Фонсе; осушила бокал и почувствовала, как усталость куда-то уходит. Спокойствие заволокло все серым туманом. Все закончилось. Теперь у нее в руках время. Она пошла к выходу. Теперь можно идти домой.

Электричество в старом доме шестидесяти шести этажей отключилось. Фонсе; вспомнила все ругательства, пока поднялась на последний этаж по темной лестнице. А в квартире ее ждал ворох странно-незнакомых вещей. Когда и зачем она успела все это купить? Она избавится от всего завтра же. Слишком неприятное чувство они вызывают. Как будто кто-то ковыряется в незажившей ране. Кто?

Прикосновение к темно-красному шелку простыней вызвало в памяти смутное очертание объятий. Сон?

Фонсе; подошла к часам, висевшим на стене. Не идут. Серебристая половина лица – глаз, нос и губы, застывшие в коварной усмешке. Она вставила блестящий ключ в отверстие сбоку и завела часы. Двенадцать ударов отсчитали полночь.

28

Солнечный луч перебрался с подушки на щеку Клер и разбудил ее. Она открыла глаза и поняла, что давно не видела солнечного света. Сколько? Неделю, месяц, год?

Дверь открылась, и медсестра поприветствовала Клер улыбкой.

- Проснулась? Сегодня твой, так сказать, первый выход в свет. Понимаешь?

Клер отрицательно покачала головой.

- А еще тебя ждет посетитель. Хочешь сначала увидеться с ним, а потом познакомиться с остальными отдыхающими? Знаешь, наш главный врач не разрешает называть это место …

- Кто ко мне пришел?

- Какой-то Анри. Говорит, что скульптор. Подарил мне такой забавный брелочек, хочешь…

- Можно мне его увидеть прямо сейчас?

- Конечно, только не волнуйся. Сейчас отвезу тебя в сад.

- Отвезете? Я сама…- Клер приподнялась, но тут же упала на подушку. Голова кружилась немилосердно.

- Это все лекарства. Давай я помогу тебе сесть в кресло. Вот так. Едем к твоему Анри!

Анри стоял в тени большого дуба, но мрачность его лица нельзя было списать только на недостаток света.

- Анри?

- Клер! Ну, наконец-то! Я уже вторую неделю ищу тебя по всем больницам. Тебя так внезапно увезли. Что же случилось? Я не знаю, что делать. Фонсе; заявляет, что не знает, кто ты такая. Она так изменилась… - Анри вдруг замолчал. – Впрочем, это все сейчас не важно. Верданди. Она оставила тебе письмо и сказала, что разобьет мою несчастную лысину, если я забуду тебе его отдать и буду нести чушь…

Клер взяла конверт и спрятала его в рукав.

- Мне кажется, свидание слегка затянулось, - высокий мужчина, как утверждала табличка на кармане его халата – главный врач – взялся за ручки кресла Клер и покатил его обратно в здание.

- Я еще зайду… - прокричал вслед Анри.

- Сестра, отвезите отдыхающую в палату. Сегодня другие контакты с окружающими ей только повредят.

Оставшись одна, Клер с жадностью распечатала письмо. Но там ее ждала всего одна фраза:

Найди часовщика.
В.

29.

За окнами Руе-виль – современной клиники для душевнобольных – ветер устроил брачные игры с еще не успевшими пожелтеть листьями тополя и рябины. Ветви деревьев крепко держали пленников, а им так хотелось на волю, кружиться с ветром в безумном танце осени. До настоящей желто-серой осени оставалось не меньше месяца, поэтому подростки-листочки были вынуждены оставаться на привязи. Глядя через больничные стекла Клер ощущала себя таким же заключенным. Только до сих пор она не могла разобраться, кто и зачем заковал ее в цепи событий, приведших в это странное место. Князь? Теперь он мертв. Обстоятельства? Она не верила во всемогущество случая. Сама? Возможно, только в чем ее вина? В мыслях царила полная неразбериха в отличие от нового пристанища. Со стороны было очень трудно сделать правильные выводы о назначении четырехэтажного кирпичного здания. Оно скорее было похоже на особняк какого-нибудь экстравагантного богача, чем на психиатрическую больницу. Может, она таковой являлась, Клер не совсем разобралась. Особенную необычность строению придавал четвертый этаж, служивший крышей и картинной галереей одновременно. В отличие от нижних этажей стены последнего возвышались вверх рядами стеклянных блоков, завершающихся стеклянной крышей. Про себя клер отметила, что, скорее всего они сделаны из того же материала, что потолок в crimson room, в их комнате с Фонсе;. Воспоминание больно стрельнуло в висок. Позже, когда Клер узнала для чего предназначалась стеклянная мансарда или прозрачная галерея, как ее называли обитатели Руе-виль, боль памяти острыми иглами пронзила все тело. Картинная галерея. Одна медсестра, кажется ее звали Беатрис или Берта, сказала, что искусство лечит порой даже лучше, чем медицина. Немного помолчала, добавив благоговейным тоном, что так говорит глав. врач, чьим словам она полностью верит. Картины – еще одно напоминание о Фонсе;. Клер вовсе не собиралась сдаваться или позволить любимому человеку делать глупости без нее. Нежелание видеться самая настоящая глупость, которая развеется в воздухе как дурной запах стоит только Клер поговорить с Фонсе;, стоит только посмотреть ей в глаза. Только как? Она не сумасшедшая, у нее даже подозрения на депрессию нет. Небольшой нервный срыв. Хотелось бы посмотреть, как повели себя все эти врачи, окажись они на подобной интерпретации игры в домино. Единственным выходом являлся побег. Насколько известно Клер охраны в Руе-виль практически никакой, так как заведение похоже больше на санаторий, чем на больницу. Нужно еще немного осмотреться, получить больше информации. Нужно найти часовщика? Строчка короткой записки Верданди зажглась перед глазами неоновой лампочкой. Клер прекрасно понимала, что не понимает как ей может помочь часовщик. Но она верила Верданди не меньше той медсестры, полностью доверявшей словам ее начальника. Время – это злобный хозяин, как пелось в одной песне, который играет не по правилам. Почти две недели бездействия. Почти две недели без Фонсе;. Почти две недели Клер чувствовала себя тряпичной куклой, в которую кололи множество уколов с неизвестно каким содержимым. Теперь туман рассеялся, почти… Клер снова увидела пейзаж за окном – зеленую лужайку с деревянными беседками, одинокие скамейки, небольшой заборчик за которым в вдалеке тонуло солнце в волнах залива, раскидывая огненный свет по небу.

- Не правда ли красиво?

От неожиданности Клер вздрогнула. За ее спиной стоял высокий мужчина с темными волосами. Его лицо показалось ей знакомым. Глав. врач?

- Простите, что напугал.

- Ничего. Я не слышала, как вы вошли. – Быстрые рывки пульса медленно утихали. Клер повернулась назад к пейзажу – все по-прежнему.

- Как вы себя чувствуете? (пауза) Есть жалобы? (пауза) Может, особые пожелания?

На этот раз Клер резко обернулась, встретившись с большими глазами непрошеного гостя лет сорока пяти:

- Есть. Картинная галерея наверху. Хочу ее увидеть. – Глаза доктора, казалось, стали еще больше. Клер определила цвет глаз немного выцветшим синим. Красивые глаза, необычные. – Сейчас.

- Хорошо. Пойдемте.

Как ни странно наглая просьба Клер не вызвала ни бурю протеста, ни санитаров со смирительными рубашками, хотя она сомневалась если ли здесь вообще такое явление. Вместо негодования она получила согласие, приправленной щепоткой удивления. Клер пошла вслед на темноволосым, отмечая его худобу, которую она только что заметила вместе с высоким ростом. Все-таки надо лечиться. Позже, не здесь.
Они пошли прямо по коридору к лестнице. Со стеклянным четвертым этажом их разделял третий, то есть два лестничных пролета.

- Небольшая разминка перед сном. – Голос был абсолютно спокойным, даже немного игривым.

Учащенное дыхание девушки явилось итогом «небольшой разминки» - лестница оказалась длиннее стандарта.

- Бардовая обивка на стеклянной двери? Это что за авангардизм? – Клер не удержалась от острого замечания.

- Творение одного из пациентов. Ему показалось такое дизайнерское решение очень оригинальным. Разве не так?

- Так, очень даже так. Только не совсем ожидаешь увидеть какие-либо решения в псих. больнице, тем более дизайнерские.

- Ааа…так вы не знаете где вы! Добро пожаловать в Руе-виль – санаторий, где лечат душевные раны.

- Звучит как лозунг для рекламы.

- Возможно. Наши пациенты – жертвы несчастной любви, депрессий, нервных срывов, как у вас, обыденности или… Надеюсь, вы не подумали, что мы вас за ненормальную приняли. Предположение застало Клер врасплох. Она слегка покраснела.

- Не-э-эт…да, именно так я подумала. Незнание – это лучшее удобрение для неправильных выводов. Мы так и будем у оригинального дизайнерского решения стоять? На этот раз спохватился доктор с внешностью писателя-художника.

- Простите. – Он повернул ручку двери, распахнув ее перед Клер. Входите, пожалуйста.

- Секундочку. Я не хожу на выставки картин, пусть даже столь необычных, с незнакомыми людьми. Поэтому прежде чем мы войдем, я хотела бы знать с кем.

- Простите. Которое по счету? Вильгельм де Бург, к вашим услугам. – Едва заметный наклон головы – сильно заметное удивление Клер.

- Клер Туммо, очень приятно. – Далее последовало легкое приседание с наклоном головы и руками, придерживающими воображаемую пышную юбку. В следующее мгновение оба смеялись от своих дворянских замашек.

- Называйте меня доктор де Бург как все.

- Хорошо. К моему имени, соответственно фамилии добавлять совсем не обязательно.

- Теперь вы можете вступить в пределы прозрачной галереи со спокойной душой, не изменив вашей традиции! – все еще смеясь, произнес горе дворянин.

- Вы правы. – Клер вошла внутрь. Ни за что не подумала бы, что вы немец. Вильгельм щелкнул выключателем, на что тот отреагировал светом множества ламп дневного освещения, распложенных на стенах под самым потолком.

- Только по отцу. Моя мать была сербкой.

- Тогда ясно, откуда взялось сочетание темных волос и голубых глаз. Де Бург слегка улыбнулся.

- Кто автор картин? Хотя, можете не говорить. Пациенты Руе-виль, так?

- Не только. Есть картины мед. персонала, моей матери..., например эта. – Доктор де Бург указал на небольшое полотно, почти с краю. – Она единственная, кто действительно была больна…

- Но писала она великолепно!

- Да, когда еще могла…

Клер заворожено разглядывала картину. Может, потому что было трудно понять с первого взгляда, что там изображено.

- Этот, прием, кажется, называется светотень?

- Верно. Вы рисуете?

- Нет…просто осведомлена…

Осколки воспоминаний. Фон картины являл игру цвета: черного и белого, света и тени. Необычность добавляли, будто прозрачные тучи, казалось, одновременно на них нанесен орнамент – тонкие витиеватые линии. Подробности можно было разглядеть только на определенном расстоянии, с чем справлялась Клер благодаря хозяину выставки. Только теперь Клер обратила внимание на часы. Часы Фонсе;, которые она привезла из Парижа, которые сейчас висели у них в комнате, которые разлучили их? Передача деталей отличалась точностью – слегка потертые уголки дерева, тот же серебряный полупрофиль, усмешка. Не хватает только царапины в левом углу – результат транспортировки. Единственный глаз смотрел куда-то в сторону. Там, у подножия часов, стояла девушка на коленях, совсем крохотная по сравнению с часами-гигантами. Ее поза говорила не то о поклонении, не то раскаянии. Руки сложены тесно друг ко другу ладонями кверху. Будто она что-то принесла в дар зловещему божку. Разглядывая девушку, Клер заметила, что есть второе изображение человеческой фигуры. За девушкой-жрицей, в самом углу, будто выглядывает из-за угла испуганное женское личико. В ее глазах не просто страх перед неизвестным, но ужас, который оплел ее своими холодными щупальцами реальности. Она кричит жрице, просит остановиться, вернуться, одуматься? Обе девушки одеты в прозрачные белые балахоны. Единственное различие между ними – цвет волос. Поклоняющаяся носит черный цвет, а притаившаяся за углом – белый.

- Что с вами? Клер! Клер!

Мир накрылся дымкой, опускающей в бездну.

- Что?!

- Вы чуть не потеряли сознание. Пойдемте в палату, галерею досмотрим в следующий раз.

- Без пяти двенадцать…времени слишком мало.

- О чем вы?

- Часовщик.

- Ну, да мой отец был часовщиком. Он всю свою жизни винил себя, что мама сошла сума. Она писала только картины с часами - эта ее последняя. Больше она в себя не приходила.

