Там, где нет Боли

- Я шла от гаражей в городок и вдруг увидела её. Мы когда-то были подругами, но очень недолго. Мы не сорились, а просто разошлись в разные стороны к разным интересам.

Но, сейчас увидев, её Я вспомнила былую дружбу и, окликнув, завязала разговор.

Мы шли между домов и вели беседу двух лесбиянок. Это была игра. Игра для неё. Я же, возможно, все-таки чувствовала что-то большее по отношению к ней.

Мы вышли к остановкам. Их в городке всего две: эта около дома Офицеров и та дальняя ближе к КПП.

Мы смотрели, как на дальней остановке люди с баулами садятся в автобус, и Я спросила, куда хочет поехать она. Подняв свои темные, грустные глаза на меня она отрицательно качнула головой и сказала, что ехать её абсолютно некуда.

Это меня огорчило. Ведь люди всегда могут попасть туда куда хотят. Бедная моя Мэг. Улыбка, наверняка, растеклась по моему лицу: так зову её только Я из вредности. Я часто переименовываю своих подруг. А по настоящему её зовут Ингрид, довольно сложное для произношения имя, правда? Мэган… Мэг – она обыденная до серости девочка четырнадцати лет, брюнетка с темными, вечно грустными глазами. Её жалко Ей хочется помочь, пригреть, успокоить, заступиться, спасти…

Мэг сошла с остановки и пошла в направлении школы. Тут Я хочу сказать, что эта школа была очень странная: из темного камня с узкими, похожими на бойницы, окнами она всегда напоминала мне тюрьму или любое другое малопривлекательное для посещения здание.

Но, сейчас поддерживая Мэг, Я туда вошла. Хотя она и пыталась оставить меня за окном. Да-да мы вошли через окно – так ближе понимаете?

Поднимаясь по путаным лестницам. А лестницы тоже заслуживают описания по ним можно подняться только на один пролет, а если вам дальше, то нужно пройти несколько метров по этому этажу. Тут главное не спутать лестницы, потому что есть такие, по которым можно спустится с четвертого этажа сразу на второй. А если нужен третий, ищите другую лестницу. Словом при наличии желания и без оного в этой школе немудрено заблудится.

Мы уже поднялись на четвертый этаж, вошли в класс и сели на предпоследнюю парту в ряду у окна. И Я заметила, что у других в классе моё появление вызвало, по меньшей мере, удивление, а у большинства просто шок. Мне это показалось смешным, но Я сдержалась. Ингрид сидела с каменным лицом и взглядом в никуда. Черт, её определенно нужно выводить из этого состояния.

«Кто Вы?» спросили меня. «Подруга Мэг.» был мой ответ. «Мэг? Кто это?» оглянулись в поисках еще одного пришельца дети. «Это она меня так зовет. Ей не нравится моё имя?» объяснила всем Ингрид. И вопросы посыпались со всех сторон, но в основном сводились к одному: «Что Я делаю здесь среди них?» Тогда в ответ стала задавать вопросы Я и, получив ответы, поняла, почему моё появление было столь ошеломляющим все дети в классе были инфицированы какой-то быстро прогрессирующей болезнью и должны были умереть в течении полугода, а так как болячка эта в высшей степени заразна их не выпускают с территории.

Теперь уже и Я сидела с каменным лицом, нет, Я не боялась заразы, меня она не коснется. Я думала о том, как помочь детям, мне было их жалко, но больше них мне хотелось помочь Ингрид. Эта девочка вновь пробудила во мне чувство, и Я гордилась, что она, будучи смелее остальных, не выплескивала на окружающих свою боль.

Боль – дети все время испытывали боль: от прогрессирующей болезни, от опытов докторов, от отвращения к ним всего мира. Боль – Я знаю, что такое боль.

Эти дети жалуются мне и просят о том, чего я не могу им дать: об исцелении. Мне смешно но понимая, что это оскорбит их я не рисую на лице эмоции оно остаётся неподвижным. Они сами должны найти выход из сложившейся ситуации.

Но Мэг его уже видит своим внутренним взором (ведь она выходила из школы и гуляла по городку) и Я знаю, что уже могу забрать её с собой. Она перестала быть человеком, которого одолевают эмоции, удерживающие от необдуманных шагов в которых и заключается счастье. Пусть мгновенное, но зато всепоглощающее. И… Вам уже все равно.

Я хватаю Ингрид за руку и тяну к выходу из класса. Она покорно идет за мной, и Я вижу, как расцветает улыбка на её лице, она все поняла моя маленькая умная девочка.

В дверях мы натыкаемся на охранника и, отталкивая его, бежим к лестницам. Ингрид знает их, и Я понимаю, что в считанные мгновения мы будем внизу. Несясь по лестнице, я мысленно вижу, как охранник что-то орет в рацию, он ещё не готов к познанию и его эмоции руководят им.

Мы выбегаем из главного входа, вокруг которого стоят машины, а за их дверцами прячутся люди, они что-то орут нам а потом открывают огонь но что могут сделать пули тем кто Знает и добежав до главных ворот в ограде школы мы оборачиваемся и протягиваем руки к детям оставшимся там, в классе на четвертом этаже, они смотрят на нас в окно и им открывается Истина. И уже не нужны переглядывания и разговоры друг с другом, дабы понять, что именно им нужно для обретения счастья.

Машин вокруг нас становится все больше, и люди не теряют надежды застрелить нас. Смешные! Мы, кивнув детям, распахиваем курточки, смеемся, а в следующий миг нас накрывает волна того самого всепоглощающего счастья ведь там, куда мы идем, нет ничего, а значит…




Из отчета:
-«…Мы получили приказ на уничтожение и стреляли в них в эту странную парочку, но пули облетали их и не причиняли вреда. Лишь несколькими минутами позднее они позволили себя убить. Забыв об обороне, они радовались тому, как инфицированные дети прыгали головой вниз с четвертого этажа…»



- Мне вдруг пришла в голову мысль о том, что Я понимаю их стремление умереть ведь там, за чертой нет ничего. Нет эмоций, обязанностей, горя…
Я так же понимаю, как надоел мне этот мир с его грязью и обыденностью. Я беру в руки пистолет, нет, я не оставлю предсмертной записки так поступают лишь те кто боится, те кто не видит Истины.
Я слышу выстрел и, ощутив свободу, открываю глаза там. Там, где нет Боли…
Утро.7.10.2003