Де-жа-вю

Свет солнца осветил зелёный сад. Всё в нём казалось, замедлило свой жизненный бег. Листья деревьев легко шелестели от ветра. Личинка гусеницы, всем своим невзрачным существом выбиравшись из яйца, блестела в лучах солнца. Она вскоре должна была вырасти и превратившись в бабочку, дать жизнь потомству, и умереть как-нибудь незаметно для остальных. Имея чёткоё своё предназначение она не могла размышлять, над смертью и над тем что она делает, ей это было не к чему. Через дорогу, рядом с автобусной остановкой, забитой народом ехавшим с дач, висел плакат новой известной оперной певицы Марии. На вид ей было лет двадцать пять, не более, имея плавные черты лица, её красота казалась внеземной. Ровно в четыре часа следующего дня она выступала в местном театре, что для этого маленького города было целым событием. Билеты ещё оставались, но уж точно самые дорогие или на самых плохих местах. Если пройти дальше автобусной остановки, по узкой дорожке, извивающейся среди деревьев, которая каждые пятьдесят метров имела новый отворот направо- в городское кладбище, или налево – в высокий, однако весьма одинокий, собор католической церкви, то можно было набрести на средних размеров дом. Снаружи он виделся весьма зажиточным и имел неплохой участок вокруг, однако изнутри в нём не было никаких богатств. Стоящий у стены диван был накрыт старым одеялом, посреди комнаты стоял дубовый стол, на половину покрытый пылью, и каплями растаявшего воска. На книжной полке лежало около двадцати религиозных книг, самых разных концессий, одна по демонологии, и ещё три, по оккультной магии и психологии. Всё вокруг было тихо, дым догорающей свечи нежно поднимался в лучах всё того же святого солнца. Хозяина дома не было. Константин- хозяин дома, находился в гостях у старого знакомого Сэма. Лет шесть назад, сын Сэма пропал без вести, по показаниям собственного брата он был обвинён в убийстве. Свою вину Сэм не признавал, и на суде был признан невиновным и отпущен домой. Жена Сэма всегда молчала, когда к ним приходил Константин, видимо чуя что вот- вот разгорится новый спор или драка. И в этот раз разговор двух не трезвых душ зашёл за рамки. Константин, одетый в чёрную кофту и длинные чёрные брюки, сидел за небольшим чайным столиком, как раз на против Сэма, давно не бритого, похожего на бездомного человека. Жена принесла добавки нежеланной закуски к чаю, выпитому ещё час назад. Свет мигал от проносящегося мимо поезда. И видимо закуривая не первую сигарету, Сэм продолжил разговор. (Я намеренно обойду все матерные слова, которые не несут никакой смысловой нагрузки.)
- Меня никогда не интересовала частная философия, я верю в то, что даровали боги, а именно, в своё предназначение. Я ничего не смогу изменить в этой жизни, если буду слушать только свой внутренний голос. Многие великие люди, полководцы, мыслители, убийцы, чувствуя внутренний глас, в конце концов погибали страшной смертью, потому что они сначала шли наперекор богу, вопреки судьбе, и те решили их устранить. Я с рождения, делал всё не так, как хотело моё внутреннее я. И знаю, что меня также ждёт мучительная погибель, такая, глупая, и неожиданная… Бог не терпит, когда нарушают его законы, его планы.
- Нет никакого предрешения, а все эти люди просто идиоты. Бог, а он есть, не придумал каждому из нас дороги, не написал ни для кого красивой, либо, ужасной истории жизни, он пустил нас в свободное плавание и смотрит, кто дольше проплывёт, кто потопит другого, чтоб самому не утонуть, а кто, дав руку помощи и сам ушёл на дно.-: ответил Константин, и взглянув в несогласные глаза оппонента, принудительно улыбнулся.
-То есть, любое преступление, бог не планирует. И тогда, без контроля свыше людская система давно бы распалась! Я уверен в этом.
- А разве существует система? Систему невозможно уничтожить, а то, что создал человек, всего лишь пародия, жалкая и неуместная.
Константин вновь с ухмылкой взглянул в глаза Сэму.