- Часовщик…картины…. Фонсе;… а вы что знаете о часовом мастерстве?

- Не много. Какое это имеет значение?

- Прямое.

- Отец учил меня, основные практические положения помню…

- Нам надо спешить. Верданди ждет.

- Вы можете спешить только в палату, там Верданди вас и встретит.

- Ради памяти вашей матери, ради чистой совести вашего отца, пойдемте. Доверьтесь мне. Я все расскажу по дороге.

Доктор де Бург какое-то мгновение говорил взглядом нет.

- Не забудьте выключить за собой свет.

Громкий щелчок поцелуя на щеке, быстрые шаги. Легкое смущение.

30.

- Прочь, все прочь!

Из окна на шестьдесят шестом этаже полетели листы с ролями, одежда, фотографии, багряные простыни. Фонсе; добралась до святилища. Ее кары не избежала ни единая вещь, напоминающая ей о прошлой жизни. Прочь, воспоминания!
Рука нащупала что-то твердое, похожее на рамку с картиной. Замахнулась, готовая выпустить произведение на волю – на смерть. Вдруг остановилась. Глаза покрылись легкой росой, разглядывая картину. Чья она? Фонсе; не помнила, только сердцем чувствовала, что, выбросив, ее она выбросит часть себя, убьет эту часть. Нет, на самоубийство, пусть даже частичное она не способна.

- Пусть постоит в уголке. Темный угол поубавит ее свет – ручная светотень! У меня в квартире!

Фонсе; расхохоталась, энергичнее выбрасывая мусор прошлой жизни. Новая хранительница времени в своих владениях.

31.

Звонок в дверь прервал безрассудное хулиганство Фонсе;. Она недовольно запахнула любимый халат из китайского шелка и пошла открывать.

- Извините, мисс, я и…мы подумали, что к вам забрались воры или еще что…

- Это все?

- Мисс, раз воров тут нет, значит это вы…

- И что дальше?

- Вы не можете, не должны…

- Ты хочешь мне рассказать, что я должна делать? Входи!

Полицейский удивленно посмотрел на свои ноги, которые, казалось, сами шли вперед. Дверь захлопнулась за ним, и он оказался почти в полной темноте. Споткнулся обо что-то и растянулся на полу. Перевернувшись на спину, он тут же почувствовал, как в грудь ему уперлось что-то острое.

- Ну, желание приказывать не пропало? – Фонсе; презрительно смотрела на неудачника-полицейского, вжимая в него каблук домашнего шлепанца.

- Простите, мисс, я, вовсе не…- продолжая говорить, он пытался вытащить из кобуры пистолет. Дамочка-то совсем не в себе. Надо бы ее в участок.

Фонсе; убрала ногу с груди полицейского и шаркнула подошвой о ковер, словно наступила на что-то грязное.

- Что ж ты замолчал, я жду.

- Понимаете, мисс, я вовсе не хотел вас чем-то обидеть, - в полумраке он почувствовал, что рядом стена, чуть приподнялся и прижался к ней. Оружие, как ему показалось, бесшумно вышло из кобуры. Но подняв руку и попытавшись направить его на Фонсе;, он почувствовал острую боль. Пистолет отлетел в сторону. А рука оказалась пригвожденной к стене.

- Не надо, - Фонсе; подошла к полицейскому и стала привязывать к кинжалу, торчавшему из его руки, тонкую шелковую нить. – Значит, тебя внизу ждет напарник?
Полицейский отрицательно покачал головой.

- Не ври. Убью прямо сейчас, - она наставила на него его же пистолет.

- Ладно. Ждет. В машине. Он тоже вооружен. Если я не появлюсь через десять минут, он поднимется сюда.

- Прекрасно, - Фонсе; забралась на стул. – Посмотри-ка наверх, если ты пошевелишься, вся эта конструкция рухнет прямо на тебя. Я расслабила крепление, теперь малейшее движение нити может тебя убить.

Парень поднял глаза. Над ним висел старинный светильник, заканчивавшийся острым шпилем. Видимо, она говорила серьезно.
Фонсе; спрыгнула со стула и удалилась в комнату. Через несколько минут она выскочила оттуда в довольно легкомысленном наряде.

- Не шевелись. Я знаю, там, где кинжал входит в руку, тебе очень больно. Терпи. Или учись получать от этого удовольствие. Это в твоих интересах.
И она ушла.

32.

Как только Клер вошла в палату, дверь за ней заперли. Вот так, и доверяй после этого врачам.

- Завтра я постараюсь вам помочь, - услышала она голос де Бурга из-за двери. – Сегодня уже поздно. Вам лучше отдохнуть.

Клер ничего не ответила ему. Он не поймет. Сегодня действительно может стать слишком поздно, поздно для всего. И тогда отдых обернется вечным сном.

Судя по тому, что она увидела на картине, Фонсе; постарается принести жертву часам. Для чего? Об этом остается только гадать. Или бояться. А часовщика она так и не нашла. Если отец де Бурга был часовщиком, то, может, именно он ей и нужен. Но где он? Умер? Лечится в этом «санатории»? Или просто исчез, просто потому, что он ей так нужен.

Вдруг свет погас.

Все.

Полночь.

Часы остановлены.

Может быть, навсегда.

Нет!

Клер решительно подошла к окну и ударила по стеклу рукой. Прозрачная преграда разлетелась на осколки, поранила ладонь. Да, пусть громко, пусть все сбегутся. И де Бург. Может тогда он ее выслушает. Но звон стекла затих, а никто так и не появился.

Ночной мрак цвета очень крепкого кофе разбавил голос:

- Часы остановлены. Она ищет жертву. Жертвой будет тот, кто первым уронит на землю кровь. Будь осторожна, - Верданди даже не соизволила появиться, чтобы произнести эти слова.

- Ну, что ж, и на том спасибо.

Обмотав ладонь лоскутом, оторванным от больничного халата, Клер осторожно выбралась из окна. Карниз оказался достаточно широким. К тому же падая со второго этажа, вряд ли можно разбиться. Хотя, смотря как падать.

Так называемый санаторий словно вымер. Ни света, ни людей. В каждой палате, куда заглядывала Клер, было темно и будто пусто. Только на кроватях виднелись неясные силуэты. Но страшнее всего была медсестра. Она стояла у окна, набирая в шприц какое-то лекарство из ампулы. Заглянув в это окно, Клер уставилась прямо в ее остекленевшие глаза. Нет, они не были мертвыми. Они словно застыли от холода.

Чуть слышно вскрикнув, Клер продолжила свой путь и вскоре была вознаграждена. Окно кабинета де Бурга.

Войти просто, так же как выйти. Еще одно стекло разлетелось вдребезги. Но на этот раз Клер обмотала руку халатом. Раз все как будто потеряли сознание, никому не будет дела до ее почти прозрачной сорочки.

Де Бург сидел за столом, вроде бы читал. Но на самом деле его невидящие глаза просто остановились на страницах книги.

Клер нерешительно посмотрела на его стол, и решила начать с ящиков. Но ничего полезного она в них не нашла. И тут она заметила фотографию – седовласый мужчина обнимает тоненькую темноволосую женщину. А на обороте дата – 06.08.78.

«Если он уже тогда был так стар…сейчас его точно уже нет в живых. Что же делать?»

- Уж точно не сидеть здесь, - Верданди тоже влезла в окно, и теперь стояла, отряхивая с потертых джинсов осколки стекла. – На кладбище нам пора, - она хихикнула, - ну, то есть нам-то еще рано, а вот поговорить кое с кем надо.

- Он умер! – Крикнула Клер и в изнеможении опустилась на пол.

- Ну и что. Курс некромантии я, конечно же, провалила, никогда мне эта мертвечина не давалась. Но душа-то бессмертна. Она нам и понадобится. А теперь вставай и поищи инвалидное кресло или каталку. Тащить этого на руках мы не будем. И скажи, что ты сможешь угнать машину.

Клер смогла.

33.

Фонсе; спустилась вниз. Нужно переехать на этаж пониже. Опять не работает лифт.

Медленно приблизившись к патрульной машине, она остановилась перед окном водителя и нагнулась, собираясь атаковать второго полицейского непомерно глубоким вырезом.

Атака, однако, не понадобилась. Тот сидел, уставившись в пространство.

Помахав у него перед лицом рукой, Фонсе; поняла, что он ничего не видит. Она прикоснулась к его шее там, где должен был биться пульс – ничего. Кожа его была теплой. Никаких повреждений она не заметила. Умер от внезапного инфаркта? Как-то странно. Вроде на вид ему всего лет тридцать-тридцать пять. Рановато.

Ладно, главное, что он ей больше не помешает.

Фонсе; выпрямилась, чуть не задев головой крышу машины, и уже хотела отойти от машины, но в голове словно взорвалась сверхновая. Отшатнувшись на несколько шагов назад, Фонсе; упала. Безжалостный асфальт с радостью впился в тонкие чулки и кожу коленей. Но даже боль не заглушила голоса.

- Время остановлено.

- Совсем.

- Все бездействуют.

- Все остановилось.

- Хозяйка сошла с….

С трудом поднявшись, она пошла вперед. Неважно куда. Главное – найти жертву. Часам нужна жертва. После этого время подчинится ей навсегда.

Только улицы были беззвучны. Машины стояли, люди - застыли. Где же тот или та, кто должен пролить кровь?

34.

Найдя нужную могилу, Верданди и Клер кое-как положили на нее де Бурга. Несмотря на свою стройность, он оказался тяжеловат.

- И что дальше?

- Сними повязку. Начерти у него не груди круг и капни в него три капли крови.

Клер повиновалась.

- Теперь позови душу его отца.

- Как?

- Просто позови.

Закрыв глаза, Клер попыталась сосредоточиться и позвать: «Часовщик…Часовщик…мне нужно….».

Из кустов с диким мявом выскочила кошка. Недоуменно воззрившись на двух женщин, пришедших на ее территорию в такое странное время, она хотела, было убежать, но передумала и ринулась прямо через де Бурга. Не перескочила. А прыгнула ему на грудь и устроилась прямо на кровавом круге.

- Вот это да!

- Что это еще за зверюга? – Клер поспешно наматывала пропитанный кровью лоскут на руку.

- Фонсе; любит кошек?

- Больше чем собак, но особой привязанности я не замечала.

- Сейчас все считается. Она пытается нам помешать, несознательно. Что же будет, когда она узнает, что именно мы – препятствие для нее?

35.

Кто первый привлечет внимание, тому и быть принесенным в жертву. Фонсе; устала бродить по ночным улицам, царапины на коленях болели…Она зашла в приоткрытую дверь какого-то кафе и вдруг парень, сидевший за столиком у окна, упал на пол.

Фонсе; радостно подбежала к нему. Наконец-то!

Она разложила его податливое тело на полу, провела по светлым волосам…Длинные, с розоватыми и зелеными прядями…Больно! Сколько же еще ее будут мучить эти случайные обрывки воспоминаний? Хотя, и воспоминаниями их не назвать. Это словно мучительная мысль об утрате. Но что она утратила?

Нащупав в кармане куртки три стрелки, она взяла их в руку и поднесла к глазам. Князь поднес их к глазам. Талантливый ученый-химик поднес их к глазам. Придворная дама, фаворитка короля поднесла их глазам. Все, кто когда-либо владел часами, увидели эти стрелки.

Пора действовать. Разрезать футболку и кожу на его груди - легче легкого. Но ребра – это серьезное препятствие. Даже ее острый кинжал их не возьмет. Нужно ломать. Но как? Нужно зацепиться хотя бы за край. И рвануть на себя. Кто-то умный сказал, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Сейчас проверим.

Сделав широкий надрез прямо под ребрами, Фонсе; погрузила руку в еще теплую плоть. Она даже не обратила внимания, что кровь из порезов не текла. Нащупала выступающие края ребер. Нет. Так не получится. Разрез должен быть шире. Поперек всего тела – под ребрами, и – вверх. Плоть раскрылась как цветок.

Фонсе; потянула за ребра. Слишком мало у нее сил. Где же сила воображения? Ее нет. Ушла. Тогда будем действовать земными методами.

Она выскочила на улицу и через открытое стекло открыла дверь первой же машины. Ключи не хотели выниматься, они скользили в мокрых от крови руках. Но она все же справилась. Открыла багажник и нашла – домкрат!

Вот так, как машину, проколовшую колесо. Но здесь цель не починить – а наоборот сломать. Еще немного. Негромкий треск.

Вот оно. Сердце.

Три стрелки – в него.

Часовая.

Минутная.

И самая главная – секундная.

И…

И ничего не произошло.

36.

- Фонсе;. Фонсе;, что ты делаешь? – невысокая женщина в сером плаще села за столик рядом с ней.

Ответа она не получила.

