Рассказ старого подпольщика

       Всё верно, сынок. Меня старым подпольщиком называют. Рассказ мой записать хочешь? Дело нужное. Мы-то своё, считай, отжили, а у молодых вся борьба ещё впереди.
       Что же тебе?… Да, вот. Сижу я, намедни, мил человек, и вижу, пора уходить в подполье, ну как есть пора. Да какое чутьё? Часы на стене. Вот-вот Зинаида моя вернуться должна. А бутылочку-то, что она ради праздника заготовила, я, в рамках борьбы с пьянством, досуха уничтожил. И дома быть в тот момент, как моя это обнаружит…Да пусть тебе такое и во сне не приснится!
       Почему именно в подполье уходить, спрашиваешь? А куда ещё? В деревне Зинка меня в момент вычислит. У неё знаешь чутьё… Куда там сыщикам Жеглову с Шараповым! А уж когда она на тебя из засады выскочит… Ты торнадо по телеку видел? Лёгким ветерком покажется! В поле? Ну, ты насоветуешь! Зинка-то моя раньше ночи никак не остынет, а я, ведь тебе, не юноша какой, допоздна по полю прогулки гулять. Мне б присесть куда. А много я со своим ревматизмом на холодной земле насижу? То-то. Не-ет, лучше погреба не придумаешь. Сухо, засов в палец толщиной, свет проведён. А для тепла у меня там полушубок имеется.
       Чего я, спрашиваешь, её опасаюсь так? Да, что ты! Ты мою-то видал?! Ростом, что твой гренадер, только с лавки целовать, весу, почитай, два меня, а рука уж тяжёлая… Что ты!… У нас, когда она в сельпо стоит… Самый неопохмелённый мужик без очереди не сунется! Спаси Бог! Разве только случайный шабашник какой, из незнающих.
       Если сунется? Ну, Люська-продавщица грузчиков своих кликнет или из мужиков кого. Наши-то уж все привычные. Снесут его, бедолагу, в тенёк, воды ведро на голову выльют, если не зима, и лежит он в сторонке, себе, в сознание возвращается. Некоторые ещё до закрытия успевают… А уж вечером я иду дверь в магазине поправлю или перила там, на крыльце…
       Если здоровый попадётся, говоришь? Ну, здоровые те, конечно, быстрее очухиваются. Володьку-кузнеца видел? Ну, ты ещё спрашивал, чего это мужик по деревне гири носит, а он просто с работы шёл, руки не помывши. Так Володька всего минут пятнадцать на крыльце посидел, башкой помотал, а потом снова в магазин. Правда, забыл то ли сам за хлебом пришёл, то ли жена за водкой послала. Так и ушёл, ничего не купивши. Да, что Володька! В прошлом году племенной бык с привязи сорвался, переполоху в деревне наделал! Народ по дворам разбежался. Бабы визжат, Валерка-дачник на предыдущую электричку успел, мужики ворота, кто чем, подпирают. Ну, и я свои, конечно, подпёр. Да, то ли маленько поспешил, то ли Зинка с улицы припозднилась… В общем, остались мы по разную сторону баррикад. Я внутри, она снаружи. Снуётся вокруг ворот, вопит, открывай, мол… Нет, это ты не пиши, неприлично здесь. На Зинкины вопли бугай, само собой, прибежал, да на неё и попёр. Ну, что ты за голову схватился? Что этой скотине сделается? Пока мужики его на трактор грузили, он уж мычать начал. А через три дня и к коровам интерес проявил. Правда, глаза с той поры маленько разбежались. Один-то, как положено, в землю глядит, а другой в небо всё норовит упереть. Вроде как за воздухом приглядывает. Ну, понятное дело, кулак-то сверху ведь прилетел. Наши-то, деревенские болтали потом, мол поленом, а я-то из-за ворот всё видал. Гольным кулаком прямо промеж рогов приложила. А ты ещё спрашиваешь, опасаюсь чего? Коли бык против неё не выстоял, мне одно спасенье – в подполье.
