МОСТ

В середине семидесятых годов прошлого космического столетия партия большевиков вдруг вспомнила, что булыжник у пролетариата всегда под рукой, и, если гегемонов не кормить, то хорошим булыжником в большевика трудно промахнуться. А накормить прогрессивную прослойку счастливого с одиннадцати и до семи вечера общества может только несознательное крестьянство, коллективно пашущее бескрайние просторы неухоженной отчизны в мирное время между тяжёлыми боями с природой за урожай, неожиданно выросший на вспаханных полях. Истерзанный в боях урожай надобно было где-то хранить. Партия срочно направила в деревню на строительство овощехранилищ, благоустройство и повышение культурного уровня жизни колхозника денежные средства. Следом, на устойчивый запах непахнущих казначейских билетов, в деревеньки потянулись яростными группами жизнерадостное студенчество и постоянно недоедающие кандидаты всяческих очень умных пробирочных наук, дабы добросовестно поменять неквалифицированный энтузиазм на реальную денежную массу, отданную партией непутёвому колхознику.

Наш маленький отряд сотрудников Уральского филиала Академии наук СССР занесло в небольшую деревеньку, устроившуюся тёмными от времени срубами одноэтажных изб в луке реки Сылва по её правому берегу. Речка в этом месте разливалась: мелкА в русле, но достаточно широка в пологих берегах. Слева к реке вплотную спустился девственный лес. Высокие ели тёмно-зелёной хвои корнями пили воду прямо из реки, чиркая по водной глади лапами тяжёлых ветвей. Бог ли, счастливый случай, или политэкономическая никчёмность, но что-то значительно оберегло деревеньку и жильцов её от суровой действительности светлого коммунистического будущего. Если убрать паутину электрических проводов и деревянные столбы – можно снимать фильм про быт русской деревни семнадцатого века, не переодевая и не гримируя её нынешнего обывателя. Вдоль улиц - деревянные тротуары: высушенные солнцем, умытые дождём длинные серые доски устроены на коротких столбиках, сквозь щели пробивается трава. Исшарканный настил «незанозистый», можно ходить босиком. Каждый житель, от мала до велика, повстречавший тебя на улице, обязательно поздоровается, слегка кивнув головой. Избы, в отсутствие хозяев, на замок не запираются. Директор местной школы, недавний студент пединститута, посылая ученика в свою квартиру двухэтажного жилого казённого дома за какой-то срочно понадобившейся ему вещью, кричит вслед мелькающим пяткам пацана: «Ваня! Если дверь закрыта – ключ в сапоге, да ты знаешь»! По субботам народонаселение топит баньки. Баньки топятся по чёрному, и густой запах дыма берёзовых полешек и прелого мочала обволакивает в безветренный вечер всю деревеньку. Можно зайти в любой двор, и тебе не откажут: мойся на здоровье, только воды в кадку принеси. Ещё и накормят. Но харчевались мы в колхозной столовой. Девчата накрывали нам и ещё бригаде плотников. Бригада была не местной, однако, и не издалека. Бригадир плотников, сухощавый высокий бородатый дядька лет шестидесяти с небольшим, похож на Распутина с водочной этикетки и выглядит всегда сердитым. За стол он садится первым. Хозяином молча сидит в ожидании, когда его подручный подаст обед. Говорил он хорошо взвешенными короткими фразами неимоверно для нашего уха «окая». В общем-то, всё местное население «окало», но этот особенно, от чего слова получались какими-то круглыми. Подручный, парень лет двадцати пяти, шустрый крепыш с хитрыми весёлыми глазами кричит: «Борода, ложку надо»? «Ково»?, как-то певуче, перекатывая словно фасолины «О», густым низким голосом переспрашивает бригадир. «Да, ложку! Ково, ково», смеётся паренёк. Плотники строили деревянный мост через Сылву. Мост верно служил крестьянам всё лето, стоял в ледяных оковах зиму, а весной в половодье «снимался с якоря» и уплывал вместе со льдом, срезавшим его бревенчатые ноги. Опять приезжала та же бригада плотников и возводила новый мост. При случае мы поинтересовались у местного начальства, а не лучше было бы поставить железобетонный мост? На что нам пояснили: деревянный мост стоит тысячу рублей, а железобетонный – сто тысяч. Сто лет можно ставить деревянный, вечно молодой мост. Не любит Россия оглядываться в прошлое и заглядывать в будущее. Если бы мы решили построить пирамиды… правильно, они были бы деревянными. Чего зря корячится?