Фонсе; медленно водила ложкой по шарику мороженого. Свеча, оформленная ярко-красным кружевом из какого-то жесткого материала, стояла прямо в середине стола. Для романтических ужинов.

- Мороженое тает. Совсем как наши души, когда они соприкасаются с этим миром. Мороженое превратится в сладкое молоко. А наши души – в слезы. Почему же слезы соленые?

- Потому что у нас в душе всегда больше плохого.

- Ты говоришь о своей душе?

- Наверное, - Фонсе; посмотрела на Урд. – Что вы со мной сделали?

- Я ошиблась. Я ведь – прошлое. А у прошлого всегда есть ошибки. Их много.

- И все же, что?

- Я позволила тебе забыть прошлую жизнь. Не совсем, только то, что могло причинить тебе нестерпимую боль. Я позволила тебе забыть любовь.

- Кого же я любила и зачем мне это забывать.

- Ты любила и судя по всему все еще любишь Клер. Твоя любовь оказалась слишком сильной, ее не смог уничтожить даже яд забвения.

Руки Фонсе; схватились за скатерть, комкая ее, сжимая, сильно, чтобы прикосновение грубой ткани не дало потерять ощущение реальности.

В окна кафе ударили крупные капли дождя, сильный ветер распахнул дверь и принес холод осеннего ливня.

- Я помню! – закричала Фонсе;. И через несколько минут хрипло прошептала. - Где она?

- Она проиграла игру.

- Она умерла? – Фонсе; вскочила из-за стола, готовая броситься на Урд. Готовая убить ее за положительный ответ.

- Нет. Успокойся, Фонсе;, и не нужно больше оружия. Разве мало горя оно принесло тебе?

- Так что же с ней? Почему она не может быть со мной?

- У нее сейчас другая миссия. Ей необходимо узнать секрет часов.

Несмотря на ледяной ветер, Фонсе; вдруг стало жарко. Часы. Она стянула с себя куртку и пристально посмотрела на Урд. Она разглядывала ее как хищная птица – жертву.

- Урд, а у тебя кровь красная?

- Я вообще-то не совсем человек.

- А давай проверим! – Фонсе; медленно пошла к ней. Плавно, как умеют только звери. Чтобы не спугнуть. – Часам нужна жертва. Время хочет стать моим. А без жертвы никак.

- Фонсе;, остановись. Это не часы, это не время, это говорит Князь. Слишком много его сущности осталось в тебе. Никто не знает почему. Может, потому что есть в вас что-то похожее. Фонсе;, смотри на пламя этой свечи.

Взгляд Фонсе; остановился на маленьком огоньке. Он горел спокойно, ровно. Ветер, бушевавший уже и внутри кафе, не мог поколебать его.

- Пойдем со мной, - Урд поднялась из-за стола и пошла к двери.

Фонсе; последовала за ней. В ее глазах продолжал отражаться огонек свечи. Или то с новой силой зажглось пламя любви…

37.

Неоформленный кусочек луны проливал немного света на двух женщин, склонившихся над телом мужчины. Старое кладбище время от времени оглашалось выкриками отчаяния.

- Что теперь? – вопрос Клер, кажется, не был услышан. Верданди, я прогнала кошку, если ты не заметила! Бедный доктор еще долго будет залечивать царапины…

- Если он вообще выживет.

- Замолчи. Не надо меня пугать, больше чем сейчас не испугаешь.

- Да? – язвительно возразила Верданди, играя зеленым взглядом.

- Хватит.

- Зови часовщика. Поговорим с папочкой.

Клер не ответила.

- Зови, часовщика – это в твоих интересах.

- Нет.

- А маленькая девочка хочет к мамочке, поэтому капризничает. Зови, кому сказала?

- Нет. Ты лжешь, я чувствую. Часовщик всего лишь приманка, чтобы я не встретилась с Фонсе;. Боишься, что она меня в жертву принесет, так?

- Не зарывайся, малышка. Не забывай, кто помог вам.

- Такое не скоро забудешь. – Клер входила в раж. – Разве не ты бросила часы на улице Парижа? Не говори, что ты не знала, кто их найдет. Ты натравила Князя на нас! Ты привела нас на эту триждыклятую игру, после которой я потеряла Фонсе;. Только все пошло не по плану. Не ожидала, что Фонсе; будет распоряжаться часами еще более бесшабашно, чем Князь? Говори, что ты задумала.

Верданди всеми силами пыталась унять порыв удивления. Она почувствует, а это совсем не полезно.

- Послушай меня, моя милая, ты до сих пор не вникла, с кем имеешь дело? Здесь я приказываю. Запомни. Делай, что я говорю, и все будет хорошо.

- Будет, как я скажу. – Клер легким движением вытащила из прически подарок Фонсе; - заколку – кинжал. Она чудом спасла подарок от рук медсестры. Далее он опустился к горлу де Бурга. Верданди больше не могла удерживать коктейль чувств из злости и страха. – Поговорим, как цивилизованные люди. Я спрашиваю – ты отвечаешь.

- Клер, ты что? Я же на твоей стороне. Убери кинжал. Дай его сюда.

- Не подходи! – Клер сильнее прижала острие к горлу доктора. – Он ведь нужен тебе, а вот мне – нет. Будешь паинькой – получишь его с царапинами, нет – с красивым глубоким рисунком на шее. Выбирай.

- Хорошо. Что тебя интересует?

- Другое дело! Де Бург должен был стать новым хранителем?

- Да.

- А я просто приманка для Фонсе;?

- Ты? Нет, конечно…

- Говори, сволочь! – тонкая кожа сдалась на милость остроты лезвия.

- Ладно! Да, ты приманка! Фонсе; должна принести в жертву тебя. Довольна?

- Нет, она не сможет. Она любит меня.

- Я бы не была так уверена.

- Твое мнение никого не интересует. Твои сестры разделяют твои взгляды о происходящем?

- Конечно, глупышка.

- Почему? Почему мы?

- Потому что, если любишь приходиться страдать. Вы получили свою долю счастья. Пора остановиться.

- Гадина…

- Да, только ножичек сильно не прижимай к доктору.

- Зачем вам хранители времени, если вы сами можете хранить его?

- Мы это и делаем. Ну, милашка, разве не понятно? Жизнь так скучна, если быть безучастным ее наблюдателем. Мы великодушно решили поделиться властью времени с людьми.

- Много радости для собаки на привязи.

- Согласись, хорошо всем. Человек получает власть над временем – мечты становятся реальностью, а мы…

- Вы играете с ним, как с охотник с добычей.

- Какие высокие слова! Просто немного блефа.

- Блеф…ты права…немного блефа…

- Что ты делаешь? Ты обещала!

- Это был блеф! – Клер взмахнула рукой с изящностью дирижера, исполнив аккорды вальса тонким кинжалом на горле де Бурга. Вместо алой струи крови прыснул голос Верданди. Она бросилась на Клер, повалив ее на землю. Кинжал затерялся где-то в примогильной траве.

38.

- Куда мы идем?

- Скоро увидишь?

- Мне нужна жертва, а не ночные прогулки. - Фонсе; резко остановила впереди идущую Урд, развернув ее к себе. – Может, хватит секретов?

- Убери руки, смертная!

Воительнице пришлось повиноваться.

- Я хранительница времени!

- Не совсем…не преувеличивай своих способностей. Я помогу тебе найти жертву.

- Жертву? Где Клер?

- Ну, вот опять. Клер ждет тебя. Сначала ты должна принести жертву часам, а потом встретишься с ней. Ты любишь ее?

- Не знаю. Любила.

- Прошлое. В прошлом было много ошибок. Сделай это ради Клер.

- Я ведь даже не помню ее! Почти…

- Не забывай, что мои сестры богини настоящего и будущего. Мы властны над памятью.

- Хорошо. Долго нам идти?

- Не очень. Мы полетим, не спрашивай меня как.

- Конечно, ты же богиня, как там, прошлого. Хватит кормить меня обещаниями. Действуй.

Урд проглотила обидные слова, обещая сама себе, что отомстит девчонке за дерзость.

- Дай руку. Ну, же!

Фонсе; уверенно протянула руку.

- Когда я скажу прикоснись к подкладке моего плаща. На какое-то время к тебе вернется твой выигранный дар. Потом просто представишь, что можешь летать.

Урд откинула левую сторону плаща немного в сторону, от чего у Фонсе; зарябило в глазах.

- Вот здесь, с краю. Черное пятнышко. Не вздумай самовольничать!

Рука Фонсе; направилась к указанному месту. Ей показалось, что на подкладке среди множества цветов выделялось лицо девушки. Такое знакомое. Вся внутренняя сторона плаща будто ожила, сменяясь картинами прошлого. Не менялось только черное пятно и лицо неизвестной. Осторожно Фонсе; прикоснулась указательным пальцем к пятну, а безымянным к личику. Тут же ее отбросило назад как от удара электрическим током. Лишь бы Урд ничего не заметила.

- Ха – ха! Первый полет не совсем удачен! Поднимайся, лети строго за мной.

Фонсе; нащупала большим пальцем сначала указательный, а затем безымянный палец. Оба ознаменовались маленьким ожогом.

39.

- Прочь, она моя!

С диким воплем Фонсе; бросилась на дерущихся Клер и Верданди. Богиня настоящего занимала более выгодную позицию сверху, поэтому дернулась вправо, оказавшись на земле. Клер попыталась отползти дальше, но Фонсе; настигла ее прежде. Вместе они покатились с пологого склона.

- Что ты делаешь? Это же я Клер!

- Заткнись! Ты – жертва! – зарычала она в ответ, потом намного тише и мягче, - Клер, нам надо притвориться.

- О чем ты? – голос не слушался, оставаясь таким же громким.

- О твоем сердце! – Снова громко, для дамочек времени, - Тише. Играй роль. Я люблю тебя.

- Фонсе;, разве ты не помнишь меня? Остановись!

- Отлично. Богинь придется проучить.

- Ты в порядке, Верри?

Урд помогла сестре подняться с земли, слыша злобные выкрики неудавшейся хранительницы.

- Я-то да, а наш новый друг – нет.

- Что ты с ним сделала?

- Не я. Клер перерезала горло бедняжке, Господи, упокой его душу.

- Не остри. Значит новый хранитель мертв. Придется поговорить с девочками по душам.

- Да, мило побеседовать.

- Ах, чертовка же убьет ее!

Вдруг что-то с невероятной силой отбросило Фонсе; в сторону. Клер еще раз перевернулась, уткнувшись всем телом в чье-то надгробье.

- Остановись, Фонсе;! Эта дрянь пока нужна нам живой.

40

- Что ж придется прибегнуть к крайним мерам. Слышите меня, неугомонные девчонки? Приготовьтесь к путешествию в страну забытья. – Неестественный смех Верри заставил Клер еще сильнее прижаться к могильной плите.

- Тогда вы отправитесь вместе с нами. – Закричала Фонсе;, приподнимаясь с земли.

- Ты слышишь, Урд? Нам угрожают.

- Пришло время небольшого наказания за длинный язык, Фонсе;.

Сестры повернулись лицом друг к другу, выставив перед собой ладони, Верри – левую, Урд – правую. Их губы едва слышно что-то шептали. Глаза оставались полностью неподвижными.
Воспользовавшись удобным моментом, Фонсе; нашла Клер.

- Побежали, быстро пока они нас не видят! - Фонсе; схватила Клер за руку, увлекая за собой вглубь кладбища.

- Они все равно найдут нас. Это бессмысленно. – Клер не поддавалась.

- Нет. Пока мы живы, есть смысл бороться и пытаться. Пойдем, скорее.

- Я… Смотри, Фонсе; - Клер указала на сестер.

Фонсе; машинально оглянулась. Из глаз сестер прямым лучом бил свет – огненно-рыжий исходил от Верданди, навстречу ледяной синеве Урд. В месте, где оба луча должны соединяться в один, образовалась пустота. Только сейчас Фонсе; заметила, что обе богини висели в воздухе в сантиметрах тридцати от земли. Она все еще держала руку Клер, теперь, изменив направление, она потянула ее к сестрам. Никакого сопротивления. Пустота указывала что делать. Фонсе; встала справа рядом с Верданди, Клер – напротив, слева от Урд. Среди потока тихих непонятных слов, Фонсе; смогла разобрать сначала свое имя, затем имя Клер. Заклинание увеличивало обороты, становилось громче – имена, вплетенные тонким узором в полотно древнего языка, прозвучали еще четыре раза. Вдруг богини на какое-то мгновение замолчали. Клер хотела посмотреть на Фонсе;, чтобы хотя бы губами сказать «бежим», но вместо этого ясно услышала свое имя, громко произнесенное Урд, которая с последним звуком опустила ладонь. Имя будто упало на нее сверху. Как потерявшая опору портьера, Клер упала на землю. Не теряя ни секунды, Верданди выкрикнула имя Фонсе;, также опустив ладонь. Фонсе; успела прошептать «шесть» и упала, свет из глаз богинь иссяк.