       Так вот, встал я, значится, папироски в карман сунул, да на веранду, обуваться. И понимаю, что припоздал я маленько. Вот далось тебе это чутьё! В окошечко вижу, моя от калитки идёт. Ну, конечно, который понеопытней или духом послабее тут бы и пропал. Но я-то старый подпольщик! Не в таких передрягах бывал. Я обратно в комнату, окно распахнул, но вылезать не спешу. Потому как, здесь главное момент поймать. Опоздать нельзя, но и вылезешь раньше времени, прям на мою из-за угла и наткнёшься. Тогда? Ну, тогда… Подпольщик он тоже, как сапёр, один раз ошибается…
       Вот, дождался я, когда дверь на веранде хлопнула, и шасть наружу за жасминовый куст. Ты куст-то у меня под окнами видал? Ну, что ты! Богатый куст! Зинка за ним почти целиком помещается. Стою, стало быть, за жасмином, притих, потому как моя сначала в окно глянуть может. Но нет, слышу, в комнату пошагала, а оттуда:
- Твою же… Зараза… Выжрал таки… Паразит… Пришибу…
       Эй-эй, что ж ты всё подряд-то записываешь?! Ты, которые там неприличные слова-то, вычёркивай. Иначе непонятно? Женишься –поймёшь. Короче, пока в доме шум, двинул я, со всей возможной скоростью, к сараю. У меня вход в погреб из сарая устроен. Думал, пока Зинаида на переживания свои отвлечётся, меня не сразу заметит. Да где там! Слышу:
- Вот ты где! Стой паразит…
       И на веранде грохот. Отчего грохот? Так там на лавках же вёдра стоят, бидоны разные. С разгону их проскочить, при такой фигуре, как у моей Зинаиды… Это тебе и фокусник Копперфильд не сумеет. Следом, конечно, входная дверь нараспах. И, судя по звуку, даже, вроде как, на одной петле повисла. Вот тут я, мил человек, хоть и до того не тихо бежал, ходу ещё прибавил.
       Как зачем?! Раз Зинка двери снесла, значит разгон уже взят. Ты передачи про животных смотришь? Видел как слоны бегают? Им главное разогнаться, а там и на лисапете не удерёшь. Так и Зинаида. Опять же, рост у ней. Она шаг, я три. Ну ка, прикинь сколько мне шагов до сарая и сколько ей? Да, ещё мне дистанцию между ней и собой сохранить надо. Пристрастилась, ты вишь, моя вслед поленом швырять. И откуда только выхватывает полено это? Я вдоль дорожки с граблями уж раз двадцать проходил. Нету! А как гонится следом за мной, ан в руке опять есть! С собой она его, что ли, таскает? Да, как метко бьёт! Жаль, соревнования по стрельбе поленом не проводятся. Она б там все первые призы брала. Правда, я тоже уже наловчился. Меня бы на эти соревнования мишенью «бегущий мужик» запросто бы взяли. Хрен бы кто попал!
       В общем, опыт опять победил. Первым к сараю поспел, от полена кое-как увернулся, живой ногой в погреб скользнул, задвижку изнутри заложил. К двери спиной привалился, стою, отдышаться пытаюсь. И тут как саданёт по сараю что-то снаружи, как заходит всё вокруг ходуном!
       Ну, думаю, опять сердешная моя погорячилась. Дверь у меня, видишь, в сарай низковата. Под свой рост ладил. Зинаида-то, пока в разуме, помнит, что нагнуться надо. А как за мной следом летит, словно начисто ей кто память выключит. Ну и, конечно, об притолоку башкой хрясь! У ней и лоб от этого завсегда красный. Прямо беда! Я уж и притолоку изнутри стальной полосой укрепил. Неровён час высадит балку-то. Да и сарай надо с той стороны подпереть. Не завалила бы.
