Маскарад

       Мне надоело слушать глупую болтовню доньи Ренаты и прочих разряженных гостей, пытавшихся скрыть недостаток вкуса пышностью нарядов, а недостаток ума - напыщенными фразами, и я, немногословно извинившись, покинул праздник. Я оставил позади шумный и душный зал и вышел на пустынную ночную улицу. Погода весьма располагала к прогулкам, и я решил пройтись пешком.
       Дул теплый ветерок, я шагал по каменным плитам ни о чем особенно не задумываясь, наслаждаясь тишиной и одиночеством. На небе ярко светили звезды, они довольно сносно освещали улицу, в отличие от городских фонарей. Пройдя несколько переулков, я увидел справа от себя маленькую старинную церковь, которую не замечал раньше. Ее потемневшие от времени двери были приоткрыты, и, подчинившись неожиданному импульсу, я вошел внутрь. Там было темно и прохладно. Видимо, на меня, наконец-то подействовало выпитое в гостях вино, потому что я, слегка пошатнувшись, сел на последнюю скамью и стал, с некоторым интересом ожидать дальнейшего развития событий. Хотя, что интересного могло произойти здесь? Я сидел там довольно долго, мимоходом отрешенно размышляя обо всех тех людях, что приходили сюда в поисках бога, и о том, как их надежды с годами обращались в пепел…
       Постепенно мои глаза привыкли к темноте, и я с удивлением обнаружил, что не один нахожусь здесь в столь поздний час. Кое-где на скамьях неподвижно сидели какие-то люди. Видимо, они молились. Мне же к этому времени благодаря винным парам хотелось только одного – праздника и веселья! Но, увы, вернуться на маскарад я уже не мог – все же я понимал, несмотря на опьянение, что это было бы глупо, после моего столь откровенного ухода. Я всерьез задумался: не согласятся ли эти ночные богомольцы распить со мной бутылочку красного? Как раз в это время один из них поднялся и медленно подошел ко мне.
       - Извините меня благородный дон, но не согласитесь ли вы оказать нам небольшую услугу? – спросил он меня.
       -Сделаю, все, что в моих силах, - ответил я несколько принужденно, удивившись про себя неуместности просьбы простолюдина в подобном месте и в столь поздний час.
       -Мы бы не хотели вас обременять, но, нам не к кому больше обратиться, благородный дон, - продолжал говорить неизвестный, выделяя слово «благородный».
       Звук его голоса вызывал у меня какие-то странные образы. Картины повешенных, распятых и замученных людей, проходили перед моим внутренним взором. Неужели на меня так повлияли стены храма божьего?.. А он все говорил - говорил о смерти и благородстве, о не отомщенных мучениках. И о бесчисленных чудовищных злодеяниях одного нашего общего знакомого. Богатейшего, между прочим, и «добрейшего» человека, устроителя балов и маскарадов!
       К концу его речи я почему-то без тени сомнения знал, что сердце стоявшего передо мной человека давно уже не бьется. Как, впрочем, и сердца остальных «богомольцев». Я обернулся – мертвецы окружили меня. Их взгляды просили, умоляли и требовали… И я согласился на их безмолвные уговоры. Меня ждало правое дело, и глаза мои горели праведным гневом, к тому же подогретым вином. Мы вышли во внутренний дворик, и мертвецы усадили меня на белого каменного грифона. Один из них протянул забытую мною на скамье шпагу, служившую мне частью маскарадного костюма.
       -Вы накажете дона Мигеля за его темные и жестокие дела, благородный дон, - сказал он, - мученики заслуживают отмщения.
       Остальные согласно закивали. Грифон подо мной вдруг ожил и зашипел, нетерпеливо дернув хвостом. Мы торжественно выступили на безлюдную улицу. Я ехал верхом на каменном чудовище, а за мной шла толпа мертвецов. Так мы и добрались до самой усадьбы дона Мигеля, которая, впрочем, была совсем не далеко. Судя по доносившимся звукам, маскарад был в самом разгаре…
       

       Гордый и надменный, я въехал в просторный зал, полный наряженных гостей. Я остановил грифона движением руки и поискал глазами дона Мигеля. Он разговаривал о чем-то с доньей Хулией - которая сегодня изображала королеву - облаченный в доспехи святого рыцаря-крестоносца. Вокруг них толпились черти и колдуньи.
       - Достойная свита! - усмехнулся я.
       Наши взгляды перекрестились, и он вдруг побледнел. Что-то заставило его кровь отлить от лица, хотя он вряд ли мог разглядеть выражение моих глаз. Я явился на сегодняшний маскарад в костюме Смерти, и низко надвинутый темный капюшон прятал в тени мое лицо. Вместо косы в моей руках была длинная деревянная шпага, покрытая серебристой краской.
       Прямо там, под крышей его обильно и безвкусно украшенного дома, я обвинил дона Мигеля в свершенных им гнусных злодеяниях, и вызвал его на дуэль. Глаза гостей заблестели в предвкушении нового развлечения. Вся толпа повалила на улицу. Кое-кто уже заключал пари с «чертями». Кто-то сам рвался принять участие в веселье.
       Мы вышли в ночной сад, и остановились лицом к лицу. Вокруг поспешно зажигали фонари. Я откинул капюшон и поднял свою шпагу. Дон Мигель презрительно посмотрел на нее и нехорошо усмехнулся.
       -Ну и болван… - начал было он.
       -Защищайтесь, - прервал я его…

       Дон Мигель страдал отдышкой, и я быстро загонял его. Несколько раз он открывался для решающего удара… но сначала я хотел измучить его. Он не был достоин жалости. После всего, что он сделал! И я был твердо намерен его проучить… Спустя несколько минут по его лицу уже катился пот, и он жадно ловил воздух ртом. Я, к его удивлению, все время оказывался вне досягаемости его шпаги, поразившей до этого столько невинных жертв. Если бы он не заметил, что моя собственная шпага сделана из дерева, он бы, наверняка, не стал со мной драться, изобретя для отговорки какой-нибудь благовидный предлог. Ведь он был трусоват и убивал только беззащитных людей! Но теперь, пойманный в ловушку благодаря своей собственной бесчестности и жестокости, он, кажется, впервые в жизни, чувствовал отчаяние. Теперь моя бутафорская шпага пугала его по настоящему! И не напрасно, ведь мою руку вело Вдохновение Свыше…
       Вдруг где-то гулко ударил колокол, и я понял, что время пришло. Я сделал резкий выпад и пронзил сердце злодея насквозь. Он посмотрел на расплывающееся пятно крови, казалось, не веря своим глазам, и грузно осел на землю…

       Меня заточили в темницу. Они не захотели поверить ни единому моему слову. Эти слепые безумцы! Что им до воли Небес? Они даже не задумались, каким образом я мог убить злодея карнавальной шпагой сделанной из дерева и фольги. Они рассчитывают повесить меня на рассвете, пока никто не прознал об их причастности к грязным делам, творящимся в этом городишке. Но мое время еще не закончилось! Нет, «благороднейшие» и «честнейшие» доны! Ведь моего возвращения ждут все униженные и обездоленные, а где-то там - в ночи, бродит мой верный грифон. Разъяренный грифон, воплощающий Гнев Небес и ожидающий лишь одного моего знака…

       1999