апельсин

Помню, как родился Ваня. Мой младший брат. И до его рождения все было для меня. А после – уже для и меня и него. А больше для него, конечно. И росла я ребенком нежным и доброжелательным. И терпела долго, когда перестали соседи носить гостинцы Машеньке, а стали Ванечке таскать. И принесла однажды соседка большой и красивый апельсин. И сказала, что это Ванюше. А Ванюша толк в апельсинах тогда понимал слабо, потому что предпочитал исключительно грудь. И стало мне так обидно за себя и за тупость соседскую, что залезла я под стол и засунула весь апельсин в рот. Целиком. И было совершенно плевать тогда, что не смогу ни съесть, ни выплюнуть. И сидела под столом, и лились слезы размером с крупный горох из моих детских глаз. Потому что не могла съесть. И выплюнуть не могла. И испытала большой стыд, когда обнаружили меня в таком неловком положении взрослые. И с тех пор не ныкаюсь под столом. А жру чужие апельсины в открытую.