       Какие шутки? Ты физику в школе учил? Масса помноженная на скорость. А на такую массу, как у Зинки моей, два раза помножать надо. Шутки ему… Дальше лучше слушай. Отгудело всё вокруг, оттряслось, с потолка штукатурка отсыпалась, а потом тишина. Я ухом к двери приник. Беспокоюсь, чай ведь жена! А выходить никак нельзя. Зинка, она ж хитрая. Могла потихоньку в сарай вползти, да в засаде и затаиться. И тут только нос высуни! Сказку про лису и петушка слыхал? Чем там для петушка всё закончилось? Жду! Минут пять тихо было. Я уж совсем волноваться начал. Вдруг слышу снаружи, что-то вроде зашевелилось. Я, конечно, спрашиваю, Зинушка, ты там, мол, цела ль, не зашиблась ли? Ну, для неё голос мой всегда лучшее лекарство. Слышу, взвилась лёгким голубем. «Ах ты, - кричит: паразит заботливый. Я ж тебя сейчас, как хорёк курицу…» И, конечно, опять головой. Только на этот-то раз пожиже вышло. Разгону не набрала. Так… банки на полках слегка зазвенели.
       Наконец, с третьего раза залетела Зинка в сарай. «Открывай, - кричит: нехороший ты пьющий человек»,- и всем весом своим об дверь хрясь! Впустую, конечно. Мою дверь Зинкой не прошибёшь. Доски сантиметров по шесть толщиной, из выдержанной лиственницы, да стальными полосами с обеих сторон скреплены. А засов… Ты в кино видел, на какие крепостные ворота закрывали? У них чуть потоньше будут. Об такую дверь только бока отобьёшь! И ведь сколько раз объяснял это Зинаиде. Всё одно. Каждый раз хлещется, как рыбина об лёд. Вот и теперь слышу: «Хрясь!.. Шлёп…Хрясь!.. Шлёп…». Откуда «шлёп»? Ну, от двери-то моя отлетает, а на ногах не удержаться. Вот она кормой-то и «шлёп». Я ей изнутри-то кричу:
- Зинушка, поаккуратней там, а то ты своим задним фасадом каждый раз об нижнюю
ступеньку бьёшься. Третью доску за месяц на лестнице меняю. Куда годится?
       Докричался всё ж до сознания. Оставила биться, взялась за топор. Как чем лучше? Ты когда-нибудь выстоявшуюся лиственницу со стальными полосами пробовал рубить? Вот и не пробуй. Только руки отобьёшь, да инструмент поломаешь. А коробка дверная у меня из цельных шпал собрана. Зинаиде до меня не меньше недели прорубаться. У неё настолько запала не хватит. Топор? Не, этот не жалко. Тупой, да хреновый. Я его специально для Зинки на видное место кладу. Зачем ей хороший? Моей ведь не результат важен, а процесс. Вот, рубится, значит, она, а я её из-за двери утешаю. Охота ли, мол, тебе, ласточка моя, из-за пустяков тут зря топтаться. Поди, вон, лучше к дровняку, там ещё пол кучи не расколото. А надоест топором махать, вернёшься. Я подожду. Слышу, удары пореже стали. Ну, да! Прислушалась! Топором махать утомилась. Значит, думаю, пора полушубок стелить. У нас с Зинаидой так уж заведено. Она, как биться устанет, начинает мне из-за двери рассказывать кто я такой, да какая меня радость ждёт, когда мы с нею, наконец, встретимся. А я, в это время, полушубок на картошку брошу и лежу, папироску покуриваю. И не перебиваю, заметь. Потому, когда женщина в расстроенных чувствах, для неё ж выговорится главное, душу излить близкому человеку. Иной раз шумит, бушует, что твой океан, а откричалась, глядишь, душой помягчела. На будущее учти: ссоришься с женой, дай ей отбулькаться, считай пол дороги к согласию уже прошёл.
       Только на этот раз всё не так вышло. Не успел я папироску докурить, тишина в сарае настала. Ой, чую неладно здесь что-то! Не может моя Зинаида за пять минут высказаться. Это ж против всех законов природы! Лежать охота прошла! Соскочил, ухом приник. Каждый звук ловлю, как акустик на подводной лодке. Вроде запыхтело что-то. Не пойму. А пыхтенье-то всё громче и громче. И, вдруг, что-то по двери как грохнет. Батюшки мои! Доски сантиметров на десять выгнуло, меня опять в картошку зашвырнуло. Мать честная, думаю, это ж она сутунок от ворот припёрла.
