Катюша

1956 год. Май месяц. В колхозе имени Гочи Мачаидзе, там, где растут яблони и груши, живет и работает колхозницей Катя Дроздова, красавица и просто очень хорошая девушка. Собственно, девчонка еще совсем, вместо костей – хрящики, вместо мяса – прожилки, вместо женского мяса – две фиги. Кожица тонкая, ткни легонечко ее отверткой или ногтем острым, сразу вороны, кровь почуяв, кружить начинают, ждут, вдруг умрет, надоело черным птицам гравий-то жрать. При этом красива Катя необычайно, глаза выдают душу мягкую, отзывчивую, верную, чудесную. Чиста, как небо голубое, тепла, как солнце, нежна, как цветочек аленький.

Потому и жених у нее есть видный, чубастый, сапоги 45 размера, Николай, в армии служит, на границе. Она ему письма пишет почти каждый день, чаяния свои девичьи буквам доверяет, слова нежные аккуратно выводит. А пограничник пишет редко, раз в месяц, итого - четыре письма за полтора года. Не знает, о чем писать, не о любви ж писать, а про нехватку еды писать Коля немного стесняется, мальчик ведь еще в свои девятнадцать лет. Поэтому особенно грустит Катюша, перечитывая дубликаты письма, оригиналы-то в землю закопала от петуха красного. Сложила в трофейную жестяную коробочку из-под орешков заморских и закопала.

Работа в колхозе, как известно, не пыльная – отработал пятнадцать часов, лежи на земле, в небо гляди, травинки жуй, в вечные тайны проникай. Хоть до зари. И вот в это свободное время стала Катюша на речку бегать, там стала песни для Николая петь, приветы так ему передавать. Кто-то с душами умерших на могилках разговаривает, а она верила в то, что может услышать любимый душу, по нему истосковавшуюся, если этой самой душой петь.

Вымоет с мылом руки до локтей, лицо, шею, оденется в нарядное льняное желтенькое платьице, беленькие босоножки наденет, волосы приберет. Ах, чудо какое! Да кабы увидела ее, красавицу, в тот момент завистливая дочь капиталиста Вандербильда, она б, не медля, убила себя выстрелом из гаубицы в свой большой роскошный рот. И вот летит Катюша-красавица на берег крутой, начинает там петь все те песни, которые любить учат и мир, и людей. И такой посыл отправляет, да не голосом, а сердцем и душой:

- Лети, песня, пожалуйста, за ясным солнцем. Передай тому, кого я люблю, привет. Пусть вспоминает меня и землю нашу бережет для всех нас. И пусть еще одно письмо напишет. Пожалуйста. Очень тебя прошу.

Такую просьбу “и зверь поймет”. Поэтому летит песня вслед солнцу.

***

1987 год. Зима, ночь, Украина. Воинская часть в Броварах, что под Киевом. Солдат Шалин Саша заступил на пост. Холодно. Делать нечего, никто на пост не нападает, стрелять не в кого. Скукота! Чем занять себя Александру в такой ситуации? По традиции о дембеле помечтать. О том, каким ослепляюще ярким станет счастье. О том, как встретится он с другом своим Максимом, как наварят они отрубленных от свежемертвой коровы кусков мяса, купят водки килограмма два. И найдут в лесу сосну самую высокую, залезут на самую ее вершину и станут там водку пить, сигареты с фильтром курить, кости грызть и песни петь самые разные. Про красивых солдат в гимнастерке, про дым над водой и что the end – только он друг. Воля.

Намечтавшись, Саша начинает петь все подряд песни. Поет он их, мыча носом, и параллельно размышляя мозгом. А размышление – процесс, наукой практически не понятый, кто там с кем в размышлениях этих разговаривает, какие такие эги дискутируют, кто кому какие речи толкает, неясно совершенно. То есть размышления это бред, одним русским словом говоря. И вот идет Сашка по посту, мычит песни, слушает их внимательно, а сознание добросовестно генерирует ему бред, заговорившей вдруг с солдатом песни.

Говорит ему песня:
- Привет тебе, солдатик, от Катюши. Помнишь ли ты эту девушку?
- Нет, песня, не помню. А ты не заблудилась ли часом? Только одна известная мне Катя могла бы привет передать, если б в третьем классе не умерла от ботулизма. Не она?
- Ой, как смешно! Но ты помнишь ее. Я знаю, что помнишь. Прислушайся! Слышишь?