- Сколько они будут без сознания? – спросила Верри, глубоко дыша.

- Сутки или двое. Может больше. Вызывай Анри, пусть отвезет их в назначенное место. Пора с этим заканчивать.

- Нет необходимости. Он уже едет.

- Поздравляю, хорошая дрессировка. Займись этими двумя, а мы со Скульд все приготовим к финальному акту.

- Отлично! Наконец-то повеселимся!

41

Фонсе; по-кошачьи, не двигаясь, открыла глаза. Все тело затекло – ветошь не самая подходящая подстилка – но она не решалась пошевелиться. Она чувствовала в комнате чье-то присутствие. Человек. Фонсе; не могла понять опасен он или нет. Насколько ей позволял диапазон зрения, она постаралась оглядеть комнату. Хотя комнатой данное пространство назвать было трудно. Оно больше походило на камеру в подземелье. Стены и потолок вымощены из камня, от которого пахло плесенью. В потолке виднелась решетка – скудный источник света. Единственным отличием служили высокие потолки, что делало помещение странным четырех угольным колодцем. Своеобразная отдельная клетка для загнанного зверя. Внутри росла уверенность, что человек рядом с ней без сознания или спит. Фонсе; решилась приподняться, чтобы рассеять бесполезные сомнения. Попытка чуть не задушила ее – широкий кожаный ошейник с цепью, закрепленной в стене, впился в шею. Хриплые проклятия вырвались из горла, этого ошейник удержать не мог. Фонсе; как можно меньше двигаясь, нащупала цепь, пытаясь определить ее длину. На какой длины поводок ее посадили. Свободы, вероятно, хватало для минимального набора движений: лечь, встать, сделать пару шагов. Не густо. Наконец, Фонсе; удалось сесть спиной к стенке. В противоположном углу кто-то сидел в похожей позе. Голова неестественно склонилась на бок.

- Черт! Вдобавок ко всем удобствам: ошейнику и куче вонючих тряпок – здесь еще и покойник! Будьте вы прокляты, богини времени!

42

- Доброе утро, Клер. Как спалось? – Вопрос Анри произнес уже лицом к только что проснувшейся Клер. За его спиной дождливой серостью растелилось утро.

- Анри, где Фонсе;? Что вы с ней сделали? – она попыталась приподняться, но попытка не увенчалась успехом. – Что вы сделали со мной?

Легкой походкой Анри подошел к кровати Клер, которая отличалась значительными удобствами в отличие от места, где провела ночь Фонсе;. Он присел на корточки рядом с кроватью, оказавшись слишком близко. Клер не отпрянула. Факт ее страха лишь усугубит положение.

- Не бойся, с тобой все в порядке. Ты была без сознания. Фонсе; уже ждет тебя.

- Вот и отлично. Давно бы так. – Клер сделала вид, что не удивлена такому заявлению, но наоборот именно на это рассчитывала. Преодолевая слабость, она села на край кровати. Анри едва пошевелился, но остался сидеть как прежде. Казалось, что еще чуть-чуть, и он положит голову ей на колени в поисках утешения.

- Клер ты еще очень слаба, тебе нужен отдых…

- Сколько дней я без сознания? О каком отдыхе ты говоришь? Может, ты мне еще санаторий предложишь? Анри, прекрати играть в заботливость, поверь, предательству эта роль не идет.

Анри опустил голову, молча встал, немного помедлив, направился к окну. Занял свое любимое положение – поза созерцания, как он ее называл.

- Ты считаешь, что я предал вас. Предал Фонсе;. Пусть так, я не намерен оправдываться. Я сделал это, потому что люблю. Разве ты поступила бы по-другому? – Он обернулся, адресуя вопрос беспомощности Клер.

- Это не любовь. Это зависимость. Не надо смешивать понятия как напитки в дешевом баре.

- Какие высокие слова! Ты не на сцене, Клер. Хочешь ты или нет, но тебе придется делать то, что я тебе говорю.

- Делать то, что говорят тебе сестры. Ты ведь верный пес на коротком поводке. – В ответ Анри расхохотался да так громко, что Клер пришлось закрыть уши ладонями. Смех оказался слишком знакомым.

- Завтрак на подоконнике. Поешь, чтобы не грохнуться в обморок в самый ответственный момент. – Холодный взгляд напоследок, отзвуки дьявольского смеха Верданди. Снова одна.

Клер опустила голову на колени, слезы сдавили горло. Мысли кружились, постепенно восстанавливая последние события. Нужно найти выход, чтобы найти его надо хоть что-то делать, а не беспомощно реветь. Есть совсем не хотелось, как аппетитно не выглядел сок и ароматные тосты с джемом, откуда знать из чего их приготовили внимательные сестры.

- Хватит. Надо взять себя в руки и что-то придумать. Я должна спасти Фонсе;. Мы должны выбраться отсюда… Я даже не знаю где мы.

Клер вспомнила, что Анри стоял у окна, возможно, из него можно увидеть местность. Это было единственное окно в комнате, поэтому серый полумрак сменялся лишь кромешной тьмой с наступлением ночи. Вместо электрической лампочки, по стенам висели средневековые подсвечники, казалось, что они сами стали свечами, настолько они были запачканы воском. Три небольших полотна Ван Гога из японсих мотивов на стенке рядом с кроватью, видимо повешенные сравнительно недавно, отчаянно кричали напоминанием о Фонсе;. Кровать была одиноким представителем мебели – большая, выполненная из дерева с резным узором и высокими спинками. Напротив кровати находилась массивная деревянная дверь без ручки – не сложно догадаться почему. Клер предположила, что эта маленькая «уютная комнатка» приняла не одну пленницу. Слева от двери, в самом углу виднелась отверстие, закрытое решеткой – источник мерзкого запаха. Камера заключения со средневековыми замашками.
Трудно сказать, что она ожидала увидеть через окно, возможно, в глубине сердца теплилась надежда на пейзаж с проселочной дорогой, по которой кто-то может проехать. Взамен оправдавшейся надежде ее взгляд ударился о стену, выложенную камнем. Стена не была одинока, так как с другой стороны окна выпирала другая, почти соединяясь со своей соседкой. Она образовывали что-то вроде недостроенной комнаты. Подобное расположение лишало видимости, оставляя небольшой кусочек неба и коричневой земли. Завтрак манил сладким запахом, отодвинув небольшой столик в сторону, Клер наклонилась вперед, чтобы попытаться увидеть хотя бы дно воздушной комнаты. Она плотно прижалась лбом к оконному стеклу, оставляя следы своего дыхания. Комната, в которой ее заперли, располагалась не так высоко, но увиденное отнюдь не удовлетворило Клер. Черная земля ничего не говорила о месте, на котором находилось это, по всей видимости, старое здание. Все же Клер старалась разглядеть хоть что-нибудь. Она водила лбом по стеклу из стороны в сторону, вниз – вверх, цеплялась ладонями за гладкую поверхность стекла, но ничего не помогало. Наконец, она решила влезть на подоконник, поставив колено в приготовленный для нее завтрак.

- Черт! – Стакан с соком опрокинулся на пол, разбившись. Тост с черничным джемом прилип к коленке, Клер попыталась его стряхнуть, но потеряла равновесие. Понимая, что может упасть вперед и удариться о край подоконника, она предпочла синяки разбитому носу, поэтому постаралась упасть на бок. Балансируя на одной ноге, она повалилась на пол, где ее встретили осколки стакана. Самый большой впился в боковую часть бедра, несколько в правую руку и левую ладонь, которой она пыталась защититься от удара головой о каменный пол. Клер глухо вскрикнула, скорее от неожиданности, чем от боли. Соколки стакана заставили ее быстро приподняться, но нестерпимая боль глубже вонзающихся осколков ускорила ее движения. Ей удалось принять сидячее положение – нужно вытащить осколки, несколько первых капель крови легли на пол темными точками.

43

Когда всплеск ярости Фонсе; немного улегся, ей удалось заснуть, но в положении сидя с ошейником как у дворовой собаки много не поспишь. Она очнулась от нестерпимой боли в пояснице. Взгляд снова сконцентрировался на трупе, с отвращением она отвернулась. Только сколько не оторачивайся, это не избавит от ненавистного присутствия. Можно было догадаться зачем сестры заперли ее вместе с разлагающимся трупом – он живое напоминание о близости смерти, мучительной, долгой. Урд осталась верна своему слову: наказание вполне невыносимое. Странно, но стоя Фонсе; удавалось по-прежнему язвить, пусть даже этого никто не слышит.

- Или слышит? Ты, чучело червей? Слышишь меня? Или они тебе уже успели уши отгрызть? Ха-ха! Похоже, успели и давно… Боже, помоги мне не сойти с ума.

Фонсе; закрыла лицо руками, как только ладони прикоснулись к щекам, она почувствовала как через ее тело прошел ток. Мощный разряд сначала сковал ее тело, вытянув его по струнке, затем поверг на землю, цепь натянулась, сдавив горло. Фонсе; зашлась кашлем, пытаясь вернуть себе более выигрышное положение.

- Кровь…

Фонсе; схватилась за кожаный ошейник с явным желанием сорвать его. Неудача ее не остановила – собственными ногтями она впилась себе в шею, нанося кровавые царапины. Теплые струйки потекли по рванным желобкам. Фонсе; снова заметила покойника, все еще держась за ошейник, она бросилась к нему цепной собакой, заранее обреченной на сдавленный хрип. Ладонями, испачканными в собственной крови, Фонсе; пыталась дотянуться до гниющего тела, будто оно могло стать ее жертвой. Крики отчаяния, проклятия, жажда крови затмила здравый рассудок. Удар за ударом сжатыми кулаками по мертвому камню. Искорка мысли о бессмысленности, которая время от времени сверкала в ее мозгу, давала время лишь передохнуть, чтобы вновь отдаться приступу сумасшествия. Безумство Фонсе; в изобилии разливалось по камере, будто на перегонки с сочащейся кровью. Она извивалась раненой змеей все еще стараясь укусить. Прежняя Фонсе; умирала в муках, Князь не спешил вступать в свои владения. Казалось, он хотел насладиться победой сполна, овладеть каждой клеткой мозга. Неожиданно что-то гулко обломилось, Фонсе; услышала звон цепи, падающей на пол. Она замерла, отчетливо слыша свое сбившееся дыхание, затем, не оборачиваясь, потянулась вперед. Еще одно неуверенное движение. Фонсе; уронила голову на руку не в силах больше бороться за свободу. Лишь на время.

44

Белые простыни отлично заменяли бинты Клер, которая теперь немного посмеивалась над своим неуклюжим падением, не свойственным гибкой актрисе. Смешно было до тех пор, пока она не вспомнила слова богини настоящего о капли пролитой крови, обозначавшей жертву для ненасытного хранителя времени, которым сейчас являлась Фонсе; или по-прежнему Дерек в ее обличье. Где она сейчас? Наверняка сестры занялись ей основательно, поэтому ее передвижение ограничено, но насколько? Надолго ли? Фонсе; обладает не меньшей силой, чем богини, а в слиянии с Князем она вдвойне опасней. Факт того, что теперь ее любимая представляет для нее какую-либо опасность, все еще не принимался сердцем. Трудно было принять новое отношение к Фонсе;, которое навязывало ей чувство самосохранения.
Клер откинулась назад, прислонившись спиной к холодной стенке. Сидя на кровати по-турецки, думать получалось лучше всего. Она вспомнила, что в похожей позе сидела Фонсе;, когда собиралась медитировать.


- Что ты делаешь? – весело спросила Клер, войдя в crimson room в банном халате, с мокрыми волосам, по которым все еще стекали струйки воды.

- Я была в своей комнате… Не смотри на меня так. Я не делаю ничего плохого.

- Прости, Фонсе;, но мне не совсем нравятся твои игры с черной магией. – Клер начала сушить волосы, избегая взгляда Фонсе;.

- Это не игры и тем более не черная магия. Пойми, мне это нужно, чтобы видеться с тобой чаще. – Она встала с кровати, подошла к Клер сзади, шепча на ушко – Это нужно тебе тоже. Мы с тобой постоянно в разъездах, я очень скучаю, ты же знаешь. – Она терлась о теплую шею Клер словно провинившаяся кошка.

- Я вообще не переношу, когда мы не видимся больше трех дней, но как одно связано с другим?

- Как? Неужели ты не замечала насколько часто я снюсь тебе, когда мы не вместе?

Клер развернулась лицом к загадочно улыбающейся Фонсе;. – Это ты?

- Милая, не пугайся так. Просто я не могу без тебя, а сон – это единственное средство увидеть тебя. – Она нежно обняла Клер, почувствовав ее страх и смятение.

