Победители

Поселок Победа, заселенный после войны героями-победителями фашизма вымирал с ускорением.
Ускорение началось с того самого дня, когда Зойка, продавщица в сельпо, грохнула на прилавок ключи от подсобки, сказав: "Шиздец! Больше я здесь не работница."
Незадолго до этого умер зойкин муж, еще в самом соку, от сердечного приступа, после сердечного дела. А сама она, не успев еще, как бы сказал Шекспир, распродать завезенную из Очакова, партию пива, вышла замуж за Пантелеева - сварщика из ДЕПО.
Свадьба эта совершила крутой поворот в жизни сварщика: супруга купила ему жигули-восьмерку, поставив условие завязать свои шашни с "Пшеничной".
Когда новобрачные проезжали по ухабистой улице "Дружбы", центральной в поселке, - Васька, впившись в руль и буравя взглядом дорогу, а она колыхаясь как квашня в автомобильном кресле с высокой спинкой, - победовцы крякали: Вот отломил кусьмино. Небось тысяч пятьсот приданого взял!
Зойка и в правду не жадничала. Она не обежала себя, как и тех, кто в неурочное время приходил в сельпо за бутылкой. Только эта бутылка уже шла за червонец, а не за трешку.
По началу, по правде сказать, пьянство стали искоренять довольно-таки мягко, с премудрой постепенностью. Коньяк с водкой и бормотухой мягко заменили на одеколоны - "Цветочный", "Тройной", "Саша". Их пустыми флаконами были устланы все газоны. Когда парфюмерная индустрия исчерпала свои возможности, в ход пошли растворители, клей БФ и другие технические композиции.
Пальму первенства завоевала стекломойная жидкость бирюзового цвета. Она расходилась настолько успешно, что её подавали к столу даже за обедом, но когда в магазин привезли просто-напросто березовый сок в трехлитровых банках, Зойка поняла, что её время кончилось. Завершилось оно и для клиентуры.
Первыми остановились часы у Мишки Алпатова, когда он перевел свой движок на другое горючее. Он просто умер.
Других выручала "Блошка". Она массово продавалась в хозяйственных магазинах с 14 часов, как в былое время в Продуктовых товарах водка.
Шла она нарасхват. Заезжему в Победу иностранцу могло бы показаться, что победовские мужики подписали контракт перемыть в Подмосковье все витрины и окна, поскольку "Блошка" была отличнейшим стекломоем. Иностранцы, однако, в Победу не заезжали. А поэтому на чудесный расхват синей Блошки никто не дивился. Продавщица же Клавка кричала тошнотикам, которые охапками нахватывали пузырьки: "Не хватайте помногу. Только по два флакона в одни руки. Больше не отпущу!"
Но все это были пустые угрозы. Тошнотики отоваривались, на сквере у магазина затаривали окномоечный концентрат по карманам и сумкам, а некоторые прямо тут же омывали себя изнутри. В округе валялись сотни пустых пузырьков и десятки нагрузившихся алканоидов.
Мишка Алпатов был алканоидом всепогодным. Зимой спал в сугробе, однажды даже вмерз в лед на прудике рядом с лесом. Его утром случайно здесь обнаружили и вырубили прямо со льдом.
Летом постель ему заменяла канава, а придорожные лопухи одеяло. "Блошку" он пил с удовольствием и считал, что балдеж от неё не сравнится ни с какими портвейнами. Да еще за 15 копеек.
Но в последний раз вышла осечка. По причине все той же борьбы против пьянства решено было изъять жидкость БЛО из хозяйственного обихода. Вместо неё привезли НИТХИНОЛ, внешне неотличимый от "Блошки", такого же ядовитого синего цвета, но куда более забористого.
Сашка был первым в очереди, ожидавшей начала торговли новым напитком. У него стало денег на три пузырька: каждый стоил на 7 копеек дороже "Блошки". Отматерив Клавку за дороговизну, он выскочил в сквер, отвинтил пробку и высосал содержимое из пузырька.
"Блошка", конечно, была приятней на вкус, хоть и не отличалась тонкостью аромата. У НИТХИНОЛа был тоже не слишком изысканный букет, но, в общем, пить можно, решил Сашка и начал откручивать вторую пробку. Но тут вдруг скамейка, стоявшая рядом, накренилась то в одну, то в другую сторону, вздыбилась на две боковые ноги, и как зеленая гусеница-землемер, трахнула его прямо по лбу.
Сашка так и валялся на сквере до вечера, а после и ночь. Думали, что человек отдыхает. Но утром, когда всем полагалось идти похмеляться, Мишка все еще продолжал отдыхать. Это насторожило победовцев. Кто-то пробовал его добудиться, но Сашка был как дровяная колода. И все поняли, что души в этом теле никакой уже нет. А как пишет философ Сковорода: "Дерево без души - бревно, трава - солома, а человек - труп." А тому не место валяться возле хозяйственного магазина, поэтому Сашку отвезли в морг, а оттуда в Афинеево.
Рядом со старым погостом здесь раскорчевали лес, и на прошлой неделе привезли сюда более сотни гробов из Афганистана. Сашку закопали рядом с героями. Вскоре сюда переселились и все сашкины одногодки. Последним был Фока. Он не дотянул до перестроечного спирта "Рояль".
В Победе теперь живут одни только старухи и некоторые старики, таджики, хохлы, молдаване, армяне и другие пришельцы. Их называют теперь гастарбайтеры, и они несут в будущее наше славное знамя Победы.