- ?
       Ну, бревно такое, сутунок. Длиной метра два будет, да почти в обхват. Я им щебёнку на дорожке укатывал с Петькой, да с Митричем. Меньше-то народу его и не своротить. Я ещё в толк взять не мог, как моя его допёрла. Потом уж узнал, что сердитая она была в тот день очень. Её на работе практикант осадной башней обозвал.
- ?
       Практикант – это студент такой из института сельскохозяйственного. Их, видишь, не знать ни хрена и на занятиях бездельничать, и в институте научить справляются. А чтоб то же самое на работе… Это их к нам доучиваться посылают. Каждое лето ездят.
       Что с практикантом стало? Не знаю мил человек. Моя-то на другой день пошла к Нюрке в медпункт, наведать его. Ну, пирожка, там, домашнего отнести, да сказать, что больше не сердится…
       Он-то до этого, говорят, всё лежал, а как мою в палате увидел, из постельного режима тут же встал и выписался… в окно. Оно у них там плохо открывалось, так он прям с рамой на плечах и выписался. Как раз автобус проходил в город… минут за десять до того, так он на него и успел… В соседней деревне. Председатель потом и вещи, и документы ему в город отсылал. Так что не знаю я, что с ним стало. Да и не до практиканта тогда мне было.
       Я на карачках стою, картофелина в зубах, в полушубке запутался… Думаю – пропал. На такой-то штурм моя дверь не рассчитана! Давай свою увещевать:
- Зинушка, - кричу, - брось ты, Христа ради, «этот бревно». Не дай Господь, ты его себе на ногу сронишь. Я же две такие колоды из сарая без трактора не вытяну. А где я тебе в пятницу вечером в деревне трактор найду?
       Думаешь помогло? Как покойнику рукопожатие! Вдругорядь по дверям саданула, аж доски застонали. Вот, думаю, не зря говорят: «Вредно телевизор смотреть». Это мы с ней вчера исторический фильм глядели. Там крепость так же брали. Не приведи Господь, думаю, чтобы всё как в фильме пошло. Крепость-то пала!
       Но, слава Богу, обошлось. На третий заход силёнок у моей не хватило. И то сказать, там такой же снаряд человек десять таскало. Слышу, грохнул сутунок возле сарая, а моя опять мне всякие слова говорить начала.
       Жаль то, что она мне обычно говорит записывать нельзя? Иногда можно. Это как разойдётся. Бывает, правда, что и на соседском огороде морковка вянет. В этот-то раз не знаю как было. Я, как понял, что всё на круги своя вернулось, задремал маленько. Проснулся уж всё тихо было, да и свечерело.
       Вылез я тогда из подполья, ломом сутунок от сарая кой-как отпихал. Вижу дверь на веранду, с обоих петель сорвана, на земле лежит. Видать, моя в дом ещё расстроенная заходила, захлопнула сильновато. Взял струмент, всё поправил, захожу в дом. Здравствуй, мол, Зинушка… Она мне:
- Что ты, старый чёрт, до ночи в подполье болтаешься. Картошка, поди, остыла. Вон, фуфайкой накрыта. Ужинать садись.
       Ну, успокоилась, сразу видно. Она у меня, вообще, женщина добрая. Вспыльчивая только, но отходчивая. Главное к ней подход знать. Во-во, правильно, и отход.
       Поужинал я, да спать мы легли. А назавтра была суббота и банька вечером. А после баньки было мне, конечно, налито, и Зинаида моя со мной за стол села, и пол стопочки выпила. Потому как, положено.
       Я это всё к чему тебе рассказал? Чтобы понял ты, мужчина, как бы там не вертелось, завсегда голова, и женщина это понимать должна, и своё место помнить. Жениться сподобишься – бери пример.
       О, никак моя из магазина идёт. Пойду, сумки помогу донести. А это ничего, что она вместе с сумками ещё и меня унесёт. Мужик, он всегда мужиком должен быть, и рост тут не имеет значения.
       Зинушка, Зинуля, что ж ты сумки-то тяжелые… Сейчас помогу!