- Но как, как это у тебя получается?

- Благодаря моей комнате… зачем тебе это знать? Разве тебе плохо, когда я прихожу к тебе во сне. Там нет ограничения в пространстве, возможностях. Там мы можем быть какими захотим, делать все, что захотим, не опасаясь последствий. Разве быть настолько близко друг другу, когда мы за тысячи километров зазорно? Вспомни свои сны, вспомни те мгновения счастья, которые мы дарили друг другу, вместо удручающей тоски.

- Фонсе;, я не осуждаю тебя, я боюсь за тебя. Боюсь, что однажды темные силы начнут претендовать на тебя, попытаются отобрать, ведь за все приходиться платить. По мне лучше тосковать в другой стране по тебе, но потом увидеть, обнять – не бояться мести или зависти от какой бы то ни было темной силы, чем встречаться во снах, но потом потерять навсегда в реальной жизни.

- Тебе не нужно бояться, потому что никакая сила не заставит меня уйти от тебя, а заставить не хватит наглости.

- Не надо вечных обещаний, они все лживы, никогда не выполняются. – Клер высвободилась из теплых объятий.

- Клер, чего ты хочешь?

- Расскажи как ты это делаешь.

- Когда я вхожу в свою воображаемую комнату, хотя она, возможно, реальнее нас обеих, я представляю спящую тебя: твое лицо, волосы, глаза. Я тихонько стучусь к тебе в сновидение прикосновением к твоему виску. Ты можешь впустить меня или закрыть дверь. Давай не будем об этом.

- Теперь обещай мне, что не будешь больше этого делать. Фонсе;, не отворачивайся, пожалуйста.

- Ты просишь о невозможном.

- Нет. – Голос Клер стал мягким, не требующим, но нежно просящим.

- Клер, ты же знаешь, что я не могу тебе отказать. Не надо. - Фонсе; пыталась перейти в контратаку, но пока получалось лишь защищаться.

- Хорошо, тогда пообещай, что будешь это делать всего лишь в одну ночь нашего расставания. Я тебе никогда ничего не запрещала, но сейчас ты зашла слишком далеко, ведь теперь твои действия непосредственно касаются меня.

- Ладно. Только не закрывай дверь. - Фонсе; не совсем понравился такой поворот событий, но отчасти ее подруга была права.

- Как я могу закрыть дверь перед тобой? Спасибо, что понимаешь меня. – На этот раз объятиям никто не противился.



Фонсе; на самом деле ни в чем не могла отказать Клер, только ее обещание длилось не слишком долго. Сначала она сделала это дважды, потом три раза за одно расставание. Она немного боялась, что Клер может закрыть дверь, но этого не происходило, поэтому вскоре все стало как раньше. Клер понимала, что уступила, но подобные поражения бывают очень приятны на первых порах.

45

- Вот только не надо во всем винить меня, в конце концов, игра была придумана не мной одной. Расслабьтесь, веселие только началось. – Верданди сидела на краешке большого круглого стола с единственной ножкой посередине, больше похожей на короткий столб.

- Никто тебя не винит. Просто Скульд не правильно выразилась, так?

- Урд совершенно права. – Произнесла Скульд с явным напряжением, поерзав на стуле рядом с младшей сестрой. – Мне, как богини будущего, иногда хочется что-то поменять в прошлом.

- Звучит не очень убедительно.

- Верри, ну ты не можешь без издевок. – Сказал Анри ласково, совершенно в разрез со смыслом фразы.

- Ты мой, хороший. Кстати, расскажи нам как ты сходил к нашей актриске. Она наверняка опять в истерике билась.

- Совсем нет. Была на удивление спокойна.

- Что даже о своей Фонсеюшке не спросила?

- Верри, перестань вести себя как маленький ребенок. Дай Анри закончить, а потом будешь задавать вопросы. – Не выдержала Урд.

- Да что вы ко мне придираетесь? Мое терпение не безгранично и хорошее настроение тоже.

- Дамы, не ссорьтесь. Вы все просто очень устали. Вам надо снять напряжение. Как только я закончу, мы обсудим этот вариант.

- Какой же ты славный, Анри! – разулыбалась в ответ Скульд.

- Но-но-но! Поаккуратнее на поворотах, можешь за углом со мной столкнуться.

Сестры вместе с Анри громко засмеялись наигранной ревности Верри. После он рассказал о своем визите к Клер. Богини сочли, что она вела себя соответственно своему состоянию.

- Я не думаю, что она доставит нам много неприятностей, а вот с Фонсе; надо держать ухо в остро. – Закончил отчет Анри.

- Я бы так не сказала, если учитывать, что Клер убила де Бурга в приступе отчаяния.

- Урд права, ведь кто как она, богиня прошлого, знает, что кроит в себе опасность, а что нет.

- Не она одна, Верри. Я тоже считаю, что Клер может быть очень опасна. От них обеих можно ожидать чего угодно. Даже я, богиня будущего, не предполагала такого поворота событий. Они слишком хорошо чувствуют друг друга, несмотря на обстоятельства, которые против них. Их чувства настолько сильны, что я иногда сомневаюсь в нашей победе.

- Никогда, слышишь? Никогда не говори так, Скульд. Мы играем в эту игру с человечеством, потому что знаем, чем все кончится. Мы – время. Мы – даем власть над ним, мы же можем ее отобрать. Победа уже за нами. Вопрос в том, как сделать процесс наиболее увлекательным.

- Верри, ты слишком самонадеянна. Не забывай, что мы не всемогущи, тем более любовь дает огромную силу, которой ни ты, ни я противостоять не можем. – Скульд говорила это настолько спокойно, будто сообщала прогноз погоды на завтра.

- Сестры, вы забыли об одном – все люди порочны. Можно с легкостью сыграть на их слабостях, именно поэтому всегда находились желающие владеть часами. Наши голубушки не исключение. Сейчас их любовь не только сила, но и слабость. Они, особенно Клер, потеряны, не знают что делать, соответственно могут натворить глупостей.

- Ты права, сестренка. Они у нас в руках, обе, надежно заперты…

- Чем больше они находятся взаперти, Скульд, тем слабее они становятся. Думаю, что скоро мне представиться возможность заняться любимым делом – шантажом.

- Верри, кого ты собираешься шантажировать Фонсе; или Князя? – неожиданно для всех спросила Урд.

- Князь… про него я совсем забыла… только я не могу об этом сейчас думать, я слишком устала. Анри, у тебя были предложения об организации нашего досуга? – Верданди громко щелкнула пальцами. Анри одобрительно закивал головой, преданно смотря ей в глаза. Он словно очнулся от гипноза, сестры тихо хихикнули – отношение Верри к Анри немного их тревожило, ведь он смертный. Но с другой стороны, приходилось кое-чем жертвовать ради душевного равновесия средней сестры.

- Верно… о чем это я? Ах да, предлагаю небольшой пикничок у моря: свежий воздух, прогулки по берегу, аппетитная еда. Девушки никуда не денутся, а вам просто необходимо снять напряжение. Ну как?

- Конечно, конечно, мой сладенький! – Верри в своем репертуаре захлопала в ладоши, бросившись к Анри на шею, чему он явно был рад.

Вмешалась Урд:
- Идея отличная, но мы никуда не поедем. Верри, не вытягивай так лицо, я же не сказала, что совсем не поедем. Я думаю, что близлежащий лес вполне соответствует нашим притязаниям на культурный отдых. Наших гостей не стоит оставлять без присмотра – нехорошее предчувствие.

- Вот, брюзга! Будь по-твоему. Наконец-то долгожданный отдых! – Верри быстро смирилась с переменой места пикника. Только Скульд ехать не хотелось, но говорить об этом не было смысла. Может, плохое предчувствие не всегда верно или…

- Я останусь. Должен же кто-то приглядеть за девчонками.

- Видимо паника заразна. Скульд, может, хватит? Все решили отдохнуть. Все, слышишь? Как вы мне надоели со своими предосторожностями. – Верри махнула рукой и вышла из просторного зала. Анри вышел вслед за ней.

- В чем дело, Скульд? Плохое предчувствие?

- Вот именно. Позволь мне остаться.

- Хм… мы поступим немного по-другому. Можно одолжить одну из твоих золотых булавочек?

- Конечно, вот, держи. – Скульд отвернула край рукава, подав маленькую булавочку с головкой ландыша Урд.

- Теперь потри ее о внутреннюю подкладку твоего плаща. Мы оставим ее в замке, если что-то случится, ты сразу почувствуешь.

- Ты – гений, сестра!

46

Булавка-шпионка была оставлена после пролития первой крови на землю, может, поэтому сестры ничего не почувствовали. Может, они устали от своих игр или увлекись обсуждением дальнейшего сценария игры. Как оказалось время не всегда внимательно даже по отношению к себе. К тому времени как три сестры в сопровождении скульптора мирно наслаждались природой в лесу, Фонсе; уже освободилась, но пока не могла предпринять каких-либо действий – слишком много сил ушло на безуспешные попытки, одна из которых все же увенчалась успехом. Она истерзанная ярой потребностью утолить жажду крови лежала на каменном полу старинного замка за Икнисхеллом. Внутри что-то нестерпимо жгло, чтобы потушить пожар внутри нужно принести жертву. Не важно кого, не важно что для этого придется сделать. Но прежде ей нужны были силы, поэтому она спала, скорее, впала в забытье – река, которая наполняла ее жизненной энергией.
В свою очередь Клер понимала, что алые пятна на полу рядом с окном звали Фонсе;, притягивали своим едва уловимым запахом, также как он притягивает акулу за тысячи километров к жертве. Она рано или поздно придет за ней, поэтому лучше прийти первой. Нужно просто решиться постучаться в сон к Фонсе;. Вдруг не получится? Вдруг она все опять испортит как с де Бугром. Клер никогда не пыталась войти в сон к Фонсе;. Зачем, если она делала это за нее? Зачем, если они были вместе счастливы без этого? Сейчас причина появилась. Гадать получится или нет было бессмысленно, нужно было действовать. Как можно скорее.

47

Даже при закрытых глазах оказаться в полной темноте не получалось – богатое воображение актрисы. Как Фонсе; удавалось отбросить все образы, ведь у художника мир воображения намного ярче? Может, стоит просто представить тьму? Густую, холодную, мягкую – она выходила неполноценной, потому что сознание все время отбрасывало тени в виде картин прошлого или же нереального настоящего. Клер старалась закрашивать черным каждый образ, будто накладывая слои тьмы для ее полной осязаемости. Она ждала, когда ненужный набор цвета исчезнет, подарив ей бестелесную ночь, которая сама направит ее воображение в нужное русло. Сознание медленно освобождалось от цепких лап действительного мира, цвет сначала превращался в туман, а затем полностью поглощался тьмой. Черная пустота. Тьма шевелилась, перемешивалась как густой туман, открывая перед Клер новый образ – дверь. Она больше походила на высокие ворота, заостренные кверху. Серые деревянные ворота, сбитые из тонких реек, скрепленные ржавыми металлическими ободьями, без единой ручки. Клер подошла ближе, толкнув одну створку ворот – ржавый скрип, еще нажим – открылись обе створки, но настолько, что войти мог только один человек. Неуверенно Клер вошла, ожидая переместиться в новое пространство тьмы, но вместо черного тумана ее окружили каменные стены, покрытые плесенью. Фонсе; лежала на полу, положив голову на руку, будто уснув на полпути к цели. Разглядеть куда она так стремительно пыталась доползти было не возможно. Казалось, что в углу сидело темное пятно, дыра, вырезанная по форме человека. Приближаться к этому не хотелось, слишком ощутимая пустота, которая ждет каждого смертного. К тому же Клер пришла не за этим. Она вновь переключила внимание на Фонсе;: разодранное черное платье, как страшная противоположность ее белому, испачканному в крови. Ошейник, цепь… Боже, что сделали с ней эти изверги? Цепь вырвана из стенки, значит, предчувствие ее не обмануло - Фонсе; пришла бы за ней. Руки в запекшейся крови, кровоточащие раны на шее – неужели это Фонсе;, которая настолько сильно любила жизнь во всех ее проявлениях? Клер наклонилась, чтобы убрать темные локоны волос с виска. Фонсе; казалась безжизненной, тем не менее, Клер боялась, что она вдруг очнется и схватит ее. Забинтованной рукой она мягко прикоснулась к виску, почувствовав как что-то с силой метнуло ее в сторону. Открыв глаза, она поняла, что вновь оказалась в черном тумане перед воротами, Фонсе; стояла в нескольких шагах.

- Клер?!

- Фонсе;…

- Прости, если такое можно простить. Я не смогла отказаться от себя ради нашей любви.