- Нет! Я уверен в том, что я думаю, в то, что я верю, и никто не в силах переубедить меня! Я даже согласен пойти на шаг, о котором может пожалею…Но это того стоит. –(Проговорил Сэм. По рельсам вновь пронёсся поезд и свет снова замигал.)- Шесть лет назад мне приснился сон. Он был о моём покойном сыне, храни господь его жалкую душу, и казался довольно реальным . В нём, я шёл по тёмному коридору, и меня неустанно мучила жажда, жажда убийства. Во сне я зашёл в комнату сына и задушил его подушкой, а после расчленил его труп и захоронил в лесу… Это ещё не самое страшное, спустя две недели, досмотрев ночное “Шоу Со Сьюзен” я пошёл на кухню…- (В этот момент его жена стала бледной как лёд, видимо она знала всё, но боялась этой темы, больше чем смерти.). Сэм продолжил:- И меня вдруг охватило это чувство, чувство дежавю, будто я всё это уже видел, но ещё ужаснее было то что, как и во сне ко мне пришло желание убить. Убить этого маленького поганца, который так меня доставал последнее время… И я сделал всё то, что видел во сне… Это не было моё воображение, так желал сам бог!
- Идиот, зачем ты это рассказал?!: вскрикнула жена и заплакала.
-Не беспокойся, он надёжный человек, наверно.
Константин взял левой рукой свой плащ, и встал из-за стола.
-Ты это куда?! Слушай сюда, не смей никому это рассказывать! Иначе тебе и твоим родным крышка!
-У меня их нет, желаю удачи!: ответил Константин и начал было уходить, как вдруг получил сзади сильный удар рукой.
-Ты не куда не уйдёшь, ублюдок, пока не дашь клятву, и зачем я рассказал тебе, чёрт, придётся и тебя прикончить наверно, сука, ДАЙ КЛЯТВУ!!!: кричал Сэм.
Успокойся, говорила испуганная жена. Сзади почувствовался ещё один сильный удар. Неожиданно сам для себя, Константин схватил со стола острый нож и вонзил его в живот своему знакомому. Кровь ручьём потекла из раны. Сэм шатнулся сначала в одну сторону, затем в другую, и с грохотом повалился на пол. Всё залило свежей, алой кровью.
-Я это уже видел, я просто проверил, это должно было быть, ты, надеюсь мне поверишь…: сказал перед смертью Сэм и закрыл глаза.
Константин стоял недвижим. Он только что убил человека, но он не виноват, он оборонялся, а как теперь жена Сэма, что с ней делать?! Это был свидетель, который тут же бы всё рассказал, а за решётку Константину не хотелось. В ту же ночь жена Сэма была повешена на заднем дворе, в тишине, без свидетелей. Константин опомнился только дома. Алкоголь отпустил его голову, и страшные воспоминания хлынули из недалёкого прошлого. Этого не могло быть! Это был сон, вертелось у него в голове. От страха кружилась голова, и холодный пот бежал не переставая. В горле пересохло. Сэм- убийца своего сына, он поплатился- возникало в голове Константина оправдание. А его жена?! Её то за что?! Что ж я наделал?!! Неужто, это и было то жалкое предназначение, которое я сам себе придумал?!
Константин уснул лишь под утро. Ночью его мучил жуткий сон. В нём он шёл по длинному туннелю, ступая на ступень, входил в большое, слабо освещённое помещение, а позже сон на секунду пропадал, и Константин видел свои руки в крови. И через весь этот сон шло чувство страха, перемешанное с желанием кого-то уничтожить, как в истории с Сэмом. Проснувшись около часа дня в своей кровати, при чувстве, будто от похмелья, в холодном поту, он оделся, и вышел во двор своего дома. Там ему легче думалось. Нужно как можно скорее собирать вещи и убираться, но его всё равно найдут и посадят, другого исхода нет, и в этой ситуации, и быть не может, там осталось слишком много улик и случайных прохожих, видевших, его. Нужно идти с повинной, так больше шансов раньше выйти из тюрьмы… Но внезапно он вспомнил о концерте певицы Марии. Он мог бы на последок насладиться этим выступлением… Так Константин и поступил. Одев чёрный костюм и взяв дорогой билет, он уселся во втором ряду. Страх быть задержанным пропал сразу как он вошёл в зал. Там было очень много народу. Все мужчины были одеты в чёрные смокинги, а женщины в вечерние платья. Концерт задержали на пятнадцать минут. И вот оркестр начал играть прелюдию. Свет в зале погас, и через пару секунд загорелся яркий луч света, осветивший Марию. Она была в прекрасном голубом, сверкающем платье, музыка малость утихла и зазвучал прекрасный голос.
