Эротические Приключения Бабки-Ежки 1. Иван-Дурак и

См. также
ПОТЕРЯВШАЯ ОРГАЗМ
Книга психологических ребусов «Семь невыученных уроков»

 «Я – SOSка»
эротическая повесть, - исповедь 12-летней

«ЭРОТИЧЕСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БАБКИ – ЁЖКИ»
Триллер – фэнтэзи - пародийная сказка

«БАННЫЙ ДЕНЬ – СУББОТА»,
исповедь 13-летнего, повесть, полный вариант на сайте

http://zhurnal.lib.ru/w/watim
http://lit.lib.ru/t/timofeew_w_w/





ИВАН–ДУРАК И ИЗБУШКА НАКУНО


Разжился как-то Иван-Дурак деньгой немалой, со всех сторон халявной, и решил стать Продюсером.
Раз решил, значит, стал.
А потом подумал: если я Продюсер, наверное, чтой-то и делать надо?
Пошел Иван-Дурак, Продюсер новоиспеченный, в бога душу мать, по миру счастья искать.
Счастье – оно где?
А там, где еще не ступала нога человеческая, где никто допрежь не был и ничего из земли не выковыривал. Все так и лежит, как тадысь положено, никем не раскушенное, никем не опробованное, никому на праве личной собственности не принадлежащее.
День искал.
Год искал.
Так, кажись, ничего и не нашел.
Совсем ничего?
Ну, считай что так. Счастья, уж точно не нашел. А нашел избушку баушкину.
Глядит и дивится.
На маленькой полянке в диком лесу стоит маленький, вросший по окна в землю, Бабы-Ёжкин домик.
Посмотрел Иван-Дурак на избушку древнюю хозяйским глазом, видит – непорядок! Не по-сказошному!
Почесал он макушку свою, а спрашивает уже у избушки.
- А чего это ты, Избушка, в землю по самые по окна вросла? – достал из-за пазухи толстую журналину, быстренько пролистал ее, нашел в рукописи нужное место. - Ты же у нас, по сценарию, на курьих ножках, вроде как?
Насторожилась, трухлявая. Так, на всякий случай. Отколь ей знать, что это за человече такой? Спрашивает? Ну так что? Мож, право имеет!
- На курьих… вроде, - нехотя, но как бы соглашается избушка.
- Али ноги твои курьи состарились, - пытает дальше Иван-Дурак, - ревматизьмом разбились, и держать тебя не могут?
- Ой, и не могут!
- Али в лютый мороз шибко застудилась, и тебе их по самую по... ну, эту… - замялся Иван, слово ласковое к энтому месту подыскивая.
- Кунку? – подсказывает, и, чуется, антирес в ее голосе от таких тем разговорных пробуждается.
- Ну да… по ее, родимую… ампутировали?
- Чё я тебе, Дураку, сказать могу? – уважательно отвечает Избушка Накуно. - Сценарий твой кады писали то?
- Ну… - замялся Продюсер, - пока утвердили, пока средства выбили. Ты ж нашу бюрократию знаешь!
- Знаю, милой, знаю.
- Понимать должна!
- Ничего у вас не меняется, - подперла щеку Избушка. - Я тебя понимаю. Но и ты тады меня пойми.
- Ты, старая, не крути, все как есть прямо и добровольно обсказывай.
Покраснела Избушка до самых корней своих, глазенки ясные в землю потупила, молвит покаянно.
- Беременная я, милок. – И ну глазки мокрые платочком вытирать, сопли взаправдашные на кулак наматывать.
- Как это беременная? – всплеснул руками Продюсер. И еще слов несколько разных непечатных, ужо чисто по привычке, добавил.
- Заскучала я тута, вас дожидаючись. Одна-одинешенька на всем белом свете. К словам уговорным слабая, перед кем ни попадя беззащитная! Вот и согрешила надыть с лешаком каким-то.
- Ты, Избушка Накуно?
- А чего, я тебе не женчина, по-твоему?
- Ну, как тебе сказать? – оторопел от такого поворота Иван-Дурак.
- А ты не хитри, прямо так и скажи?
- Ежли, значит, по правилам русского языка взять, то тут однозначно – ты женского роду-племени.
- Во-во! – повеселела Избушка. - Продолжай давай, мне твоя мысля такая правильная, дюже как ндравится.
- Но ежели на тебя мужским моим взглядом… тут уж, извини… в такую древнюю, да деревянную… я ж весь… в занозах…
- Ну, ты поглядь! Он ишшо и ковыряется!
- А ты как хотела? Вокруг нас, продюсеров, завсегда молодых полно, мхом как ты не шибко заросших… Прямо, скажу я тебе, отбою совсем нет!
- Ох, ну никакого уважения к нам, женчинам, не осталося. Особливо, к которым беременным.
- Да ты не дуришь ли меня, из-ба-бенка старая? – вдруг почти догадался Иван-Дурак. - Ты, никак, цену себе набиваешь? Гонорар, супротив оговоренного, вдвое выпрашиваешь, с учетом прыгающей инфляции, економической стагнации и рассовой дискриминации?
- Ничё я у тя не выпрашиваю. И не дурю такого уважаемого Дурака, - обскорбилась легко обидчивая Избушка. - На, смотри, Фома-неверующая!
Кряхтя и перекосоебы… бочиваясь, приподнялась старая на своих скрыпучих курьих ножках. Повернулась, как в сказке по сюжету положено: кой куды задом, а к остальным передом.
Глянул Иван, а промежду ног ее курьих, в смысле, что на земле, укрытой толстым слоем пуха и перьев, раскрывают голодные рты пять слепеньких, неоперившихся избушат, и все как есть на маненьких ножках, и тоже курьих.
- Вот видишь, скольких выродила.
- Дела-а! – только и вымолвил Иван-Дурак.
- И это еще не все, остатние трое во мне сидят, часа своёва ждут.
- А кто отец-то у них?
- А я почем знаю? – удивилась глупому вопросу Избушка. - Что я, кажный раз, кады кто-то сзаду подходит, оглядываться должна?
- Да-а! – почесал репу Иван-Дурак. – Придется сценарий переписывать.
- А чего так?
- В связи с вновь открывшимися обстоятельствами. И энту мелочь в штат включать, на роли зачислять. Оне ж есть просят.
- Ой, как просят! Ой, как просят, - запричитала Избушка. – Прям, все соки мои высосали. Ни кожи, ни рожи, почитай, не осталося!
- Бедненькая ты моя, - пожалел Иван-Дурак. Зря он это сделал. Не учел, что у нас жалостливому враз на шею взгромоздятся.
- Слухай! – тут же схватилась за него Избушка. - Можа, ты над ими шефство возьмешь?
- Шефство?
- А чё ты боисси?! Шефство не отцовство. Алименты я с тебя не потребую. Стань им просто, по-русски, Крестным.
- Только Крестным?
- Ну дыть.
- Ладно, старая, отказывать сразу я тебе не буду. Подумаю малость, потом и решу.
- Подумай, милок, подумай.
- Все ж таки, Крестный - он почти что родня. Дело ответственное. Тут с бухты-барахты, знаешь ли…