- Это мне надо просить прощения. Но почему ты так говоришь? Не все еще потеряно, мы можем победить. Ведь мы вместе. Ты сама мне это говорила. – Клер приблизилась, чтобы обнять, но Фонсе; оборвала:

- Нет. В реальности меня больше нет, там правит Князь. Он во мне, теперь он не отпустит.

- Нет, нет, нет. Почему ты сдаешься? Если ты понимаешь, что Князь в тебе, значит, его можно изгнать.

- Кто это сделает? Ты? Может сестры? Я убью тебя сразу же, как только ты приблизишься – ты пролила кровь. Сестры это знают, поэтому они постараются убить меня, так как я стала неуправляемой, а это не по сценарию их пьесы. Беги от меня пока не поздно.

- Я люблю тебя. Жизнь без тебя мне не нужна. – Немного помедлив. - Позволь обнять тебя… - Клер приблизилась, чувствуя до слез родной запах. Она положила голову на плечо Фонсе;, обхватив руками тело, не смыкая их на спине, но поглаживая ладонями. – Видишь, я опять плачу. Почему? Что это может изменить для нас? Не уходи, прошу, мы сможем победить Князя, вдвоем.

Сначала Фонсе; стояла не двигаясь, но потом обняла в ответ:
- Клер, милая, нам никогда не быть вместе. Боже, как трудно это говорить, но еще труднее принять сердцем. Ты не знаешь насколько крепко держит меня Князь, живую он меня не отпустит, а убив тебя, он получит все. Поэтому я должна умереть.

- Должна умереть не ты, а он. Ты – всего лишь пешка в его игре, погубив тебя, он найдет другую жертву.

- Ты права, только нам это никак не поможет. Даже, если он оставит меня, нас он никогда не оставит. Я не могу рисковать тобой. Я слишком сильно тебя люблю.

- Фонсе;, побудь еще немного со мной. В последний раз солжем, что мы вместе навсегда, что нашей любви угрожает только житейская суета. Солжем, что будем вместе творить как прежде, что наша любовь разрушит любые препятствия…

- …что мы сможем повернуть время вспять, чтобы наслаждаться прекрасными мгновениями снова и снова, что мы сможем любить друг друга, не боясь летящих камней осуждения со стороны глупой толпы, что наша любовь не вне закона, что мы свободны любить так как хотим…

Последняя, сладкая ложь. Пусть осознание правды придет позже, когда реальность станет слишком реальной для того, чтобы лгать. Слезы, которые освобождают боль, давая ей возможность вытекать тонкими струйками из глаз. Где взять силы, чтобы расстаться с тем, кого любишь больше себя или кого бы то ни было на свете? Как смирить ноющее сердце, если всю сознательную жизнь оно указывало путь? Пусть не всегда верный, но ошибки сердца кажутся роковыми только в ракурсе разума. Жаль, что именно за ним оказывается последнее слово.

- Нам пора. Я люблю тебя, помни, что именно моя любовь к тебе причина нашего расставания. - Фонсе; держала плачущую Клер за плечи, внушая сказанное как ей так и себе. Последнее прикосновение к виску Клер. Разряд тока. Клер больно ударилась головой стенку, сидя на кровати своей средневековой темницы.

48

Первые десять минут Клер сидела абсолютно без движения, пытаясь уяснить себе все, что произошло. Мысли как на кинопленке сменяли одна другую. Из цепочки мыслей выделилась одна, где Фонсе; говорит о неизбежности своей смерти. Все естество Клер противилось этому, даже факт их неизбежного расставания жалил не так больно. Она должна жить. Чего бы это не стоило, пусть никогда не будет одиночества вдвоем, но это не перечеркивает две жизни, которые хоть кому-то, но нужны. Иначе, зачем они дарованы? Последний кадр: Фонсе; ищет способ как добраться до нее – вывел ее из состояния комы. Где же сестры? Почему они не почувствовали, что пролилась кровь? Они должны узнать. В поле зрения вновь попало окно. Клер быстро встала с кровати, ноги затекли, будто их свинцом залили. Преодолев слабость, она схватила маленький столик, на котором для нее оставили завтрак, точно зная, что с ним делать. Оказавшись на безопасном расстоянии, Клер изо всех сил швырнула его в окно. Осколки звонко полетели вниз, оглушая эхом окрестности. Звук бьющегося стекла привлечет внимание сестер. Теперь им есть о чем поговорить.

49

- Анри, ты слышал? – Верри остановилась, слушая воздух.

- Да. Что-то разбилось. Похоже, что наши девочки шалят.

- Черт, Скульд была права. Иди в замок нам понадобиться твоя помощь.

Анри хотел ответить, что именно так поступит, но не успел – Верданди уже не было. Он отправился в сторону поляны, где они провели примерно час отличного времени. Оказывается с богинями тоже может быть весело, но отдых испорчен. Ему предстояло убрать остатки их маленького пиршества, сожалея, что уединение с Верри не может быть вечным.

Скульд появилась в замке первой, проклиная беспечность сестер и Анри заодно. Золотая булавочка молчала как партизанка. Как она могла попасться на такой нелепый предлог оставить пленниц без присмотра. Появились Урд с Верданди.

- Я пойду к Клер эта дура, по-моему, пролила кровь на землю, а вы идите к Фонсе;. Будьте аккуратны, возможно, она сорвала цепь. – Урд исчезла за одним из многочисленных поворотов бесконечного коридора.

Вопреки ожиданиям Урд, Клер встретила ее так, будто к ней пришла долгожданная гостья, а не враг.

- Урд, ну наконец-то! Где вы все шлялись? Не дозовешься. Мне нужно поговорить с вами. У меня есть предложение как закончить нашу историю наиболее безболезненно для всех.

- Безболезненно уже не получится. Тебя предупреждали о пролитии крови? Откуда эти раны?

- Зачем мне тебе рассказывать, если ты о прошлом знаешь все? Может, лучше поговорим по-деловому вместо бесполезных колкостей. Хотя, может, вы уже нашли решение проблемы под названием «князь».

Урд сменилась в лице:
- Хорошо. Мы вернемся к нашему разговору, если удастся обездвижить Фонсе;.

- Спасибо. Только Фонсе; тут не причем. Дело вы будете иметь с Князем, действуйте соответственно.

Урд вышла, ничего не ответив. Факты в любой ситуации остаются фактами.

50

Все произошло очень быстро. Фонсе; была готова к приходу сестер, поэтому подготовилась основательно. Благодаря Князю она получила сверхъестественные возможности, теперь сидя по паучьи, она расположилась над косяком двери, поджидая горе-богинь. Первой появилась Скульд над своеобразным верхом четырехугольного колодца. Она с легкостью отодвинула решетку, заслонив собой скудные лучи лунного света. Фонсе; едва пошевелилась, приготовившись к атаке. Скульд медленно начала спускаться вниз, будто держась за невидимую веревку.

- Фонсе;, где ты? Тебя кое-кто заждался, понимаешь о ком я говорю?

- Еще бы! – выкрикнула Фонсе; голосом Князя, хлыстнув цепью от ошейника над головой Скульд. – Пусть еще немного подождет, я скоро приду, вот только с вами закончу. – Она начала приближаться к младшей сестре, которая мгновенно сорвалась от удара с воображаемой веревки на пол с криком «Верри!».

Фонсе; почувствовала рыжую бестию сзади, резко обернулась, стремясь повалить с ног Верданди таким же ударом цепи. Но Верри перемещалась слишком быстро, поэтому в следующий момент она уж была за спиной Фонсе;, хохоча адским смехом. Перед Фонсе; оказалась открытая дверь – запереть сестер в этом колодце хоть ненадолго было заманчивой перспективой. Она кинулась к выходу, но Скульд успела прийти в себя от удара, схватив Фонсе; за лодыжку. Перед падением она развернулась, хлыстнув цепью Верри. Удар пришелся ниже бедра – смех тут же стих, сменившись злобным криком мести. Рыжеволосая не упала, подлетев к лежащей Фонсе;, она схватилась за цепь.

- Вот теперь поиграем!

Волоча свою пленницу по царапающему тело камню, Верданди начала подниматься вверх. Фонсе; рычала, пыталась ухватиться за дверь, но Скульд захлопнула ее с ехидством:

- Что не получилось сбежать? Ну, ты не расстраивайся, мы сейчас все исправим.

Верри поднималась все выше, цепь натянулась, заставив Фонсе; схватиться за нее руками. Она дернула со всей силой Князя. Верри подалась назад, будто тряпочная кукла, попавшая в немилость мастеру. Фонсе; почувствовала преимущество, дернув еще раз. Эта попытка повалила бы Верри на пол, если бы ни Скульд, которая в самый последний момент оглушила беглянку ударом ноги по голове.

- Не знала, что ты владеешь карате – выдавила из себя Верри с усмешкой, убирая со лба прядь огненно-рыжих волос.

- Практиковалась в свободное время. Кажется, она потеряла сознание. Мерзавка! – Скульд наклонилась над самым лицом Фонсе;, только оно напоминало настоящую владелицу тела.

- Пора с этим заканчивать. – Верри продолжила подниматься вверх. – Ты, кстати, как?

- Ничего, заживет. А ты? Что ты собираешься делать?

- Я – паршиво, пытаюсь это исправить. – Верданди уже достигла решетки, поставила ее на место, просунула цепь через отверстие. – Черт, тяжелая же она! Видимо, не все художники голодают. Скульд, помоги мне.

Богиня будущего вытянула вперед руку ладонью вверх, начав медленно ее поднимать. В унисон с движениями Скульд, поднималось тело Фонсе;.

- Молодчинка! Я в тебе никогда не сомневалась, сестренка.

Ноги Фонсе; уже оторвались от земли, когда вошла Урд:
- Вы что, совсем рассудок потеряли?

- А! Это ты, Урд. – Верри постаралась скрыть испуг. – Как раз вовремя. Повесим, эту нахалку как цепного пса, кем она и была в последнее время.

- Нет. Вы же понимаете, что это не выход. Князь доставит нам еще больших неприятностей в теле Клер. Ее нам тоже придется убить? – Урд встала в положение своей младшей сестры, опуская Фонсе; вниз. – Отпустите ее, Верри, Скульд.

Верданди нехотя, начала спускаться с цепью в руках. Скульд отошла в сторону, сказав:
- Ты права, Урд. Мы так и не решили что делать с Князем.

-Это нам предстоит обсудить, но сначала надо нейтрализовать Фонсе; без вреда для нее самой.

51

- Анри, ты обработал раны Фонсе;? – спросила Скульд только что вошедшего в зал скульптора, где они мило беседовали каких-то три часа назад.

- Да. Чья идея была привязать ее так…так… даже слова не могу подобрать.

- Оригинально, ты хотел сказать? Моя, конечно. Маленькая месть за дерзость ударить меня. Анри, неужели ты до сих пор сомневаешься в моих способностях? – Верданди подошла к нему сзади, обняв.

- Верри, но это бесчеловечно чуть ли не распинать ее на стенке. Просто какая-то чудовищная пародия на витрувианского человека да Винчи.

- Вот именно, бесчеловечно. Я не человек, забыл? – Верри отошла в сторону. – Зато в такой очаровательной позе у нее не будет грешной мысли сбежать, предварительно перерезав всем нам глотки. – Анри, любимый, успокойся. Ты ведь обработал ей раны, наверняка еще добрым словом утешил. Поверь, этого достаточно.

- Урд, сколько она будет без сознания? – прервала перепалку влюбленных Скульд.

- Столько, сколько нам понадобиться. Анри, приведи, пожалуйста, Клер. Послушаем, что она нам скажет.

Анри вышел, все еще думая о Фонсе;.

- Что задумала эта девчонка?

- Не знаю, Верри, но сотрудничество будет нам выгодно в любом случае. Мы ничего не потеряем, если выслушаем ее.

- Только не стоит идти у нее на поводу, – предостережение Скульд прозвучало как напутствие. Вошел Анри с Клер.

- Здравствуй, милашка! Давно не виделись. – Верданди встретила ее у самого входа, подошла ближе с явным намерением поздороваться объятиями. – Что? Не хочешь? Как знаешь.

- Где Фонсе;?

- О как скучно? Клер, ты повторяешься. Спроси у Анри, сегодня он исполняет роль матери Терезы.

Анри опустил голову в ответ на очередную издевку Верри. Заговорила Скульд:

- С ней все в порядке, пока она не представляет угрозы для нас, для тебя тоже. В особенности для тебя. Пришлось принять крайние меры, но они вполне оправданы.

- Это она сделала? – Клер указала на торчавшую повязку из-под короткой юбки Верри. - А это? – следующей была Скульд с синяками на руке и разбитой губой.

- Она, голубушка, но не беспокойся за это она уже поплатилась.

- Почему она, а не Князь?

- Ты задаешь риторические вопросы, детка. – Парировала Верри.

- Перейдем к делу. Мы тебя слушаем, Клер. – В разговор вступила Урд.