       …Отзвучность слов и всех движений,
       В моих глазах, в твоей душе,
       Прекрасный свет знаменовений,
       Что нас ведёт, и свёл уже.
       Обрывки чувств ещё теплятся,
       Горят чуть ласковым огнём,
       Но не могу с мечтой расстаться,
       Забыть сейчас. И обо всём.
       Я не владею своей жизнью,
       Сколь ты владеешь сейчас ей,
       Пусть обещанья станут былью,
       И загорит душа сильней…
Голос отражался в стенах и отзывался во тьме разума. Константин всматривался в её глаза, и внезапно голова наполнилась нестерпимой болью. Всё вокруг плыло, и голос Марии казалось стал хрипящим и непонятным. Люди вокруг представились ему ужасными чудовищами с двумя головами, и уродливыми дьявольскими лицами. Слова прекрасной пьесы изменялись в голове Константина.
       …Кладбищенским весельем полон мир,
       Устроив на могилах грязный пир,
       И в платье чёрном, вместе под луной,
       Вдова танцует танец с сатаной.
       И гарпии с вершины смотрят вниз,
       На смешных безжалостных убийц…
Константин вскочил со своего места. Некоторые зрители, казалось со звериными лицами, недовольно посмотрели на него. Он вышел в уборную. Там галлюцинация стала его понемногу отпускать. Зрение и слух нормализовались. Но внезапно он услышал громкий, мужской голос. Он твердил ему сделать то, что Константин видел во сне. Голос ни угрожал, и даже не казался реальным, было впечатление что это продолжение галлюцинации. Но страх овладел Константином, в глазах снова помутилось. Свет от ламп пару раз мигнул. Чувство, что всё он это уже видел не отпускало его разум, как будто это ему и снилось. В то же мгновение он увидел средних размеров нож, лежащий под раковиной, и имеющий надпись на рукоятке “Моему Любимому Мужу Л. Омирову”. Константин поднял его. Голос стал бормотать что-то непонятное, и Константин, подняв голову, увидел в отражении не себя, а чёрного сатанинского козла, с большими, острыми рогами на голове. Руки его задрожали, и из глаз потекли слёзы. Далее он не управлял собой. Константин не помнил, как вышел из здания, обошёл его с другой стороны, прокрался в комнату охраны и украв от туда костюм охранника, устроился за кулисами. Мария всё напевала что-то, но её губы открывались не в слова, будто она пела что-то совершенно иное. Однако то, что слышал Константин, было всё также ужасно.
       …Из окон доносился тихий плач,
       Отныне там живёт больной палач,
       И ночью горькой, изнова топор
       Выносит людям страшный приговор.
       И гарпии с вершины смотрят вниз,
       Ожидая свой, кровавый приз…
За минуту до конца первого акта, он быстрым, твёрдым шагом вышел на сцену. Он схватил Марию за голову и быстрым движение правой руки перерезал ей горло. Глаза певицы закатились и она упала, обтекая кровью. Зал замолк и через секунду в нём началась паника. Внезапно голос, управляющий Константином проговорил: “Это ещё не всё! Ты забыл!” И Константин, последний раз взглянув на изуродованных людей, на бегущую охрану, кровь на руках, вонзил нож точно себе в сердце. Голос, уже отчётливо похожий на голос Сэма добавил: “Вот видишь, сука, и бог делал то же со мной! Теперь и ты чем-то напоминаешь меня ублюдок.” Всё покрыл мрак.
Предназначение не ясно до самого конца жизни человека, и спор кто строит судьбу, бог или человек, возможно будет вечным. Гусеница, превратившаяся в бабочку и отложившая яйца, действует по одному сценарию, сценарию которое придумал всевышний, и каждый раз этот замысел похож сам на себя, каждый раз возникает чувство, что мы будто наблюдаем то, что видели раньше, но человек иногда имеет право что-то изменить.
Таков был исход судьбы, Константина, но её строил не бог, и даже не Сэм, сам Константин создавал свою судьбу, однако родителем последних дней возможно являлся демон, не могущественный, чтоб создать, а способный лишь погубить человека. Демон, живущий в каждом из нас.
       …Церковь, с перевёрнутым крестом,
       Церковь, позабытая народом,
       Вновь ожила, ‘твердящей’ об одном,
       Вновь стала осаждаемая богом.
       И гарпии с вершины смотрят вниз,
       Окутываясь телом в тёплый бриз…
       КОНЕЦ.