Маме

На последнем месяце Кате снились весенние ливни. В ту ветреную мартовскую ночь она видела море, пляж и глаза-сливы высокого южного мужчины. Как будто бы она купается с ним, потом выходит на берег, становится жарко, и вдруг она плачет горячими слезами. Катя проснулась и увидела лужу под собой. Вскочила, позвала мужа, сообщила, что началось, и долго исследовала простыню с большим пятном.

Ей было весело, неужели в этот день, в день рождения свекрови? Это случилось в воскресенье, у мужа выходной, они сразу отправились в больницу. Катя смеялась, рассказывая услышанные от подруг истории о родах в машине, на улице, во дворе больницы. Подначивала мужа, что ему придется быть повивальной бабкой. Он волновался. Долгожданное событие свалилось, как снег на голову. К тому же он никогда не присутствовал во время родов.

Из приемного отделения их отправили в комнату, которую можно назвать гостиной с домашней обстановкой, картинами, уютными шторами, креслом-качалкой и двуспальной кроватью. После завтрака Катя хотела залезть в джакузи, так как никогда не купалась в джакузи и не очень представляла, что это такое. Акушерка не разрешила.

Вскоре явился молодой мужчина-врач. Он присел на кровать, осмотрел Катю и сказал, что роды еще не наступили, супругам можно ехать домой. Остальную часть дня они провели как обычно. Пообедали, съездили на дачу, рано легли спать. Ночью начались частые схватки, но Катя дождалась шести утра, чтобы не будить мужа зря. Дальше все развивалось стремительно, она уже действительно опасалась, что родит в машине. Катю тошнило, и они едва успели дойти до операционной.

Акушерка была не в духе. Начало недели, на планерке ругали, пасмурная погода, и вообще у нее простуда. Роженица русская, не понимает ничего, неужели нельзя рожать у себя дома? Муж-работяга, толстый и глупый, бегает в туалет через каждые пятнадцать минут: наверное, напился пива, или у него это нервное? И действительно, перепуганный мужчина не успевал толком натянуть брюки и трусил по операционной со спущенными штанами. Акушерку это раздражало, а Кате было смешно, как он краснеет и бледнеет. У бедняги выступал пот на лбу, а на сатине выданной больничной одежды виднелись капельки. Акушерка брезгливо отворачивалась, смотрела в окно, изредка командовала на плохом английском, что пора тужиться. Катя делала вид, что не понимает. Муж пыхтел и приседал вместо нее. В перерывах между схватками Катя умирала со смеху: вот ведь чудаки, эти финны! Наконец последнее усилие, рвущая боль, слабость и дрожь коленей. «Младенец - девочка,» - определила акушерка и быстро стала возиться с ребенком над обыкновенной раковиной, как будто в руках у нее был не человек, а грязная тарелка.

«Господи, я об этом мечтал!» - плакал отец. А Катя смотрела на стекло, по которому расплывались первые капли дождя. Ее знобило, но от приложенного к груди тельца становилось тепло и покойно, как будто мамина молитва дошла до заморской больницы.