Клер прошла вглубь комнаты к столу, обойдя Верри, которая по обыкновению расположилась на краешке стола. Анри сидел на стуле у ее ног. Две сестры занимали место за столом напротив двери. Клер села так, чтобы видеть лица всех трех богинь. Свет от множества свечей играл на фигурах сидящих. Старинная атмосфера, как ни странно отлично сочеталась с развернувшимися событиями. Ей предстояло проявить свои ораторские умения наряду с искусством убеждать. Главное контролировать ситуацию. Было очевидным, что сестры стремятся к тому же.

- Мне хотелось бы прояснить ситуацию в плане врагов и союзников. Думаю, вы согласитесь со мной, что врагом является Князь, а не мы с Фонсе;. Если мы объединим наши усилия против него, то все встанет на свои места – вы по-прежнему будете играть в игры с человечеством на время, а мы станем свободными.

- То есть ты предлагаешь нам не убивать Фонсе; даже готова нам в этом помочь. Очень благородно с твоей стороны, Клер. Не ожидала от тебя такой жертвы. Только мы не сестры милосердия, мы не вызывались защищать непонятно какую любовь.

- Торопыжка Верри. Неужели Анри это нравится?

- Поговори мне! Хочешь висеть рядом со своей возлюбленной? Я это мигом могу устроить.

- Клер, думаю, тебе известна цена нашей помощи, иначе ты не пришла бы с подобными предложениями. – Задала вопрос Урд, игнорируя перепалку с Верданди.

-Да. Я готова отказаться от Фонсе;, если мы обе останемся живы, без притязаний Князя, естественно.

- Ты-то готова, а готова ли на это Фонсе;? – спросила Скульд.

- Она готова умереть, но не позволить Князю завладеть мной.

- Откуда ты это знаешь? – продолжала младшая богиня.

- Она мне это сказала. Я приходила к ней во сне, туда Князь еще не добрался. Она не знает, о моих намерениях. Я не прошу у вас милости или сострадания, но вы не хуже меня знаете, чем карается убийство человека для забавы, даже богини находятся под законом.

- Скажи, Клер, как сильно ты ее любишь. – Спокойно спросила Урд.

- Наивно предполагать, что подобные чувства поддаются краткому описанию, но все же… Она часть меня, как можно не любить себя? Она смысл рассветов и закатов. Ночь без нее превращается темную жижу, наполненную страхами. Она та, для которой я играю, она дает мне силы играть. Время с ней легко, сладостно как свежий воздух, который не может наскучить, просто потому, что без него смерть.

- Тогда ты обрекаешь себя на смерть, отказавшись от нее.

- По-твоему, Урд, лучше стать свидетельницей ее смерти, а потом трусливо ждать что Князь сделает со мной? Я выбираю жизнь для себя и для нее. Вы можете помочь мне в этом, если хотите. Хотя я все еще верю, что жажда зрелищ не затуманила мозги богиням времени настолько, что они превратились в бесчувственную толпу, учуявшую кровь.

- Не тебе судить нас, смертная. – Не унималась Верри.

- Ответьте, что вы потеряете, если уничтожите Князя, не повредив Фонсе;? Пойми, Верданди, не она оскорбила тебя, а Дерек, будь он проклят.

- Начнем с того, что уничтожить Князя мы не можем. Он – зло, а его время на земле еще не истекло. – Сказала Скульд без тени сожаления.

- Но хоть что-то вы можете, кроме как развлекаться со смертными? – не выдержала Клер, указав на безмолвного Анри.

- Не горячись, Клер. Мы можем изгнать Князя из Фонсе; только при гарантии, что он не переключится на тебя. Нам не нужны такие же проблемы с тобой.

- Что может послужить гарантией, Урд?

- Бесповоротный отказ от Фонсе;. Ты должна пройти специальный обряд, после которого все связи между тобой и ней разорвутся. Навсегда. Ты не сможешь вернуть ее ни через несколько лет, когда память о сегодняшних событиях немного притупиться, ни в другой жизни. Вы станете чужим друг для друга, будете жить каждая сама по себе, может, даже сможете полюбить еще раз. Но вместе быть не можете никогда. Готова ли ты пойти на это?

- Да, во имя наших жизней, да. – Ответила Клер без промедления, всеми силами унимая щемящую боль внутри.

- Хорошо. Обряд совершим сегодня ночью, через час. Анри отведет тебя в твою комнату, мы позовем, когда все будет готово.

- Спасибо. Я буду ждать.

52

Они в молчании шли по коридору, каждый думал о своем. Придя в комнату, Клер спросила:

- Как она, Анри?

- На мой взгляд – плохо.
- Позаботься о ней, пожалуйста. У нее больше никого нет, кроме верного друга.

- Не надо плакать, Клер. Ты приняла верное решение. Я постараюсь уговорить сестер снять ее со стены, все равно она без сознания.

- С какой стены? Почему без сознания?

- Тебе не зачем знать подробности, а без сознания она, потому что сестры постарались. Я сюда вас привез в таком же состоянии с кладбища.

- Где мы находимся?

- Это фамильный замок Нойтаторни.

- А тот, про который говорят, что здесь собирается вся нечисть на шабаш. Ничего кроме замка ведьм сестры не могли выбрать. Ты не мог бы мне принести что-нибудь попить. Желательно горячего кофе. Умираю от жажды да от холода тоже.

- Конечно. Надеюсь, ты не откажешься от маленького сюрприза к кофе.

- Нет, Анри. Спасибо большое. – Клер улыбнулась с нежностью.

- Молодец. Я мигом. – Он уже направился к двери, но вопрос Клер его остановил.

- Как давно ты не занимался лепок скульптур?

- Что? – переспросил Анри, не оборачиваясь.

- Как давно ты не занимался лепкой?

- По-моему, целую вечность.

- Я столько же не играла на сцене. Почему Верри не дает тебе творить?

- Потому что это отвлекает внимание от нее самой. Она врывается в мою жизнь ураганом, когда ей вздумается, у меня просто нет времени на скульптуры. Ты же видишь, я слишком занят выполнением приказаний всех богинь. – Анри продолжал говорить не оборачиваясь.

- Мне жаль тебя, но ты хотя бы можешь любить, пусть даже в ущерб себе. Спасибо тебе, Анри.

- Клер, – он повернулся, на его глазах блестели слезинки, - я скоро вернусь с кофе.

53

- Как трогательно, Урд. Давно ты занялась благотворительностью?

- Уймись, Верданди. Я совершенно согласна с Урд, что такой выход из создавшегося положения лучше смерти обеих девушек. Хочешь, помогу найти плюс во всем этом? У тебя есть отличная возможность поквитаться с Князем.

- Ха! Пожалуй ты права. Он бедняжечка не ожидает такого поворота событий.

- Не спеши, Верри. Все-таки Клер была права…

- Урд!!!

Урд слегка улыбнулась, продолжив:

- Приготовьте все необходимое для обряда, а мне надо кое с кем повидаться.

- С кем? Не завела ли ты себе симпатичненького любовничка? Скульд, ты можешь в это поверить?

- Вполне. А если серьезно, куда ты, Урд?

- Дорогой гость Князь Дерек заскучал, наверное, в бессознательном теле Фонсе;. Хочу его немного повеселить. – Не добавив ни слова, Урд быстро вышла из комнаты.

- Что она задумала, интересно мне знать.

- Не думаю, Верри, что она ведет двойную игру, если ты на это намекаешь?

- Я вовсе не это имела ввиду. Чтобы наша праведная Урд решилась прибегнуть к трюкам шулера – да никогда. Здесь что-то другое.

- Тогда не будем гадать на кофейной гуще. Придет время она сама все расскажет.

- Это мне нравится меньше всего. Я пойду к Анри, а ты приготовь наши штучки к обряду сама.

- Верри, не забывай, что я твоя сестра…

- Да, да, которая меня отлично знает, поэтому мне тебя не провести. Пойдем уже.

54

На решение принять предложение Клер скорее повлияла давняя ненависть к Князю, чем жалость к девушкам. Прежде чем заняться изгнанием Дерека из тела Фонсе;, Урд хотела выяснить в каком он состоянии, насколько силен. Она направлялась в камеру к Фонсе;, теперь это место свидания с обоими. Пришлось взять один из факелов в коридоре, так как лунного света в «колодце» было не достаточно. Темница была очень мрачным местом, самым мрачным во всем замке, даже свет огня от факела, который Урд прикрепила к держателю на стене, никак не скрашивал царившее уныние. Может, оттого, что здесь давно поселилась смерть.
Фонсе; висела на каменной стене, будто мертвая, только слабое движение грудной клетки свидетельствовало об угасающей жизни. Юная художница, с большим будущим, обширными планами на жизнь висит на веревках, терзаемая злом изнутри – почему-то Урд стало ее жаль. Только для жалости у нее не было времени, как обычно. Урд раскинула края плаща, легким движением руки повернула голову Фонсе; прямо, чтобы видеть глаза.

- Я – Урд богиня прошлого, властью времени вызываю тебя, Князь. – Из ее глаз заструился яркий светло-голубой свет, направленный в полуоткрытые глаза Фонсе;. Тело слегка дернулось, дыхание участилось, голос Дерека ответил губами своей жертвы:
- Кто к нам пожаловал, сама великая Урд. Что сейчас будешь изгонять меня? Прошу, не надо, смилуйся! Ха-ха-ха!

- Ты лучше меня знаешь, что я не могу этого сделать.

- Тогда зачем ты пришла? – голос из шутовского перерос в грохочущий бас.

- Поговорить. Как себя чувствуешь в новом теле? Каблучки не трут?

- Отнюдь, очень удобное воплощение. Скоро вы сами это поймете, когда власть над временем станет только моей. Попытаешься изгнать меня из этой бедняжки – развяжешь мне руки для убийства Клер. Оставить висеть здесь – тоже бессмысленно, чем больше у меня времени, тем сильнее я становлюсь. Не думаешь же ты, что Фонсе; сама вырвала цепь из стены? У вас безвыходное положение, к моему великому, безмерному сожалению. – Он снова истерически засмеялся.

- Ты прав, потому что положение действительно безвыходное, но у тебя. Клер умерла.

- Ты лжешь!

- Нет. Именно поэтому пролилась первая кровь.

- Ее смерть от вашей руки ничего не меняет, я найду другую жертву.

- В том-то и дело, что она умерла от своей руки. Вскрыла себе вены разбитым стаканом.

- Лжешь! Я бы почувствовал ее смерть.

- Сомневаюсь. Она умерла не сразу – мы пытались ее спасти, но… она умерла, когда Фонсе; была в замороженном состоянии, соответственно ты тоже.

- Нет! Не может быть! – рычал Князь.

- Может. Ты знаешь чем тебе это грозит. Да, да столетним ожиданием следующего пролития крови. Мне жаль, Дерек.

- Нет! Но Фонсе; вам все равно не получить, она сдохнет здесь, со мной.

- Она теперь не нужна, забирай ее себе.

- Проклятая ведьма!

Урд опустила полы плаща, ледяной луч иссяк, она уходила в тишине – вновь заморозив дух Князя.

55

Дверь большого зала громко хлопнула, Верри и Скульд обернулись, увидев встревоженную Урд.
- Что случилось, Урд, на тебе лица нет? – Скульд пошла на встречу сестре.

- У нас мало времени, надо начинать, пока Князь не понял, что я блефую. Скоро закончится ночь, а нас ждут два обряда.

- Объясни нормально, что произошло? – требовала Верданди.

- Сначала попроси Анри привести Клер.

- Он уже пошел за ней. Кстати вот и они.

- В чем дело, почему вы такие встревоженные? – спросила Клер.

- Я не могу изгнать Князя из Фонсе;. Ни слова, дайте договорить, - жестом руки Урд обеспечила себе тишину на какое-то время, - я должна ему. Мое обещание связывает меня по рукам и ногам. Очень давно я влюбилась в смертного, Князь не замедлил этим воспользоваться, чтобы быть с ним, я обещала ему часть своих возможностей в его пользу. Клер, ты должна меня понять. Любовь только со стороны никогда не любивших выглядит эгоистичной. Но выход есть. Я сказала Князю, что ты покончила жизнь самоубийством, что дает нам немного времени, прежде чем он поймет, что я солгала.

- Хитро, сестренка. Он думает, что теперь ему придется ждать еще сто лет следующей жертвы, несчастный. А ты еще та шалунья. – Не выдержала Верри, погрозив пальчиком.

- Буду расценивать это за комплимент.

- Но как Дерек не понял, что ты блефуешь? – следующей была Скульд.

- Возможно, из-за решения Клер оставить Фонсе;, она будто прикрыла дверь для него. Плюс замороженное состояние, в котором он сейчас находится. Клер, только ты можешь освободить Фонсе;.