Наклонил солдат голову, открыл пошире ухо небу и услышал вдруг не свое красивое мычанье, а какой-то очень красивый девичий голос, поющий “Катюшу”. Голос и незнакомый, и родной, уже слышал он его когда-то. И так ярко ворвался этот голос в его мозг, таким звоном проник, что дышать трудно стало.

- Слышишь?
- … - помолчал, - Слышу.
- Слышишь, КАК она поет?
- Слышу. Только она, видимо, когда-то очень давно пела, да? Не сейчас поет, не поют так сейчас. Так?
- Да, давно. Но и для тебя поет. Иначе б ты ее не услышал.
- …
- Понял?
- …, - заслушался солдат, - Отстань!
- Ну слушай, слушай.

Рядовой сел, прислонился к столбику-опоре для колючки, закурил и стал слушать. Долго слушал, много курил, вздыхал с облегчением от чего-то, отчего-то грустил и чему-то улыбался. Однако пришло время для смены. Встал Александр, покряхтел немного, чтоб ком неподобающих солдату чувств из горла прогнать и молвил:

- Не верю я вам всем бл…ям, конечно, - сделал он странное романтическое объявление и продолжил, - Тем не менее, не переживай, Катюша. Землю родную мы сбережем, если война вдруг. Сейчас-то от кого? Но если что… Прорвемся и порвем!

Вот так полетал вместе с песней мозг солдатский, отдохнул немножко от земли.

***

1941 год. 14 июля. Железнодорожный узел Орша занят фашистами. Капитан Иван Флеров скомандовал “Огонь” и 122 снаряда в течение 7 секунд немножко потасовали колоду из 100 вагонов и 300 единиц личного состава неприятеля. Еще через 20 секунд отнюдь не трусливый Франц поднял голову и, глядя вверх, там, где ожидал увидеть небо, почему-то увидел русскую землю. Во рту тоже оказалась наша земля и прожевав ее, он ошарашено произнес:

- Что это могло быть?

Произнес это одними губами, не вслух, на всякий случай. Чтоб, не дай Бог, никого не спровоцировать. На что ему один из создателей “Катюши” Иван Грай еще 8 июля отвечал:

- Это вам такая песня девичья будет. Надеюсь, вы успеете услышать, как красиво она поется.

И долго еще летали приветы от “Катюши”.

 ***

1979 год. Лето, маленький городок в Сибири. Вот уж полчаса Ангел Смерти незримо присутствует на гулянке, поводом к которой послужил очередной великий день, День Речника. Прилетел Ангел по делу, однако, бездействует, купается в волнах энергии восхитительнейшей природы, создаваемой этими удивительными людьми, которые и знать не хотят то, что у них отнимают почти все, что они зарабатывают, и то, что запорожец – не автомобиль. И сейчас мрачный ангел может наблюдать, как они очень много кушают очень много всего очень вкусного. И выпивают, мужчины много выпивают, женщины в среднем поменьше. И все поют песни, и те, кто умеет, и те, кто не умеет. Поют даже те, кому строго-настрого петь запрещают жены, и те, от пения которых плачут дети и воют собаки. Разные песни поют, и “Катюшу” в том числе. Получивший заряд энергии уникальной природы ангел принимает решение:

- Не буду портить людям праздник. Что я, бес какой? Все-таки, как много здесь красивых сильных людей. И песню мою любимую поют. Пусть поют. Полечу-ка пока к этим, у которых частная собственность на средства производства.

И полетел ангел, отломив немного и для себя от великой песни человеческой.

1938 год. Вдохновение нашептывало поэту-песеннику Михаилу Васильевичу Исаковскому слова песни, спетой ей Ангелом Смерти в Небесном Безвременье. Поэт несколько раз начисто переписывал слова, потому что в творческом непокое заляпывал кляксами страницу за страницей. Наконец он показал текст песни композитору Матвею Исааковичу Блантеру.

- Слушайте! – начал умничать мэтр, - Это же гениальный примитив!

И недолго помурлыкав, полалакав и понанакав, он бросился к роялю и в полнейшем согласии с Вдохновением впервые извлек из инструмента ставшей легендарной мелодию. А 28 ноября в Колонном зале Дома Союзов “Катюшу” впервые исполнила для публики Валентина Батищева. Исполнила таким небесным голосом, что автор умывает руки описывать его.

И полетела песня. И стали ее петь. Виноградов, Русланова, Синявская и прочий народ.

***

Нет времени. Нет места. Но пока есть временно действующий адрес к вечной песне.

rutube.ru/tracks/521541.html?v=05ee55b2007637f7a03d0fbfcd16e3d9