- Я? Ты что-то путаешь, Урд. Богини времени вы, а не я. Ведь есть еще Скульд и Верри, они Князю ничего не обещали.

- Верно, но нас трое: прошлое, настоящее и будущее. Отсутствие одной лишает нас полноценной силы. Ты заменишь меня. Ты – как символ вашего прошлого с Фонсе;.

- Тогда зачем этот обряд, навсегда разлучающий ее с любимой? – в первый раз высказался Анри, чем заслужил общее немое удивление.

- Клер должна быть нейтральной, чтобы сыграть роль Урд. Я правильно понимаю?

- Да, Скульд, правильно. Ты согласна идти до конца?

Клер немного колебалась:
- Да, если твои сестры мне помогут.

- Нет, это, конечно, ни в какие ворота не лезет, но я готова. Как я могу отказать сестре, которая любила, а я всю жизнь считала ее фригидной.

- Я поддерживаю Верри, относительно помощи, а не фригидности Урд. Я догадывалась, что тот бедный поэт, не так беден на чувства к тебе.

- Спасибо, Скульд. Спасибо, Верри. Пора приступать к обряду. Анри, приготовь, пожалуйста, все необходимое для второго обряда на верхней площадке замка.

56

Среди суеты подготовки к бесконечным обрядам, как казалось Клер, она чувствовала себя совершенно потерянной. Ведь для нее все это означало жизнь без Фонсе;. Она старалась сосредоточиться на слове жизнь без продолжения.
Обрядом должна была руководить Урд как богиня прошлого, неудачное олицетворение любви, которая должна остаться в прошлом. Сестры зажгли больше свечей, взяв по одной для себя и Клер, которая на коленях стояла в их кругу.

- Клер, ты должна будешь повторять за мной. Верри со Скульд после каждого своеобразного «отрекаюсь» должны говорить «да будет так». Начнем.

Клер закрыла глаза, ощущая слабый, теплый свет от свечи.

- Я, Клер Туммо теперь свободна от любви к Фонсе;.

- Я… Клер Туммо теперь свободна от… - вторая половина фразы никак не давалась, - от любви к Фонсе;. - Упавшая слеза зашипела на огне свечи.

- Да будет так. – В один голос повторили сестры.

- Я обрываю все нити, связывавшие нас: наша квартира, crimson room, ее картины, мои спектакли, наши стихи.

- Я обрываю все нити, связывавшие нас: наша квартира, crimson room, ее картины, мои спектакли, наши стихи. – Слезы текли свободным потоком по лицу.

- Да будет так.

- Я не буду искать с ней встреч. Даже если она этого захочет. – Урд была тверда как никогда.

- Я не буду искать с ней встреч. Даже если она этого захочет.

- Да будет так.

- Я буду жить без Фонсе; свободной и полной жизнью.

- О, Боже… Я буду жить без Фонсе; свободной и полной жизнью.

- Да будет так.

- Я отпускаю Фонсе;, чтобы она могла жить без меня в свободе.

- Я отпускаю Фонсе;, чтобы она могла жить без меня в свободе.

- Да будет так.

- Я, Клер Туммо воистину свободна от любви или же ненависти к Фонсе;, во имя всевышних сил.

- Я, Клер Туммо воистину свободна, Боже, помоги мне, от любви или же ненависти к Фонсе;, во имя всевышних сил.

- Да будет так.

- В веки вечные. – Добавила Урд, завершая обряд. Клер потеряла сознание.

57

- Как ты? – спросил Анри.

Клер открыла глаза. Все были в сборе на открытой террасе замка. Среди света факелов Клер разглядела Фонсе;, которая стояла привязанной к столбу в центре. Везде виднелись кровоподтеки, раны. Волосы темными струйками свисали вниз. Богини стояли неподалеку, собираясь с силами. Внутри себя Клер ощущала что-то новое, которому пока не было названия.

- Нормально, спасибо Анри.

- Я позаботился о ней как ты просила.

- Без ведома сестер?

- А что было делать? Они были заняты.

- Анри, у меня просто нет слов. – Клер наклонилась к нему, поцеловав в щеку. – Спасибо еще раз.

- Хорошо, что ты уже очнулась. Нам пора. – Подошли сестры.

- Но что мне делать, Урд?

- Этого я не могу сказать тебе точно. Ты почувствуешь. Скажу лишь, что я разбужу Фонсе;, а вы втроем сделаете все остальное. Не бойся – страх плохой союзник.

Анри остался на месте, провожая остальных взглядом. Верри встала слева от Фонсе;, положив руку ей на плечо, Скульд сделала то же самое только справа. Клер указали встать напротив Фонсе;, все трое взялись за руки. Урд стояла позади Клер.

- Да поможет нам всевышняя сила, – начала Урд. С этими словами она стала подниматься от земли, из ее глаз вновь заструился ледяной свет, который будто бы стал еще ярче. Теперь он не бил в глаза, но рассеивался прозрачным полотном, охватывая всех четверых своеобразным шаром.

- Фонсе;, очнись! – скомандовала она.

Фонсе; подняла голову, огляделась, остановив взгляд на Клер:

- Отлично, детка и ты здесь, - она дернулась, но сестры крепко держали ее. – Все равно долго не удержите, она моя!
- Фонсе;, где ты? Я должна сказать тебе, что ты можешь быть свободной. – Крикнула Клер.

- Сожалею, красавица, но ее нет. Я за нее, – появился голос Князя. – Ты, как оказалось жива, здорова. Что ж тогда преступим.

Тело Фонсе; напряглось, она вырвалась из рук богинь, разорвав веревки, бросилась к Клер, но приблизившись, ее отбросило назад к столбу, где ее схватили сестры.

- Не выходит, Князь, - заговорила Урд, - Клер теперь свободна. Сила пролитой крови над ней не властна.

- Чертова, ведьма, ты блефовала! Живой Фонсе; вы все равно не получите!

- Нет! Фонсе;, ты слышала? От тебя зависит, останешься ли ты жить, пусть без меня или глупо погибнешь в лапах Князя. Ты сможешь сказать ему нет, он побежден, но хочет заманить тебя с собою в преисподнюю. Ты всегда любила жизнь, так выбирай ее.

- Клер, что стало с нами? – голос Фонсе; звучал устало, - Мы сами разрушили свое счастье.

- Будет другое, жизнь дарит его только живым.

- Да, ты права. Власть Князя – это проклятие. Я отказываюсь от нее… выбираю жизнь.

- Нет, ты не можешь! Ты моя-а-а-а!

- Властью, данной мне прошлым, я объявляю тебя свободной, Фонсе;. Князь, ты больше не властен над прошлым.

Вслед за Клер заговорила Верри:
- Я, Верданди богиня настоящего объявляю тебя Фонсе; свободной в настоящем. Князь, ты больше не властен над настоящим. - Фонсе; металась из стороны в сторону. Подул страшный ветер, унося слова далеко на север.

- Я, Скульд богиня будущего объявляю тебя Фонсе; свободной в будущем. Князь, ты больше не властен над будущим.

В черном небе сверкнула молния. Урд закричала:
- Ты свободна Фонсе;! Князь над тобой не властен! – молния разрезала ночное небо в последний раз. Урд опустилась на землю, завершив ледяное сияние. Полил дождь, свободный и вечный. Фонсе; сползла вниз по столбу. Клер подбежала к ней, упав на колени, шепча благодарности, взывая к Фонсе;:

- Скажи хоть слово. Я хочу убедиться, что это ты вернулась …

- Клер, я так соскучилась…
.
- Фонсе;, это ты! Боже, спасибо… Фонсе;, не уходи? Что с тобой?

- Она просто потеряла сознание. Пойдем, Клер, Анри отнесет ее в замок. – Скульд пыталась оттащить Клер, которая не хотела отпускать Фонсе;. – Пойдем же.

- Прощай, Фонсе;, прощай… - Клер плакала вместе с дождем. Скульд пришлось позвать на помощь Верри, что увести ее в замок.

- Она молодец так, Анри? Именно такой любви завидуют боги.

- Они обе отлично справились, Урд. Отказались от совместного счастья, чтобы попытаться быть счастливыми по отдельности. Такой силе любви завидуют не только боги.

- Отнеси Фонсе; в замок, иначе она подхватит воспаление легких вдобавок к душевным и телесным ранам.

Анри ушел, Урд осталась одна наедине с дождем. Она тоже плакала, оплакивала своего поэта, который отдал за нее свою жизнь, подарив ей любовь, не пожалев для нее ничего. Теперь все закончено. Князь побежден, пусть не уничтожен, но это не их задача. Для Клер с Фонсе; начнется другая жизнь. Игра окончена.

58

Сегодня в новом театре Клер была премьера «Роза Марена» по Стивену Кингу. Зал аплодировал стоя, что не свойственно придирчивой публики Икнисхелла. Сама Клер была очень довольна, так как мечтала сыграть Розу, ведь кто как не она знала цену свободе.

- Клер, тебе цветы, наверное, опять от старого поклонника. – Вмешалась в ее мысли Анне – коллега по сцене.

- Не преувеличивай, – Клер понюхала красивые белые розы, прочитав на открытке:

С отличной премьерой и
юбилеем твоей новой жизни!
Ты очаровательна!
С любовью Анри.

Клер оглянулась, ища глазами Анри, осознавая бессмысленность своих действий. Сегодня шесть лет с той ночи, когда она в последний раз видела Фонсе;. Юбилей – забавно звучит.

В такой вечер хотелось долго гулять по городу – конец осени, но зима пока не обозначила свои границы. Дома ее ждет, не испытанное ранее счастье – семья. Ее жизнь действительно была полной, она тихо верила, что жизнь Фонсе; тоже.

59

- Эй, Фонсе;! Куда повесить эту картину?

- Вот сюда, Тэд, напротив картины «Светотени». Спасибо.

- Милый, этот парень Тед, не так ли?

- Скорее нужный. Ты что ревнуешь, Фредди? - Фонсе; притянула молодого человека в черном костюме за галстук, поцеловав его.

- Я всегда тебя ревную, даже к самому себе. Кстати, поздравляю с первой благотворительной выставкой твоего дома художников! За это стоит выпить.

- Шампанского!

- Я сейчас принесу.

Фредди ушел, а Фонсе; встретилась со светотенями – особенная картина. Она украшает каждую выставку, но всегда возвращается к создательнице. Фонсе; не хранит ее в квартире, выставочный зал – ее дом. Подойдя ближе, она увидела дату написания картины – шесть лет прошло. Но это всего лишь очередная дата, а не повод для праздника. Сегодняшняя выставка – вот это повод для праздника. Ведь прошлое больше не имеет власти надо мной, кажется так.

- О чем задумалась, любимая? – Фредди подал ей фужер с шампанским.

- О прошлом, как раз переключаюсь на будущее. Надеюсь, нас ждет особенный вечер.

- Я бы сказал – незабываемый. Представь себе: легкий ужин у моря, будем греться у костра, прогулка по пляжу перед сном и, наконец, ночь в домике рыбака. Он одолжил нам его. Ну как впечатляет?

- Очень. Я вся в нетерпении.

- Тогда, пойдем. Нет, постой. – Фредди развернул Фонсе; лицом к себе. – Я тебя очень сильно люблю, не помню, говорил я тебе или нет.

- Кажется, нет. Я тоже тебя очень сильно люблю. – В подтверждение своих слов Фонсе; подарила поцелуй. Маленькое счастье для двоих.

60

- Сейчас заплачу от счастья. Какие же мы добросердечные, спасли столько жизней! – причитала Верри, идя с сестрами вверх по лунной дорожке из света.

- Да, Верри, жизнь всего города. Не могу себе представить, что бы натворила Клер после смерти Фонсе;. Полгорода бы сожгла, а вторую половину засыпала бы золой. – Иронизировала Скульд.

- Да, как бедная Керри.

- И ты туда же, Урд? Скажешь, что я не права? Что мы никому не помогли?

- Я скажу, что Анри лучший хранитель времени, что у нас был.

- Это да. Его скульптуры великолепны, более того он всегда рядом, когда нужен.

- Это чудо, которое вы описываете – мое. – Верри вела себя как шестнадцатилетняя девчонка.

- Ты не исправима!

- Кстати, может, сменим, на время хранителя, а то скучно как-то.

- Нет!

- Ну, ладно, ладно. Зачем так орать? А может…

- НЕТ!




Эпилог

Свет и тень по-прежнему непримиримы,
Но как и прежде всегда рядом.
Светотени жизни ничем не разделимы
Пусть зло звенит накалом.
Боль, волшебство и смерть
В круговороте красных листьев
Есть полнота, значит, вера есть
Не сломить свободе крыльев.
Глоток живой воды,
Вздох бриза морского –
Сердце полное любви,
Реальность счастья земного.

Конец.